Текст книги "Иисус Христос. Биография"

Вопрос о том, был ли Христос исторической личностью, кому-то может показаться неуместным. Между тем, в сравнительно еще недавние времена отрицание историчности Христа было господствующим трендом в атеистическом религиоведении.

Известная книга Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», по которой многие в советское время узнавали о существовании Иешуа Га-Ноцри (Иисуса из Назарета), начинается с того, что двое литераторов на московском бульваре рассуждают об Иисусе Христе: одному заказали написать про Него поэму, а другой дает советы, касающиеся ее содержания. Так вот, этот второй литератор доказывает первому, «что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф».

Ссылаясь «на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса», персонаж Булгакова воспроизводит основные доводы так называемой мифологической теории, имевшей широкое хождение в 1920-е и 30-е годы в Третьем рейхе и в советской России. Согласно этой теории, Иисус Христос – не что иное, как литературный персонаж, смоделированный на основе древнеегипетских и древнегреческих мифов о воскресающих и умирающих богах.

Теория эта, в свое время использовавшаяся в идеологических целях, умерла вместе с теми идеологиями, для обслуживания которых создавалась. И тем не менее то и дело возникают все новые и новые «научные» труды, в которых историчность Иисуса подвергается сомнению. И главным аргументом всегда оказывается отсутствие видимых, материальных доказательств Его существования. Один бывший баптистский пастор, обратившийся из христианства в атеизм, высказался по этому поводу так: «Может быть, и существовал некий исторический Иисус, но мы этого никогда не узнаем, если только кто-нибудь не обнаружит его дневник или его скелет».

Между тем, есть много древних исторических деятелей, от которых не осталось ни скелета, ни собственноручных писаний. Ни от одного из древнегреческих философов не осталось никаких автографов: все их сочинения дошли до нас в позднейших рукописных копиях. Более того, о некоторых философах мы знаем лишь из свидетельства их учеников: так, например, о Сократе мы знаем только из диалогов Платона. Это, однако, не заставляет ставить под сомнение существование Сократа как исторической личности, не говоря уже о самом Платоне.

Несправедливым является и утверждение, будто об Иисусе Христе молчат Его современники. На самом деле у иудейского историка Иосифа Флавия, который был современником Христа, есть о Нем прямое свидетельство: «Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил Его к кресту. Но те, кто раньше любили Его, не прекращали этого и теперь. На третий день Он вновь явился им живой, как возвестили о Нем и о многих других Его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по Его имени»[1]1
  Иосиф Флавий. Иудейские древности 18, 3, 3.


[Закрыть].

Многие современные ученые, стоящие на позициях скептицизма по отношению к историчности Христа, считают это место позднейшей христианской вставкой. Однако не сохранилось ни одной рукописи сочинения Иосифа Флавия «Иудейские древности», где бы этой «вставки» не было. В таких условиях необходимость доказывать ее неподлинность лежит на самих скептиках. Но доказательств в их арсенале, кроме голословной гипотезы, нет.

О Христе и христианах упоминают римские историки Тацит, Светоний и Плиний Младший: ни у одного из них историчность Христа не вызывает сомнений.

Об Иисусе Христе, не называя Его по имени, также говорит сирийский автор Мара бар Серапион в письме к сыну, датируемом концом I века: «Что выиграли афиняне, казнив Сократа? Голод и чума обрушились на них в наказание за их преступление. Что выиграли жители Самоса, предав сожжению Пифагора? В одно мгновение пески покрыли их землю. А что выиграли евреи, казнив своего мудрого Царя? Не вскоре ли после этого погибло их царство? Бог справедливо отомстил за этих трех мудрых мужей: голод поразил Афины, море затопило Самос, а евреи, потерпевшие поражение и изгнанные из своей страны, живут в полном рассеянии. Но Сократ не погиб навеки – он продолжал жить в учении Платона. Пифагор не погиб навеки – он продолжал жить в статуе Геры. Не навеки погиб и мудрый Царь: Он продолжал жить в Своем учении».

Однако самым убедительным свидетельством историчности Иисуса Христа являются Евангелия. Одних только греческих рукописей Нового Завета, находящихся на учете у современных исследователей, сегодня известно более 5600. При этом самые ранние из них датируются началом II века, то есть отстоят от времени описываемых в них событий всего на несколько десятилетий. Для сравнения: число дошедших до нас рукописей Гомера не превышает нескольких сотен, и самые ранние из них отстоят от предполагаемого времени жизни поэта на десять веков.

По количеству сохранившихся рукописей, а также по близости их создания ко времени описываемых в них событий Евангелия и другие книги Нового Завета несопоставимы с каким бы то ни было древним литературным памятником. Одно только количество имеющихся рукописей могло бы быть достаточным свидетельством историчности персонажей и событий, о которых рассказывается на их страницах.

Однако есть и другие доказательства, например, тот факт, что Евангелия четко позиционируют жизнь Иисуса во времени. Начальные главы Евангелия от Луки включают упоминания обо всех известных правителях, при которых происходили описываемые события, в частности об Ироде, царе Иудейском (Лк. 1:5), кесаре Августе и правителе Сирии Квиринии (Лк. 2:1–2), о римском прокураторе Понтии Пилате, четвертовластниках Ироде Антипе, Фииппе и Лисании, первосвященниках Анне и Каиафе (Лк. 3:1–2). Первосвященники Анна и Каиафа, царь Ирод и префект Иудеи Понтий Пилат упоминаются и в других Евангелиях, а также в целом ряде иных исторических источников. Если бы Иисус Христос не существовал в реальности, представлялось бы весьма затруднительным столь точно вписать вымышленную личность в столь четко очерченный временной и исторический контекст без того, чтобы мистификация быстро вскрылась.

География евангельского повествования весьма конкретна: на страницах Евангелий описываются многие города и селения, сохранившиеся до сего дня, такие как Иерусалим, Назарет, Вифлеем и другие. По этим упоминаниям достаточно легко прослеживаются передвижения Иисуса и Его учеников по территории Палестины. Если бы Евангелия создавались значительно позже описываемых в них событий, а их персонажи были литературной фикцией, каким образом Евангелисты могли бы столь точно позиционировать эти события в пространстве?

Совокупность внутренних и внешних свидетельств с очевидностью доказывает тот факт, что Иисус Христос был реальной исторической личностью, жившей в конкретный период времени в конкретном месте. И хотя иные исследователи сравнивают рассказ о воскресении Христа с древним египетским мифом об Осирисе, а истоки других евангельских повествований видят в других древних мифах, разница между Христом и мифологическими персонажами достаточно очевидна. На самом деле, свидетельств о Нем сохранилось гораздо больше, чем о каком бы то ни было герое истории древнего мира.

И Новый Завет, и последующая церковная традиция говорят об Иисусе Христе как Боге и человеке в одном лице. Церковь всегда воспринимала свое учение о богочеловечестве Иисуса как последовательное раскрытие тех истин, которые содержатся в Евангелиях и апостольских посланиях.

Тем не менее мы не можем обойти вниманием аргументы тех, кто утверждает, что Иисус не был тем, за кого Его выдает Церковь, и что сама Церковь не сразу пришла к мысли о том, что Иисус является Богом. В разной форме и в разных вариантах те или иные лица или группы высказывали предположение, что Церковь постепенно, в течение веков создала образ Сына Божия из простого человека Иисуса, пусть и наделенного особыми дарованиями и особой мудростью. Многие ученые до сих пор искренне верят в то, что лишь после нескольких столетий споров о том, является ли Иисус Богом или простым человеком, вера в божественность Иисуса восторжествовала среди церковной иерархии, а затем была «навязана» всей Церкви.

Что говорят нам канонические Евангелия о Божестве Иисуса? Можем ли мы утверждать, что вера в Иисуса как Бога воплотившегося была изначальной верой Церкви?

Говоря о Себе в третьем лице, Сам Иисус чаще всего называет Себя «Сыном Человеческим»: это словосочетание встречается в четырех канонических Евангелиях в общей сложности 85 раз. «Сын Человеческий» – идиома, означающая на еврейском языке не что иное как «человек». Можно было бы предположить, что, называя Себя Сыном Человеческим, Иисус намеренно подчеркивает Свое человеческое, а не божественное происхождение.

В то же время Сын Человеческий, о Котором говорит Иисус, – отнюдь не обычный человек: Он – «сущий на небесах» (Ин. 3:13), на Нем «положил печать Свою Отец, Бог» (Ин. 6:27), к Нему восходят и нисходят ангелы Божии (Ин. 1:51). Сын Человеческий сошел с неба (Ин. 3:13), чтобы спасать души человеческие (Лк. 9:26). Он имеет власть на земле прощать грехи (Мф. 9:6), Его плоть и кровь должны вкушать верующие, чтобы иметь в себе жизнь (Ин. 6:53). Он воскреснет из мертвых (Мр. 9:9) и вознесется на небо (Ин. 3:13) – туда, где был прежде (Ин. 6:62). Его второе пришествие будет неожиданным (Мф. 24:44; 25:13), подобным молнии, сверкнувшей на одном краю неба и блистающей до другого (Лк. 17:24). Он придет во славе Отца Своего со святыми ангелами (Мр. 8:38), сядет на престоле славы Своей и посадит апостолов на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых (Мф.19:28), пред Ним соберутся все народы, и Он будет отделять среди них овец от козлов (Мф. 25:31–33).

Иисуса нередко называют Сыном Божиим (Мф. 14:33), Сыном Бога Живого (Мф. 16:16; Ин. 6:69), и Он принимает эти наименования (Лк. 22:70). На вопрос первосвященника «Ты ли Христос, Сын Божий?» – Иисус дает утвердительный ответ, но при этом добавляет: «Отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках воздушных» (Мф. 26:63–64). В отношении Самого Себя Иисус попеременно употребляет имена «Сын Человеческий» и «Сын Божий» в качестве синонимов (Ин. 3:13–18; 5:25–27).

Библейское наименование «сын Божий» совсем не обязательно должно указывать на то, что его носитель является Богом (во всяком случае, когда употребляется во множественном числе). Однако в Новом Завете выражение «Сын Божий» приобретает особый смысл применительно к Иисусу Христу. Иисус – Единородный Сын Божий (Ин. 3:16; 3:18; 1 Ин. 4:9), Единородный от Отца (Ин. 1:14), «сущий в недре Отчем» (Ин. 1:18). В беседах с учениками и с иудеями, записанных Евангелистом Иоанном, Иисус многократно свидетельствует о Своем единстве с Отцом: «Кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца, пославшего Его» (Ин. 5:23); «Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца» (Ин. 6:38); «Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца (Ин. 10:15); «Дела, которые творю Я во имя Отца Моего – они свидетельствуют о Мне… Я и Отец – одно (Ин.10:25, 30)»; «Я в Отце и Отец во Мне» (Ин. 14:11).

Хотя Иисус называет Себя Сыном Отца и свидетельствует о Своем единстве с Отцом, Он почти нигде в Евангелиях не называет Себя Богом. Исключение составляет случай, когда в ответ на обращенные к Нему слова диавола Он говорит: «Не искушай Господа Бога твоего» (Мф. 4:7; Лк. 4:12). Здесь Он применяет к Самому Себе оба наименования, относящиеся к Отцу: Господь и Бог. Отвечая на другие слова диавола, Он говорит, имея в виду Своего Отца: «Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи» (Мр. 4:10; Лк. 4:8).

Когда некто назвал Его «учителем благим», Иисус сказал ему: «Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог» (Мф. 19:17; Мр. 10:18; Лк. 18:19). Ответ Иисуса можно понять в том смысле, что Он отрицает Свою божественность, противопоставляя Себя Богу. Однако Его слова могут быть поняты и в ином смысле: «называя Меня благим, ты признаешь Мою божественность».

В Евангелиях и посланиях апостольских имя «Бог» употребляется, главным образом, применительно к Отцу, тогда как по отношению к Иисусу последовательно употребляется имя «Господь». В то же время в посланиях апостола Павла Иисус Христос также неоднократно именуется Богом: «Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь» (Рим. 9:5); «Ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа» (Тит. 2:13); «В Нем обитает вся полнота Божества телесно» (Кол 2:9). Иоанн Богослов в своем 1-м послании говорит об Иисусе Христе: «Сей есть истинный Бог и жизнь вечная» (1 Ин. 5:20).

В раннехристианской общине приложение имени «Господь» к Иисусу, безусловно, означало признание Его божественности. Апостол Фома употребляет слова «Господь» и «Бог» в качестве синонимов, когда обращается к воскресшему Иисусу со словами: «Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20:28). По словам апостола Павла, «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор. 12:3).

Наиболее явным утверждением веры ранней Церкви в Божество Иисуса Христа является пролог Евангелия от Иоанна, в котором Иисус отождествляется с вечным Словом Божиим: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его… И Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин. 1:1–5, 13–14).

Именно эти слова четвертого Евангелия являются манифестом веры древней Церкви в божественность Иисуса. В прологе Евангелия от Иоанна содержится признание того, что Слово Божие, Единородный Сын Божий, есть Бог. Слово «стало плотью», воплотилось, сделалось человеком и жило среди людей. Именно в том, что Бог стал человеком, и заключается Благая Весть, которую принесли миру Евангелисты и апостолы Иисуса. И именно в этой вести – новизна христианства как Нового Завета между Богом и людьми.

Убежденность в божественном происхождении Иисуса была изначальной верой Церкви. И можно говорить о том, что учение Церкви о божественности Иисуса Христа было последовательным на протяжении всей христианской истории. Даже в наши дни, когда христианство существует в форме различных конфессий, деноминаций и общин с обширным списком взаимных разногласий, все христиане – и католики, и православные, и протестанты – признают Иисуса Христа Богом и Спасителем.

Означает ли это признание какое-либо умаление человеческой природы Христа? Иными словами, если Иисус Христос – Бог, можно ли Его считать полноценным человеком? На это Церковь всегда отвечала твердо и однозначно: Он является полноценным Богом, но одновременно является полноценным человеком, во всем подобным нам, кроме греха. Он не получеловек и полубог, но полноценный человек и полноценный Бог.

В первой половине V века Церковь провозгласила, что две природы – божественная и человеческая – соединены в Иисусе Христе «неслитно, неизменно, неразлучно, нераздельно». Это значит, что две природы во Христе не сливаются одна с другой, так, чтобы из них составилась некая новая природа; не поглощаются одна другой; не изменяются при соединении одна с другой. В то же время они не разлучаются одна с другой и не разделяются после того, как соединились в момент зачатия от Духа Святого.

Иисус Христос – единая неделимая Личность, в которой божественная и человеческая природы соединены гармоничным и неразрывным образом. Вот почему христианское богословие не отделяет вечного Сына Божия от родившегося во времени Человека Иисуса. И хотя Дева Мария родила Иисуса по-человечески, Она именуется Богородицей, потому что вечный Сын Божий и родившийся во времени Человек Иисус – одно и то же Лицо.

Вера в то, что Иисус был полноценным Богом и полноценным человеком, открывает путь к пониманию евангельской истории. Подобно сейфу, закрытому на два замка, евангельская история непременно требует двух ключей. Любое умаление божественной природы Христа неизбежно приводит к искаженному и усеченному восприятию евангельской истории. Но и любая попытка как-либо умалить полноту Его человеческой природы лишает Евангелие того реализма, которым дышит каждая его страница.

По рождению Иисус принадлежал к народу, произошедшему от библейского патриарха Авраама. Об истории этого патриарха и его потомков повествует первая часть Библии – Ветхий Завет.

Авраам первоначально жил в Уре Халдейском, расположенном в южной Вавилонии[2]2
  Ныне на территории Ирака.


[Закрыть] недалеко от побережья Персидского залива. Получив повеление от Господа, он отправился оттуда в землю Ханаанскую, придя сначала в Харран[3]3
  Ныне на территории Турции возле границы с Сирией.


[Закрыть], а затем в Сихем[4]4
  Ныне на территории Израиля.


[Закрыть], где Бог пообещал отдать ему эту землю (Быт. 12:3–7). С этого момента начинается колонизация Ханаанской земли Авраамом и его потомством, получившим наименование народа Израильского, по имени внука Авраама – Иакова, которому Бог дал новое имя Израиль (Быт. 32:28). Для Израильского народа это была святая земля, принадлежавшая Самому Богу: она воспринималась как Его наследие и удел. Библия приводит слова Бога, обращенные к народу Израильскому: «ибо Моя земля: вы пришельцы и поселенцы у Меня» (Лев. 25:23).

Вся ветхозаветная история, начиная с Авраама, представляет собой историю борьбы евреев за право обладания землей обетованной, которая к моменту прихода туда Авраама была густо заселена. Многочисленное потомство Авраама начинает теснить местные племена, ведя с ними войны. Двенадцать сыновей Иакова делят между собой и своим потомством землю Ханаанскую, однако вследствие продолжительного голода им приходится переселиться в Египет. Этим заканчивается Книга Бытия. Возвращению народа Израильского из Египта посвящена Книга Исход, главным героем которой является Моисей, выведший Израильский народ из египетского плена.

Повторное освоение земли обетованной потомками Авраама после возвращения из Египта, датируемого приблизительно XV веком до Р. Х., опять же сопряжено с многочисленными войнами. Первоначально народ Израильский не имел своей государственности. В течение некоторого времени он управлялся судьями – родовыми вождями: этому периоду посвящена Книга Судей. Затем, около 1030 года до Р. Х., пророк Самуил помазал на царство Саула, и с этого момента начинается история, отраженная в 1-й и 2-й Книгах Царств и двух Книгах Паралипоменон.

Вторым Израильским царем стал Давид, который, вскоре после того как был помазан на царство (это произошло на рубеже второго и первого тысячелетий до Р. Х.), захватил Иерусалим, сделав его столицей объединенного Израильского царства. В историю еврейского народа Давид вошел как самый успешный правитель: с его именем связана эпоха политического и культурного расцвета Израиля. Кроме того, Давид известен как пророк и поэт – автор большинства псалмов, составивших Книгу Псалтирь. Сын Давида, Соломон, построил Первый Иерусалимский храм.

После смерти Соломона единое Израильское царство разделилось на два: Израиль и Иудею. В результате многочисленных войн территориальные границы этих двух царств постоянно менялись. После разрушения Первого храма войсками вавилонского царя Навуходоносора в 586 году основная часть иудеев была уведена вавилонянами в плен. В 539 году, когда Вавилония была завоевана персидским царем Киром, евреям было разрешено вернуться в свою землю и восстановить храм. Строительство Второго храма было завершено в 516 году. При этом территория бывших царств Израильского и Иудейского вошла в состав Персидской империи, внутри которой Иудея и Самария составили две отдельных провинции.

По всей территории Иудеи, Галилеи и Самарии в период после вавилонского плена было построено множество синагог – домов для собраний. В отличие от храма, синагога не воспринималась как культовое сооружение: она была прежде всего домом учения, где благочестивые евреи читали Тору (Пятикнижие Моисеево) и книги пророков, обсуждали содержание прочитанных книг. В то же время в синагогах возносились совместные молитвы, имевшие характер богослужения. В синагогах собирались по субботам. В Евангелиях описаны многочисленные случаи посещения синагог Иисусом (Мф. 4:23; 9:35; 12:9; 13:54; Мр. 1:21; 1:39; 3:1; 6:2; Лк. 4:15–16; 4:44; 6:6; 13:10; Ин. 6:59).

Однако главным духовным центром для иудеев оставался Иерусалимский храм. При храме нес свое служение глава духовной иерархии Израильского народа – первосвященник. Служение первосвященника было наследственным, передаваясь, как правило, от отца к сыну. Первым человеком в истории Израильского народа, получившим это служение, был брат Моисея Аарон, от которого оно перешло к его потомкам. В период вавилонского пленения у Израильского народа не было первосвященника, но после плена служение было восстановлено. Помимо многочисленных литургических привилегий, которыми обладал первосвященник, он также обладал судебной властью: именно он возглавлял синедрион – высший судебный орган, состоявший из 70 членов, не считая самого первосвященника, по образцу совета старейшин, созванного Моисеем по повелению Господню (Числ. 11:16). Как первосвященник, так и члены синедриона принадлежали к еврейской аристократии.

В 332 году Александр Македонский захватывает Иудею и Самарию. В этот период своего апогея достигает конфликт между иудеями и самарянами, начавшийся после возвращения иудеев из вавилонского плена. Александр разрешает самарянам построить свой собственный храм на горе Гаризим в противовес Иерусалимскому храму, остающемуся центром богослужебной активности для иудеев.

При Александре благодаря политике веротерпимости евреи расселяются по разным городам возглавляемой им империи, основным языком которой является греческий. Так возникает обширная диаспора иудеев, для которых греческий становится основным языком общения. Именно для них при египетском царе Птолемее II Филадельфе (282–246) в Александрии создается греческий перевод Библии, получивший название Септуагинты – перевода Семидесяти толковников.

Середина II века до Р. Х. в истории Израильского народа ознаменовалась попыткой восстановления политической независимости, связанной с именем Иуды Маккавея, который в 166 году возглавил восстание против династии Селевкидов. В течение последующих ста лет борьба иудеев против Селевкидов сопровождалась внутренними междоусобицами, порожденными борьбой за власть различных семейных кланов. В 63 году до Р. Х. по просьбе двух враждующих кланов в Иерусалим вошел римский император Помпей. С этого момента Израиль попадает в политическую зависимость от Римской империи, став одной из ее провинций.

В 37 году до Р. Х. правителем Израильского царства становится Ирод Великий. Именно в его правление начинают разворачиваться события, описанные в Евангелиях от Матфея и Луки. Хотя Ирод в Евангелиях именуется царем, его власть не абсолютна: фактически он управляет Иудеей от имени римлян, ставленником которых является.

В период междоусобиц, предшествовавших воцарению Ирода, Иерусалимский храм пришел в упадок, и Ирод предпринял его масштабную реконструкцию. При этом были использованы многие элементы греческой классической архитектуры – колоннады, балюстрады, галереи, портики. Размер храма Ирода значительно превышал размеры первоначального храма Соломонова. Строительные и реставрационные работы продолжались и после смерти Ирода. К тому моменту, когда Иисус начинал Свое служение, время работ уже исчислялось 46 годами (Ин. 2:20). В эту эпоху Иерусалимский храм представлял собой гигантский комплекс зданий, восхищавших современников своей красотой и великолепием: «Внешний вид храма представлял все, что только могло восхищать глаз и душу. Покрытый со всех сторон тяжелыми золотыми листами, он блистал на утреннем солнце ярким огненным блеском, ослепительным для глаз, как солнечные лучи», – писал Иосиф Флавий[5]5
  Иосиф Флавий. Иудейская война 5, 5, 6.


[Закрыть].

После смерти Ирода в 4 году до Р. Х. император Октавиан Август разделил власть между сыновьями Ирода: Архелай получил в управление Иудею, Идумею и Самарию; Ирод Антипа – Галилею и Перею; Филипп – ряд других областей; часть земель отошла к сестре Ирода Саломее. В 6 году по Р. Х. Архелай был отправлен в ссылку, и в Иудее было введено прямое правление императора через римских префектов, из которых пятым по счету был Понтий Пилат. Ирод Антипа при этом сохранил свою территорию, которой управлял до 39 года. Именно этот Ирод упоминается в евангельских повествованиях о смерти Иоанна Крестителя (Мф. 14:1–12; Мр. 6:14–29; Лк. 3:19–20) и о допросе Иисуса в Иерусалиме (Лк. 23:6–12, 15).

Основные события евангельской истории происходят в то время, когда Палестина была разделена между несколькими правителями. Действие разворачивается в Галилее, Самарии и Иудее, упоминается также о посещении Иисусом Сирии Палестинской («стран Кесарии Филипповой») и Десятиградия, находившегося на другой стороне Иордана. Таким образом, деятельность Иисуса охватывает практически все области бывших царств Израильского и Иудейского, всю «обетованную землю», на тот момент полностью входившую в состав Римской империи.

Еврейский язык относится к семитской языковой семье и имеет многотысячелетнюю историю. Во времена Иисуса в Палестине сосуществовали два родственных языка – иврит и арамейский. Иврит был языком Ветхого Завета: на нем читали Писание, на нем, по-видимому, вели философские споры ученые иудеи. Разновидностью литературного иврита был разговорный иврит, сохранявшийся в Иудее и Иерусалиме. Другим разговорным языком был арамейский, распадавшийся на несколько диалектов, включая галилейский и самарийский. Поскольку Иисус и Его ученики происходили из Галилеи, наиболее вероятным представляется, что между собой они говорили на галилейском диалекте.

Это отчасти подтверждается следующим рассказом Евангелиста Матфея: «Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя» (Мф. 26:69–73). Из этого рассказа, где Иисус назван «Галилеянином», явствует, что Иисуса и Его учеников отождествляли с Галилеей, и язык, на котором они говорили, выдавал галилейское происхождение.

О том, что у иудеев было скептическое и презрительное отношение к галилеянам, мы узнаем и из Евангелия от Иоанна. Евангелист фиксирует три эпизода, подтверждающих это. В одном из них Филипп возвещает Нафанаилу: «Мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета». Но Нафанаил пренебрежительно отвечает ему: «Из Назарета может ли быть что доброе?» (Ин. 1:45–46). В другом случае иудеи, которые слушали Иисуса, спрашивают друг друга: «Разве из Галилеи Христос придет?» (Ин. 7:41). Наконец, в диалоге Никодима с фарисеями последние презрительно спрашивают его: «И ты не из Галилеи ли? рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк» (Ин. 7:52).

Из того же Евангелия мы узнаем, что «Иудеи с Самарянами не сообщаются» (Ин. 4:9). Помимо различий, касающихся способа богопочитания, между иудеями и самарянами существовали и языковые различия. Не исключено, что, разговаривая с самарянкой, Иисус употреблял самарянский диалект арамейского языка. В то же время, беседуя с иудеями на серьезные богословские темы (таких бесед немало в Евангелии от Иоанна), а также обращаясь к слушателям в синагоге, Иисус мог использовать классический литературный иврит. В одном из описанных случаев Иисус, находясь в иудейской синагоге, сначала читает отрывок из Писания на иврите, а затем, закрыв книгу (точнее, свернув свиток), дает свое толкование прочитанному (Лк. 4:15–30). Возможно, в этот момент Он говорил на классическом иврите.

Помимо различных вариантов иврита и арамейского, которыми мог пользоваться Иисус, в Палестине Его времени широко использовался греческий – язык межнационального общения Римской империи. Греческим в большей или меньшей мере владели многие жители Галилеи. Латинский имел значительно меньшее хождение. Владел ли Иисус этими языками, и если да, то в какой степени? Мы можем только догадываться о том, что Его беседа с Понтием Пилатом велась не на арамейском и не на иврите, которыми римский префект вряд ли владел. Скорее всего, она велась на греческом.