Текст книги "На Господа уповах. Жизнеописание старца Иоиля"

«Чахоточный!»

В доме брата больной пришел в себя. Он был окружен медицинским уходом и постепенно встал на ноги.

После этого отец Иоиль уехал в Алагонию – гористую местность в верховьях Тайгета с климатом, напоминавшим швейцарский и целебным для тех, кто перенес туберкулез. Там, благодаря горному воздуху и диете, он еще более окреп и вскоре вернулся к школьной деятельности. К слову сказать, приходские священники тогда не получали жалованья и вынуждены были довольствоваться «доброхотными даяниями», которые батюшка лично для себя исключал.

Улучшение самочувствия означало возможность снова поститься, чему он весьма радовался. «Я бы этого и по необходимости не вынес – делать одно, а учить другому! – вспоминал Старец. – И все равно стал бы поститься, даже если бы мне грозила смерть. Теперь же я пощусь слегка: ровно столько, чтобы говорить людям о посте и никого не смущать противоположным примером. А вместе с тем приходится смиряться, и очень крепко! Ведь, что касается поста, я воображал свою жизнь совсем иной».

Однако медики были неумолимы: «Что толку от временного улучшения? Эта болезнь неизлечима!..».

Мог ли он в таких обстоятельствах строить планы на будущее, надеяться на долголетие и здоровье? Батюшка видел перед собой только смерть. Болезнь постоянно напоминала о ней, а врачи без обиняков настраивали и самого пациента, и родителей его учеников на скорый финал: «Неизлечимый заразный недуг – прямая угроза для окружающих, особенно для подростков-учеников!».

Трудно было ожидать от бедных селян, что они, постоянно слушая такие разговоры, предпочтут выдающиеся достоинства отца Иоиля собственному покою и безопасности своих детей. Начались толки, угрозы пожаловаться в министерство…

Что же Батюшка? Не желая быть причиной соблазна и нестроений, он принял единственно возможное решение и уехал.

Глава 3
«Скажи мне, Господи, путь…»

Удивительная тайна – человек

Отца Иоиля всегда отличала глубина мысли. Он никогда не довольствовался внешней стороной дела, но хотел постичь глубинный его смысл. В каждой вещи, в каждом явлении ему требовалось отыскать сокровенную их суть. Такие вопросы занимали его постоянно. И, не довольствуясь поверхностными ответами, он искал все более исчерпывающие.

«Одно дело то, о чем говорит тебе Бог различными событиями и словом Своим, другое – то, что говоришь ты сам и чего ожидаешь и от себя самого, и от Бога!» – наставлял Батюшка и непрестанно стремился постичь, что говорит Бог и что говорит он сам, иеромонах Иоиль.

Как и к каким выводам он приходил? Случалось, что, желая увериться в своей правоте, отец Иоиль размышлял вслух и обсуждал с людьми волновавшие его темы. Поступая таким образом, он не только внутренне укреплялся сам, но и возвышал тех, кто жил слишком приземленно, без глубоких духовных запросов.

«Великая это тайна, чадо мое, – познание Бога и святой Его воли. Мудрецы семи пядей во лбу, и те не могут ее постичь. Но такая же великая тайна, а быть может, и большая – сам человек. Я познал Христа в возрасте тринадцати лет, уразумел святую волю Его и с тех пор доныне следую за Ним. Но вот я уже достиг старости и немалой опытности в делах духовных и житейских, а себя самого, монаха Иоиля, так и не познал. Чего хочет от меня мой собственный Иоиль, до сих пор не могу понять! Какая удивительная тайна – человек!..».

И, недоумевая перед этой тайной, Батюшка, подобно патриарху Аврааму и пророку Самуилу, продолжил взывать к Богу в смирении и послушании…

«Говори, Господи, раб Твой слушает! И пытается Тебя понять!..»

Отец Иоиль изо всех сил старался и в мыслях не допускать ничего противного воле Божией. То, чего он хотел достичь в себе самом и в духовных своих чадах, прекрасно выражают слова апостола Павла: Для сего преклоняю колени мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле, да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею (Еф. 3, 14–19).

Скитания

Пойди из земли твоей в землю, которую Я укажу тебе (ср.: Быт. 12, 1).

Изгнанный из любимых и родных мест по причине болезни, отец Иоиль отправился в другой конец Греции – в Кавалу, но не рассматривал этот переезд как ссылку, ибо Господня земля и исполнение ея[11]11
  Пс. 23, 1.


[Закрыть]. Он и здесь трудится с прежним энтузиазмом и завоевывает всеобщую любовь. А слово Божие распространялось (ср.: 2 Фес. 3, 1) и просвещало всех ко спасению.

Удивительнее же всего было то, – и удивление это можно выразить лишь словами: В мори путие Твои, и стези Твоя в водах многих, и следы Твои не познаются (Пс. 76, 20), – что в Кавале Батюшка исцелился от неизлечимого тогда туберкулеза! «Вот как действует Бог! – рассказывал он. – Произошло настоящее чудо! Меня перевели в Кавалу, а в тамошней воде много извести, и она-то оказалась лучшим лекарством от моей болезни».

И хотя Бог исцелил его так, что это не выглядело явным чудом, отец Иоиль твердо знал, что Господь присутствует в каждом мгновении нашей жизни и все в ней устрояет.

В 1938 году архиепископ Хрисанф призвал Батюшку в Афины и ввел его в свое близкое окружение. Но и в столице, рядом с Владыкой, он жил как прежде – во всем руководствуясь Словом Божиим, ни в чем не поступаясь совестью и не заботясь о том, что раз и навсегда отверг: о репутации в глазах начальства, о служебном продвижении, выгодных назначениях и тому подобном.

«Афинский период» оказался недолгим. В 1941 году владыку Хрисанфа сменил архиепископ Дамаскин. Приближенные нового архипастыря, внешне почтительные с отцом Иоилем, недвусмысленно дали понять, что заинтересованы в его уходе. Преподобный старец, который совсем не расположен был воевать с интриганами, подал в отставку и вернулся в Каламату.

Прибежище

Приснопамятный митрополит Поликарп (Синодинос) определил отца Иоиля на лучший в то время приход Каламаты с прекрасным храмом во имя святителя Николая, который посещали к тому же высокообразованные и благочестивые прихожане.

Тамошнему настоятелю, однако, новоназначенный помощник пришелся не по нраву. Тогда Батюшка, буквально применив к себе слова Христа: Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой (Мф. 10, 23), выпросил у митрополита перевод в часовню Святых Небесных Сил при Веланидийском монастыре – бедную и обветшавшую церковку самой простой архитектуры.

Митрополичий любимец, клирик лучшего храма Каламаты, он сменил блестящую обстановку на часовенку захудалого монастыря и, по мнению многих, оказался за бортом жизни, заживо себя похоронил.

Но Батюшка не внимал духу века сего, не искал ни «лучшей доли», ни тех призрачных благ, которые достигаются в миру через карьеру и успех, но о которых молчат книги Священного Писания и жития святых.

У большинства людей только одна забота и печаль: как продвинуться в жизни? У отца Иоиля на устах и в сердце всегда было одно-единственное вопрошание: «Чего ожидает от меня Господь? И что подсказывает Он мне в нынешних моих обстоятельствах?».

Так, начиная служение в часовне «малых» Небесных Сил в Каламате («малых», в отличие от «больших» – одноименного приходского храма в центре города), он постоянно напрягал внутренний слух, чтобы услышать ответ Бога и Господа нашего Иисуса Христа на свою молитву: скажи мне, Господи, путь, воньже пойду (Пс. 142, 8).

И ответ пришел.

Пост, молитва и покров Святаго Духа Господня исполнили душу миром и тишиной. Припомнились духовные бури, которые бушевали на его пути в былые времена, между тем как сам он с ненавидящими мира был мирен (Ср.: Пс. 119, 6).

И отец Иоиль почувствовал, что Бог привел его в самую мирную и тихую гавань, где душа обретет подлинное свое пристанище. Чем больше ощущал он окружающую его отовсюду благодать Божию, тем глубже укоренялся в любомудрии, тем крепче смирялся, тем сильнее ценил безвестность, в которую столь кротко погрузил его Божий промысл.

И как Пресвятая Матерь Господа нашего, родив Его в убогих яслях, не огорчилась и не возсетовала, «но, якоже красная палата, вертеп Царице показася»[12]12
  См.: тропарь Навечерия Рождества Христова, глас 4.


[Закрыть], так и верный раб Христов обрел в этой смиренной часовенке частицу Неба.

Отец Иоиль рассказывал, как зимой, под стук града по толевому навесу, который еле-еле укрывал в маленьком дворике немногочисленных тогда прихожан, сердце его ликовало и радовалось! Истинно духовные люди Каламаты последовали за ним, и убогая церковка стала величайшей мастерской освящения душ.

Отец Иоиль служил литургию каждый воскресный день и всякий раз говорил проповедь, длившуюся не менее получаса. А в остальные дни терпеливо и с великой любовью ожидал в храме духовных чад для беседы и исповеди. И никто не уходил от него, не приобретя вместе с благословением своего духовника то, в чем более всего нуждался. Мудрость Батюшки была неисчерпаемой. Всякий раз ему удавалось сказать нечто новое, пленявшее алчущих истины, настраивая их сердце и мысль на глубокую внутреннюю работу. Он радовался, видя преуспеяние своих чад. Но, не ограничиваясь этим, заботливо и любовно вникал во все их проблемы, не только духовные, но и материальные. И призывал приходить к нему во всякое время с дерзновением. «Знайте, что когда я здесь, то это ради вас. Что бы ни случилось, приходите без колебаний. Такая возможность – великое благодеяние. Поистине это благословение Божие, когда духовный отец в полном твоем распоряжении, когда он доступен, как карманные часы: cверяйся cколько угодно! Сейчас вам не понять, что это значит при нынешних обстоятельствах, но, когда меня не будет, поймете».

Наша церковь[13]13
  Стихотворение ученика Старца, видного юриста, свидетельствующее о том, какие чувства у прихожан вызывало присутствие в церкви отца Иоиля. – Авт.


[Закрыть]

 
Под низкой кровлей, поросшею мхом,
Ты стоишь, неказиста на вид,
Не имея ни древних икон,
Ни лампад многоценных.
 
 
Но и нищенский зрак не препятствует
Крыльям бесплотным твоим
Простираться к обителям
Ангельских воинств.
 
 
Устремляется ум в пренебесную высь
Вслед за словом служителя Божия,
Ибо он день за днем возвещает нам вновь
Благочестья великую тайну.
 

Панайотис Костакос

Глава 4
Дело жизни

Первые тернии

Когда в 1942 году отец Иоиль нашел пристанище в каламатской церковке «малых» Небесных Сил, страна наша переживала самое трудное время: германскую оккупацию, затем гражданскую смуту и всевластие партизан. Оба периода были драматическими. Человеческая жизнь тогда нимало не ценилась. Каждый жил в ожидании казни по «сокращенному судопроизводству». Достаточно было решения: «Он наш враг», и человека немедленно отправляли на смерть. Как оккупанты, так и разделившиеся между собой греки (а лучше сказать – человекоподобные звери, поедающие собратьев) вселяли страх и ужас в души тех, кому дороги были мир и тишина.

Что же отец Иоиль? Он стремится утешить и укрепить народ Божий, но при этом говорит с дерзновением, обличает, клеймит… Те, кого прямо задевают его слова, запоминают их, скрежещут зубами и угрожают. Благочестивые же трепещут: «Они убьют его!».

И торопятся защищать Старца! Но как? Есть только один способ: призвать его к «благоразумию», склонить на компромисс.

– Да, отче! Ты должен! Это необходимо!

Отец Иоиль выслушивает их в спокойном молчании и спрашивает:

– То, что теперь происходит, очень серьезно, не так ли?

– Еще бы!

– Нужно, чтобы люди знали об этом, или нет?

– Кто же спорит, отче?

– А разве позволительно пастырю бросать овец при виде волков, спасая собственную шкуру?

– !..

– Вот! А вы уговариваете меня смолчать – «хотя бы теперь»! Но если не говорить теперь, когда же и говорить? Когда, если не теперь, сказать о том, какое страшное зло – братоубийство, да и всякое убийство? А когда наступит мир и перестанут убивать, что толку говорить? Сегодня, теперь надо стараться, сколько есть сил, удерживать людей от зла. Заговори я об этом завтра, мне справедливо скажут: «Когда надо было говорить, ты молчал! А теперь нам до этого дела нет!».

– Отче, ты подвергаешь себя опасности!

– Бодрствуйте и молитесь[14]14
  Мк. 14, 38.


[Закрыть]. Не бойтесь: они не убьют меня.

– Отче! Ты пропадешь безвинно!

– Безвинно? А как мы дошли до такого? Нет, все мы теперь виноваты! И я, и вы!

– Чем же я виноват, отче? И чем виноват ты?

– Знай, что если ни я, ни ты ни в чем не виноваты, то не виноват никто. Либо все, либо ни один. Мы все виноваты, и только Господь знает, кто больше. Потому и нужно говорить во весь голос, просвещать народ!

На этом отец Иоиль стоял твердо и бесстрашно, не уклоняясь ни вправо, ни влево.

Многие отчаялись: «Все, потеряли мы Батюшку! В одно прекрасное утро найдем его мертвым дома либо на улице! И с кем только возится он, Божий человек! Кого надеется привести к богопознанию!».

Но Господь не попустил, чтобы с отцом Иоилем стряслась какая-нибудь беда.

Проповедь

Проповедь Батюшки – строгая и духовно насыщенная – поначалу раздражала тех, кто довольствовался «традиционно-воскресным» благочестием без подлинной глубины и деятельного приложения к жизни.

Одна прихожанка вспоминает: «Бывая в церкви, я всякий раз, когда он выходил проповедовать, испытывала неприязнь и шептала: “Снова этот!”. Люди, к несчастью, судят по внешности и не замечают истинно великих духом. Суровый вид и легкое заикание отца Иоиля отталкивали таких поверхностных судей. Надлежало преодолеть эту неприязнь, и она постепенно была преодолена».

Еще она пишет: «Через малое время началась и у меня пора духовного обновления – внутреннего роста, непрестающей тяги к Церкви, Закону Божию, пастырскому слову, исповеди… Я стала регулярно посещать “малые” Небесные Силы, где служил и проповедовал отец Иоиль, но теперь видела все в совершенно ином свете. Туда стекалось множество народа. Обстановка в те годы была гнетущей, отовсюду страх, угрозы, смерть… Только отец Иоиль с риском для жизни бесстрашно проповедовал истину. Он примирял несогласных. Удрученные происходящим получали от него утешение. Угрожавшие Батюшке расправой после беседы с ним уходили, исполненные мира.

Все это убедило меня, что передо мной святой, исповедник Христов. Но не я одна получила от него великую пользу. Многие души рядом с ним обрели Христа и духовное познание. Все прибегали к Батюшке, чтобы услышать слово Божие. Ибо, хотя проповедь отца Иоиля была простой и незатейливой, все сказанное западало в сердце. Великий пост и Страстная седмица переживались здесь совсем по-особому. В эти дни в храме царили благоговейная тишина и строгий порядок, никогда не оскудевало в нем и слово Божие. Так созидалось твердое основание душ. Прошедшие “университет Иоиля” приобретали все отличительные признаки настоящих христиан. Я тоже постаралась использовать эту возможность как можно полнее. И, пожив около Батюшки, поняла, что он был “сосудом избранным”, как апостол Павел».

Проповедуя, отец Иоиль никогда не говорил наспех. Его воскресные беседы продолжались не менее тридцати-сорока минут.

– Отче, разве люди не устают от таких длинных проповедей?

– Об этом нечего беспокоиться. Усталость пройдет, а польза останется. Грош цена проповеди, от которой только эмоции да переживания. Переживания пройдут, а людям никакого проку! Что с того, если кто-нибудь скажет: «Проповедь была такая, что у меня волосы встали дыбом»? Важна лишь духовная польза. А чтобы была польза, проповедь наша должна разбить уйму застарелых предубеждений, вот в чем вся соль! Но для этого надо потрудиться. Красивые слова ничего не дают – нужны доводы, которые пригвождают и убеждают. Нужно говорить так, чтобы невозможно было возразить!

Каждая его проповедь представляла собой, на первый взгляд, строго логическое построение, в основе которого лежала «аксиома» веры в Бога и вечную жизнь. Слово Старца подкреплялось примерами практического характера, обращенными, казалось бы, целиком к рассудку. Но целью Батюшки были сердце и воля человека. Он старался пробудить покаяние – и не только в виде жарких эмоций, которые мгновенно испаряются при малейшем испытании и не приносят плода, но такое, чтобы оно и самому грешнику представлялось делом глубочайшей и неотложной необходимости.

Слова его имели огромную силу, так что забывались с трудом.

Обратившись к книгам старца Иоиля «Жизнь Христа» и «Деяния Апостолов», самый пристрастный читатель убедится, что слово автора бьет точно в цель.

Исповедь

Но главным делом отца Иоиля все же оставалась исповедь, и на нее было устремлено все его внимание. Ибо исповедь – это освобождение от греха и путь к единению с Богом.

Чтобы соединиться с Богом, необходимо прежде всего желание видеть свои грехи. Не увидев собственных грехов, можно ли возненавидеть и осудить их? Сам Батюшка говорил об этом весьма лаконично: «Чем больше видишь свои заблуждения, тем ближе к тебе благодать Божия». Исповедь без глубокого покаяния представлялась ему немыслимой, и он не принимал ее, делаясь тотчас суровым и неуступчивым.

Однажды, когда край контролировали партизаны, пришел к нему до зубов вооруженный молодой человек. Начался разговор.

– Зачем ты сюда явился?

– Для исповеди!

– Меня исповедовать или самому исповедоваться?

– Исповедоваться самому!

– А это все к чему? Для устрашения?

– Нет, отче! Мне не пришло в голову оставить эти вещи где-нибудь на улице…

– Хорошо. Тогда скажи себе, что их у тебя нет, и садись!

Смирившийся партизан сел, и они долго беседовали.

На первой же исповеди он хотел добиться, чтобы человек высказал все, и пришедший чувствовал себя «отбивным осьминогом». Такая исчерпывающая исповедь причиняла, конечно, и страдание, зато на сердце становилось легко. Ходила шутка: «Лучшее мыло – отец Иоиль. С первого раза дочиста!».

Но давние духовные чада знали своего Отца преисполненным доброты, любви и сострадания. Редкие духовники принимали так близко к сердцу любые нужды пасомых.

Для них он смиренно жертвовал своим драгоценным временем в бесконечных беседах, которые вел с неспешностью отцов-пустынников. И ободряя чад, говорил им: «Редкий дар Божий – иметь возможность приходить к духовнику когда только пожелаешь и быть выслушанным с любовью и лаской. Он всегда наготове, всегда в полном вашем распоряжении! Когда его не станет, вы по-настоящему поймете, что это за дар!».

Но и любовь к духовным детям не могла заставить его смотреть на их промахи сквозь пальцы. Он был истинным путеводителем к Небу и требовал строгого послушания. Постоянно приводил им на память слова Господа ученикам незадолго до крестных страданий: Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте (Ин. 14, 1). И объяснял, что к духовному отцу нужно иметь такое же доверие, как к Богу.

Они жили одной большой семьей, где все были равно близки и духовнику, и друг другу.

Как-то раз все собрались вокруг Батюшки, и Георгий Аргироилиопулос в несказанной радости, которую разделяли и другие присутствующие, спросил:

– Отче, откуда берутся у вас силы на такие собрания? Почему никогда не устаете вы от исповеди и всегда всех нас терпеливо выслушиваете, как если бы ваше драгоценное время ничего не стоило?

Отец Иоиль отвечал:

– Cкажу тебе, дитя мое! На этих собраниях, как и за исповедью, я радуюсь. Радуюсь, во-первых, тому, что люди получают пользу и отдохновение, а во-вторых, тому, что и сам отдыхаю! Вы слышали молитву «Боже Святый, Иже во святых почиваяй»[15]15
  См.: Молитва Трисвятого пения (тайно читается священником во время пения тропарей и кондаков за Божественной литургией).


[Закрыть]? Итак, если Сам Бог, Святой и Трисвятой, почивает в чистоте и святости святых Своих (хотя то и другое у них несравнимо с Его чистотой и святостью), то как же должен радоваться я, человек смиренный и грешный, находясь среди других людей, ищущих святости, и особенно – наблюдая их в самые священные мгновения жизни, когда они подвизаются против греха и стремятся стать ближе к Небесному Отцу! Вот эту великую радость я и испытываю с вами.

Другому своему ученику он писал: «Особая радость для меня – знать, что духовные мои чада научились любить Христа даже вдали от меня. Значит, они уже не младенцы, но возмужали, значит, они готовы к битве на поле брани, которое есть жизнь. Это и мне делает честь, показывая, что я дал им доброе воспитание».

Публичные лекции

Долг каждого клирика – заботиться о просвещении всех: и простецов, и ученых.

Чтобы привлечь людей, удалившихся от Церкви в убеждении, будто «времена веры безвозвратно миновали», отец Иоиль ежегодно устраивал одну-две лекции в «Школе для мирян» – образовательном учреждении, которое действовало в Каламате под руководством правящего митрополита.

Эти лекции стали большим событием и, среди прочего, заградили уста противомыслящих, а Батюшка получил признание городского общества как самый мудрый и образованный человек в городе.

Его аргументы были всегда неотразимы, а логико-силлогистический метод изложения стоял на таком уровне, что неизменно обезоруживал и сокрушал даже самых злостных врагов веры. Большая часть этих его лекций опубликована[16]16
  Речь идет о трудах Старца, изданных в Греции. Их перечень см. в Приложении, с. 136.


[Закрыть].

Никогда не изменявшее ему желание утаить свои добродетели и дарования не давало почить на лаврах. Подвизаясь изо всех сил, отец Иоиль старался начисто прогнать из сердца все движения себялюбия и тщеславия или, по крайней мере, лишить их пищи. Благодаря этому добродетель и подвиг были неотделимы в нем от скромности и смиренномудрия.