Текст книги "Чудо-нитка"

Чудо-нитка

Пошёл дед грядку полоть. И весь день старательно полол. Вдруг блеснуло что-то под руками. Пригляделся дед – иголка. И не ржавая, да ещё с ниткой. Голубой. Поднял дед находку. Странной с самого начала нитка ему показалась. То голубая, а то вдруг как бы с золотым отливом… То радугой засверкает, то… Да! Что перечислять!

Недолго думая дед решил подметку подшить. Пока полол, видит, что отрываться она стала. Присел на кочку, сапог стянул. Стал подметку пришивать.

Только ткнул иголкой, а она, будто зверёк юркий, сама забегала. И быстро, прямо на глазах, сама подшила подмётку, где нужно было.

И ладно так, стежок к стежку. Стянул тогда дед другой сапог. В кои веки чудеса привелось видеть. Так проверить нужно, не померещилось ли! Нет! Не померещилось! Только поднес иголку с голубой ниткой к другой подметке – опять: юрк, юрк – иголка все сама зашила!

И совсем чудно, что нитки этой самой голубой нисколько не убавилось. Вот чудеса! Но и это ещё не все! Сапоги, смешно сказать, – молодеть стали. Трещинки как ранки затянуло. Кожа чистенькая, новенькая, блестящая стала. Сделал шаг – скрипнули сапоги, новёхонькими стали. Точь-в-точь как тогда, когда купил он эти самые сапоги к свадьбе его с Акулиной Ивановной, лет пятьдесят тому назад.

Подхватил дед грабли и побежал в избу. Жене своей, Акулине Ивановне, обнову показать и находкой похвалиться – чудодейственной иголкой с голубой ниткой.

Вбежал дед на крыльцо.

Акулина Ивановна только взглянула – и вся в лице изменилась.

Только охи и ахи вымолвить может. Приятно деду, что такой переполох чудодейственный произвела его обнова, да только видит он, что не в сапогах причина удивления. Оглянулся – и сам обомлел весь. Та тропинка, по которой он к родному крыльцу бежал, да и само крыльцо, – всё густо-густо цветами поросло. Прямо по следу его стелются.

И такой нездешней, редкой красоты. Ох! Что говорить, чудо и есть чудо!

Стянул дед сапоги. Чудесам тоже передышка нужна. Стал рассказывать, как всё это приключилось. Акулина Ивановна как только выслушала – так иголку с ниткой себе взяла и скорее в сундук спрятала. Да сама на сундук присела подумать об этих чудесах.

«Для порядка, значит!» – решил дед, что ему теперь радости от этой неожиданной потехи до конца дней хватит, и потому спорить не стал.

Но не пришлось Акулине Ивановне долго на сундуке рассиживаться. Сначала словно шевелиться внутри сундука стало. Потом сундук словно колотить изнутри стало. Да так, что он аж подпрыгивал. А потом и вовсе сама собой крышка сундука приподнялась. Акулину Ивановну в сторону отбросило! И повалило из сундука видимо-невидимо нарядов расчудесных.

А в сундуке том, да чего уж там, ни парчи, ни атласов заморских никогда не бывало. Да и чего бы им в деревенском сундуке оказаться? Лежали там старые лоскуты. Всякое, что когда-то носилось, штопалось да латалось, подшивалось, а потом на заплатки хранилось.

Видит Акулина Ивановна: вместо тряпья линялого – обновы! Сплошные обновы! С выцветшим узором кофта – вся как новенькая. Точь-в-точь как в тот день, когда впервые вышла она со звонкой песней в этой кофте хороводы водить! Такие же превращения с каждой тряпицей твориться стали. Изумлению её конца нет.

Но и покоя тоже не стало у Акулины Ивановны. День-деньской занята тем, что наряды времён своего девичества молодит. От зеркала не отходит уж который день. Только что-то сама всё грустнее и грустнее становится. Не радует её ни то, что перелатанная юбка новёхонькой стала, ни платки да шали, что засверкали яркими узорами.

А потому не радует, что каждой тряпице эта чудо-иголка с голубой ниткой молодость возвращает, а на себя сколько ни смотрит она в зеркало – ни единой морщинки не убавляется. Бывало, нарядится, а в этаких нарядах в родной деревне и пойти-то некуда. Пошла было в хоровод, где молодые поют, пляшут, веселятся, так вместо восхищения молодые соседки частушку обидную спели: «Как дед бабку завернул в тряпки, поливал её водой, чтобы стала молодой!»

Были косы смоляные, да стали седые. Сколько ни рядись, а в хороводы не пойдёшь. Былой молодостью не покрасуешься. И что ж, дело, казалось бы, житейское. Ан нет! Заупрямилась Акулина Ивановна. Выдернула из иголки голубую нитку и вплела вместо ленты голубую нитку в косу, и…

И седина её расцвела, зазеленела, словно сад прекрасный. А под ним старушка. Все та же Акулина Ивановна, растерянная, испуганная от таких превращений. Но присмотрелась, видит – красота одна, да и только.

И пошла Акулина Ивановна в хоровод, красоту чудесную показать. Но до соседней улицы не дошла.

На запах цветов налетело ос, пчёл, мух назойливых видимо-невидимо. Некоторые цветы распускались пышным цветом и отцветали на глазах, изумляя всех вокруг появляющимися спелыми ягодами. Налетели птицы те ягоды клевать, словно Акулина Ивановна им вовсе не помеха. Ох! Птицы ягоды клюют, осы и пчёлы жужжат, над цветами вьются!

Акулина Ивановна, понятное дело, руками размахивает, от себя отгоняет. А с пчёлами осторожно нужно, не сердить их. Они жужжат ещё громче, ещё злее. Акулина Ивановна от страха кричит что есть мочи. Вьются вокруг – видимо, ягоды в этих чудо-зарослях на её голове особенно сладкие.

Уж пчёлы её и жалить стали и гонять. А она от них бежать. Хотела красоту свою новую соседям показать, а вышел один срам.

Услыхал дед, как кричит на всю деревню и плачет неразумная его Акулина Ивановна. Побежал выручать её. Увидал дед, в каком плачевном виде дорогая его Акулина Ивановна, – скорее пчёл да ос из избы гнать, окна, двери закрывать. Строго-настрого приказал ей дома сидеть. Иголкой с ниткой больше не баловаться.

Хотела Акулина Ивановна отдать ему иголку да голубую нитку… А ведь осталась одна иголка. В тех зарослях, что выросли на её непокорной голове, не отыскать ту самую голубую нитку. И сколько ни вдевала она разные другие нитки – только простой стежок или обычная штопка получается.

Сиднем сидела Акулина Ивановна в избе до глубокой осени. Цветы и травы на её голове, иначе говоря, весь её диковинный сад увядать стал.

И к первому снегу увядшей листвой начал опадать. А в Рождество, в самый праздник, как зазвучали по деревне колядки, так и вовсе опал. Расчесала и уложила Акулина Ивановна седые косы, как прежде – в пучок. Стол праздничный накрыла. Пора праздник встречать!

Одно только из тех чудес в нашей деревне и осталось. Цветы самые красивые у нас растут по тем тропинкам, где дед ходит. Ведь той самой голубой ниткой подметки-то подшиты, и сносу им нет. Ходит дед по земле по хозяйству то туда, то сюда. И каждый шаг, и каждый оставленный след цветочком цветёт. И летом, и зимой. Под снегами, под метелями. Цветут цветы в нашей деревне. Кое-кто любит поворчать: «И к чему вся эта красота?!»

А с первого взгляда – вроде бы и ни к чему, но это как посмотреть.

С красотой на душе светлее!

И песни поются! А с песней и живется и работается веселей!

И всё-то словно на лад идёт! Чего и вам желаем!