Текст книги "Крымские каникулы"

Крымские каникулы
или Бухта Барахты, Коктебель и другие…
Надежда Скорнякова

© Надежда Скорнякова, 2016

© Надежда Селикова, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ласточкино гнездо

Вместо предисловия
Муза крымских ночей

 
Ночь дарит прохладу, избавив от груза
Жары, и мигают в ней звезды украдкой.
Ко мне возвратилась забытая муза,
С собой прихватившая ручку с тетрадкой.
 
 
И мысли роятся, свернувшися в строчки
Узором причудливым из закорючек.
Как здорово все же, что в крымские ночи
Нам с музою хватит тетрадок и ручек.
 

Море

Шторм в Алупке

Море

 
Пустынный пляж, неспешный шепот волн,
Кипельно-белых чаек след в лазури
И ветер в предвкушеньи новой бури,
Качающий рыбацкий утлый челн.
 
 
Там горизонт лишь обозначен чуть,
Полоской разграничив две стихии…
Об этом волшебстве пишу стихи я,
Чтоб к вашим душам море притянуть.
 
 
Вы спросите, вкусивши волшебство:
– Что может быть прекраснее, чем море?
Отвечу вам: – Прекрасней только горы,
Стопами уходящие в него…
 

Панацея

 
Если жизнь придавила, то надо
Все забросить и к морю спешить.
Дарит море покой и прохладу,
Лечит раны избитой души…
 
 
Не бери багажом за собою
Только мысли, что как валуны.
Скалы здесь обучают покою
Перед пляскою пенной волны…
 
 
Созерцаешь ты их, и тот час же
Тупики превращаются в даль,
А под крики серебряных чаек
Отступает любая печаль…
 

Вино гранатового цвета

 
От вечных дел моих устав,
Внезапно обратилось лето
Вином гранатового цвета —
Чуть терпкий вкус и запах трав.
 
 
По венам разлилось веселье.
Но я хмельна не от вина —
От песни, что поет волна
На теплых пляжах Коктебеля.
 
 
И пусть за тридевять дорог
Мой город, полный дел, скучает,
Покуда теплый бриз ласкает
И волны плещутся у ног.
 
 
Чуть терпкий вкус вина в бокале,
Травы душистой аромат
И песни волн меня пьянят.
И место скуке есть едва ли.
 

Белые всадники моря

 
Даль в синеве утопает
И чайки кружатся над скалами
(Как приглашение в синь, за собой, легкий взмах).
Мчатся на берег
Меж камня кривыми оскалами
Белые всадники моря на резвых волнах.
 
 
Белые всадники моря,
Рожденные пеною,
Вечные узники ветра и прочих стихий,
Вечно свободные вы,
Вечно пленные,
Резвым галопом ворвались в дневные стихи.
 
 
…Так неожиданно.
Строчка за строчкой слагается.
Муза моя расстаралась на совесть, за честь.
Днем она вечно таится,
От солнца скрывается,
Редкие вылазки можно по пальцам учесть…
 
 
Южного Крыма отроги
Пестрят кипарисами,
Кедров ливанских и сосен пьянит аромат.
Белые всадники моря,
Увенчаны брызгами,
К берега кромке сквозь камня оскалы летят.
 

Девятый вал

 
Сошедшая с полотен Айвазовского,
Качающая утлые суда,
На мириады брызг разъята в воздухе,
На берег вышла яростно вода.
 
 
Клокочет пенно-белыми бурунами,
Глодает скал гранитовый оскал.
Стара как мир, и все же вечно юная
Показывает вновь девятый вал.
 

Над морем дождь

 
Над морем дождь. Стучат шальные капли
По водной глади. Потемнела синь.
Укрыться от дождя спешит кораблик
В спасенье бухты из последних сил.
 
 
Над морем дождь. Умолкли кипарисы.
Лишь скалы подставляют каплям плоть.
А солнце, тучек распахнув кулисы,
Стремится море светом расколоть.
 
 
Разверзлись толщи. Редкой позолотой
На миг покрылась волн пугливых дрожь,
И чайки крик завис высокой нотой
Над скалами. Над морем правит дождь.
 

Шторм

 
Рассекаясь о скалы на части,
Рассыпаясь на тысячи брызг,
Бог морской, упивавшийся властью,
Штормом берег настойчиво грыз.
 
 
Но выдерживал натиски берег.
Нерушимые профили скал
Молчаливо терпели набеги,
Не смотря на сраженья накал.
 
 
Прочной каменной плотью встречая
Новый натиск, на брызги дробя
Зубы шторма, под возгласы чаек
Гордо в волны вонзали себя.
 
 
Кто сражен в этом яростном споре?
Чья победой упьется душа?
Я не знаю… Но пенное море
Отступает, каменьем шурша…
 

Лодка и причал

 
Толкается лодка о сваи причала,
Зовет его вместе рискнуть
От берега в море беспечно отчалить
В путь…
 
 
Но держится прочно за берег скалистый
Просоленый морем причал.
Ему так уверенно в жизни без риска.
Жаль…
 
 
И лодка, уходит, отдавши швартовы,
К просторам соленых равнин,
Чтоб после вернуться к причалу и снова
В синь…
 

Ночь на набережной

 
Какая ночь была, о Боже мой…
Луна тонула в облачном раздумье,
На половину спрятав облик свой,
А фонарей вдоль моря полнолунье
Как эхо вторило товарке над землей…
 

Свидание с музыкой

 
День с вечером занят постов своих сменою.
Шуршит ветерок утомленными листьями.
Небесные волны с барашками пенными
Качают луну словно лодку у пристани.
 
 
И режут крылами острее кинжалов
Стрижи обеззноенный воздух решительно,
Под писк комариных настойчивых жалоб,
Что их есть нельзя, ну а им разрешительно.
 
 
С далекого пляжа доносятся звуки
Любимого джаза. Концерт в самом пике.
А я в ленной неге запутала руки
И мысли в страницах дочитанной книги.
 
 
И вижу я волны небес с их барашками,
У скал над горой лунной лодки качанье,
И, звуками джаза пленясь, себя спрашиваю:
– Не выйти ли с музыкой мне на свидание?
 
 
Взять платье длинней и накрасить ресницы,
Чтоб в вечере южном душой раствориться…
 

Летний сон о зиме

Мне приснилась метель среди знойного южного лета

Под шуршание волн и под чаек пронзительный крик.

Белый полог зимы укрывал все собой без просвета.

И откуда в моем подсознаньи он только возник?

За окном в двух шагах бьется море, шумят кипарисы,

Солнце греет скалы оголенный подставленный бок,

А я чувствую снег, всей душой наслаждаясь капризом

Феи летнего сна, превратившей в снежинки песок.

Я проснусь, а вокруг снова Крым утопающий в хвое,

Аромат олеандра и кедра, и чаек галдеж,

Снова море и скалы… А там за границею моря,

В летнем сне о зиме, снег, скажи, что меня подождешь.

Минимализм

 
Аж дух от красоты перехватило…
Минимализм… Стремленье и покой…
Лишь море, чайка, парус и светило,
И дымка над янтарною волной…
 

Штиль

 
Не тронет зонтики в кафе легчайший бриз,
Волна на берег наползает с ленной лаской,
И алый парус от безветрия провис,
От ожиданий утомившийся напрасных.
 
 
В старинном парке оглушает треск цикад.
Зной сушит кожу, подгоняя как в спасенье
В прохладу моря, и любой поддаться рад
Его лазурно-серебристому влеченью.
 
 
Сегодня штиль. Ложится чайка на крыло
В попытке тщетной ветер выманить на гонку.
Но как и парусу, и ей не удалось
Расшевелить его. Лишь крик несется звонкий
 
 
Обиды полный: – Я же выбилась из сил!
Но ветер глух к нему, увы… Сегодня штиль…
 

Спроси у волн…

 
Спроси у волн: – Где бродит ветер?
Они лишь тихо пропоют
О том, что волны не в ответе,
Где ветер ищет свой приют.
 
 
Они за ним и дом-пучину
Покинут, лишь бы рядом быть.
А он лишь подгоняет в спину
И к веткам, ветреник, спешит…
 
 
Спроси у веток: – Где же ветер?
Они, листвою серебрясь,
Смутясь, застенчиво ответят:
– Он лишь набегами у нас.
 
 
А после в облачные выси
Стремится, полный важных дел.
И обвисают наши листья…
Но что стенать? Таков удел…
 
 
Спроси у облака: – Где ветер?
Оно, в лазоревой дали
Плывя, задумчиво ответит:
– Ласкает в море корабли…
 
 
Во всем подсолнечном пространстве
Не задержать его на час.
Он лишь с завидным постоянством
Готов менять объекты ласк…
 

Бухта Барахты

 
Ранним утром спешу я на спящий причал,
Сговориться с владельцем о фрахте,
Чтоб уплыть сквозь бурлящую синюю даль
В заповедную бухту Барахты.
 
 
Там, укрывшись меж скал от людей и молвы,
Буду я предаваться покою…
Я с утра отплываю в Барахты. А вы?
Вы плывете в Барахты со мною?
 

В кафе у моря

 
В кафе у моря южное тепло в меню души
С прохладой стен на вес,
И сотня грамм всего лишь за улыбку.
И было б непростительной ошибкой,
Не проявляя должный интерес
К нему, упрямо прочь спешить.
 
 
Под легкими зонтами белой ткани
Вам подадут искристый солнца свет
В бокалах с легким шлейфом соли с йодом
И разделенную на порции свободу…
Придумываю я? Скорее нет,
Чем да, но лучше убедитесь сами.
 

Волна, посеребренная луной…

 
Волна, посеребренная луной
Лениво берег каменный ласкает.
То наползет, то снова отбегает,
Каменья увлекая за собой.
 
 
Доносит ветер легкий запах трав,
Качает лодки плавно у причала…
Такими августовски-южными ночами
Легко не спится… В небе распластав
 
 
Свой полудиск, плывет луна как парус
За горизонт, скалы лизнул оскал
Ее, и пасть раскрывший перевал
Пережевал то, что ему досталось.
 
 
И стала ночь темна, лишь фонари
Над бойкой набережной разливают тени.
В их перекрестии шальном и расплетеньи
Гуляки будут развлекаться до зари.
 

Парус

 
Гладь моря словно зеркало ленива.
Не бьет волна о берег в сонме брызг.
И парус загрустил. Ему тоскливо.
В безветренном бездельи он раскис.
 
 
Ему бы в синь стремится, на просторы,
Дельфинам спуску в гонке не давать…
Но ветер стих, и гладью блещет море.
Что остается? Только тосковать…
 

Горы

Плато Ай-Петри

Утес

 
В хвойном царстве утопают скалы.
Южный Крым во всей красе своей.
Плоть волны камней белит оскалы
Брызгами. А в шелесте ветвей
 
 
Кедров-сторожей на мысе Плака
Память прежних дней еще жива.
И кричит над морем синим чайка
Ей одной понятные слова:
 
 
– Жизнь людская – временность. Менялась
Власть, религия и прочие дела,
Но веками в море обрывалась
Совьим профилем нагретая скала.
 
 
И как прежде, можжевелово-кедровым
Ароматом наполняя каждый вдох,
Ветер ищет уголок укромный,
Облетев и запад, и восток.
 
 
Облака резвятся на просторе,
Отразя закат, поймав восход.
И медведь-гора, прильнувши к морю,
Ненасытно воду пьет и пьет.
 

Мыс Хамелеон

 
Иссохшею кожей земли с чешуею травы
Покрыт этот ящер, из пепла вулкана рожденный.
И золото тела его посреди синевы
Просторов морских и небесных лежит изможденно.
 

Прогулка по окрестностям Коктебеля

 
Здесь горы и степь повстречались, срастаясь узлом.
Мечта не сбылась, обратить это сказочным садом.
Но склоны холмов, что на море глядят под углом,
Увиты лозой рукотворной в гроздях винограда.
 
 
Гусиные перья по небу плывут на закат.
Травы разносолье пьянит ароматом от жара.
Дорога бежит, огибая рассыпчатый скат.
Виднеется в бухте поодаль расправленный парус.
 
 
И кажется, замер весь мир и вернулось в зенит
Светило, что так искрометно покинуло пляжи.
Усталость покинула мысли и тело бодрит
Умом осознание этой желанной пропажи.
 
 
В пыли, оседающей в травах с ветвистой тропы
Неброские цветики дарят прекрасное взору,
И бережно шаг направляешь, чтоб волей стопы
Их хрупкую жизнь не сломить, обжигаясь укором.
 
 
Но вот уже тени ползут все далече от ног,
А значит, обратной дороге пора поклониться.
Приду я сюда в новый день отдохнуть от тревог,
Покоем на травах настоянным вновь насладиться.
 

Перекати-поле

 
Гуляя на степном раздолье,
Что вижу я? О, Боже мой!
Цветущий перекати-поле,
Корнями связанный с землей.
 
 
Еще питают стебли соки,
И нежно-белым лепестки
Манят свернуть меня с дороги,
Чтоб лучше разглядеть цветки.
 
 
Но выжмет август влагу склонов,
И станет сух и нелюдим,
Забыв о том, что был зеленым,
Извечный странник-пилигрим.
 

Кара-даг

 
Рассеяны вуалью облака
Над острой бритвой Сюрю-кая,
И солнца шар взарает свысока,
Как свет и тень в расщелинах играют.
 
 
С величественной ленью Кара-даг
Недвижно раскаляется от зноя,
Но позы не меняет. Пенный шаг
Волны несет прохладу за собою
 
 
И охлаждает стоп скалистых жар.
Вулкан гордится бронзовою кожей.
Хоть на людские жизни он и стар,
Но собственною мерой все ж моложе.
 
 
Да, сердце спит в глубинах. Он потух?
Нет, просто юности утрачена горячность.
И свой взрывоопасный гордый дух
Под внешнее спокойствие он прячет.
 
 
Ему лишь миг, нам долгие века.
Свет солнечный не ранит, а ласкает,
Развесив как защиту облака
Над острой бритвой Сюрю-кая.
 

Прогулка к могиле М. Волошина

 
В сиреневых звездах бессмертник,
Полынный горчит аромат,
И ветра порывы доносят
Далекого моря раскат.
 
 
Ковыль позолотой на склонах
Колышется мягкой волной,
И путников славит в поклонах,
Касаясь тропы головой.
 
 
Лощины заполнил шиповник
И сизого терна кусты.
И спит молчаливо виновник
Подъема под гнетом плиты.
 
 
Для вечного сна места лучше,
Пожалуй, что и не найти.
Здесь солнца закатного лучик
Свои завершает пути.
 
 
А бухта, ну как на ладони,
Видна в величавой красе —
От Тихой, до каменных склонов
Вулкана. И кажется, все,
 
 
Кто был здесь хоть раз, остаются
Частицей себя меж холмов,
Чтоб мыслью как чайкой вернуться
Из зимних морозящих снов.
 
 
И я оставляю частицу
Своей бесприютной души,
Вверяя ей белою птицей
Над склонами вечно кружить,
 
 
Но прячу у самого сердца
Далекий шумящий прибой,
В сиреневых звездах бессмертник
И запах полыни степной…
 

Шиповник

 
Средь травы, то там, то тут, упрямо
Как с билбордов слепит яркий цвет,
Это солнцу вывесил рекламу
Диких роз оранжевый браслет.
 

С чем этот день уйдет в тираж?

 
С чем этот день уйдет в тираж?
С тем, чем он был с лихвой наполнен.
С белесой конницею шторма
Галопом мчащейся на пляж,
 
 
С небес прозрачной кисеей,
Над скальной плотью Кара-дага,
И с джазом, что пьяня как брага,
Срываясь, несся над волной
 
 
И с алым парусом Ассоли,
Что пряча в шторм древесный киль
За нос Хамелеона, плыл
По Тихой бухте, и с той болью,
 
 
Что в крике чайки, над холмом
Сражающейся с буйным ветром,
Звучала, ставши безответной…
Пусть станет он чудесным сном…
 

Вечерний променад

 
Зажглась на небе первая звезда.
В вечерней дымке утопают горы.
Уставшее за день от солнца море
Качает в спящей гавани суда.
 
 
Горят огни кафе вдоль тихих вод.
Над набережной воздух растревожен.
Лишь с медной отрешенностью Волошин
Взирает на гуляющий народ.
 
 
Уйти бы от назойливых зевак,
Да постамент лишает ноги воли,
А медный торс разъеден в синь от соли…
И вспышек свет тревожит Кара-даг.
 
 
Но я не монумент, и я могу
Бежать от шума набережной людной,
И серп луны, невероятно юной,
Обнять с горы рукою на бегу,
 
 
И словно в море в небе утонуть
С его обильной россыпью жемчужной.
Одной мне в этот терпкий вечер южный
От мыслей и мечтаний не уснуть…
 

Степной ветер

 
С холмов степных, настоянный на травах,
С чуть слышной нотой высохшей земли,
Пробрался теплый ветер прямо в гавань,
Всю ночь качать у пирса корабли,
 
 
И петь об иссыхающих от зноя,
Медово-золотистых ковылях…
И не до сна мне… Ветер беспокоит…
И мысль об усыпленных кораблях…
 

Любоваться тишиной

 
Желанье странное сегодня правит мной…
Бежать хочу к холмам в ковыль одетым,
И, словно ящерка на камне разогретом,
Застыть и любоваться тишиной…
 

Восхождение

 
Змеей тропа скользит, сбивая ноги,
Цепляют ветви руки до крови,
А я спешу туда, где только боги
Меж облаков вкушают дивный вид.
 
 
Сжигает солнце кожу до угольев,
Но боль – пустяк. До свадьбы заживет.
Ждет впереди вершина и раздолье,
В котором только ветер, взмах и взлет.
 
 
Стекает пот, но я упрямо спорю
Со склонами, стремясь на перевал,
Ведь как сказал Высоцкий, лучше горы
Бывают только те, где не бывал.
 

Терн

 
Выжжен зноем кустарник на склонах.
Ветки колкие с редкой листвой,
Бывшей, впрочем, когда-то зеленой,
Облепило густой синевой.
 
 
Вязок вкус этих маленьких ягод.
Но откуда ж им сочность найти,
Если вовсе не выпросить влаги
У расплавленной солнцем степи.
 

Небо

Плато Ай-Петри

Звездные россыпи

 
Третью ночь бессонницы медяком разменять…
Шутка ли…
Звездные россыпи к себе манят…
Жутко!
Как будто ослепла…
Как тут ухватиться за сон,
Когда море и небо
Слились воедино
Чернильным пятном во весь горизонт
И не победимы
Для робкого лампы огня?
Если и ей не под силу,
То что говорить про меня!
Невыносимо!
Бездонный омут отутствия света,
Как грань зримого мира,
За которой плещется лето
О скалы крымских широт.
Взглянуть бы в глаза того ювелира,
Что от щедрот
Рассыпал жемчуг звезд
Мимо моря в ночной небосвод
И небрежным росчерком
Закрасил луну.
Звездные россыпи
Надо мной…
Значит я не усну…
 

Облачный ангел

 
Розовым ангелом облако малое
За море по небу тихо плывет,
Солнца лучи отразив запоздалые.
Так безмятежен и легок полет.
 
 
Крылья раскинув над синью бескрайнею,
Розовый ангел грустит в вышине.
Ты мне ответь, о чем грусть твоя тайная?
Может печали твои обо мне?
 
 
Ангел мой розовый, ангел мой облачный,
Ты не грусти. Ну, зачем мне дожди?
Лучше над кромокою моря меж звездами
Рядом с собою мне место найди.
 

Южная ночь

 
Южная ночь растеклась словно патока,
Небо и море в себе растворя.
Меж облаков шаловливых заплатами
Звездных жемчужин узоры горят.
 
 
Спят кипарисы, за день утомленные
Ветра ласканьем. Чуть слышен прибой
Сквозь темноту, тишиной оглушенную.
В ней, словно сахар, размешан покой.
 
 
С первым лучом упорхнет обаяние
Южной красотки, и мир будет рад
Новому дню, солнца в небе сиянию.
Ну а пока правит ночь без преград.
 

Падающая звезда

 
Раскачалась. Сорвалась. Упала.
Небо белым росчерк осветил.
Только я успела. Загадала.
Я хочу, чтоб ты счастливым был.
 
 
Просто был счастливым. Я ли – счастье,
Разве важно? Я отвечу: – Нет.
Я лишь верю – это в звездной власти —
Выполнить желание в ответ.
 

Ночь над морем

 
Ложкой черпает медведица
Облака,
И луна над миром светится
Так тонка.
 
 
Опоясан млечным поясом
Небосвод.
В нем звезда струится полозом
В лоно вод.
 
 
Не успеть звезде опомниться.
Толк один —
На жемчужину пополнился
Клад глубин.
 

Ну как уснуть?

 
Ну как уснуть? Ведь дел невпроворот!
Начистить ковш медведицы до блеска,
Луны ладью толкнуть за горизонт,
Тончайших облаков отдернуть занавеску,
Чтоб завтра дождь не зарядил стеной,
И мелкий звездный бисер нанизать
На нить, пусть ожерельем над землей
Зажжется Млечный путь… Вот после – спать…
 

Тайна голых веток

 
На крик срываясь, ветки хлещут
Нахальный ветер по щекам.
Он, увернувшись от затрещин,
Им листья вновь задрал к верхам.
 
 
И покраснела я, случайно
Бесчинств свидетелем явясь.
Мне веток голых вскрылась тайна
И их с зимой прямая связь…
 

Небесный океан

 
Бескраен надо мною океан.
В него гляжусь, не в силах отвернуться.
Эх, вот бы в эти воды окунуться
И волю дать расправленным рукам…
 
 
Волны лазоревой накаты так легки,
Под нею парус чайки с ветром бьется,
И раскаляет золотое солнце
Небесных пляжей белые пески.
 

Мира воззрение

 
Прекрасного приоткрывая дверцу,
Не верь глазам. Они порою – ложь.
На мир огромный глядя через сердце,
Его ты ближе к сердцу и примешь…
 

На берегу звездного моря

 
Задвинув мысли за идеями
Подальше, в вязкости ночной
В блаженном ничегонеделаньи
Я наслаждаюсь тишиной.
 
 
А подо мной планета вертится,
А надо мною звезд разброс…
Как здорово вот так безделиться
В ночной тиши под морем звезд…
 

Ночное небо над морем

 
Над морем неба холст просолен
До звездных дыр. Сквозь них горят
Огни небесных жарких домен,
В которых плавят звездопад.
 

Чернильность неба манит взгляды…

 
Чернильность неба манит взгляды.
В него макнувши мысль-перо,
Я конспектирую в тетради
Рассказы тысячи миров.
 
 
Их в души-пашни сеет ветер,
Срывая звезды-семена
В садах небесных… Этим цветом
Я, заразившись, все больна…
 

Звездопад

 
Гореть во тьме – удел так прост
И так божественно возвышен,
Что зреет в голове вопрос:
– Зачем срываться с этой выси?
 
 
Но, разделяя высоту
На до падения и после,
Из пустоты, сквозь пустоту
И в пустоту стремятся звезды…
 

Летучие мыши

 
Увидела Мурка, как в небе резвятся
На собственных крыльях нахальные мыши.
А им-то, котам, чтоб до неба добраться —
Лишь ветки деревьев, заборы и крыши.
 
 
И вот моя Мурка сидит на окошке
И грезит, на небо взирая в печали,
О том, чтоб однажды наземные кошки
Как мышки вот также летучими стали.
 

Луна в подарок

 
Ну как тут спать, когда такие чудеса?
Льет звездный дождь, но сух как прежде воздух.
Как жаль, что я поэт, а не художник.
Но кисть и краски мне заменят словеса.
 
 
Я нарисую все, что видимо для глаз,
Вплетая в рифмы лунный свет и звезды эти.
– Тебе Луну дарили? – Нет, – ты мне ответишь.
– Тогда тебе я подарю ее сейчас.
 
 
Ветра изъели тонкий белый диск слегка,
И лик не вызрел до законченого круга,
Но ты не бойся, на богатых нивах юга
Она легко дозреет, выжелтив бока.
 
 
Прости, но только с упаковкой нелады.
Ведь я считаю, что не подобрать такую.
Ну как, скажи ты мне, Луну я упакую?
Вот разве только в свет предутренней звезды.
 
 
Готов подарок. Принимай – твоя Луна.
Теперь, на небо глядя теплой южной ночью,
Ты вспоминай рисунок мой из слов и строчек,
Запечатленный там, где плещется волна.
 

Комары и звезды

 
Поют в ночной прохладе комары.
Их песня кровожадная тревожит.
На обнаженно-раскраснелой коже
Еще свежи объятия жары.
 
 
Приходится нахалов отгонять,
Сдувая с плеч, ожогов не касаясь.
Они же, лишь настойчивей кусаясь,
На плечи возвращаются опять.
 
 
И спать давно пора бы, и уйти
С простора обезлюдевшей террасы,
Но ночь зазывно чертит в небе трассы
Для звезд, чтоб не сбивались те с пути.
 
 
И я как первобытный астроном,
Вооружившись только зорким глазом,
Смотрю с земли на небо час за часом,
А комары пируют над плечом.
 

Дынные ночи

 
Вызрела дыней луна на небесной бахче.
Август ее увеличил, придвинув поближе.
Стонут под весом за день раскаленные крыши.
Как я люблю красоту этих дынных ночей…
 
 
Жаль, что сентябрь начнет отрезать по куску
Этого яства, пока не насытится вволю,
И, подгоняя дождей и туманов раздолье,
Ночью бездынной как боль подберется к виску…
 

Солнце

Воронцовский парк

Восьмое чудо

 
Месяц юный, неба плоть вспоровший рогом,
Отражаясь в море, скалы освещает.
И бежит волнами млечная дорога
От звезды, что ярче всех во тьме сияет.
 
 
Растревожило сквозь сон звезды сиянье.
Непокоится мне южной ночью крымской.
Расплываются по морю очертанья
Звездных бус, скрепленных тонкой лунной ниткой.
 
 
Чайки спят, лишь взмах крыла летучей мыши
Рассекает воздух в предрассветной дымке.
И вальяжно море плещется сквозь крыши,
Что обзор закрыли как на фотоснимке.
 
 
Вот алея, горизонт взорвался светом.
Воды пламенем объяты в черном море.
Это солнце просыпается с рассветом,
Растекаясь по воде цветным узором.
 
 
Были звездным серебром покрыты волны,
Но с рассветом солнце их озолотило.
И рябит морская синь узором новым,
Что ей дарит восходящее светило.
 
 
И стремясь на встречу новому восходу,
Разыгрались в водах резвые дельфины.
Вот и чайки над скалой кружат в полете,
Подставляя крылья белые и спины
 
 
Для загара в золотящие потоки.
И дворец, объятый пламенем восхода,
Возвышается сквозь кедры одиноко
Над скалой, купая тень в прибрежных водах.
 
 
Не спаслось мне южной ночью до рассвета,
Но за это благодарна стражам звездным.
Если в мире есть восьмое чудо света,
То оно, без слов, – рассвет над морем черным.