Текст книги "Характер-судьба и жизнь лафа. Том 1"

Гл. 4. Первые впечатления

Исаак Боренбойм долго ожидал разрешение. Уже не надеялся совершить путешествие. Не поймет: почему срывают сроки? Почему не впускают? Неужели это правда: Русские довели секретность до абсурда? Остерегаются шпионов, возможных провокаций. Ни для одной из подобных целей негоден. Зря остерегаются Боренбойма. Свободная пресса информировала достаточно полно обо всем происходящем в России. Их постоянно подводит бестолковость, противоречия. Метят белыми нитками собственные беды. Удивляются: западные разведки смогли-додули!

Исаак Боренбойм не скучал: у него хватает увлечений и занятий. Вдруг: обрадовали! Выдали визу: можно ехать! Ехать уже не хотел. Ломаются планы. Придется передвигать даты встреч. Россия остается загадочной. Вот только еще желанна? Ну, что те Русские за все время узнали? Почему у них нет перед клиентом солидности-ответственности? Признают: нуждаются в валюте. Сами ею пренебрегают. Не о туризме речь! Существует взаимовыгодная торговля. Предприятия со смешанным капиталом – при совместном управлении. Интеграция. Не хотят, не могут наладить деловые отношения с передовыми фирмами и развитыми странами. Нечему удивляться: непробиваема их бюрократия. Мешает любым контактам. Хуже другое. Их структура управления и производства основаны на идеологических принципах. Это подрывает сами основы сотрудничества.

Их подозрительность вечна. Одновременно нагло совершают военный и технологический шпионаж. Диковинная страна – с непостижимыми нравами. В ее туманных далях рассыпаны манящие структуры. В отдаленных местностях России сохранилось первобытно-общинное устройство. Есть нехоженые места. Они находятся на стадии изначального дикого капитализма.

Власть остается традиционно тиранической. Только с помощью жестокостей могут управлять народом. Они еще просто не созрели для демократии. Общественное устройство соответствует уровню их экономического и культурного развития. Только в этом смысле марксизм оказался прав. Не зря сохраняют узкую, примитивную диалектику. Почти во всем мире утвердился плюрализм. Более открытая, высокая степень отношений. Иначе не выжить в современном обществе. Боренбойм решил поехать в Россию. Он не привык долго укладываться. Зря! У Русских не нашел самых необходимых вещей. На месте надеялся приобрести. Ведь в кармане чековая книжка! Привычная на Западе система – безналичная оплата. В России с ней не знакомы. Расплачиваются повсюду рублями. Только предприятия пользуются банками. К услугам частного гражданина– неудобные сберегательные кассы. Нет возможности использовать деньги в коммерческих целях. Нет, вовсе не зря люди опытные советовали везти багаж в Россию. Непонятно как устраиваются сами Русские? При полной нищете!

– Нам жаль вас огорчить, мюсье… – В парижском аэропорту сразу начались сюрпризы. С обычной улыбкой кассир – в его голосе Боренбойм распознал ухмылку. Не понял сразу, в чем дело. Предупреждение странно прозвучало. – На завтрашний рейс самолета «Аэрофлота» все билеты уже проданы. – Вот тут проявилась истинная любезность. – Но французская авиакомпания предлагает свои услуги. Самолет в Москву вылетает через полтора часа. С остановкой в Варшаве. Если желаете.

Отлично! Исаак Боренбойм часто вспоминает этот юмористический эпизод: сразу начинает душить приступ смеха. Чем это вдруг он оказался похож на Русского? Не владеет достаточно французским. Что-то броским оказалось в его одежде, манерах? Выдал он себя нервозностью? Анекдотический случай! Его, западного человека, приняли за Русского. За советского. Смешил друзей. Самих Русских… Быстро входил в доверие.

Позже Боренбойм понял суть вопроса-предложения. В московском аэропорту усвоил это простое правило. Только на самолетах «Аэрофлота» летают Русские-советские. Даже в мелочном деле проявляют они свой «патриотизм» – болотного типа. Иностранцу почти всегда безразлично, на каком лететь лайнере. Хотят пользоваться комфортом. Вовремя прилететь. Русские исходят из собственных принципов. Обогащают казну. Это чудачество, трусливый шовинизм? Не смог пока разобраться. Стюардессы-француженки обеспечили в полете максимум удобств, простоты, веселости. Время нахождения в полете оказалось приятным. В салоне много пустых кресел.

После всех злоключений, Исаак Боренбойм летел самолетом «Аэрофлота» из Москвы. В их обществе царила тягостная скука. Словно вновь оказался в общественном месте Москвы. Нет, Русские не умеют веселиться. Их норма – сосредоточенность, кислые лица, тягостная скука, грубость, пошлость. Вечно спешат! И – постоянно стоят в очередях. У них так организовано. Коллектив подавляет индивидуальность. Русские – резонеры. Много безвкусицы, аляповатой парадности. В не избыточном объеме – скука. Одно Боренбойма порадовало: в полете рядом оказалась переводчица. Ей предстоит участвовать в переговорах. Надеется краешком глаза повидать западный мир. Вначале она казалась скованной. Чрезмерно осторожничала. В разговоре заторможенность рассеялась. Она стала привлекательной, женственной. В голосе слышится подкупающая искренность. Раздумья и чувственность:

– Моя жизнь какая-то нескладная. Ни на что особенное не претендую. Даже не жалуюсь на материальные нехватки. Есть некоторая теплота отношений. Женщине трудно раскрыть человеческую сущность. Мужской эгоизм и управление… всем овладели… придушили… Не знаю, как еще точнее сказать. Суть не поняли? Женское начало находится в угнетенном состоянии. – У нее серые, глубокие глаза. Тонкие черты лица. В духоте увлажнилась излишне пестрая косметика. Отслаивается. Верно, не качественная, советского производства. В ее глазах заметны страдальческие оттенки. Исаак Боренбойм остальное перестал замечать. Внимательно слушает. – Нелегкая эта обязанность – являться одновременно Женщиной и матерью. Кормить и воспитывать деток. Без мужа. Дочь уже понятливая. Помощница. Предупреждает: «Никому не говори: уже Женщина, мать двоих детей. Можешь кому-то понравиться». На пляже меня зовет по имени. Всем представляет своей старшей сестрой. Считает себя обязанной устроить мою личную жизнь. Женщине трудно в постоянных заботах. Разгадывает жизненные ребусы. Надолго хватает немного радости. Чаще: муки, страдания. Взрыв неуправляемых эмоций, чудачества. Самодурство и расплата. Саму себя приходится резать – по живому. Прижигать кровоточащие сердечные раны. – Еще раз откровенно призналась. – Очень трудная эта обязанность и… профессия – оставаться Женщиной. Идти рядом с веком. Иногда в чем-то опережать общество. Ведь только Женщина творит чудеса. Мужчины пользуются готовым. Живут нашими подсказками. К сожалению, Женщине трудно достается последовательность. А то бы мы! – Пока угроза не имеет завершения. Это даже хорошо. Конечно, Женщины! Особенно Женщины России достойны лучшей участи. Живут трудно. Часто их недооценивают, обижают. Вовсе не зря эмансипэ пытаются превратить Женщин в активную общественную, даже политическую силу. Это вовсе не обязательно. Природа Женщин наделила большей сдержанностью, стеснительностью, скромностью. Они традиционно сохраняют тепло семейного очага. Опекают общественную мораль. Прочность устоев. Беременеют, рожают, воспитывают детей. Превращать Женщин в активную общественную силу – это уродство. Экономическая независимость – важное завоевание. И все же… Печально положение Женщин в России. Жизнь их нельзя назвать обеспеченной и сладкой.

* * *

Исаак Боренбойм повидал много больших городов. Не удивляет Москва. Большой город. Слишком обшарпанный. Находится в запустении. Без поддерживающего ухода – здания превращаются в трущобы. По улицам снуют серые толпы обездоленных людей. Слишком пестрой толпой не назовешь. Много кислых лиц. Встречаются опрятно одетые. Особенно молодые. О молодежи – особый разговор. Молодежь становится похожей на сверстников западных городов. Русские развязнее. Нет наркоманов. Зато пьяненькие! В Москве хорошо работает городской транспорт. Отсюда интенсивность движения. Высокая загазованность. Слабо развит индивидуальный транспорт. Мало велосипедистов. Трудновато с такси: мчатся. Не задерживаются на остановках. Проезжие части улиц не приспособлены к более интенсивному движению. Мало автозаправок, стоянок. Боренбойму в городе пришлось общаться с некоторыми Русскими. Первое впечатление обманчиво. Можно нарваться на грубияна. Легко установить теплые отношения. Просматривается почти закономерность: нельзя никому сообщать о своем гражданстве. Они сразу преображаются: это какой-то феномен! Не все шарахаются в сторону. Суровеют. В «формалистов» превращаются. Молодые с торгашескими глазами сразу делают «взаимовыгодные предложения»:

– Нет долларов, вещей? А вы купите в «Березке». Я – у вас! Приобрету валюту: выше фактического курса. Вам все равно: расплачиваетесь в гостинице, ресторане, «Интуристе», такси. – Боренбойм отказался вступать в торговлю. Он не нуждается в выгодах. Не поощряет подобное рисковое «частное предпринимательство».

Как-то вечером Боренбойм сидел в парке. Отдыхал. Пусть даже относительно свежий воздух – прекрасно снимает напряжение. Его всегда завораживали зеленые прелести. К природе относится философски. Несомненно, человек вышел из природы. Остается ее частью. Хозяйничает неряшливо. Такое особенно ощущается во всех развивающихся странах. Вовсе не зря ширится движение «зеленых». Под эффективный контроль поставлены злоупотребления.

К скамье подошел человек среднего возраста. Боренбойм не трус, но что-то внутри его вздрогнуло. По внешнему виду человек кажется опустившимся. Такими становятся потерявшие самоуважение безработные. Еще: наркоманы… Пришлось внутренне собраться. Приготовился к настоятельной просьбе о помощи или грабежу. Обдумывает возможность бежать в случае опасности. Не намерен ввязываться в драку. Ранее побывавшие в Москве друзья – убеждали в безопасности центра и окраин Русской столицы. Даже в ночное время. Так ли это? Их наблюдения поверхностны, обманчивы? Нет агрессивности в действиях незнакомца. Всячески он подчеркивает добрые намерения. Дружелюбен. Не представился. Заговорил первым. Предложил сигарету. Узнал о гражданстве собеседника: пришел в неописуемый восторг. Безбоязненно рассказывает о своей жизни, семейных заботах. Немного шепелявит. Глаза его тусклые.

– Я люблю жену. Люблю, как Женщину. Это раз. Она умна особенно. Хитрая – злость какая! Нельзя ее за это не любить. Сама все решит. Мне остается поступать – только по уже решенному. Даже лучше. Не мутить голову всякими прелестями. Выступать с позиций готового умысла. У нас нет детей. По этой причине страдаю сердцем, прочими переживаниями. Связаны они с природой внутренностей. Родители завещали: быть гордым, сытым и смелым. Но нет счастья в этом мире. Мало серьезности. Умной серьезности. Зато много хитрости, подлости. Б-га позабыли: плохо получается. Молятся Черту. Тот Черт выступает в различных обличьях. Таится. Не смущается. Нахально лезет во все дела. Строчит жалобы начальству.

Боренбойм сидит тихо – слушает, не перебивает. Не понял сразу, какое у Черта начальство? В какой материальной форме проявляются его жалобы? Не стал перебивать, допытываться. Не вник в смысл повествования. Захотел лучше разобраться в Русском. Редко сыщешь столь откровенного человека. Ведь незнакомому человеку очень просто, доверительно высказывает сокровенные мысли-переживания. Это уже не первый Русский – удивляет искренностью. Неужели откровенность – их национальная черта? Обнаженная «достоевщина». На Западе редко встретишь духовную близость, непосредственность, теплоту отношений… Чаще определяющи – материальные интересы, замкнутость, отчужденность. Многие спешат, таятся. Действительно, Русские настроены доброжелательно. Эх, пусть они воспримут достоинство, проявят уважение к человеческой гордости ближнего. Пора им выступить перед правительством в качестве самостоятельной стороны. Гражданами! Перестать оставаться рабами системы. Правители захватили все сферы. Правящий класс не позволяет всему обществу и отдельным его гражданам свободно вздохнуть.

– Я ничем не поганил свою гордость, – сосед по скамье продолжает повествование. – Только завел скучное существование. Не стал знаться с соседним народом. Не по силам, возможностям – загордился. По прихоти вселенной. С женой вел себя ласково. Не признает она телячьи нежности, собачью случку. Нужна ей одна мужская физическая сила. Растворяется перед грубостью. Я часто страдаю по поводу симпатичной жизни. В жизни мне нет спасения. В этом мире скорби, нужды и пропавших возможностей. Я весь исхожу от пота, крови, скорби и неблагополучных обстоятельств. Слушаю, ощущаю свет, пою песни. Нет покоя Душе. Нет причин радоваться, скорбеть по поводу Пасхи, праздников и всего происходящего. Такой злой я – не по рождению. Жизнь творит характеры. Еще плохо знаю действительность. Не испытал настоящей нужды и тюрьмы. Потому добренький. Нахожусь в фантастических обстоятельствах. Только думаю свою невеселую думу. – Немного наклонился: так и сидел. Кивал головой. Щурил глаза. Пощупывает бородку, крутит усы, почесывает нос. Ладонью потирает о ладонь. Пальцы заворачивает в дули. Истерично смеется без видимого повода. Закатывает глаза. Выглядит, словно готовится к приступу эпилепсии. Пронесло: остается сидеть неподвижно. Клюет-пофыркивает носом…

Исаак Боренбойм ушел. Не слышал изъяснений еще не старого человека. Тому не мешает отсутствие слушателя. Хвалит жену. Высказывает бредовые мысли. Оказывается, его жене следовало стать Мужчиной. В этом случае потеряет очень привлекательные женские формы. Как и ее привычки-капризы. Считает уверенно: Женщины полезнее многих Мужчин. Есть в них некие качества-свойства. Природа вовсе не зря половую страсть назвала любовью. Связала ее с деторождением. Он любит жену сильнее, слаще пищи физической и духовной. При общении с Женщиной не возникает озлобленности: только страстная приятность, душевная слащавость. Женские штучки его не касаются. Безучастно относится к словесным выражениям. Даже не вслушивается в ее смысловую ткань. Не вникает в суть сказанного. Не обращает внимание на слова. Неукоснительно подчиняется только приказам жены. Страшится ее побойного рукоприкладства. Ведь Женщина! Относится к ней, как к хрупкой, слабой… Нанесет она оплеуху – держись! Вовсе не позорно в наше время считаться Женщиной. Пусть она только выполняет свои сокровенные обязанности: кашеварит, рожает, воспитывает детей. Так она ни разу не одарила! Должна похудеть, после родов, пополнеть? Как Б-гом положено. А она. Обществу, государству – Женщины нужнее Мужчин: они приятнее, экономнее. Мужчинам удалось вырваться вперед! Покорить себе Женщин! Все общество ввергли в зависимое состояние. Женские свои усилия прилагают к женскому труду. Хватит?! Существует несправедливость! А ведь Женщина всех важнее, сильнее, краше… Она призвание-смысл всей душевной яловости. Не только языкатая распорядительница, словесная язва. Женщина добра – с самого рождения. Собственную натуру проявляет по-своему, разнообразит. Душевность нельзя разменять на разменную монету. Как любая собственница – Женщина дарит тело по усмотрению: достойному. Женский организм хорошо устроен: носит в себе подобие заманчивой кладовки. Тот секретный замочек не отворить без особого ключика. Еще кладовка превращается в инкубатор. В природный преобразователь энергии. Прекрасной Женщину делает не жизнь-природа, а мужское воображение. За похвалу, комплимент-подарочек – она одарит всем своим достоянием. Засветится улыбкой. Вся Женская прелесть утопает в словах. Обволакивается сиюминутной похотью. Мужчине лучше, победнее играть на жалостливых струнах. Тогда побеждает. – Он еще что-то бубнил себе под нос. Решил уйти. Как человек воспитанный, культурный, дружески прощается с иностранцем. С таким вниманием выслушал душевную исповедь. Не замечает: иностранец давно покинул свое место. Тот начал обнимать, облизывать скамью. Свалился на колени. Лег на бок. Некоторое время лежал в таком состоянии. Его обнаружили дружинники – увезли. После санобработки, может попасть. Как повезет!

* * *

Боренбойм вернулся в номер гостиницы. Перевел дух. Заказал ужин в номер. Принял ванну. Включил телевизор. Ничего интересного не увидел на обоих каналах. Спать не хочет. Нечего читать. Всю наличную литературу – даже молитвенник, талит, твилин конфисковали таможенники в Шереметьево. Проводят политику всебоязни. Непомерное значение придают атрибутам религиозного обряда. Считают: с их помощью легко вызвать религиозный фанатизм. Даже способствуют возникновению антисоветских настроений. Чушь такая! Чиновники проявляют явное невежество-гадливость. При этом выполняют задания не то таможенной службы, не то государственной безопасности. Здесь всего страшатся! Говорят, некоторые люди без стыда и совести – этим пользуются: на черном рынке по баснословным ценам продают конфискованные книги и вещи. Недавно разоблачили широко разветвленную сеть перекупщиков. Некоторых судили. Государству даже выгодно иметь воров. Конфискованные ценности становятся важной статьей дохода, обогащения. Воруют у воров. Конфискованное половинят. Русские с грустью и опасливой надеждой вспоминают прошлое: тогда коррупцию искореняли жестокой рукой. В настоящее время почти не преследуют традиционную продажность, взяточничество, кумовство… Государственные органы не в силах провести самоочищение. Власть творит концепцию. Множит исполнителей собственных желаний.

* * *

Незаметно промелькнул день: Боренбойм поднялся в ресторан. Мало ест – похудел. Не ест некошерную пищу. Еще он человек брезгливый. Здесь настолько грязно. Блюда подают неряшливо. Посуду не всегда моют в проточной воде. Используют грязные, жирные тряпки. Сидит он за столиком. Пьет лимонад, пепси. Слушает музыку. Наблюдает за танцующими. За соседними столиками объедаются. Жрут! Не умеют веселиться. Самое большое для них удовольствие – нажраться! Изредка начинают дурачиться. Уходят в разгул. Дерутся – почти без повода. Иногда: во время или после «выяснения» отношений. Встречаются интересные Женщины. Не все одеты со вкусом. Словно грим, на лицах лежит косметика – непривлекательно. Мало запоминающихся причесок. Большинство – стриженки. Выражение лиц – озабоченное, часто кислое. Очень редко какое лицо светится часто кратковременной, эпизодической улыбкой. Даже в ресторане ведут себя скованно. Словно находятся на приеме в официальном заведении, на рабочем месте. Разговоры часто ведут пустые. Редко говорят на культурные темы. Не слышны душещипательные разговоры. Из разных сторон раздаются бандитские крики «Горько!» Говорят – на повышенных тонах. Спорят: часто без причины и повода. Прорываются страсти – не могут сдержаться. Доходит до ссор, драк. Легко мирятся. Вновь хлещут водку: полными стаканами, большими бокалами. По вечерам чаще Боренбойм убеждается: насколько тут скучна жизнь. Россия пока является забытой провинцией Евро-Азии. Слишком медленно здесь происходят перемены. Столетиями неизменна страна.

* * *

Экскурсионная поездка по каналу: соединяет реку Москву с рекой Волгой. Они встретились на палубе теплохода.

Молодой человек оброс патлами. Похож на хиппи – из прошлого. Много курит. Часто плюется. Нервное возбуждение он гасит искрометной мимикой, впечатляющими жестами. Исаак Боренбойм некоторое время понаблюдал за молодым человеком. Не удалось заглянуть в его опущенные глаза. Неуемна его страсть – наблюдать людей. Всех делит на типы. Ищет общие человеческие черты-различия. Считает: страна – это прежде всего народ, люди. Уже затем – природа, история, традиции, плоды жизнедеятельности. Сам человек – творение Господа. Часть самой природы. На вечной Земле ведет себя излишне неопрятно. Для человека творческого важно узнавание молодежи. Интерес к их идеалам-стремлениям. Умозрительно он постоянно прокладывает мост между настоящим и будущим. Предвидит направленность развития. Стремится к ожидаемому переустройству будущего общества.

Боренбойм не сомневается: даже в здешних застойных условиях подспудно происходит шевеление, движения, толчки… В недалеком будущем возможны существенные преобразования. Насколько они окажутся глубокими, радикальными? Коснутся лишь экономики? Затронут также сельское хозяйство и культурную жизнь? Демократическое устройство общества? Все это непременно отзовется на людях. Их изменит. Этот процесс медленный. Он неминуем. Преобразит страну. Традиционно консервативную, воинственную. Русские привыкли вмешиваться в дела соседних стран. Не только соседних! У них мания величия. Считают себя вправе давать советы всем народам. Контролировать их политику, внутреннюю жизнь. Боренбойму надоело праздно наблюдать за молодым человеком. Переборол в себе западную манерность-отчужденность. Проявил обычную для Русских непринужденность.

– Извините, – обратился запросто. – Чем вы опечалены? Не секрет?

– Просто задумался… – Молодой человек машинально поднял глаза – ответил сразу. От неожиданности зрачки расширились. Его глаза серо-зеленые. Легко затуманены дымкой. Возможно, даже прикрыты легкой пленкой. Это характерный признак определенного душевного состояния. – Вода и небо толкают на размышления. Вам не будет скучно – меня выслушать?

Исаак Боренбойм многократно общался с хиппи: они казались интересны в момент появления. Протестовали против существующей общественной морали, циничной политики государства. Открыто высказывали несогласие с поведением молчавших родителей: ушли в себя и заботы. Протест оказался разрушительным. Одновременно: созидательным. Преобразующим. Молодые люди искали собственный стиль в жизни. Высказали свое слово в искусстве. Опустившиеся хиппи – интересовали полицейских инспекторов, газетчиков, воспитателей, иногда психиатров. С тех пор многое изменилось. Хиппи почти полностью исчезли: остались отдельные оригиналы. Без идеологии, нравственных особенностей. В России все происходит с чрезмерным опозданием. В уродливой форме. Движение молодежи началось в пятидесятых годах. Это отдельные парни, девушки – чаще всего из зажиточных семей. В те времена проявляли недозволенную роскошь модно одевались. Их называли стилягами. В последние времена почти вся молодежь отошла от канонов. В значительной степени способствовали этому модные ритмы. Раскованность поведения. Отказ от условностей-традиционализма. Теперь молодежь редко увлекают крайности. Отцы тоже повзрослели. О морали, деловых качествах молодых людей судят не по ширине штанин. Для здешнего консерватизма является большим достижением. Постепенно-постоянно молодежь выходит из-под партийного, административного, государственного контроля. Огромный ущерб пропаганде принесли джинсы. Практичные джинсы лучше всяких слов показали порочность оторванной от действительности пропаганды. Никак не смогли развенчать привлекательный буржуазный образ поведения-жизни. Международное общение ставит под сомнение верность, саму необходимость идеологии. В России уже примирились с фактом. Значительная часть народа стремится к обеспеченному существованию. Политика становится чуждой массе. Иногда ощутимы конвульсии властвующего старца. Главным направлением политики, всей жизни остается требование «стабильности». Неравное соперничество, противостояние продолжается. В России возможны любые пути эволюционного развития. Остается вероятность кровопролитного рывка в любую сторону. Как трагическое прошлое, безрадостное настоящее – будущее России непредсказуемо. Молодое поколение более трезвое, критически мыслящее. Настоящие рационалисты. Не прошли массовую школу тотального страха. Не познали систематических кровопролитий. Наказаний – за любую провинность. Прежде органы искали «работу» или просто «развлекались». Нет былой трусости. Доносы продолжаются. Не срабатывают безотказно. Подозрения «проверяют».

Провинившегося осуждают с соблюдением «формальной законности». Он имеет право на защиту, обжалование приговора.

– Совершаю поездку – не только для отдыха, – молодой человек разоткровенничался. Не раскрывает свое жизненное кредо. Не скрывает странности характера. Делает это открыто. Безстеснительно. Даже получает удовольствие в самовыражении. – Высматриваю свое. Намерен преобразить свою природу. Заняться собой – в меру свободного времени, возможностей. Не всегда нахожусь в чувственных загадках. Хочу утопать: тонуть и спасаться. Окунуться в пенящиеся струи и ощутить душевное смятение. Я так несчастен. Не в полную меру собой владею. Временами, вполсилы. Нерастраченные силы пытаюсь направить в полезное русло. Ничего хорошего не получается. Только растрата сил и общественных ценностей. Я сам не свой. Но чужой – себе не нравлюсь. Ничего не могу поделать с собой, преображенным. Я Россиянин – не Русский. Разницу нужно видеть-понимать-ощущать. Русские – другие. Все еще провинциальные-мелкие-мелочные-корыстные-вспыльчивые-беспощадные-воинственные-злобные-неуживчивые… Россияне на вещи смотрят шире. Видят значительно дальше собственного носа. Мечтаю о покорении мира. Не только о сытой жизни, выпивке, слащавости женского общения. По духу я близок к Варягам и Славянским предкам. Много во мне Немецкой крови. Происхожу из Романовской династии. Не от придурковатых Азиатов. Я весь вхожу в страну-природу. Великим знаменем колосится рожь над планетой светлого бытия. Не смею лукавить. Нахожусь между небом, землей. Своим правдолюбием вызываю зависть, клевету, людскую злобу. Меня не любят. Только терпят. Радуюсь. Противостою не созревшему обществу. Пуще всего презираю отродье, маленьких людишек. Чернь! Поднимаются над земной поверхностью. Стоят в профиль. Ведут здоровый образ жизни. Выполняют полезную работу. Не плакать. Не скорбеть. Не находиться в состоянии рабства. Душа требует удовлетворения. Рвется к причалу покоя, счастья, человеческой приятности. В жизни мало покоя. Много страданий. – Молодой человек загрустил не на шутку. От растерянности – отвисла его нижняя челюсть. Глаза повлажнели. На скулах заработали желваки. Он не знает покоя. Кажется потерянным.

За теплоходом пенится вода. Рассасывается островками. К водной глади – с гиком устремляются чайки. Долго сопровождают теплоход. Солнечные лучи пронизывают прозрачный воздух – теплят обнаженные участки кожи. Отсвечивают от лоснящегося потом лба. По берегам долго тянутся постройки. Жилища, предприятия. Пригород трудно отличить от поселков. Лесные массивы. Красивые берега. Манит к себе вовсе непрозрачная вода. Сильно желание: сбросить верхнюю одежду – искупаться!

Теплоход плывет к Волге. Вскоре откроется ее широкая гладь. Здесь погибли многие тысячи людей. Сотни тысяч. В начале тридцатых годов заключенные вручную соорудили канал. На берегах нет памятника жертвам эпохи сталинизма. Не знают, не помнят имен строителей. Не перечислить всех – строил народ! Ничего они не усвоили, не научились. Плачут по твердой власти. Не дай Б-г, накличут беду на свою голову.

* * *

Вечером Исаак Боренбойм познакомился с интересным человеком. Оказался литератором или народным сказителем. Весь зарос волосами-шерстью. Только изнутри пылают глаза. Голос завораживает. Экспромтом воспроизвел образчик своего творения. Невозможно все запомнить. В сознании запечатлелись отдельные фразы:

– …Черное тюлевое покрывало с обвисающей бахромой спеленало мироздание. Тоскующие звуки любви перемешались с храпом. Томность, нега. Насыщенная страсть. Искусство – девка. Сбрасывает одеяния. Чувственность преображается в трудовую энергию. Движение из самоцели превращается в производственный цикл. Изверженная жизнь отлетает духовностью. В предсмертных муках обретается покой. Вознесшаяся Душа– вселяется в животное. Бродит по миру в новой сущности. Природа совершает свой обычный цикл. Бессмертие и тлен – разные состояния материи. – Он быстро охмелел. Не смог унять игру разума. Поток сознания выбирает особые, каждый раз индивидуальные формы. Истинное творчество – разновидность этого потока.