Текст книги "Бата. Сборник рассказов"

Бата
Сборник рассказов
Мовла Гайраханов

© Мовла Гайраханов, 2017

ISBN 978-5-4485-7587-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Каждая эпоха имеет свои особенности. Порой литературные произведения оставляют больше сведений о временах и народах, нежели исторические факты. Наш век был насыщен событиями, и описание человеческих судеб позволяет иметь представление о времени, в котором нам выпало жить.

В этом сборнике собраны рассказы о людях, которые прошли через войны, депортации, проявляли свои лучшие человеческие качества в обыденной жизни. Лучшие из них оставили для потомков примеры, как нужно жить, и как нужно умирать.

Башни строят из камней

Башни строят из камней

Широкая казахская степь лежала под толстым слоем снега. Кавказ не ведал такой власти снежного урагана. В первые годы высылки переселенцы из южных краев с тревогой в душе вслушивались в ужасные угрозы ветра. Белоснежная пыль вздымалась над землей, кружилась в бешеном танце. Иногда ветер ревел, иногда рычал, заставляя трепетать души людей. Прошли годы, и люди научились жить в этом краю, где нет гор, радующих глаз, густых лесных чащ и быстроводных рек, а есть степь, бескрайняя и безграничная.

Маленький поселок под Карагандой зарылся в снежных сугробах, затаился от ярости ледяного ветра, который вымещал свою злобу над беззащитной и безбрежной степью.

Ветер бился о деревянные стены бараков, рвал двери с петель, стучался в окна и стремился проникнуть через щели в дом, чтобы распространить свою власть над пространством, согреваемым железной печкой.

Люди познали крутой нрав ледяного ветра в степном краю и научились укрощать его, завоевав для себя маленькие уголки, недоступные его ярости.

Буран успокоится, показав свой крутой нрав, необходимо просто переждать его, ограничив свое пространство стенами барака и временем его беспредельного неистовства.

Семья спецпереселенцев из Чечни собралась вокруг железной печки. Блики огней в печи гуляли по стенам, черному глиняному полу, деревянной тахте, покрытой бараньими шкурами. Деревянные нары служили в доме и постелью, и молельной, и почетным местом для приема гостей. Кавказцы привыкли встречать гостей. Бедный дом – это не жилище без еды, это дом без гостей. Чем более хозяин дома достоин почитания, тем больше гостей приходят в его дом. Это и дань уважения, и возможность набраться ума и мудрости от человека, который доказал, что обладает и тем, и другим.

В этом доме редко проходил день, чтобы не было гостей, и хотя хозяин дома не был стариком, его рассудительность, знание законов старины и умение разрешать споры приводило к его порогу тех, кто искал справедливости или простого человеческого общения.

Брошенные на произвол судьбы в казахских степях, чеченцы пережили голод, холод, унижения режима, ограничивающего свободное передвижение, но все же 44-й год остался позади. Он принес огромные мучения, смерти тысяч и тысяч людей, но народ выстоял и выжил, сохранил свои обычаи и сумел отстоять свое место под солнцем.

В деревянном бараке при свете печного огня бабушка вязала носки для внуков. Три сорванца, растущие без матери, сумели влиться в неспокойную жизнь поселка. Рано оставшись без материнской любви и ласки, они научились обходиться без них. Они познали, что такое голод, каково мерзнуть у остывшей печи, когда на улице бушует ураган.

Бабушка была тем берегом, к которому пристала лодка с сиротами. Несмотря на горе и несчастья, которые ей пришлось пережить, она находила в себе силы для любви и добра, она умела дарить надежду. Рядом с ней все невзгоды казались временными и решаемыми. Бабушка научилась безропотно выносить удары судьбы, какими бы тяжкими они ни были. В далеком 33-м году глубокой ночью беда постучалась в дверь их бедной сакли. Стук был властный и сильный. Так стучали те, которые приносили с собой горе. Ее тяжело больной муж был уложен в сани и увезен чекистами. Больше в живых его никто из родных так и не увидел, новая власть утверждалась за счет убийства тех, кто не хотел отказываться от своей веры и убеждений. Как бы тяжело ни было, она пережила гибель мужа, ей нужно было поставить на ноги двух сыновей и дочь. Старший сын рос рассудительным юношей, ему рано пришлось взвалить на свои плечи бремя хозяина. Младший, словно вольный ветер, не мог оставаться на одном месте. Прошли годы, он вырос статным и сильным парнем. Когда началась Вторая мировая война и зазвучал призыв пойти в Красную армию добровольцем, он сделал свой выбор. Поезд увез его на запад, и мать никогда больше не увидела своего любимца, хотя всю свою жизнь ждала его с войны.

Выселение народа в феврале 44-го года стало для нее настоящим ударом. Она привыкла ждать от властей вероломства, но ее бедное сердце не могло смириться с тем, что в далекую ссылку будут отправлены ее дети и внуки. Тяжелый и страшный путь в холодных вагонах под окрики и грубую брань конвоя не выдержала невестка. Ее тело одной из первых предали земле под заунывный вой ветра в казахской степи. Однако беды бабушки на этом не закончились. Ее дочь вышла из барака во время урагана и не вернулась. Тело девушки нашли только весной. Она потеряла дорогу, блуждала в степи, пока не замерзла. Казалось, что такое горе способно сломить волю самого сильного человека, но бабушка не могла думать о себе, о своих бедах, она заменила сиротам мать и думала только о них. Она отдавала последний кусок хлеба своим внукам, но часто случалось так, что у нее не оказывалось и этого последнего куска.

В десяти километрах от поселка проходила железная дорога. Старший мальчишка тайком от бабушки вместе со своими сверстниками-чеченцами влезали на платформы с углем и, по ходу движения эшелона, скидывали его. Уголь – это огонь, уголь – это тепло, когда весь мир окутывает холод. Они добывали это тепло для своих семей.

Мальчишек называли врагами народа, их лишили отчизны и матери, весь мир отвергал их, но они были сильны, как горы, которые взрастили их, они умели врастать в землю, на которой они оказались, как деревья из их родного края врастали в каменистые скалы.

У мальчишек была своя правда жизни. Чужие слова не имели смысла, они были лживы и враждебны, внять им – значит погибнуть, как погибли сотни тысяч их соплеменников. За углем вели охоту и другие ребята из поселка. Иногда мальчишеская вражда перерастала в открытое противостояние, но аборигенам не хватало стойкости духа, присущего переселенцам. Тем было что терять, этим – нечего. За несколько килограммов украденного угля мальчишки могли оказаться в тюрьме, но они умели рисковать и не попадаться в руки тех, кто обрек их на верную погибель.

Время урагана – это единственное время, когда мальчишки оставались целыми днями дома. Они сидели и, затаив дыхание, слушали рассказы бабушки о далекой Родине, о большой чинаре, что растет в их дворе, о белой сакле, покрытой камышом. Когда-то из этого двора уходил в армию их дядя, лихой конник, который мог на своем скакуне обогнать ветер. Быстрый Терек нес свои мутные воды, густой лес, который окружает реку, был особенно красив весной, когда ландыши наполняли воздух своим душистым ароматом. Узкая дорога, пролегающая через лесную чашу, вела к мельнице, чьи тяжелые жернова ворочали стремительные воды Терека. Каково им теперь, осиротевшим и оставшимся без своих детей?

Вера бабушки в то, что они вернутся домой, была безгранична. Бумага, на которой был написан приговор о вечном переселении, была всего лишь бумагой, оскверненной человеческой ненавистью и беззаконием. Вечность недоступна людям без веры, а значит, их слова о вечной каторге – всего лишь очередное заблуждение, за которое неминуемо последует кара Того, Кто владеет вечностью.

Разговор бабушки затихал, когда отец начинал молиться. Слова молитвы были той истиной, которая была выше всякой клеветы, выше всех приговоров тех, кто жил без веры. Потом молилась сама бабушка, молилась долго и усердно, молилась за души своих детей, покинувших этот мир, молилась за сына, который остался у нее единственным из всей большой семьи, молилась за внуков, которые страдали от голода и холода без материнской ласки и заботы.

Молитва была таинством, о ней никто не должен был знать. Молитва пугала тех, кто был у власти и жил в неверии. Молитва была тайной, которую не выпытал бы у детей никто, молитва была истиной и дарила надежду на то, что будет услышана и принята. Казалось, что молитва согревала стены барака, утоляла чувство голода, придавала силы жить, жить и выживать для того, чтобы вернуться на Родину.

Пройдут годы, тринадцать лет испытаний и страданий, тринадцать лет тоски по Кавказу. Мальчишки повзрослеют и возмужают в казахстанских степях. Они прожили свою молодость, оторванные от Родины, но сохранили обычаи своего народа, остались верными заветам своих отцов.

Молитвы выселенных мусульман были приняты Всевышним, они вернулись в родной край. Чеченцы и ингуши, балкарцы и карачаевцы были сделаны из кавказской каменистой почвы и снова могли стать частью родной земли. Каждый народ должен жить и умирать на своей земле. Казахи должны вливаться в степь, становиться ее частью, частью ее заунывных мелодий. Из костей же чеченцев должны родиться камни, из которых возводятся горы и строятся башни.

Заснеженное поле

Шел снег. Снежные хлопья спускались с поднебесных далей и мягко ложились на землю, застилая ее бесконечно большим белым ковром. Мир застыл, казалось, природа замерла в изумлении от собственной красоты. Мороз заковал в блестящие ледяные оковы пруды и речки, и только стремительный Терек не поддался его силе, неся свои бурлящие воды к большому морю. Зима вступила в свои права, и все живое укрылось в поисках тепла, отступая под ее морозным напором. Я сидел перед окном своего теплого и уютного дома и вглядывался в снежные дали, которые медленно исчезали за сплошной стеной падающих снежинок.

Чистый белый снег вернул мысли в детство, когда увидел, выглянув утром через окно, как преобразился мир и мороз разрисовал причудливыми узорами стекло. Счастье, переполнявшее в детстве, возвратилось, чтобы наполнить жизнь новыми красками.

В далеком феврале 1944 года мой дед вглядывался в те же самые дали, и я чувствую, что его сердце также было переполнено любовью к ним. Говорят, что он был очень мудрым человеком. Его оружием было слово, опиравшееся на Божественные заповеди. Прошло почти полвека, как он покинул сей бренный мир, но люди помнят его и то, как он мирил людей и гасил вражду посредством слов.

Ночью 22 февраля в его дверь постучали. Это не был стук людей, нуждающихся в помощи. Так стучались те, кто уводил в неизвестность его отца и многих других односельчан, но теперь шла война. Все были объединены одним горем, жили одной надеждой на победу, надеждой на возвращение близких и родных людей с войны. Сельчане отвыкли от этого стука, но в эту ночь он вновь властно зазвучал во многих домах. Мужчин собрали за околицей села. Сказали, что нужно расчищать дороги, но резко ударил в глаза свет прожекторов, из-за деревьев вышли вооруженные солдаты и направили оружие на сельчан. Безжалостные стволы пулеметов бесстрастно вглядывались в толпу безоружных людей, готовые в любую минуту разразиться свинцовым губительным огнем. Белые хлопья снега ложились на землю, пронизывающий холод царил в черной дали бесконечно долгой ночи. Солдаты, которые еще вчера казались родными и близкими, сегодня были готовы убивать тех, кто искренне делился с ними кровом и последним куском хлеба. Стоило кому-нибудь сделать хоть одно неверное движение, и заснеженное поле могло стать братской могилой. Мудрый имам потребовал стойкого терпения и молитв от своих собратьев, хотя молодежь была готова ринуться в последнюю атаку, чтобы подороже отдать свои жизни.

О чем и о ком думал мой дед?

Наверное, дед думал о своей матери. Каково было ей оставаться в опустевшем доме с растерянной снохой и малолетними внуками. Один ее сын воевал с фашистами, второго увели в неизвестность солдаты, которые носили ту же форму, что и ее сын-воин.

Дед верил, что молитвы матери станут щитом между ним и неведомой опасностью. Его онемевшие губы шептали суру из Корана:

Во имя Аллаха, Всемилостивого и Милосердного!

Скажи:

 
«Он, Аллах, един,
Извечен Аллах один,
Не рождал Он и не был рожден,
И с Ним никто не сравним».
 

Людей терзал холод, но больше всего мучила неизвестность. Время остановило свой бег. И только к утру, когда предрассветная синяя мгла рассекла черную темень ночи, со стороны села начали раздаваться беспрерывный лай собак и мычание коров. Толпа людей заволновалась. Обеспокоенные за судьбы своих семей, они могли пойти на отчаянные действия и погубить себя. Однако в мире не случается того, чему не суждено случиться, и нельзя миновать того, чему предначертано произойти. Измученным от холода и неизвестности сельчанам объявили, что весь чеченский народ подлежит высылке за измену Родине. Имам оказался прав, нужно было выжить, чтобы спасать свои семьи от ужасной участи, приготовленной безбожной властью. В жизни порой так происходит, что умереть легче, чем жить, но нужно выживать для того, чтобы сохранить жизни тех, кто зависит от тебя.

Почти все, кто в тот скорбный день стоял на этом поле, находятся в мире ином, и со всех сполна спросится, и всем воздастся за дела их и намерения. Я вглядываюсь в это заснеженное поле, и мое сердце наполняется скорбью. Здесь мои предки подверглись тяжкому испытанию, но они достойно выдержали его. Долгие тринадцать лет они скитались по бескрайним казахским степям, лишенные своей Чечни и этого поля, которое в ту суровую ночь было для них родным, а для их палачей – чужим и враждебным. Чеченцы никогда не предавали своей Родины, и их Родина никогда не предавала их. Кто-то очень коварный и бессердечный задумал разлучить их друг с другом, но кровавый палач не ведал, что нельзя разделить неразделимое.

Толпы беззащитных женщин, детей и стариков сгоняли в центр села и загружали в «студебекеры». Непрерывный плач разносился над землей, люди выплескивали свое горе, не в силах вынести разлуку с Отчизной. Холодный зимний ветер выл от тоски, от жестокости людей, не ведающих, что они творят.

«Скотские» вагоны ждали на заснеженных путях, чтобы увезти в неведомую даль униженный и оскорбленный, но не покоренный народ. Ошеломленные нежданным горем люди не потеряли своей чести и гордости на тяжком пути изгнания.

Холод, голод и болезни косили людей, судьба проверяла чеченцев на стойкость духа. Заупокойная молитва мусульман «Ясин» провожала в последний путь тех, кто оставался лежать на бескрайних полях, не погребенным по человеческим законам.

Казахстан сплотил чеченцев. Выпавшие на их долю суровые испытания невозможно было преодолевать поодиночке. Сильные помогали слабым, никто не верил вероломной власти, и все выполняли волю своих старших, чьи слова опирались на Божественные заповеди.

Через тринадцать лет Всевышний Аллах вернул вайнахов на родную землю. В первую очередь люди устремились к могилам предков и нашли их оскверненными. Безбожная власть боялась и ненавидела не только живых, но и мертвых.

Идут годы. Каждой зимой поле за околицей моего села покрывается снежным одеялом.

Деревья молчаливо хранят тайны прошлых лет. Но они помнят, как под дулами автоматов наших дедов через понтонный мост уводили на другой берег Терека. Много воды утекло с тех пор, но старики не любят вспоминать этот скорбный февральский день. По всей видимости, не любят вспоминать этот день и те, кто наводил автоматы на безоружных и беззащитных людей. Сколько лет прошло, а никто не публикует свои воспоминания и мемуары о том, как они уводили в ночь мужчин якобы на помощь для очистки дороги, забирали из домов беззащитных стариков, женщин, детей.

Никто не хвастается таким подвигом, понимая, что стали частью системы, вершившей великую подлость и несправедливость.

А вековые деревья и заснеженное поле радуются тому, что мы вернулись домой. Теперь это поле и моего детства. Там мы любили кататься на санках, играть в снежки, лепить снежных баб. Это поле стало частью моего восприятия нашего мира.

Увы, есть еще на белом свете люди, готовые оправдывать тиранию. Они никогда не видели заснеженного поля, которое запомнило ту ночь перед высылкой, они не способны прочувствовать и понять то, о чем рассказывает поле своим детям и скрывает тайну от их недругов. Они не способны вынести и десятой доли того, что перенесли наши отцы и деды, они не ведают, что такое честь, их дух не питается силой веры.

А мы помним и скорбим! В наших сердцах отдается болью каждый шаг наших дедов с этого поля, отдается болью каждый миг из бесчисленных минут и часов, проведенных под дулами автоматов и пулеметов. И не осталось места в наших душах для мести, потому что тираны и палачи, а также их жертвы сейчас там, где вершится только справедливое возмездие. Мы верим, что каждому воздастся по заслугам.

Бата

Широкая казахская степь лежала под толстым слоем белого снега, и хотя апрель уже вступил в свои права, зимний ветер по-прежнему разносил снежные вихри по бескрайним просторам.

Бата стоял у края глубокой могилы, невидящим взглядом уставившись в мерзлые комки желтой степной глины. С раннего утра в эту чужую для себя землю вгрызались его полуголодные родственники, она приходилась мачехой не только для живых, но и для мертвых. Чтобы похоронить в этой земле покойника, людям приходилось затрачивать неимоверные усилия, и оттого она становилась еще более чуждой для переселенцев с Кавказа.

Сегодня эта могила должна была стать местом последнего приюта для его жены, матери трех малолетних сыновей. Хрупкая женщина не вынесла тяжести испытаний, выпавших на долю всего чеченского рода. Она одной из первых выселенцев покинула этот свет, чтобы освободиться от бремени грешного мира.

Мужчины молча работали лопатами и боялись подобной участи быть похороненными в чужой земле. Заунывное пение «Ясина» – заупокойной молитвы мусульман – гармонично сливалось со звуками степного ветра и растворялось в снежной дали. Мысли уносились в прошлое, и только они, мысли, могли свободно возвращаться на родную землю, и никакие кордоны НКВД не могли этому воспрепятствовать.

Мысли Баты в этот скорбный для него час находились в Чечне. Их маленький глинобитный домик, покрытый камышом, скрывался в тени большого тутовника. Отец любил сидеть под этим деревом и, перебирая четки, возносить молитвы Всевышнему Аллаху. Их небольшое село, расположенное на берегу буйного Терека, часто подвергалось нападениям. В такие времена мужчины брали в руки оружие и шли защищать свои дома. Плата за возможность жить в этом благодатном краю была непомерно высока. Но предки на протяжении веков готовы были платить своими жизнями за то, чтобы жить и умирать в родном краю. Они не строили больших домов, не искали богатств и денег. Хорошее оружие и добрый конь составляли все богатство чеченца. Суровый быт воинов требовал аскетизма во всем, презрение к собственной жизни стало законом жизни, и потому не щадили и жизней многочисленных врагов.

Много раз жителям приходилось покидать родное село и уходить в горы, чтобы там, под снежными вершинами и в глубоких ущельях, давать достойный отпор несметным полчищам врагов. Но когда опасность отступала, они вновь возвращались в эти места, к могилам предков.

Ровно одиннадцать лет назад глубокой ночью представители новой власти – чекисты – окружили его дом и забрали отца. В ту ночь сотни односельчан были погружены на подводы и увезены на железнодорожную станцию за Терек, откуда их в вагонах повезли в Грозный. Отец в те дни тяжело болел, но это не остановило чекистов. Испуганная мать стояла в углу, прикрывая лицо краем платка. Двое сыновей-подростков были готовы умереть за отца на этом пороге, но его требовательный взгляд заставлял их стоять и смотреть, как уводят в темноту безжалостной ночи самого близкого человека. С тех пор прошло одиннадцать лет, но Бата запомнил этот миг на всю свою жизнь.

Целый месяц он делал все, чтобы спасти его жизнь. Была собрана приличная сумма денег для алчных чекистов, но эти люди хорошо знали нравы тех, с кем имели дело. Даже безжизненное тело чеченца имело свою немалую цену, и поэтому за убийства в ЧК получали мзду с родственников убитых.

Ровно через месяц после этой страшной ночи Бата отдал все деньги за то, что ему укажут место, где похоронен его отец. Тогда на окраине города выросло целое кладбище расстрелянных людей. Глубокой ночью он раскопал указанную могилу, но в ней оказался незнакомый ему человек. Тогда он раскопал соседнюю могилу, но опять неудачно. Так он трудился до самого рассвета. В последней раскопанной могиле он нашел труп односельчанина.

Чекисты не имели совести, забрав деньги, они обманули его. Тогда Бата не сумел найти останки своего отца. Увы, на родовом кладбище никогда не будет отцовской могилы и в Судный день он встанет в другом месте, но Бата сумел принести весть о месте захоронения их отца другим людям.

Тогда он был молодым юношей, но Бог дал ему терпения и мужества, чтобы пройти сквозь тяжкие испытания. Будучи на Родине, он лишился самого святого для всех чеченцев места – могилы родного отца, сегодня же, будучи зрелым мужчиной, он стоял у могилы жены, но уже не имел Отчизны.

Бата был убежден, что Всевышний Аллах вернет его народ на родную чеченскую землю, и уже его сыновья не будут иметь возможности приходить к могиле матери.

К власти в этой стране пришли люди, которые отбирали у людей не только жизни, но и могилы предков. Такое варварство могло прийти в голову только одному дьяволу, и потому Бата относился к представителям этой власти как к слугам дьявола.

Мулла читал свою заунывную молитву, напоминающую о бренности всего сущего, молитва напоминала о том, что венцом всякой жизни является смерть, и каждый из живущих существ должен вкусить ее горечь.

Бата рано остался без отца, и хотя он был частью своего рода, ему всегда не хватало его. Он постоянно старался во всем походить на него – походкой, манерами, разговором и даже образом мышления. Каждый свой поступок он мерил той оценкой, которую мог дать отец. И если в его жизни происходило что-нибудь такое, что могло отцу не понравиться, Бата замыкался в себе и становился мрачным и нелюдимым.

Сегодня в его семью пришла страшная беда, ушла из жизни мать его трех малолетних сыновей. Он сам испытал на себе сиротскую долю, и знал, что это такое. Теперь эта участь выпала его детям. Однако Бата был уверен, что на все воля Бога, ни один из стоящих на похоронах людей не мог его упрекнуть в слабости или малодушии. Его сердце превратилось в камень в ту черную ночь, когда он вглядывался в лица раскопанных им из могил мертвецов. Он не боялся их, ибо каждый из них, возможно, еще вчера стоял в одной шеренге с его отцом, когда безжалостный свинец из маузеров обрывал их жизни.

Все они были ему родными и близкими, потому что разделили судьбу его отца. Очищая их лица от прилипшей вместе с кровью земли, Бата читал над ними «Ясин», последнюю молитву мусульман, читал с сыновней любовью, потому что знал, что их сыновьям такое право уже не дано.

Однако могил было много, очень много. Казалось, одной человеческой жизни было мало, чтобы всех убитых предать земле по мусульманским обычаям. Вокруг было так много горя, что сердце человека не было способно его вместить, и тогда оно окаменело и стало тверже железа.

Он на рассвете ушел из этого места, как и обещал, но там, увы, остались его юность и мечты. Бата не помнил, как его лошадь добралась до Терского хребта, сам он шел рядом с арбой, но скрип деревянных колес арбы усилился на подъеме, и этот звук вернул его к действительности.

Весеннее солнце уже выглянуло из-за горизонта и согревало землю своими теплыми лучами. Дорога петляла по Терскому хребту, зеленое разнотравье разносило душистый аромат по всей округе. Казалось, чего человеку не хватает в этом мире, почему он убивает себе подобных, убивает методично, присвоив себе право безжалостно карать других людей.

Запахи весны уже не волновали душу юноши, пение птиц не ласкало слух. Перейдя через хребет, он специально выбирал малолюдные дороги, и его лошадь спокойной поступью вступила в село, когда на улице уже начало темнеть.

Обогнув село, Бата подъехал к его дальней окраине и остановился возле дома расстрелянного односельчанина. Пожалуй, в любом другом случае смерть близкого и любимого человека вызвала бы чувство неимоверной печали, и всякий человек, принесший известие о гибели родственника, выглядел бы недобрым вестником. В данном же случае появление Баты, который, позвав хозяина дома, прочитал молитву по усопшему, стало сродни явлению небесного ангела.

До людей доходили слухи о жестокой участи, постигшей их родственников, многие потеряли надежду получить хотя бы их останки, и вот в этом доме появился человек, который принес весть о месте захоронения отца их семейства.

За подобное «счастье» Бата отдал бы все на свете, но судьба не предоставила ему такой возможности, и ему пришлось с этим смириться. И только то, что он сумел другим людям подарить недостижимое для него счастье, в какой-то мере глушило пожар, который горел в его собственной душе.

Новая власть не могла простить ему подобного благородства. Дарить, продавать или отнимать счастье была только ее прерогативой. Тех, кто вольно или невольно замахивался на это право, ждала неминуемая расправа.

Тогда Бата сумел перехитрить представителей ЧК. Он забрал своих домочадцев и исчез из села. За Сунжей жили его дальние родственники, которые и приютили его с семьей.

Однако власть не собиралась прощать нанесенных ей обид. И так как таких, как он, не способных стать стадом покорных рабов, было много на этой земле, весь народ в один день выслали в бескрайние степи Казахстана.

Снежный ветер безжалостно бил в лицо, злая беспощадно-холодная зима властвовала над бескрайней степью. Бата понимал, что людей нужно быстрее отпускать в свои бараки, но старый мулла не хотел нарушать вековой обряд, каждая молитва имела свое значение и смысл. Посиневшие губы шептали суры из Корана, люди, воздев к небу промерзшие насквозь руки, повторяли: «Амин!»

В доме вместе с бабушкой находились полуголодные дети, которые еще не осознавали всей глубины постигшей их беды. Малыши верили, что мать вернется, приласкает и накормит их. Нана должна обязательно вернуться, потому что не может бросить их, каждый скрип двери привлекал их внимание, но приходили чужие женщины, которые, прикрыв свои лица краем платка, тихо плакали в унисон ветру, завывающему за стенами деревянного барака. Каждая из них сопереживала не только чужому горю, но и изливала муки своей души, лишенной Родины.

Группа чеченцев шла из снежной степи в сторону бараков. Впереди степенно шел старый мулла, все остальные почтительно шли за ним, отдавая дань уважения его старости и мудрости.

Плохо одетые, замерзшие люди шли, исполнив свой долг, предав земле соплеменницу, в соответствии с требованиями веры и обычаями предков.

Жители поселка выглядывали через окна своих домов, изумленные силой духа чеченцев. Простояв несколько часов на морозе под обжигающим ледяным ветром, они медленно следовали за своими старцами, не замечая силу разбушевавшейся стихии.

Р.S. Пройдут годы, и Бата покинет этот бренный мир. Его останки будут покоиться в родной земле, а рядом с его надгробным камнем сыновья поставят надгробный камень и для своей матери, которая осталась лежать в бескрайней казахской степи.