Текст книги "В скорбные дни. Кишинёвский погром 1903 года"

Глава 14
Состояние еврейской больницы при моём поступлении на службу

Состояние больницы в то время было в высшей степени плачевно. Единственным источником её содержания был коробочный сбор, так как и частных пожертвованиях не было и помину, а плата за лечение была ничтожна – местные больные ничего не платили, а иногородние по 30 коп. в сутки, причём большая часть из них уклонялась и от этой скромной платы. Коробочный сбор находился в ведении Губернского правления, а городская управа, будучи вообще исполнительным органом думы, по отношению к коробочному сбору была исполнительным органом Губернского правления. Городская управа для составления проекта бюджета коробочного сбора назначала «зажиточных и оседлых», числом 12–14 человек. В течение нескольких вечеров без всяких инцидентов зажиточные составляли проект бюджета, который поступал в управу, по одобрении последней утверждался Губернским правлением; последнее и назначало торги.

Нужно, однако, сказать, что сумма, ассигнованная на больницу, была вполне достаточна для безбедного её содержания.

Но несчастье заключалось в том, что здания больничные, ветхие, тесные, не удовлетворявшие самым примитивным требованиям больничной гигиены, были настолько малы по размерам, что могли вместить не более 40–60 человек, а в действительности вместе с богадельными призревали около 120. Здания больничные состояли из флигеля, сохранившегося до сих пор, в котором помещались в двух комнатах богадельники-мужчины и в двух комнатах женщины; ныне там содержится часть женщин-богадельниц. В этих же комнатах за неимением другого помещения происходил и приём амбулаторных, причём в более просторных мужских палатах ставился столик и стулья для врача и больного, а в женском отделении врач устраивался на окне. При богадельне не было не только ванной комнаты, но даже примитивного отхожего места. К зданию богадельни примыкал ещё более ветхий длинный флигель, в котором помещались две кухни и кладовые. К этому флигелю примыкал главный корпус – собственно больница. Это здание состояло из двух половин, соединённых даже в ясную погоду полутёмным коридором, ибо освещался только небольшим потолочным окном. О вентиляции этого коридора, хотя бы естественной, не могло быть и речи. Каждая половина здания, мужская и женская, состояла из следующих палат: 1-я для венериков и сифилитиков; эта палата, в свою очередь, состояла из двух частей, отделённых перегородкой, даже без дверей, – большая часть для венериков и меньшая для сифилитиков; 2-я большая палата для тифозных, главным образом больных сыпным и возвратным тифом, которые не переводились; 3-я для других инфекционных – рожистых, скарлатинозных, дифтеритных и проч.6767
  Примечание: Городской заразной больницы тогда ещё не было, и все инфекционные больные-евреи поступали в еврейскую больницу.


[Закрыть]; 4-я хирургическая и гинекологическая, и ещё 5-я для общих больных.

Теснота была такая, что приходилось класть по двое больных на одной койке, а при наплывах больных – даже на полу. Все эти разнородные больные пользовались общей примитивной ванной комнатой и общим отхожим местом, находившимся под одной крышей с больничным зданием. Этим же отхожим местом пользовались и богадельные, которым приходилось переходить при этом холодном открытым коридором. Отхожее место не соответствовало количеству нуждающихся в нём, вследствие чего нередко приходилось ожидать очереди, и было загажено до последней степени. Водой, и притом плохой, больница снабжалась из колодца (давно засыпанного) и в очень скромных размерах привозной фонтанной6868
  «Фонтаном» в Кишинёве называли источник на склоне под Мазаракиевской церковью, самой старой из сохранившихся в городе церквей. В 1829-1834 гг. он был благоустроен на средства городской думы, и отсюда вода развозилась по городу в бочках. «Двадцативедерная бочка воды в начале 60-х годов стоила 50−70 копеек серебром» (История Кишинёва 1966: 58). Лишь в 1892 г., усилиями городской думы во главе с К. А. Шмидтом, была сдана в эксплуатацию первая очередь водопровода, обслуживавшая лишь центр тогдашнего города. В остальных районах водопровод появился в течение последующих 20 лет, в основном в виде уличных колонок.


[Закрыть].

Особой операционной комнаты не было, и вообще не было свободных комнат. О серьёзных операциях при таких условиях не могло быть речи, а неизбежные неотложные оперативные действия производились на кровати больного, причём остальные больные частью выходили тогда в коридор, те же, которые были болезнью прикованы к кровати, прятали голову под подушкой, чтобы не быть невольными свидетелями кровавых сцен. Но и эти несложные операции давали огромный процент смертности вследствие общего антисанитарного состояния больницы. Асептики тогда ещё не знали, а прибегали к антисептике, т.е. к карболке. И запах карболки, испарения людей и вонь от отхожего места отравляли атмосферу, которая производила одурманивающее действие на свежего человека. В том же корпусе находилась и контора. И масса людей – посещавших больных, поставщики, нуждавшиеся в справках в конторе – приходили в эту ужасную атмосферу и разносили заразу по городу.

Психических больных при моём вступлении в больницу уже не было, но помещение, где они прежде содержались, сохранилось до настоящего времени и теперь служит одним из многих складов для дров. Это небольшая комната в подвальном этаже старой богадельни вышиною около 3 аршин6969
  Аршин – 71,12 см. Итак, высота потолков в этой комнате – чуть более 2 метров.


[Закрыть] с двумя окошечками у самого потолка, снабжёнными железной решёткой; в середине кирпичного пола был сделан толстый дубовый столб, в который были ввинчены железные кольца; к этим кольцам привязывали больных. Столб этот при мне был удалён. Это «психиатрическое отделение» не должно, однако, смущать, ибо таково было содержание психических больных во всём мире. Правда, ещё в первой четверти прошлого, XIX века великий французский психиатр-филантроп Пинель проповедовал идею, что психические больные не дикие звери, которых нужно держать на цепи, не преступники, даже в том случае, когда они в припадке безумия совершили преступление, не бесноватые, из которых нужно выбивать нечистую силу жестокими физическими воздействиями, а люди, больные люди и притом самые несчастные и беззащитные больные, к которым следует относиться более гуманно, чем к другим больным.

Предо мною картина7070
  Тони (Антуан) Робер-Флери (1837–1911). «Доктор Филипп Пинель освобождает от оков психически больных в больнице Сальпетриер в 1795 году». Холст, масло. Эта картина воспроизводится в большинстве работ по истории психиатрии, включая учебники по психическим болезням. Её репродукцию можно увидеть и в русской Википедии, в статье о Пинеле.


[Закрыть] (Битнер В. В. «Мозг как орган мышления»), изображающая момент, когда в присутствии Пинеля психические больные освобождаются от оков: на первом плане перед Пинелем стоит молодая красивая девушка, с которой снимают цепи, за ней окруженная служителями группа больных в различных позах, соответствующих различным формам психических заболеваний, ждущая очереди. Но идея благородного Пинеля медленно прививалась к сознанию человечества и ещё медленнее осуществлялась на практике.

Должен, однако, заметить, что с введением в 1870 году в Бессарабии земства, Кишинёвская городская больница, переименованная в губернскую земскую, была реорганизована. Старшим врачом был приглашён просвещённый врач Ф. И. Перетяткович. При нём немедленно был приспособлен отдельный корпус для психического отделения, где принцип Пинеля строго соблюдался7171
  Специализированная психиатрическая больница в Костюженах (ныне город Кодру, примыкающий к Кишинёву с юга) была открыта позже. Её первая очередь была сдана в эксплуатацию лишь в 1891–1893 гг. Губернатор С. Д. Урусов позже вспоминал: «В семи верстах от Кишинёва, в 1902−1904 годах, строился новый городок – земская лечебница для душевнобольных, стоившая громадных денег. Это было любимое детище барона Стуарта, и, действительно, вряд ли в России найдётся лечебница, подобная Костюженской. Однако уже при мне, когда еще не все её здания были оборудованы, начались критика и жалобы на дороговизну больницы и на затруднение содержать её средствами земского сбора» (Урусов 2004: 116).


[Закрыть].

Глава 15
Отношение Общества и Совета больницы к её плачевному состоянию

Возникает вопрос: как относились к врачебному положению еврейской больницы местное общество и больничные деятели?

Еврейское население относилось совершенно индифферентно, видимо, полагая, что в еврейском «экдыше»7272
  Э́кдыш (нем. Heqdesh, от ивритского бейт hекдеш, «дом посвящения») – богадельня, также еврейская больница или вообще благотворительное учреждение. Название возникло в еврейских общинах Германии и Австрии в средние века. (Благодарю Тимура Кораева за любезное разъяснение.)


[Закрыть] иных «порядков» и не может быть; недоразумения возникали разве на почве отказа в приёме вследствие переполнения. Что касается Совета и больничных врачей, то они отлично сознавали весь ужас положения, для них было ясно, что на развалинах отжившей больницы нужно построить новую, которая удовлетворяла бы современным требованиям науки и потребностям населения. Но откуда было взять средства? Выводы науки указывали, что на постройку больницы полагается по тысяче рублей на каждую койку, и следовательно, на постройку больницы в 120–150 кроватей нужна была сумма в столько же тысяч рублей. Однако та самая задача, которая выплывала в других еврейских центрах, там всегда разрешалась благополучно, в Кишинёве же казалась несбыточной мечтой. Обратиться с воззваниями к «любителям всего доброго и благородного», как это делали берлинские общественные деятели? Но таких любителей в Кишинёве и теперь очень мало, а тогда их было ещё меньше7373
  Дореволюционная Бессарабия была сельскохозяйственной губернией с очень слабо развитой промышленностью. Поэтому здесь не было больших капиталов, а нехватка денег для общественных организаций была хроническим явлением.


[Закрыть].

Единственное, что Совет мог сделать, он сделал. На средства, образовавшиеся путём строгой экономии из сметных назначений на содержание больницы, был выстроен в 1887 году новый павильон на 25–30 человек для помещения проституток и части женщин, больных общими болезнями. Совместное пребывание проституток с другими больными представляло на практике огромные неудобства, так как проститутки своим поведением шокировали других больных. Всё же открытие нового барака дало возможность использовать освободившиеся палаты в старом здании для более свободного размещения оставшихся больных. Но скоро обнаружилось, что постройка нового павильона была лишь слабым паллиативом, ибо спрос на больничные койки постоянно прогрессировал, и конфликты между публикой и врачами на почве отказа в приёме в больницу за переполнением её не только не прекращались, но стали проявляться чаще и в более резкой форме. Эти конфликты были неизбежны. Так, из печатных отчётов больницы за 1887 год видно, что среднее ежедневное число больных (кроме богадельных) было 91 человек, а в 1888 году уже 101,5. Между тем медицинская статистика гласит, что на каждую тысячу человек населения полагается пять больничных коек, следовательно, на еврейское население Кишинёва того времени в 40–50 тысяч нужна была больница в 200 кроватей. Правда, часть больных евреев (психические, военные и другие) пользовалась в нееврейских лечебных заведениях, зато значительная часть иногородних из ближайших местечек и деревень стучалась в дверь Кишинёвской больницы за отсутствием на месте лечебных заведений.

Глава 16
Моё назначение старшим врачом больницы

В начале 1889 года в составе администрации больницы произошли крупные перемены. Когда я по нездоровью оставался дома, совершенно неожиданно для меня заехал ко мне И. К. Леви и заявил, что он бесповоротно решил оставить должность старшего врача и от своего имени и имени Совета предложил мне занять его пост. Мотив был тот, что я более молодой, более энергичный, менее занятый частной практикой и, кроме больницы, нигде не служивший (как это ни странно, еврей Леви тогда и много лет после этого служил по духовному ведомству в качестве врача при мужском духовном училище, и лишь спустя 15 лет при губернаторе Харузине сочли это неудобным), смогу вывести больницу из её плачевного положения. При этом Леви заявил, что он не намерен прервать связь с больницей и желает быть членом Совета больницы, чтобы по мере сил способствовать её развитию. Мне, тогда ещё сравнительно молодому врачу, такое предложение, конечно, льстило, но меня пугала трудность предстоящей мне задачи, в частности, постоянные конфликты с публикой, в особенности же меня смущал мотив моего приглашения, так как я опасался, что не оправдаю возложенных на меня надежд. Что касается приведённых доктором Леви причин к его отставке, то я не сомневался в их искренности, так как отношения к нему Совета больницы были весьма дружеские, и так же были доброжелательные отношения к Леви врачебной инспекции. Должен прибавить, что материальных выгод это повышение не сулило мне никаких, так как я в качестве ординатора получал 600 руб. в год, а оклад старшего врача был 700 рублей. После некоторых колебаний и повторного категорического заявления Леви, что он во всяком случае оставит должность старшего врача, я принял предложение и 13 марта 1889 года я был утверждён министром в должности старшего врача. Моё место штатного ординатора занял д-р К. А. Иоельзон.

Вследствие переезда А. Д. Дынина в Одессу председателем Совета был избран М. О. Блуменфельд.

Глава 17
Состояние больницы при моём занятии должности старшего врача

Предо мною печатный отчёт больницы за 1889 год, первый год моего заведования больницей, из которого приведу главнейшие данные о состоянии и деятельности больницы за этот год.

Администрация

Председатель Совета: М. О. Блюменфельд; члены Совета: Г. М. Коган, С. И. Лившиц, д-р С. Мучник, И. Ф. Рейдель и М. Л. Фукельман.

Врачи: ст. врач М. Б. Слуцкий, штатный ординатор К. А. Иоельзон, сверхштатные врачи: Б. Е. Хаселев, А. М. Шабад и Р. М. Блуфштейн. Управляющий аптекой Б. Н. Маргулис.

Средства больницы:

Приход: 1) Из сумм коробочного сбора 31,488 руб. при переводе на леи по среднему курсу 3.148.800 л7474
  То есть при переводе русских дореволюционных рублей в румынские леи 1927 г., когда публиковались эти воспоминания.


[Закрыть].

2) За лечение иногород. больных 860 руб. 10 коп. – 86.010 л.

3) Процентов с принадлежащих больнице ценных бумаг и капиталов 520 руб. 40 коп. – 52040 л.

4) Пожертвования 323 руб. 98 коп. – 32398 л.

5) Разные поступления 442 руб. 73 коп. – 44273 л.

Всего 33,635 руб. 11 коп. – при переводе на леи 3,363,511 л.

К 1 января этого года наличными остаток прошлого года 5421 руб. 30 коп.

В Обществе Взаимного Кредита для приращения процентами 851 руб. 14½ коп.

Всего 6272 руб. 44½ коп.

2)7575
  Таков порядок нумерации в оригинале.


[Закрыть] Процентными бумагами, приобретёнными на свободные средства больницы, 3100 руб.

3) Неприкосновенный капитал, пожертвованный А. Д. Дыниным, 4000 руб.

Почин образования неприкосновенного капитала, проценты с которого должны были идти на содержание койки имени жертвователя, принадлежит бывшему Председателю Совета А. Д. Дынину, внёсшему 4000 рублей процентными бумагами на учреждение койки имени покойной супруги его Софии Самойловны Дынин7676
  Так фамилия в оригинале.


[Закрыть].

Деятельность больницы за 1889 год

К 1 января оставалось больных 117, прибыло в течение года 1527, всего 1644.

Выздоровело и выписалось с облегчением 1374

Умерло 140

Процент смертности 8,8 %

Оставалось к 1-му января 1890 года 124

Среднее ежедневное число больных, кроме богадельных 97

Из общего количества бывших на пользовании две группы больных были наиболее многочисленными, а именно 285 инфекционных и 280 венериков и сифилитиков.

Имея в виду, что 280 больных венерическими и сифилитическими болезнями не дали ни одного смертельного исхода, надо признать процент смертности 8,8 % весьма значительным.

Амбулаторных посещений 11,886.

Средняя стоимость содержания больного в день 74,3 коп. Если исключить из общей суммы расхода стоимость лекарств, отпущенных амбулаторным и городским больным, то действительная стоимость суточного содержания стационарного больного будет 68,8 коп., или столько же лей.

Количество лекарств, отпущенных из аптеки, было 56,450: 25,788 нумеров для призреваемых в больнице и 30,662 нумеров для амбулаторных и городских больных. Стоимость одного лекарства 11,3 коп.

Прочитавший этот отчёт должен бы прийти к заключению, что больница находилась в блестящем состоянии: превышение прихода над расходами, запасный капитал, довольно интенсивная деятельность. Но при посещении больницы последовало бы полное разочарование, доходящее до ужаса. В том же отчёте, рисующем в прекрасном виде финансовое положение больницы, значится: «больное место Кишинёвской еврейской больницы – это помещение – старое, не удовлетворяющее современным требованиям больничной гигиены и при этом настолько тесное, что не только невозможна правильная сортировка больных по категориям болезней, но в зимние месяцы решительно нет физической возможности разместить в ней всё число находящихся на пользовании больных; в ещё худшем состоянии находится здание больничной аптеки».

Для всех было ясно, что для приведения больницы в удовлетворительное состояние необходима радикальная мера: срыть до основания старые негодные здания и на их месте, а также на обширном пустопорожнем месте больничной усадьбы построить новую больницу по современной барачной (павильонной) системе, причём отдельные павильоны, предназначенные для различных групп больных (хирургических, инфекционных, сифилитиков и проч.), должны быть разбросаны по обширной, к счастью, территории больничной усадьбы, в значительном расстоянии друг от друга среди обильной растительности. Но всё это казалось несбыточной мечтой. И вновь решили прибегнуть к паллиативу на имевшийся запасный капитал – построить новый павильон для аптеки, приёмного покоя и конторы.

К концу отчётного года здание было закончено и в начале 1890 года оборудовано. Больница обогатилась прекрасным помещением для аптеки с лабораторией, прилично обмеблированной и снабжённой новыми штанглазами7777
  Штанглаз, или штанглас, – аптечная тара, из которой берутся небольшие дозы веществ для приготовления лекарств по рецепту. Обычно это бутыли или банки с притёртыми крышками.


[Закрыть], посудой и проч. Также были удовлетворительно обставлены контора и приёмная. Этот паллиатив, как всякий паллиатив, принёс временную пользу: освободившиеся в главном здании помещения конторы и прёмного покоя были использованы для помещения больных. Но всё же главное здание больницы, старое и негодное, со всеми описанными вопиющими дефектами, – осталось. И надежда и желание создать на месте старой больницы новую, современную, стали моей заветной мечтой.

Глава 18
Ходатайства об ассигновании денег на постройку нового здания больницы

Вспоминаю, что два обстоятельства подействовали на меня особенно удручающим образом и вместе с тем послужили сильным стимулом энергичной деятельности для осуществления моей давнишней мечты. В качестве врача-эксперта по психиатрии я вместе с ныне покойным помощником врачебного инспектора Равой и директором Костюженской лечебницы Коссаковским был командирован в Херсон по нашумевшему делу Бутми де Кацмана, убившего Ойзера Диманта7878
  Это дело, получившее широкую известность, рассматривалось в Херсонском окружном суде 15–17 мая 1897 г. Дворянин В. Бутми де Кацман, владелец имения Цауль в Сорокском уезде Бессарабской губернии, 27 июля 1895 г. в состоянии аффекта убил своего кредитора Ойзера Диманта, явившегося описывать имение. До этого Димант успел прославиться как бессарабский Гобсек, как ростовщик, стремящийся не столько даже к обогащению, сколько к полному разорению своих жертв, которыми оказались многие бессарабские помещики. Поэтому слушание дела было перенесено в Херсон, так как обеспечить его беспристрастность в Кишинёве было затруднительно. Судебно-медицинская экспертиза, в которой участвовал и М. Б. Слуцкий, установила у Бутми де Кацмана опухоль головного мозга, что вело к психической неустойчивости. В этих условиях бесцеремонное поведение кредитора спровоцировало аффект. Защитником на суде выступал Н. П. Карабчевский, добившийся оправдательного приговора (Карабчевский 2017: 5-23; URL: http://urait.ru/uploads/pdf_review/D5D86B24-840A-4F59-87D4-BF33720C9712.pdf).


[Закрыть]. По окончании процесса мы остались на один день в Херсоне для ознакомления с тамошними лечебными заведениями и посетили также еврейскую больницу. Я был приятно и в то же время неприятно поражён, когда увидел прекрасное больничное здание, правда, построенное по старому казарменному типу, но просторное, светлое, в котором больные были размещены свободно при достаточной изоляции различных форм заболеваний. И я подумал: как же это так – небольшая Херсонская община умудрилась создать приличную больницу, а пятидесятитысячное еврейское население Кишинёва мирится с невозможным «экдышем». Второе обстоятельство было следующее. В Кишинёв приехал по своим личным делам старший врач Бердичевской еврейской больницы и выразил желание осмотреть нашу больницу, в чём, конечно, я не мог ему отказать. При обычных обходах нашей больницы, видя её жалкое состояние, я всегда испытывал горькое чувство, а теперь моё положение было совсем критическое, ибо я знал, что Бердичевская еврейская больница помещается в роскошном парке бывших владельцев города. И вот, обходя больницу вместе с гостем, я испытывал то чувство, которое, вероятно, испытывает человек, сидящий на скамье подсудимых. Гость видел ужасное состояние больницы – крайнюю скученность, тяжёлую атмосферу, полумрак, близкое общение разнородных больных; из чувства деликатности он ничего не говорил, но часто произносим звук: «ннда». Этот звук, как будто ничего не выражающий, для меня был весьма красноречив. Я находился под гнетущим впечатлением этих обстоятельств и, думая свою тяжелую думу, наткнулся на следующий факт. Сметы расходов по коробочному сбору составлялись, как сказано выше, собранием «зажиточных и оседлых» и по одобрении городской управой поступали на утверждение Губернского правления. Губернское же Правление вело определённую тактику, направленную на то, чтобы сумма, получаемая от подрядчика при отдаче коробочного сбора с торгов, значительно превышала сумму сметных назначений. В крайнем случае, последние сокращались, лишь бы получились значительные остатки. Куда же шли эти «остатки по коробочному сбору», эти кровные еврейские деньги, выручаемые с каждого куска мяса, потребляемого еврейской беднотой? Куда угодно, только не на нужды еврейской массы. Видимо, деятели Губернского правления держались того же взгляда, которого придерживались в 1826 году члены городской управы, знавшие «архиметику европейскую и турецкую» и отказавшие в отпуске еврейских денег на постройку еврейской больницы.

На эти остатки была устроена чугунная решётка вокруг «казённого» сада7979
  Имеется в виду центральный парк Кишинёва, заложенный в 1818 г. и сменивший несколько названий (ныне – Публичный сад Штефана Великого и Святого). Горожанам он больше известен как Пушкинский парк, по памятнику Пушкину работы А. М. Опекушина (1885), тем более что сам Пушкин в кишинёвский период своей жизни (1820–1823) любил отдыхать в этом саду. Чугунная решётка была установлена в 1865 г. для защиты парка от хулиганства и потравы скотом; спроектировал и установил её Александр Осипович Бернардацци – самый знаменитый архитектор старого Кишинёва. Вплоть до революции 1917 г. доступ в сад (тогда уже «парк») был открыт только для «благородной» и состоятельной публики, входившей по пропускам.


[Закрыть], построено роскошное здание второй Кишинёвской мужской гимназии8080
  Вторая Кишинёвская мужская гимназия была открыта в 1871 г. по ходатайству К. П. Яновского в качестве прогимназии, в полную гимназию преобразована в 1884 г. Специальное здание для неё было построено в 1895 г. Оно оказалось достаточно вместительным и комфортабельным, чтобы в 1940 г. в нём разместился ЦК Компартии Молдавии. Во время Второй мировой войны здание было полностью разрушено; сейчас на его месте (проспект Штефан чел Маре, 168) – здание Службы информации и безопасности Молдовы.


[Закрыть], на эти остатки был замощён город Хотин8181
  Хотин – ныне город Черновицкой области Украины. Во времена М. Б. Слуцкого – самый северный уездный город Бессарабской губернии. При этом Хотинский уезд, населённый в основном украинцами, считался самым «помещичьим» во всей губернии: крестьянских и казённых земель здесь до 1861 г. почти не было.


[Закрыть], построена женская гимназия в Аккермане8282
  Аккерман – ныне Белгород-Днестровский в Одесской области Украины. До 1917 г. – второй по величине и значению город Бессарабии, морской порт на полпути между Одессой и устьями Дуная. До 1812 г. эти земли были населены турками и буджакскими татарами; при переходе Бессарабии в состав России турки её покинули, а татары были выселены. Опустевшие земли стали казёнными, а затем были розданы в основном колонистам (в основном болгарам, гагаузам, немцам, русским казакам), создавшим здесь крупные фермерские хозяйства. Поэтому Аккерманский уезд был сравнительно богатым, а население города – очень смешанным в этническом отношении. Помещичьих имений в уезде было сравнительно мало, хотя именно аккерманским помещиком был, например, В. М. Пуришкевич.


[Закрыть] и т.д. Мы узнали, что, кроме уже незаконно розданных еврейских денег, имеются ещё значительные суммы в распоряжении Губернского Правления. Когда эти вопиющие факты стали достоянием больничного Совета, было постановлено войти с энергичным ходатайством об отпуске «остатков» на постройку новой еврейской больницы.

Условия для успешного исхода нашего ходатайства на месте были весьма благоприятны: Губернатором был честный, корректный генерал Константинович, врачебным инспектором был благородный, чуждый антисемитизма Ф. И. Перетяткович, а городским головой – здравствующий и поныне К. А. Шмидт. И вот в том же 1889 году Совет больницы представил в городскую управу подробную докладную записку, в которой яркими красками описаны были все недостатки и нужды больницы и заявлено было ходатайство об отпуске с капитала, образовавшегося из остатков коробочного сбора по городу Кишинёву, суммы в сорок тысяч рублей на постройку новых зданий больницы, а именно: 1) хирургического павильона с операционным залом, перевязочной и изоляционными палатами; 2) особого здания для проституток (одержимых венерическими и сифилитическими болезнями); 3) наконец, особого павильона для заразных больных, необходимость изолирования которых от других больных ясна.

Может возникнуть вопрос, зачем понадобилось для небольшого числа проституток (8–10 человек) построить специальный корпус? Но причины для этого были вполне основательные. Мои многочисленные наблюдения над проститутками привели меня к твёрдому убеждению, что почти все они психопатки. Предшествовал ли психоз их позорной профессии, или, наоборот, психоз явился результатом профессии, трудно сказать, но я склоняюсь в пользу первого предложения. Их поведение немыслимо при нормальной психике. Так, помимо того, что они своими криками, песнями и ссорами, которые нередко переходили в драки, нарушали покой других больных, у большинства была болезненная страсть обнажать свои половые органы перед мужчинами, особенно перед здоровыми посетителями: увидев постороннего мужчину, проститутка выскочит, бывало, в коридор, обнажит свои половые органы и с хохотом вбегает в палату. Между ними бывали и типические садистки. Так, вспоминаю один характерный случай. В больницу поступила совсем молодая, довольно красивая девушка, как уверяли, дочь приличных родителей из Бендер; вся задняя поверхность тела её была исполосована кровоподтёками, очевидно, вызванными сечением верёвкой или ремнём. На вопрос, кто причинил ей эти истязания, она ответила, что упала. Мы её подлечили и выписали. Через несколько недель она поступила вновь в таком же состоянии, как в первый раз. И это повторялось несколько раз, а затем она исчезла из виду. Несомненно, что это была садистка, или, вернее сказать, мазохистка, испытывавшая при причинении ей истязаний половое удовлетворение. Не менее показателен другой факт. Все проститутки в то время содержались в домах терпимости, под наблюдением городового врача, и находились в ведении пристава 4-го участка8383
  Весь Кишинёв делился на четыре полицейских участка, или части (5-й включал южные предместья), нумерация которых не была постоянной. Здесь имеется в виду северо-восточная часть старого города, к востоку от Старого базара, населённая в основном беднотой. В полицейском протоколе, составленном 9−12 апреля 1903 г., отмечается: «Четвёртая часть сплошь населена беднейшим еврейским классом, на котором погром отразился особенно чувствительно» (Материалы… 1919: 152).


[Закрыть]. Однажды проститутка обращается к ныне покойному доктору Шабаду с просьбою, чтобы он её выписал из больницы. На указание доктора, что он не может её выписать, так как она ещё не совсем здорова, проститутка заявила, что выбьет все стёкла. Это было сказано так добродушно, что доктор не обратил особого внимания на сказанное. Однако больная сняла туфлю и стала приводить в исполнение свою угрозу. Я был в конторе, и мне дали знать. Что было делать? Я её выписал, но сообщил приставу причину преждевременной выписки и просил её вразумить. Через несколько дней её прислали вновь в больницу. Она стала шёлковой, а на теле были явные признаки «вразумления».

Из сказанного явствует, какое зло для больницы представляли проститутки и как необходимо было их совершенно изолировать. Но этого мало. Публика, в том числе и проститутки, считали венерическое и сифилитическое заболевания идентичными. Между тем это две совершенно различные группы заболеваний, и венерический больной может легко заразиться сифилисом и обратно. Поэтому необходимо было изолировать эти две категории болезней и устроить особые ванные комнаты, уборные и проч. По всем этим причинам понадобилось особое поместительное здание8484
  Это рассуждение – отголосок тогдашних медицинских споров. Вплоть до 1837 г. не было ясно, считать ли сифилис и гонорею разными болезнями или разными формами проявления одной и той же болезни. Кроме того, сифилис передаётся не только половым путём, но и контактным – например, через посуду, зубные щётки, полотенца, слюну и пр. В условиях повальной антисанитарии эти пути были настолько существенны, что заставляли рассматривать сифилис отдельно от прочих венерических болезней, хотя бы с практической точки зрения – с целью профилактики заражения. Как видим, М. Б. Слуцкий придерживался именно этой позиции.


[Закрыть].

С момента моего вступления в должность старшего врача больницы я начал письменную войну с председателем Губернской земской управы, доказывая, что призрение венерических и сифилитических больных лежит по закону на земстве. Но лишь в 1906 году мне удалось освободить больницу от большого зла «сифилитических и венерических больных».

Здание, построенное для проституток, было использовано для учреждённой при больнице школы акушерок и учёных сиделок (сестёр милосердия8585
  В наши дни – медицинские сёстры.


[Закрыть]).

После сделанного отступления возвращаюсь к судьбе нашего ходатайства. Оно встретило полное сочувствие и поддержку со стороны губернатора Константиновича: как корректный человек, он, видимо, испытывал неловкость в том, что своей подписью скреплял составляемое Губернским правлением явно несправедливое распределение сумм коробочного сбора, не вникая в суть дела8686
  После реформ 1860-х гг. объём задач, возлагаемых на губернаторов, значительно возрос, а сами эти задачи усложнились. Между тем путь к губернаторской должности открывало только классическое образование, основанное на древних языках и оторванное от практики. А увеличить штат губернских чиновников Российская империя не могла, так как её отсталая экономика вела к хронической нехватке финансов. См., например, сказку «Праздный разговор», написанную бывшим вице-губернатором – М. Е. Салтыковым-Щедриным. К тому же губернатор по штату состоял председателем целого ряда местных организаций и комитетов, физически не успевая лично вникать в их дела.


[Закрыть]. Врачебный инспектор Ф. И. Перетяткович положил резолюцию, в которой подтвердил все недопустимые дефекты больницы и необходимость их устранения. А городской голова К. А. Шмидт дал свою апробацию на удовлетворение ходатайства больницы. И наше ходатайство со всеми одобрительными документами было послано в Петербург, а через некоторое время получилось предложение хозяйственного департамента Министерства Внутренних Дел8787
  В дореволюционной России Министерство внутренних дел было не просто органом общественной безопасности, но и высшим органом государственной администрации: так, именно чиновниками этого министерства считались губернаторы. По объёму функций оно напоминало не столько МВД европейских стран, сколько ведомство великого визиря на Востоке. До 1905 г., когда был учреждён пост Председателя Совета Министров, министр внутренних дел был вторым лицом в управлении государством после императора. Поскольку министерства здравоохранения в России до 1918 г. не существовало, эта сфера также входила в компетенцию министра внутренних дел.


[Закрыть] прислать планы и сметы проектируемых больничных зданий.

Это предложение послужило для нас верным симптомом благоприятного исхода нашего ходатайства. Планы и сметы в сумме 33,985 руб. 90 коп. и повторные апробации со стороны местных властей пошли в Петербург. После продолжительного и томительного ожидания планы были возвращены с указанием, что они не могут быть утверждены вследствие «технических дефектов». Делать было нечего. Чтобы «забронировать» планы после переделки их, согласно указаниям строительного Отделения Хозяйственного департамента, исправление их было поручено официальному лицу, губернскому архитектору8888
  Губернским архитектором в то время был Григорий Степанович Лозинский. Должность городского архитектора в Кишинёве в 1894 г. исполнял инженер М. К. Чекеруль-Куш (по данным губернского адрес-календаря на 1895 год).


[Закрыть]. Исправленные планы пошли в Петербург, но через много месяцев повторилась та же история. Планы были возвращены вследствие их неудовлетворительности… Ясно было, что Петербург не хочет расстаться с еврейскими деньгами; ясно было, что Петербург считает более справедливым, чтобы деньги эти шли на замощение города Хотина, на постройку женской гимназии и т.п., чем на удовлетворение вопиющих нужд еврейского населения. Что было делать? Помириться с этим печальным фактом? После долгих совещаний решено было делегировать меня в Петербург для личного поддержания нашего ходатайства. Планы были вновь исправлены и поехали в Петербург, и я вслед за ними.