Текст книги "Пыльный горизонт. Стихи"

Пыльный горизонт
Стихи
Надежда Левина

© Надежда Левина, 2017

ISBN 978-5-4485-8522-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Страна Рифмоплетия

 
Есть такая страна Рифмоплетия,
Но на карте ее не найдете вы.
Если только на карте Фантазии,
Разукрашенной яркими стразами,
 
 
Нарисованной детскими снами
И забытыми взрослых мечтами.
Там столица страны – город Рифма.
Вся история этого мира – мифы.
 
 
Омывает страну океан вдохновения
С бурными водами, сильными течениями.
Порхают в небе хрупкие искрящиеся музы
И откуда-то доносятся тихие звуки музыки.
 
 
Можно бродить по бумажным проспектам,
Любоваться всеми цветами спектра
В отражениях хрустального фонтана,
Когда солнце садится рано.
 
 
Попасть под теплый вдохновляющий дождь
И, подружившись с музой, почувствовать дрожь.
В ближайшем кафе заказать немного чернил.
Сказать официанту, как он любезен и мил.
 
 
Взять в руки перо, вместо вилки и ложки,
Салфетку и начать сочинять осторожно.
Открытое сердце тоньше воспринимает чувства
От безудержного веселья до светлой грусти.
 
 
Вот так и рождаются новые жители города,
Они юны, порой неотесанны, молоды.
От правки к правке взрослея, споря с создателем,
Они из разных миров и всё же они приятели.
 
 
Будут сидеть на берегу речки, болтать ногами,
Беседовать обо всём на свете, делиться мечтами.
 

Давай поиграем в веселый стишок

 
Давай поиграем в веселый стишок?!
Рассыплем волшебный везде порошок
И рифмы слетятся и сложатся строчки.
Ты мне загадай, угадаю я точно
 
 
И строчку добавлю, чтоб с рифмой веселой.
Вот был чистый лист, а теперь новоселы
Игривые буквы бегут друг за дружкой.
Ну что, поиграем в сочинялки, подружка?
 

Бабочка

 
Бабочка-балерина, крылышками сверкая,
Вертится на цветочке, вот я какая
Красивая, расписная, самая распрекрасная,
С цветка на цветок порхаю. А утро ясное,
солнышко светит всем ласково
и луг вокруг полон яркими красками.
 

Осинки

 
Как у леса у тропинки
с двух сторон растут осинки.
Дунет легкий ветерок —
шелестит листвы полог.
 

Медвежонок

 
Спит медвежонок в берлоге зимой,
Вот повезло медвежонку.
Утром темно, я хочу еще спать,
Только пора мне в школу вставать.
На улице скользко и сильный мороз
Укутаны шарфиком щеки и нос.
 
 
Спит медвежонок в берлоге зимой.
Не повезло медвежонку.
С горки крутой я на санках лечу
И на коньках разгоняясь качу.
Снеговика лепим вместе с соседями.
Славно, что мы не родились медведями.
 

Доброго утра

 
Бывает, утро приходит рано.
Не так, чтоб очень, но раньше срока.
Не то, чтоб в целом, но спит будильник.
И даже как-то тепло и странно,
 
 
и ждешь, ещё вот совсем немного,
будильник скажет: «К вам заходили
рассвет и утро, сказать – Пора».
Ему ответишь: «Смешон ты милый.
 
 
Не угадал ты сегодня сроки,
ведь я проснулась еще с утра,
рассвет и утро уже здесь были».
Час жизни плюсом к земной дороге.
 

Весна!

 
Весна на пороге! Весна лужами блещет!
Ноздри, вбирая запах талого города, сладко трепещут!
Сердце стучит весело, звонко, песенку жизни поет!
Весна! Птицы щебечут, на реках тронулся лед!
 

Обнять шершавую стену

 
Приходишь с желанием обнять шершавую стену,
Прижаться щекой к теплому кирпичу.
Любовь остается, невзирая на перемены,
Не тает в воздухе, не тускнеет ничуть.
Просто здание дышит историей судеб,
Дышит с родными людьми в унисон.
Есть места, которые захочешь, а не забудешь,
Пропитывают тебя собой как сон.
Зачем мне сказка о мальчике и магическом замке?
У меня есть своя с призраками и волшебством.
Если сконцентрироваться – можно выйти за рамки
Привычного и увидеть всю сложность в простом.
Не просто там «штатное расписание», «цеха», «отделы»,
А единое целое из множества единиц
Дышит, творит, созидает и искренне верит,
Что крылья его легче, чем крылья птиц.
Оттого, что любовь питает бескрайнюю силу.
Да, как и в семье, бывает по разному, но
Не будем забывать, что мы всесильны
Пока все вместе, пока мы все заодно.
 

Бесшабашным героям и искателям приключений

 
Над головой вновь сияет солнце,
а в голове лишь усталость соломой,
и мы усердно сверяясь с лоцией
опять стремимся к родному дому.
 
 
Вот берег стал на полмили ближе
и будет конечно чудесной встреча.
Барашки пенные сушу лижут
и предрекают прекрасный вечер.
 
 
Вино рекою. Родные рядом.
И в этом доме светло, уютно.
Мы засыпаем под шелест сада
и с петухами встречаем утро.
 
 
Неделя дома – ах море, как ты?
Без нас пучина поди тоскует?
Мы затянули свои антракты,
пора отчалить – корабль гарцует.
 
 
Дыханье жизни – попутный ветер
наполнит белые паруса свободой.
Мы точно знаем, на этом свете
пока есть Дом мы в огонь и в воду.
 
 
Пока есть берег, где ждут и помнят,
Скучают, верят, что мы вернемся,
лихие волны нас не потопят
и с новым утром мы все проснемся.
 

Стихи крылаты

 
Возьму тетрадь для записей и отпугну стихи,
Они крылаты и невесомо – легки.
Как невод в море закину в себя линейки с листа
и начинаю тянуть, тихо считая до ста.
Достану обрывки эфира, шумящего в черепной коробке,
разложу сушиться их, ставших от плена робкими.
Лучшие стихи всегда остаются свободными.
Я могу их слушать когда угодно,
Но лишь единожды. Здесь не бывает повторов,
Как нет тишины, если задернуть шторы.
 

Вот так приближается город

 
Вот так приближается город
промзоной и жерлами труб.
Он весь возвышается гордо
домами к уступу уступ.
 
 
И смотрят безликие окна,
как мимо спешат поезда,
и разве что в ближних стекла
звенят под бегущий состав.
 
 
Опять перелесок, березки,
остатки былых деревень.
Отрезки коротки и хлестки,
а дальше опять урбо-тень.
 

Надо выплеснуть нервы

 
Надо выплеснуть нервы. Может быть в море?
Нет, все рыбы издохнут от этого горя.
Надо расслабиться и не взорвать вселенную.
Здравствуй нетрезвый Пегас, разливай нам пенного.
Или покрепче, звездами в пять единиц,
чтобы вся боль осталась в рамках страниц.
 

Села рация

 
В пустую прожит этот год – не пишется.
И даже как-то по другому дышится.
А время вскачь, через секунды движется.
Кто мой палач?
Чей слышен плач?
Соленой жижицей
почти что море в нано вариации,
а за окном в пучине смога гибнет нация.
Здесь не поможет больше конспирация,
не хватит сил
Пароль был мил,
но села рация
и голос остается взаперти.
Как будто бы хотели запретить
дышать, держась за жизни нить.
 

Мы просто камни

 
Мы обрастем мечтами и стихами, как кожей.
Мы сад японский. Мы просто камни, что осторожно
ведут беседу. Никто не слышит, ни те, ни эти.
Всегда без пауз стремится время сквозь пыль столетий.
Что нам осталось?
 

Шарик

 
Когда ты шариком воздушным,
наполнен гелием, летишь
и отпускать твердишь не нужно,
но раз и с высоты глядишь,
влекомый ветром в поднебесье
ничей, свободен, невесом…
Будильник своей резкой песней
подскажет – это только сон.
 

Как ты?

 
Как ты? Привык там? Крылья не жмут?
Это нелегкий труд поверь мне,
стоя за дверью править мир и уют
беззвучно шепча: «верните доверие».
 

Так просто сказать: «Не могу»

 
Едешь утром в метро в кромешном одиночестве.
Толпа мешает прокладывать курс от «а» до «б».
Где-то стремительно мчится поезд, его купе
Могло бы стать спасением моему беспробудному отрочеству.
Только частица «бы» говорит о том,
Что дом мог бы быть и вот было бы в нем,
Если бы. Отговорки трусливого зайца,
Которому трудно уйти из зоны дискомфорта в пургу.
Проще остаться.
Так просто снова сказать: «Не могу».
 

Нет интернета

 
Нет интернета в поезде, долбаное метро.
Рядом тоже стараются выйти из круга.
Мы так привыкли к тупому досугу,
что отсутствие котиков давит слегка под ребро,
Сжимая упрямую мышцу отчаянием,
приближая к неизбежной панической атаке.
Как же, я не увижу сейчас же новые лайки?!
Всё, я в депрессии. «смайлик печальный»
 

На дорожном столбе венок

 
На дорожном столбе венок.
Просто венок погребальный.
Стал для кого-то вихрь дорог
шаром хрустальным
и разлетелся, оставив душе
вольную волю.
Миг и не больно. Не больно уже.
Плещется горе.
Просто венок на дорожном столбе —
вечная память.
Кто-то другой осторожней во тьме
может быть станет.
Кто-то другой не решится спешить,
путь держа к дому.
Просто венок, а кому то вся жизнь,
жизнь за разломом.
 

Кричать, беззвучно разевая рот

 
Кричать, беззвучно разевая рот,
как рыба бьющаяся об лед.
А что кричишь, кто разберет?
Лишь тот, кто сам когда-то выжил.
Кто вот таких же по жизни ждет.
Кто в сердце выжег:
я
верю
в
свет!
 

Весь путь – преодоление себя

 
Весь путь – преодоление себя.
И как себя никчемного любя,
Такого вот простого человека,
Твердить – Ты украшенье века!
Ведь без тебя весь Мир бы оскудел
И ты не знаешь собственный предел.
А весь секрет, что нет у нас предела,
Пока мы устремляемся вперед и дышит тело.
 

Поменьше о политике

 
Как же Мир становится чудесен,
Если нет в нем зависти и сплетен.
И не делят нас на тех и этих,
а поют побольше добрых песен.
Мир устал от вечной лжи и скверны,
что срываясь валятся с экрана
и уста подхватывают рьяно
всё, что им внушили: «Это верно!
А глаза закройте, сердце выньте»
Нет, не чтобы Прометеем, а попроще,
чтобы слушались, когда засвищут вожжи,
чтоб ложились на приказ: «Остыньте».
Вся дележка вас ничуть не тронет.
Ваше дело кипятить говнишко.
И народ, как был навеки нищим,
так в своем вскипяченном и тонет.
 

Рубим антенны

 
Артисту так нужен зритель.
Поэту нужен читатель.
И что там не говорите,
но истина эта понятней
 
 
других непреложных истин,
что прочее несерьезно,
что Путь должен быть лишь истинн.
Лишь сердце бывает звездно
 
 
туманностью Андромеды.
Зеленые человечки морзянкой
настойчиво шлют приветы,
а мы всё кормим мечты овсянкой,
 
 
забываем, как ночи бывают звездными,
перестаем слушать свое подсознание.
Игнорируем диагноз – взрослые,
загоняем в рамки свое призвание.
 
 
Рубим с плеча антенны, и плещет в эфире слепо:
«Отзовитесь, первый! Вы слышите, первый?»
 

Если грустно

 
Если грустно – спасает музыка в душе
или в наушниках, в общем не важно ужЕ.
Важно чтобы не Уже, а шире становился горизонт и
в любое время суток где-то внутри грохотали стихи.
Чужие строчки, принесенные на машине времени.
Подарок это или наказание бременем
непонятно и невозможно узнать, только
я точно знаю не научиться летать. Осколки
остались на траве после последней попытки.
Хохочет вечность от придуманной для людей пытки-
мечтать, но думать, что мечты лишь фантазия.
Мы все чудотворцы, только немного разные.
 

Всего лишь сон

 
Сегодня ночью я уезжала в Питер
жить насовсем.
Как полноправный новый его житель,
взяв чемодан проблем.
Зачем-то куплена была квартира
в дожди, туман.
Как будто шутка пьяного сатира,
самообман.
Обрывки сна о чем вы говорите?
Что предрекли?
В потоке жизни стрелку событий
перевели.
 

Светлячки

 
Этот мир разноцветный и яркий
для того, кто горит как фонарик.
В серых буднях не видно красок.
Мы родились и будто сразу:
вот дорога, а вот весло.
И считаем, что повезло.
Только смысл грести по кругу
небольшого пожарного пруда?
Не ища где исток, где устье,
веря, всех нас нашли в капусте.
Но однажды, окуклившись крепко,
зацепившись за жизни ветку,
сможем бабочкой взмыть в небеса.
Пусть искрится на солнце роса,
Мы увидим весь мир ярких красок,
он бескраен и так прекрасен!
 

Когда не лень

 
Когда человеку не лень,
Он бросает на землю тень,
Топчет мокрый асфальт,
Тянет время назад,
А оно упирается вяло,
Повторяя: «Я как-то устало».
Когда человеку не в лом,
Понимает о чем поет гром.
Хочешь горы сверни,
Хочешь в море усни.
Ловишь бабочку мысль —
Ускользающий смысл.
И мечты не сбылись,
Хотя мысли вились
И еще не закончена сказка.
Тонок лёд – продвигайся с опаской.
Все вперед и вперед
Задом хоть наперед,
Но ни шагу назад —
Позади дивный сад,
Где порхают прекрасные феи.
Приручи их, ты это умеешь.
 

Где-то между сном и явью

 
Где-то между сном и явью грань тонка.
Может и не сон, а чье-то прошлое.
Легкий шепот, словно крылья мотылька,
Ощущения не самые хорошие.
 
 
В доме кто-то бродит, сел на краешек.
Сердце выбивает рваный ритм.
Кто вы? Тишина. И как тут дальше-то?
Страшно шелохнуться, быть живым.
 
 
Тишина, лишь дышат в доме спящие
Глубоко, легко и без тревог.
Разогнало мои страхи настоящее —
Дверь между мирами на замок.
 

Сыну

 
Мой мальчик, как же сильно я люблю,
Когда смеешься ты легко и звонко.
Ты вырос, но по прежнему ребенком
Тебя я вижу. Словно воробью
Подобна грива встрепанных волос
И летом в конопушках славных нос.
 

Простор

 
Выйдешь на опушку – дальше поле
И бескраен родины простор.
Закричу, расплачусь, это ли не воля,
Мир навстречу руки распростер.
Травы пыльно-пряны, росы сладко-свежи
И дожди смывают всю печаль.
Я замру на миг лишь и закрою вежды,
Чтоб все это не исчезло невзначай.
 

Весна. Настроение. Пробуждение

 
Такое ощущение, что я снова в детстве и снова расту.
Крыши будто бы ближе, небо уютным пледом.
И горизонт, он ли не край земли?
Громко галдят весенние воробьи.
Я, мысленно стоя на цыпочках, тянусь все выше.
Вот пройден последний этаж, промелькнули крыши.
Я поднимаюсь выше этого города и простуд
к небу, где облака веселятся с ветром.
 

Весна напоминает

 
Весна напоминает – кто ушел не сможет поймать ветер,
вдохнуть аромат сирени, услышать песню скворца.
Не сможет, бредя по этой планете,
менять выражение своего лица
от печали и слез в дождливое утро
до улыбки солнцу или кому-то,
это уже не важно.
Время пройдет и однажды
и я не смогу больше улыбнуться
или заплакать, или проснуться.
Но пока я встречаю рассвет
я буду встречать его и за тех, кого уже рядом нет.
 

Мир внутри раздавлен

 
Я редко выплываю на поверхность
за воздухом, что стал не слишком нужен.
Вдох-выдох. Разлилась по телу ленность.
Мой мир внутри раздавлен и простужен.
Ношу в себе кисельные ошметки
и улыбаюсь как-то по привычке.
Настроить ритм не помогают четки
и свист весенней мартовской синички.
Я снова вижу в снах друзей ушедших.
Там, в снах, тепло, спокойно и уютно.
Мне «файв о клок» назначит мир с ума сошедший,
Чтобы с улыбкою Чешира встретить утро.
 

Выхода нет

 
С одной стороны я понимаю, что все это бред.
С другой понимаю, что выхода в общем-то нет.
Есть вход и стена противоположная входу в клетку.
И на полу этой клетки метки от предыдущих жильцов,
Которых не сыщешь концов.
 

Гламур

 
Нарисованные губы,
Нарисованные брови,
Понаклеены ресницы,
Понапихан поролон.
Это кто такой красивый
Вдоль по улице шагает,
Гордо шпилькой припечатав
Искореженный асфальт?
Или кто неспешно стремно
Вдаль дрейфует по брусчатке,
Матерясь не по гламуру
И ломая каблуки?
 

Спрячь голову под крыло

 
Почувствуй себя страусом.
Спрячь голову под крыло,
Чтобы с небес не лило,
было темно и тепло.
Тихий уют внутри.
Резкое из_вне.
Сколько вглубь не смотри,
перлы они на дне
тихо лежат внутри
створок сжатых желанием жить.
Их достанут во вне,
нанижут на нить.
 

«Я поняла одну простую штуку…»

 
Я поняла одну простую штуку,
что если руку поднести к виску,
почувствуешь, как бьется сквозь тоску
вся кровь, стремящаяся вторить звуку.
 

Пустые стены

 
Мне снились пустые стены.
Новые белые стены.
Толкали на перемены,
Твердили: «Вперед! Смелей!»
Да только вот видела стены,
но не находила дверь.
Что значат пустые стены?
Какие-то странные стены
без окон и без дверей.
 

В прошлое не вернуться

 
Прошлое не вернуть.
В прошлое не вернуться.
Можно и захлебнуться,
если твердить одно:
«Где-то в тумане лица,
милые сердцу лица».
Главное не заблудиться
в поисках станции Дно.
И не забыть билеты,
чтобы туда – обратно
и напечатано внятно,
где пролегает путь
поезда Вечность – Лето.
 

Весна. Лето

 
Заливных лугов простор весенний.
Пробуждение природы, первоцветы.
Думаешь: «Дожили» и спасение
дарит вера в то, что будет лето.
 
 
Лес в дали зовет шепотом березовым.
Алых капель россыпь земляники.
Словно в детстве, умываюсь росами
и ловлю в речушке мелкой блики.
 
 
Раньше выйдешь в поле – золото колосьев,
в августе стога – прыгай от души.
Нет теперь хлебов, травостой не косят
и уже не хочется спешить.
 

Некому позвонить

 
А позвонить-то и некому. Поговорить-то и не с кем.
Все выше шаткая лестница. Вино становится пресным.
 
 
И малыши, нет не дети, а малыши почти внуки.
И вдаль бегущие поезда уже не средство от скуки.
 

Слишком много мыслей

 
Слишком много мыслей в одной голове.
На одну планету слишком много голов.
На что ловите? На мечты, любовь, жажду на… живы.
И тут смерть подсекает на удочку жилу,
подтягивает, вынимает не суетясь свой улов.
Душа трепещет, бьется. Смерть осекается на полуслове.
Отпускает добычу, говорит: «Этот еще не готов.
Что-то сегодня есть клев, но неважен улов».
Сматывает снасть и уходит куда-то за гору.
 

Летний плащик цвета загара

 
В звериной стае свои законы,
а в человечей законов нет.
Стреляет сытый и исступленно
обновку ищет тот, кто одет.
Представь такое, нелепо может
услышать: «Этот загар прям прелесть»,
а после тело уже без кожи
и летний плащик, как ей хотелось.
Но нет, пока что оно убийство,
а дальше кто там его узнает.
Исчезнут тигры и в новой жизни
людская шкура подорожает.
 

Сентябрь пришел

 
Сентябрь пришел. Будет плакать холодным дождем,
рыдать на плече, мол что осень так он ни при чем.
Да просто ход времени, так вот мы с ним и живем,
бредя к октябрю, чтоб отметить рождение в нем.
 
 
Опять девятнадцать? А что же фасад так помят?
Так те девятнадцать просрочены ровно в два раза.
А осень подарит мне горсть золотого запаса
и скажет: «Смотри как красиво рябины горят».
 

Осень прокралась

 
Осень прокралась в мой мегаполис.
Прохлады вдохну и успокоюсь.
В желтых тонах начинаются stories…
Тихо скользит сквозь пугающий космос
маленький шарик – экватор да полюс.
Я меньше точки на нем. Скроюсь
в дожде и ворохе листьев. Лисьей
окраски период из жизни
в котором рождаются люди и мысли.
Лужами город продрогший пронизан.
Льет на асфальт с полноводных карнизов.
Птицы бросают нешуточный вызов
небу, готовясь в полет…
 

Песню поют пилигримы

 
Осень проходит мимо,
словно холодный дождь.
Шествуют пилигримы.
Ты же сидишь и ждешь:
лета, тепла, покоя,
верности рук и плеч,
чтоб обрести такое,
чтобы хотелось сберечь.
Осень проходит мимо
с золотом и кумачом.
Песню поют пилигримы,
только не слышно о чем.
Может поют о лете,
о солнце и пыли дорог.
Чтобы это проверить —
перешагни порог.
Песню запой и осень
рядом пойдет с тобой.
Стать пилигримом просто,
Сложно – самим собой.