Текст книги "100 великих замков"

В Эрехтейоне были приделы, имевшие особое назначение, и боковые коридоры, которые использовались для проведения религиозных церемоний. В нише одного из коридоров располагалось укромное место священного змея – любимца Афины, которого жрецы вскармливали медовыми пряниками.

В отличие от Парфенона, который являлся приемным залом богини, Эрехтейон – святая святых Афины, ее дом. Здесь Афина жила в небольшом храме, располагавшемся возле могилы первого греческого царя Кекропа. Эта самая древняя статуя была окружена тайнами и легендами, и считалось, что она не была сделана руками скульптора, а «изображение ее упало прямо с неба». Оливковую статую Афины омывали в море и облачали в одежды, вытканные с особой тщательностью. Плутарх сообщает, что, когда жрецы снимали с богини весь убор и окутывали ее особым покрывалом, афиняне старались провести этот день в бездействии, так как благотворящее могущество Афины в этот момент как бы отключалось от них.

Оливковая статуя Афины называлась «Палеон», перед ней всегда горел огонь в золотом светильнике, изготовленном знаменитым ювелиром Каллимахом. Светильник наполняли маслом один раз в год, а фитиль его делали из асбеста. Дым от светильника отводили к потолку по бронзовой трубе, сделанной в виде ствола пальмы. Перед этой статуей проводились самые таинственные священнодействия жрецов и аррефор, тщательно скрываемые от непосвященных.

Две девочки, назначаемые ежегодно, жили в небольшом домике возле Эрехтейона. Это и были аррефоры (носительницы тайны), которым в один из дней после сева предстояло испытание, требовавшее немалого мужества. Жрица богини Афины давала им нечто закрытое, чего никто не должен был видеть. Девочки-аррефоры спускались с этой ношей под землю и по потайному ходу проникали в глубь акропольской скалы – в тайник непослушной Аглавры. Там следовало оставить принесенное и взять другое, тоже закрытое и никем не виденное, а потом вновь подняться на поверхность.

Но в 426 году император Феодосий II приказал разрушить все языческие храмы, и Парфенон превратился в христианскую церковь Святой Софии. При переделке здания сильно пострадала скульптурная группа его восточного фронтона. Уничтожаются все метопы (кроме южных), в восточном фронтоне прорубается окно. Над юго-западной частью Парфенона воздвигается колокольня, в восточной части пристраивается апсида, причем гибнет почти все убранство восточного фасада. Статую Фидия перевезли в Константинополь, где она погибла во время пожара.

В 1460 году, после завоевания Афин турками, Парфенон стал мечетью. Но самый страшный удар был нанесен ему в 1687 году во время войны турок с Венецией. Парфенон был превращен в пороховой склад, и при обстреле в него попала бомба. От сильного взрыва средняя часть сооружения рухнула, и пострадали многие скульптуры. После победы над турками Ф. Морозини решил привезти в Венецию в качестве трофеев коней с колесницы Афины (западный фронтон). Однако их спускали на землю так небрежно и неумело, что великолепные скульптуры упали и разбились.

Но и сейчас среди божественных развалин Акрополя можно оставаться часы и дни, бродить среди них и рано утром, и при ярком свете полуденного солнца, и при обманчивом лунном освещении – вы все равно не исчерпаете всеобъемлющей красоты всего того, что вас окружает. Здесь вы стоите лицом к лицу с Афинами V–IV веков до нашей эры, и Акрополь представляется вам почти таким же, каким его видели великие мужи Древней Греции. Окружающая его природа за столетия не изменилась, исчезли лишь деревни, обсаженные оливами и виноградниками. Веками стоит Акрополь под палящими лучами солнца, и мрамор его как будто с каждым днем все больше и больше приобретает золотистый цвет.

Лишь увидев с Акрополя расстилающуюся у ваших ног Аттику, можно понять, что только здесь и мог расцвести эллинский гений, только среди этой природы и обстановки ясно предстанет перед вами законченная форма идеала. Потому что прекраснейшие древнегреческие сооружения, представ даже в остатках и развалинах, являют собой всю мощь эллинского духа и величайшего человеческого творчества.

И Карфаген был разрушен…

Как начало любого города, история которого уходит в глубь веков, основание Карфагена тоже связано с легендой.

Дидона, дочь правителя финикийского города Тира, вместе с мужем должна была наследовать царский престол. Но брат Дидоны убил ее мужа, и принцесса, опасаясь, что ее ждет та же судьба, бежала со своими приближенными в Африку. В 814 году до нашей эры корабли Дидоны причалили недалеко от города Утика, где их встретил вождь обитавших неподалеку берберских племен. У коренных жителей не было желания пускать на постоянное поселение целый отряд, прибывший из-за моря. Однако Дидона обратилась к нумидийскому царю Гиарбу с просьбой выделить немного земли для постройки дома для себя и своей свиты.

Гавань Карфагена

Гиарб разрешил построить дом, но такой, чтобы он занимал места не более того, что ограничит шкура одного быка. И тогда Дидона на глазах пораженных советников вождя разрезала шкуру на тонкие полосы и оградила ими такую территорию, на которой можно было построить целый город.

Так рассказывает легенда о возникновении на северном побережье Африки крепости Бирса, что означает «шкура». Но вероятно и то, что финикийцы сами познакомились с плодородными странами Северной Африки и основали здесь богатую и могущественную Карфагенскую державу. Карфагеняне основали фактории на Балеарских островах, захватили Корсику, постепенно начали прибирать к рукам Сардинию. Их империя охватывала значительную территорию нынешнего Магриба, имела свои владения в Испании и Сицилии. В Испании карфагенян привлекали серебряные рудники, которых у них самих не было. Долгое время они не помышляли о завоевании всей страны и решились на это только после потери Сицилии и Сардинии. Карфагеняне завладели южной и западной Испанией, но отношения между ними были мирными.

Флот Карфагена через Гибралтар стал выходить в Атлантический океан, достигал Англии, Ирландии и даже берегов Камеруна. Карфагенские купцы снаряжали корабли и к неведомым землям: их экспедиции поражают своим размахом и мощью, хоть сведений античных авторов дошло и немного. В «Перипле Ганнона», например, повествуется следующее:

Карфагеняне решили, что Ганнон выйдет в море за Геракловы столпы и оснует карфагенские города. Он отплыл с шестьюдесятью кораблями, на которых было тридцать тысяч мужчин и женщин, снабженных припасами и всем необходимым.

Карфагенский флот не знал себе равных на всем Средиземном море. Полибий писал, что карфагенские галеры строились так, «что могли двигаться в любом направлении с величайшей легкостью… Если враг, ожесточенно нападая, теснил такие корабли, они отступали, не подвергая себя опасности: ведь легким судам не страшно открытое море. Если враг упорствовал в преследовании, галеры разворачивались и, маневрируя перед строем кораблей противника или охватывая его с флангов, снова и снова шли на таран». Под защитой таких галер тяжело груженные карфагенские парусники могли плавать без опаски.

Карфагеняне были торгующим народом: сами себя они называли «сыновьями ветра» и «детьми моря», и не было в известном древнем мире такого места, где бы ни бросали они свой якорь. Карфагенские купцы развозили товары во многие страны, поэтому им нужны были места, куда можно было бы приставать со своими кораблями и безопасно складывать эти товары, а также для того, чтобы местные жители тоже могли продавать свои изделия. Поэтому карфагеняне основали целый ряд колоний, которые находились от них в строгой зависимости. Колонии служили лишь своего рода складами для товаров, а сами участвовали в торговле только как помощники, и распространение их собственной торговли зависело от воли Карфагена. Поэтому ни одна из колоний не возвысилась до богатства города.

Иностранным купцам и кораблям Карфаген открывал свои гавани в соответствии с заключенными договорами, всем остальным карфагенские территории были недоступны. Только там, где неизбежна была совместная торговля (например, в Сицилии) позволялось торговать и иностранцам, но с большими ограничениями и под надзором чиновников.

Карфаген был одним из сильнейших городов-крепостей древнего мира. Он состоял из предместья Мегара и старого города, который отделялся от предместья поперечной стеной и включал в себя цитадель Бирсу и гавань. Последняя в свою очередь разделялась на военную гавань Кофон и коммерческую. Военная гавань могла вмещать до 220 больших кораблей, для которых имелись специальные сводчатые закрытия: в случае необходимости число военных кораблей удваивалось. Посреди Кофона располагался остров, на котором размещались верфи, арсеналы и магазины.

Длина окружности города составляла 29 километров. С более слабой стороны, с суши, Карфаген был защищен тройной стеной. Высота внутренней каменной стены равнялась 13,5 метра; над ней через каждые 140–175 метров поднимались четырехъярусные башни высотой 18 метров. К этой стене примыкали двухэтажные постройки с прочными потолками, вмещавшие 24 000 человек гарнизона, конюшни на 4000 человек и стойла для 300 слонов, а также провиантские магазины. Вторая стена тоже была каменной, но с башнями меньших размеров. Третья стена представляла собой палисадированный вал со рвом впереди. В этой тройной ограде было устроено четверо ворот. Со стороны моря стена была одиночной.

Вооружение военных кораблей Карфагена состояло из солдат и гребцов, так что на одном квинкереме находилось 120 солдат и 300 гребцов-невольников, которых специально покупали для этой работы. В общих военных действиях начальники кораблей подчинялись начальникам сухопутных войск, в остальных случаях действовали по приказу Сената. Нередко начальники кораблей получали приказы в запечатанном виде и вскрывали их только в море – в указанном месте.

Сухопутные войска карфагенян сначала были слабы: их завели только во время Пунических войн, и состояли они из наемных войск, куда входили представители разных народов, например, жители Балеарских островов служили в карфагенском войске пращниками. Вооруженные длинными копьями африканцы служили в пехоте и коннице, испанцы с мечами – большей частью в тяжелой пехоте; обнаженные до пояса и вооруженные мечом галлы, лигуры, греки и другие народы тоже служили в карфагенском войске. Конница была нумидийская и составляла главную силу войска. Сами карфагеняне составляли отдельную, весьма незначительную часть войска. Она называлась священным полком, служившим более для охраны полководца и потому отличавшимся личной храбростью и пышностью. В военное время армия карфагенян была огромной, но и в мирное время они содержали войско, хотя и менее значительное.

Все складывалось удачно для Карфагена. В те времена значительно уменьшилось влияние Греции – этого постоянного врага Карфагена. Правители города свое могущество поддерживали союзом с этрусками: союз этот был своего рода щитом, который и преграждал грекам путь к торговым оазисам Средиземноморья. На востоке тоже дела складывались благополучно для Карфагена, но к тому времени в сильную средиземноморскую державу превратился Рим. Под ударами римских легионеров военная мощь этрусков клонилась к закату, и Карфаген стал искать союза с Римом – своим будущим убийцей.

Рим, не желавший ни с кем делить Средиземное море, встал против Карфагена в середине III века до нашей эры. Почти 120 лет (с перерывами) продолжались между ними войны, которые в истории названы Пуническими. Именно к этому времени Рим обзавелся собственным флотом, а первое знакомство римлян с морскими судами состоялось лишь в IV веке до нашей эры, когда в ходе латинской войны они разгромили приморский город Анциум и захватили его флот. Но тогда римляне не нашли ничего лучшего, как сжечь корабли, а их носами украсить ораторский помост на своем форуме. Ла Варанд поэтому справедливо отмечал, что «римляне никогда не были морской нацией, но потом Рим наделил свой флот теми качествами, которые привели его к успеху на суше, – методичностью и упорством».

После первой Пунической войны карфагеняне в 241 году до нашей эры заключили с Римом мирный договор, по которому должны были оставить Сицилию и все острова Средиземного моря, не приближаться к Испании и заплатить 2200 талантов. После окончания этой войны в африканских колониях Карфагена возник мятеж и разгорелась междоусобная война, длившаяся более трех лет и положившая начало несчастьям Карфагена. Его не спас даже прославленный полководец Ганнибал, который совершил со своей армией беспримерный переход из Испании в Италию, подошел к Вечному городу и разгромил отборные римские легионы. Но и эта победа в конце концов кончилась поражением: Карфаген потерял Испанию и уплатил 10 000 талантов контрибуции.

Третья Пуническая война началась в 149 году до нашей эры и длилась три года. И все эти три года римский сенатор Марк Порций Катон с фанатичным упрямством все свои выступления в сенате, о чем бы ни заходила речь, заканчивал словами: «Censeo Carthaginam esse delendan!» («Карфаген должен быть разрушен!»).

Три года легионы Эмилиана Сципиона осаждали Карфаген, и как ни отчаянно сопротивлялись его жители, они не смогли преградить путь римлянам. Шесть дней длилась битва за город, а потом он был взят штурмом. На десять дней Карфаген был отдан на разграбление, а потом снесен с лица земли. Тяжелые римские плуги вспахали то, что осталось от его улиц и площадей. В землю была брошена соль, чтобы не плодоносили больше карфагенские поля и сады. Оставшихся в живых жителей, 55 000 человек, продали в рабство. Рассказывают, что Эмилиан Сципион, чьи войска взяли приступом Карфаген, плакал, глядя на то, как гибнет столица могущественной державы.

Карфаген был разрушен, но он был слишком велик, чтобы исчезнуть навсегда. Более того: повернись колесо истории иначе, Карфаген вместо Рима мог бы стать владыкой античного мира[6]6
  О дальнейшей судьбе Карфагена можно подробнее прочитать в книге «100 великих городов мира».


[Закрыть].

Великая Китайская стена

Это самое грандиозное сооружение древности за более чем две тысячи лет своего существования не раз ремонтировалось и перестраивалось: к нему пристраивались новые участки и проводились дополнительные ответвления. В настоящее время общая длина всех линий Великой Китайской стены составляет 3930 миль, первоначальная длина равнялась 1850 милям.

Основная часть сооружения со всеми сторожевыми башнями, сигнальными вышками и гарнизонными поселениями приобрела свои формы в III веке до нашей эры – во времена правления императора Цинь Ши-хуанди. Это был правитель жестокий и властительный, ломавший в своей империи старые традиции и железной рукой внедрявший новые. При нем горели на кострах древние книги, удельные князья и аристократы теряли свой авторитет и имущество, а их крестьяне становились подданными императора. Миллионы их были оторваны от земли и своих семей для выполнения задуманной Цинь Ши-хуанди программы общественных работ. Возводились храмы, императорские дворцы, строилась столица и одновременно Великая Китайская стена.

Обычно принято считать, что Стена строилась для защиты от набегов северных кочевых племен. Действительно, на Китайское царство с древности совершали набеги степные племена, но для защиты от них еще задолго до Цинь Ши-хуанди возводились земляные валы. Во время правления этого императора племена к северу от Китая были слабы и раздроблены и в то время серьезных забот уже не представляли. Великая Китайская стена должна была служить крайней северной линией возможной экспансии самих китайцев, она должна была уберечь подданных Поднебесной империи от слияния с варварами и перехода к полукочевому образу жизни. Стена должна была четко зафиксировать границы китайской цивилизации, способствовать консолидации единой империи, только что составленной из ряда завоеванных царств. И одних защитных валов было для этого недостаточно…

Древняя легенда повествует о душе спящего императора Цинь Ши-хуанди, которая взлетела на Луну и оттуда посмотрела на землю. С заоблачных высот Китайская империя показалась ей маленькой точкой, и сжалась тогда душа императора при виде беззащитности Поднебесной. Вот тогда-то и родилась у императора мысль возвести стену, которая окружила бы все государство, сделала бы его «единой семьей», спрятала бы от жестоких варваров.

Император Цинь Ши-хуанди был суеверен, в конфуцианстве видел враждебную идеологию, и все его симпатии были на стороне даосизма. Он верил в астрологию и был склонен к мистике. Однажды, как говорится в старинном предании, ему приснился сон, будто заяц держит в руках солнце, а другой заяц хочет его отнять. Но тут появляется третий, черный заяц, который и забирает солнце себе. Утром под страхом смертной казни император потребовал у мудрецов и звездочетов, чтобы они объяснили ему смысл ночного видения. И один из приближенных предположил, что два враждебных Китаю царства были побеждены пришельцем извне. Чтобы избежать такой же участи – надо соорудить защитную стену. Со словом «черный» у китайцев обычно ассоциировались кочевые племена, поэтому вполне возможно предположение, что вещий сон означал защиту не только от реальных кочевников, но вообще от всех злых духов севера.

Шел 221 год до нашей эры. По приказу императора на северную границу была послана армия (300 000 человек) во главе с военачальником Мэн Тянем, на которого и были возложены все обязанности. Он должен был не только соединить существовавшие до этого отдельные земляные валы, заполнив разрывы между ними. Нужно было возвести принципиально новое сооружение из камня и кирпича и с фортификационными укреплениями. Значительная часть стены должна была проходить в горных районах, доступ к которым был сильно затруднен.

Мэн Тянь в непосредственной близости от возводимой стены создал по всей ее длине 34 базы, которые были связаны с южными дорогами страны. Под строгой охраной на эти базы доставлялись нескончаемые обозы со строительными материалами и продовольствием, а также мобилизованные крестьяне. Оттуда все это распределялось по гарнизонным поселкам, которые располагались неподалеку от баз и в которых жили строители.

Реконструкция прежних земляных валов и непосредственное возведение стены начинались со строительства башен, которых было 25 000. Они были неодинаковы по своим размерам и строились из разного материала, но каждая представляла собой внушительную пирамиду шириной и высотой около 12 метров. Друг от друга их отделяло расстояние в «два полета стрелы», а соединялись они толстой отвесной стеной, высота которой равнялась примерно 7 метрам, а ширина была такова, что по ней могла свободно пройти шеренга из восьми человек.

Как же выбиралась линия границы? Об этом тоже повествует древняя легенда.

У императора Цинь Ши-хуанди была волшебная белая лошадь, которая легко преодолевала горы и долины. Верхом на этой лошади сам император проехал по трассе будущей границы, и там, где лошадь оступалась (а это происходило трижды на протяжении 500 метров), – возводили башню.

Некоторые ученые видят в изломанных линиях Стены гигантского извивающегося дракона, навеки застывшего и надежно охраняющего благополучие Поднебесной империи. Стена, проходившая по северной границе, создавалась с учетом уже существующих земляных валов. А те в свое время строились, тщательно отграничивая плодородные земли от горных и безлюдных районов, не пригодных для земледелия и заселенных только редкими ордами кочевников. Когда же трасса возводилась заново, строители учитывали природные условия местности, ее доступность для строительства и наличие дорог, по которым можно было доставлять все необходимое.

Исследователи отмечают, что по своим природно-географическим условиям район расположения Стены представляет собой переходную зону между кочевым севером и земледельческим югом. Земли к северу от Стены уже не являлись китайскими. Это гигантское сооружение тянется на расстояние 5000 километров, причем все так применено к местности, что своей наружной стороной Стена обращена к крутым горным скатам, а внутренней – к пологим, чтобы облегчить движение оборонявших ее войск. С китайской стороны располагались гарнизоны сторожевой охраны и разветвленная сеть складов. С внешней стороны неподалеку высились сторожевые вышки и дозорные пункты. Еще дальше в сторону степей уходили специальные башни (их было 15 000) – передовые форпосты пограничных линий.

Сооружение Великой Китайской стены в основном было закончено к 213 году до нашей эры. На строительстве Стены было занято не менее 3 000 000 человек, то есть чуть ли не каждый второй мужчина. При малейшем проявлении недовольства или неповиновения их отправляли на строительство. По свидетельству древнего китайского историка Бань Гу, «все дороги были запружены осужденными в ярко-красных одеждах, а тюрьмы переполнены узниками, словно базары с людьми». Мобилизованные крестьяне, оторванные от своих семей, в голоде и холоде, работали на износ и поэтому долго не выдерживали. На смену им присылали новых, которых ожидала та же участь. «Самым длинным кладбищем мира» называют Стену: здесь похоронено 400 000 человек.

Строительство Великой Китайской стены отразилось в сказах, плачах и преданиях, и одно из них – «Сказание о Мэн Цзян-нюй», вобравшее в себя все ценное, что содержалось в фольклоре об эпохе правления первого циньского императора. Так, например, он обладал плетью, от ударов которой горы передвигались или превращались в плодородные равнины; моря разбрызгивались, и на их месте возникала суша… А еще была у императора волшебная игла, с помощью которой он мог останавливать солнце. Когда началось строительство Великой стены, воткнул император иглу в землю, и наступил вечный день. Люди, трудившиеся на строительстве, успевали поесть не больше 18 раз и умирали, так и не дожив до конца этого необычно длинного дня.

Сама Мэн Цзян-нюй выросла такой красивой девушкой, словно была спустившейся с небес феей. Да вот только никто не мог видеть ее: родители ее были людьми богатыми, и девушка росла у них в высоком тереме в саду. За ворота ее не пускали, а в сад никто не входил. Одному только Фань Си-ляну удалось увидеть Мэн, и случилось это в те времена, когда император Цинь Ши-хуанди задумал возвести Великую Китайскую стену. Строительство было огромным, поэтому всех мужчин сгоняли туда, а уж если попадешь на строительство, домой вернуться и не надейся.

Однажды стражники пришли за Фань Си-ляном, но он сбежал и спрятался в саду Мэнов за искусственной горкой из камня. А красавица Мэн со своей служанкой как раз вышла погулять. Увидела она разноцветных бабочек и захотела поймать одну из них. Вытащила Мэн шелковый платочек и хотела бросить его на бабочку, но платочек упал в пруд, а бабочка улетела.

Когда Мэн подошла к пруду, то заметила притаившегося юношу, наблюдавшего за девушками. Не знал Фань как поступить: бежать – стражники схватят, а оставаться в саду с незнакомыми девушками – неловко.

Красавице Мэн приглянулся юноша: и статен, и лицом пригож – и в сердце девушки зародилось робкое чувство. Вместе со служанкой она отвела юношу к своему отцу, который тоже оценил красоту Фаня, но захотел проверить и его знания. Он стал задавать юноше вопросы – тот отвечал без запинки. Обрадовался хозяин и тут же решил сделать его своим зятем, да чтобы в тот же день и свадьбу сыграть.

Но не успели новобрачные войти в цветочный зал и поклониться родителям, как явились стражники и забрали Фаня. Заплакала вся семья, а Мэн поклялась не выходить замуж ни за кого другого и непременно дождаться Фаня. С того дня возненавидела она императора, Великую стену и стражников, которые увели Фаня. Целыми днями тосковала она в своей спальне, не пила, не ела, ночи не спала…

А когда наступил первый день 10-й луны, в который жены несут мужьям теплую одежду, решила и Мэн отнести Фаню теплые вещи. Ни отец, ни мать не смогли отговорить и удержать девушку, и старому отцу оставалось только отправить с дочерью слугу. Мэн скромно оделась, привязала к спине узел с теплой одеждой и покинула родительский дом.

Прошла она со слугой одну деревню, потом другую; прошли одно поле, потом другое – и очутились у заставы, через которую лежал путь к Стене. Приглянулась Мэн чиновнику заставы и захотел он взять ее себе в жены, но девушка стала так кричать на чиновника, что тому пришлось пропустить ее. А чиновник этот мечтал разбогатеть и получить повышение по службе, вот и написал он начальнику доклад, что есть мол такая красивая и мудрая Мэн. Чиновник рассчитывал, что начальник обрадуется, заберет Мэн себе, а ему даст повышение. Но начальник тоже хотел разбогатеть и получить повышение, поэтому написал доклад самому императору.

Когда Мэн добралась до Стены, муж ее был уже давно мертв, но она не знала об этом. А когда узнала, три дня и три ночи плакала так, что от слез ее отвалился кусок Стены, и увидела Мэн останки Фаня…

А в это время император получил доклад, и ему захотелось сделать Мэн своей женой. Приказал он стражникам разыскать девушку и доставить ее прямо в императорскую канцелярию. Увидела Мэн императора и еще больше возненавидела его. Чтобы достойно похоронить Фаня, притворно согласилась Мэн на предложение императора стать его женой, а потом бросилась в реку…

В 210 году до нашей эры император Цинь Ши-хуанди скончался, крестьяне подняли восстание, и династия Цинь пала. Императоры других династий тоже строили и укрепляли Великую стену, но был один император, который не уважал защитные функции Стены. Это был Тай-цзуна из Танской династии, который видел в Стене только элемент консолидации государства и потому вслух отзывался о ней очень пренебрежительно. Своим генералам, которые шли на войну с тюрками, он говорил, что считает их «более эффективной Великой стеной». Тай-цзуна издал даже указ, запрещавший подданным выходить за пределы Стены без разрешения. Из-за этого указа в 629 году буддийский путешественник Сюань-цзан крадучись покинул страну под градом стрел пограничной охраны.

При монгольских ханах, основавших династию Юань и правивших Китаем целое столетие, роль Великой стены свелась к минимуму. Марко Поло, первым из европейцев описавший Китай, о ней даже не упоминает, а ведь ко времени его путешествия она еще не настолько пришла в упадок. Просто в эпоху Юань к Стене относились как к бесполезному пережитку прошлого.

Все изменилось с изгнанием монголов и воцарением чисто китайской династии Мин. При них прежние границы стены были восстановлены, северная ее часть стала вновь проходить вдоль Великой Китайской стены.

С XV века начались основные работы по реконструкции Великой стены, которые с перерывами продолжались свыше двух столетий. Своего размаха эти работы достигли в царствование Ваньли – одного из известнейших и могущественнейших императоров династии Мин. При нем были укреплены, обновлены и заново воздвигнуты все сторожевые башни, в ряде случаев их модернизировали и снабдили дополнительными укрепленными подходами. Изменился и внешний вид Стены: верхняя часть ее приобрела зубчатый бруствер. Камнями укрепили фундаменты там, где раньше этого не делали; поверхность Стены облицевали каменными глыбами или большими кирпичами. Вдоль всей линии соорудили 1200 укрепленных фортов, некоторые сторожевые башни были оснащены пушками, которые у китайцев получили название «Да цзянь-цзюнь» («Большой генерал»). Еще в начале ХХ века жители Китая именно императора Ваньли считали создателем Стены, и даже ее китайское название «Ваньли чанчэн» расшифровывается именно как «Стена Ваньли».

Однако со смертью этого императора ситуация изменилась. Силы империи были подорваны, наступил период упадка, на страну обрушились голод, бедствия и лишения. Нарушилось снабжение гарнизонов, расположенных вдоль Стены, солдатам перестали платить жалованье, поэтому усилилось дезертирство, и сторожевая система охраны Стены стала разрушаться. Но зато стала возрастать роль Стены как национального памятника – символа китайской цивилизации. И хотя многие участки стены продолжали рушиться и приходить в упадок, но те, что располагались вдоль дорог, – восстанавливались и заботливо охранялись.

На западе Великая Китайская стена заканчивалась крепостью Цзяюйгуань. Ее 10-метровые зубчатые стены ровным квадратом опоясывают просторный двор, по углам и в середине каждой стены расположены башни. Во внутренний двор можно было протиснуться только через узкую щель между створками ворот, окованных жестью. Но большая часть построек крепости уже развалилась, сохранилось лишь строение ямыня (управления). Его можно узнать по расположению помещений, которое в те далекие времена было установлено строго: приемная начальника ямыня, дальше шли канцелярия, жилище для стражи, конюшни и уж потом широкий двор, где обычно разбирались жалобы и прошения. Здесь же виновных подвергали телесным наказаниям.

В ямынь пускали не каждого, ведь здесь располагался представитель власти, и потому на воротах управления обычно изображался мифический зверь, который якобы не боялся ни огня, ни воды, ни ветра. Разинутой пастью он старался схватить солнце, однако при первой же попытке проглотить светило его ждала смерть, так как солнце олицетворяло китайского императора.

Те из иностранцев, кто прибывал в Китай сухопутно, – обязательно пересекали один из проходов в Стене. И всегда это производило на них сильное впечатление. К Великой Китайской стене специально привозили английского посла в Китае Маккартнея, хотя он прибыл морским путем. И он сказал, что если вся Стена такая, как та часть, которую он видел, то это «наиболее изумительное произведение рук человеческих».