Текст книги "Первокурсник"

Глава 3

Тони

МЫ В КАКОМ-ТО МОДНОМ ЗАГОРОДНОМ КЛУБЕ.

Я здесь не в своей тарелке, но папа и его жена Хелена решили, что это лучшее место, чтобы провести субботний вечер. Каким-то образом они угадали с моими размерами и подготовили все к моему приезду. И теперь я вхожу в клуб, одетый в черные брюки, белую рубашку и черный пиджак, а еще меня душит черный галстук.

– Gucci, – сообщила Хелена, когда я вошел в гостиную перед выездом в клуб. Она задержала на мне оценивающий взгляд, от которого мне стало неловко. – Сама выбирала!

У меня чувство, что новая мачеха меня проверяет.

Я жду, пока папа договорит с каким-то знакомым. Слышу фальшивый смех, смотрю на дружественные похлопывания по спине. Хелена стоит рядом с отцом. На ней бледно-розовое платье с блестками, которое сначала показалось мне слишком нарядным, но на этом вечере оно вполне уместно. Она красива, надо отдать ей должное.

Но определенно не в моем вкусе.

Я быстро понял, что это светское мероприятие проводится только для того, чтобы помериться кошельками. Сплошной выпендреж. Женщины усыпаны бриллиантами и различными драгоценностями. Глядя на их идеальные лица, я представляю, как они выглядят без профессионального макияжа. Сложно дышать из-за разлитых в воздухе ароматов дорогих духов и одеколона. Все одеты идеально и, как ни странно, выглядят одинаково.

Это как-то скучно.

Мы проходим через зал, отец представляет меня своим знакомым. Я сразу же забываю их имена: их слишком много, чтобы запомнить. Я улыбаюсь, киваю, пожимаю им руки и повторяю со всей искренностью, на которую способен:

– Рад познакомиться с вами, сэр.

Послушный сын нерадивого отца.

Многие спрашивают, пойду ли я по стопам папы, буду ли работать на него. Он всем с гордостью рассказывает, что я учусь на факультете бизнеса. Их этот ответ устраивает. Но он никогда не упоминает, где именно я учусь.

Это как скелет в шкафу. Я поступил в обычный государственный университет, который не являлся престижным – по крайней мере, в его глазах. И хотя я играю в футбольной команде первого дивизиона, об этом он тоже умалчивает. Наверное, это породит множество неудобных вопросов.

Например, приходит ли он на мои матчи.

Я молча киваю и улыбаюсь. Как же скучно. У меня уже челюсть болит столько улыбаться, да и в животе начинает урчать. Мне наконец удается вырваться, и я заказываю в баре стакан пива. Бармен протягивает его мне без задержки.

Оставляю ему десять долларов на чай.

Поужинать так просто не получится – сначала нужно поучаствовать во всех светских беседах. Я не знаю тут никого, так что ищу темный угол и прислоняюсь к стене. Проверяю телефон, попиваю пиво. Оно как-то быстро заканчивается.

Да, понадобится много стаканов, чтобы пережить вечер.

– Вот, держи.

Передо мной стоит Хелена с бутылкой пива в руке и улыбается. Она, видимо, следила за мной, раз знает, какое пиво я пью. Неприятно, но я игнорирую возникшую тревогу и беру пиво, стараясь не дотронуться до ее пальцев.

– Спасибо.

Она улыбается и придвигается ближе. Меня окружает ее аромат. Не отрицаю, что, когда впервые ее увидел, она показалось мне симпатичной. К тому же ей едва за тридцать, так что она ближе по возрасту ко мне, чем к отцу.

– Развлекаешься? – Она приподнимает брови, подносит к губам бокал охлажденного вина и осторожно делает глоток, старясь не смазать помаду.

Я пожимаю плечами, беспокойно оглядываясь. С удовольствием бы избежал этого разговора. Я же едва ее знаю.

– Да не особо.

Ее губы насмешливо искривляются:

– Ух ты. А чего так?

– Я тут никого не знаю.

Она просияла:

– Меня-то ты знаешь.

– Ну да. А тебя разве не ждут подруги?

Я не настроен болтать с этой женщиной. Чувствую себя неловко, и мне не нужны неприятности.

– Каждая женщина в этом зале – расчетливая стерва. Включая меня. – Она придвигается еще ближе, юбка ее платья касается моих ног. Я в ловушке, прижат к стене. Не могу двинуться – она это явно замечает. – К тому же я бы с удовольствием узнала тебя получше. Поверить не могу, что мы раньше никогда не виделись.

– Так бывает, когда твой муж бросает старшего ребенка, – объясняю я, делая глоток пива.

Она хмурится:

– Он не бросал тебя. Твоя мать не давала ему с тобой видеться.

– Ага, продолжай в это верить.

Мы смотрим друг другу в глаза. Она молчит. Я тоже.

Похоже, Хелена использует молчание в качестве оружия. Как и я.

Сделав пару глотков вина, она постепенно расслабляется.

– Ты в курсе, что ты копия отца?

– Да. Наверное.

Она придвигается, и мы касаемся плечами. Свет множества ламп, отражающийся от блестков на ее платье, слепит меня. Она похожа на ходячий розовый диско-шар.

– А ты неразговорчив, а?

Я медленно качаю головой. Я почти все время молчу, чтобы не наговорить глупостей, о которых потом мне будут постоянно напоминать. Уверен, что у этой женщины деловая хватка, и она когда-нибудь использует мои слова против меня в корыстных целях.

Да пошло оно все. Лучше молчать и притворяться, что не замечаю ее.

Наши взгляды встречаются, в уголках ее губ появляется улыбка.

– Ты мне нравишься. Может, мы как-нибудь…

– Хелена! Вот ты где! – К нам подбегает платиновая блондинка в облаке голубых оборок и берет Хелену за руку. Потом замечает меня. Ее идеально дугообразные брови приподнимаются чуть ли не до затылка. – Так-так. Кто это у нас тут? Уже меняешь Энтони на более молодую модель?

Я напрягаюсь. Эта женщина говорит обо мне как о куске мяса.

Хелена неловко смеется:

– Ну конечно нет, Лори. Это мой пасынок, Тони.

– Пасынок? Сын Энтони? Господи боже! – Лори кладет руку на грудь и хлопает ресницами. – Прости, вот это я облажалась.

– Все в порядке. Приятно познакомиться. – Я поднимаю бутылку, как будто произношу тост, и делаю глоток.

– Нам, наверное, не стоит видеться. – Хелена предостерегает Лори. Я хмурюсь. О чем это они?

– Ты права. Это так глупо. Их соперничество уже перешло все границы.

Женщины посылают друг другу воздушный поцелуй, и Лори снова оборачивается ко мне:

– Рада знакомству, Тони. – И снова Хелене: – Позвони мне на следующей неделе, дорогая. Сходим пообедать, – и исчезает так же быстро, как и появилась.

– Что происходит? – спрашиваю я Хелену, когда Лори уходит.

– О, твой папа, как обычно, наживает себе врагов. Жених Лори – один из них, – она игриво улыбается, – но мы с ней, к счастью, остались подругами, несмотря на их вражду.

Хм. Я знаю, что отец в прошлом был замешан в грязных делишках. Когда я был помладше, все считали, что мы мафия, только из-за того, что мы итальянцы. Я всегда думал, что это чушь собачья. Но когда вырос и начал понимать, как устроен мир, у меня закрались подозрения, что мой старик проворачивал не совсем законные махинации. Он занимается недвижимостью – скупает крупные предприятия по дешевке и разбивает их на части, продавая их по отдельности гораздо дороже их первоначальной стоимости.

Людей он кидает. Сбивает цену на покупку и завышает на продажу. Он подлый. Недавно я погуглил и нашел кучу информации о нем. И это не пытаясь углубиться в поиск. Стоит ли мне вообще задумываться о работе с отцом?

Не знаю.

Хелена все болтает про подружек из клуба и как мой отец испортил им жизнь, насолив их мужьям. Я слушаю ее краем уха и разглядываю толпу. Я, наверное, плохой человек, если меня не волнуют ее проблемы. Они кажутся пустяковыми, если посмотреть на ее жизнь: ей не надо ни о чем беспокоиться, отец ее обеспечивает, и она на какое-то время привязала его к себе, родив детей. Уверен, она очень жалеет, что не мальчиков.

В комнату заходит белокурая девушка в белом, ее тут же кто-то заключает в объятия. Я не вижу ее лица, но слышу ее звонкий смех. Я приглядываюсь. Она двигается очень знакомо. Мое тело покрывается мурашками. Я отклоняюсь вправо, чтобы разглядеть ее лицо. Девушка отстраняется от обнимающей ее женщины, и я окончательно убеждаюсь в своих догадках.

Хайден из дилерского центра Range Rover.

Ни фига себе. Вечер становится интереснее.

– Попозже поболтаем, – прощаюсь я с Хеленой, отхожу от нее и делаю вид, что не замечаю, как она зовет меня.

Я пробираюсь сквозь толпу, не обращая внимания на улыбки и кивки этих фальшивых манекенов, ведущих себя так, будто они сто лет меня знают, хотя мы совершенно не знакомы. Теперь я стою прямо за ней, вдыхаю ее чудесный аромат. Я очарован элегантным наклоном ее шеи и как ее волосы падают на плечо во время оживленного разговора с какой-то женщиной. Наконец я выхожу из транса и произношу:

– Хайден.

Она оглядывается через плечо и удивленно смотрит на меня:

– Тони из дилерского центра? Это ты?

Не могу удержаться от улыбки. Ее голос мягкий и звонкий. Звучащий так сладко. Глаза раскрыты от удивления, и она улыбается, будто наша встреча – лучшее, что с ней случилось за долгое время.

Я широко улыбаюсь в ответ:

– Ага, это я, – я протягиваю руки, – во плоти.

– И эта плоть просто прекрасна, – бормочет она.

Я отступаю назад, удивленный ее словами. Она остается на месте и не сводит с меня взгляда, забыв о женщине, с которой болтала пять секунд назад. Мы смотрим друг на друга – идеальная возможность изучить ее получше.

Такие платья, как сейчас на ней, нужно запретить – оно одновременно откровенное и закрытое. Короткое – демонстрирует ее потрясающие ноги. Юбка с оборками подчеркивает стройные бедра. Хотя у платья длинные рукава, V-образный вырез подчеркивает декольте. Я всегда был ценителем женских ног, но грудь Хайден – просто совершенство.

– Не ожидала тебя здесь увидеть, – признается она, пока я разглядываю ее как идиот.

– А я тебя.

Я засовываю руки в карманы брюк, стараясь выглядеть непринужденно. Кровь бурлит в жилах, когда она стоит так близко.

– Значит, наши планы совпали.

– Видимо, да. – Она хватает за руку девушку в темносинем платье и притягивает к себе. – Это Палмер, моя сестра.

– Приятно познакомиться. – Я пожимаю девушке руку. Она смотрит на меня, прищурившись, ее губы разомкнулись, обнажив брекеты. Палмер точно младшая. Она тоже блондинка, и черты ее лица напоминают Хайден.

– А ты кто? – спрашивает она.

– Ой, прости. Это Тони, – Хайден делает особое ударение на моем имени, посылая сестре многозначительный взгляд.

Хмм.

– Подожди-ка, Тони из дилерского центра? – Палмер внимательно смотрит на меня, я не могу сдержать ухмылку. – Хайден сказала, что ты симпатичный.

– Палмер! – Хайден пихает сестру локтем.

– Что? Это же правда! Ты сама всегда говоришь, что нужно быть честной и ничего не утаивать. – Палмер потирает бок. – Тем более, в этом нет ничего страшного. Он на тебя так смотрит, что уверена, он о тебе так же думает.

Хайден смотрит на меня, ее глаза светятся, когда она ловит мой пристальный взгляд, который заметила ее сестра.

– Так ты рассказала обо мне сестре, значит? – спрашиваю я Хайден, подходя ближе. Я вспоминаю, как пару минут назад Хелена вторглась в мое личное пространство, и искренне надеюсь, что Хайден не воспринимает меня так же.

Очевидно, нет, потому что она тоже делает шаг навстречу. Теперь мы стоим так близко, что почти касаемся друг друга. Я чувствую ее восхитительный аромат еще сильнее. В отличие от других приятных запахов этот манит меня, как наркомана.

– Я сказала ей, что ты симпатичный, – поясняет она, – вот и все.

– Значит, ты так думаешь.

– Это слишком банальное слово, чтобы описать тебя, но да. Пока хватит? – Она улыбается, обнажая белые ровные зубы.

Черт. В этой девушке все прекрасно. На ее лице косметики меньше, чем у остальных женщин здесь, но ей она и не нужна. Сексуальное белое платье подчеркивает ее потрясающие формы. На шее то ожерелье со звездами, что я заметил днем. Россыпь золота на гладкой коже. Я зачарован этим ожерельем.

Хочу прикоснуться. Провести по нему кончиками пальцев и посмотреть, появятся ли на ее коже мурашки.

Из динамиков раздается писк включаемого микрофона, люди в зале ахают. Затем раздается звон столового серебра о стекло, я поворачиваюсь и вижу человека, стоящего перед подиумом, на сцене. Он держит вилку в одной руке и бокал вина в другой. Снова постукивает вилкой по краю бокала, а потом объявляет в микрофон:

– Всех приветствую! Пожалуйста, займите свои места. Ужин сейчас подадут.

Я наблюдаю, как сестра тащит за собой Хайден, которая ничего не может сделать, хотя мы продолжаем смотреть друг на друга. У меня возникает искушение пойти за ней, но в последнюю секунду она отворачивается и следует за Палмер. Хайден идет в другой конец зала. Я наблюдаю, как покачиваются ее бедра, как юбка обвивается вокруг них.

Одно неловкое движение – и я увижу ее попку. Эта юбка такая короткая! Мне нравится.

– Тони! Вот ты где! – Я поворачиваюсь. Ко мне направляется отец, лицо у него мрачное. – Пошли за стол.

Я следую за ним, благодарный, что он не пытается представить меня кому-то еще. Он с уверенностью направляется к нашему столику. Понятия не имею, как они понимают, кто где сидит. Уверен, это один из секретов клуба, в который я не посвящен.

Неважно. Я вряд ли стану здесь своим человеком. Это место не для меня.

Наконец мы находим нужный столик, и я сажусь по правую руку от папы. Вскоре к нам присоединяется Хелена: ее щеки раскраснелись, в руке – полный бокал вина. Думаю, она уже опустошила несколько таких. Папа бросает на нее неодобрительный взгляд. Она игнорирует его, садится и ставит бокал на стол, откинув волосы на плечо.

– Я видел, как ты говорила с Лори. – Отец, очевидно, раздражен.

В глазах Хелены вспыхивает гнев:

– Она все еще моя подруга. Я не виновата, что ее парень заключил сделку с Камински.

Она не из тех, кто так просто сдается.

Отец злобно смотрит на нее:

– Я же говорил тебе не связываться с их семьей.

– Ты не можешь контролировать, с кем мне разговаривать, Энтони. Я не ребенок. – Хелена надувается именно как маленький ребенок. – Лори моя подруга. Я не могу так назвать больше никого в этом зале, поэтому собираюсь общаться с ней при любой возможности.

– Я не доверяю ее парню.

– И не стоит, – улыбается мачеха, – уверена, он хочет остаться со мной наедине и выпытать все твои секреты.

Она таким тоном произносит «остаться со мной наедине и выпытать», что я удивленно поднимаю брови. Она это замечает:

– Не смотри на меня так. Я видела, как ты флиртовал с Хайден Ченнинг и даже не скрывался, – бросает она.

Отец поворачивается, в его взгляде вспыхивает гнев:

– Ты знаешь Хайден?

– Сегодня утром познакомился с ней в автосалоне… – начинаю я, но он тычет пальцем мне в лицо, его яростный взгляд встречается с моим.

– Не разговаривай с ней. Тебе запрещено даже смотреть на нее, слышишь меня?

Я отстраняюсь от его дрожащего пальца.

– Да в чем дело-то? Я ее толком не знаю.

– Вот пусть так и будет, – рычит папа, тянется за напитком и залпом выпивает, оставив в стакане лед.

Я наблюдаю за ним молча, гадая, что, черт возьми, семья Ченнингов сделала ему, что он так злится. Хелена даже не поднимает взгляд от телефона. Отец внезапно встает, выходит из-за стола и направляется к ближайшему бару.

– Не обращай на него внимания, – говорит Хелена.

– Он разозлился.

– Да он в последнее время вечно злится. – Она пожимает плечами.

– Что ему сделал этот Ченнинг?

– По словам твоего папы, Брайан Ченнинг украл у него три сделки, и все за последние пару месяцев. – Хелен закатывает глаза. – Думаю, он преувеличивает.

– Кровная вражда, значит.

– О, еще какая. Я очень давно дружу с девушкой Брайана Ченнинга. Дольше, чем замужем за твоим отцом. – Она указывает куда-то в сторону. – Ну, ты уже знаком с Лори.

Минуточку. Лори, та платиновая блондинка, с отцом Хайден? Та самая подружка ее отца, о которой она рассказывала?

– Понятно, – я стараюсь реагировать сдержанно, но взбудоражен.

Я и понятия не имел, насколько связан с Хайден из Range Rover.

– Думаю, тебе следует избегать ее. Я про Хайден. – Я вопросительно смотрю на Хелен, и она поясняет: – Это явно не порадует твоего папу.

– Он все равно никогда не проводит со мной время, – говорю я, пожимая плечами. – Какая ему разница, с кем я и что делаю?

– Я серьезно, Тони. Как сказал твой отец, Хайден под запретом. Я не позволю тебе разрушить мою дружбу с Лори только потому, что ты хочешь трахнуть шлюховатую дочку Брайана, – резко заявляет Хелена.

– Шлюховатую? И кто сказал, что я хочу ее трахнуть?

Люди по другую сторону стола наблюдают за нами с явным интересом. Понятия не имею, кто они, но, когда я смотрю на них, они отводят глаза.

– Да тут и говорить ничего не надо, я видела, как ты на нее смотрел, – Хелена ухмыляется. – Лори говорит, что Хайден раздвигает ноги чуть ли не перед каждым встречным.

Поверить не могу, что Хелена заявляет мне такое. Зачем быть такой грубой? Такой неуважительной?

– Ты что, ей завидуешь?

– Я лишь хочу, чтобы ты знал правду. Это самое малое, что я могу для тебя сделать, ведь ты мой пасынок. – Она сдержанно улыбается. – Просто забочусь о тебе, вот и все.

Отец возвращается с двумя стаканами в руках, усаживается на свое место, поворачивается к Хелене и начинает ей что-то сердито шептать. Я игнорирую их. Жаль, что вообще приходится иметь с ними дело.

Но благодаря Хайден вечер становится все интереснее.

Глава 4

Хайден

– О ЧЕМ ТЫ ДУМАЛА, РАЗГОВАРИВАЯ С ТОНИ СОРРЕНТО? – спрашивает папа, как только выводит меня танцевать.

Ужин прошел мучительно. Я жевала сухую курицу и делала вид, что наслаждаюсь рассказами папиных друзей. Они все говорили о себе, о своих успехах и деньгах. Знаю, что все в клубе богатые и успешные, но разве мы не больше этого? Нам следует обсуждать мировые проблемы и варианты их решений – учитывая, сколько у всех здесь денег.

Но нет. За этим столом одно сплошное «мой банковский счет больше твоего».

Некоторые сегодня пришли с сыновьями. Все довольно привлекательные, лукавить не буду. Один чрезвычайно хорош собой. Сидит напротив меня и каждые пару минут сверкает в мою сторону наглой улыбкой, как будто ожидает, что я от одного его взгляда растаю. Его отец перечисляет достижения сына, будто выставляет жеребца на продажу.

Папа чуть ли не слюни пускает – так что своего тот мужчина добился. Жеребцом оказывается игрок в лакросс[13]13
  Лакросс – командная игра, в которой игроки стараются забить резиновый мяч в ворота соперника с помощью стика, представляющего собой смесь клюшки и ракетки.


[Закрыть]. Учится в Гарварде. Готовится поступать в медицинский. Хочет стать пластическим хирургом, как его отец. Именно он, судя по тому, что Лори с ним явно хорошо знакома, подарил ей силиконовые сиськи, выпирающие из ее синего платья.

Я смотрю на свою грудь. По сравнению с Лори – доска. Ничего не имею против имплантов. Понимаю, почему женщины так ими увлекаются. Но я бы не хотела грудь, которая вываливается наружу при любом неловком движении.

– Кто такой Тони Сорренто? – уточняю я у отца. Я строю из себя дурочку – прекрасно понимаю, что он говорит о Тони из Range Rover.

И вообще, почему бы мне с ним не поговорить? Он здесь самый горячий парень.

Папа глубоко вздыхает и медленно выдыхает, кружа меня по танцполу. Играет живая музыка, певец исполняет какую-то балладу, кажется, из девяностых.

Ужасно.

– Не лучший выбор.

Звучит банально. Значит, он никогда не разговаривал с Тони.

– Ты знаешь его?

– Я знаю достаточно.

– Так ты знаешь его лично? Вы общались? В гольф вместе играли? Собутыльники?

На его лице мелькает раздражение:

– Нет, я с ним никогда не общался.

Так и думала.

– Тогда откуда ты знаешь, что он такой плохой? Осуждать людей, которых не знаешь, как-то нечестно, – возражаю я.

От гнева его щеки краснеют. Папа обычно довольно спокойный, его редко что-то может вывести из себя – кроме упоминания о моей маме. И изредка его довожу я.

– Его отец – сволочь.

– Так может, он на него совсем не похож.

– Яблоко от яблони недалеко падает.

Я смеюсь:

– Ну вот мы с тобой совершенно не похожи.

– Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь, – ухмыляется он и крепче сжимает мою руку в своей. Он любит поговорить о себе. – Просто… забудь про этого парня. Я даже не знал, что у Сорренто есть сын, а он еще и твоего возраста.

– Тогда как ты узнал, что это он? – спрашиваю я. Мой вопрос звучит невинно, но я хочу узнать, почему отец так относится к этим Сорренто.

– Я видел, как ты разговаривала с ним, и разузнал, кто он такой. – Папа бросает на меня строгий взгляд. – Держись от него подальше.

Ох, как глупо. Теперь меня еще больше тянет к Тони. Неужели родители этого не понимают? Если объект твоего интереса под запретом, тебе только и хочется, что обладать им.

Я оглядываю зал, продолжая танцевать с отцом, но Тони нигде не видно. К тому же здесь довольно темно – свет приглушили, как только заиграла музыка, так что разглядеть что-то довольно трудно.

– Прошу прощения, могу я украсть у вас Хайден? – спрашивает уверенный мужской голос.

Я поднимаю глаза. Это Джозеф, сын пластического хирурга. На лице папы сияет широкая улыбка. Он отпускает меня и ведет по направлению к Джозефу.

– Конечно. – Папа подмигивает мне и быстро уходит с танцпола. Придется танцевать с Джозефом. Он обнимает меня, но держится на уважительном расстоянии. Он двигается плавно, надо отдать ему должное. Интересно, ходил ли он на уроки котильона[14]14
  Котильон (англ., фр. cotillion) – французский бальный танец. Существует традиция, согласно которой девушек из высших слоев общества официально выводят в свет на танцевальном мероприятии, которое в США называется International Debutante Ball – Национальный бал дебютанток.


[Закрыть]? Я – да. Меня хотели отправить на бал дебютанток, но я убедила родителей, что это не для меня. Хотя они сильно настаивали. Зря, что ли, потратили столько денег на уроки танцев? Можно сказать, они были в ярости. Уверена, они отправят туда Палмер.

– Рад, что мы наконец встретились, – Джозеф прерывает молчание.

– И я, – отвечаю я, слабо улыбнувшись.

– Твоя мачеха мне много о тебе рассказала, – сообщает он.

– Она не моя мачеха, – поправляю я.

– Ой… ну, девушка твоего отца. Она очень милая.

– Ага. Да. Ну она нормальная вроде бы. – Я бросаю на него многозначительный взгляд: я не хочу говорить с ним о Лори. – А почему ты не на учебе?

– Приехал на выходные. Завтра у папы день рождения. – Его рука перемещается на мою спину и спускается все ниже. Если он продолжит в том же духе, она окажется на моей заднице, а такого я не потерплю. Мы едва знакомы.

– Здорово. А вечеринка будет?

– Да, завтра днем у нас дома. – Просияв, он восклицает: – Приходи! Лори и твой отец тоже приглашены.

– Может быть, хотя завтра мне нужно возвращаться домой.

– А где ты живешь?

– Во Фресно.

Его лицо кривится. Тут все так по-снобски относятся к Фресно.

– Почему там?

– Я учусь в Калифорнийском государственном.

– И на кого учишься?

– Свободные искусства. – Он хмурится, услышав мой ответ, а я продолжаю: – Хочу стать учителем.

Он смеется:

– Дай угадаю. Для первоклашек?

Не знаю, почему его догадка так меня разозлила. Может, дело в насмешливом тоне? Веселье в его взгляде заставляет меня думать, что он смеется надо мной.

– Извини, мне нужно в уборную. – Я вырываюсь из его объятий, не дождавшись конца песни, и ускользаю с танцпола так быстро, как могу. Я нахожу нужный коридор, проталкиваюсь в женский туалет и прячусь в кабинке, чтобы прийти в себя в одиночестве.

Да, Джозеф здорово меня разозлил. Почему богатые люди не могут мечтать о чем-то простом? Папа с самого детства твердил, что я могу стать кем угодно. Так чем же плоха учительница младшей школы? Почему все считают мое решение шуткой? Не понимаю.

Дверь в туалет открывается, и я слышу разговор двух женщин. Они говорят тихо, словно не хотят, чтобы их слышали.

– Здесь точно никого нет? – произносит знакомый голос. – Ты уверена?

Вот черт. Я точно ее знаю.

– Уверена, – твердо говорит вторая женщина, – а теперь расскажи, что происходит, пока никто не вошел.

– Это все Джозеф, – отвечает девушка, которая показалась мне знакомой, – он хочет, чтобы я завтра пошла на вечеринку к его отцу.

– Ну а чего б не пойти? Вечеринки у них крутейшие.

– Потому что он опять попытается ко мне подкатить. Я это предвижу.

Я в шоке прикрываю рот рукой. Это Лори. И она утверждает, что Джозеф – парень, с которым я только что танцевала, мистер будущий пластический хирург, – к ней подкатывает. Хотя и знает, что она с моим отцом.

Отвратительно!

– А что в этом плохого? У нас с тобой мужчины постарше, но иногда ужас как не хватает молодой плоти, – смеется незнакомка.

– Согласна, хотя у Брайана с этим все в порядке, если ты понимаешь, о чем я.

Боже мой, она говорит о папе. Я не хочу это слышать. Но если выйти, они поймут, что я все слышала.

– Энтони все время такой уставший. А когда пьет, так вообще.

– Не встает?

– Ага. А потом вырубается и храпит так громко, что я иду спать в гостевую комнату. – У нее вырвался вздох. – Что думаешь о моем пасынке?

– Красавчик, – пылко отвечает Лори. – Высокий, темноволосый. Такой загадочный.

– Думаешь? По-моему, он просто шикарен. И сильно обижен на Энтони. Интересно, захочет ли он ему отомстить, трахая мачеху?

Они смеются. Значит, вторая женщина – мачеха Тони.

Вдвойне отвратительно.

Дверь распахивается, и входят, болтая, несколько женщин. Я жду, молясь, чтобы Лори и мачехи Тони здесь уже не было. Выхожу из кабинки – все чисто. Поспешно мою руки. Я почти бегу по коридору – нужно найти отца и рассказать, что у Лори может быть роман с кем-то моего возраста. Я останавливаюсь. Джозеф ближе к Лори по возрасту, чем мой отец. И она не говорила, что у нее роман с Джозефом. Скорее всего, это он к ней подкатывает. А это разные вещи. Не уверена, что хочу копаться в их грязном белье, когда у меня нет никаких доказательств.

Вздохнув, я поворачиваюсь и направляюсь во двор подышать свежим воздухом. Здесь людно – в основном уединившиеся парочки, но я не задержусь здесь надолго. Мне нужно собраться с мыслями. Я направляюсь в дальний угол террасы и замечаю его. Сидит в одиночестве, во рту сигарета. Редко вижу кого-то моего возраста с сигаретой – все курят вейпы. И курильщиков я не нахожу привлекательными. Курение убивает. Ужасная, отвратительная привычка.

Но перед Тони Сорренто, ссутулившимся, при полном параде, с ослабленным галстуком и с сигаретой, зажатой между полными губами, я не могу устоять.

– Тони Сорренто.

Он поднимает взгляд при звуке своего имени. Слабо улыбается, отнимая сигарету от губ.

– Хайден Ченнинг.

Хмм, ему кто-то рассказал обо мне.

– Ты знаешь мою фамилию, – говорит он, наклонив голову.

– А ты мою, – отвечаю я. – Мне о тебе отец рассказал.

– То же самое. – Он заколебался на мгновение. – Мой старик ненавидит твоего.

– А мой твоего. Похоже, они заклятые враги.

Я подхожу ближе и встаю прямо перед ним. Налетает ветерок и подхватывает оборки моей юбки. Они касаются его коленей.

– Твой тоже запретил тебе со мной разговаривать? – он вопросительно поднимает темные брови.

Я разражаюсь смехом:

– Нет. Хотя он назвал тебя, цитирую, «не лучшим выбором».

– Я никогда в жизни с ним не встречался. Он меня даже не знает, – говорит он, хмурясь.

– Вот я ему так и сказала! Как он может судить о тебе, если с тобой не знаком? – Я качаю головой.

– Вот именно. Люди любят осуждать ни за что ни про что. – Его взгляд блуждает по мне, слишком долго задерживается на моей груди. Мне становится жарко. Похоже, он не имеет ничего против настоящей груди. – Могу я тебе кое в чем признаться?

Если он скажет, что я ему нравлюсь и он хочет улизнуть куда-нибудь в чулан, я соглашусь без лишних вопросов.

– Конечно, – холодно отвечаю я. Как будто мне все равно.

– Сегодня я увидел отца впервые за много лет, – признается он. – Мы иногда созваниваемся или переписываемся, но этим наше общение обычно ограничивается.

О. Это даже близко не то, чего я ожидала. Хотя в автосалоне он говорил, что давно не встречался с отцом.

– И как давно вы не виделись?

– Плюс-минус лет шесть. – Он пожимает плечами.

– Серьезно? – восклицаю я. Он кивает, и я продолжаю: – Но, если вы не виделись, как же он подарил тебе машину?

– Прислал. Он всегда так делает. Шлет подарки по почте, деньги переводит на счет. Следит, чтобы нам с мамой всего хватало. Когда я переехал ближе к университету, он позаботился о моей учебе, расходах на проживание. Обо всем, в общем.

Он смотрит вдаль. Ветерок ерошит его темные волосы:

– Он дает мне все, кроме своего времени.

У меня болит сердце за него. Я понимаю, что он чувствует.

– Может, он сильно занят?

– Да, занят. Своей новой семьей, – бормочет он с видимым отвращением. – Сегодня я познакомился с мачехой. Хотя она не сильно старше меня.

Интересно. Неудивительно, что она вела себя так, словно он новенькая игрушка.

– Значит, у тебя был важный день.

– Да. Это точно.

Он роется в кармане, достает зажигалку, вставляет в рот сигарету, подносит зажигалку к ее концу и прикуривает. Тут же выпускает струйку дыма. Я хмурюсь.

– Видимо, ты не куришь.

– Это вредная привычка, – выпаливаю я.

– Уверен, у тебя тоже есть такие.

Он бросает на меня понимающий взгляд.

Оох. Это было сексуально.

– Что, хотел бы узнать о них? – поддразниваю я. Надеюсь, мой глупый ответ прозвучал заманчиво.

Он улыбается, но молчит. Меня это нервирует.

Мужчин я никогда не боялась. Всегда любила пофлиртовать. Мне нравится мужское внимание, но оно мне не требуется двадцать четыре часа в сутки. Да, в старших классах у меня были отношения, но в институте я стала больше думать о себе.

Да кому нужны отношения? Точно не мне. Мне еще слишком рано. Я лучше буду свободной. Посмотрите на людей, которые влюбляются и женятся.

Они лгут. Изменяют друг другу. Ссорятся. Разводятся. Нет уж, спасибо.

Поэтому я стараюсь не усложнять. Не позволяю мужчинам влиять на мою самооценку или заставлять делать то, что мне не интересно.

А этот парень? Он держит меня в напряжении. Хуже того, вызывает мой интерес, и я не совсем понимаю почему. Может, дело в том, как он внимательно смотрит на меня?

Курить – отвратительно. Никогда не понимала, чем курение так привлекает, но что-то есть в том, как он подносит сигарету ко рту, слегка сжимает ее губами, а потом выдыхает дым.

Это… о боже, не могу поверить, что думаю об этом, – так заводит.

– А зачем ты вообще куришь? – спрашиваю я. Надеюсь, он не заметил моего раздражения.

– У меня стресс, – объясняет он.

Я хмурюсь.

– Прямо сейчас?

– Ну конечно, прямо сейчас, – отвечает он, вздрагивая, и проводит рукой по челюсти. – Извини. Тяжело иметь дело с отцом и его дурацкой семейкой и участвовать в этой вечеринке, или как, черт возьми, это называется. На меня напялили костюм Gucci и заставили вести себя солидно ради отца, хотя я чувствую себя ребенком, который играет в переодевалки.

Ой. Он очень откровенен со мной. Я не сдерживаюсь, сажусь на стул рядом и поворачиваюсь к нему.

– Тебе станет легче, если я скажу, что костюм Gucci тебе очень идет? – кокетничаю я.

Я пытаюсь изменить тональность нашего разговора. Я не умею быть серьезной. Нам сейчас это не нужно. Серьезность означает что-то большее, а сейчас мне нужно… точно ничего такого. Хочу поразвлечься.

Он проводит длинными пальцами по лацкану пиджака, а я представляю их касания на своей коже.

– Что ж, похоже, костюм окупился.

Я смеюсь. Он тоже усмехается. Мы смотрим друг на друга.