Текст книги "Что говорят нам Евангелия о Воскресении Христовом"

5. Лжесвидетельство стражей

В Евангелии от Матфея за рассказом о явлении воскресшего Иисуса женщинам следует эпизод, отсутствующий в других Евангелиях:

Когда же они шли, то некоторые из стражи, войдя в город, объявили первосвященникам о всем бывшем. И сии, собравшись со старейшинами и сделав совещание, довольно денег дали воинам, и сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим. Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня (Мф. 28:11–15).

Этот эпизод представляет собой отклонение от основного сюжета, напоминающее подобные отклонения в истории Страстей, как она изложена Матфеем. В частности, рассказ о суде первосвященников над Иисусом прерывается у него историей самоубийства Иуды (Мф. 27:3-10). Повествование о суде Пилата прерывается упоминанием о его жене (Мф. 27:19). За рассказом о погребении тела Иисуса следует упоминание о встрече первосвященников и фарисеев с Пилатом в субботу (Мф. 27:62–66). Все эти эпизоды отсутствуют у других Евангелистов.

Тематически рассказ о встрече воинов с первосвященниками связан с рассказом о совещании первосвященников и фарисеев с Пилатом. Однако основной смысловой акцент, как нам кажется, ставится Евангелистом на последней фразе: «и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня». Ученые спорят о том, в какой момент истории ранней Церкви Матфей написал свое Евангелие: одни датируют его концом I века, другие настаивают, что оно было написано до разрушения Иерусалима в 70 году. Как бы там ни было, существует временная дистанция между описываемыми событиями и временем составления Евангелия: на нее и указывает Матфей.

За этот временной промежуток в христианской общине сложилась своя интерпретации описываемых событий, основанная на уверенности в том, что «Господь истинно воскрес» (Лк. 2434). Но своя интерпретация сложилась и в иудейской среде, и именно на нее указывает Евангелист. Эта интерпретация найдет отражение в памятниках раввинистической литературы. Во II веке о ней свидетельствует Иустин Философ:

…Хотя Христос объявлял пред вами, что Он даст вам знамение Ионы, внушая этим, чтобы вы по крайней мере после воскресения Его из мертвых покаялись в своих злых делах и, подобно ниневитянам, со слезами умоляли Бога, чтобы город ваш не был взят и разрушен, как он теперь разрушен: несмотря на это, вы не только не покаялись, узнав о воскресении Его, но… разослали по всей вселенной избранных мужей разглашать, что «появилась безбожная и беззаконная ересь, через Иисуса – какого-то Галилеянина, обманщика, Которого мы распяли, но ученики Его ночью похитили Его из гроба, где Он был положен по снятии со креста, и обманывают людей, говоря, что Он воскрес из мертвых и вознесся на небо»… Вы и теперь, когда ваш город взят и ваша земля опустошена, не раскаиваетесь, но еще осмеливаетесь проклинать Его и верующих в Него. Но мы ни вас, ни принявших от вас такое мнение не ненавидим, но молимся, чтобы все вы хотя бы теперь раскаялись и получили милость от Всеблагого и многомилостивого Отца всего – Бога[22]22
  Иустин. Диалог с Трифоном иудеем 108.


[Закрыть].

Антииудейский подтекст Евангелия от Матфея хорошо известен. Вполне естественно, что Евангелист, пишущий для христиан из среды иудеев, считает необходимым указать на существование подобной версии исчезновения тела Христа. Как отмечает Н. Т. Райт, «использование этой истории достаточно четко указывает на то, что первые христиане всегда ожидали встретить обвинение в краже тела – и предпочли рассказать историю о возникновении этого обвинения, хотя бы и рискуя посеять в сознании людей подобную мысль, лишь бы не оставить это обвинение без ответа»[23]23
  Райт Н. Т. Воскресение Сына Божьего. М., 2011. С. 693–694.


[Закрыть]. Исследователь видит в данном факте яркое доказательство того, что воскресение Христа было изначальной неотъемлемой частью христианской проповеди, вопреки мнению тех ученых, которые считали, что сначала существовала община, объединенная вокруг нравственного учения Иисуса, а легенду о пустом гробе сочинили позже: «Если бы были варианты христианства, ничего не знавшие об этом… возникновение историй о краже тела и историй, опровергающих это обвинение, было бы просто чем-то невероятным»[24]24
  Там же. С. 694.


[Закрыть].

6. Явление двум ученикам на пути в Эммаус

Обратимся к повествованию о явлении Иисуса двум ученикам на пути в Эммаус. Основным источником здесь служит Евангелие от Луки, однако эпизод кратко упоминается и у Марка:

После сего явился в ином образе двум из них на дороге, когда они шли в селение. И те, возвратившись, возвестили прочим; но и им не поверили (Мк. 16:12–13).

Выражение «в ином образе» заслуживает внимания. Оно, по-видимому, указывает на изменение не только внешнего вида Иисуса, но и природы Его тела, которое после воскресения обрело сверхъестественные свойства. Так понимает это выражение Феофилакт Болгарский, комментируя тот же эпизод в версии Луки:

Иисус, подойдя, пошел с ними. Ибо, имея тело уже духовное и божественнейшее, Он в расстоянии мест не находил препятствия быть с теми, с кем Ему угодно. Поэтому и телесные очертания, с которыми тогда явился Спаситель, не позволяли им узнать Его. Ибо Он явился им, как говорит Марк (Мк. 16:12), «в ином образе» и в иных чертах. Он телом располагал уже не по законам природы, но сверхъестественно и духовно. От сего-то очи их и были удержаны так, что не узнавали Его[25]25
  Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Луки 24.


[Закрыть].

Поскольку эпизод является частью длинного окончания, аутентичность которого оспаривается исследователями, в научной литературе принято считать, что версия Марка основана в данном случае на версии Луки. У Марка этот эпизод обозначен как второе из трех явлений воскресшего Иисуса: первым было явление Марии Магдалине (Мк. 16:9-11), третьим будет явление одиннадцати (Мк. 16:14–18). У Луки эпизод также занимает второе место после явления Иисуса женщинам:

В тот же день двое из них шли в селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус; и разговаривали между собою о всех сих событиях.

И когда они разговаривали и рассуждали между собою, и Сам Иисус, приблизившись, пошел с ними. Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его. Он же сказал им: о чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны? Один из них, именем Клеопа, сказал Ему в ответ: неужели Ты один из пришедших в Иерусалим не знаешь о происшедшем в нем в эти дни? И сказал им: о чем? Они сказали Ему: что было с Иисусом Назарянином, Который был пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом; как предали Его первосвященники и начальники наши для осуждения на смерть и распяли Его. А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем уже третий день ныне, как это произошло. Но и некоторые женщины из наших изумили нас: они были рано у гроба и не нашли тела Его и, придя, сказывали, что они видели и явление Ангелов, которые говорят, что Он жив. И пошли некоторые из наших ко гробу и нашли так, как и женщины говорили, но Его не видели. Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании. И приблизились они к тому селению, в которое шли; и Он показывал им вид, что хочет идти далее. Но они удерживали Его, говоря: останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру. И Он вошел и остался с ними. И когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них. И они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?

И, встав в тот же час, возвратились в Иерусалим и нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними, которые говорили, что Господь истинно воскрес и явился Симону. И они рассказывали о происшедшем на пути, и как Он был узнан ими в преломлении хлеба (Лк. 24:13–35).

Этот длинный рассказ занимает центральное место в 24-й главе Евангелия от Луки, посвященной воскресению Христа. По объему он составляет почти половину этой главы. По структуре он распадается на несколько сцен, прописанных подробно и тщательно. В первой сцене два ученика идут в селение; во второй к ним присоединяется Иисус, Которого они не узнают и Который вступает с ними в диалог; в третьей сцене они входят в селение, Он остается с ними в доме, преломляет хлеб, они узнают его, но Он тотчас становится невидим; в четвертой они возвращаются к ученикам, которые, в свою очередь, возвещают им о том, что Иисус воскрес и явился Симону.

Явление Христа апостолам на пути в Эммаус.

Мозаика базилики Сант-Аполлинаре-Нуово. VI в.

Почему Лука уделяет такое внимание данному эпизоду? Возможно, потому что Лука был одним из двух учеников, о которых в нем идет речь. Такое предположение осторожно высказывает Феофилакт Болгарский[26]26
  Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Луки 24 («Некоторые говорят, что один из этих двоих был сам Лука, потому евангелист и скрыл свое имя»).


[Закрыть]. Эпизоды, в которых фигурируют два ученика, причем один назван по имени, а другой остается безымянным, присутствуют в Евангелии от Иоанна (Ин. 1:35–40; 20:2-10). Однако если безымянного ученика из Евангелия от Иоанна древнецерковная экзегетическая традиция вполне единодушно отождествляет с Иоанном, то в отношении безымянного ученика из Евангелия от Луки такого единодушия не наблюдается[27]27
  Ориген, например, считал, что вторым учеником был Пётр. См.: Ориген. Против Цельса 2, 62, 68 («И в Евангелии от Луки [сказано], что когда Симон и Клеопа говорили друг с другом обо всем том, что с ними случилось, Иисус приблизился к ним и пошел вместе с ними»; «В Евангелии от Луки написано, что Иисус после [Своего] воскресения, взяв хлеб, благословил, преломил и подал Симону и Клеопе»).


[Закрыть]. Тем не менее Феофилакт не одинок в своем толковании. Он опирается на более раннюю византийскую литургическую традицию:

являеши?..[28]28
  Октоих. Стихира по 5-м воскресном евангельском чтении. Авторство воскресных евангельских стихир приписывается византийскому императору Льву VI Мудрому (866–912).


[Закрыть].

преломляя хлеб…[29]29
  Октоих. Экзапостиларий по 5-м воскресном евангельском чтении. Автором воскресных экзапостилариев считается византийский император Константин Багрянородный (905–959).


[Закрыть].

Косвенным свидетельством в пользу того, что именно Лука был одним из двух упомянутых учеников, является тот факт, что оба героя повествования были не из числа одиннадцати апостолов (это явствует из окончания истории, в котором они возвращаются в Иерусалим и находят там одиннадцать). Тем не менее они были учениками («двое из них» значит «двое из учеников»). Только у Луки упоминаются «других семьдесят учеников» (Лк. юн), и церковная традиция причисляет самого Луку к этой группе. Есть достаточные основания полагать, что двое учеников, о которых идет речь в Лк. 24:13–35, были из числа семидесяти, коль скоро они не входили в круг одиннадцати.

Лука в своем Евангелии не претендует на роль очевидца: в прологе он прямо говорит о том, что опирается на свидетельства «очевидцев и служителей Слова», к которым себя не причисляет (Лк. 1:2). Тем не менее он вполне мог быть очевидцем части событий, вошедших в его повествование, и рассматриваемая сцена вполне могла принадлежать к их числу. Подробность, с которой он ее описывает, и место, которое она занимает в завершающей главе его Евангелия, является весомым аргументом в пользу того, что в данном случае мы имеем свидетельство из первых уст.

Эммаус в научной литературе отождествляется с Аммаусом, упоминаемым Иосифом Флавием[30]30
  Иосиф Флавий. Иудейская война 4, 8, 1.


[Закрыть]. В III веке в этом городе жил известный христианский писатель Юлий Африкан. В византийскую эпоху город получил название Никополь. Церковный историк IV века Евсевий Кесарийский, перечисляя места, связанные с евангельской историей, упоминает «Эммаус, откуда был Клеопа, упоминаемый в Евангелии от Луки»; по словам историка, «сегодня это Никополь, знаменитый город в Палестине»[31]31
  Евсевий Кесарийский. Ономастикой.


[Закрыть].

Эммаус-Никополь находится приблизительно в 30 км к северу от Иерусалима. Это больше, чем 60 римских стадий (= 11 км), упоминаемых у Луки[32]32
  Одна римская стадия (или стадий) составляет ок. 185 м.


[Закрыть]. Однако некоторые рукописи, в том числе Синайский кодекс IV века, говорят о 160 стадиях вместо 60[33]33
  Novum Testamentum graece… Р. 226.


[Закрыть]. Эта цифра соответствует расстоянию от Иерусалима до Эммауса-Никополя.

Византийский храм (базилика) Эммауса-Никополя.

V–VII вв. Восстановлен крестоносцами в XII в.

Мы не знаем, с какой целью два ученика шли в Эммаус. Поначалу мы также не знаем, о чем они разговаривали. Сюжет их беседы выясняется из их ответа Путнику, Который присоединился к ним и Которого они приняли за одного из паломников, пришедших в Иерусалим на Пасху. Почему они не узнали Иисуса? Евангелист объясняет это тем, что «глаза их были удержаны». Однако вполне правдоподобным кажется приведенное выше объяснение Феофилакта Болгарского, основанное на том, что внешний вид Иисуса после воскресения изменился и Его тело приобрело особые, сверхъестественные свойства.

Из Евангелия от Иоанна мы узнали, как Мария Магдалина приняла Иисуса за садовника. Теперь видим, как два ученика не узнают Его. Параллелизм двух историй усматривается еще и в том, что Иисус начинает беседу с вопроса. Там Он спрашивал Марию: «жена! что ты плачешь? кого ищешь?» (Ин. 20:15).

Здесь Он спрашивает учеников: «о чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны?».

Ученики начинают рассказывать Иисусу об Иисусе, и Он имеет возможность узнать, что они о Нем думают. Они признают Его не за Мессию, а за «пророка, сильного в деле и слове пред Богом и всем народом». Более того, они выражают нескрываемое разочарование в связи с тем, что мессианские чаяния в отношении Его, как кажется, не сбылись: «а мы надеялись было (f|Ajri^opsv), что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля». В то же время до них уже дошел слух о пустом гробе, который видели женщины. Эта информация их изумляет, но не более того: они еще весьма далеки от веры в то, что Он мог воскреснуть из мертвых.

Ответом на сбивчивое повествование учеников является упрек Иисуса: «О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки». Он напоминает аналогичные упреки ученикам из других евангельских эпизодов: «Неужели и вы еще не разумеете?» (Мф. 15:16); «Что помышляете в себе, маловерные… еще ли не понимаете и не помните?.. (Мф. 16:8–9); «Неужели и вы так непонятливы? Неужели не разумеете?..» (Мк. 7:18); «Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце? Имея очи, не видите? имея уши, не слышите? и не помните?» (Мк. 8:17–18). За всеми этими упреками просматривается тема непонимания учениками слов и действий Учителя, неверия в Его божественную силу. Неверие и сомнение сквозят и в словах двух путников, направляющихся в Эммаус.

Мы не знаем, сколько времени продолжался совместный путь Иисуса и двух не узнавших Его учеников, но, по всей видимости, это был достаточно долгий путь. Об этом свидетельствуют слова: «И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании». В этих словах суммировано содержание наставления, которое должно было включать толкование мессианских мест из Ветхого Завета, начиная с Пятикнижия Моисеева и кончая пророческими книгами.

Раннехристианская Церковь обладала обширным арсеналом цитат из Ветхого Завета, рассматривавшихся как пророчества о страданиях, смерти и воскресении Мессии. Многие из этих цитат мы встречаем на страницах Евангелий, в Деяниях апостольских и в посланиях Павла (в их число входят и 21-й псалом, и 53-я глава Книги Исаии). Традицию их мессианского прочтения заложил Сам Иисус: еще до распятия, предсказывая Свою смерть, Он приучал апостолов к мысли о том, что всё происходящее с Ним совершается, «да сбудется Писание» (Ин. 13:18; 15:25; 17:12). Но если раньше Он ссылался на отдельные места Писания для указания на отдельные события Своей жизни, то на пути в Эммаус Он дает ученикам последовательный обзор мессианских пророчеств Ветхого Завета.

Когда путники подошли к селению, Иисус «показывал им вид, что хочет идти далее». Это может напомнить о чуде хождения по водам, как оно описано у Марка. Там Иисус, увидев, что ученики попали в бурю, «подошел к ним, идя по морю, и хотел миновать их» (Мк. 6:48). Евангелист не объясняет, почему Он хотел пройти мимо; в параллельных повествованиях (Мф. 14:25; Ин. 6:19) эта деталь отсутствует. В данном случае мы также не имеем объяснения причин, по которым Иисус делал вид, что хочет идти дальше. Можно лишь предположить, что речь идет об одной из особенностей Его поведения, проявившейся в двух разных случаях.

Ученики убеждают Путника войти с ними в дом и разделить трапезу. И тут происходит неожиданное: вместо того чтобы вести Себя как гость, Он принимает на Себя роль хозяина. Не они преломляют хлеб и угощают Его, а Он благословляет хлеб и подает ученикам.

Встреча в Эммаусе (Лк. 24:13–32).

Фрагмент прецессионного креста. 1190–1199 (Музей Собора Вознесения Святой Марии, Хильдесхайм, Германия)

Слова «взяв хлеб, благословил, преломил и подал им» не могут не напомнить о Тайной вечере, на которой Иисус, согласно Марку, «взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, идите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им:

и пили из нее все» (Мк. 14:22–23; Мф. 26:26–27; Лк. 22:19–20). На вечере в Эммаусе чаша отсутствует, но о преломлении хлеба говорится в тех же выражениях, которые мы встречаем во всех синоптических свидетельствах о Тайной вечере. Похожие выражения были использованы Евангелистами также при изложении двух случаев чудесного умножения хлебов (Мф. 15:36; Мк. 6:41; 8:6; Лк. 9:16; Ин. 6:11).

В раннехристианской Церкви оба чуда умножения хлебов воспринимались как прообразы Евхаристии – во многом благодаря терминологии, избранной Евангелистами для их описания. Термины «благословить», «благодарить» и «преломить» вполне однозначно воспринимались как указания на Евхаристию, а понятие «преломление хлеба» было синонимом Евхаристии (Деян. 2:42, 46; 20:7). Апостол Павел спрашивал: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?» (1 Кор. 10:16).

В рассказе о вечере в Эммаусе выражение «преломление хлеба» тоже употреблено, и не случайно многие древние толкователи видели в этом эпизоде не что иное, как еще одну Евхаристию, совершённую Иисусом. Блаженный Августин пишет:

Действительно, с их глазами случилось нечто, и они пребывали в таком состоянии вплоть до преломления хлеба, так что им вместо Его лица виделось другое изображение; и только после совершения таинства преломления хлеба открылись глаза их, как о том повествует Лука… Так что не может считаться познавшим Христа тот, кто не причащается тела Его, то есть Церкви, на единство которой апостол Павел указывает словами: «Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор. 10:17); когда же Он подал им благословенный хлеб, открылись у них глаза, и они узнали Его. Разумеется, открылись они для познания Его именно вследствие устранения препятствия, которое не позволяло им узнать Его… Не исключено, что это препятствие исходило от сатаны, Христос же дозволил это до времени совершения священнодействия хлеба, дабы мы постигали, что при участии в единстве тела Его устраняются преграды, воздвигнутые врагом, так что Христос может быть познан[34]34
  Августин. О согласии Евангелистов 3, 72.


[Закрыть].

Рассказанный Лукой эпизод – единственный во всем корпусе Четвероевангелия случай, когда Иисус внезапно делается невидимым. Иоанн повествует о неожиданном появлении Иисуса при закрытых дверях (Ин. 20:26), но о Его столь же неожиданном исчезновении мы читаем только у Луки. Церковная традиция объясняет способность воскресшего Иисуса внезапно появляться и исчезать особыми свойствами, которые Его тело приобрело после воскресения. Иоанн Златоуст называет тело Христа после воскресения «столь тонким и легким, что вошло сквозь затворенные двери»; это тело было «лишено материальной грубости» (παχύτητος πάσης ἀπήλλακτο – букв, «чуждо всякой плотности»)[35]35
  Иоанн Златоуст. Толкование на Евангелие от Иоанна 87,1.


[Закрыть].

Однако сам Евангелист Лука в рассматриваемом эпизоде делает акцент не на изменении природы тела Христа, а на субъективном опыте учеников: сначала «глаза их были удержаны, так что они не узнали Его», потом же, когда Он преломил хлеб, «открылись у них глаза, и они узнали Его»; и в тот же самый момент «Он стал невидим для них». При помощи этих выражений, а также последующего вопроса учеников: «не горело ли в нас сердце наше?», передан опыт узнавания воскресшего Христа – опыт, который не ограничивается телесным видением. Этот опыт является внутренним, а не внешним: он не привязан к глазам или иным органам чувственного восприятия; он связан не столько с интеллектом, сколько с сердцем как центром духовной и эмоциональной активности человека.

Речь идет об опыте присутствия Иисуса в жизни людей. Отныне этот опыт не связан напрямую с видением Христа в Его материальном теле. «Блаженны невидевшие и уверовавшие», – скажет Иисус Фоме (Ин. 20:29). По словам исследователей, «Иисус идет с путниками по дороге в Эммаус видимым, но неопознанным. После же того как они узнали Его, Он возвращается с ними в Иерусалим “невидимо”»[36]36
  Tilborg S. van, Counet R C. Jesus Appearances and Disappearances in Luke 24. Leiden; Boston; Koln, 2000. P. 122.


[Закрыть].

Внезапное исчезновение Христа, таким образом, означает начало новой эпохи в жизни Церкви. Ему надлежит покинуть землю и взойти к Отцу. Но Он не оставляет учеников без Своего присутствия. Отныне они будут распознавать Его присутствие через преломление хлеба (Евхаристи10) и через то внутреннее горение сердца, которое позволит им безошибочно узнавать Его в своем внутреннем опыте.

Два ученика, потрясенные пережитым, не остаются в Эммаусе, но «в тот же час» отправляются обратно в Иерусалим. Если учесть, что к моменту, когда они вошли вместе с Иисусом в дом, «день уже склонился к вечеру», вернуться в Иерусалим они могли только глубокой ночью. Во всяком случае нет необходимости полагать, что они пришли лишь к утру следующего дня: выражение «склонился к вечеру» может указывать на любой отрезок времени внутри девятого часа (от 3 до 6 часов дня по современному счету), а при быстрой ходьбе расстояние в 30 км можно преодолеть часов за 5–6; следовательно, два ученика могли вернуться еще до полуночи.

В Иерусалиме они встречаются и узнают от одиннадцати и бывших с ними, что «Господь действительно воскрес и явился Симону». Об этом явлении Симону (он же Пётр, он же Кифа) умалчивают другие Евангелисты, но о нем свидетельствует апостол Павел в Первом послании к Коринфянам: «Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати…» (1 Кор. 153-5)* Данное свидетельство Павла будет подробнее рассмотрено нами ниже. Сейчас для нас важно отметить, что Лука – не единственный, кто говорит об отдельном явлении воскресшего Иисуса Петру.

Явление Христа ученикам. 1308–1311 гг.

Дуччо ди Буонинсенья (Музей Операди-Санта-Мария-дель-Фиоре, Флоренция)

Из Евангелия от Иоанна мы узнаем о том, как Иисус явился на море Тивериадском Петру и шести другим ученикам (Ин. 21:1-22). Можно ли считать этот рассказ параллелью к упоминанию о явлении Симону в Лк. 2434? На наш взгляд, нет. У Луки встреча двух путников с Воскресшим происходит в первый день недели, и возвратиться они должны были не позже следующего дня. У Иоанна же описанное явление имеет место значительно позже – не ранее девятого или десятого дня, если учесть, что предшествующий ему эпизод с Фомой (Ин. 20:26–29) происходит «после восьми дней». К тому же, у Иоанна Христос является не одному Симону, а еще шести ученикам.