Текст книги "Психология детского поведения. Как помочь ребенку справиться с эмоциональными проблемами"

Процесс 2: Контакт и общение

Заложив фундамент, строители приступают к сооружению каркаса здания. Каркас определяет, каким будет весь дом. То же можно сказать и о втором социально-эмоциональном процессе: вовлеченности в теплые взаимоотношения. Нежные и чуткие взаимоотношения – своего рода каркас, внутри которого происходит дальнейшее развитие. Наряду с прочным фундаментом спокойного внимания, достигнутым в рамках первого процесса, межличностные отношения способствуют психологическому росту в соответствии с уникальным потенциалом каждого ребенка.

Процесс 3: Целенаправленное эмоциональное взаимодействие

Вместе с ощущением комфорта и безопасности возникает стремление к коммуникации. Если способность к активным, нежным взаимоотношениям символизирует каркас дома, то коммуникация – это его электропроводка. Как провода обеспечивают поступление электричества в разные части дома, так и жесты – включая мимику и позу – обеспечивают возможность обмена информацией с другими людьми.

Процесс 4: Совместное решение социальных задач

Удобнее всего представить этот процесс как различные помещения и коридоры внутри дома. Благодаря двусторонней коммуникации, которой ребенок овладел на предыдущем этапе, он может исследовать все комнаты дома в процессе решения социальных задач. Движимый некой идеей, малыш снабжает взрослых невербальными подсказками относительно своей цели, а также использует широкий спектр взаимодействий, чтобы показывать, рассказывать, спрашивать или иным образом коммуницировать с другими.

Процесс 5: Создание символов, использование слов и идей

Фундамент, каркас и проводка поддерживают способность ребенка исследовать комнаты дома и побуждают его к следующему, творческому шагу: к использованию слов и символов. В некотором смысле данный процесс сродни отделке, или декорированию. Новые способности позволяют ребенку украшать свой мир словами, описаниями, мнениями и ролевой игрой. Отныне вместо того, чтобы хватать родителя за руку, он может выразить свое желание словами или указать на картинку, иллюстрирующую некое понятие. С помощью слов и идей малыш учится описывать и в конечном счете контролировать свое поведение. Благодаря нисходящей обработке информации, необходимой для понимания восходящих реакций, он может извлекать смысл из хаоса. Ребенок начинает связывать внутренние ощущения, чувства, мысли и эмоции со словами. Это порождает способность понимать собственное поведение через мышление «сверху вниз».

Процесс 6: Эмоциональное мышление и выстраивание связей между идеями

Это очень важная стадия. Научившись переводить идеи и мысли в слова или символы, ребенок готов делиться пониманием собственного поведения и мотивации с другими. Теперь он может организовывать свои мысли и эмоции, что позволяет ему мыслить логически и выстраивать связи между собственными идеями и идеями других людей.

Представьте себе эту новую способность как дорожку, ведущую от дома во внешний мир. Способность отвечать на вопросы «как», «что», «когда», «почему» и «где» влечет за собой развитие способности размышлять о своем и чужом мнении одновременно. Теперь ребенок может выражать свою точку зрения и участвовать в дискуссиях; он понимает, что мысли и убеждения других людей могут не совпадать с его собственными.

Как узнать, где находится ребенок, если представить социально-эмоциональное развитие в виде дома? Определить текущую стадию возведения или обустройства социально-эмоционального дома помогут вопросы, приведенные ниже.

«Сверху вниз» или «снизу вверх»?

Мы начали с того, как определить, что лежит в основе той или иной модели поведения и на чем сосредоточиться в первую очередь. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо установить, как именно происходит ее формирование: «сверху вниз» или «снизу вверх»? Мы знаем, что все способности (и поведение) ребенка восходящие, поскольку нейронные сети, поддерживающие мышление более высокого уровня, пока развиты не до конца. Когда мы рождаемся, система обнаружения угроз в нашем мозге работает в полную силу. Однако те отделы мозга, которые помогают нам планировать свои действия, думать, учиться и успокаиваться, требуют нейронных связей, образующихся только со временем. Именно они обеспечивают способность ребенка к нисходящему контролю.

Как понимание социально-эмоционального развития может помочь нам точно определить тип поведения (восходящее или нисходящее)? Из описанных выше процессов первые четыре предполагают функционирование «снизу вверх», а последние два – «сверху вниз».

Важно помнить, что эти процессы носят динамичный характер и способны сдвигаться во времени в зависимости от текущего опыта. Кроме того, в любой момент различные части социально-эмоционального дома ребенка – и взрослого, если уж на то пошло, – могут подвергнуться реконструкции. Секрет в том, чтобы а) установить, где ребенок находится в данный конкретный момент, и б) выявить самую низшую проблемную область. Иными словами, анализ поведения всегда следует начинать с фундамента.

Мои собственные дети учились в начальной школе, когда я впервые услышала об идее начинать с фундамента. Будучи детским психологом, я никогда не рассматривала социально-эмоциональное развитие в этом ключе. На курсах психологии нам рассказывали о значении эмоциональной связи с ребенком и когнитивно-поведенческих подходах, но не о том, как мозг и тело сообща формируют опыт. По этой причине я часто ошибочно полагала, будто мои дети сознательно выбирали плохое поведение, в то время как на самом деле это была просто восходящая реакция на стресс.

Однажды, вскоре после того, как я вернулась домой с одной конференции, у моей дочери выдался особенно трудный день в школе. Придя домой, она отказалась выполнять домашнее задание. Я решила испробовать новый подход и, вместо того чтобы немедленно приступить к выяснению проблемы, просто села на пол в ее комнате и постаралась взглянуть на ситуацию с состраданием. Я поняла, что мое отсутствие, вероятно, только усугубило стрессовую нагрузку, которой она подверглась в начале учебного года. Осознав, что мой ребенок страдает, а не умышленно пытается усложнить мне жизнь, я украдкой смахнула слезу. Дочь вопросительно посмотрела на меня, как бы спрашивая: «Что ты делаешь здесь, в моей комнате?» Я ответила, что скучала, пока была на конференции, и просто хочу посидеть вместе с ней.

Примерно через полчаса она подняла голову и рассказала мне о ссоре с одноклассником. Мы сидели и разговаривали около часа. Благодаря сдвигу парадигмы я поняла нечто очень важное: то, что я считала самой важной проблемой (нежелание делать уроки) представляло собой лишь верхушку айсберга. Главное – стресс и потребность в моем участии – было скрыто от глаз.

Более четкое понимание особенностей социально-эмоционального развития, в основном относящихся к сфере младенческого психического здоровья и раннего вмешательства (а не к моей области специализации), в корне изменило то, как я взаимодействовала со своими собственными детьми, а также с моими пациентами и их родителями. Изучив механизмы социального и эмоционального развития, я ощутила потребность больше узнать о стрессовых реакциях и о том, как легко стресс может подорвать наше нисходящее мышление.

Поливагальная теория Порджеса и, в частности, понятие нейроцепции, а также этапы, описанные Гринспеном и Уидер, стали связующим звеном между социально-эмоциональным развитием, с одной стороны, и деятельностью вегетативной нервной системы – с другой. Чтобы родитель, воспитатель или учитель могли максимально содействовать развитию ребенка, они должны располагать базовыми знаниями и о том и о другом. Этот вывод подтолкнул меня к практическому изучению влияния вегетативной нервной системы – удивительного механизма обнаружения угроз и одновременно ключа к эффективной коррекции нежелательного поведения.

Пути вегетативной нервной системы

Многие специалисты используют особые цветовые схемы для развития саморегуляции и эмоционального контроля[60]60
  Многие педагоги, например, используют следующую цветовую систему: Leah M. Kuypers, The Zones of Regulation: A Curriculum Designed to Foster Self-Regulation and Emotional Control (San Jose, CA: Think Social Publishing, 2011). Нейропсихолог Рик Хансон в своей книге «Жизнь в стиле Fun» (СПб.: Питер, 2019) описывает «адаптивный» режим как зеленый, а «реактивный» – как красный.


[Закрыть]. Я использую цвета иначе: не для того, чтобы учить детей, а для того, чтобы взрослые могли определять их (и свое) состояние в режиме реального времени. Другими словами, я использую цвета как подсказку, которая помогает скорректировать наше взаимодействие с детьми с тем, чтобы оно максимально способствовало физиологической и эмоциональной сорегуляции.

Нижеследующие цветовые схемы заимствованы из книги Конни Лиллас и Джэнис Тернбулл. В предложенной ими модели определенное поведение и связанные с ними цвета отражают состояние вегетативной нервной системы, а также различные уровни стрессовых реакций или спокойного, активного внимания[61]61
  Lillas & Turnbull, Infant/Child Mental Health.


[Закрыть].

Цвета представляют собой активацию трех автономных путей, выделенных в рамках поливагальной теории. Самый древний путь – это примитивная дорсальная вагальная система, которая помогает защититься от внешних угроз с помощью иммобилизации и отключения (замыкания в себе)[62]62
  Porges, The Pocket Guide, 5–6.


[Закрыть]. Второй путь – это симпатическая нервная система, содействующая выживанию посредством конкретных действий (реакция «борьба или бегство»)[63]63
  Porges, 5–6.


[Закрыть]. Новейший путь, вентральная вагальная система, поддерживает социальную активность в условиях безопасности[64]64
  Porges, 5–6.


[Закрыть]. В этой книге я буду обозначать эти три основных пути соответственно синим, красным и зеленым цветами.

Вместо всех этих сложных терминов я использую простую цветовую схему, которая позволяет легко закодировать состояние ребенка (или взрослого). Зеленый (вентральный вагальный) путь связан с общением, игрой и научением. Как пишет терапевт Деб Дана, «при стабильном использовании вентрального вагального пути мы чувствуем себя защищенными и спокойными, ощущаем связь с другими людьми и стремимся к общению»[65]65
  Deb Dana, The Polyvagal Theory in Therapy: Engaging the Rhythm of Regulation (New York: Norton & Company, 2018), 9.


[Закрыть].

Когда задействован красный (симпатический) путь вегетативной нервной системы, человек может испытывать учащенное сердцебиение, потливость и другие признаки возбуждения. Иными словами, красный путь обеспечивает адаптивную мобилизацию организма с целью противодействия нейроцепции угрозы[66]66
  Porges, Polyvagal Theory: Neurophysiological Foundations, 160–162.


[Закрыть].

Синий (дорсальный вагальный) путь обеспечивает реагирование на сигналы крайней опасности[67]67
  Porges, 158.


[Закрыть]. При активации синего пути характерно замедление сердечного ритма и дыхания, вялость, медлительность. Человек находится в адаптивном состоянии экономии энергии как первичной стратегии выживания. Хотя возбуждение синего пути не ведет к явным расстройствам поведения, в действительности такие дети крайне уязвимы и подвержены высокому риску, а потому требуют особого внимания.

Три автономных пути – обозначенные разными цветами – соответствуют определенному поведению. Мы ищем подсказки, наблюдая за глазами, лицом, голосом и телом ребенка, а также за скоростью и ритмом его движений. Эти пути – главный радар, предупреждающий нас, когда ребенок нуждается в помощи. Как мы уже убедились в предыдущей главе, физиологическое состояние ребенка, описываемое тремя основными автономными путями, гораздо более информативная подсказка, нежели диагноз DSM или простой мониторинг поведения без понимания его адаптивной роли.

Почему путь так важен? Потому что зеленый путь – это путь, который ведет к здоровому социальному и эмоциональному развитию. При активации красного или синего пути мозг сосредоточен на базовых стратегиях выживания, а не на общении и взаимодействии. Как мы увидим далее, любой инструмент или метод вмешательства будет максимально эффективен только в том случае, если ребенок использует зеленый путь.

Конечно, все дети уникальны. Каждому ребенку свойственны свои пороги чувствительности и предпочтения. Тем не менее эти цвета представляют поведенческие паттерны, сигнализирующие о разных физиологических состояниях, характерных для людей в целом, и отлично работают с большинством детей. Одно из ограничений анализа наблюдаемого поведения состоит как раз в том, что мы всецело зависим от того, что поддается наблюдению. Некоторым детям – в том числе с расстройствами аутистического спектра – присущи определенные различия в связях «мозг – тело», которые влияют на движения, включая мимику. (Другими словами, их мимика, жесты или язык тела могут не точно отражать уровень внутреннего вегетативного возбуждения.) В главе 8 я расскажу об этом более подробно, а в главе 9 опишу многообещающую «сенсорную» технологию, обеспечивающую потенциальный «обходной путь» в совладании с двигательными различиями.

Дети задействуют различные пути циклически. Главное, чтобы они не использовали красный или синий пути слишком долго или слишком интенсивно[68]68
  Lillas & Turnbull, Infant/Child Mental Health, 46.


[Закрыть]. Адаптировавшись к стрессу, здоровый человек может вернуться на зеленый путь в соответствии с требованиями текущей ситуации. Если этого не происходит и стрессовые условия сохраняются слишком долго, возможно развитие токсического стресса[69]69
  Nadine Burke Harris, The Deepest Well: Healing the Long-Term Effects of Childhood Adversity (New York: Houghton Mifflin Harcourt, 2018), 54.


[Закрыть].

Почему все это так важно? Зачастую мы реагируем на поведение ребенка прежде, чем поймем его причину. Вместо этого лучше сделать паузу и спросить себя: это восходящее или нисходящее поведение? Иначе говоря, это особенность развития, реакция на стресс или сознательный поступок?

Точный ответ на этот вопрос – ключ к выбору наиболее эффективной и целесообразной ответной реакции.

История успеха: использование уровней развития в принятии терапевтических решений

Что происходит, когда мы можем точно определить уровень развития ребенка и отреагировать соответствующим образом? Рассмотрим случай Киры, бойкой девочки, которой очень не нравилось ходить в подготовительный класс. Когда родители привозили ее в школу, она часто плакала и весь день проводила в одиночестве, избегая общения со сверстниками.

В ходе обследования школьные специалисты обнаружили у Киры легкую задержку речи и трудности с «социальными навыками». Девочку перевели в специальный логопедический класс, в котором детей учили общаться и различать чувства посредством таких видов деятельности, как использование карточек для распознавания выражений лица. Но поведение Киры не улучшилось. Напротив, перевод в другой класс только усугубил ее проблемы: она так боялась логопеда, что ее тревожность и сверхбдительность даже возросли.

Следующим летом Кира стала посещать терапевта, избравшего другой подход. В первую очередь она провела тщательную оценку вегетативной регуляции Киры (цветные пути) и стадии социально-эмоционального развития, чтобы понять, как они влияют на поведение. Другими словами, терапевт начала с вопроса: что мешало Кире взаимодействовать со сверстниками в рамках зеленого пути? Ответ оказался прост. Хотя Кира могла использовать слова, чтобы сообщить о своих базовых потребностях, ее основные навыки социальной коммуникации (процессы с первого по четвертый) по-прежнему находились в стадии формирования.

В результате терапевт сосредоточилась на том, чтобы помочь маме максимально развить зеленый путь девочки. Ее главная цель заключалась в следующем: содействовать их чувству безопасности и научить весело проводить время вместе. Во время занятий Кира и ее мама взаимодействовали в удобном ритме, основанном на удовольствии от интерактивной игры. Никто не пытался чему-то научить Киру и ничего от нее не требовал. Смысл был в том, чтобы взаимодействие приносило радость и маме, и дочери, тем самым тренируя слабые «мышцы» социально-эмоционального развития ребенка.

К концу лета поведение Киры изменилось. Она начала подходить к другим детям на игровой площадке и играть с ними. Ее прежде незрелые способности к решению социальных задач теперь практически ни в чем не уступали способностям ее сверстников. План терапевта сработал. Она использовала подход, основанный на развитии и взаимоотношениях, а не стандартную методику, предполагающую «обучение» социальным навыкам. В условиях реляционной безопасности заинтересованность Киры в социальном взаимодействии развилась самопроизвольно. Со временем поведенческие проблемы – отказ ходить в школу, избегание сверстников и нежелание играть – разрешились сами собой.

В этой главе мы убедились, как важно в работе с такими детьми, как Кира, сначала установить их уровень развития и тип поведения (восходящее или нисходящее), оценить их состояние и только затем решать, как реагировать на проблемное поведение. Эта информация позволит максимально поддержать каждого конкретного ребенка.

Один ребенок нуждается в поддержке нисходящего мышления, другой – в поддержке восходящих связей, третий – в поддержке и того и другого одновременно. Помните, что в первую очередь мы анализируем автономные пути, которые задействует ребенок. Разумеется, это требует определенных усилий и поначалу кажется достаточно сложным, но как только фрагменты мозаики сложатся воедино, вы увидите, насколько просто это на самом деле. Знание того, какой подход использовать в данной конкретной ситуации, позволяет оказать оптимальную помощь детям с расстройствами поведения. Благодаря этим сведениям мы можем «перенастроить» нервную систему ребенка через процесс социального взаимодействия[70]70
  Porges & Dana, Clinical Applications of the Polyvagal Theory, 67.


[Закрыть].

Обсудив основные стадии и процессы социально-эмоционального развития, а также способы определения восходящего и нисходящего поведения, мы можем перейти к третьему слагаемому нашего нового подхода к проблемному поведению: пониманию индивидуальных различий.

Основные моменты

• Столкнувшись с проблемным поведением ребенка, мы прежде всего должны спросить себя, какова этиология этого поведения – т. е. оно восходящее или нисходящее?

• Восходящее поведение – это рефлексивные, автоматические реакции, направленные на самозащиту и не требующие сознательного мышления.

• Нисходящее мышление развивается с течением времени и в конечном итоге позволяет нам обрести сознательный контроль над своим поведением и импульсами, учиться и размышлять о своих действиях, а также ставить долгосрочные цели.

• Хотя большинство детей в возрасте от трех с половиной до четырех лет уже могут контролировать свое поведение, внимание и импульсы, если приложат соответствующие усилия, полное развитие этих способностей может занять еще несколько лет.

• Шесть процессов социально-эмоционального развития иллюстрируют постепенное формирование у ребенка способности контролировать свое поведение через социальное взаимодействие с взрослыми.

• Три пути – зеленый, красный и синий – представляют три основных состояния вегетативного возбуждения, описанные в рамках поливагальной теории: наиболее старый дорсальный вагальный (синий) путь предполагает иммобилизацию и экономию энергии, симпатический (красный) путь запускает реакции борьбы или бегства, а вентральный вагальный (зеленый) путь поддерживает социальную активность.

3. Индивидуальные различия

Всегда помните, что вы абсолютно уникальны. Так же, как и все остальные.

Маргарет Мид

Признание уникальности каждого человека помогает нам понять ключевую разницу между преднамеренным плохим поведением и приспособлением ребенка к сигналам своего тела. Разумеется, это влечет за собой отказ от толкований и решений, основанных на наших собственных личных предубеждениях или узких областях специализации. Более того, понимание индивидуальных различий объясняет, почему два ребенка могут по-разному реагировать на одну и ту же ситуацию[71]71
  Greenspan & Wieder, Child with Special Needs, 22.


[Закрыть]. Анализ индивидуальных различий обеспечивает ценную информацию, позволяющую должным образом адаптировать и персонализировать наши подходы к лечению, образованию и воспитанию.

В этой главе я опишу некоторые примеры индивидуальных различий, которые, как я обнаружила, вносят существенный вклад в развитие эмоциональных и поведенческих проблем. Клинические материалы приведены исключительно в качестве иллюстраций четырех основных категорий индивидуальных различий и не являются исчерпывающими примерами успешной терапии. Составляя айсберг развития каждого ребенка, мы выделим отличительные особенности каждой категории и узнаем, как лучше всего интерпретировать вызывающее поведение.

О том, как применить эти знания на практике, мы поговорим во второй части книги (главы 4, 5 и 6).

Физиологические процессы, ощущения, чувства и мысли

Что же такое «индивидуальная особенность»? Индивидуальные особенности – это характеристики и качества, формирующиеся под влиянием генетики и окружающей среды. Именно они определяют то, как мы воспринимаем окружающий мир и реагируем на него. К индивидуальным особенностям относятся внутренние и внешние ощущения, чувства и мысли[72]72
  Lillas & Turnbull, Infant/Child Mental Health, 42.


[Закрыть]. В этой главе мы увидим, какую роль индивидуальные особенности играют в возникновении поведенческих проблем у детей.

Обратите внимание: общие категории индивидуальных различий описаны в том порядке, в котором они возникают в ходе нервно-психического развития. Рассмотрев тело в общем, мы обсудим, как обрабатываются ощущения, и лишь затем перейдем к чувствам и мыслям. Чтобы лучше понять, почему так важно отличать восходящие индивидуальные особенности, вызывающие определенное поведение (например, голод, уровень сахара в крови, болезнь), от нисходящих влияний (таких, как сознательные мысли или идеи), мы начнем с роли физиологических процессов.

В этом нам поможет история Ричи.

Ричи: Влияние физиологических процессов на поведение

История Ричи – мальчика, страдавшего диабетом 1-го типа, – проливает новый свет на взаимосвязь между физиологическими процессами и поведением. Ричи было семь лет, когда у него внезапно появились такие симптомы, как сильная жажда, вялость и частое мочеиспускание. Через несколько недель педиатр диагностировал у него юношеский диабет. Узнав об этом, его любящие и заботливые родители были опустошены и испуганы: они понимали, что это неизлечимое заболевание навсегда изменит жизнь сына и всей семьи. Спустя некоторое время, когда первоначальный шок прошел и они научились справляться с состоянием мальчика, борьба с диабетом стала частью их повседневной жизни.

Когда Ричи учился в третьем классе, родители заметили, что он часто расстраивался из-за домашних заданий. Решая простую задачку, Ричи кричал на мать, в ярости хлопал ладошкой по столу, а допустив ошибку, нередко разрывал всю страницу. Медсестра сказала, что колебания уровня сахара в крови могут вызывать изменения настроения, раздражительность и даже иррациональное поведение, а стресс, в свою очередь, влияет на уровень сахара в крови. Так произошло и с Ричи. При повышении уровня глюкозы в крови мальчику зачастую требовалось немедленное вмешательство (уколы и прием лекарств). В результате он огорчался еще больше и наотрез отказывался сотрудничать.

На первой встрече с родителями Ричи, посвященной обсуждению стратегий его поддержки, мы поставили следующую цель: научить мальчика предотвращать колебания уровня сахара в крови. Это была трудная задача. Ричи не любил, когда у него брали кровь: анализ отвлекал его от всяких интересных дел. Некоторое время родители вели дневник, систематически отслеживая поведение своего сына. Проанализировав записи, мы убедились, что уровень глюкозы сильно влияет на его эмоциональную и поведенческую регуляцию. Кроме того, необходимость постоянно контролировать уровень сахара в крови, а также сопряженные с этим трудности создавали дополнительный стресс для всех членов семьи.

В конце концов родители Ричи придумали действенные способы, как вовлечь сына в борьбу с диабетом. С их разрешения я поговорила с медсестрой, чтобы побольше узнать об этом заболевании и о том, как заставить мальчика ответственнее относиться к своему состоянию. На нашей следующей встрече мы обсудили, как помочь Ричи самостоятельно следить за уровнем сахара в крови.

С подачи родителей мальчик придумал несколько ритуалов, благодаря которым он мог лучше контролировать свое состояние. Отныне он сам мог определять, когда нужно проверить уровень сахара, а потому чувствовал себя гораздо спокойнее и охотно соглашался на укол. Поскольку Ричи любил играть «в школу» и всегда выбирал роль учителя, родители купили ему большую белую доску. На этой доске Ричи писал себе коротенькие напоминания: например, каковы первые признаки низкого уровня сахара в крови (гипогликемии), каковы первые признаки высокого уровня сахара в крови (гипергликемии) и что делать в обоих случаях.

В классе Ричи вызвался сделать доклад о юношеском диабете, что дало ему возможность не только рассказать об этом заболевании другим детям, но и лучше разобраться в нем самому. У доклада было и другое преимущество: одноклассники были настолько впечатлены его мужеством – не каждый вытерпит эти бесконечные уколы! – что после выступления буквально засыпали его вопросами. Ричи чувствовал себя очень важным и очень умным!

Благодаря улучшенному контролю за колебаниями уровня сахара в крови и дополнительной антистрессовой поддержке, включавшей совместные занятия йогой раз в неделю, частота проблемного поведения Ричи заметно снизилась.

Ключом к тому, чтобы помочь Ричи и его семье, стало понимание связи между поведением и диабетом.

Леон: Эмоциональные и поведенческие нарушения, проистекающие из скрытых телесных воспоминаний

На примере Ричи мы убедились, что в основе поведенческих проблем могут лежать физиологические процессы. Иногда неприятные телесные ощущения и соответствующее эмоциональное кодирование восходят к раннему детству, как это произошло с Леоном. Леон родился преждевременно, на тридцать третьей неделе. Хотя он весил почти два килограмма, у него были трудности с дыханием и терморегуляцией. В довершение ко всему у малыша развилась инфекция, в результате чего он был вынужден провести несколько недель в отделении интенсивной терапии новорожденных (ОИТН). Обеспокоенные родители не отходили от него ни на шаг. Хотя персонал больницы вел себя дружелюбно, обстановка в ОИТН оставляла желать лучшего. Еще не оправившись от шока, вызванного преждевременными родами, родители дежурили у кроватки Леона по очереди. Не обращая на них никакого внимания, врачи и медсестры занимались своими делами, связанными с поддержанием стабильного состояния хрупкого организма малыша. Всякий раз, когда из крошечной пяточки Леона брали кровь на анализ, его мама горько плакала: больше всего на свете ей хотелось защитить своего сына от боли. Впрочем, в глубине души родители понимали, что благополучие малыша зависит от инвазивных процедур и медицинской помощи. Борьба за жизнь растянулась на несколько недель. Все это время и мама, и папа чувствовали себя абсолютно беспомощными.

К счастью, Леон выжил, и спустя восемь недель счастливые родители, наконец, привезли его домой. Вскоре они заметили у него одну интересную особенность, а именно крайне высокую чувствительность к окружающей среде. Стоило кому-нибудь включить свет в его комнате, как Леон вздрагивал всем тельцем. С другой стороны, он гораздо лучше спал, если в доме было шумно. К сожалению, в шесть месяцев малыш снова попал в больницу на несколько недель – на этот раз из-за бронхиальной инфекции. Это стало еще одним травмирующим событием первого года жизни, который его родители однажды сравнили с американскими горками.

В восемнадцать месяцев Леон начинал плакать, услышав некоторые неожиданные звуки, например шум фена или журчание воды в туалете. Кроме того, он боялся помещений, напоминающих врачебные кабинеты, и паниковал во время прививок и плановых осмотров педиатром. Когда ему было два года, родителям с таким трудом удавалось успокоить его в незнакомой обстановке, что они вообще перестали водить его в общественные места. Впервые я увидела Леона в возрасте трех лет. Родители охарактеризовали его как деспотичного, навязчивого и склонного к истерикам ребенка.

Мы предположили, что болезненные медицинские процедуры, которым он подвергся в младенчестве, вызвали активацию красного пути и в дальнейшем сохранились в виде подсознательных воспоминаний, связанных с определенными ощущениями, такими как свет и шум. Эти ранние сенсорные переживания, наряду с конституциональными и генетическими особенностями, привели к формированию системы обнаружения угроз, которая срабатывала слишком легко. В результате уязвимый малыш негативно реагировал на многие повседневные ощущения, в том числе и регулярно возникавшие в оживленной среде дошкольного учреждения. Пытаясь адаптироваться – и почувствовать себя в безопасности – Леон сделал ставку на контроль, навязчивость и протест.

Ко мне Леона направил специалист по перцептивному развитию. В то время мальчик только-только пошел в детский сад. В сотрудничестве с родителями и воспитателями мы разработали план, как помочь Леону чувствовать себя в безопасности не только на занятиях, но и дома. Особое внимание специалист по развитию уделил его чувствительности к окружающей среде. Благодаря стимулирующим и чутким взаимоотношениям Леон в конце концов научился устанавливать контакт со взрослым, когда чувствовал себя некомфортно. Теперь он мог описывать свои физические ощущения и эмоции, а также рассказывать о том, что его беспокоило. Со временем мальчик начал использовать нисходящее мышление для контроля за восходящими реакциями и чувствами, тем самым подтвердив максиму межличностной нейробиологии, сформулированную Тиной Брайсон и Дэном Сигелом в стратегии «Назвать, чтобы укротить»[73]73
  Siegel & Bryson, The Whole Brain Child, 27. (Перевод на рус. яз. см. Сигел, Д., Брайсон, Т. Воспитание с умом. – М.: Эксмо, 2014).


[Закрыть].

Я давно заметила, что для многих детей, в раннем возрасте переживших травму, а также испытавших физическую или эмоциональную боль во время инвазивных медицинских процедур или при других обстоятельствах, характерен высокий тонус нервной системы. Эта повышенная бдительность может привести не только к страху разлуки, неповиновению и «прилипчивости» (навязчивости), но и к попыткам контролировать людей или определенные аспекты окружающей среды. Помните, что такое поведение представляет собой адаптацию к ситуациям, которыми изначально ребенок не мог управлять. Чуть позже я объясню, как можно смягчить последствия медицинского токсического стресса и других нарушений во взаимоотношениях «родитель – ребенок» за счет творческой поддержки способности родителей успокаивать и сохранять связь со своим ребенком во время подобных сбоев. Поскольку такой подход позволяет укрепить и развить зеленый путь родителя и ребенка, он не принадлежит исключительно к сфере психического здоровья; скорее, его следует рассматривать как неотъемлемый элемент комплексной медицинской помощи, на которое вправе рассчитывать все дети.

Физическое тело и поведенческий контроль

Некоторые физические состояния оказывают выраженное влияние на способность ребенка контролировать свои эмоции и поведение. К ним относятся базовые ощущения, такие как голод или жажда; хроническая боль; генетические нарушения; проблемы с кишечником, включая запор и диарею; пищевой статус (включая уровень глюкозы в крови); циклы сна – бодрствования; физические заболевания. Считается, что одно из таких заболеваний – педиатрическое аутоиммунное нейропсихиатрическое расстройство, ассоциированное со стрептококковой инфекцией (так называемый PANDAS-синдром) – вызывает обсессивно-компульсивное поведение, которое начинается внезапно или быстро ухудшается. Другие нарушения, связанные с PANDAS-синдромом, включают[74]74
  “PANDAS Questions and Answers”, U.S. Department of Health and Human Services, National Institute of Mental Health, https://www.nimh.nih.gov/health/publications/pandas/index.shtml.


[Закрыть]: