Текст книги "Офицерские жены"

–С травами и листьями. Я сушу листья малины, яблони, вишни, мяту, мелиссу. Вот и бросаю в чайник, что под руки попадёт. На даче у тёщи сына рвём иван – чай, душицу, зверобой.

–Красота, – Наташа вдохнула аромат, закрыла глаза и сделала глоток. Потом задумалась, свела брови к переносице. Между ними появилась складочка – верный признак того, что Наташу что-то тревожит.

Лиза осторожно погладила руку подруги, посмотрела в потемневшие её глаза:

–Ты что так вся скукожилась? Выкладывай.

–Да вот ты сказала – тёща. И как они ладят с зятем?

–Ой, ты что. Анна Матвеевна замечательная женщина, интеллигентная, выдержанная, понимающая, очень весёлая, песни обожает. Мы с ней как встретимся, напеться никак не можем. Хозяйка изумительная, она учитель английского. Учитель с большой буквы, именно такой, которыми я всегда восхищалась. Она и сейчас со всеми внуками занимается. А их у неё четверо – двое наших, двое – от сына. А летом они с ней на даче и отдыхают, и всё равно учатся, и помогают ей по силам. А вот мы вас свозим к ним на дачу, сама всё увидишь.

–Повезло Кириллу. А у Ирины свекровь какая?

–Тоже замечательная. Красавица, хозяйка хорошая, к Ирине очень хорошо относится. В общем, моим ребятам повезло со вторыми мамами.

–Вторая мама, – со вздохом протянула Наташа. – Хорошо сказала. Вторая ма-ма, – она отставила кружку в сторону, подпёрла голову рукой и уставилась в окно, где уже алела заря…

… А в то далёкое утро за окном безумствовала зима и плевалась в стекло снегом. Из дома страшно было нос высунуть. Наташа лежала на кровати, закутавшись в пуховый платок. Рядом на подушке – раскрытая книга. Она отложила её в сторону и с улыбкой следила за быстрыми руками хозяйки дома, вязавшей детские носочки. Домна Васильевна сидела возле тёплой стены печки, склонив голову над вязанием, а спицы так и мелькали в её руках. Маленькая, худенькая, никогда не унывающая, она и в постоялицу вселяла уверенность и покой. Вот и сейчас она подняла голову, посмотрела ясными глазами на Наташу, улыбнулась беззубым ртом и озорно подмигнула:

–Не горюй, дочка. Нашла об чём печалиться. Одна ты, что ль. Эк удумала. Да в нонешнее время детей рОстить не трудно( она так и сказала –ростить). Вот когда я осталась одна без мужа с четырьмя детьми в голодное лихолетье, вот тогда хоть вой. И то люди в беде не бросили, помогли, кто чем мог. А ты сейчас горюешь. Да вытянем твоего мальца,– она ещё быстрее замелькала спицами.

–Ой, какой же малюсенький носочек. Неужели налезет на ножку? – Наташа встала, осторожно, медленно подошла к Домне Васильевне, взяла из её руки готовый носочек и прижала к лицу. Мягкий, крошечный, пушистый он щекотал кожу. Она счастливо засмеялась и обняла свою спасительницу. Сколько ей пришлось повозиться с отчаявшейся и потерянной Наташей, но бабуля её всё-таки воскресила.

–Ой, девка, ты что это босиком на холодном полу стоишь? Ну-ка быстро в чуни ныряй. Удумала. Не хватало ещё заболеть. Возись тут с тобой,– добродушно ворчала Домна Васильевна, с улыбкой подсовывая ей тёплые толстой вязки сапожки.

–Да я же в носках,– улыбнулась Наташа, но послушно сунула ноги в шерстяные красивые сапожки. А за окном выл страшный ветер, ветки малины стучали в стекло, будто просились в тепло. И тут вдруг сквозь завывание ветра послышался требовательный стук в дверь. И стучали палкой, уж больно стук был звонким. Женщины замерли, потом бабулька засеменила к двери.

Через минуту в комнате, вся заметённая снегом, появилась мать Артура. Даже не поздоровавшись, начала сразу же выговаривать, почему долго не открывали дверь. Пришлось даже палкой колотить, хорошо, что какая-то у двери стояла.

–Ты уж прости нас, гостьюшка дорогая,– засуетилась Домна Васильевна, помогая Маргарите Леонидовне снять шубу и принимая в руки меховую шапку, – Я сейчас в сенцах всё вытрясу и повешу аккуратненько. Одёжа – то дорогая, кабы не подпортить. А потом чайку поставлю, вы тут поговорите, – она с беспокойством взглянула на побледневшую Наташу, тайком перекрестила её и заторопилась в сени.

Наташа поспешила сесть на кровать, ей стало неприятно от пронзительного взгляда несостоявшейся свекрови, устремлённого на остро выпирающий живот. Видя испуг молодой женщины, усмехнулась и посмотрела в глаза Наташе.

–Ну, ты всё-таки оставила…Надеешься на то, что сорвёшь приличный куш за…-она искала слово, чтобы побольнее ударить, но под гневным взглядом молодой женщины чуть оторопела. А Наташа из последних сил держалась, упорно не отводила глаз от ярко накрашенной матери Артура. От пряных духов её стало подташнивать, она покрылась испариной, однако даже и виду не подала, что ей стало душно. Просто глубоко вздохнула и продолжала смотреть. Наконец губы Маргариты дрогнули, краска залила её лицо, она вспылила:

– Ты не сверли меня глазищами. Надеешься, что Владимир Петрович тебе поможет, как тогда, когда привёл тебя к нам и сказал – что ты жена сына,– она вдруг громко, со всхлипом и подвизгиванием, засмеялась. От этого смеха у Наташи мурашки побежали по телу, ей даже показалось, что внизу живота что– то треснуло, потом остро кольнуло, словно кол пронзил болью поясницу. Она сжала зубы, сдерживая крик. Всё тело покрылось холодным потом. Захотелось, чтобы эта «мадам», как её с иронией называл муж, поскорее ушла. А та взвизгивала и говорила, говорила,– да какая ты жена офицера? Ты посмотри на себя? Нищенка, без роду, без племени. А у него отец – Герой Советского Союза, генерал. Куда ты лезешь? Специально залетела, чтобы войти в приличную семью? – Она на миг замолчала, нервно передёрнула плечами, оглядывая небогатое убранство комнаты, хмыкнула,– в общем, я всё сказала – родишь, не вздумай приходить со своим …этим…к нам. Артур женат, так что не суйся. Всё.

–Мне ничего от вас не нужно,– еле прошептала сквозь боль Наташа и откинулась на подушки без чувств.

…В больнице ей сказали, что ребёнка спасти не смогли, и она вряд ли сможет иметь детей…

Путешествие в сказку.

Выбравшись наконец из города, машина рванула по свободной трассе. По бокам замелькали холмы, дома с большими ухоженными огородами, поля с набирающей силу пшеницей, цветущим подсолнечником. Маленькие пушистые сосенки стояли этакими здоровенькими крепышами. И всюду яркие фиолетовые, жёлтые, синие, белые цветы. Разнотравье бушевало: иван-чай, душица, зверобой, тысячелистник – полный аптечный сбор. Только не ленись. Вдали показалось стадо коров, приникших к зелёной траве, за ними в сторонке паслись овцы. Некоторые уже от жары сбивались в кучки, становились, соединив низко наклонённые головы.

–Господи, – вздохнула Лиза, – как же это всё напомнило мне наше стадо в Крыму. Помнишь, Саш? И овцы уже приготовились перестоять жару.

–Это как? – не поняла Наташа.

–А видишь, они сбились в кучу? Это значит, что пастись они уже не будут, пока не посвежеет воздух, не спадёт пекло. Вот так они создают собственную тень, малыши прячутся в ней, лежат рядышком. Это самое беззащитное для них состояние: их сейчас ни за что не сгонишь с места, хоть бей, хоть толкай. Они чуть сдвинутся в сторону и снова уже стоят головами вместе. И вор может их брать и бросать в машину или на плечо и – прощай, хозяйка. Мы старались до жары овец пригонять домой, они отлёживались часов до пяти, потом их выгоняли в поле. Ой, как же я плакала, когда распродавали своё хозяйство, уезжали из Крыма. К животным так привыкаешь, они такие ласковые, доверчивые, – она протяжно вздохнула и замолчала.

–Ты только не плачь, – улыбнулся Саша, – а то затопишь всю машину слезами. Утонем.

Часа через полтора слева от дороги открылся прекрасный вид: внизу на берегу узкой извилистой речки уютно смотрелись дома с разноцветными яркими крышами, буйно зеленеющие луга, садики, огороды. Кое-где сидели рыбаки с удочками, некоторые замерли в лодках. И тут же плескалась и смеялась громкоголосая ребятня. Наташа прильнула к стеклу:

–Это и есть сказка? Красиво как.

–Нет, это пока ворота в сказку. Дальше начнётся царство елей и большой воды. Сейчас въедем.

Колёса машины зашуршали по грунтовой дороге, покрытой щебнем, и старые высокие ели с большими опущенными лапами гордо встали вдоль дороги. Между ними мелькали белыми стволами тонкие кое-где искривлённые берёзки. Но в основном весь лес был еловый, торжественно-мрачный и хмурый. Справа открылась разноцветная с яркими травами полукруглая поляна. Солнце её освещало со всех сторон, она звала к себе и своими высокими лекарственными травами, и мягким нежным зелёным ковром.

–Ой, ребят, давайте остановимся, так хочется пройтись босиком по этому лужку,– простонала Лиза. И вскоре путешественники уже вдыхали сладкий аромат цветов и елей. Лиза тут же упала на траву и раскинула руки, смотрела в синее-синее небо без единого облачка. Только ближе к горизонту небо было светлее и кое-где собирались в стайку небольшие полупрозрачные облака.

–Кра-со-та! – протянула Лиза. Наташа срывала ветки иван-чая и душицы.

–Красота-то красота,– протянул Саша, – а ты не боишься нахватать клещей? Ты помнишь, как мы выехали в лес за городом, когда только приехали в Уфу и не знали ничего про клещей?

–Ой,– вскочила Лиза и стала отряхивать платье. Саша внимательно её осмотрел, но всё было чисто. –Да, тогда тоже очень уютно расположились в лесу недалеко от дороги, постелили одеяло. Мы с Ириной решили позагорать, а Саша с Кириллом пошли вглубь леса. Только улеглись, слышим сигналы машин, проезжающих по шоссе. Водитель один что-то кричит – не понимаем ничего. Потом второй вышел и рассказал о клещах. Мы с ужасом вскочили и начали осматривать друг друга, я стала звать своих мужиков. Они вскоре появились, на Кирилле нашли несколько клещей, но они не успели впиться, а в Сашу уже впились два. Осторожно вытащила, ещё раз осмотрелись и бегом к машине.

Пока Лиза рассказывала всё это, Лёша осмотрел жену, потом она его, а Лиза тщательно изучила все складки одежды Саши, но ничего не обнаружила. Они направились к машине. Дорога уходила в мрачную глубину леса, с двух сторон чуть ли не вплотную к машине протягивали свои пушистые остроконечные лапы ели. Настроение поднималось, хотелось от такого величия и мощи природы петь. И Лиза вдруг тихо запела:

–Калина красная, калина вызрела,

Я у залёточки характер вызнала.

Характер вызнала, характер ой какой, – голос её набирал силу, ему становилось тесно в машине, она старалась его сдерживать, но он ликующе рвался из груди на свободу. И Наташа тоже подхватила:

–Я не уважила, а он ушёл к другой…-песня лилась, мужчины молчали, только слушали заворожённо. А девичьи страдания закончились очень благополучно.

–Ты потерял любовь, она найдённая,

Другому мальчику переведённая,– отзвучала последняя нота, Наташа порывисто обняла за шею мужа, сидящего за рулём, и поцеловала в щеку. Он растроганно кашлянул.

Они уже подъезжали к деревне на берегу водохранилища. Сразу видно, кто здесь старожилы, а кто приезжие нувориши. У домов, расположенных ближе к лесу, подальше от воды и размер маловат, и стены у многих обшарпаны, и окошки подслеповатые, на некоторых с былых времён висят посеревшие, давно не крашеные ставни, шиферные крыши. А ближе к воде или вообще особняком на поляне дома выделяются внушительными размерами, с двумя и тремя этажами, колоннами, разнообразными мезонинами и мансардами, цветными крышами, сверкающими на солнце большими окнами и добротными заборами. Это дачи богатеньких чиновников из Уфы. И они подбираются к воде всё ближе и ближе, дорога становится всё уже и уже. Местные жители опасаются, что скоро и вообще к воде им нельзя будет подойти. Над водохранилищем появились собственные высокие и широкие мостки с перилами, скамейками, столиками. В общем, устраиваются нувориши по-хозяйски, вольготно и с удобствами.

Наконец, путешественники вышли из машины, стали оглядываться. На противоположном берегу на полянке стояли несколько домов, за ними стена елей, любопытных нежных берёз, склонившихся над водой. И над всем этим плыл густой аромат цветущей липы. Женщины прошлись по мостику, уселись на доски, спустили ноги в воду. Наташа восхищённо воскликнула:

–Какая водичка тёплая. Это вам не алтайские реки и озёра с ледяной водой,– она спустила ноги пониже и начала ими взбалтывать воду. Мужчины уехали к знакомой бабушке определять на ночлег машину. Лиза заворожённо смотрела на широкое, блестевшее под ярким солнцем водохранилище. Чуть поднявшийся ветерок начал гнать волны к берегу. И такое впечатление, что вода закрыта со всех сторон деревьями. Но из-за поворота выскочила моторная лодка, которой управляла Таня. Издали, увидев женщин, помахала им рукой. Через минуту моторка лихо остановилась у мостков. Улыбающаяся Таня выскочила из неё, прикрепила цепью к столбику и обняла женщин. Быстрая, красивая, стройная она заряжала своей энергией, рядом с ней сразу же становилось шумно и весело.

Минут через десять лодка несла их по реке, открывая потрясающие места. С правой стороны тянулись усадьбы богатеев, построенные среди деревьев на приличном расстоянии друг от друга. А на левом тоже среди деревьев раскинулся небольшой посёлок дачников, дальше на всём побережье у подножия высоченных елей пристроились палатки, лодки, мосточки. Кое-где возвышались на длинных шестах флаги с наименованием спортивного общества или города. Там жизнь бурлила – гремела музыка, на кострах что-то варилось, жарилось. На правом берегу непроходимая стена деревьев поднималась по горе всё выше и выше. Еловые пики прокалывали облака, они цеплялись за эти остроконечные верхушки, замирали на мгновение, потом соскальзывали и словно таяли, растворяясь в воздухе. Поворот сменялся поворотом, открывая новые красоты. И вот уже среди стволов на высокой горе застыли «семь апостолов» – скалы, вырубленные солнцем, ветром, водой и временем, будто изучающие каждого проплывающего по реке. Туристов от величия и торжественности строгой и спокойной картины природы охватывает волнение, восторг, хочется смотреть и смотреть на это великолепие. Но лодка уже мчит дальше, и стражи-апостолы исчезают за поворотом. Лодка разрезает с шумом воду, во все стороны разлетаются продолговатые прозрачные струи, разбиваются на крупные, словно хрустальные, шарики. Ещё несколько поворотов и открывается царство гномиков – так называет Лиза этот уютный уголок с небольшими домами с верандами, разноцветными крышами в конце водохранилища. Они полукругом раскинулись на берегу у основания горы, сплошь покрытой лесом. Кажется, что невозможно даже пытаться пройти через эти вплотную стоящие огромные деревья.

В стороне, вырвавшись из общего строя, на пригорке рядом с развесистой берёзой издалека виден деревянный сказочный домик с высоким крыльцом, ажурными наличниками, со ставнями на окнах, с сияющими весёлыми стёклами. Он словно завершал декорацию волшебного театра. А ниже, ближе к воде, расположились баня, летняя кухня с открытой верандой, небольшой сарай, теплицы. Это – владения хозяйки рая Анны Матвеевны, мамы Тани, тёщи Кирилла, самой лучшей бабули в мире. И подруги Лизы, как определила внучка Ева. И это точно – лучшей подруги, согласилась Лиза.

–Ну вот и приехали, – сказала Таня, заглушая мотор. – Нас уже встречают. Привет, мои лапушки,– засмеялась она. К лодке бросился Андрюша, одиннадцатилетний крепыш, каратист, отличник в школе. Он подхватил цепь от лодки и прикрепил к столбу. Рядом нетерпеливо подпрыгивала высокая для своих шести лет тоненькая Ева, улыбалась её двоюродная сестричка первоклассница Катюша и в стороне стоял пятнадцатилетний Никита. Возглавляла всю эту бригаду Анна Матвеевна, сияющая синими глазами и светлой открытой улыбкой. Не успела Лиза выйти на берег, как сразу же попала в её горячие объятия. Со всеми перецеловавшись, переобнимавшись, перезнакомившись, стали подниматься по горке к летней кухне.

–Бабушка,– обратилась к Лизе Ева,– а бабуля испекла такие пирожки вкусные с ягодами, рыбу наловили папа с мамой, они её уже нажарили. Сейчас помоете руки и будете есть.

–Ой, спасибо бабуле, кормилице нашей,– засмеялась Лиза, прижимая к себе самую младшую свою внучку.

После роскошного ужина с воздушными сочными пирожками, жареной рыбой, ароматным заваренным травами чаем, горячей и лёгкой бани, шумных восторгов и смеха, дальних заплывов в тёплой воде реки Белой наконец в доме и на летней кухне замерла тишина. Все угомонились, всем определены спальные места. Гости по просьбе Лизы великолепно устроились на просторной веранде дома. Мужчины уже спали, а Лиза и Наташа сидели за столом под старой берёзой, распустившей свои длинные гибкие ветви чуть ли не до земли. Перед ними с горки открывался потрясающий вид: как на ладони полукружье домов, у воды небольшие мостки с лодками возле них и таинственный лес, замерший до утра в сонном забытьи. Спокойная гладь воды не нарушалась ни ветерком, ни движением лодок, ни даже прыжками рыбок в камышах. Тихо, безмятежно и умиротворённо было и на сердце у подруг. Разнеженные баней, теплым гостеприимством они не сводили глаз с зеркальной воды, наслаждаясь сладким ароматом цветущих лип, белыми пятнами выделяющихся на фоне тёмных елей. Немного посидев под берёзой, боясь разбудить спящих в доме с открытым настежь окном, женщины осторожно спустились по тропинке вниз, к летней кухне. Возле клумбы с разноцветными васильками, ромашками, флоксами стояли два кресла. Они молча сели в них и посмотрели друг на друга.

– Мы с тобой как в театре, где поменялись декорации, – прошептала Лиза.– Там широкая река блестит внизу, замкнутая со всех сторон горами, покрытыми лесом, а тут внизу маленький ручеёк журчит, бежит к большой воде, а над ним снова горы, ели, пихты, берёзы, а за сараем огромная липа, вся усыпанная медовыми ароматными цветами.

–Боже мой,– восхищённо вздохнула Наташа. – Какие же у нас великолепные места, как же огромна и прекрасна наша страна.

–Что огромна, это точно. От одного края до другого надо проехать не одну неделю, а Европу можно проскочить на машине за сутки или больше? – спросила Лиза. Наташа пожала плечами. А Лиза продолжала,– к Тане летом приезжала из Голландии подруга с семьёй. Они отдыхали здесь, у Анны Матвеевны, Роб был в восторге от великолепия природы. Так вот. Вся Голландия занимает территорию, равную нескольким нашим районам – 200 километров на 200. А у нас – езжай, куда душа захочет и наслаждайся.

–У нас только от Барнаула до нашего села 600 километров, -говорит Наташа.– Куда уж тут Голландии. А места потрясающие – вершины гор от пятисот до четырёх с половиной тысяч метров. На равнинах лесостепи и степи, коровы пасутся даже зимой. А в горах хвойные и лиственные леса. Реки с водопадами, озёра – их больше двадцати тысяч. Горы, пещеры, ущелья, скалы. Нет, мы правильно решили остаться там после службы. Вот только представь – гора, вся от основания до верхушки зелёная, покрытая деревьями, а внизу со всех сторон синей лентой вьётся неширокая река, омывает гору и течёт дальше. И разноцветье от лечебных трав, и запах просто пьянит и вылечивает.

–Ну так это же наша картина: вот же и горы, с головы до пят покрытые лесом, и вода блестит под ними, и разнотравье. А пещер и у нас полно.

–А вот вы приезжайте к нам, мы вас повозим по таким волшебным местам и сравним, у кого красивее,– засмеялась Наташа. Потом посерьёзнела и тихо добавила,– да что говорить впустую – великолепная у нас в стране природа, богатая наша земля, щедрая. Только не всегда мы распоряжаемся её богатствами правильно и справедливо. Приезжайте, нечего дома сидеть.

–Далеко.

–А тебе куда спешить? Путешествуй, наслаждайся, знакомься с миром. Вот не умеют наши люди отдыхать. Европейские пенсионеры только и начинают жить после выхода на пенсию, а наши сидят на своих огородах и в душных городах и за порог выйти боятся.

–Эй, подруга, ты там среди гор своих совсем оторвалась от жизни – на какие шиши наши пенсионеры будут резвиться по лесам-горам, когда они еле концы с концами сводят? –горячо возразила Лиза. –Это у наших мужей пенсии приличные, можно и поездить, а у многих не выше десяти – пятнадцати тысяч. А есть и ещё меньше.

–Да дело даже не в деньгах. Просто мы не приучены жить для себя, думать о себе, позволять себе маленькие радости. Мы навешиваем на себя массу проблем, не можем хотя бы на время отстраниться от них, позволить себе развлечься. И почему-то считается, что выезжать надо только за границу, что только там мир и красота. Да у нас в сотни раз красивее места! Оглянись вокруг!

–Ну уж и в сотни, – с иронией протянула Лиза.

–Может, я и преувеличиваю, каждый уголок нашей планеты по-своему прекрасен. Но познай хотя бы свою страну, чтобы было с чем сравнивать.

–Да у нас, по-моему, туризм развивается, летом билет вообще невозможно купить без предварительного заказа. Другое дело, что мы пока ещё не умеем грамотно и красочно донести красоты своей страны. А ведь те, кто приезжает к нам, восторгаются всем. Вот сервис никого не устраивает.

Долго бы они ещё разговаривали, если бы не подошёл Лёша и не спросил, собираются ли они спать? Уже два часа ночи. Женщины рассмеялись и пошли к дому.

На следующий день ближе к вечеру лодка уносила их по зеркальной глади из сказки, оставляя позади величественно задумчивых «апостолов» высоко над водой. Наташа и Лиза неотрывно смотрели на них, на заросшие лесом горы, на синее небо с плывущими над пиками елей облаками и вдруг Лиза запела:

«Вижу чудное приволье,

Вижу нивы и поля,

Это русское раздолье,

Это русская земля».

Она раскинула руки и на глазах появились слёзы.

Таня не сводила улыбающихся глаз со свекрови, а Наташа обняла её и начала подпевать давно известную песню. И над рекой, далеко отражаясь от воды, понеслась она дальше. А потом присоединились и мужчины:

«Вижу горы – исполины.

Вижу реки и моря.

Это русские картины,

Это родина моя!

Слышу песни жаворонка,

Слышу трели соловья.

Это русская сторонка,

Это родина моя!» – песня закончилась и с берега, где отдыхали туристы, послышались аплодисменты и крики: «браво, молодцы». Люди махали руками, улыбались. Некоторые даже подпевали. Саша и Лёша тоже зааплодировали, а раскрасневшаяся Лиза громко рассмеялась:

–Господи, сто лет назад пели в школьном хоре, я уже и слова забыла все, а вот эта красота пробудила во мне такое счастье, и песня сама вырвалась. Говорила всегда и не устану повторять – ничего нет прекраснее нашей страны. Я так тосковала в Венгрии по России.

–А как мы тосковали вдали от неё среди чужих песков, дикой жары, когда открываешь рот, чтобы вдохнуть, а раскалённый воздух обжигает лёгкие и совершенно нечем дышать. Это страшно, кажется, что сейчас так и упадёшь с раскрытым ртом, ловящим хоть какое-то движение воздуха. Днём сгораешь от пекла, а ночью дрожишь от холода, если вдруг окажешься на улице без тёплой одежды.

–Да уж, побросало вас по чужим странам. У Ножкина есть строчки « и носило меня, как осенний листок…».

–Носило, срывало с места и снова уносило,– вздохнула Наташа.

«Благословляю ту случайность…»

-Лиз, ты никогда не задумывалась над тем, что в жизни многое решает случай? – задумчиво протянула Наташа, бросая в миску очищенную картошку.– Я иногда думаю – не встретились бы мы случайно тогда в тех скалах в Чигинях на берегу Азовского моря, приехали бы отдыхать в другое время, никогда не узнали бы друг друга. Представляешь?

–Представляю. И не раз думала о случайностях. О закономерных случайностях. Даже песня есть о случайности,– напевает « представить страшно мне теперь,/ что я не ту открыл бы дверь/…» Так что не только нас свела случайность. А встреча с Сашей, встреча моих родителей? Иногда я ночью не могу долго уснуть и начинаю перебирать в памяти все встречи, начинаю гадать – а если бы…Представлять себе, как могло бы быть, не встреть я Сашу. И аж страшно становится.

Пока женщины возились на кухне, мужчины уютно расположились перед телевизором и смотрели по каналу «Звезда» новости. Сирия, руины, беженцы, раздача пайков. Грязные черноглазые кудрявые дети.

–Какие же у них дети красивые. Лиза всегда восхищается этими ребятишками с огромными глазами и плачет, глядя на экран, на весь этот ужас, – Саша устроился поудобнее, подложил под спину подушку и повернулся к Лёше, – А ты же там служил.

–Служил в 83-84 годах. Америка тогда разгромила воздушный щит Сирии, и руководство страны обратилось к СССР с просьбой о предоставлении двух полков ПВО, чтобы остановить агрессию. Мы развернули полки в кратчайшие сроки, в два раза быстрее, чем ожидали. Как только встали на боевое дежурство, самолёты противника уже боялись пересекать границу, пролетали вдоль неё. Дальность полёта наших ракет 250 километров, мы контролировали всё пространство Сирии. Противники поняли всю бесперспективность действий и оставили страну в покое.

–Да, помогаем, всюду защищаем, а потом вот получаем благодарность, как от Украины.

–Кстати, я сразу после окончания училища служил на Украине, в Мелитополе. Великолепные места, богатейшие сады, сколько мы там персиков поели, черешни. А ребята какие дружные и доброжелательные с нами служили, весёлые. Вечером после полётов как запоют свои украинские песни. Голоса – ну хоть в Большой поступай, прямо мурашки по коже. Песня летит над военным городком, небо высокое, звёзды огромные, пахнет цветами, в садах зреют фрукты, изредка падают на землю яблоки. С таким шелестом пройдутся по листве и с мягким стуком ударяются о землю. Я слушаю эти песни, а вижу Наташу. Я тогда не мог её найти, она исчезла внезапно из города, я несколько раз приходил к бабульке, у которой она жила…

…К небольшому домику, уютно спрятавшемуся в саду среди высоких яблонь и густого вишняка, Лёша подошёл с бьющимся сердцем. Неужели и на этот раз Домна Васильевна ничего не скажет о Наташе? Ну не могла она просто так исчезнуть из города, не сообщив своей доброй заботливой хозяйке даже адрес. Он замер на мгновение перед калиткой, потом решительно открыл её и пошёл по мягкой заросшей травой дорожке к дому. И тут же перед глазами прекрасным видением всплыла смеющаяся босая Наташа в синем платье с белым крупным горохом. Именно такой он впервые её увидел здесь, когда приходил сюда с Артуром. Увидел и понял, что подобной девушки никогда не встречал. Но пришлось сдавить, заглушить, глубоко спрятать своё чувство – она невеста друга. Видение исчезло, на крыльце стояла в длинной серой юбке с фартуком и неизменными спицами в руках Домна Васильевна.

–Ну что, мил человек, долго будешь ходить? Нет у меня для тебя ничего, нету, иди с богом,– голос её звучал тихо, ласково, по глазам было видно, что говорит она неправду, что есть у неё весточка от Наташи. И он, сам того не ожидая, бухнулся на колени перед растерявшейся бабулей.

–Не уйду, пока не узнаю, где она, что с ней. Сколько надо, столько и буду стоять, хоть неделю.

–Дык стой, коль пришла охота, а я пока чайник поставлю. Надоест, войди в избу,– она тихонько рассмеялась и засеменила в сени. Лёша вскочил и ринулся за ней.

–Садись вот у стола-то, буду тебя угощать, чем бог послал. Вон руки ополосни под рукомойником. Уж больно ты настырный, ох, несдобровать мне от гнева девки моей, да кто знает, может, ты судьба её. Ладно, возьму грех на душу, дам тебе её адрес,– при этих словах у Лёши на миг сдавило дыхание, сердце готово вырваться из горла. Он подбежал к бабушке, а она засмеялась:

–Да не мельтеши, чаем напою, потом всё и отдам…

Лёша с нежностью вынырнул из прошлого и посмотрел на Сашу. У того тепло светились глаза и на лице блуждала улыбка.

–Ты вот сказал о том, как искал Наташу, а я ведь тоже немало побегал по Тамбову в поисках Лизы, когда она так внезапно исчезла. Не могу даже представить, если бы не счастливый случай, то мы бы так и не встретились вновь.

–Это ты о первой встрече?

–И о первой, и о той самой важной, когда уже все надежды были потеряны. Я в увольнения почти не ходил – в городе у меня родственников не было, кино у нас в клубе показывали, книги в библиотеке были. Иногда друг мой Вася вытаскивал меня к своему дяде в гости, старался познакомить со своей двоюродной сестрой. Но не в моём она вкусе – у меня был перед глазами образ женской красоты – артистка Изольда Извицкая. И свои выходные я в основном проводил в читальном зале. А однажды Володя, второй мой друг – мы дружили втроём – попросил пойти с ним в увольнение. Он давно мечтал о фотоаппарате и всю стипендию курсантскую откладывал на него. А я, кстати, купил тогда в училище свои первые часы – горд был невероятно. Увольнение у нас было с утра до четырёх. А май разбушевался вовсю. У нас в Крыму в мае уже жара, а здесь нежные зеленые листья на деревьях, тополя остро и сладко пахли, в скверах зацветала черёмуха, набухли грозди сирени.

Я в Тамбове впервые увидел лес, цветы в нём, укрывающие ковром землю. И так мне нравилась эта природа, снег, который в Крыму был редкостью и которому пацаны очень радовались. В общем, купили фотоаппарат, идём по скверу Зои Космодемьянской, видим старшину нашей роты. Он стоит перед девушками и, как всегда, травит байки, анекдоты, шуточки. Девчонки хохочут, заливаются. Гоша увидел нас, позвал к себе. Девчонки всё ещё смеялись, а одна так резанула меня своими зелёными огромными глазами, так была похожа на мой любимый образ, что я застыл и в мозгу стрельнуло: « вот она». И всё. Я оцепенел и не мог оторвать от неё глаз. Девушка была действительно из какой-то сказки – зелёный с белой блузкой костюм очень удачно оттенял её глаза. Я так и простоял истуканом всё время – мы и фотографировались пустым фотоаппаратом, ещё не успели даже его зарядить, и Жорка-Гоша продолжал блистать своим остроумием, я ничего не видел, не слышал, кроме этой неземной девушки. Потом Жорка уговорил девушек пойти к нам на танцы. И какой это был восторг – держать её в своих объятиях и танцевать, но…-он с улыбкой замолчал.

–Ты что притих? Что дальше-то?

–Исчезла моя фея так же внезапно, как и появилась. Я от отчаяния уже с ума сходил, открою учебник – а там она смеётся и сверкает своими глазищами. Каждое воскресенье стоял у входа на танцплощадку, до глубокой осени. А летом следующего года она вдруг возникла видением у нас в училище… Я глазам не поверил, во мне вся кровь куда-то ухнула…А потом два года переписки и свадьба. Я до конца не верил, что такое счастье может случиться. Мне казалось, что эта девушка не для меня.

–Чем-то твоя история на мою похожа: исчезновение, поиски, счастливое их завершение. Мы с тобой не из той категории, когда уход одной девушки легко заменяется другой. Однолюбы.

–Да уж. Меня на танцплощадке очень откровенно преследовала одна студентка сельхозтехникума, постоянно приглашала на дамский танец, не отходила от меня ни на шаг, я терпеливо танцевал, но потом вообще перестал ходить на танцы. Смысла не видел – Лизины подружки приходили, а она так ни разу больше и не появлялась. Пока почти через год подруга не вытащила Лизу развеяться.