Текст книги "Апостол Пётр. Биография"

Нередко именно Пётр оказывается тем учеником, который от имени всех учеников спрашивает Иисуса о значении тех или иных Его изречений и притч. В Евангелиях от Матфея и от Марка приводится рассказ о том, как книжники и фарисеи укоряли Иисуса за то, что они «преступают предание старцев», ибо едят хлеб, не помыв рук. Речь идет не о гигиеническом, а о ритуальном предписании: омовение рук считалось необходимым, чтобы очиститься от осквернения от соприкосновения с чем-либо нечистым. Иисус в характерной для Него манере обращается к самим фарисеям, обличая их в нарушении заповедей закона Моисеева и лицемерии (Мф. 15:1–9; Мк. 7:1-13).

Затем Иисус переходит к наставлению, адресованному всему народу. Однако это наставление не поняли даже Его ученики:

И, призвав весь народ, говорил им: слушайте Меня все и разумейте: ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека. Если кто имеет уши слышать, да слышит! И когда Он от народа вошел в дом, ученики Его спросили Его о притче. Он сказал им: неужели и вы так непонятливы? Неужели не разумеете, что ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его? Потому что не в сердце его входит, а в чрево, и выходит вон, чем очищается всякая пища. Далее сказал: исходящее из человека оскверняет человека. Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека (Мк. 7:14–23).

Христос проповедует фарисеям и книжникам. Фреска церкви Успения Пресв. Богородицы монастыря Грачаница, Сербия. Ок. 1320 г.

Матфей в своем рассказе об этом событии приводит диалог Иисуса с учениками, отсутствующий у Марка:

Тогда ученики Его, приступив, сказали Ему: знаешь ли, что фарисеи, услышав слово сие, соблазнились? Он же сказал в ответ: всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится; оставьте их: они – слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму (Мф. 15:12–14).

Учению фарисеев о том, что святость состоит исключительно в соблюдении внешних предписаний, будь то гигиенических, диетических или иных, Иисус противопоставляет учение о святости как о совокупности внутренних качеств. Будучи, с одной стороны, глубоко укоренены в ветхозаветной традиции, наставления Иисуса, с другой, по сути, означали радикальный разрыв с тем пониманием святости, которое на основе извращенного толкования Ветхого Завета закрепилось в «предании» фарисеев и книжников.

Христос и ап. Пётр. Фрагмент композиции «Христос проповедует ученикам». Фреска церкви Успения Пресв. Богородицы монастыря Грачаница, Сербия. Ок. 1320 г.

К беседе подключается Пётр, который говорит Иисусу: «Изъясни нам притчу сию» (Мф. 15:15). Под притчей в данном случае понимается изречение «если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму». Иисус на недоумение Петра реагирует словами, обращенными ко всем ученикам:

Неужели и вы еще не разумеете? еще ли не понимаете, что всё, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? а исходящее из уст – из сердца исходит – сие оскверняет человека, ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления – это оскверняет человека; а есть неумытыми руками – не оскверняет человека (Мф. 15:16–20).

Приведенный эпизод следует рассматривать в контексте того спора между Иисусом и фарисеями, который занимает существенное место на страницах Евангелий: спора о чистоте и нечистоте. В Ветхом Завете источником нечистоты считалось нечто внешнее по отношению к человеку, и человек воспринимался осквернившимся, если прикасался к тому, что считалось ритуально нечистым. Некоторые роды пищи считались нечистыми: их список содержится в книге Левит; если человек ел такую пищу, он считался осквернившимся (Лев. 11:2–8, 10–20, 23–43). Этому пониманию следовали фарисеи. Иисус же, напротив, настаивал на том, что причины нечистоты следует искать не вне человека, а внутри него.

Как и другие ученики, воспитанные в иудейской традиции, Пётр должен был разделять ветхозаветные представления о том, что источники нечистоты находятся не внутри человека, а вне его – в других людях, в нечистой пище. Учение Иисуса казалось ему необычным, даже революционным. Приведенная у Матфея реплика Петра – лишь одно из свидетельств того, как непросто было апостолам усваивать уроки, которые им преподавал Учитель.

Одной из особенностей проповеди Иисуса было то, что Он говорил притчами. Каждая притча была одновременно загадкой и задачей для учеников: загадкой, которую надо было отгадать; задачей, которую надо было решить. Неоднократные попытки учеников получить разъяснение той или иной притчи (Мф. 13:36; 15:15) свидетельствуют о том, что понимание смысла притч было для них затруднительным. Это подтверждается и вопросом, который ученики задали Иисусу после того, как Он произнес притчу о сеятеле – первую в серии из восьми притч, изложенных в 13-й главе Евангелия от Матфея:

И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют. И сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите – и не уразумеете, и глазами смотреть будете – и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их (Мф. 13:10–15).

Как показывает ответ Иисуса ученикам, Он сознавал непонятность Своих притч и тем не менее произносил их, непонимание же слушателей объяснял словами из книги пророка Исаии, которые переносил на Своих современников. В первую очередь цитата из Исаии относится к той категории слушателей Иисуса, которая не воспринимает Его проповедь: к духовным лидерам народа Израильского – первосвященникам, книжникам и фарисеям. Но в большей или меньшей степени цитата относится также к обычным слушателям, в том числе к ученикам Иисуса.

Обратим внимание на то, что, когда ученики услышали первую притчу, они задали вопрос не о ее значении, а о том, почему Иисус говорит притчами. Только после того как ученики получили ответ на этот вопрос, а вместе с ним и разъяснение притчи, они осмелились спросить и о другой притче: «Изъясни нам притчу о плевелах на поле» (Мф. 13:36). Поначалу их интересовало не столько значение притчи, сколько сам способ подачи дидактического материала, которым воспользовался Учитель. Лишь во вторую очередь они спрашивают о значении притчи.

В Евангелии от Луки мы находим серию притч, изложение которых прерывается вопросом Петра:

Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий.

Тогда сказал Ему Пётр: Господи! к нам ли притчу сию говоришь, или и ко всем? Господь же сказал: кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над слугами своими раздавать им в свое время меру хлеба? Блажен раб тот, которого господин его, придя, найдет поступающим так. Истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его (Лк. 12:39–44).

Пётр спрашивает не о смысле притчи, а о том, кому она адресована. Очевидно, в ответе Иисуса он надеется найти какой-то ключ к ее разгадке. Но Иисус не дает ответа. Вместо этого Он произносит другую притчу, которая призвана истолковать первую. Петру ничего не остается, как самому додумывать то, что он хотел выяснить у Учителя.

В Евангелии от Иоанна приводится эпизод, имеющий определенное сходство с рассказом Матфея об ответе Петра Иисусу в Кесарии Филипповой.

Причащение апостолов Петра и Павла. Фрагмент композиции «Евхаристия». Фреска церкви Св. Софии в Охриде, Македония. 40-е гг. XI в.

Предысторией этого эпизода является беседа о небесном хлебе, в которой Иисус говорил: «Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира». В ответ на эти слова «Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою?». Иисус же ответил: «истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Ин. 6:48–56).

Современный церковный читатель воспринимает эту беседу в свете того евхаристического опыта, которым на протяжении веков живет Церковь. Однако для первоначальных слушателей беседы дело обстояло иначе: слова Иисуса не могли их не шокировать. Ведь призывы

Иисуса были обращены к тем людям, которые помнили ветхозаветные запреты на вкушение «плоти и крови»: «…Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте» (Быт. 9:4); «Никакой крови не ешьте во всех жилищах ваших ни из птиц, ни из скота; а кто будет есть какую-нибудь кровь, истребится душа та из народа своего» (Лев. 7:26–27); «…Только крови не ешьте: на землю выливайте ее, как воду» (Втор. 12:16). И вдруг им, правоверным иудеям, знатокам и хранителям закона, предлагается есть человеческую плоть и пить человеческую кровь.

Итогом беседы стало не только негодование и возмущение постоянных оппонентов Иисуса из среды иудеев, но и непонимание значительной части Его учеников. Евангелист не скрывает того, что «с этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним» (Ин. 6:66). Именно в этой драматичной ситуации и происходит интересующий нас диалог Иисуса с Петром:

Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Пётр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго (Ин. 6:67–69).

Так ответ Петра передан в русском Синодальном переводе, основанном на textus receptus. Однако в критическом издании Евангелия, основанном на наиболее древних рукописях, мы находим несколько иную версию ответа Петра: «и мы уверовали и познали, что Ты – Святый Божий (о άγιας ταΰ Seo'S)»[59]59
  Novum Testamentum graece. P. 251.


[Закрыть]. В данном случае появление в более поздних рукописях слов «Ты Христос, Сын Бога живаго» может быть следствием гармонической корректировки текста Евангелия от Иоанна в пользу большего соответствия тексту Матфея[60]60
  См.: Metzger B. A Textual Commentary on the Greek New Testament. P 184.


[Закрыть].

Многие исследователи видят в данном эпизоде из Евангелия от Иоанна вариант рассказа синоптиков об исповедании Петра в Кесарии Филипповой (Мф. 16:13–16; Мк. 8:27–30; Лк. 9:18–22)[61]61
  См., например: Бенедикт XVI. Иисус из Назарета. С. 292, 305306.


[Закрыть]. Однако у Иоанна действие происходит не в Кесарии Филипповой, а в Капернауме; по содержанию и вопрос Иисуса, и ответ Петра не совпадают с диалогом в Кесарии Филипповой; сама обстановка, в которой происходит диалог, совершенно иная. Есть поэтому все основания считать, что речь идет о двух разных эпизодах, в которых Пётр исповедует свою веру в Иисуса (в научной литературе XIX века их иногда называли первым и вторым исповеданием Петра[62]62
  См., например: Taylor Ж M. Peter the Apostle. P. 65, 78.


[Закрыть]).

Мы можем предположить, что беседа о небесном хлебе, имевшая место в Капернауме, относится к раннему периоду земного служения Иисуса, тогда как исповедание Петра в Кесарии Филипповой непосредственно предшествовало тому моменту, когда Иисус начал предсказывать ученикам Свою смерть. Если, как следует из данного предположения, событие, изложенное у Иоанна, происходило раньше, чем то, о котором говорят синоптики, налицо определенная динамика в том, как Пётр воспринимает Иисуса. Если в первом случае он называет Его «Святым Божиим», то во втором исповедует «Сыном Бога Живаго». Два исповедания можно воспринимать как два этапа в восхождении Петра к полноте веры в Иисуса Христа как Бога и Спасителя.

Отметим, что, отвечая на вопрос Иисуса, Пётр употребляет первое лицо множественного числа: «Господи! к кому нам идти?», «и мы уверовали и познали». Это соответствует характерной для него роли апостола, говорящего от лица всей общины учеников. Иоанн Златоуст отмечает:

Этот ответ обнаруживает великую любовь. Он показывает, что для них Учитель дороже всего – и отцов, и матерей, и имений, и что, оставив Его, они не могли бы уже найти, куда прибегнуть… Смотри же, какое братолюбие и какую любовь высказывает Пётр, отвечая за весь лик (апостолов). Не говорит «я познал», но «мы познали»[63]63
  Иоанн Златоуст. Толкование на Евангелие от Иоанна 47, 3 (PG 59, 266–267). Рус. пер. С. 312–313.


[Закрыть].

Обратимся к повествованию синоптиков о беседе Иисуса с учениками в Кесарии Филипповой:

Придя же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого? Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Пётр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога Живаго (Мф. 16:13–16).

По версии Марка, Пётр ответил: «Ты Христос» (Мк. 8:29); по версии Луки – «За Христа» (Лк. 9:20). Матфей приводит наиболее полную версию ответа.

«Ты – Пётр, и на сем камне Я создам Церковь» (Мф. 16:18).

Фреска собора Вознесения Господня монастыря Жича, Сербия. Ок. 1220 г.

Почему только Пётр отвечает Иисусу? Потому ли, что он реагировал быстрее, чем другие? Или потому, что он отвечал от имени всех? Или же на тот момент он был единственным учеником, оказавшимся способным твердо признать в Иисусе Христа? Повествования Марка и Луки не дают ответа. У Матфея же мы его находим – после того как Пётр исповедал Иисуса Христом, Иисус выделяет его из среды учеников и отвечает уже не всем, а ему:

Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты – Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах (Мф. 16:17–19).

Данное повествование можно истолковать в том смысле, что Иисус дает Петру новое имя в ответ на его исповедание. Но если учитывать, что, согласно Иоанну и Марку, перемена имени состоялась ранее, рассказ Матфея можно интерпретировать как напоминание Петру об этой перемене: сначала Иисус называет его прежним именем (Симон, сын Ионин), а потом новым (Пётр).

Что означает слово «камень» применительно к Петру? Учитывая, что оно является частью метафорического ряда, включающего глагол «созидать», очевидно, что имеется в виду либо каменный фундамент, на котором строится дом, либо краеугольный камень, который кладут в основание дома. Иисус употреблял слово «камень» в обоих значениях.

Так, например, завершая Нагорную проповедь, Иисус говорит: «Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне». Человеку, построившему дом на камне, противопоставляется тот, кто построил дом на песке (Мф. 7:24–27). Похожей притчей завершается Проповедь на равнине в Евангелии от Луки (Лк. 6:47–49). Здесь образ более детализирован: один строитель копает, углубляется и кладет основание (θεμέλιον – фундамент) на камне, а другой строит на земле без фундамента[64]64
  См.: Hultgren A. The Parables of Jesus. P. 135–136. Сравнение между двумя версиями притчи см.: Snodgrass K. R. Stories with Intent. P. 330–331; Jones I. H. The Matthean Parables. P. 173–189.


[Закрыть].

Употребление термина в значении краеугольного камня зафиксировано в словах Иисуса, обращенных к первосвященникам и старейшинам:

…неужели вы никогда не читали в Писании: «камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших». Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его; и тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит (Мф. 21:42–44).

Образ, заимствованный из Псалтири (Пс. 117:22), указывает на камень, который кладется в основание дома. Уже в Ветхом Завете образ краеугольного камня приобрел религиозный смысл: «Вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, – камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится» (Ис. 28:16). Иисус использует этот образ применительно к Самому Себе, указывая на центральное значение Своего пришествия в мир для истории не столько Израиля, сколько «народа, приносящего плоды» – спасенного человечества, объединенного в Церковь как Новый Израиль.

Хотя Иисус назвал Петра «камнем», сам Пётр сознавал, что краеугольным камнем Церкви является не он, а Христос. В речи перед первосвященниками в Иерусалиме он скажет о Христе: «Он есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения…» (Деян. 4:11). В Первом Послании Петра говорится:

Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом. Ибо сказано в Писании: вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится. Итак Он для вас, верующих, драгоценность, а для неверующих камень, который отвергли строители, но который сделался главою угла, камень претыкания и камень соблазна, о который они претыкаются, не покоряясь слову, на что они и оставлены (1 Пет. 2:4–8).

Если исходить из того, что Первое Послание Петра является подлинным творением апостола[65]65
  К вопросу об авторстве обоих посланий Петра мы вернемся в главе 4-й.


[Закрыть], то приведенный текст можно рассматривать как его собственную интерпретацию слов Иисуса, некогда обращенных к нему.

Большинством современных ученых, однако, подлинность этого послания, как правило, отвергается, и оно приписывается некоему неизвестному автору, жившему на рубеже I и II веков. Так, например, известный немецкий исследователь М. Хенгель утверждает, что оба послания Петра, включенные в корпус Нового Завета, являются псевдоэпиграфами[66]66
  Псевдоэпиграф – сочинение, написанное одним автором, но приписанное другому (как правило, жившему ранее и более авторитетному).


[Закрыть], составленными в ответ на публикацию сборника, включающего одиннадцать посланий Павла: для того чтобы авторитет Павла не затмил авторитет Петра, последнему тоже решили приписать два послания[67]67
  Хенгель М. Недооцененный Пётр. С. 12–13.


[Закрыть].

Впрочем, Хенгель отвергает и историчность рассматриваемого нами эпизода из Евангелия от Матфея. По мнению ученого, «обетование, данное Петру после его исповедания Иисуса Мессией, не может восходить к Самому Иисусу, но являет в дошедшем до нас виде искусную композицию, принадлежащую перу самого евангелиста, обрабатывающего при этом более раннюю традицию, которую уже трудно со всей точностью отделить от его собственной “редакции”»[68]68
  Там же. С. 3.


[Закрыть]. Евангелист, писавший якобы между 90 и 100 годами, «видит в Петре уникальный для него авторитет прошлого, который принял мученическую смерть приблизительно поколением раньше в Риме»[69]69
  Там же. С. 5.


[Закрыть].

В приведенных высказываниях ученый повторяет общие места новозаветной науки ХХ века, в которой сложился своего рода консенсус относительно времени появления Евангелий и апостольских посланий. Согласно мнению, ставшему почти общепринятым, первым было написано Евангелие от Марка – возможно, около 70 года. Спустя лет двадцать на основе Евангелия от Марка свою версию создал Матфей, отредактировавший текст Марка с учетом интересов своей церковной общины. В то же время или позже работал Лука. Последним, под конец I века, свое Евангелие написал Иоанн.

Между тем в настоящее время эти взгляды пересматриваются, и то, что еще недавно казалось консенсусом, сегодня уже таковым не является. Все больше голосов раздается в защиту значительно более раннего времени появления Евангелий; все чаще подвергается критике теория первенства Евангелия от Марка; всё чаще слышны голоса защитников подлинности и всего корпуса Павловых посланий, и Первого послания Петра[70]70
  См., например: Bockmuehl M. Simon Peter in Scripture and Memory. P 126–131; Watson D. F. First Peter. P 3–6; MillerD. G. On This Rock. P. 57–75.


[Закрыть].

Образ ключей указывает, по мнению одних комментаторов, на учительную власть, которой Иисус наделяет Петра[71]71
  Bockmuehl M. Simon Peter in Scripture and Memory. P 76.


[Закрыть]. Другие видят в этом образе указание на дисциплинарные функции, связанные с крещением, покаянием, отлучением от Церкви или Евхаристии, а также законодательные и управленческие функции[72]72
  Peter in the New Testament. P 97.


[Закрыть]. Ориген видел в образе ключей указание не на власть, данную Петру или апостолам, а на то, что вера во Христа открывает врата Царства Небесного перед всяким уверовавшим:

Если и мы говорим: «Ты – Христос, Сын Бога Живаго»… то и мы становимся Петром (grvopeSa Πέτρος)… ибо всякий, уподобляющийся Христу, становится Камнем (Πέτρος). Разве одному Петру дает Христос ключи небесного Царства, и ни один другой блаженный муж не получает их?[73]73
  Ориген. Комментарий на Евангелие от Матфея 12 (GCS 40, 8587).


[Закрыть]

Это толкование, несомненно, повлияло на последующих восточных Отцов Церкви[74]74
  Мейендорф Иоанн, прот. Апостол Пётр и его преемство в византийском богословии. С. 95.


[Закрыть]. Однако оно не стало преобладающим. Для большинства древних толкователей образ ключей ассоциируется с особой властью, которой Христос наделил либо одного Петра, либо всех апостолов.

К данной теме многократно обращается Блаженный Августин. В отличие от последующих западных толкователей, подчеркивавших уникальность Петра как хранителя ключей от Царства Небесного, Августин акцентирует коллегиальный характер власти ключей:

Пётр, ради первенства своего апостольства, носил на себе образ Церкви, знаменуя ее всеобщность. Что касается собственно его, то по природе своей он был только один человек по благодати, один христианин по обильнейшей благодати, один вместе первый Апостол. Но когда ему сказано было: «тебе дам ключи Царства Небесного» и прочее, тогда знаменовал он вселенскую Церковь, которая в нынешнем веке различными искушениям, как бы дождями, реками, бурями потрясается и не падает, поелику основана на камне, от которого Пётр получил имя[75]75
  Августин. Трактат на Евангелие от Иоанна 124, 5 (PL 35, 1973).


[Закрыть].

Хотя апостолов было числом двенадцать и все вопрошены, один Пётр ответствует: «ты Христос, Сын Бога живого», и ему сказано: «тебе дам ключи Царствия Небесного», как будто бы один получил власть вязать и решить; но, хотя и один за всех произнес слова сии, со всеми, однако, получил власть как представляющий лицом своим единство; таким образом, один во всех, ибо единство во всех[76]76
  Там же 118, 4 (PL 35, 1949).


[Закрыть].

Пётр во многих местах Священного Писания является носящим лице Церкви, особенно в том месте, где говорится: «тебе дам ключи царствия небесного». Неужели Пётр получил, а Павел не получил? Пётр получил, а Иаков, Иоанн и прочие апостолы не получили? Не в Церкви ли те ключи, где ежедневно отпускаются грехи? Но поелику знаменательно носил Пётр образ Церкви, а Церковь есть Тело Христово, то что дано ему одному, дано и Церкви[77]77
  Он же. Проповедь 149, 6 (PL 38, 842).


[Закрыть].

Между апостолами один Пётр удостоился носить образ Церкви и потому в лице Церкви удостоился слышать: «тебе дам ключи царствия», ключи же сии не один человек, но единство Церкви приняло. Сим возвещается только превосходство Петра, носившего образ вселенства и единства Церкви, когда ему одному сказано, что дано всем[78]78
  Там же 295 (PL 38, 1349).


[Закрыть].

«Дарование закона» (Traditio legis). Рельеф кивория в церкви Сан-Пьетро-аль-Монте в Чивате, Италия. XI в.

Идентична ли власть ключей власти «вязать и решить» или речь идет о двух разных аспектах апостольского служения? На наш взгляд, толкованием образа ключей являются слова: «и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах». Аналогичные слова Иисус адресует всей общине учеников: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф. 18:18). Это значит, что не только Пётр обладает властью вязать и решить, но и другие апостолы. В церковной традиции данное обещание понимается в том смысле, что Господь наделяет апостолов и их преемников (епископов) властью не только над земными делами: судьба членов Церкви в вечности зависит от церковной иерархии, обладающей правом открывать врата Царства Небесного для принимающих крещение, затворять для согрешающих и вновь отворять для кающихся. На этом понимании построена вся покаянная дисциплина Церкви.

Диалог Иисуса с Петром в Кесарии Филипповой – одно из трех мест во всем корпусе Четвероевангелия, где использовано слово «Церковь». В дальнейшем, начиная с Деяний и апостольских посланий, именно это слово превратится в основное обозначение общины последователей Иисуса как во вселенском масштабе[79]79
  Например: «как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь» (Еф. 5:24–25); «Он есть глава тела Церкви» (Кол. 1:18).


[Закрыть], так и на местном уровне[80]80
  Например: «церковь в Иерусалиме» (Деян. 8:1), «церковь в Вавилоне» (1 Пет. 5:13), церкви Ефесская, Пергамская, Смирнская, Фиатирская, Сардийская, Филадельфийская, Лаодикийская (Откр. 2:1–3:22).


[Закрыть] и даже на уровне одной семьи[81]81
  Выражение «домашняя церковь» (Рим. 16:4; 1 Кор. 16:19; Кол. 4:15; Флм. 2) обозначает христианскую семью.


[Закрыть]. То, что обетование Иисуса об основании Церкви связано с исповеданием Петра и что Пётр объявляется камнем, на котором Церковь будет создана, придает этому апостолу особое значение.

Но в чем оно заключается? И чем авторитет Петра отличается от авторитета Павла и других апостолов? По мнению Киприана Карфагенского, выраженному в «Книге о единстве Церкви», все апостолы имели равный авторитет, при этом Пётр является символом единства Церкви:

Господь говорит Петру: «Я говорю тебе: ты – Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16:18–19). И опять Он говорит ему же по воскресении Своем: «Паси овец Моих» (Ин. 21:16). Таким образом основывает Церковь Свою на одном. И хотя по воскресении Своем Он наделяет равной властью всех апостолов… однако чтобы показать единство[82]82
  Церкви.


[Закрыть], Ему угодно было с одного же и предначать это единство. Конечно, и прочие апостолы были то же, что и Пётр, и имели равное с ним достоинство и власть; но вначале указывается один, для обозначения единой Церкви[83]83
  Киприан Карфагенский. Книга о единстве Церкви (CSEL 3, 212213). Рус. пер. С. 296.


[Закрыть].

В последующей богословской традиции Западной Церкви идея первенства Петра постепенно развилась в учение о папе Римском как о гаранте единства Церкви, преемнике апостола Петра и наместнике Христа на земле, обладающем абсолютной властью в Церкви по всей вселенной. Об этом учении мы скажем отдельно в 3-й главе книги (где будут рассмотрены также другие отрывки из творений Киприана Карфагенского, касающиеся места Петра в Церкви).

«Дарование закона» (Traditio legis). Мозаика баптистерия Сан-Джованни-ин-Фонте в Неаполе. 2-я пол. V в.

На Востоке получило распространение иное толкование, согласно которому Церковь основана не на Петре, а на вере в божество Иисуса Христа, исповеданием которой были слова Петра. Иоанн Златоуст пишет:

…«Ты – Пётр, и на сем камне, то есть исповедании веры, Я создам Церковь Мою». Этими словами Господь показывает, что отныне многие будут веровать, ободряет дух Петра и делает его пастырем…

Далее обещает и другую почесть: «и дам тебе ключи Царства Небесного». Видишь ли, как Христос этими двумя обещаниями возводит Петра к высокому о Нем мнению, как открывает Себя и показывает истинным Сыном Божиим? Он обещает даровать ему то, что собственно принадлежит одному Богу, именно: разрешать грехи, сделать Церковь непоколебимой среди всех волнений, и простого рыбака явить более крепким, чем любой камень, когда восстанет на него вся вселенная[84]84
  Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-Евангелиста 54, 2 (PG 58, 534). Рус. пер. С. 554.


[Закрыть].

Исповедание Петра в Кесарии Филипповой было первым описанным в Евангелиях открытым признанием божественности Иисуса Христа со стороны одного из учеников. Не случайно все Евангелисты-синоптики обратили на него особое внимание. Вся суть христианской веры выражена в исповедании Петра и в ответе на него Иисуса:

Величественно и торжественно подтвердил Спаситель это великое исповедание веры… Ни разу еще до сего времени с уст Иисуса не сходило таких знаменательных слов. В них слышалось свидетельство Его о Самом Себе; в них обещалось блаженство тому, кто Его признает; в них высказывалась та истина, что познать Его могут только руководимые Духом Божиим… Это была закладка краеугольного камня Церкви Христовой, – торжественное обещание, что эта Церковь, основанная на скале боговдохновенного исповедания, должна остаться непобедимою силами ада. Это было вручение Церкви, в лице ее типичного представителя, власти открывать и запирать, решить и вязать, с обещанием, что эта власть, действуя на основаниях веры на земле, будет признана и небесами[85]85
  Фаррар Ф. В. Жизнь Иисуса Христа. Ч. 2. С. 11–12.


[Закрыть].

Приведенное толкование принадлежит Ф. Фаррару, англиканскому богослову XIX века, автору книги «Жизнь Иисуса Христа», получившей в свое время широкое признание, в том числе и в России. Вслед за Иоанном Златоустом богослов подчеркивает значимость исповедания веры в Иисуса Христа как Сына Божия, произнесенного Петром от лица всех апостолов:

Это исповедание Христа сделало его скалою, на которой была основана вера многих и которую силы адовы могут колебать, но никогда не преодолеют… С этого времени Спаситель мог видеть, что одна огромная часть Его дела на земле была окончена. Апостолы убедились в тайне Его существа; положено было основание, на котором, как на главном краеугольном камне, с этой поры должно воздвигаться все обширное здание[86]86
  Там же. С. 12.


[Закрыть].