Текст книги "Адепты обмену и возврату не подлежат"

Надежда Мамаева
Адепты обмену и возврату не подлежат

Глава 1

– Адептка Кейси Даркнайтс. Сожалею, но я вынужден подписать приказ о вашем отчислении. – Голос ректора был столь холоден, что у меня заледенели не только пальцы. Кажется, я и вовсе вся покрылась инеем от огненно-рыжей макушки до мысов туфель. – Наша академия заботится о своей репутации. И пребывание в ее стенах дочери ренегата…

Я слушала эту речь, сжимая кулаки, и злилась. Эх… Вот была у мамы дурацкая привычка – выходить замуж. И в седьмом браке она-то ее и подвела. Матушка умудрилась вляпаться в замужество с графом Норби. А нынешний отчим и удружил! Умудрился влезть в тайный заговор против короны. У-у-у! Неужели ему так хотелось переворота в империи, что год потерпеть не мог? Пока я хотя бы учебу не закончу. Сам бы заодно подольше с головой на плечах походил… А теперь я падчерица преступника. Без пары мгновений отчисленный менталист. А это значит – мой дар запечатают. Без вариантов.

И плевать, что сил у меня не выше третьего уровня. Все равно их заблокируют. Ведь ты можешь быть либо дипломированным пси-магом, либо никаким. Это закон темных земель. И точка. Потому как у недоученного телепата вероятность встречи с Дарящей безумие уж очень велика. А вместе с сумасшествием мага идет и куча проблем для тех, кто его окружает. Часто – смертельных проблем.

– А если я… буду порочить своим именем чьи-нибудь другие стены? – ухватилась за соломинку. – В каком-нибудь захолустье? Подальше от Тайры?

Ректор Рагнейл смерил меня внимательным взглядом. Тем легендарным, которым упокаивал нежить без всякого заклинания. Побарабанил пальцами по столешнице и отчеканил:

– Самая дальняя от нашей темной столицы глушь – это центр Светлых земель, – с намеком, дескать, разве что только там мне удастся завершить обучение, отчеканил ректор.

Я сглотнула. Потому как единственное, что знала об этих самых Светлых землях, – там тепло встречают детей Мрака. Настолько тепло, что даже жарко. А как еще может быть, когда ты главный гвоздь (точнее, столб) программы – аутодафе. А меценатами этой зажигательной вечеринки являются плечистые ребята-инквизиторы.

А потом представила, как на мои тело и разум ставят запирающие дар печати и…

– А можно мне… перевестись? В эту самую светлую глушь?

Рагнейл криво усмехнулся.

– Перевестись – нельзя. – От этого сухого ответа внутри меня что-то оборвалось. Кровь застучала в ушах. И потому я едва смогла расслышать конец фразы: – А вот поехать по обмену – можно…

Я сглотнула, чувствуя подвох. Так оно и оказалось.

– Но не одной, а со Сьером Эйслингом и Вэрдом Грэйном.

От названных имен я взвыла. Точнее, от одного. Сьер-то был нормальным парнем. Ну насколько мог быть нормален самоуверенный темный с высшим, десятым, уровнем дара некроманта. Хотя одно то, что он ни разу не пытался меня убить, уже огромный плюс. А вот Вэрд – сноб и аристократ со шрамом в полщеки, с которым у нас с первого курса случилась чистая и незамутненная ненависть. Ну не смог он простить какой-то третьеуровневой магичке, что она увела у него из-под носа кубок по файерболу. Хотя я тут ни при чем! Просто кто-то думал очень громко о своей стратегии рядом со мной. Всего-то на расстоянии в пару полетов стрелы.

Но сейчас я даже догадывалась, почему ректор решил сплавить этих двоих из Темных земель от благословения подальше. Сьер – талантливый маг, но выходец из низов – совсем недавно умудрился в трактире начистить забрало одному столичному сановнику. И ладно бы магией – не так хоть обидно было бы расфранченному вельможе. Так нет. Сьер поправил аристократу точку зрения ударом кулака в глаз. Побитый на адепта и взъелся. Обещал в казематы засадить.

Вот сейчас ректор и спасал молодого, талантливого, но дурного на всю его кучерявую голову парня. Как мог спасал, но исключительно в духе темных: не за ручку отведя от беды, а просто дав шанс. А там уж… Если выживет у светлых, некромант – молодец. Нет… Ну значит, незачет по предмету «Адаптация в стане идейного врага».

Насчет Вэрда… Предположения, конечно, были, почему его отправили в эту «ссылку по обмену». Причем столько, что я сомневалась, что хотя бы одно из них верное. Грэйн – аристократ из древнего рода. Отличный заклинатель и замечательная сволочь. Сын советника самого императора и завидный жених. Что же он мог натворить… Был замешан в заговоре? Пойман на запрещенном ритуале? Набрал кучу смертельных долгов в азартных играх или… Самое страшное – его действительно интересуют культура и нравы светлых?! Да нет! Последнее было абсурдным.

– Так оформляем программу обмена или отчисление? – напомнил о себе ректор.

– Давайте лучше ссылк… – прикусила язык в последний момент и поспешила исправиться: – В смысле с радостью протестирую анатомию светлых: попорчу им кровь, помотаю нервы, расшатаю психику…

Я пообещала бы что угодно, только бы меня послали подальше, в смысле отправили к детям Зари, а не заблокировали дар.

– Тогда отправление через два удара колокола, – прищурился ректор. – Свободны, адептка Даркнайтс.

– Тьмы вашему дому, – вежливо попрощалась я, еще не зная, что через двое суток буду мыслить исключительно нецензурно, многоэтажно и кучеряво.

А все потому, что дорога на метле до академии Южного Предела вымотала меня вконец. Уже поздним вечером третьего дня я, с документами в зубах, вещами под мышкой, в состоянии свежеподнятого зомби, добралась до общежития, дорогу к которому нам указал первокурсник.

У меня значилась для заселения комната тридцать шесть бис. Парни делили на двоих сорок девятую дробь эй-ти.

Когда мы вошли в холл, была уже ночь. Охранник подремывал, полагаясь, видимо, на оповещающие чары. К слову, оные, как выяснилось, были рассчитаны на магов максимум восьмого уровня, который считался весьма редким и высоким. Вот только уникума Сьера, с его десятым, эти чары остановить попросту не могли. А я и Вэрд всего лишь пошли след в след за некромантом. Деликатно и тактично, чтобы не шуметь и не побеспокоить дремавшего тролля.

В общем, это гномы, еще в детстве, лепя куличики, автоматически оценивают высоту опалубки, рабочий объем совочка и качество песка. А мы, дети Мрака, с пеленок учимся разбираться в проклятиях, возвращаться из Бездны отдохнувшими и с сувениром, а еще бываем вежливы до жути. После жути, впрочем, тоже. Если, конечно, это нам выгодно.

Например, как сейчас… Поэтому посапывающего тролля и не побеспокоили. А то объясняй опять: откуда мы, зачем и как. А у охранника лапищи внушительные. Такие, что на одну может тебя положить, второй прихлопнуть. Доказывай такому посреди ночи, пока удираешь, что и вправду мы темные по обмену, а не просто дети Мрака. И убивать нас нельзя. И калечить тоже. Потому как мы адепты, а не материал для практикумов по атакующим чарам у светлых боевиков.

Ничего. И без провожатых до комнат доберемся. Ибо дико спать хочется. А уже завтра утром заселимся официально, как полагается: с возмущенными воплями соседей по комнате и недоуменными перешептываниями адептов за спиной, ну и знакомством с троллем-охранником.

А пока же я мечтала лишь об одном – постели! И сейчас я пошла бы к своей цели даже по головам. Во всех смыслах прошлась бы: и физически, и ментально.

Руне с номером моей комнаты, которая располагалась на третьем этаже, я обрадовалась больше, чем гном халявному золотому. Вот только когда я дернула дверь, та не поддалась. И на мою прислоненную к ней, подрагивающую руку не среагировала. Да что же это за ночь сегодня такая!

Я от души приложила темной магией по запирающему заклинанию. И чары, что были рассчитаны, похоже, на исключительно светлый вандализм, опали. Плевать. Запечатаю дверь изнутри первородной тьмой.

Сейчас главное – оказаться внутри. Я устала. Дико. Едва я захлопнула дверь, как очутилась в вязкой, плотной, как черное пуховое покрывало, тьме. Пару ударов колокола назад, когда мы еще только проходили через ворота академии, южное солнце стремительно упало за горизонт. И вот сейчас я решила последовать его примеру, только рухнув не в кучерявые облака, а единственную в комнате кровать.

И тут же охнула, потому как вместо перины подо мной оказалось что-то весьма твердое. Точнее, кто-то. И в тот же миг меня перехватила сильная мужская рука, буквально перекинув через себя. И я оказалась подмята и вжата в постель всей массой внушительного, явно накачанного тела. И ни капли романтики в моем положении не было. Хотя бы потому, что я была зафиксирована в жестком болевом захвате. Носом в матрац.

– Какого темного?.. Я двое суток в рейде не спал… – Голос говорившего был хоть и сонный, но даже в таком варианте имел широкий эмоциональный, а если короче, то матерный диапазон.

До меня дошло, что этот тип отреагировал исключительно на рефлексах, когда натренированное тело действует быстрее разума. Причем меня скрутили исключительно в духе светлых, которые сначала угробят, а потом постфактум выясняют, кого именно и за что.

– Какого светлого?! – в ответ возмутилась я, брыкнувшись. Тоже исключительно на рефлексах. И, судя по сдавленному шипению, даже попала. Куда именно, утверждать не берусь, но точно попала.

А потом, закрепляя успех, попыталась призвать магию… Но противник успел призвать раньше. Правда, не дар, а логику. Заломив и вторую руку. Так что кастовать заклинание не было никакой возможности. Но ноги-то у меня были свободны!

Такого коварства враг не ожидал: я, выгнув спину не хуже дуги лука, так, что ступни оказались выше моей головы, резко согнула ноги в коленях и от души врезала пятками по затылку противника.

Хватка на миг ослабла, и я вдарила потоком силы. Наглеца, узурпировавшего мою кровать, откинуло, а я, вывернувшись ужом, смогла вскочить с постели.

Впрочем, и светлый почти в мгновение ока пришел в себя. И уже стоял в полный рост, держа в раскрытой ладони ловчий аркан. В полумраке комнаты, что разбавлял лишь тусклый лунный свет, лившийся из окна, да отсвет магического плетения, я смогла разглядеть противника, который был в одних легких полотняных штанах. Высокий, светловолосый, с плитами литых мышц на груди. Его тело явно привыкло к тренировкам с отточенной сталью. Рельеф мышц на руках и груди пересекали тонкие нити застарелых шрамов и вязь рун.

– Кто ты? – пройдясь ответным изучающим взглядом по моей фигуре, от некогда белых чулок до растрепанной рыжей макушки, спросил светлый. – И что здесь делаешь?

– Собираюсь лечь в эту кровать, – ткнула пальцем в сторону постели, отозвавшись тоном, в котором не было и тени сомнения. Таким не отвечают, а ставят в известность.

За возможность нормально выспаться я сейчас была готова убивать… И мы еще посмотрим, кто ляжет: я – в свою кровать или этот тип – в гроб! Других исходов этой встречи я не допускала. И мысленно начала выстраивать векторы для банальной огневой атаки.

Увы, хоть я и была телепатом, но… чтобы читать, а тем паче управлять мыслями, сил у меня не хватало. Произвольно я ощущала лишь эмоции. И только если сильно поднапрягусь, могла внушить нужные чувства: радости, боли, страха… Так что на ментальный дар я не надеялась особо, а вот на заклинание огненного шквала…

И пока прикидывала векторы для удара, некстати проскользнула мысль: вот почему мне так не везет, а?! У нормальных темных магов со светлыми битва минимум за Элиссову падь (да и то на дипломатическом поприще!), а у меня – за собственную кровать? Тьфу, позор, да и только!

– Однако… – Брови незнакомца удивленно взлетели, и он, глянув на меня уже совершенно другим, исключительно мужским взглядом, заявил: – Так решительно и категорично провести вместе ночь в одной постели мне девушки еще не предлагали…

У меня после этих слов дернулся глаз. Да чтобы Кейси Даркнайтс, темную чародейку, да приравняли к какой-то светлой влюбленной дурехе, готовой на все, дабы переспать с понравившимся ей парнем?

– А я и не предлагаю! Ты можешь проваливать на все четыре стороны из моей комнаты! – рявкнула я, делая шаг вперед.

– Вообще-то, справедливости ради стоит заметить, что комната моя, – припечатал наглец, втягивая атакующий аркан в ладонь, сделал шаг вперед и наклонился. Да что там наклонился, навис как скала! Мне даже пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы не упираться взглядом в его подбородок. Наши лица оказались близко. Настолько, что мы делили одно на двоих дыхание.

Я вдруг почувствовала волну раздражения, уверенности и… азарта. И лишь в следующее мгновение поняла: это не мои собственные чувства, а светлого. Я лишь инстинктивно коснулась их своим даром. Не прилагая усилий – так близко мы были.

И до меня вдруг дошло, что адепт, показывавший нам со Сьером и Вэрдом дорогу, не упомянул, что она идет к мужскому, демоны его дери, общежитию! А про женскую бурсу даже и не заикнулся, паразит! А мы, привыкшие, что в Трейгорской академии здание, где живут адепты, одно, только разделено по этажам, и не уточнили нюансов…

– Кажется, я слегка ошиблась дверью. – Сделала шаг назад и решила расставить все точки над литерами: – И да, готова заверить: лишать тебя чести я вовсе не собиралась…

– Хотел бы я на это посмотреть, – хмыкнув, перебил меня светлый, иронично усмехнувшись. И сделал шаг ко мне. – Но, знаешь ли, малышка, я не привык оставлять тех, кто бросил мне вызов, безнаказанными. А ты, определенно, бросила.

– Могу поднять, отряхнуть и дать прямо в руки, если это так принципиально, – вскинув подбородок, ответила я, впрочем, продолжив свое стратегическое наступление в противоположную от светлого сторону.

– Не стоит, я сам возьму. – И с этими словами его губы коснулись моих.

Требовательно, сильно, напористо. Этот поцелуй пленял и ласкал одновременно, накрывал волной, затягивал в бешеный водоворот острых эмоций, в котором уже не разобрать, где мои собственные чувства, а где – чужие. Чувства были такими сильными, что буквально сбивали с ног. И я ухватилась за первое, что попалось под руку, чтобы удержать равновесие, – за светлого! И тут же его ладонь легла мне на талию, властно прижимая еще ближе к мужскому телу.

Удовольствие. Острое, как оточенный клинок, яркое, как вспышка пульсара. Оно взорвалось внутри, сметая все преграды.

Горячая мозолистая ладонь очутилась на моей щеке, скользнула на затылок, зарывшись в спутанных волосах.

Это был поцелуй-шторм, поцелуй-атака. Поцелуй, перед которым пасуют выдержка, логика и здравый смысл. Из головы разом улетели все мысли. Остались лишь ощущения, которые я спустя несколько мгновений все же смогла разделить на свои и чужие.

И если во мне бушевали волнение, растерянность, негодование и на дне этой бури – удовольствие, то у светлого – превосходство и удовлетворение. И… лишь отголоски возбуждения. Это-то меня и отрезвило. У того, кто целует ради самого поцелуя, эмоции должны быть другими. И на первом месте – влечение. А если нет… Получается, светлый хотел меня лишь припугнуть, проучить нахалку, ворвавшуюся в его комнату.

Мысли промчались в моей голове со скоростью молнии. А отомстила я еще быстрее. Потому что нельзя просто так взять и поцеловать темную! Без последствий для психики и тела. Я укусила нижнюю губу наглеца. Не в любовной истоме. А как следует. Чтобы всякие белобрысые не мнили, что могут проучить или напугать дочь Мрака!

Светлый зашипел, выругавшись и отпрянув. А я проскользнула мимо него и дала деру… кхм, устремилась к двери. И вылетела в коридор, оглушительно хлопнув створкой. В следующий миг еще и запечатала вход магией. Не то чтобы это сильно остановит светлого, ринься он за мной… Но хотя бы выбесит! И, лишь сделав несколько шагов по направлению к лестнице, я вспомнила о чемодане, который остался у светловолосого гада. Благословение меня побери! Да что же за ночь сегодня такая!

Пришлось вернуться. Дверь, не выдержав издевательств то вышибанием, то запечатыванием, то опять вышибанием, просто рухнула в проеме. И я увидела светлого, который все также стоял рядом со стеной, задумчиво потирая подбородок.

– Забыла забрать. – С этими словами я подхватила чемодан и, стараясь держать его так, словно тот ничего не весил, с независимым видом и прямой спиной, в полном молчании покинула комнату. Второй раз.

Правда, когда перешагивала через порог, мне показалось, что я услышала смешок. Сделала вид, что ничего не заметила. Мало ли какие приступы истерики случаются у светлых боевых магов, которым прокусывают губу!

А на лестнице обнаружилось, что у светлого я забыла еще и свою остроконечную шляпу… Ну и ырх с ней! Пусть блондинчик ею подавится.

Мимо дрыхнущего тролля я проходила, уже не таясь. Плевать на осторожность, когда внутри меня клокочет гнев! Ну светлый… Решил меня проучить и припугнуть, когда понял, что я не оголтелая девица, решившая прыгнуть к нему в койку? Или просто решил поразвлечься, глядя на девичью панику. Ха!

Мы темные. У нас жизнь сама по себе уже стресс. Так что нам бояться особо уже нечего. Поэтому мы если и пугаемся, то буднично, без особого страха, что ли…

С такими мыслями я вышла на крыльцо и взглядом полководца оглядела уже погруженную в спящую негу территорию академии. Судя по тому, что несколько окон горело в здании, что, как близнец, было похоже на мужское общежитие, я прикинула, что мне, наверное, туда. И пошла.

По каштановой аллее, на которой были лишь я, тьма, тишина и тени прошедшего лета, а по-осеннему яркие звезды на небе шептались меж собой в ожидании двух молодых лун.

Осенняя ночь… еще не нагая и все еще пряная, густая и терпкая. Но уже укрывающая плечи легким ознобом. Она была южная и потому – бархатная, с привкусом солнечного тепла. Так, словно еще и не листопадень вовсе.

Это в родной Тайре кленовые листья уже окрасились охрой, багрянцем, золотом и начали опадать. И уже висело в воздухе ожидание кусачего ветра, поземки… И вся твоя суть, глядя на пустеющие ветви, готовилась ко времени санного первопутка. А здесь… Смотри-ка… Даже кроны редеть не думают. Юг, чтоб его!

А вот когда я добралась до женского общежития, выяснилось, что тамошний охранник, в отличие от своего коллеги, бдел. И я битый удар колокола с ним препиралась. Дошло до угроз. Причем таких, от которых гоблин сел мимо стула. Я без тени сомнения заявила, что если он меня сейчас не пустит по-хорошему, то я скажу ректору утром, что стражник меня пустил. Причем не проверив даже проходной свиток. А до этого вообще спал на посту, пренебрегая обязанностями! Так, что можно было мимо него даже архидемона на веревочке протащить!

То ли я была весьма убедительна и напориста, то ли страж хотел спать, но, отсыпав мне всего-то дюжину пожеланий поскорее сдохнуть, гоблин махнул рукой: дескать, иди, рыжина языкатая, в свою комнату! Демон с тобой!

Ну я и пришла. К удивлению, дверь на этот раз ломать не пришлось. Она отворилась сама. Видимо, мое имя и оттиск ауры уже внесли в общий охранный контур академии. Это было приятно. А вот совершенно неприятным оказалось то, что кроватей в комнате стояло три. И на двух из них спали. На одной – даже похрапывая и дергая голой пяткой.

Я присела на край третьей постели. Осторожно так. А то вдруг опять сюрприз! Но, убедившись, что ложе свободно, вытянулась на нем от души и… тут же отрубилась.

Поутру над моим ухом кто-то вопил. Вдохновенно и на одной ноте, настойчиво пытаясь разбудить. В общем, рисковал жизнью так, будто уже умирал и ему это дело понравилось. Я, не открывая глаз, сотворила простенькую шугалку, какой обычно отпугивают назойливых мух, и запустила в сторону воплей. Те мгновенно прекратились, сменившись заиканием, топотом и хлопнувшей дверью.

А я, блаженно зевнув, перевернулась на другой бок в надежде еще немного подремать. Как же! По ощущениям только смежила веки, как раздался голос, от которого задрожали окна, стены и, судя по тональности, психика самого оравшего.

– Адептка Кейси Даркнайтс! К ректору! Срочно!

Тело отреагировало на команду быстрее заспанного мозга. Миг – и я была уже на ногах в помятом дорожном платье, с всклокоченными волосами, готовая сражаться, убивать, колдовать, притвориться трупом, перекупить дракона на лету, продать горящую хибару гномам по цене замка, выдернуть перо из жопы феникса… – в общем, что угодно в зависимости от ситуации. Потому как если в темной академии адепта вызывал к себе ректор, это означало одно – покой. Который будет весь твой. Причем вечный. Если не явишься на порог ректорского кабинета, пока горит лучина. Поэтому студиозусы Трейгорской магистерии если что-то и делали в обход устава темной академии, то исключительно тихо. Даже если до основания взрывали башню восточного крыла… Ни один тогда не попался!

И, только вскочив, я поняла, что академия-то ныне светлая. Выдохнула. Расправила платье заклинанием, причесала шевелюру и пошла.

Проплутала по коридорам каких-то пол-удара колокола и предстала пред грозными очами господина Морока Тумина (если верить табличке с именем на двери, в которую я только что вошла). Глава академии был уже в летах, с короткой и абсолютно белой бородой и идеальной выправкой, которая без слов говорила: предо мной бывший вояка.

– Объяснитесь, Даркнайтс! – без обиняков начал Тумин. – По какой причине вы, не успев прибыть в академию, бесчинствуете? Или думаете, раз прибыли по обмену, вам здесь все дозволено?

Я сглотнула, внешне показывая, как трепещу, раскаиваюсь и сожалею. При этом про себя костерила вчерашнего светлого. Вот ведь фискал! У-у-у! Нажаловаться успел. А я-то всего лишь комнаты перепутала. И, подумаешь, дверь слегка вышибла. Что сразу кляузничать-то?

– А ваш доносчик не упомянул, что сам меня спровоцировал?! И, между прочим, покушался на мою девичью честь! – И ведь ни словом не соврала! Действительно намекал, приставал и даже целовал. А то, что я сама была поначалу не сильно против… Это уже детали.

Вот только от моего заявления у ректора дернулась щека. Но я была неумолима:

– Я могу поклясться в этом! – припечатала я.

– Раз готовы, госпожа ведьма, то клянитесь, – сквозь зубы, явно не веря ни одному моему слову, процедил ректор. И по его тону я поняла, что он был бы рад, чтобы слова зарока испепелили меня на месте и одной головной болью у него стало бы меньше.

А если что… Тумин бы на вопрос темной стороны об адептке по обмену просто отписался, дескать, девица Даркнайтс возврату не подлежит. Поскольку даже праха для погребальной урны от нее, нарушительницы клятвы, не осталось.

Я поморщилась. Все же есть в этом мире вещи вечные. И я не о вечной любви или дружбе: для них, мы, темные, считаем, жизнь слишком коротка. А вот для ненависти – самый раз. Ибо отомстил, передохнул, потом еще раз отомстил. И наконец контрольная вендетта в голову. Сплошное удовольствие. На такое века, отпущенного тебе Тьмой, точно хватит!

У детей Зари, полагаю, тоже была какая-то своя философия на этот счет. Вроде доблестной борьбы благородного света с противной тьмой. Или еще какая пафосная гадость, следуя которой можно стать героем (часто – посмертно).

Наверное, поэтому вражда между светлыми и темными неискоренима. Хотя ныне она и зажата в тиски мирных договоров меж нашими империями. И именно эти самые ограничения не давали сейчас ректору прибить меня, а мне – в ответ – от души его проклясть.

– Я не ведьма, а темная менталистка, – из вредности поправила я Тумина, заодно честно предупредив, чего от меня ждать. Неслыханная щедрость для темной! А затем пустила в его сторону волну расположения, притупляющую злость, а с ней и бдительность.

– Для меня ведьма – не ориентация дара, а уровень неприятностей, которые возможны от конкретной чародейки, – отчеканил ректор. – У вас он максимальный. Поэтому для меня вы ведьма. И если бы не приказ императора… – И он перебил сам себя, видимо поняв, что разоткровенничался. Хотя… ну что в этом такого? Подобное часто бывает, если рядом с тобой маг разума. Пусть даже и слабосилок. Ректор тоже догадался, откуда родом его словоохотливость, и резко сменил тему: – Клянитесь, раз сами вызвались, госпожа те-ле-пат-ка…

«И телепайте отсюда!» – он не сказал, но его тон столь непрозрачно намекнул, что никакого дара менталиста не нужно было, чтобы понять посыл.

– Клянусь, что ко мне приставали в стенах вашей академии! – я произнесла максимально широкую формулировку, а то мало ли… Зароки – та вещь, с которой аккуратность никогда не бывает излишней. Вдруг вчерашний светлый не адепт вовсе, а аспирант какой-нибудь. А ты ляпнешь, что приставал именно адепт… И гибни потом без всякой пользы для дела в пламени клятвопреступника.

Ректор испытующе на меня глянул. Мгновение. Второе… И в мою сторону прокатилась волна жиденького разочарования. Видимо, он не сильно рассчитывал, но все же слегка надеялся на то, что я лгу.

– Хор-р-рошо, – раздраженно побарабанил он пальцами по столешнице. – Разберемся. Если это была провокация со стороны других адептов или навет… Даркнайтс, знайте, я недолюбливаю таких, как вы, детей Мрака: мои предки отдали свои жизни, защищая Серебряный хребет от темных. Но гораздо больше я ненавижу ложь. И не потерплю ее ни от кого. И наказание обманщику вне зависимости от того, кем бы он ни оказался, будет одинаково суровым. А теперь – свободны.

Я уже подошла к двери, но все же не выдержала и, обернувшись, произнесла:

– Спасибо. – И, увидев вопрос в глазах Тумина, пояснила: – За то, что для вашей ненависти тьма и свет равны.

Я действительно была благодарна. Ведь ректор мог бы и не разобраться, а, воспользовавшись предлогом, просто выставить меня за порог академии. Наверняка в местном уставе нашелся бы пунктик вроде «не вышибать двери темной магией». А если бы не было… дописали бы! В этом деле главное – желание. А Тумин не пожелал. Решил вникнуть…

На крыльцо я вышла в тот самый миг, когда прозвенел колокол, оповещая о начале завтрака. И я влилась в тонкий нестройный ручеек адептов, решив, что его течение и приведет меня к столовой. Так оно и вышло. И я даже увидела Сьера и Вэрда, сидевших рядом с одинаково постными минами и смотревших на кашу в тарелках. На их лицах крупными литерами было написано, что они недавно встали. Причем не с постели, а в очередь за отвратительным настроением.

Увидев меня, кучерявый махнул, приглашая присоединиться к ним. Вэрд солидарно кивнул, дернув углом рта, но шрам, стягивавший его щеку, исказил ухмылку до гримасы. Но я и так поняла, что оба рады меня видеть. Ну, насколько могут быть рады темные, которые, вообще-то, по натуре одиночки. Но это если среди своих… А вот во вражеском лагере мы, не сговариваясь, предпочитали держаться вместе. В тихом, спокойном месте, которое находится максимально далеко от подвигов.

И когда я с подносом, на котором стояла тарелка с густой мясной кашей и взвар, с раздачи вернулась к парням, они синхронно подвинулись, давая мне место, чтобы присесть.

– Ну, как первое утро? – закинул удочку Сьер.

– Ты знаешь, я предпочел бы на заре слышать колокол побудки, а не твое имя, – надменно фыркнул Вэрд.

Я хотела ответить что-нибудь уничижительное, но… Увидев, как кучерявый придвигает к себе тарелку, в которой была внушительная горка каши, с сомнением уточнила:

– Сьер, ты прямо уверен, что все это съешь?

– А почему нет? – удивился он.

– Ну… как вариант – ты можешь лопнуть.

– А может, у него цель всей жизни – треснуть! – вмешался Вэрд. – И он к ней идет. А ты ему в этом ответственном деле мешаешь!

– Она фкуфная, – засунув ложку в рот, ответил кудрявый. – Вы просто ничего не понимаете.

– Угу, может, в каше я и не понимаю, – не остался в долгу меченый аристократ, – но кое в чем разбираюсь. Например, если поутру ректор требует к себе нашу Кей, значит, она уже успела что-то натворить.

А я в этот момент увидела моего вчерашнего знакомца и причину моего сегодняшнего рандеву с ректором.

– Ты неправильно произносишь, Грей. – И, не сводя глаз с блондина, зловеще пообещала: – Не «натворить», а «натворю»… Через пару мгновений.

– Это из-за него? – мгновенно понял Сьер.

– Мы в деле, – плавно вставая со своего места, отозвался Вэрд.

– Только сначала я сама, – умерила пыл парней, прищурившись.

Подловила я блондинчика у лестницы и, не думая мелочиться, сграбастала магией за грудки, утянув под ступени.

– Ну ты и паразит! – выпалила я в ярости.

Хотела еще высказать много всего лестного. Столько, что на большую гору и маленький могильный курган хватило бы. Но мне не дали, перебив:

– Магию от меня убрала… – холодно, словно хотел заморозить одними словами, произнес тип и осекся, заметив масть чар, которые я применила, – …темная? – закончил он и прищурил глаза.

И в следующий миг меня саму едва не отбросило к противоположенной стене от отката. Даже пришлось сделать пару шагов назад, чтобы устоять. А все потому, что мое плетение Мрака походя разорвал один эльфанутый… А у кого еще может быть надменное породистое лицо с прямым носом, острыми высокими скулами и глазами насыщенно-зеленого цвета, какой у людей почти не встретишь? А вот у перворожденных – запросто. Прибавить к этому еще и чуть заостренные уши, которые не бросались в глаза лишь по одной причине – были скрыты волосами, которые едва не касались широких мускулистых плеч. Нет, однозначно в типе, стоявшем передо мной, текла кровь перворожденных.

Только вот утренняя щетина, что пробивалась на волевом подбородке, темный (при светлой-то шевелюре!) разлет бровей да и в целом пусть подтянутое и жилистое, но не тонкокостное телосложение намекали, что белобрысый явно смесок. И скорее полукровка не из первого поколения, а из второго – квартерон. Немудрено, что в ночи я приняла его за чистокровного человека.

Но вот холодности и презрения, которые исходили сейчас от светловолосого, хватило бы на чистокровного потомка древних. На целую дюжину эльфов!

– У тебя есть ровно десять ударов сердца, чтобы объяснить, кто ты такая и что здесь делаешь, пока я тебя не убил, – отчеканил он.

И вроде бы даже атакующего аркана при этих словах в его руке не появилось. Но внутри было стойкое ощущение: этот гад белобрысый словами не разбрасывается. Разве что трупами врагов.

– Ты, сво… – набрала я в грудь побольше воздуху.

– Твое время истекает, ведьма, – невозмутимо перебил меня светлый паразит.

Я поперхнулась вдохом. И этот за ректором следом!

– Я тебе не ведьма! – в тихом бешенстве отчеканила я и, забыв об угрозе, сделала шаг вперед и ткнула ногтем в грудь белобрысого, оказавшуюся по ощущениям твердокаменной. Внутри все кипело от злости: кто тут перед кем оправдываться должен? Уж явно не темная, которую оболгали! – Я менталистка! По обмену сюда приехала. Вчера вечером! И всего-то комнаты перепутала. А ты тут же решил подработать вестником…

Светлый нахмурился и, сложив руки на груди, произнес: