Текст книги "Полный замес"

– Привет, зубная фея! – хохотнул Макс, припомнив мое университетское погоняло: на льду на раз вышибал резцы у соперников. – Ну ты умеешь задавать интересные вопросы в первом часу ночи!

На заднем плане слышались зажигательный бит и женский голос, со смешком выкрикнувший: «Полтора часа ждать такси? Да я за это время забеременеть и родить успею!..» Кто-то явно весело проводил время в клубе или на закрытой вечеринке.

– Вообще-то думал, ты это прочтешь утром. Дело не горит. – Я не хотел отрывать приятеля от веселья. Да и совет мне нужен был на трезвую голову, когда точно понимаешь, собеседник говорит всерьез или прикалывается.

– Дар, я тебя знаю. Ты просто так не написал бы, – голос приятеля, еще недавно бесшабашно-веселый, стал деловым и сухим, а звуки на заднем фоне стихли.

Их как отрезало после небольшого хлопка, какой бывает обычно, когда закрывают дверь. Значит, не клуб. Там так быстро не уединиться для телефонного разговора.

Что меня всегда поражало в бывшем сокурснике, так это его хватка: акула чует кровь за два километра, а Макс за тысячи чует запах сделки. Вот что значит настоящий юрист, потомственный и селекционированный (не только отец приятеля дружен с Фемидой, но и мать – адвокат по международному праву). И эта акула гражданского кодекса вкрадчиво потребовала: – Выкладывай.

– Да ты сейчас на частной вечеринке, за городом, – хмыкнул я, глотая детокс. Вкус у сока был противный, но, по уверению врачей, шпинат, зеленый огурец и лайм – это то, что нужно было моему организму для поддержания формы. А не джин с содовой. Хотя и я, и мой организм могли бы поспорить: второй вариант нам нравился больше. – А разговор не на пару минут. Уверен?

– Как догадался, что именно частная и не в городе? – уязвленно спросил Макс, словно он уже сочинил себе отличное алиби, а тут я возьми и подлови на несостыковках.

– Слишком быстро ушел из шумной зоны. А про загород… Время подачи такси даже в час пик по пробкам никак не полтора часа. Так что, значит, водителю нужно тащиться в какие-то едрени фени.

– Не в едрени, а в Торбовку, – хмыкнул приятель, называя элитный поселок. – К тому же я тут все равно скорее работаю, чем гуляю: клиент отмечает одну удачную сделку, а я параллельно договариваюсь с другими поставщиками. В неформальной обстановке, так сказать. Так что я стёкл как трезвышко, даже заплык не языкается, – схохмил Макс.

После этого мне стало абсолютно ясно: приятель трезв, даже если сейчас в его алкоголе кровь и не будет обнаружена. А его мозг с языком и вовсе работают отлично: я бы это не смог повторить с первого раза даже по бумажке.

– Верю, – согласился я.

– То-то же, – хмыкнул Макс и добавил: – Светлая ты голова, Дар, хоть и брюнет. Никто бы другой на такие мелочи внимания не обратил. Такси, комната… Эх, хороший бы адвокат из тебя вышел.

– Да и хоккеист неплохой получился, – возразил я.

– В прошедшем времени? Решил уйти из спорта и податься в бизнес? – прямо, без обиняков спросил друг.

– Пока не «уйти», но сам же знаешь… Ничто не вечно…

– Угу, особенно собственные кости, – шутка Макса получилась грубоватой. Но такую он мог позволить себе только с друзьями. Не с клиентами, не со знакомыми, которые считали его утонченным юристом. А он им не был. Но отлично умел казаться.

– И они тоже. Вот и решил вложиться, попробовать перейти из хоккейной в бизнес-лигу… Выкупить сетку ресторанов, например…

– А ты в этом деле разбираешься? – уточнил Макс.

– На уровне посетителя, – признался откровенно. – Уровень прожарки стейка методом «сожрать» определить могу, но не более.

– А что ты планируешь в дальнейшем от этого получить: рассматриваешь как временное вложение или хотел бы заняться этим всерьез? Как хоккеем? – впившись в меня почище пираньи, продолжал допытываться Макс.

– Скорее всерьез…

– Знаешь, тогда бы я тебе посоветовал не рисковать сразу крупной суммой, а потренироваться на чем-то помельче. Выкупи маленький ресторанчик семейный. Или даже кафе. Лучше не убыточное, а наоборот, которое на взлет идет, чтобы понять хотя бы, что там к чему. А если поймешь, что это твое, что ты выгребаешь и тебе интересно, тогда да, вкладывайся по-крупному. К тому же одно заведение не будет отнимать много времени. Сегодня тебя в спортивных новостях видел: ты вроде как идешь в сезон, а значит, будешь усиленно тренироваться… Не до рестораторства будет.

Слова приятеля заставили задуматься. Если я знал все об игре, то Макс – не только о том, как правильно составить договор, но и о том, что может стать причиной расторжения оного еще до его заключения. В общем, приятель был почти провидцем, что можно делать, что нельзя, и что можно, когда нельзя.

И с этим Нострадамусом от закона мы договорились о том, что он подыщет мне варианты, поможет со сделкой и передаст документы моему юристу – клерку, что просматривал договоры с клубами перед тем, как я их подписывал. К нему, как и к моему бухгалтеру, я порой обращался за консультациями. Но не за советами.

За ними – только к профессионалам высшего ранга, таким как Макс. И они, профи, просто так даже кислородом не дышали. Только если им за это заплатят.

– Сколько я тебе буду должен? – задал я приятелю закономерный вопрос.

– Когда будешь выкупать сетку ресторанов, тогда и заплатишь. А пока считай – как бесплатная рекламная акция, – хохотнул приятель.

– Договорились, – усмехнулся я, зная, что этот отпетый юрист своего не упустит.

Условившись о следующем созвоне, мы попрощались.

Я отложил телефон и задумчиво посмотрел в панорамное окно, за которым начал падать снег. Первый в этом году.

Вдали мерцали огни ночного города. На заднем плане можно было различить силуэты далеких небоскребов, которые словно поддерживают небо. Гул одиноких автомобилей не резонировал с тишиной улиц. Нет. Они дополняли друг друга. И эта гармония почему-то бесила. А может, бесила пигалица, которая никак не шла из головы? Черт бы ее побрал.

Полина

Электронные часы начали отсчет первого часа нового дня, когда я стояла, держа в руках чашку чая, и смотрела, как за окном мир становился белым и тихим. Крупные хлопья плавно падали на землю, укрывая ее пушистым одеялом.

Обычно первый снег приносил с собой в душу ощущение уюта, спокойствия и тепла. В детстве, когда он кружился, спускаясь с неба, мне казалось, что вот оно – начало настоящей зимней сказки. И чудилось, что все вокруг замерло, как и я, в предвкушении ее продолжения. Но не сегодня.

Какая-то внутренняя тревога не давала успокоиться. Я отхлебнула травяного чай, ища в этом напитке уединения и спокойствия. А заодно пытаясь проанализировать все, что сегодня случилось. Может, так удастся найти источник моего беспокойства.

Встреча с Алей? Да навряд ли. Прошлое давно меня не трогало. А вот новость о том, что Поликарп – девочка, – очень даже!

Выяснилось, что та мутноватая слизь на его, в смысле ее, плавнике была вовсе не болезнью, а икрой. Когда мне рыбий доктор об этом сообщил, я нервно дернула глазом. Правда, сначала удивлялся, да причем изрядно, сам ихтиатр, когда к нему принесли пациента в презервативе…

– Полик, как ты могла! – глянув на аквариум, вопросила я, все еще никак не свыкшаяся с такой гендерной пакостью.

Карпа (или все же карп? – я не могла определиться: во мне боролись филология и зоология, и вторая побеждала) лишь вильнула хвостом. Мол, подумаешь, ерунда. Ты лучше оцени, какой ихтиатр там был. Молодой, готовый к нересту, тьфу, ухаживаниям.

Рыбьего специалиста я действительно оценила. Симпатичный, спокойный, деликатный (как он покраснел при виде транспортного средства Полика!). Единственный минус – очень уж худой. Настолько, что при взгляде на него срочно хотелось делать торты, пельмени, шашлыки и кормить-кормить-кормить. Зато доктор был блондин с оттенком в рыжину. А я всегда была неравнодушна к светловолосым.

В общем, ихтиатр был полной противоположностью тому типу, который едва не угробил мою карпу. И как только я вспомнила про Драконище, сразу поняла: вот она – гадость сердца моего. Та причина, по которой я никак не могла уснуть. Или все же…

Не успела додумать. Ночную тишину квартиры разорвала трель звонка. Я не успела поднять трубку, как услышала заплаканный мамин голос:

– Поля… Отец… – причитала она.

Глава 2

Полина

Я не могла понять, что говорит мама. Из динамика доносились лишь обрывки фраз. А еще я чувствовала эмоции. Много эмоций. Тревога, боль, отчаяние, страх, безнадежность – они были столь сильными, что прошивали меня, находившуюся вдалеке, насквозь.

– Что случилось? Ты можешь мне объяснить?! – я не выдержала и сорвалась на крик.

Послышалось шуршание. На заднем фоне раздался голос Мишки: «Мам, дай я!» – и спустя несколько секунд брат произнес:

– Папа попал в аварию. Он сейчас в реанимации. Приезжай…

И Миха, назвав адрес, отключился. Младший был краток, но я понимала, какой ценой ему далась такая лаконичности.

Из динамика доносились гудки, а я стояла посреди кухни и сжимала трубку телефона в своей дрожащей правой руке. Словно она была единственным, что держало меня на самом краю нервного срыва.

Мои пальцы побелели от напряжения, когда я сжала в кулак левую ладонь. Ногти врезались в кожу так, что на ней остались алые лунки-полумесяцы, из которых на пол закапала кровь.

Плевать. Боль телесная заглушала ту, другую, что сейчас поселилась внутри меня и сейчас рвалась наружу. Криком, слезами… И если первый я заглушила, то вторые… Соленая влага стекала по щекам.

Я плакала без единого звука. Сколько? Не знаю.

Но тут Полик зашуршала камнями в аквариуме. Звук, глухой и какой-то тупой, что ли, был сродни удару по затылку. Я подняла взгляд на настенные часы. Оказалось, я проплакала ровно три минуты. Три минуты гребаной вечности! А папа сейчас, возможно…

Решительно отогнала мысли о смерти. Отец будет жить! Я его заставлю. Если надо – с того света достану, но не позволю ему умереть.

Смахнула слезы и начала быстро одеваться, чтобы спустя час вбежать в холл больницы. Там на видавшей виды банкетке с потрескавшейся искусственной кожей сидела, сгорбившись, мама. Миха обнимал ее за плечи. Рядом стояла растерянная и какая-то оглушенная сестра.

– Что говорят врачи? – с ходу спросила я, приглаживая пятерней растрепавшиеся от бега и припорошенные снегом волосы.

– Ждать… – выдохнул брат.

И мы ждали. Секунды. Минуты. Часы… Кажется, за это время я успела поседеть. Кажется, я слышала, как гудели мои нервы, натянутые, словно стальные тросы. И как они трещали и искрили под запредельным напряжением, которое на них дали этой ночью.

А под утро мы узнали, что папа будет жить. Точнее, существовать. На аппаратах. И сколько папе осталось – неизвестно.

В кабинете Гурама Каримовича мы узнали этот неутешительный прогноз.

– Как же так… – выслушивая приговор хирурга, прошелестела убитым голосом мама.

– Чудо, что он с такими повреждениями смог вообще перенести операцию, – сухо сообщил хирург. – Декомпрессию мозга при вдавленном проломе черепа мы устранили, но была повреждена сонная артерия, также был сильный ушиб позвоночной артерии и инфаркт мозга. Поэтому…

– Доктор, можно проще?.. – не выдержала я.

– Проще – у вашего отца внутричерепная гематома. И ее необходимо удалить. Но такие стабилизирующие операции в рамках ОМС проводят всего в нескольких клиниках страны. По квоте…

От этих слов я сглотнула. А мама, кажется, даже не поняла ничего.

– То есть по страховому полису отца можно… – начал было брат.

– Миха, ты что, не слышал! – взвизгнула сестра. – По квоте! А это очередь! – И, уже обращаясь к хирургу, она истерично спросила: – Она длинная?

– Да, – тяжело произнес Гурам Каримович.

– Нет никакой надежды? – Я в упор посмотрела на доктора.

Сильный, большой настолько, что громадный. С глазами, повидавшими много боли, но и много чудес. Чудес, которые он сам творил своими руками. И я верила, отчаянно верила, что он сможет совершить еще одно. Для папы…

– Такие операции проводят в Израиле. Платно…

– Сколько? – Я вскочила и вцепилась пальцами в стол.

Только вот названная хирургом весьма приблизительная сумма заставила сесть. Такую сумму в кредит просто так не получишь. Да и дадут ли вообще?

Мы вышли из больницы с отчаянием и надеждой.

– А если продать машину? – Я кивнула на свой опель, припаркованный неподалеку.

– Не хватит, – уверенно заявил брат. – Нужно же помимо операции перелет, проживание… А вот если квартиру продать – хватит. Еще и на однушку на окраине останется.

– Квартиру! – негодующе взвизгнула Дашка. – А нам где жить? На крыше или в подвале? Всем пятерым: мне с мужем, матери с отцом, тебе – оболтусу! Это Польке хорошо, она на съемной. А мы? Ты о нас подумал?

– Тебе квадратные метры дороже отца! – рявкнул Миха. – Ну ты и гниль, сеструха…

– Я – гниль?! – истерично заорала Дашка. – Да ты на Польку посмотри! У самой в руках миллионы, а отцу помочь не хочет.

Я подавилась воздухом. Какие миллионы? Только-только из долгов кофейню вытащила. Миха, знавший об этом, нашелся первым:

– Дура! О каких деньгах ты говоришь? Поля из кожи вон лезла, чтобы не обанкротиться и кредит погасить.

– Зато у нее бизнес есть! И его продать можно! А квартиру – не позволю продавать! Там и моя доля есть!

И Дашка, резко развернувшись на каблуках, пошла прочь. На белом снегу чернели отпечатки ее следов.

– Она не в себе, – тихо-тихо, словно убеждая саму себя, а не нас, произнесла мать. – Даша просто не в себе сейчас от горя…

– От жадности она не в себе. И уже давно! – припечатал брат. – Эгоистичная гадина.

– Она беременна, – возразила мама, пытаясь оправдать Дашку. – Она это в тайне просила держать, но теперь…

«Теперь сестра вцепится в квартиру зубами», – поняла я. Может, потом и одумается, когда ураган гормонов подутихнет. Ну а пока… Пока на часах было три утра – время, когда общественный транспорт не ходит.

– Давайте довезу до дома, – предложила я маме и брату.

Те не стали отказываться.

К себе во двор я въехала в районе пяти. И долго сидела, опустив обессиленные руки на руль и бездумно глядя вперед.

Еще утром я была уверена, что иду вверх. Расширю бизнес. А один звонок – и все рухнуло. Принимать решения непросто. Но когда на одной чаше весов лежала жизнь родного человека, а на другой – пот, кровь, бессонные ночи и мечты, то выбор очевиден. И цена за него казалась подъемной.

Если я смогла открыть одну кофейню, смогу и вторую. Правда, для этого придется подождать чуть дольше и поработать больше.

И когда я приняла это решение, вдруг на душе стало легко. Как будто я перешагнула какую-то неведомую черту, за которой было действие и только действие. А страх – он остался позади. Я оттолкнула руки от руля и вышла из машины. Взбежала по лестнице на свой этаж, открыла ключом дверь, скинула пальто и бросилась к ноутбуку. Открыла сайт и начала набирать объявление о продаже «Белочки». В голове набатом звучала мысль: «Главное, чтобы быстро нашелся покупатель». И чтобы увеличить эту вероятность, я честно и подробно описала реальные цифры: оборот, рентабельность, маржинальность кофейни.

Когда я закончила и встала из-за стола, часы показывали семь. Ложиться было поздно. А вот принять контрастный душ, чтобы взбодриться, и выпить кофе – самое оно. И да, еще перекусить, если что-то влезет от волнения. Впереди был трудный день, и на него нужны были силы.

Это я и сделала. А потом не утерпела и сунула нос в ноут. И чуть не подавилась: на мою заявку был один отклик. Я поперхнулась второй чашкой кофе, а когда прокашлялась, поняла, что холодный комок, который был внутри, вдруг исчез. Наверное, его растопила расправившая крылья надежда.

Я посмотрела в окно. Это снежное утро началось тихо, с первых лучей рассвета, которые проникали сквозь легкую дымку морозца. Они дробились и множились в белой бесконечности снега. Искрились радостью чего-то нового и непременно светлого.

Облака на небе казались какими-то призрачно-эфемерными, воздушными, их очертания приобретали нежные, розовые и лавандовые оттенки.

Тишина и спокойствие вдруг опустились на меня. Это было как миг покоя в эпицентре шторма. Впервые после ночи мне показалось: все получится! Я все смогу!

Поставила кружку на стол и нажала на «ответ». Потенциальный покупатель явно был не новичком в вопросе приобретения и продажи бизнеса. Некто Максим Васильевич Симонов интересовался, какие у меня ключевые активы в собственности, контрактами с поставщиками, просил дать более подробные цифры по показателям прибыли и убыткам.

Я так быстро читала его сообщение, что меня занесло на одном из абзацев, и я на всей скорости врезалась в следующую фразу: «также прошу представить обзор потребителей и конкурентов, анализ финансового состояния, сильные и слабые стороны продаваемого бизнеса».

Читая последнее требование, я нервно дернула глазом и поняла: для ответа мне потребуется кофе. Очень много кофе. И запасные нервы. Так, на всякий случай.

Не то чтобы желания господина Максима, едрит его за ногу, Васильевича были из разряда «достать космическую станцию с орбиты и перо из жопы совы». Скорее закономерными. Проблема в том, что все бизнес-планы-стратегии-анализы конкурентов по большей части были у меня в голове. Я знала все кофейни нашего города в вывеску. И то, чем каждая из них хуже «Белочки». А на рекламные акции у меня был, как говорила подруга Маша, «дар провидицы, сосредоточенный в нижних чарках». Или проще – я задом чуяла, когда нужно делать скидки, вводить в меню новинки, убирая что-то устаревшее.

Многое в моем деле нельзя было втиснуть в весьма условный годовой бизнес-план, который составляла для себя в январе. Например, зимой не знаешь, что весна будет ранняя и летнюю террасу откроешь в первой трети апреля, а не к майским праздникам. Соответственно, и деньги на наем рабочих и обновление оформления нужны раньше.

Сидя перед монитором, я думала: то ли взять паузу в диалоге и оформить все требуемые документы, то ли попытаться объяснить, что оных у меня пока нет не по причине того, что «Белочка» убыточна, а хозяйка – раздолбайка, а просто я многое держу в уме.

Побарабанила пальцами по столешнице. Если я засяду за описание – покупатель может соскочить, а деньги нужны срочно. С другой стороны, время работало против меня. Мне нужны были деньги как можно скорее. А пока я занимаюсь писаниной…

– Ну что, Полик, стоит попробовать?

– Бульк! – Рыба деловито мотнула хвостом в духе «пробуй при мне все, что душе угодно, кроме ухи и суши» и деловито заработала хвостом, устремившись к компрессору, резво булькавшему пузырьками воздуха.

А я вздохнула, прикидывая, что и так живу в зоне рискованного земледелия и предпринимательства (и климат тут совсем ни при чем). Так мне ли бояться? Если этот Максим заинтересован в покупке, мы найдем общий язык, а если из любопытства спрашивает, хоть сто стратегий и рекламных кампаний ему распиши – не купит.

Как только приняла это решение, пальцы запорхали по клавиатуре, объясняя, что да, некоторых упомянутых документов у меня нет. Зато есть отличная финансовая отчетность за последние три года, договоры с контрагентами, документы о праве собственности на оборудование и на долгосрочную аренду, а главное – отсутствие задолженностей и соучредителей.

«Но это все на бумаге. А чтобы принять решение, загляните в «Горячую белочку» и сами все увидите», – дописала я в конце своего длинного сообщения и нажала «отправить».

Думала, что Максим Первый Дотошный, как я мысленно поименовала покупателя, на какое-то время углубится в присланные документы, но ответ не заставил себя долго ждать.

«Непременно к Вам загляну». И все, засим мой покупатель отключился, оставив нас втроем: меня, Полика и мандраж. Я навернула несколько кругов вокруг ноутбука. Но больше никаких сообщений и новых откликов не поступало.

Если бы сейчас мое нервное состояние попросили оценить по шкале от одного до десяти, то ответ был бы однозначный: «Я и есть шкала!» И как только это поняла, остановилась.

– Так, Поля, стоп! – сказала сама себе, но рыба решила, что я обращаюсь к ней, и заинтересованно булькнула, мол, чего тебе? А поесть будет?

Я вспомнила, что действительно не кормила мою любимую чешуечку, и, посыпая гранулы корма, продолжила операцию по вызволению родимой психики из стресса. В качестве основного (и единственного) спасательного средства была мантра, которая всегда мне помогала: «Займись делом! Работа сама себя не поработает!»

Повторила ее несколько раз про себя, а потом выдохнула и начала собираться в кафе.

И весь день в «Белочке» я то и дело заглядывала в ноутбук в надежде, что Максим Первый (и пока Единственный) напишет что-нибудь. Ей-богу, я никогда в жизни ни от одного мужчины так не ждала сообщения, как от него.

Но глухо. К семи часам я уже созрела до того, чтобы повесить над дверью крупную вывеску «Продается». Да, это посеет панику среди работников, да, это отпугнет клиентов, но… Мне нужны были деньги!

Чувствуя, что начинаю терять контроль над ситуацией, что план, который я для себя наметила утром, рушится, я занервничала. Меня вновь подхватили качели: вниз – отчаяние, вверх – надежда, и снова вниз – отчаяние. Что не получится. Не успею.

А может, все же попробовать кредит? Предпринимателям на личные нужды, не на бизнес, получить его тяжелее, но вдруг получится…

Сидя за рабочим столом в кабинете, посмотрела на руки. Они тряслись. Нет, так дело не пойдет. Нужно отвлечься. А отвлекала меня всегда работа. Только сегодня цифры в голову не шли. Потому я решительно надела фартук бариста и, подойдя к Нику, тихонько оттеснила его со словами:

– Отдохни полчаса. Я сама постою…

Привычные движения, знакомая до боли обстановка и гости, которым нужно улыбаться… Это все помогло отключить голову. Я на время сама стала кофемашиной. Тело было занято рутиной, а кипевший мозг получил передышку. Ровно до половины восьмого, когда передо мной нарисовался тот самый тип. Вчерашнее Драконище.

Он сел за барную стойку и, увидев меня, на миг замер, а затем усмехнулся.

– Ну здравствуй…те, – иронично протянул карповый киллер, едва не угробивший мою рыбоньку. Еще и паузу, гад, сделал, припомнив мне мое «те» и обращение на «вы». А затем его взгляд скользнул ниже, к бейджику с именем «Полина», и мужская улыбка из ироничной превратилась в откровенно насмешливую и самодовольную.

– Добрый до этого вечер, – поприветствовала я совсем недобро гостя и поймала себя на странности: вот вчера Аля, которая сидела ровно на этом же месте, ни капли меня не раздражала. Хотя она старалась меня задеть.

А у этого… с пол-оборота получилось. Видимо, у него прям врожденный дар – бесить. Причем прокачанный до восьмидесятого уровня. Я никогда посетителям не хамила, а тут не смогла удержаться.

– Значит, мне сегодня сварит кофе Полиночка… – Драконище посмотрел в упор, чуть приподнял бровь. – А я все гадал, как тебя зовут…

Явно провоцировал. А еще ждал реакции.

– Какой… вам… – второе слово я выделила особо. Какая я тебе, гад, «Полиночка»?! – …кофе?

– Скажем, капучино бейлис, – глянув поверх меня на меню, выведенное мелом, произнес Драконище и добавил, напрочь проигнорировав выставленные границы: – Что к нему посоветуешь?

– Венский захер, – тут же ответила я.

– И почему его? – светски поинтересовался этот гад.

– Потому что захер… – я старательно выговорила название шоколадного торта и добавила, наплевав на «вы»: – …ты здесь?

Ибо выбесил!

Драконище посмотрел на меня удивленно, словно не поверил тому, что услышал, а затем… рассмеялся. Широко. Искренне. И так заразительно, что мне пришлось приложить усилие, чтобы сохранить серьезное выражение лица.

– Да ты, Поля, настоящий дипломат: послала меня так, что я почувствовал себя послом. – Тип улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза.

– Я всего лишь предложила торт, который отлично подойдёт к латте, – изображая саму невинность, произнесла так сахарно-вежливо, что самой срочно захотелось хлебнуть водички – так во рту стало приторно-сладко.

Только такая резкая смена моего тона и поведения – это был вовсе не заскок, а ход конем! И оный кое-кому не понравился.

Драконище скривился: видимо, кое-кому было не по вкусу, когда дразнит не он, а его.

– А по-моему, указала маршрут. – Брюнетистый тип подпер подбородок своим кулаком.

Я невольно отметила широкое жилистое запястье. По нему на смуглой коже змеилась тонкая ниточка застарелого шрама, которая ныряла в резинку-манжету мужской толстовки.

– Тебе показалось, – не видя смысла «выкать», я окончательно перешла на «ты».

– Ну раз так, давай хоть попробую этот торт. И оценю… – обманчиво покладисто согласился Драконище и после небольшой паузы произнес – как контрольный в голову сделал: – Насколько сладко меня Полиночка послала в венские дали.

У меня дернулся глаз. С учетом того, что при этом я не переставала дежурно улыбаться, подозреваю, зрелище вышло то еще. Словно моя поехавшая крыша показывает, в какую сторону она сейчас будет поворачивать…

«Он что – опять? Второй раунд провокаций?» – промелькнула мысль, пока я совершала стремительный и позорный разворот к кофемашине. Оставалось лишь надеяться, что сделала я все достаточно быстро, чтобы этот гад-провокатор не увидел, как меня перемкнуло.

Выдохнула, стараясь взять гнев под контроль. Меж тем руки сами делали привычную работу. А я пыталась найти в этом торнадо эмоций центр. Место спокойствия. Точку сборки. Чтобы из разодранной на лоскуты нервной системы сшить себя заново. И это даже удалось.

Я повернулась к Драконищу и поставила перед ним чашку кофе. А затем, достав широкую тарелку, взяла малиновый сироп и отточенным движением нанесла сладкий рисунок. Добавила белой пудры и только после этого аккуратно лопаткой отрезала кусочек торта и положила его на тарелку, чтобы та в следующую секунду оказалась рядом с чашкой латте.

Драконище хмыкнул, а затем произнес:

– А что касается того, зах… зачем я здесь: хотел осмотреться и составить мнение о кофейне…

Он еще не закончил фразу, а в моем мозгу уже сложился пазл: утро, въедливый покупатель и его обещание заглянуть в «Белочку». Неужели…

– Ты – Максим Васильевич? – Я не могла поверить в то, что говорила, но… Все сходилось! Но не может же быть таких совпадений. Просто не может.

«Господи, хоть бы не он…» – начала я мысленную молитву. Но закончить не успела. Откуда-то сбоку долетел удивленный возглас:

– Да это же Ильдар Беккер!

– Молот? – уточнил другой.

– Да. Он! Точно он! – уверенно воскликнул первый.

Я повернулась, чтобы увидеть парней, взявших уверенный курс на меня. Точнее – на Драконище, который, кажется, такому даже не удивился. Лишь вздохнул, словно приготовившись к чему-то, и… улыбнулся. Широко и, я бы сказала, отрепетированно, что ли.

Когда двое подошли к брюнетистому гаду, то первое, что они спросили:

– Вы ведь Костолом? – При этом голос вихрастого голубоглазого блондина был полон надежды и неверия одновременно.

Словно ребенок, увидевший фею, которая сейчас исполнит три его заветных желания.

Драконище лишь кивнул. А парни просияли. И тут же попросили вместе сфотографироваться. И автограф. Для оного была взята салфетка со стола. Но не успел брюнетистый провокатор дописать последнюю букву имени, как в кофейне началось что-то невероятное.

За пару минут барную стойку окружили посетители, которые до этого мирно пили кофе. Они перекрикивали друг друга, пытались подойти поближе к Драконищу и обязательно сделать с ним селфи.

Кто-то завопил:

– Костолом, правда, что ты идешь в сезон?

– Да, – ответил брюнетистый провокатор, продолжая раздавать автографы.

– Порви всех! Ты охурменный тафгай! – напутствовал тот, кого я так и не смогла рассмотреть за спинами впереди стоявших.

Да-да, он именно так и проорал, только матом. Но я девушка приличная, предпочла услышать о хурме, а не о мужской анатомии.

Меж тем Драконище улыбался, фотографировался и вообще был само радушие и обаяние. И не скажешь, что пять минут назад он был сущим гадом, который бесил!

– А вы случайно здесь оказались? – кокетливо спросила смазливая блондинка, накручивая на палец локон.

При этом она так пристально смотрела на Драконище, что мне показалось: ей было неважно, что говорить, лишь бы привлечь мужское внимание.

– Друг посоветовал сюда заглянуть. Сказал, что здесь лучший кофе в городе, – произнес мой персональный брюнетистый раздражитель. Лучезарно улыбнувшись, он добавил, отхлебнув из чашки: – И это действительно правда.

– Значит, теперь вы будете сюда заезжать за кофе? – продолжила девица.

– Возможно, – улыбнулся Драконище.

А блондинка от этих слов и вовсе просияла. Может, она бы что-то еще спросила, но тут ее аккуратно, но неотвратимо оттеснил дородный бородатый мужик и застенчиво протянул Костолому блокнот.

– Можно подписать для Семеныча? – как-то даже робко попросил этот человек-гора.

Столпотворение длилось около получаса. Затем народ постепенно начал не слишком быстро, но все же расходиться. Последней от стойки отчалила та самая блондинка. Удаляясь, она бросала на Драконище выразительные взгляды. Не удивлюсь, если и свой номер телефона на салфетке ему вручила.

– Так, значит, не Максим, а Ильдар, – резюмировал я, когда ажиотаж рядом со стойкой стих.

– Ты проницательна, – перестав улыбаться и посерьезнев, ответил этот невыносимый тип и ложечкой отковырнул первый кусочек от торта, намереваясь приступить к дегустации. – А сейчас я прошу тебя, Поля, позови сюда владельца кофейни, если он тут. Я бы хотел кое-то с ним обсудить.

– Никого звать не нужно. Я уже здесь, – ответила устало.

И сказала ведь спокойно. Причем истинную правду. Спрашивается, отчего Ильдар закашлялся?

Впрочем, Драконище быстро справился с приступом чахотки и, контрольно кашлянув в кулак, произнес:

– Кажется, мы не с того начали…

Я приподняла бровь, без слов спрашивая: «А с чего надо было?»

Будто отвечая на невысказанное, он продолжил:

– Знакомиться уже поздновато, но я все же представлюсь: Ильдар Беккер. – И он протянул через стойку ладонь для рукопожатия. – Хоккеист. Но сейчас я тот, кто хотел бы приобрести эту кофейню.

Не знаю, что меня удивило больше: резкая смена тона или мозолистая пятерня, протянутая мне не как девочке-Полиночке-которая-сделай-кофе, а как равной. Так или иначе, я машинально представилась:

– Полина Михайловна Тарасова. Хозяйка «Белочки».

И подала руку.

– Мы могли бы побеседовать о продаже вашего заведения в более деловой и малолюдной обстановке? – Драконище, перейдя на деловой тон и «вы», на миг бдительно стрельнул глазами вокруг, прищурился, словно просканировав зал, и продолжил: – Потому как я подозреваю, что, едва мои снимки разлетятся по соцсетям, здесь появится вторая волна желающих со мной сфотографироваться.