Текст книги "Без права выбора"

Глава 5

Вечер был беспощадно испорчен. Как я ни пыталась вернуть себе хорошее настроение, оно будто не могло закрепиться во мне. Вот появлялся просвет, и всё, вновь ничего не хотелось от жизни.

Я долго не покидала злосчастный балкон. А едва собралась зайти в бальный зал, как вспомнила о новом украшении в виде серьги. Они поймут. И взгляды будут уже не царапающие и осуждающие, а полные сочувствия или насмешки. Я их точно не выдержу.

Тэмаари тем временем медленно плыла по тёмному небосводу. Уже загорелись последние звёзды. Я же наблюдала за ними и одну за другой доставала шпильки. В высшем свете не принято показываться на людях с распущенными волосами. Но лучше предстать перед ними невежественной, чем появиться в обществе с обвитой эши серёжкой в ухе.

Последние локоны упали на плечи. Я прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и настроилась с гордо поднятой головой пройти через весь бальный зал до самого выхода. К счастью, ни подруга, ни граф Гевет не повстречались мне на пути. Я смотрела только вперёд, старалась не прислушиваться к голосам и не замечать реакции окружающих на моё появление.

А стоило оказаться на улице, как я пустилась бежать. Воздух вскоре обжигал лёгкие. Моё дыхание перекрывало все другие звуки. Я не могла остановиться, боясь в тот же миг обессиленно рухнуть на каменную брусчатку. Почему же подарки судьбы настолько жестоки?

Сколько их ещё? Разве мало продажи меня Безгласым?

Я остановилась лишь у дома. Встала возле входной двери и не сразу смогла перевести дыхание. В боку кололо, воздуха не хватало, щёки пылали. Я привалилась спиной к двери и окинула взглядом погружённый во мрак широкий коридор. Все спали.

Из гостиной раздался бой часов. Первый удар, второй. Я поёжилась от неприятных ощущений, будто мне снова напомнили об отведённом времени. О нём вообще лучше не думать – себе дороже.

Я собралась с мыслями и под жалобный скрип ступеней направилась на третий этаж. Нужно разбудить отца. Следует немедленно рассказать о неприятном инциденте и предупредить, что в полдень придётся явиться к графу. Но стоило добраться до двери родительской спальни, как я передумала.

Завтра. Лучше поговорить с ним завтра.

А в моей комнате появилась мысль вообще не тревожить папу и разобраться со своими проблемами самой. Поехать к Агфару, поговорить с ним, попросить снять серьгу. В крайнем случае упасть на колени и слёзно умолять его смилостивиться. Вдруг в нём ещё есть что-то человеческое?

Я передёрнула плечами от такой перспективы и пошла к кровати. Да кто меня будет слушать? Я ведь женщина! У меня нет права голоса, не должно быть своего мнения, да и выбора, как такового, теперь тоже нет. Закон полностью на стороне Агфара. Он спросил – я дала согласие. И пусть всё произошло обманным путём, пусть он задавал другие вопросы, выжидая заветного «да», тут ничего не оспорить. Можно попытаться. Но есть ли смысл?

Я заглянула в зеркало, убрала волосы. В левом ухе красовалась серьга. Чёрная эши, покрывающая её, пребывала в движении, пересекалась встречными потоками, вреза́лась, раздваивалась, меняла направление. Я потянулась к застёжке. Едва коснулась её, как ощутила резкую боль, отдавшуюся сразу в висках, в кончиках пальцев, в горле.

– Ау, – зашипела я и затрясла кистью. Посмотрела ещё раз на серьгу в отражении. – Должен быть способ тебя снять.

Решение пришло моментально. Я подбежала к комоду, по привычке посмотрела по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не видит. Достала оттуда мамину книгу. От прикосновения к корешку вновь замерло сердце и появился лёгкий трепет. Это вещь моей мамы!

Первые страницы остались без внимания. Я пролистнула ближе к середине и вчиталась в строки, выискивая ответ на свой вопрос. Управление, концентрация, закрепление… Не то, всё не то!

Я не успела изучить подарок отца до конца. Ознакомилась с тремя разделами, прежде чем Найрита сообщила, что меня решили отправить к дядюшке Фрэду. Наверное, следовало взять книгу с собой. Но я побоялась потерять моё сокровище где-нибудь в дороге и оставила дома.

– Рассредоточение контроля, воздействие на организм человека, суть знаков… – проговаривала я увиденное вслух. – Что?

Я перевернула несколько страниц назад и вновь прочла заголовок. Мне с детства было известно, что эши неохотно шла на контакт с другим существом, будь то животное или человек. То есть ею можно кого-нибудь обездвижить, но не воздействовать на организм в целом. И судя по сегодняшней встрече с Агфаром, я крупно ошибалась.

Чтение затянуло. Я не погружалась в подробности и не изучала механику, которая была отображена на рисунках, но старалась понять принцип. Оказывается, можно! И эти сведения не нарушали тех знаний, которые были вложены в меня ранее, а дополняли их.

Всё же организм – удивительная штука. Стоит правильно надавить на определённую точку, и у человека скрутит живот, зашумит в голове, начнёт першить в горле. Но самое главное – эши в этом деле отличный помощник. А если она проникнет в кровь, то исход может быть не самым приятным.

В школе нас, девушек, учили делать крупицы невидимыми, чтобы те витали в воздухе и никому не мешали. Это мужчинам нужен полный контроль над даром. Они использовали эши на войне и в повседневности, превращая её в свою третью руку. А мы…

«В самом деле, зачем тратить время на обучение женщин, если им суждено умереть при родах?!» – зло подумала я и перевернула страницу, чтобы тут же погрузиться в изучение увлекательных таинств.

– Невероятно…

Меня настолько затянуло чтение, что время пролетело незаметно. Лишь скрип половиц над головой напомнил о реальности.

– Отец! – охнула я и, спрятав книгу в комод, выбежала из комнаты.

Мне удалось нагнать его на первом этаже. Но стоило окликнуть, как я засомневалась, стоит ли делиться с ним своей проблемой. Не хотелось расстраивать родного человека. Последнее время я и так была бельмом на глазу из-за нежелания разговаривать с мачехой, которая вечно выражала недовольство по этому поводу своему мужу: «Твоя дочь от рук отбилась», «Лисая меня не слушает», «Ты приструнишь её, наконец, или нет?!»

– Дочка, что-то случилось? – забеспокоился отец, протянув руку, в которую я вложила свою.

– Конечно, случилось! – проворчала Найрита, неторопливо спускаясь по лестнице. – Эта несносная девчонка вечно приносит дурные вести. Я говорила, что нужно оставить её у твоего брата.

– Найрита, – недовольно покачал головой папа и повёл меня в библиотеку. – Пойдём, дочка, расскажешь, что произошло.

Правда многогранна и опасна. Её можно подать в чистом виде, без недосказанности и искажений. Она способна ранить и причинить непоправимый вред. Я всегда старалась быть правдивой с отцом, но зачастую недоговаривала, чтобы поберечь его душевное спокойствие.

– Главное, не волнуйся, – заговорила я, едва папа опустился в своё любимое кресло.

– Началось! – напомнила о себе мачеха, прикрыв за собою дверь библиотеки. – Ну же, порази нас восхитительным известием.

Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. После того как она рассказала нам о своём поступке многолетней давности, её как будто подменили. Найрита стала взвинченной, неугомонной. Наши хорошие отношения тут же покатились по наклонной и вскоре разлетелись на тысячи осколков. Мне иногда казалось, что она специально говорила гадости и подначивала, намерено пыталась меня задеть. Ей будто хотелось услышать моё отношение к её поступку. Но я не собиралась высказаться.

– Отец, – произнесла спокойно, вновь уговаривая себя пропускать слова мачехи мимо ушей. Хотя бы ради папы. – Я вчера случайно увиделась с графом Фаргосом.

– Он тебе угрожал? – подался вперёд папа.

Глубокий вдох.

«Тише, Лисая, тише. Нужно раскрыть правду аккуратно».

– Мы разговаривали. Он задавал вопросы.

– Какие? – поинтересовалась Найрита.

Почему она ещё не поняла, что для меня её больше нет? Неужели сложно принять моё решение и отпустить?

– Я сама не поняла, как так произошло. И согласия именно на этот вопрос не давала. Он меня не принуждал, но…

Как сложно!

Я резко выдохнула и показала папе серьгу. Почему нельзя провалиться сквозь землю? Не его лице отразилась смесь непонимания и испуга, а также разочарования. Мной…

– Как же граф расстроится через несколько месяцев, – поражённо заметила мачеха.

– Найрита, хватит! – рассердился отец и поднялся. – Я не нуждаюсь в твоём мнении. Иди займись детьми!

Она побелела, отшатнулась. Я специально отвернулась, чтобы не заметить затаившуюся злость в глазах. Вскоре хлопнула дверь библиотеки. Мы остались одни.

– Прости, отец. Мне не хотелось тебя огорчать.

Он подошёл и похлопал меня по плечу. Папа редко проявлял свои чувства, обычно был отстранён и терпелив, но сейчас… Я почувствовала поддержку. Всегда знала, что он не оставит в беде, поможет всеми силами, сделает всё от него зависящее, и в который раз убедилась в этом.

– Граф Фаргос сказал прибыть к нему в полдень.

– Тогда надень что-нибудь невзрачное. Нам предстоит сложная встреча.

И он не ошибся. Едва увидев дом Фаргос, я осознала, что его хозяин не станет размениваться по мелочам. Всё или ничего! Сейчас или никогда.

Трёхэтажное здание находилось в отдалении от остальных и выглядело жутковато. Тёмное, устрашающее массивностью камней, из которых было построено, и чернотой окон. Жизнь будто обошла его стороной. Казалось, внутри пусто и холодно, мебель в чехлах, в углах застыла паутина, а на верхних этажах гуляет ветер.

– Он не согласится, – озвучила я свою догадку, едва вышла из нанятого отцом недорогого экипажа.

Папа тоже осмотрел дом и двинулся вперёд. Решительный и собранный. Мне вдруг стало страшно. Да, я часть его семьи, родная дочь, плоть и кровь, но разве стоит ради человека, с которым навсегда попрощаешься через четыре месяца, навлекать на себя гнев графа?

– Отец, только не горячись, – зашептала я, когда мы остановились у двустворчатых дверей. – Это я совершила ошибку, когда нанесла татуировку. Прошу, не сделай так, чтобы тебе пришлось за неё расплачиваться. Хорошо?

– Нет. Я не позволю превратить свою дочь в лифару! – в сердцах воскликнул он и повернулся к человеку, открывшему нам дверь.

– И как вы этому воспрепятствуете?

Граф!.. С лица схлынула кровь от одного вида Агфара, одетого в домашний костюм в мелкую клеточку. Волосы ровно уложены. Во взгляде непоколебимая уверенность. Мне стало не по себе от возможного исхода предстоящего разговора. Ох, лучше бы я не делилась с отцом. Приехала бы сюда сама, попыталась поговорить и…

«В твоём случае лифара – статус принадлежности. Отныне ты принадлежишь мне», – вспомнились слова графа.

Он ни за что не отступит!

Глава 6

Воспитанные девушки должны быть скромными, покорными, стыдливыми, внимательными, замкнутыми…

Видимо, я невоспитанная! И притворяться в обществе заносчивого графа не собиралась. Я стояла рядом с отцом в центре гостиной и с гордо поднятой головой смотрела на Агфара. Молчала. Поражалась большинству сказанных им слов и всецело доверяла отцу.

– Я услышал вас, милорд, однако своего согласия не дам. – Папа был строг и непреклонен. Он отказался присесть, решил провести разговор стоя, а не в дружелюбной обстановке за чашечкой чая или в деловой, расположившись в кабинете с собеседником друг напротив друга. Будто уже готовился уйти. Поставить точку и покинуть дом неприятного нам человека.

– Видимо, вы не знаете многих нюансов, – заметил Агфар, устроившись в кресле. – Вашего согласия не требуется.

– Граф Фаргос, вы не сделаете из моей дочери девочку на побегушках!

– Лифару, вы хотели сказать?

– Нет, я верно выразился. Женитьба на Лисае в ваши планы не входит.

Агфар перевёл на меня колкий взгляд, пытаясь понять, рассказала я дословно наш разговор или нет.

– Отчего же не входит? – делано изумился граф. – Я очень заинтересован вашей дочерью. Она покорила меня до глубины души.

Отец тяжело вздохнул.

– Восемь месяцев назад вы уже пытались взять её в супруги. Я не знаю многих деталей благословлённых Безгласыми или Айной браков, но понимаю, что если не получилось раз, то не выйдет и второй. Вы были оскорблены. Вас задела неудача. Вероятно, сейчас вы жаждете мести и хотите выместить её на моей дочери. Прошу, не надо. Хватит с неё ударов судьбы.

– Отец, – на грани слышимости выдохнула я, не желая кому попало рассказывать тайну нашей семьи.

– Вы были правы, Эдвард, когда говорили, что не знаете деталей. Замечу, очень важных. Поэтому объясню как можно более доступно. Выбор, сделанный с помощью эши, оспорить нельзя, – сказал Агфар и вновь посмотрел на меня.

Я же не собиралась опускать взгляд. Держалась ровно, не выдавала своих эмоций, ощущая себя каменным изваянием. Никак не реагировала на высказываемые здесь фразы, хотя внутренне сжималась от каждого слова.

– Если бы ваша дочь не хотела, если бы мои помыслы были нечисты, если бы сама эши отвергла её как возможную пару, то серьга не удержалась бы на ухе Лисаи и мгновения. Потому по законам Аспала она со вчерашнего вечера принадлежит мне. Я её опекун до момента, пока не возьму в жёны. И как я уже сказал в самом начале нашего разговора, вы можете доставить её вещи сегодня вечером. Она останется жить здесь. Нанятая компаньонка с хорошей рекомендацией вскоре прибудет.

Отец злился. Я слышала его тяжёлое дыхание, будто он сдерживался и не перебивал Агфара только потому, что перед ним не торговец кожей или шёлком. Это граф! Да, он не король и не принц, но всё-таки человек, в руках которого власть.

– Лисая обещана в служение Айне. В день своего совершеннолетия она должна отправиться на восток и отречься от связей с внешним миром.

– Повторюсь, Эдвард, отныне это мне решать.

– Граф Фаргос, вы не вправе забрать у них ту, что предназначена им уже с малых лет.

Меня окатило холодом. Оговорился!

Я натянула улыбку, едва мужчина вновь встретился со мной взглядом. Изучающим, чуточку заинтересованным. Мне не показалось?

– Это решать мне, – без звучавшего на протяжении всего диалога напора произнёс граф. – Выбор эши сделан. Лисая моя.

«Может, Агфар уже полностью прогнил?» – подумала я, в то время как папа с не присущей ему горячностью вновь начал возмущаться и опровергать права графа. Попыталась вспомнить, чем пах мужчина вчера и не несло ли от него дикой вонью. Наверное, пользовался дорогими духами. Вон и на шее из-под воротничка виднелось чёрное пятнышко – явное доказательство внутреннего разложения.

– Лисая, – развеял мои мысли опустошённый голос отца. Он вдруг обнял меня крепко-крепко. Я на миг растерялась, впервые встретив в нём подобную нежность, как вдруг услышала тихое:

– Я оспорю, обращусь в суд. Крепись, дочка.

Но стоило ему дёрнуться назад, как я прижалась к нему в ответ. Ещё по прибытии сюда поняла, что из разговора не выйдет толка, потому уже знала, как хочу поступить.

– Можно сбежать?

– Сообщу Фрэду, – дал он согласие и отстранился.

А после отец ушёл, попросив графа лично провести его. Я слышала удаляющиеся шаги отца. Стояла, будто вкопанная, и теперь смотрела вниз, не смея поднять глаза. Прощалась…

Вскоре сзади еле уловимо заскрипели половицы. Я не шевельнулась, понимая, что в гостиную вернулся Агфар, и даже не проследила за ним взглядом, когда он проходил мимо. Продолжала гипнотизировать резную ножку кресла. Мои эмоции притихли, затаились. Внутри чувствовалась пустота.

Мужчина остановился возле небольшого столика у камина. Зазвенел хрусталь. Граф наполнил бокал, отпил, продолжая нарушать тишину.

– Иди. Молли проводит тебя в комнату.

Я подняла глаза.

– Не упивайтесь победой раньше времени, милорд.

Граф повертел в руке бокал и отставил обратно на поднос.

– Увы, для победы нужно сражение, а для сражения необходим противник, – заметил он, намекая на мою ничтожность. – Ступай.

Слова о том, что он нажил себе врага и боя теперь не избежать, уже вертелись на языке. Однако я смолчала. С одной стороны, ничто не ранит больнее, чем удар в спину от девушки, которую не воспринимаешь всерьёз и не считаешь способной взять в руки нож. А с другой – Агфар прав. Сражения нет и не будет, так как я не собираюсь в нём участвовать, хотя невольно стала его противником. Зачем тратить последние крохи жизни на бессмысленную борьбу? Я лучше убегу к дядюшке Фрэду и сполна наслажусь отведённым мне временем, чем проведу хотя бы один день в компании этого надменного типа.

– Хорошего вам дня, милорд, – поклонилась я и отступила к двери.

«Надеюсь, он последний, когда мы с вами видимся».

Тянуло отправиться за отцом. Выбежать на улицу, остановить, забраться к нему в экипаж и покинуть этот мрачный дом. Забыть о переполняющей его тишине. Выкинуть из памяти серость стен и резко контрастирующие пятна белого света на полу, а также множество тёмных углов и взирающих свысока мужчин на картинках. Вот только слова графа не имели второго дна. Моя свобода теперь в его руках.

Я шла за служанкой и смотрела ей в спину. Видела, насколько она напряжена, но была полностью погружена в собственные мысли. Вытесняла из памяти недавний разговор. Искореняла чувство гадливости.

Зачем графу было врать, что я хотела стать его лифарой? Он даже бровью не повёл, когда говорил о своих чистых помыслах и выборе самой эши. Это ведь не так! Агфар что-то задумал. А дар Айны не может иметь своей воли и всецело подчиняется хозяину. Особенно такому человеку. Иначе чёрная овчарка с тлеющими угольками глаз не лежала бы спокойно у входа в гостиную.

Я едва не застонала, когда мы дошли до широкой лестницы. Посмотрела на парадную дверь. Подавила порыв броситься к ней и вырваться на свободу, а не покорно шагать в свою будущую клетку.

Да, всё-таки эши – проклятие. Почему все супружеские пары не могут быть такими, как мой отец и мачеха? Нет дара – нет проблем. Они без опаски, даже не являясь друг другу парой, могут заводить детей, рука об руку шагать вперёд и не опасаться будущего, в котором придётся потерять любимого.

Эх, не самый лучший пример.

С самого появления в нашем доме Найриты я воспринимала её как родную мать. Слушалась, делилась секретами, бежала к ней за советом. А также рассказывала о своих страхах.

С каждым годом мой белый знак потоков становился всё бледнее. Я то радовалась, то билась в истерике. А о знаке пары и говорить нечего. Он с некоторых пор вообще перестал появляться даже на мой день рождения. Найрита выдвинула предположение, что всему виной постепенное уменьшение количества эши, из-за чего и тускнела татуировка. Я же поверила, нет, даже с радостью приняла её ложь за правду.

А едва мне исполнилось восемнадцать, я пришла к мачехе с радостной вестью: знак на запястье полностью исчез. Поделилась предположением, что в итоге смогу без опаски выйти замуж. Помню, как восхищалась новыми возможностями: прожить до старости, найти любимого человека, увидеть внуков…

Но наш разговор услышал отец.

– Дар Айны навечно с тобой, дочка, – произнёс тогда он и спросил: – Откуда у тебя появились такие мысли?

Слово за слово – и вскрылась правда. Найрита, мать семерых детей, выносливая и довольно строгая женщина, в тот день разрыдалась у папиных ног. А я увидела её другими глазами. Встала тростинкой возле окна, готовая сломаться от малейшего дуновения ветра, и неотрывно смотрела на женщину, которую некогда считала хоть не родной, но матерью. А в голове крутилась мысль: «Обменяла, как скотину на рынке…»

Предательство бьёт в самое сердце. Оно оставляет раны, которые часто гноятся и кровоточат. А также ломает и меняет человека, убивает светлые чувства, разрывает душу, гнёт к земле даже самого сильного человека. Но я всегда была слаба.

Тогда, в день моего восемнадцатилетия, мне показалось, что весь мир от меня отвернулся. Теперь же я придерживалась другого мнения. Это не он, а я! Отгородилась, закрылась на тысячу замков, уничтожила малейшую возможность достучаться до себя.

Я усмехнулась, поднявшись на ещё одну ступень в доме Агфара. Мир на самом деле прекрасен, но многие личности в нём с гнильцой, будь то Найрита или граф Фаргос. От таких стоит держаться подальше и не иметь никаких общих дел, чтобы в один прекрасный момент снова не начать замуровываться за высокими неприступными стенами после очередного удара в спину.

– Молли, зайди ко мне, – вырвал меня из раздумий женский голос, прозвучавший из комнаты с настежь открытой дверью. – И гостью нашу приведи.

Служанка обернулась, поманила меня за собой. Не ожидая ничего хорошего, я преодолела последние ступени и зашла в просторные, выбивающиеся из интерьера этого дома покои. Всё яркое, светлое, без единого тёмного элемента. Белое и золотое. Мягкая софа, струящийся прозрачный балдахин над широкой кроватью, ковёр с высоким ворсом и витающий здесь запах лаванды. Я будто попала в другой мир.

– Лисая, – с улыбкой на устах произнесла графиня и взмахом руки остановила горничную, которая расчёсывала ей волосы. – Ступайте, подождите в коридоре.

Обе служанки поспешно удалились. А едва закрылась дверь, как выражение лица женщины изменилось, явив мне истинное отношение жены к лифаре.

И немудрено, ведь ей уже нашли замену. Я – невеста, которую приберегли на потом. Притом что супруга ещё ходит, дышит и, судя по отсутствию живота, пока не в положении. Пять лет… или десять. Обычно титулованные люди заключали сделки перед бракосочетанием, и суть их зависела от того, обладает ли девушка даром. Если из богатой семьи, то отец в ответ приплачивал немалую сумму, чтобы отсрочить смерть своей дочери на как можно более долгий срок. В ином случае платили только женихи. Девушки, не обладающие эши, которых не нужно беречь… Они как бабочки-однодневки. Забеременели, выносили и умерли, родив породистое потомство. Правда, если мать и отец с даром Айны, то и эши у ребёнка больше, и перспективы у него выше.

– Доброго дня, миледи, – вспомнила я о манерах и сделала неглубокий поклон.

– Лисая, – недовольно произнесла графиня и поднялась.

Она даже в домашнем халате смотрелась величественно. Перекинутые через плечо светлые волосы доставали до бёдер. Они частично прикрывали высокую грудь и стройную талию, подчёркнутую поясом.

Женщина скользнула по мне оценивающим взглядом. Задержалась на обуви, руках, лице и осталась довольна увиденным.

Моё чёрное в серую крапинку платье уступало даже халату графини. Волосы заплетены в косу и уложены в тугой пучок. На ногах лёгкие сапожки на тонкой подошве. Под глазами ещё остались тени после недосыпа, а губы были покусаны и обветрены из-за недавнего волнения перед предстоящей встречей с Агфаром.

– Хм, миленько, – сделала она заключение, вряд ли придя именно к такому выводу.

– Вы тоже очень красивы.

Графиня вспыхнула, наигранно улыбнулась и направилась к платяному шкафу. Открыла его, провела рукой по одному из висевших там нарядов.

– Ты здесь на птичьих правах, Лисая, – голос стал мягче, угодливее. – Потому знай своё место и держи язык за зубами.

– Вы позвали меня только ради этого, миледи?

Наверное, стоило ей посочувствовать. Её гордость задета больше, чем моя. И в другой ситуации я постаралась бы сделать всё возможное, чтобы показать, что не представляю угрозы и не стремлюсь занять её место. Но всё слишком сложно. Это враждебный для меня мир богатых людей, где никто не нуждается в моём сочувствии.

Графиня достала из шкафа платье. С восхищением осмотрела его, прошлась пальцами по коротким рукавам, оранжевому узору на лифе, но вскоре повесила наряд обратно. А после выудила оттуда другое и положила на кровать.

– Миледи? – напомнила я о себе.

– Нет, Лисая, не для этого. Главное, держи язык за зубами. Никому не смей рассказывать о своём статусе лифары, иначе тебе придётся в жизни туго. А серёжку, – она набрала больше воздуха в лёгкие, – спрячь от посторонних глаз.

Я дотронулась до украшения в ухе. Глянула на туалетный столик, где стояла шкатулка, а возле неё лежала знакомая каплевидная серьга с изумрудом. Одна. Вторая же сейчас…

Графиня проследила за моим взглядом и вдруг двинулась ко мне.

– Не смей.

– Не понимаю, о чём вы.

– Всё ты прекрасно понимаешь, мелкая паршивка. Даже не думай, будто своим появлением хоть как-то задела меня.

Я невольно отступила, поразившись столь быстрыми изменениями. Хотя что тут удивительного? И здесь гниль засочилась. Яд, везде яд, как много яда!

– Миледи, разве я хоть словом пыталась…

– Язык за зубами! Ты – крохотное недоразумение, от которого мы вскоре избавимся. Не надейся стать женой Агфара, ты лишь эксперимент. Он совершенствует свои навыки владения эши, возвращается к истокам, пробует обманные пути заключения и расторжения сделок. Разорвать связь с лифарой нельзя, но супруг непременно докажет, что это не так.

– А почему для эксперимента граф выбрал именно меня?

– Именно? – переспросила она.

Графиня не знала! Видимо, даже не догадывалась, что нас с Агфаром уже связывало некое прошлое. Наверное, он не посчитал нужным посвящать в это жену. Или же играл в какую-то свою игру, правила которой не собирался рассказывать никому из нас.

– Оговорка, – пояснила я. – Ах да, язык за зубами. Я запомнила, миледи. Спасибо за увлекательный разговор. Могу идти?

Взгляд, полный презрения. Кивок. Я распахнула дверь и тут же наткнулась на служанок, подслушивающих наш разговор. Они отскочили, начали извиняться.

– Молли, отведи меня в комнату.

– Да, леди Брант, – закивала девушка, отчего из чепчика выбилась непослушная рыжая прядь.

Откуда они все знают моё полное имя? Неужто граф расстарался?

– Я не леди, – вздохнула, последовав за ней в конец коридора, даже не застланного ковром. – Называй меня Лисаей. Хорошо?

– Слушаюсь, ле… Лисая, – поклонилась она и ускорила шаг.

– А слуг у вас здесь в достатке? – Я решила не тратить время понапрасну и уже сейчас разведать, как обстоят дела в доме.

Девушка замедлилась, захлопала редкими светлыми ресницами. Видимо, неверно растолковала мой вопрос.

– Милорд нанял для вас компаньонку, не беспокойтесь. Комнату подготовили к вашему приезду сегодня утром.

Служанка открыла дверь, впуская меня внутрь. От увиденного я хохотнула. Небольшие покои с минимальным количеством мебели не шли даже в сравнение с тем, что было у графини. Узкая кровать, широкий комод, софа, мягкий стул да туалетный столик с зеркалом. По сути, логично. Никто меня баловать не станет. Однако и я не собиралась здесь задерживаться даже на одну ночь.

– Молли, тебя не затруднит провести для меня экскурсию по дому?