Текст книги "Кочевническая история Улытау"

Мастера и ремесленники Улык-Бакырлык отливали кинжалы, наконечники стрел и копий, предметы конской упряжи, украшения. Для отливки изделий использовались различные формы, изготовленные из камня и глины. Средневековая медеплавильная индустрия была основной государствообразующей экономической базой для огузов.

Торговую артерию Сарысу, которая начиналась с берегов Сырдарьи и вела в Улытау, в VIIІ веке взяли под свое управление огузы. Аристократия огузских тюрков расположилась в Улытау и построила себе дворцы, откуда они управляли скотоводческими хозяйствами и торговыми путями, за что получали щедрое вознаграждение в виде налоговых поступлений от купцов.

Концентрация крупной казны в руках военной аристократии позволяло тюркам содержать боеспособную, сильную конницу, снабжая их всем необходимым для военных походов. Это усилило огузов и они в ІХ веке, в союзе с карлуками и кимеками, смогли разгромить кангаро-печенежский союз, что позволило им установить контроль над степями Приаралья.

В общей сложности, занимая большую часть современной казахской степи, огузы концентрировались в среднем и нижнем течении реки Сырдарья со столицей в городе Янгикент, где расположился ябгу. Хотя географ раннего средневековья аль-Идриси описывает города более раннего периода истории огузов, без упоминания Янгикента как нового города, именно его данные о городах Улытау дали весомую почву для изысканий современных исследователей.

Кроме этого, территория огузского эля тянулась в степях между Каспийским и Аральским морями, хотя есть мнение о том, что эти моря в те времена составляли единый бассейн и являлись одним целым. Восточная часть огузского государства полностью охватывала Улытауский край и весь бассейн реки Сарысу, доходя на востоке до ее верховьев в горах Бугылы.

Аль-Бируни писал о том, что «огузы в осенние месяцы кочевали в предгорьях Улытау». Это говорит о том, что летние кочевья огузов могли достигать предгорья Урала и юга Западной Сибири. Но средневековые источники, в основном, засвидетельствовали присутствие огузов на их постоянных зимних поселениях и городах на берегу реки Сырдарья.

В исторической науке особо известны дворцы и города огузских ябгу в предгорьях Улытау, которые позже были унаследованы чингизидами. Алькей Маргулан6161
  Маргулан А. Х. Сочинения. Том восьмой. Алматы: Алматы-Болашак», 2011 г., стр. 270.


[Закрыть] насчитал «более десяти укрепленных крепостей, поселений и неукрепленных городов на р. Сарысу (Караагаш, Маулимберды, Карасакал, Жубан-Ана, Каип-Ата, Талмас-Ата, Аит-булак, Торткулак-Корган, Жаман-Корган, Белен-Ана, Ататеги и др.), десять в долине р. Кенгир, четыре на р. Жезды (Баскамыр, Аяккамыр, Талдысай, Жезказган), десять – у подножия гор Улытау, одно в барханах Жетыконура (Талды-Кент)».

Картографическое сопоставление огузских городов выявил некоторое прояснение в вопросе географического расположения дворцов западного бассейна реки Сарысу. Время функционирования ставок относится к VIII – XI векам, согласно изучению культурного слоя.

С. Г. Агаджанов и А. Х. Маргулан локализуют огузские городища, беря за основу географический труд аль-Идриси. Агаджанов, дешифровав текст и карту аль-Идриси, относит территорию огузских племен в Х веке к землям от южного Прибалхашья до низовьев Волги.6262
  Агаджанов С. Г. Очерки истории огузов и туркмен Средней Азии ІХ-ХІІІ вв. Ашхабад, 1969 г., с. 50.


[Закрыть] Маргулан связывает данные аль-Идриси с Улытауским регионом, бассейном Торгая и низовьями реки Сарысу.6363
  Маргулан А. Х. Остатки оседлых поселений в Центральном Казахстане. – В книге «Археологические памятники Казахстана. Алма-Ата, 1978 г., с. 8.


[Закрыть]

Ж. Е. Смаилов отождествляет огузские города по результатам археологических раскопок, приводя доводы источниковедческого, географического, топонимического характера. Так, город Хиам (Киян) по Смаилову отождествляется с городищем Баскамыр, города Нуджах и Бадагах – с городищами Ногербек дарасы и Хан ордасы (Аксай), а город Дарку – с городищем Домбагул.

Главными предпосылками образования дворцов и замков в раннем средневековье является расширение территории государства огузов и формирование новой тюркской культуры. Централизация власти тюркских каганов на огромных пространствах Евразии дала большие возможности для накопления материальных ресурсов региональным правителям, что, в свою очередь, усилило центробежные силы и раскол империи на отдельные государства. В результате, произошло обособление печенегов, а потом огузов и создание своего политического центра в Улытау.

Полная самостоятельность и суверенное распределение казны дали толчок для строительства степной аристократией дворцов и замков, ставших сегодня объектами нашего повествования.

Таким образом, на территории Улытауского региона сформировалась городская культура, особенностью которой является её предназначение в качестве ставок-орд степной аристократии.

Города огузов. Улытау является сокровищницей исторических памятников средневековья и данное утверждение ни в коем случае не является местническим преувеличением или идеологической мифологизацией. Автор книги никак не пытается принизить роль других регионов Казахстана, где вполне достаточно грандиознейших памятников, таких как Берельский, Иссыкский и другие курганы, комплексы культовых сооружений и строений, а также археологические кладези Южного Казахстана и Семиречья. Чего стоят развалины большого количества городов на протяжении торговых дорог Шелкового пути, которые по своим размерам не уступают площадям многих современных городов.

Хотя на месте дворцов остались одни бугры, памятники Улытау имеют значительный вес в историографии не размерами площадей и масштабностью своей архитектуры, а как и сами горы, своим историко-политическим значением. К сожалению, несмотря на то, что изучение этих памятников началось довольно давно, общественное внимание к ним стало проявляться только в годы независимости Казахстана, что является закономерным в свете восполнения историографических пробелов, допущенных идеологической цензурой времен Советской власти. Подробная информация об исследованиях памятников региона оставалась ограниченной в научной среде и только периодически просачивалась в социальное информационное пространство в виде статей, отдельных книг или документальных роликов и фильмов. И нашей целью является лишний раз запечатлеть роль политической элиты кочевников в свете изучения их ставок и резиденций.

Таможенное и фискальное регулирование степной аристократией торговых отношений на всей протяженности Великого Шелкового пути играло основную роль в жизнедеятельности степных государств. Таможенно-административные центры располагались на побережьях рек Сарысу, Кенгир, Жезды, которые цепью соединяли торгово-политические взаимоотношения с присырдарьинскими городами на юге и с Приуральем – на северо-западе. Сырдарья являлась неотъемлемой и жизненно важной составляющей в экономике и политической жизни степных государств.

К сожалению, мы приступили к этой работе в то время, когда от «славных развалин» с четкими элементами первоначального архитектурного облика, которые были запечатлены еще в XVII – XIX веках, сегодня остались одни бугры, засыпанные степным песком. Строительство колхозов, на фоне стирания дореволюционных исторических ценностей, привело к окончательному уничтожению изучаемых нами строений. Кирпичи средневековых дворцов были разобраны на строительство сельсоветов, клубов, жилых домов, зимовок и отопительных печей для них, о чем свидетельствуют рассказы местных старожилов. «Во имя строительства светлого социалистического будущего» был разграблен мавзолей Джучи хана. В борьбе с «религиозными пережитками» были уничтожены мечети, которые в лучшем случае были использованы как загоны для колхозного скота, а вандализм сакских и тюркских курганов происходил на протяжении всего процесса колонизации края Российской империей. Так называемые «курганники» орудовали и во время военных экспедиций и при функционировании казачьей станицы Улытау.

Городская и оседлая культура огузов в Улытау отличалась от городов Сырдарьи и Мавераннахра тем, что они были небольшой площади и отстраивались в виде прямоугольных крепостей с угловыми и фланкирующими башнями. Главным предназначением крепостей было то, что они служили ставками правителей.

Сведения о первых городах Улытау мы получаем в книге Кадыргали би Косымулы Жалайыр «Тарих-и Оразмухаммед».6464
  Қадырғали би Қосымұлы Жалайыр. Тарих-и Оразмұхаммед. Алматы: Алатау, 2007 ж., 69-бет.


[Закрыть] Там, в частности, говорится о городе Анжатам, в котором располагалась зимняя ставка Абулжа хана. Город находился в Барсуках, Катане и Каракумах. Несмотря на то, что автор утверждает о больших размерах этого города, когда от начала до конца нужно было пройти в течение целого дня и город имел 40 ворот, ни в Каракумах, ни в Барсуках археологии не известны города таких больших размеров.

Но учитывая рельеф южно-улытауских песков и постоянных ветров, приносимых атлантическими циклонами, можно допустить, что многовековые пески бесследно замели остатки Анжатама. В таком случае, археологическое исследование этого региона с применением современных технологий является предметом перспективным в свете изучения этих труднодоступных мест.

ЦКАЭ во главе с А. Х. Маргуланом в полевых сезонах 1946—1950 годов в Улытауском регионе впервые открыты и исследованы более десяти средневековых городищ, среди которых были и города огузов. В 1972 году на одном из этих городов, на территории бывшего колхоза «Лениншил», в местности Карабулак, археологом С. Жолдасбаевым был заложен небольшой раскоп. Городище было названо именем мавзолея Аяккамыр, который также расположен в этой местности, к юго-западу от городища, на другом, правом берегу реки Улкен-Жезды (Кендирли).

Более масштабные раскопки проводились Новостроечной экспедицией института археологии АН Казахской ССР. В 1988 году в составе этой экспедиции был создан Жезказганский отряд под руководством Ж. Е. Смаилова. Отряд до 1995 года произвел археологические работы на городищах Баскамыр, Аяккамыр, Шоткара, Жошы ордасы, Ескі хан ордасы, Болган ана, Келинтам, Баракколь, Ногербек дарасы.

В результате этих работ, Жуманом Смаиловым были получены новые сведения о городской культуре Западной Сарыарки, которые, при сопоставлении со сведениями средневековых письменных источников, дали возможность создать картографирование огузских городов VIII – XI веков. Локализацию городов Ж. Смаилов произвел опираясь на работы К. Миллера, С. Г. Агаджанова, А. Х. Маргулана, которые следовали тем сведениям, которые даны в трудах аль-Идриси, Гардизи, Рычкова.

Согласно аль-Идриси, огузские племена в Х веке располагались на территории, занимающей земли от южного Прибалхашья вплоть до северных берегов Каспия. Высокоразвитая география арабов и создание ими дорожников ІХ-Х веков, их подробные описания государств дают возможность современным исследователям определить местонахождение основных городских центров того времени.

Огузские города-крепости располагались на побережьях рек бассейна Сарысу и в местах прохождения караванных дорог по сети колодцев в пустынях Бетпакдалы и Каракумов. При поиске городов Улытау основными ориентирами являются река Шаша или Сырдарья, а также Хорезмийское море, которое, скорее всего, в то время состоял из единого бассейна Каспийского и Аральского морей. Об этом в 1804 году пишет Я. П. Гавердовский: «Что Аральское море с Каспийским между Эмбенского залива и Мертвого Култука было соединено, в том нет никакого сомнения. Господин полковник Герберг, посланный в 1742 г. в Бухарию и Хиву из Астрахани, по переезде его за реку Эмбу во многих местах примечал высохшие заливы, составлявшие прежде собственное продолжение восточного берега Каспийского моря. То же самое заметили по западным берегам Аральского моря, объезжавшие оное в 1740 г. геодезист Муравин и инженер Назимов, и в 1794 г. – майор Бланкеннагель. Сверх того на высохших заливах и по всей низкой песчаной степи, между сими морями лежащей, находятся раковины и другие морские, обоим морям равно свойственные произведения. Таковые остатки и все прочие признаки встречаются и далее на восток.»6565
  Гавердовский Я. П. Обозрение киргиз-кайсакской степи. 2007 г.


[Закрыть] Соответственно, все северное побережье Хорезмийского моря было заселено огузами, а западнее их территории, от Волги до Дона занимали кыпчаки.

Главным административным центром Огузского каганата до ХІ века являлся Улытауский регион, где располагались города-крепости: Хиам или Киян, названный в честь Киян хана; Дарку, позже, согласно преданиям, ставший Домбагулом или аулом Добын-баяна; Бадагах или Аксай, Нуджах (Ногербек дарасы), Джаджан, Дахлан, Даранда, современное городище Шоткара, замок Айбас, Аяккамыр. Эти города располагались на берегах рек Руза (Сарысу) и Магра (Кендирли), где находили «много самородного золота, со дна ее добывают камень лазурь, много которого вывозится в Хорасан». (Ж. Смаилов, с. 5), а также с севера тянется горный хребет Музгар, протяженностью в 1200 км, который отождествляется с Казахским мелкосопочником.6666
  Ж. Смаилов. Памятники археологии Западной Сары-Арки. Балхаш, 1997 г., с. 8.


[Закрыть]

Город Хиам (Киян – автор)6767
  Такого же мнения придерживается Алькей Маргулан, утверждая, что «Хиам – искаженное написание тюркского слова Киян». (. Маргулан. Сочинения. Т.8. Алматы: «Алматы-Болашақ». 2011 г., с. 273.)


[Закрыть] отождествляется с городищем Баскамыр6868
  Ж. Смаилов. Памятники археологии Западной Сары-Арки. Балхаш, 1997 г., с. 12.


[Закрыть], так как археологические раскопки, начатые на городище осенью 1991 года, показали, что Хиам претендует на роль самого значительного сооружения среди всех огузских городов. Хиаму характерны мощные оборонительные стены цитадели, такие же внешней стены, а также угловые и фланкирующие башни, продуманная система въезда в цитадель.

Городище Баскамыр занимает центральное место среди объектов археологического комплекса Баскамыр. По мнению археологов, укрепленный дворец датируется VIII – XII веками и относится к огузскому периоду истории Улытау. Городище Баскамыр представляет из себя укрепленную крепость. Оно расположено на левом берегу реки Улькен Жезды, примерно в полукилометре на юг от металлургического поселения Талдысай.

Весь археологический комплекс был впервые открыт благодаря Баскамыру. Крепость была визуально изучена Алькеем Маргуланом, который описывает Баскамыр как «средневековый феодальный замок квадратной композиции с размерами сторон 136х136 м. Цитадель обнесена тремя мощными стенами с фланкирующими башнями. Крепость углами ориентирована по сторонам света. Внешняя стена толщиной в 2 метра, выступающая в виде крепостного вала, была сооружена из крупного сырцового кирпича на фундаменте из каменных плит. Длина вала 108х110 м, ширина 14 м. Остатки оборонительных башен в виде мощных холмов местами достигают высоты до 10 м. Башни внешних стен диаметром около 12 м имели круглую композицию, они возвышались на всех четырех углах и по одной посередине стен. Ворота с круглыми башнями по бокам находились посередине юго-восточной стены. Вторая крепостная стена без башен предстает в виде вала высотой около 4 метров и размерами сторон 88х86 м».6969
  А. Маргулан. Сочинения. Т.8. Алматы: «Алматы-Болашақ». 2011 г., с. 381.


[Закрыть] Найденные А. Маргуланом артефакты в виде керамики, изготовленной на гончарном круге, вполне могут продлить возраст Баскамыра до более позднего времени.

С осени 1991 года археолог Жуман Смаилов начал планомерные раскопки Баскамыра. Позже исследования археологов открыли и другие «чудеса Талдысая». Археологические раскопки, произведенные в 1990-е и 2000-е годы, установили следующие дополнения к описанию Алькея Хакановича. И снаружи, и изнутри вдоль внутренних стен цитадели внешние стены были окружены рвом и основания обеих стен засыпаны песком из этого рва. Ров, в свою очередь, заполнялся весенней талой водой, поступающей по каналу с восточной стороны городища.

Южные отроги горы Ескула огибает родник Сарыбулак (Аякбулак), который снабжал водой дворец Баскамыр. Об этом свидетельствует упомянутый выше канал, соединяющий русло Сарыбулака с крепостью. Весеннее половодье наполняло талой водой рвы вокруг внешней и внутренней стены укрепления.

В северном углу цитадели имеется яма для накопления питьевой воды, которая поступала через арык из основного канала. Данный факт указывает на то, что родник Сарыбулак, расположенный в 800 метрах к востоку от городища, имел дренажность намного выше, чем сегодня и бесперебойно обеспечивала водой жителей дворца на протяжении всего года.

Наличие водоснабжения на Баскамыре говорит о том, что ставка крупного регионального правителя функционировала круглый год. А значит, кочевничество теряет смысл всеобщей социальной составляющей среды и может рассматриваться лишь как хозяйственная необходимость общинников-скотоводов.

Начиная с осени 1991 года на площади в 310 м² были произведены археологические раскопки, в результате чего были расчищены семь комнат, которые были пристроены изнутри цитадели к основным стенам. Комнаты и кабинеты расположились у стен и окружали центральный широкий зал для официальных встреч.

Вход в цитадель расположен в южном углу юго-западной стены и имеет П-образный коридор. Угол выходящего коридора укреплен фланкирующей башней. Ложе правителя, по видимому, располагалось у северо-восточной стены. Полы помещений были обделаны глиной. В комнате, расположенной в западном углу цитадели была обнаружена печь, выложенная из обожженного огнеупорного кирпича. Внутренний диаметр печи составляет 0,5—0,9 метров, а глубина достигает 30 см. По углам цитадели сохранились остатки башен высотой 2,3 м, что почти в 2 раза меньше высоты, отмеченной А. Маргуланом. Скорее всего, за 50 лет стены и башни подверглись воздействию со стороны хозяйствующих субъектов округи.

Во время раскопок были обнаружены обломки керамической посуды, большое количество каменных, деревянных и металлических изделий. Среди металлических артефактов, кроме меди и бронзы, найдено большое количество железных предметов.

Состав керамики Баскамыра идентичен керамике, найденной на Аяккамыре. Это говорит о том, что обе крепости функционировали в одной цепи торгового пути, проходившей по реке Улькен Жезды.

Исследователи единогласно отождествляют Баскамыр с огузским городом Хиам по причине его значимости среди других городищ, датируемых огузским периодом. В то же время существует ряд спорных моментов по географическому расположению Хиама. Согласно «Нузхат аль-Муштак» аль-Идриси, Хиам расположен выше впадения реки Магра в реку Руза. Жуман Смаилов локализует этот координат с географической точкой выше устья реки Кенгир на правом берегу Сарысу, то есть с Каражаром, который известен наличием следов поселений вдоль Кенгира, простирающихся на несколько километром. В то же время, Жуман Егинбаевич отмечает, что «на карте „Сурат аль-Ард“ этот город расположен на берегу реки Магра, к востоку от безымянной горы. Если следовать карте, то месторасположение г. Хиам совпадает с расположением городища Баскамыр.»7070
  Смаилов Ж. Е. Памятники археологии западной Сары-Арки. ЖезУ. Балхаш, 1997 г.


[Закрыть]

Аяккамыр и Баскамыр изначально были спроектированы и воздвигнуты как укрепленные дворцы с цитаделями, то есть они не являются сооружениями, эволюционированными в разные периоды, что доказано археологическими раскопками Жумана Смаилова.

На территории Улытауского района находятся археологические памятники, характеризующиеся как укрепленные дворцы или замки. Это сооружения, возведенные политической элитой огузского времени. Появление этих объектов приходится на период нового этапа развития торговых отношений и укрепления тюркских государств после двухвековой засухи III – IV веков и Великого переселения народов.

Шоткара (Сарай) – средневековое городище, расположенное на левом берегу реки Каракенгир, в 40 км к северу от города Жезказган и в 9 км к юго-западу от мавзолея Жошы хана. Памятник был обнаружен Алькеем Маргуланом по следам средневековых источников, в особенности, опираясь на описание Хафиза Таныша. В 1990-е годы здесь были произведены археологические раскопки экспедицией археолога Жумана Смаилова.

Раскоп в городище был заложен вдоль юго-западной стены на площади 200 м² и разделен на два квадрата по 10х10 м. В результате, удалось выявить отрезки крепостной стены, сложенной из камня-плитняка на глиняном растворе. Небольшое количество камней в оплыве вала говорило о том, что стены городища разбирались в позднее время. Об этом свидетельствует большое количество зимовок и мазаров, расположенных недалеко от городища и отсутствие в этой местности естественных скальных выходов. (Смаилов Ж. 1997).

В ходе изучения Шоткары выяснились следующие параметры. Ширина крепостной стены достигала 3—3,5 м, а высота от 0,5 до 1,3 м. От линии крепостной стены выступала башня, сторонами 3,8х5,2 м и в высоту 1,5 м. Башня имеет прямоугольную форму и выступает от линии крепостной стены с северо-западной стороны на 1,8 м и с юго-западной – на 2,2 м.

Особый интерес в городище представляет каменная лестница, хорошо сохранившаяся во внутренней стороне крепости и ведущая наверх башни. Ступеньки лестницы, сложенные из более крупных по размеру каменных плит, имеют первоначальный вид, а также хорошо сохранилась глиняная вымазка стен по сторонам лестницы.

Жуман Смаилов в книге «Памятники археологии Западной Сары-Арки» пишет: «Раскоп внутри городища доведен до уровня древней поверхности. У северо-западной стены было обнаружено зольное пятно, под которым фиксировалась сильно прокаленная земля. При зачистке по материку у юго-западной стены зафиксировано продолговатое темное пятно, с выступающими каменными плитами».

Шоткара является дворцом, который окружен рвом вокруг валов разрушенных стен и угловых башен. Традиционно углы стен направлены по четырем сторонам света и, соответственно, сооружение имеет форму прямоугольника, направленного юго-западной стеной в сторону Мекки.

Находки на Шоткаре, в основном, состояли из нескольких неорнаментированных фрагментов станковой и лепной керамики, небольшое количество костей животных. В ходе раскопок у юго-восточной стены дворца было обнаружено захоронение знатного воина, который был погребен вместе с конем. Это, пожалуй, самая яркая и значительная находка на Шоткаре.

Приведем подробное описание Жумана Смаилова о работе над этим захоронением: «При послойной расчистке заполнения пятна вдоль наискось положенных плит расчищены череп и конечности лошади. Череп уложен в восточной части ямы в специальном углублении. В зубах черепа находились сильно коррозированные удила. Конечности лошади находились в анатомическом порядке в центральной части ямы. Здесь же обнаружен тлен в виде темно-коричневого слоя вперемежку с коррозированными гвоздями, скобами, тонкими железными пластинами, видимо, это остатки седла. Рядом с костями задних конечностей расчищены два массивных железных стремени. Стремена имели плоскую округлую подножку и широкую дужку, петли в виде прорезей. После снятия костей лошади и каменных плит яма расширилась до 0,85 м. Глубина ямы, где находились кости лошади, равна 0,55 м от уровня древней дневной поверхности.

С южной стороны ямы расчищен неглубокий подбой, отгороженный от костей лошади упомянутыми каменными плитами. В подбое глубиной 0,6 м, шириной 0,5 м расчищен костяк погребенного. Погребенный лежал на спине головой на запад, с небольшим отклонением на север. Кости правой руки вытянуты вдоль туловища, левая слегка согнута. У кисти левой руки лежал однолезвийный черешковый железный ножь. С двух сторон черепа у висков найдены два золотых височных кольца. Височная кость погребенного имеет след раны от острого оружия, прорезавшего местами череп насквозь. Края раны имеют следы заживления». (Смаилов Ж. 1997). Раскопки на Шоткаре показали, что крепость была построена на захоронении. По мнению Ж. Смаилова, строители не знали о погребении.

Тюркские погребения с конем широко представлены в многочисленных курганах Южной Сибири и Алтая и связаны с традицией захоронения племен сиров, входивших в состав Тюркского каганата. Именно они стали носителями традиции захоронения покойника с его верным конем, которая была широко распространена до нашей эры у саков.

Науке известны такие курганные могильники VI – IX веков, как Кудыргэ, который является эталоном среди всех этих курганов. В Казахстане такие захоронения малоизучены и отношение захоронения с лошадью на Шоткаре к раннетюркскому или печенежскому периоду мы можем определить из сравнения данного погребения с курганами Тастобе в Семиречье и Егиз-Койтас в Центральном Казахстане. Они представляют из себя высокие каменные насыпи над овальными ямами. Покойника хоронили головой на запад, а коня располагали либо на ступеньках, либо на одном уровне с погребенным.

Захоронения с конем встречаются в предгорьях Киргизского Алатау, где труп покойника помещали лицом вверх и головой на восток, а коня располагали на ступеньке или в отдельной яме. В этих могильниках были обнаружены железные двукольчатые удила и стремена с пластинчатой дужкой. Не исключается возможность принадлежности этих захоронений к карлукам, так как такие захоронения были найдены и вблизи Алматы.

Погребения с конем являются характерными кимекским могильникам в долине реки Иртыш в Восточном Казахстане. Погребальными обрядами этих захоронений являются одиночное погребение с конем или его шкурой, захоронения в подбоях в деревянных гробах с конем или с предметами конской упряжи.

В кыпчакских могильниках захоронения с конем мало известны, так как в этот период большее распространение получает одиночное погребение покойника в дощатых гробах или в гробовищах без дна. Также встречаются захоронения покойника в подбое в западной стенке могильника.

Тем самым, погребение с конем, найденное Жуманом Смаиловым, даёт нам возможность датировки начала функционирования Шоткары. Укрепленный дворец был воздвигнут на печенежском захоронении огузами.

А. Маргулан утверждает, что Шоткара является тем самым укрепленным дворцом, который упоминается в труде Хафиза Таныша, где описывается поход бухарского эмира Абдаллаха II против Баба султана. В этом труде дается четкая ориентировка на расположение дворца, который указывается в местности до мавзолея Жошы. Хафиз Таныш пишет, что Абдаллах II остановился в этом дворце. С мнением Алькея Хакановича согласен и Жуман Смаилов, который считает, что Шоткара вполне претендует на Сарай, упоминаемый Хафизом Танышем.

В «Книге шахской славы» Хафиза Таныша, в главе «Прибытие воинственного хакана на берег реки Сарык-Су», Шоткара упоминается трижды. В эпизоде, где в ставку Абдаллаха прибывает бежавший от Баба султана эмир Исана Кельди-отаршы, сообщается: «Предлагая высочайшему вниманию [Абдаллах-хана] сведения, он сказал: «Я ушел от Баба-султана в Чет-Кара-ходжа…» Второе упоминание о Шоткаре мы встречаем в той же главе. Во время допроса Абдаллахом пойманных стрелков Баба-султана. «Его величество [Абдаллах-хан], сняв оружие и кольчугу, [вышел в путь] и, прибыв в Булган-Ана, осчастливил это место [тем, что] остановился [там]. Он вызвал пленников и подробно расспросил у них о положении дел у врагов. Они, склонив головы мольбы на землю покорности, сказали: «Мы для охоты ушли от Баба-султана и Бузахур-султана в Чет-Кара-ходжа. Поэтому о состоянии дел у врагов мы знаем только то, что они пребывают в страхе и ужасе в районе (навахи) Улуг-Тага, около мазара Джучи-хана…» Данные сведения дают нам возможность четко локализовать Шоткару и отвергнуть мнение об отождествлении ее с Сараем, который упоминается в том же источнике как отдельный объект.

Третье упоминание еще больше отдаляет «Чет-Кара-ходжу» от нашей Шоткары. Читаем: «В субботу 29-го [числа] он ушел из этой местности, и Чет-Кара-ходжа стало местом, где засверкали лучи, [исходящие] от счастливых знамен [Абдаллаха]». Прибытие в «Чет-Кара-ходжа» описывается автором источника до выдвижения войска на Болган ана. Между «Чет-Кара-ходжа» и Болган ана «в понедельник 1-го числа месяца раби, возлагающий надежду на бога, [Абдаллах-хан] прибыл и остановился в такой местности, где ничего не было видно, кроме чешуи змей…»

Таким образом, если верить Хафизу Танышу, Шоткара находится ниже по реке Сарысу от Болган ана. И, если допустить, что в топонимической среде произошла ошибка и современная Шоткара не совсем Шоткара, а Сарай, то все разногласия по локализации местностей отпадают. Но, в то же время, появляется новая проблема – поиск Шоткары южнее от Болган ана.

При этом нельзя отождествлять улытауский Сарай с Сарай-Бату. Это два разных центра, обособляющие Ак орду Орда Ежена от Алтын орды Баты хана. Доказательства этому мнению мы находим у известного путешественника ибн-Баттуты, который конкретизировал существование двух Сараев: нового – в низовье Едиля (Волги) и старого – в Улытау.

По типологическому строению время возведения Шоткары приходится на огузское время, что подтверждается укрепленными стенами и расположению углов по четырем концам света. Время прекращения функционирования дворца приходится на XVІІ век.

Айбас дарасы. Среди археологических памятников Улытау свое особенное место занял средневековый замок Айбас. Он расположен на берегу одноименной речки, которая берет свое начало в северо-западных отрогах гор Улытау. Крепость была изучена ЦКАЭ во главе с А. Маргуланом в 1952 году. Айбас был обозначен Алькей Хакановичем как укрепленный кыстак (зимовка). Сооружение квадратной формы имел размеры сторон в 35х35 метров и, по сравнению с Баскамыром, Аяккамыром и Домбагулом, был намного меньших размеров.

Особенностью укрепления являются мощные стены «из бутового камня крупных размеров на цементирующем растворе», толщина которых достигает 4 метров. Но остатки башен, сохранившихся по углам указывают на то, что это сооружение нельзя назвать простым кыстаком и оно претендует на роль укрепленного замка более меньшего стандарта. В 1952 году высота развалин башен достигала 4 метров, что при первозданном состоянии мог достигать более 10 метров.

Высота развалин самих стен – 2—2,5 метра, что также указывает на то, что это здание не относится к рядовым зимовкам. Возможно, Алькей Хаканович имел ввиду предназначение замка, как ставки огузского правителя в зимнее время.

В ходе раскопок обнаружены два входа, расположенные с западной стороны сооружения, а также «следы жилого строения квадратной формы со входом с южной стороны». Общая площадь этого строения около 70 м². По берегам реки Айбас имеются следы старой пашни и искусственных оросительных каналов, что является свидетельством развития здесь земледельческой культуры.

Замок Айбас с двух сторон омывает одноименная река, что придает крепости большую защищенность от нападения врагов. По мнению Алькея Маргулана восточные ворота служили входом для скота, а северные – для жилого строения.

Нужно учитывать тот факт, что Алькей Хаканович занимался исследованием рассматриваемых нами объектов во времена тотального искоренения из историографии фактов «возвеличивания феодальных устоев» в истории Казахстана. Мы знаем к чему привело объективное трактование Ермаханом Бекмахановым национально-освободительной войны Кенесары хана против России. Поэтому, показывать средневековые «кыстаки» как укрепленные дворцы феодалов для Маргулана было крайне опасно.

Наличие отдельных входов имеет такое же предназначение, как на Жошы ордасы, где имеется центральный вход, а также два входа для хозяйственных целей. То же самое мы можем сказать и о предназначении восточных ворот замка Айбас.