Текст книги "Цацики и его семья"

ОХОТА НА КАРАКАТИЦ

Цацики кашлял и плевался. Прежде чем научиться правильно зажимать трубку, он до тошноты наглотался соленой воды. Дома все казалось гораздо проще. В ванне не было волн, и вода не была такой соленой.

Янис учил Цацики дышать спокойно и смеялся над его рвением. Но это был добрый смех. Чувствовалось, что Цацики ему нравится, и он нравился Цацики. Точно так, как и должно быть с папами.

Они бросили якорь в тихой лагуне. Цацики казалось, что он может достать до дна рукой, – такая прозрачная была вода. Но до дна было метров пять, не меньше. Чуть дальше от берега находился коралловый риф, куда собирались доплыть Цацики и Янис. Именно там водились каракатицы.

– Цацики ружье не давай, – строго наказала Мамаша.

Будь ее воля, Цацики даже нельзя было бы играть с игрушечным пистолетом.

– Ты не поедешь с нами? – спросил Цацики.

– Нет, – ответила Мамаша, – ныряйте без меня.

Цацики обнаружил, что даже если вы с папой не понимаете друг друга, потому что говорите на разных языках, то под водой это совершенно неважно. Под водой царит полная тишина. Слышно только сопение в трубке. Сперва Цацики все время напоминал себе: вдох, выдох, вдох, выдох, но скоро все пошло само собой, и Янис одобрительно закивал ему.

Море было удивительное. Вокруг плавали красивые рыбы, а на дне лежали всевозможные сокровища: банки и кружки, старые ботинки, ракушки, бутылки и кастрюли. Это было потрясающе! Теперь Цацики отлично понимал, почему Янис стал рыбаком. Он тоже станет ловцом каракатиц.

Янис дотронулся до Цацики и указал на стаю больших коричневых рыб с длинными щупальцами. Затем снял ружье с предохранителя и выстрелил. Рассекая толщу воды, гарпун полетел вперед и попал в самую крупную рыбу.

– Ого! – воскликнул Цацики, и в рот ему залилась соленая вода. От возбуждения он чуть не утонул. Но они были недалеко от рифа, и Янис помог ему встать на ноги.

Кораллы были ужасно острые, и Цацики поцарапал ногу. От соленой воды порез щипало так, что на глаза навернулись слезы, но он не собирался реветь перед папой. Он изо всех сил стиснул зубы – к счастью, слез за маской не было видно. Лишь бы поблизости не оказалось акул – ведь они чуют кровь на расстоянии!

Янис снял добычу с наконечника, снова зарядил ружье и передал его Цацики.

– Твоя очередь, – сказал он.

Мамаша строго-настрого запретила Цацики прикасаться к ружью. Но мало ли что! Можно подумать, отцы не имеют права голоса. Даже папа Пера Хаммара иногда мог принимать решения.

Стрелять оказалось не так-то просто. Цацики все время промазывал. Зато он научился выслеживать каракатиц.

Каракатицы обычно прячутся под камнями или в старых банках. Цацики находил воздушный пузырь, который слегка шевелился, когда каракатица дышала. Дальше времени на раздумья не было. Дело в том, что каракатицы – умные моллюски. От страха они выпускают свои черные чернила и уплывают восвояси, пока охотник их не видит. Однако папа Ловец Каракатиц был умнее их. И двигался быстрее молнии. У каракатиц не было шансов спастись.

Янис дал Цацики свое копье. Но каракатицы были слишком далеко. Цацики не мог нырять так глубоко. Ему не хватало дыхания, легкие, казалось, вот-вот разорвутся.

– Главное, это иметь зоркие глаза, глаза каракатицы, – сказал Янис. – А это у тебя есть. Я никогда не видел более многообещающего новичка.

Глаза каракатицы. Едва ли кто в классе мог этим похвастать. С другой стороны, ни у кого из его одноклассников не было и такого папы – Ловца Каракатиц, – думал Цацики-Цацики Юхансон.

ЦАЦИКИ ПИШЕТ КАРТИНУ

У Яниса была ослица. Ее звали Мадам, и обычно она стояла на привязи под оливковым деревом. На ней-то и должен был ехать Цацики, когда они с Мамашей собрались посмотреть домик Яниса, который стоял на склоне горы, на другом конце деревни.

Усевшись к ней на спину, Цацики почувствовал себя настоящим ковбоем.

– Йихи-и! – крикнул он, вонзив голые пятки ей в бока. Но Мадам, по-видимому, никогда не смотрела ковбойских фильмов и даже не сдвинулась с места. Тогда Янис взял Мадам за узду и закричал, как бешеный петух:

– Бр-р-куку! Бр-р-куку!

Ослица тронулась и повезла Цацики вверх по Навозному переулку. Это была узкая дорожка, а вернее, длинная лестница, которая поднималась через всю деревню. Теперь Цацики понимал, почему переулок так называется. Вся мостовая была усыпана ослиным навозом.

– Правда же, это приятнее, чем выхлопные газы? – сказала Мамаша и поцеловала Цацики в затылок. Цацики тоже так думал. Классно было бы иметь осла и ездить на нем в школу.

В тени возле домов сидели женщины и вязали. Они с интересом смотрели на Цацики и Мамашу. Янис то и дело останавливался, чтобы поболтать со знакомыми или купить хлеба и фруктов. Останавливался и болтал. Болтал и останавливался. Цацики это порядком надоело. Шутки ради он решил крикнуть, как Янис:

– Бр-р-куку! Бр-р-куку!

Ослица рванула с места, словно в ней повернули заводной ключ. Янис при всем желании не смог бы догнать Мадам. Прохожие бросались врассыпную. Мамаша хохотала как сумасшедшая.

– Как ее остановить? – крикнул Цацики.

– Понятия не имею, – крикнула Мамаша. – Держись крепче!

Последнее можно было не говорить. Цацики и так изо всех сил вцепился в ослицу, правда, несмотря на это, его все равно ужасно трясло. Цацики перепугался не на шутку. Когда Мадам наконец остановилась у дома Яниса, Цацики отпустил руки и больно шлепнулся на землю. Мадам подняла хвост и опорожнилась.

– Да, не самое воспитанное животное, – проговорил Цацики, потирая ушибленный зад.

– Вот это скачки! – рассмеялась Мамаша и привязала Мадам к дереву. – С тобой не соскучишься.

Однако Цацики очень скоро заскучал. Мамаша и Янис тараторили без умолку. Они пили вино и смеялись. Цацики чувствовал себя лишним. Он считал, что Ловец Каракатиц должен больше времени проводить с ним, но Цацики ему, похоже, только мешал. А виноград, который рос на террасе, был такой кислый, что глаза на лоб лезли.

– Мне нечего делать, – пожаловался Цацики.

– Пойди посмотри картины Яниса, – предложила Мамаша.

Картины изображали либо Агиос Аммос, либо голых женщин. По мнению Цацики, все женщины были уродливые и пошлые. Самая большая картина висела в гостиной. Это был портрет Мамаши. Она тоже была голая и зловеще улыбалась. Цацики готов был провалиться со стыда. Ведь кто угодно мог ее увидеть!

На одном из столов лежали краски и кисти. Цацики открутил крышку с черного тюбика и выдавил на палитру побольше краски. Маслом он научился рисовать еще в детском саду, поэтому действовал уверенно. Чтобы дотянуться до картины, ему пришлось встать на стул.

Аккуратными мазками он пририсовал Мамаше черную майку, доходившую до самого подбородка и целиком скрывавшую ее грудь. Красота! Потом выдавил немного красного и нарисовал красные пуговки. Потом он сделал Мамаше черные лосины. Одна нога, правда, вышла толще другой, но это неважно. Теперь ей, по крайней мере, не придется мерзнуть.

Цацики спрыгнул со стула и стал любоваться своей работой. Сейчас было гораздо больше похоже на Мамашу. Только вот чего-то не хватало…

Цацики снова забрался на стул и едва начал рисовать ботинки, как услышал бешеный вопль:

– Палиопедо!

Цацики не понимал, что кричит Янис, но по голосу понимал, что тот чем-то недоволен.

– Палиопедо!

Янис весь дрожал от гнева. Он подскочил к Цацики и стал трясти его так, что у Цацики застучали зубы.

– I kill you!

Цацики с размаху вмазал палитрой прямо Янису по лицу, вырвался, побежал к Мамаше и бросился в ее объятия.

– Он сошел с ума, – всхлипывал он. – Он хотел меня убить! Почему ты не сказала, что он сумасшедший? Я хочу домо-о-ой!

– Что ты натворил? – ужаснулась Мамаша.

– Ничего, – рыдал Цацики. – Я просто пририсовал тебе немного одежды. У тебя был ужасно пошлый вид.

Мамаша уставилась на него во все глаза.

– Ты испортил большую картину?

– Ничего я не испортил. Она стала только красивее.

– Цацики, ты что, не понимаешь, что так делать нельзя! Он писал ее несколько месяцев.

– Тогда бы он успел нарисовать тебе одежду, – не унимался Цацики.

Мамаша внесла его в дом. Цацики крепко обхватил ее за шею.

Янис стоял перед картиной. Лицо его было перемазано черной и красной краской.

– Он ведь еще ребенок, – попыталась его разжалобить Мамаша. – Ему не понравилось, что я вишу здесь голая.

– Если бы это был мой сын, я бы отлупил его как следует! – крикнул Янис. И замахнулся, словно хотел шлепнуть Цацики.

– Это и есть твой сын! – крикнула Мамаша. – А ты – полный идиот, раз этого до сих пор не понял!

Янис застыл на месте. Рука его медленно опустилась. У Цацики перехватило дыхание. Он ненавидел этого сумасшедшего, который хотел ударить его. Но еще больше он ненавидел Мамашу за то, что она нарушила свое обещание.

– Мой сын?

Янис уставился на Цацики.

– Я не его сын! – закричал Цацики. – Мой папа – не сумасшедший, ненавижу эту чертову Грецию!

– Мой сын? – просипел Янис. – Иисус Мария! Мой сын?

И грохнулся в обморок.

ДОТЯНУТЬСЯ ДО ЗВЕЗД

На следующее утро Янис взял лодку и ушел в море. Его не было уже три дня. Цацики надеялся, что лодка села на мель и Янис утонул. Или что его съели акулы.

Мамаша всегда говорила, что дети не обязаны любить своих родителей, но что родители обязаны любить своих детей. Ловцов каракатиц это, видимо, не касалось. Они могли всю жизнь где-то пропадать, а потом снова исчезнуть.

Цацики закрыл все окна и заперся в комнате. Он отказывался выходить, отказывался говорить с Мамашей. Она предала его, она раскрыла их тайну, и Цацики никогда ее не простит. Она может сколько угодно оправдываться или просить прощения. Цацики не будет ее слушать.

Бабушке Марии было плевать, что Цацики не желает никого видеть. Она поднималась к нему каждый час с печеньем и мороженым. С тех пор как она узнала, что Цацики ее внук, она перестала щипаться. Теперь она вместо этого бросалась на него с поцелуями. Но уж лучше бы она щипалась, думал Цацики, потому что ее усики щекотали и кололись. К тому же она разнесла эту новость по всей деревне, и теперь Цацики при всем желании не смог бы показаться на улице.

Он лежал и в тысячный раз просматривал «Супермена». Он привез этот комикс с собой из Швеции и уже зачитал до дыр. Он знал его наизусть.

Если бы он мог летать, как Супермен, он бы давным-давно уже был в Швеции! Зачем, ну зачем он умолял Мамашу познакомить его с папой Ловцом Каракатиц? Раньше все было гораздо лучше. Все было как обычно. Теперь все совсем не так, как он думал.

– Так ведь это и есть самое прекрасное в жизни, – сказала Мамаша. – Жизнь не развивается по готовому сценарию. Не все можно предугадать и решить заранее.

– Замолчи! – крикнул Цацики. – Я не хочу с тобой разговаривать!

Мамаша ушла грустная, но так ей и надо.

Теперь в дверь снова стучали. Цацики вздохнул. Ну как она не понимает, что он не желает с ней разговаривать. Он хочет только домой. Сколько раз это повторять?

Но это была не Мамаша. Это был Янис, который вернулся из моря. Вид у него был взъерошенный и усталый. Он сел на Мамашину кровать и несколько минут серьезно смотрел на Цацики, не говоря ни слова.

Цацики делал вид, что не замечает его. Он просто продолжал читать, только буквы почему-то расплывались перед глазами. Как будто в Супермена попала криптонитовая пуля, и он начал испаряться в воздухе.

– Нам обоим нелегко, – наконец проговорил Янис. – Твоя мама рассказала, что ты приехал сюда познакомиться со мной и решить, достоин ли я быть твоим отцом. И ты, конечно, решил, что недостоин.

– Да, я так решил.

– Я в жизни не испытывал такого потрясения, – продолжал Янис. – Я же не собирался заводить детей…

– Забудь об этом, – ответил Цацики, листая журнал. Вот бы иметь отцом Супермена!

– Дай мне время, – сказал Янис. – Отцами не рождаются, отцами становятся со временем, мне кажется. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь стать отцом. Дети пугают меня. И ответственность тоже…

Цацики не хотел, но не мог не слушать. Только пусть Янис не думает, что он готов с ним помириться.

– Я всегда ценил свободу превыше всего, – говорил Янис. – В любой момент сесть в лодку и свалить куда подальше. Хочу – рыбачу. Хочу – рисую. Захочу – пойду в горы. Как-нибудь ночью я возьму тебя с собой. Высоко-высоко, туда, где нужно всего лишь протянуть руку, чтобы дотянуться до звезд…

– Это невозможно, – сказал Цацики. Рассказ Яниса невольно затягивал его.

– Возможно, спроси у мамы. Но, Цацики, я клянусь, я ничего не знал о твоем существовании. Она же ни разу не написала мне, откуда мне было знать…

Янис спрятал лицо в ладони и разрыдался. Он рыдал так, что его плечи дрожали. Цацики не знал, что ему делать. Он никогда не видел, чтобы такой большой парень плакал. Это было так ужасно, что он сам чуть не расплакался. Он встал с кровати, сел рядом с Янисом и осторожно похлопал его по спине.

– Прости, – наконец всхлипнул Янис и вытер глаза. – Видишь, ну какой из меня отец?

– Все в порядке, – ответил Цацики. – Можешь не быть моим отцом.

– Но я бы очень хотел, – сказал Янис. – Во всяком случае, я хотел бы попробовать. Но я не знаю как. Ты можешь меня научить?

– Не знаю, – сказал Цацики. – У меня никогда не было отца.

КУЗИНА

Шли дни, и Цацики, проводивший все время на улице, становился все чернее.

– Скоро ты будешь черный, как настоящий грек, – гордо сказала бабушка Мария и пощекотала его своими усиками.

У Мамаши кожа не загорала. Она покраснела как арбуз и облезла, поэтому Мамаша старалась держаться в тени. Она читала Цацики вслух и, как в старые добрые времена, помогала Марии в таверне.

Цацики купался и ловил рыбу с дедушкой Димитрисом и его друзьями. Бабушка Мария готовила ее и подавала гостям. Цацики есть рыбу отказывался. Зато каракатицы на вкус были отменные. Дедушка Димитрис показал Цацики, как играть в нарды, а Янис брал его с собой на подводную охоту.

Цацики научился затыкать трубку языком и, не захлебываясь, опускаться на самое дно за ракушками. Он уже умел стрелять из подводного ружья и сам поймал целых двух каракатиц!

– Ты плаваешь как дельфин, – сказал Янис и улыбнулся.

Цацики почувствовал, как от этих слов в животе словно разлилось тепло. Он знал, что Янис любит дельфинов.

Они не могли нырять так часто, как того хотелось бы Цацики, потому что Янис еще должен был работать. Больших денег его картины не приносили, и зарабатывал он в основном тем, что красил дома. Цацики надеялся, что это дается ему лучше, чем живопись.

Янис нравился ему все больше и больше, однако он не очень-то походил на настоящего отца.

– А каким должен быть настоящий отец? – спросила Мамаша.

– Не знаю, – задумчиво сказал Цацики. – Во всяком случае, не таким, как папа Ловец Каракатиц.

– Я должен написать твой портрет, – как-то сказал Янис.

– Только не голым, – ужаснулся Цацики.

– Не волнуйся, – рассмеялся Янис, – не голым.

Суперскорость – это, запирая шкатулку на ключ, успеть засунуть ключ внутрь. Суперскука – это позировать художнику. Не прошло и минуты, как Цацики начал зевать. А Янис еще только смешивал краски, примеривался к холсту и щурил глаза так, что они превращались в маленькие щелки.

– Какой же у меня красивый сын! – воскликнул он и провел кисточкой по полотну.

– Глупости, – отмахнулся Цацики и зевнул так широко, что челюсти скрипнули и из глаз потекли слезы.

Он изо всех сил старался сидеть спокойно, но у него ничего не получалось. Руки задвигались сами собой – они превращались в крылья. Цацики очень надеялся, что так оно и случится и он сможет, наконец, улететь на пляж купаться. Ноги нервно дергались. Он отсидел себе попу, шея онемела.

– Посиди спокойно, – попросил Янис.

– Дети не могут сидеть спокойно, – ответил Цацики. – Я хочу купаться!

– Еще немного, – сказал Янис и продолжил работать.

– Можно взглянуть? – поинтересовался Цацики.

– Подожди еще немного, – снова ответил Янис.

– А теперь можно? – еще через минуту спросил Цацики.

Янис вздохнул.

– Иди сюда.

Цацики удивленно уставился на картину. Теперь-то он понимал, почему Янис вынужден подрабатывать маляром. Даже Цацики умел рисовать человечков лучше, чем Янис, и, главное, гораздо быстрее.

С такими темпами Цацики придется позировать до самой смерти.

Вдруг в комнату вбежала девочка и бросилась в объятия к Янису.

– Элена! – удивился Янис. – Когда вы приехали?

– Только что, – ответила девочка. – Я сразу побежала сюда. Я хотела увидеть Цацики.

Она подошла довольно близко и стала внимательно его рассматривать. Снизу вверх и сверху вниз.

– Привет, – смущенно сказал Цацики своей кузине. Он узнал ее по фотографиям.

– Привет, – сказала Элена, улыбнувшись. – Ну, пошли!

– Но я пишу его портрет, – возмутился Янис.

Но Элене не было до этого никакого дела. Цацики сочувственно пожал плечами и пошел за ней.

– Цацики – какое странное имя для мальчика, – сказала Элена. – Но я рада, что у меня появился двоюродный брат. А ты рад?

Цацики пожал плечами.

– Ты умеешь плавать? Ты умеешь ловить каракатиц? Ты умеешь нырять за ракушками? Ты боишься крабов? Ты умеешь кататься на коньках? Я занимаюсь фигурным катанием и хожу в балетную школу. Ты любишь танцевать?

Она сыпала вопросами, не дожидаясь ответа.

– Пойдем купаться?

– Пойдем, – сказал Цацики.

– Кто последний, тот лопух, – крикнула Элена и рванула вперед. Ее длинные косички прыгали на спине, когда она бежала вниз по переулку. Цацики сильно отставал.

ЧЕМ ОПАСНЕЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ

– Можно я пойду с Эленой купаться? – хватая ртом воздух, проговорил Цацики, когда они добежали до таверны.

– Может, сперва поздороваешься? – спросила Мамаша.

Только тогда Цацики заметил мужчину и женщину, которые сидели с ней за столом.

– Здравствуйте, – сказал Цацики, не обращая внимания на их любопытные взгляды.

Он уже привык, что на него смотрят как на редкое животное. Привык к незнакомым родственникам, которые появлялись откуда ни возьмись и тут же бросались обниматься. На руках у бабушки Марии сидел толстый ребенок. Цацики поздоровался и с ним.

Бедняга, в такую жару в кружевной рубашке!

– Ну можно? – нетерпеливо заныл Цацики. Он боялся, что Элена исчезнет – теперь, когда у него наконец появилась компания.

– Ты присмотришь за ним? – спросила Мамаша у Элены.

Цацики стало стыдно. Что подумает Элена? Ему не нужна нянька. Между прочим, ему скоро исполнится восемь.

– Присмотрю, – пообещала Элена.

Цацики думал, что они пойдут на пляж. Но как бы не так! Они пошли в тайное место, которое открыла Элена. Звучало это очень заманчиво. Цацики гордился тем, что его посвятят в тайну. Элена вела его к мысу с острыми скалами и отвесными, невероятно опасными утесами. Мамаша ни за что не разрешала Цацики туда ходить. Цацики карабкался вслед за Эленой и думал, что Мамаша все же была права.

Элена ловко ползала по скалам, свисавшим прямо над морем. Иногда им и уцепиться было не за что, кроме как за узенькие щелки в камнях. Иногда они шли по колено в воде или ступали по скользким камням. Один неосторожный шаг, и они наверняка упали бы и разбились насмерть.

– Здесь придется прыгать, – сказала Элена, когда они забрались достаточно высоко. Далеко внизу сверкало море.

– Ты с ума сошла, – ответил Цацики. У него от одного этого вида кружилась голова.

– Что, слабо?

– Нет, но зачем нам туда? – Цацики отошел от края.

– Там зарыт клад, – сказала Элена.

– Какой еще клад?

– Увидишь. Хочешь со мной? Или, может, ты боишься?

Цацики боялся, но он ни за что не мог признаться в этом своей сумасшедшей кузине. Вдруг она больше никуда его не возьмет? Ну и клад он, конечно же, тоже хотел посмотреть.

– Нет, – соврал он. – Я прыгал и выше.

Это было вранье! В бассейне, куда они с Мамашей ходили зимой, он прыгал с трехметровой вышки. Мамаша ныряла с пятиметровой, но так высоко, как здесь, Цацики не то что прыгать, даже забираться боялся. Эта скала казалась раза в два выше пятиметровой вышки.

– Ну давай, – сказала Элена.

– Ты первая, – ответил Цацики, надеясь, что она тоже откажется.

Но Элена, к сожалению, просто прыгнула, и все. Просто шагнула вперед – прямо в платье и сандалиях.

Цацики осторожно посмотрел вниз.

– Теперь ты! – крикнула Элена из воды. – Это не опасно. Честное слово!

Цацики от напряжения поджал пальцы ног.

– Раз, два, три, – тихо сосчитал он. На три надо было прыгать, но ноги упрямо стояли на месте. Цацики они больше не слушались.

– Раз, два, три, – снова сосчитал он. Но снова не сдвинулся с места.

– Прыгай! – нетерпеливо крикнула Элена.

И тогда Цацики решил обмануть свои ноги. Безо всякого счета он просто шагнул вперед. В животе так защекотало, что он даже забыл зажмуриться.

Он с плеском плюхнулся в воду и пошел ко дну. Вода красиво искрилась и пузырилась у него перед глазами. Вниз, вниз. Он опускался так быстро, что заложило уши, а легкие готовы были разорваться. И только когда до Цацики дошло, что он тонет, он заработал руками и ногами и стал подниматься на поверхность. Высоко над его головой сквозь толщу воды пробивались лучи солнца.

Было очень красиво, но все тело болело от нехватки кислорода, и Цацики бешено работал руками и ногами. На преодоление последнего метра, казалось, ушла целая вечность.

– Ты что, с ума сошел? – накинулась на него Элена, когда он вынырнул. – Надо было прыгать, а не топиться!

Жадно хватая ртом воздух, Цацики доплыл до берега. Он долго лежал на песке, дышал и наслаждался воздухом.

– Ты ненормальный, – рассмеялась Элена. – Но смелый. Я думала, ты ни за что не прыгнешь.

Цацики и сам себе удивлялся, глядя на скалу, откуда они только что прыгнули. Наверное, он самый смелый мальчик в классе. Пер Хаммар в жизни ему не поверит.

Эленино тайное место ему очень понравилось. Это была маленькая бухточка со скалами для ныряния и гротом, куда можно было заплывать.

– А где клад? – спросил Цацики.

– Обещай никому не рассказывать.

– Клянусь честью.

Элена откатила несколько камней, сложенных в кучу.

– Yes! – воскликнула она и достала нож для подводной охоты и небольшой трезубец.

Цацики был немного разочарован. Он-то ожидал увидеть сундук с сокровищами.

– Ну как ты не понимаешь! – возбужденно заговорила Элена. – Теперь мы сможем ловить каракатиц и продавать их. Это же отлично!

Элена сняла платье и стерла с ножа ржавчину.

– Но зачем ты их спрятала?

– Потому что мама не разрешает мне ловить каракатиц. Она говорит, что это занятие не для девочек. Она считает, что я должна чистить картошку, перебирать шпинат и присматривать за младшим братом. К тому же я украла все это у Яниса.

– Ну ты даешь! – удивился Цацики.

– Да у него этого добра полно. Можешь охотиться со мной, а деньги поделим, если только ты обещаешь никому ничего не говорить.

– Обещаю, – сказал Цацики.

Домой они шли по совершенно обыкновенной тропинке, которая привела их прямехонько в деревню. Им не надо было карабкаться по скалам или прыгать с утеса.

Цацики было возмутился, но Элена просто рассмеялась.

– Тебе что, не понравилось прыгать? – спросила она.

– Понравилось, конечно, но…

– Чем же ты недоволен? Ведь чем опаснее, тем лучше, разве нет?