Текст книги "Теория военного искусства (сборник)"

Что касается кавалерии, ее никогда не следует трогать; старые кавалеристы и старые лошади хороши, а новобранцы, и те и другие, совершенно бесполезны. Это обуза, это затраты, но без этого не обойтись.

Пока в пехоте есть несколько ветеранов, с остальными можно делать что угодно; количество их огромно, и возвращение этих людей в мирную жизнь приносит огромную выгоду нации без серьезного ущерба для вооруженных сил.

Так как я собираюсь говорить о войне, я помещу свои войска в условия войны, когда центурия состоит из 184 человек[26]26
  Видимо, здесь имеется в виду также штабной и обслуживающий персонал. Боевой же состав центурии, состоящей из десяти рот по 17 человек, имеет численность 170 человек.


[Закрыть], а каждая рота из 17.

В обеих половинах центурии, эскадроне и батальоне, в ротах не должно быть больше десяти человек, в том числе сержантов и капралов, рекрутированных из полков.

Любое уменьшение тяжеловооруженных сил, составляющих костяк пехоты, не окажет никакого влияния, даже если их уменьшить до размеров мирного времени, то есть до пяти солдат в роте, потому что структура легиона останется неизменной. Это будет огромным преимуществом и твердой основой для всей вашей пехоты, так как строевая подготовка останется прежней.

Просто непостижимо, насколько пагубны все перемены. Я видел войска, подчиненные одному правительству, собравшиеся после долгого мира. Они так отличаются по строевой подготовке и поддержанию боевого порядка своих полков, что можно подумать, будто их набрали из разных армий.

Поэтому необходимо установить единый принцип действий и никогда от него не отклоняться. Никто не должен пренебрегать этим принципом, потому что он является основой военной профессии. Но его выполнение невозможно обеспечить, если у вас нет всегда определенного числа офицеров и унтер-офицеров; без этого ваши маневры всегда будут разниться.

VIII. Артиллерия. Ручное огнестрельное оружие

Каждая тяжеловооруженная центурия должна быть оснащена изобретенным мною оружием, которое я называю amusette. Это скорострельное оружие с дальностью стрельбы около 4 тысяч шагов (12 тысяч футов или около 2 миль, оценка, вероятно, преувеличена). Легкие полевые орудия, используемые немцами и шведами, едва преодолевают четвертую часть этого расстояния.

Эта «игрушка» стреляет гораздо более метко и легко переносится двумя солдатами. Она стреляет свинцовым полуфунтовым ядром, а весь ее возимый боекомплект весит 100 фунтов. Она настолько легка, что пара солдат может нести ее даже по горным тропам. Это оружие может быть использовано на войне в тысячах случаев.

Атакующий гусар

Артиллерию и повозки везут волы. На повозки грузят всевозможное снаряжение, необходимое для строительства укреплений. Например, различные веревки, устройства для подъема грузов, блоки, лебедки, пилы, лопаты, мотыги и т. п. Все они должны быть помечены номером легиона, которому принадлежат, чтобы не потеряться и не перепутаться.

Рядовой солдат должен носить на каждом плече медные пластины с номером легиона и полка, к которому он принадлежит, чтобы его легко можно было опознать.

Я бы также пометил номерами правые руки всех солдат тем же самым способом, что используют индейцы[27]27
  Имеется в виду татуировка.


[Закрыть]. Они никогда не сотрутся и положат конец дезертирству. Это будет легко осуществить и приведет к бесчисленным положительным последствиям. Чтобы учредить это, верховному командующему нужно лишь собрать своих военачальников и объяснить им, как важно поддерживать твердый порядок и предотвращать дезертирство. Самое лучшее, если они подадут пример и пометят себя. Такой номер не может считаться не чем иным, как только почетным знаком, свидетельствующим о принадлежности к данному полку. Уверен, никто не откажется. Все командиры, понимающие полезность подобной меры, с радостью последуют примеру своих военачальников. После этого от нанесения номера не откажется ни один солдат. Это можно сделать даже войсковой церемонией. Такая практика существовала у римлян, только там номер наносился каленым железом.

Для кавалерийских центурий люди должны отбираться из полков, в которых они служат. Выбор следует предоставить начальнику центурии, и, конечно, он отдаст предпочтение старым солдатам. Кавалерия, отобранная таким образом, никогда не покинет свою пехоту, придаст ей уверенность в битве и сослужит великолепную службу при преследовании врага или прикрывая свое отступление. Но эту тему я разовью в другом месте.

Легковооруженная пехота подобным же образом должна отбираться из своих полков, а начальники центурий отбирают самых молодых и активных. Их оружие должно состоять только из очень легкого охотничьего ружья со штыком с рукояткой. Охотничье ружье должно быть сделано так, чтобы заряжаться с казенной части, чтобы в него не надо забивать заряд (заряжание с казенной части начало развиваться только через много лет после времени Морица Саксонского). Все снаряжение должно быть как можно более легким.

Офицеры центурий независимо от их чина отбираются таким же способом. Они должны часто проходить строевую подготовку, практиковаться в прыжках и беге, но, прежде всего, в стрельбе с расстояния 300 шагов. Чтобы создать дух соревнования, следует награждать тех, кто преуспевает во всех этих различных упражнениях.

Пехотная часть, организованная по этому принципу и тщательно обученная, может идти с кавалерией куда угодно и, я уверен, сможет принести огромную пользу.

Я далек от восхваления гренадеров; это элита наших войск. Однако, поскольку их используют в каждой значительной операции, война изнуряет их до такой степени, что из них невозможно отобрать унтер-офицеров для центурий, которые являются сердцем пехоты. Я бы заменил гренадеров ветеранами и платил бы им больше, чем простым солдатам и легкой пехоте. Легковооруженные силы должны использоваться во всех операциях, требующих скорости и активности, а ветеранские части только в особо ответственных случаях. Полагаю, что в результате организация нашей армии только выиграет.

Командовать легковооруженной частью всегда должен лейтенант, выбранный полковником. А вот должность командира ветеранской части, считающаяся почетной, занимает ветеран, назначенный командующим.

Гренадер

При нынешней системе невозможно помешать офицерам командовать гренадерскими ротами, нанося им этим серьезное оскорбление. На эти должности всегда назначаются лучшие офицеры. Я видел осады, во время которых гренадерские роты приходилось заменять несколько раз. Это легко объясняется: гренадеры требуются везде. Если надо прогнать четырех кошек, то и для этого требуются гренадеры, и они обычно погибают без всякой необходимости.

Тяжеловооруженные силы должны иметь хорошие крупнокалиберные ружья длиной в 5 футов, стреляющие пулями весом в 1 унцию (т. е. ок. 30 г). Эти ружья должны заряжаться с казенной части и поражать цель на расстоянии более 200 шагов.

Нет необходимости бояться излишней нагрузки оружием. Оружие и доспехи римских солдат весили больше 60 фунтов, и потеря их в бою каралась смертью. Так исключалась сама мысль о побеге, и это было принципом римского военного искусства. К этим ружьям я бы добавил штык с рукоятью общей длиной в два с половиной фута, а также овальные и круглые щиты. Эти щиты имеют много преимуществ: они не только скрывают оружие, но во время боя могут мгновенно образовать бруствер, если их поставить впереди рука к руке. Сложенные вместе, они защищают от ружейного огня. Моего мнения по поводу этого оружия придерживается и Монтекукколи, который говорит, что оно совершенно необходимо пехоте.

Штыки с рукоятями (в виде трубки, надевались на ствол, изобретены во Франции в 1676 г. В других странах еще долго применялся багинет (в России до 1708 г.) – штык, рукоятью вставлявшийся в ствол. – Ред.), надеваемые на стволы ружей, гораздо предпочтительнее, потому что позволяют как можно дольше вести огонь. Это чрезвычайно важный момент, потому что нельзя надеяться на то, что сумеешь одновременно делать два разных дела: и заряжать, и колоть врага. В одном случае они должны стрелять, в другом – использоваться как палаши.

Пехотинец, полк дофина

Приведу пример: Карл XII, король Швеции, хотел приучить своих солдат к штыковому бою. Он не раз говорил об этом, и в армии знали, что он предпочитает такую тактику. Соответственно в битве против русских, в тот момент, когда настала пора наступать, он помчался к своему пехотному полку, произнес пылкую речь, спешился, встал под знамена и сам повел его в атаку. Но как только солдаты подошли к противнику шагов на триста, весь полк одновременно выстрелил, невзирая на приказ короля и его присутствие. И хотя шведы разбили в этом бою русских и одержали полную победу (видимо, при Нарве в 1700 г. – Ред.), Карл был настолько уязвлен, что прошел сквозь ряды своих солдат, сел на коня и ускакал, не сказав ни единого слова (конечный итог Северной войны 1700—1721 гг. – полный разгром Швеции Россией. – Ред.).

IX. Пехота. Формирование

Но вернемся к формированию батальонов. Я бы построил их в четыре ряда, два передних ряда вооружил кремневыми ружьями (у автора в оригинале – мушкетами; так часто еще долго называли кремневое ружье, сменившее мушкет с конца XVII в. По традиции и многих пехотинцев еще долго (в русской армии почти до войны 1812 г.) именовали мушкетерами. – Ред.), а два последних короткими пиками и кремневыми ружьями, висящими через плечо. Короткая пика – это оружие длиной в 13 футов, не считая треугольного стального наконечника длиной в 18 дюймов и шириной в 2. Древко должно быть из ели, полым и покрытым лакированным пергаментом. Такое древко очень крепкое и легкое, и пики, без которых, как считает пехота, ей не обойтись, не гнутся.

Я всегда слышал это мнение от всех опытных людей; тут действуют те же самые причины, по которым отказались от многих превосходных обычаев военной профессии: нерадивость и лень. Короткие пики сочли непригодными в ходе некоторых операций, проведенных в Италии, где очень неровная местность; с тех пор от них повсюду отказались в пользу огнестрельного оружия.

Хотя в целом я отрицательно отношусь к стрельбе, бывают ситуации, когда это необходимо, но тогда нужно уметь стрелять. Огороженные места и неровная местность затрудняют действия кавалерии. Но метод должен быть простым и естественным. Нынешняя практика никудышна, потому что солдат не может прицелиться, если он напряженно ждет команды. Как могут солдаты, получившие команду «приготовиться к стрельбе», спокойно держать палец на спусковом крючке и целиться в мишень, пока не получат приказ стрелять? Любой пустяк отвлекает их, а если они пропустят решающий момент, их огонь уже практически бесполезен. Ничто нельзя расстроить легче, чем ружейный огонь. Согласно нашему методу, стрелки находятся на постоянной позиции.

Мушкетер в положении стрельбы

Эти и многие другие неудобства не позволяют стрелковому оружию произвести должный эффект. Но эта тема требует особого рассмотрения. Поэтому я вернусь к формированию моих батальонов.

При атаке на пехоту два задних ряда пехотинцев должны опустить свои пики; в этом положении пики выступят на расстояние от 6 до 7 футов перед первыми шеренгами. Уверен, первые шеренги, прикрытые выдвинутыми перед ними пиками, будут целиться увереннее, чувствуя защиту товарищей. Кроме того, третья шеренга может отражать удары и защищать первые шеренги. Она сделает это лучше, потому что прикрыта первыми двумя. Вторая шеренга, вооруженная мушкетами (кремневыми ружьями. – Ред.), может стрелять и защищать людей из первой, причем этим солдатам даже не придется пригибаться.

Мушкетер, прикрепляющий штык

Это спасает от такого опасного движения, как опускание на колени. Ведь человек, испытывающий страх, стремится прижаться к земле, но, чтобы опуститься на колени, прежде необходимо остановиться. В предлагаемом мною боевом порядке все прикрыты друг другом и все друг в друге уверены; передняя шеренга представляет собой лес пик, что устрашает врага и придает уверенность нашим войскам, потому что они чувствуют свою силу.

Атакуя пехоту врага, легковооруженная пехота должна рассеяться по всему фронту на расстоянии 100, 150 или 200 шагов впереди. Она должна без команды открывать одиночный огонь, когда противник находится на расстоянии 300 шагов, и стрелять залпом, когда противник будет шагах в пятидесяти. На этом расстоянии любой командир должен скомандовать отступление, позаботившись о том, чтобы медленно отступать к своему полку, время от времени поддерживая огонь, пока не подойдет к своему батальону, который должен начать движение. Люди строятся десятками в интервалах между батальонами. Полки в это время, продвигаясь вперед, удваивают свои ряды. За полком на расстоянии 30 шагов следуют два кавалерийских отряда, из 30 человек каждый.

Полное движение вперед размеренным и быстрым шагом, безусловно, лишит противника присутствия духа. Ведь что он может сделать? Чтобы атаковать мои центурии с флангов, он должен разъединить свои батальоны, но сделать этого он не может и не смеет, потому что между центуриями интервалы всего в десять шагов, заполненные легковооруженной пехотой, ощерившейся выдвинутыми вперед пиками солдат задних шеренг. Как могут сопротивляться солдаты противника, идя только четырьмя шеренгами, взволнованные встречей с восьмью шеренгами свежей, отдохнувшей легковооруженной пехоты, фронт которой не уступает их фронту? Она стремительно движется на их уже смешавшиеся шеренги и ряды, что неизбежно при движении такого большого войска. Вполне вероятно, что противник будет разбит, а если попробует бежать, то его ждет неминуемая гибель.

Баскский волонтер

Сначала солдаты противника повернутся назад, а наша легковооруженная пехота и кавалерия с тыла будут наносить им ужасные потери. 70 кавалеристов и 70 легковооруженных пехотинцев в один момент разобьют отступающий батальон, прежде чем он успеет отбежать на сто шагов. Во время преследования центурии должны стоять твердо, чтобы снова принять свои части и быть готовыми возобновить наступление.

Я совершенно уверен, что из всех боевых порядков для битвы этот подходит лучше всего. Мне могут возразить, что против моих легковооруженных частей может быть брошена неприятельская кавалерия. Никто не посмеет этого сделать, но тем лучше, если это произойдет. Не будет ли она вынуждена отступить? Сможет ли кавалерия сражаться против 70 человек, рассеянных вдоль фронта моего полка? Это все равно что стрелять в кучу блох. И что же? Противник сделает то же самое и также сформирует у себя легковооруженную пехоту. Если наши враги будут вынуждены сделать это, преимущества моей системы считаю доказанными!

Прежде чем закончить эту статью, я должен сделать краткий подсчет эффективности огня моих легковооруженных частей.

Предположим, что они начинают стрелять на расстоянии 300 шагов, ведь именно так их учили, и что они находятся на расстоянии 150 шагов от меня. Таким образом, они будут стрелять в течение времени, необходимого для того, чтобы противник прошел это расстояние, то есть по крайней мере в течение 7—8 минут. Мои нерегулярные войска могут стрелять шесть раз в минуту. Однако я скажу, что только четыре; следовательно, каждый сделает примерно 30 выстрелов. Значит, в каждый батальон противника они выстрелят примерно 400—500 раз еще до начала боя.

Отряды, которые всю жизнь стреляли с большего расстояния, идут несомкнутым строем и стреляют, не дожидаясь команды. Люди здесь не стеснены и не мешают друг другу стрелять. Я утверждаю, что один выстрел одного из таких солдат нерегулярной армии стоит десяти кого-либо другого. А если противник марширует строем, он получит 300 мушкетных (ружейных) выстрелов на батальон, прежде чем мои отряды нападут на него.

Стрелок

К этому прибавится огонь моих amusettes («игрушек»). Я уже говорил, что для их обслуживания требуется только два солдата: один стрелок и второй подающий заряды.

До начала боя эти «игрушки» выдвигаются вперед вместе с легковооруженными отрядами. Поскольку из них можно с легкостью стрелять 200 раз в час и они попадают в цель на расстоянии 3 тысяч шагов, они наносят огромный урон врагу. С ними можно легко пройти по лесу, ущелью или деревне. Но даже если на вашем пути нет этих препятствий, с «игрушками» придется маршировать колонной, строиться в боевой порядок, на что иногда уходит несколько часов. Поэтому в каждой центурии должна быть только одна такая «игрушка»; при необходимости можно соединить вместе оружие разных центурий и расположить на удобной позиции. Они произведут значительный эффект, потому что стреляют дальше и гораздо точнее, чем обычная пушка. Поскольку на полк их всего четыре, на легион их будет шестнадцать. Шестнадцать таких орудий, принадлежащих легиону и объединенных в бою, достаточно, чтобы заставить замолчать неприятельскую батарею, бьющую по кавалерии или пехоте.

Что касается пик, становящихся бесполезными при действиях в гористых местах, солдатам ничего не останется делать, как только отложить их на час или два и воспользоваться мушкетами (ружьями), всегда висящими у них через плечо. Когда говорят, что носить с собой пики слишком тяжело – считаю излишним отвечать на это возражение. Разве сейчас солдаты не таскают с собой колья своих палаток? Так почему не заменить эти колья пиками? Они приятны на вид и будут украшать палаточный лагерь. Их вес не превышает 400 фунтов, потому что они полые. Обычные пики весят около 17 фунтов и очень громоздки.

Я утверждаю, что, если командир легиона понимает свою задачу и знает, что он должен делать, легион, как войсковое соединение, будет очень полезен. Если главнокомандующий армией планирует занять какой-то пункт, сорвать планы противника или разрешить сотни самых различных военных проблем, ему стоит только поручить дело какому-нибудь легиону. Поскольку легион оснащен всем, что может пригодиться для строительства укрепления, он вскоре сумеет в разумных пределах обезопасить себя от любого нападения. А по прошествии четырех-пяти дней он будет готов выдержать осаду и остановить неприятельскую армию.

Такая организация пехоты кажется мне наиболее правильной, потому что она пропорциональна во всех своих частях. Репутация, приобретенная отдельным легионом, произведет впечатление на остальных, и даже на противника. Этот легион будет поддерживать свою репутацию, считая ее традицией, и всегда будет стараться превзойти репутацию любой другой части. Подвиги легиона, обозначенного цифрой, не так быстро забываются, как подвиги частей, носящих имена их командиров, потому что офицеры меняются и их дела забываются вместе с ними.

Кроме того, людям свойственно меньше интересоваться чужими делами, нежели тем, что имеет непосредственное отношение именно к ним. Репутация легиона становится чем-то личным, и принадлежать к нему становится честью. Это чувство чести гораздо легче возбудить в легионе, имеющем свой номер, чем в части, носящей чье-то имя, то есть командира, возможно нелюбимого.

Многие не понимают, почему все полки, носящие названия провинций Франции, всегда так успешно действуют. Солдаты объясняют это просто: Esprit de corps[28]28
  Честь мундира (фр.).


[Закрыть]. Из того, что я только что говорил, становится ясно, что это далеко не является истинным мотивом. Отсюда мы видим, как важнейшие моменты зависят от мелочей. Кроме того, легионы должны стать некой военной родиной для солдат самых разных наций, что немаловажно для монарха или для победителя. Ведь он находит солдат там, где имеются люди.

Тот, кто считает, будто римские легионы состояли только из римлян, очень сильно заблуждается; они вербовались из разных наций. Но в армии римлян их объединяла дисциплина и метод ведения боя, которые были лучше, чем у других наций. Вот почему римляне всех побеждали, а их никто не мог победить (как правило, но были исключения. – Ред.) до тех пор, пока дисциплина в их рядах не пошатнулась.

X. Кавалерия вообще

Кавалерия должна быть активной, а лошади привычными к усталости. Багажа у кавалериста должно быть как можно меньше, а главное, он не должен совершать распространенной ошибки, то есть использовать упитанных лошадей. Если каждый день чреват встречей с врагом, то для кавалерии должны быть отобраны только лучшие лошади, потому что это позволит нам предпринять любую войсковую операцию. Безусловно, нами еще не осознана сила кавалерии. Почему? Из-за нашей любви к упитанным лошадям.

В Польше у меня был полк немецкой кавалерии, с которым я прошел более 1500 лье (т. е. ок. 6700 км. – Ред.) за 18 месяцев. Я утверждаю, что в конце этого времени полк был больше пригоден к службе, чем любая часть, имеющая упитанных лошадей. Но чтобы достичь этого состояния, лошадей нужно постепенно приучать к трудностям и закалять охотой и изнурительными упражнениями. Это поддержит их в форме и сделает более выносливыми. Кавалеристы же при этом приобретут и военную выправку. Лошадей надо заставлять галопировать и постепенно приучать к большим скоростям, а не дрессировать мягко и с большими перерывами из страха, что животные вспотеют. Я утверждаю, что, если их не приучить к тяжелой службе, они будут более подвержены различным несчастным случаям и никогда не смогут принести большой пользы.

Кавалерия должна быть двух родов: легкая и драгуны. Других я не признаю. Легкая кавалерия и хорошо оснащенные драгуны полезнее, чем гусары. Что касается первой, то есть настоящей кавалерии, то, хоть она и лучше всех, численность ее должна быть небольшой, потому что она очень дорога и требует особого внимания. Для армии в 30, 40 или 50 тысяч человек достаточно 40 эскадронов. Их тренировка должна быть простой и массовой, без какого-либо насилия в части достижения высоких скоростей. Главное – научить кавалеристов не бояться сражений и никогда не рассеиваться. Главные задачи кавалерии – охрана и защита. В ее обязанности никогда не следует вменять сопровождение, разъединение и преследование. Она должна считаться чем-то вроде тяжелой артиллерии, всегда идущей с армией. Следовательно, кавалерия должна использоваться только в боях и сражениях.