Текст книги "Практическая энциклопедия НЛП. Ударные техники для достижения результата"

Только теперь, когда мы узнали и прочувствовали, что такое невербальные присоединение и ведение, мы понемногу можем переходить к лингвистике. Лингвистические присоединение и ведение невозможны без невербального присоединения и ведения, поэтому изучение и освоение тем идет именно в такой последовательности. И начнем мы упражняться в осознанном вербальном воздействии на собеседника с самой простой и короткой техники под названием «Контекст согласия».

Иногда нам приходится помочь человеку решиться совершить какое-то действие, на которое он никак не может решиться сам. Или подтолкнуть к принятию определенных условий контракта (естественно, если они не разорительны, а вполне приемлемы для его фирмы). Или подарить уверенность в своих силах и возможностях молодому человеку, идущему сдавать вступительные экзамены. Или дать команду на уровне бессознательного, что «все будет хорошо», своему доброму приятелю, попавшему в сложную ситуацию. Во всем этом нам поможет элегантная техника Контекст согласия, но только при условии ее грамотного применения.

Основана она на некоторой инерционности нашего мышления. Давно подмечено, что если человек трижды искренне дал ответ «да» в определенном контексте, то и четвертый его ответ автоматически тоже будет «да». Этот процесс можно понять еще лучше, если представить себе машину, которой нужно преодолеть некую горку. В каком случае она заедет на нее легче: если будет брать горку с места или если мы нашу машину перед подъемом хорошенько разогреем и разгоним? Собственно, Контекст согласия – это и есть разогрев и разгонка машины перед подъемом.

Основное правило Контекста согласия – «3:1», или «После трех ответов «да» собеседника коммуникатор может давать команду». На правиле 3:1 (3 чувственно проверяемых впечатления и далее – 1 команда) строится весь эриксоновский гипноз: «То, что вы сейчас находитесь именно в этом месте, держите в руках эту книгу и пытаетесь сопоставить текст со своим личным опытом, означает, что вы все глубже и глубже погружаетесь в мир своего бессознательного…»

Контекст согласия великолепно используют наши ученики-психологи, они же боевые офицеры, при психологической подготовке военнослужащих. Его с успехом могут применять все профессионалы, которым необходимо быстрое, четкое и эффективное воздействие на партнера по коммуникации.

Из разговора военного психолога с молодым десантником перед первым прыжком:

– Инструктаж проходил?

– Парашют укладывал сам?

– До трех считать умеешь?

– Значит, отлично прыгнешь.

Из беседы военного психолога с солдатом после попытки суицида (таких бывает крайне сложно «разговорить»):

– Значит, Николай тебя зовут…

– Ну что, Коля, совсем хреново тебе было?

– Думал, что это единственный выход…

– Поговорим?

Как видите, в технике Контекст согласия не обязательно задавать конкретные вопросы, но психолог в последнем примере высказывает утверждения, с которыми его собеседник не может не согласиться внутренним «да», даже если он при этом молчит. Вряд ли Николай не согласится с тем, что он Николай. Попытка суицида предполагает, что человеку было совсем не сладко, или «хреново». Если человек на это пошел, то вряд ли видел для себя другие выходы… Предложение «Поговорим?» является командой после трех невербальных «Да», ведь коммуникатор еще и калибрует!

Из разговора командира с караульным перед ночным дежурством (чтобы тот не уснул на посту):

– Иванов?

– Заступаешь на третий пост?

– О случаях нападения на пост слышал?

– Смотри будь бдителен!

Перед боем:

– В первый раз?

– Оружие проверил?

– Автомат заряжен?

– Значит, к бою готов.

Мы не напрасно здесь приводим и будем приводить многочисленные примеры на удачное применение Контекста согласия. Мы также наглядно покажем, «как не надо», чтобы коммуникатор мог избежать наиболее типичных ошибок. Как показал опыт, далеко не все могут грамотно выполнить такую, казалось бы на первый взгляд, легкую технику. Дело в том, что необходимо знать и строго соблюдать ряд правил, о которых мы сейчас расскажем.

1. Вопросы однозначно должны вызывать ответ «Да», а не «Нет». Если вопрос будет «Тебе не холодно?», а ответ на него – «Нет» или «Холодно», то контекста согласия уже не получится, даже если вопрос был проявлением искренней заботы и приятен собеседнику.

2. Вопросы должны предполагать только короткие ответы «Да», а не монологи. Так, например, ответ на вопрос «Любите ли вы философию Артура Шопенгауэра?» вряд ли ограничится одним словом. А на вопрос «Чаю попила?» скорее всего последует однозначный ответ.

3. Вопросы должны относиться к текущему бытовому контексту на уровне описания предметов или конкретных действий.

Например:

– Поела?

– Чаю попила?

– Отдохнула немножко?

А вот пример неудачного выполнения правила 3:

– Хорошая сегодня погода?

– Ты меня любишь, дорогой?

– Ты хочешь, чтобы я у тебя хорошо выглядела?

– Дай мне денег на новый костюмчик.

Уже после первого вопроса ответ «дорогого» должен был бы быть «Говори сразу, сколько тебе нужно», если у него хорошее настроение, и «Чего ты на этот раз от меня хочешь?» – если настроение плохое.

То же самое эта женщина могла бы сделать намного элегантнее:

– Я хорошо сегодня выгляжу?

– Мне идет это платье?

– И туфли идут?

– Тогда подари мне еще одно!

Здесь хотим заметить: это вовсе не значит, что муж не даст денег жене без контекста согласия. Так, когда одна из наших участниц семинара, страдая угрызениями совести, повинилась мужу, каким «подлым» способом «выманила» у него деньги на обновку, муж в ответ на это «чистосердечное раскаяние» очень удивился и сказал ей: «Глупенькая, я ведь тебе и так дал бы денег! Зачем было так мучиться?!» Наша задача – не заставить сделать то, что другой никогда бы не сделал, а просто помочь ему сделать это легко и с удовольствием.

Иногда наивные родители пытаются отправить ребенка спать приблизительно таким образом:

– Интересный фильм?

– Про Дядю Федора?

– И про пса с котом?

– Выключай телевизор, пошли спать!

Команда в этом случае безобразно диссонирует с контекстом.

Правильный вариант был бы:

– Мультик смотришь?

– «Простоквашино»?

– Интересно?

– Я вместе с тобой досмотрю, а потом еще в кроватке о нем поговорим!

С детьми вообще контекст согласия применять следует особенно тонко, потому что инерционность мозгов им присуща отнюдь не в той степени, что нам, взрослым.

Еще один пример неудачного применения контекста:

– У тебя много кассет?

– Я ведь тебе давал почитать много книг?

– Ты мне друг?

– Дай посмотреть кассету!

И пример удачного контекста на эту же тему:

– «Смертельное оружие»?

– С Мелом Гибсоном?

– Интересно?

– Дай посмотреть!

В первом случае кассета будет дана скрепя сердце и без всякого удовольствия, а во втором случае – легко и с удовольствием.

Пример неудачной попытки настроить сына на уверенность в себе перед экзаменом:

– Ты ведь у меня хороший мальчик?

– Маму любишь?

– Папу любишь?

– Значит, получишь пятерку!

Вместо того чтобы помочь ребенку, данная мама нагрузила свое чадо еще большей ответственностью типа «Если ты хороший мальчик и любишь родителей, то получишь хорошую отметку».

А вот пример удачного настроя сына на экзамен другой мамой:

– Ты ведь на лекции ходил?

– На семинарах выступал?

– К экзамену готовился?

– Значит, отлично сдашь.

Как мы понимаем, совершенно не обязательно говорить именно эти слова. Предположим такой вариант, когда студент почти не ходил на лекции и к экзамену (зачету) готовился через пень-колоду.

– Название предмета знаешь?

– Учебник хоть один раз открывал?

– Имя-отчество преподавателя помнишь?

– Значит, все будет хорошо.

Очень здорово пользуются контекстом согласия дети, узнавшие каким-то образом «тайну контекста согласия»:

– Маш!

– Математику сделала?

– Все задания?

– Дай списать!

4. Не обязательно все вопросы должны быть вопросами, это могут быть и утверждения, с которыми партнер не может не согласиться. Он может не отвечать вслух «Да», но мы должны быть уверены, что внутренний ответ – именно «Да». Имя человека может послужить заменой первого вопроса или утверждения, поскольку «Нет» не может быть ответом на обращение к человеку по имени.

5. Надо заранее продумать команду, которую мы хотим дать партнеру после трех «Да», и убедиться, что она реально выполнима и не входит в противоречие с его возможностями и кодексом чести. Например, хозяин, торгующий собственным товаром на рынке, реально может сделать скидку, а продавщица из молочного отдела универсама – нет! Как говорят наши военные коллеги, «Нельзя заставить дембеля мыть туалет!». Приведем небольшой бизнес-пример:

– Это фирма «Сладкая жизнь»?

– Торгуете сахаром?

– С доставкой?

– Скидочку 10 % дадите?

Скидочку дадут, если говорящий «попал» на менеджера, имеющего полномочия дать скидку. Кроме того, менеджер захочет пойти ему навстречу только в том случае, если говорящий успел войти с ним по телефону в голосовой раппорт.

К вопросу о скидках. Наши молодые люди легко их получали при помощи контекста согласия. Молодой человек покупал брюки в палатке следующим образом: «Ваш товар? Брюки мужские? Китайские? 100 рублей скинете?» Можно не только получить скидку, но и вернуть долг: «Вася! Из командировки вернулся? Зарплату получил? Отдавай долг!»

6. Контекст согласия, применяемый вне невербального раппорта, телесного или голосового, моментально считывается как манипуляция и вызывает только отторжение и агрессию, а в лучшем случае – жалость.

В этом смысле показателен пример, как один мужчина, участник семинара, долго кружил в волнении вокруг торгующей огурцами бабушки на рынке и наконец выдал ей контекст согласия, подразумевавший, как ему казалось, скидку. Ответ бабушки был таков: «Угощайся задаром, милок, а то какой-то ты убогонький…»

В общем, коммуникаторам важно помнить, что их задача – не заставить человека выполнить невыполнимое, а помочь ему сделать или почувствовать то, что он вполне может сделать и почувствовать.

Наши профессионалы при помощи контекста согласия легко добивались сотрудничества в реабилитационных процедурах у суицидников (таких, как промывание желудка), поднимали в людях боевой дух, вселяли уверенность в своих силах и возможностях, подталкивали к скорейшему разрешению «подвисших» ситуаций. Участники семинара легко договаривались с водителем доехать до места назначения за максимально низкую цену, добывали в общежитии отдельную комнату для сослуживца, к которому приехала жена из другого города (при полном отсутствии комнат!). Они убеждали ответственного за «спецборт» (специальный военный самолет) взять еще трех человек, хотя весь мыслимый и немыслимый лимит мест бы исчерпан. Девочки добивались того, что их мужья с превеликим удовольствием делали то, что давно было необходимо сделать, но перспектива выполнения чего не вызывала ранее особых восторгов: из серии «починить сломанную дверь», «отвести детей в парикмахерскую», «навестить родителей жены в другом городе», «начать ремонт в квартире»…

Очень важно понять, что, если мы последовательно ознакомились с главой о контексте согласия, внимательно прочитали практические примеры и имеем желание профессионально овладеть этой темой, то мы непременно добьемся отличных результатов. Прямо как в той рекламе: Хочешь? – Любишь? – Мечтаешь? – Возьмешь!

Глава 6
Субмодальности. Якорение

У породистого, рослого жеребца по имени Хан Асхет была одна особенность в биографии: на нем никто не ездил до семи лет. (Обычно верховую лошадь приучают к седлу в 3–4 года.) Когда же на нем наконец начали ездить, то заметили, что конь реагировал на препятствия, попадавшиеся в лесу и в поле, очень странно: Хан затрачивал на них гораздо больше сил и эмоций, чем они того требовали. Например, вместо того, чтобы легко перешагнуть поваленное дерево своими длинными ногами, он делал огромный прыжок в высоту. Или когда надо было перейти небольшой ручеек, он, вместо того чтобы просто пройти по нему, внезапно решал перелететь через него, как легендарный мустанг Спирит над пропастью.

Истинная природа такого интересного поведения Хана Асхета, в целом уравновешенного жеребца, стала окончательно понятна благодаря калибровке. Новая хозяйка коня, угощая его сахаром, заметила, что могучий конь не наклоняется к ее карману сверху вниз, сообразно своему росту, а наоборот: он тянул шею и разворачивал ее снизу вверх так, как это делал бы маленький жеребенок. Так и выяснилось, что вполне зрелый по возрасту и великолепно сформировавшийся физически Хан Асхет, не имея достаточного лошадиного опыта, продолжал считать себя жеребенком. И именно поэтому все препятствия на пути казались ему огромными. Он, надо отдать должное его природной смелости, все же мужественно их преодолевал, но затрачивал при этом неадекватные усилия, от чего быстро уставал…

Есть некое знание внутри нас, что́ для нас значимо, а что – нет, что́ для нас опасно, а что́ – нет, что́ для нас дорого, а что́ безразлично. И знание это закодировано в нашем бессознательном в виде образов, звуков и ощущений. Мы знаем три модальности, в которых человек воспринимает и «записывает» свой опыт в модели мира: визуальную, аудиальную и кинестетическую. Субмодальности – это тонкие различия внутри каждой модальности. Перечислим основные из них.

Субмодальности визуальной модальности: местоположение картинки в пространстве, ее диссоциированность / ассоциированность (см. базовое предположение «Весь наш опыт закодирован в бессознательном в виде образов, звуков и ощущений»), величина картинки, ее форма, объемность, наличие или отсутствие в ней движения, цветовая гамма.

Субмодальности аудиальной модальности: локализация в пространстве источника звука, монозвук или стереозвук, громкость, высота, тембр, наличие или отсутствие ритма.

Субмодальности кинестетической модальности: локализация в теле ощущения, его интенсивность, температура, каково бы оно было на ощупь, если бы его было можно пощупать (фактура).

У каждого человека имеется свой уникальный жизненный опыт. То, что его впечатлило в детстве особенно сильно, кодируется более ярко, звучно и чувственно. То, что не имело особого значения, – тускло, блекло и не вызывает ощущений при мысли об этом опыте.

Случай жеребца Хана Асхета достаточно ярко представляет так называемый субмодальный перекос. По-видимому, ему либо вообще не приходилось иметь дело с поваленными деревьями, либо он видел их только в том возрасте, когда мог преодолеть подобные препятствия исключительно в мощном жеребячьем прыжке. Информации о том, что мир вокруг изменился и бревна стали меньше (поскольку он сам стал больше), в модель мира не поступало…

Не то же ли самое происходит с людьми? Например, в детстве, во время игры в лапту, мяч больно стукнул девочку по голове, и с тех пор она избегает играть в эту игру. Во взрослом состоянии ей будет достаточно сложно во время турпохода принять участие в игре в волейбол. В ее бессознательном зафиксирована картинка огромного мяча, летящего прямо ей в лицо, от которого она когда-то едва успела увернуться… Когда она видит внутренним взором эту картинку, она тут же ощущает дрожь в ногах и испытывает чувство стыда и страха, а сама себя при этом воспринимает беспомощной маленькой девочкой…

Позитивное намерение бессознательного в данном случае очевидно: предохранить не очень ловкую и слабенькую девочку от потенциальной опасности. Если бы девочка в тот момент детства все же вернулась на поле и продолжала играть, то кодировка опыта с мячом, очевидно, поменялась бы. Или если бы опытный учитель физкультуры отдельно потренировался с ней на умение уворачиваться от ударов и ловить мяч, то кодировка опыта тоже изменилась бы. В описанном примере нет правых и виноватых: просто почему-то для конкретной девочки опыт игры остался закодирован в виде большой яркой картинки с огромным летящим на нее мячом. И ей бесполезно объяснять на языке логики, что «играть в мяч совсем не страшно». Здесь с бессознательным девушки надо говорить на его языке – языке субмодальностей, предварительно осознав позитивное намерение страха.

Восприятие нами мира, как мы знаем, очень субъективно. Один человек даже предположить не может, в какие субмодальности заключен мир другого человека. И эмоции наши тоже возникают в ответ на субмодальную кодировку опыта.

Как-то раз один молодой талантливый актер пришел в подавленном состоянии и стал рассказывать о том, какие гадости ему регулярно говорит художественный руководитель театра после репетиций. После подробного сбора информации о субмодальностях образа главного режиссера мы выяснили, что он видится молодому человеку довольно крупным и большим (надо отметить, что в жизни тот главный режиссер был маленьким и довольно убогой внешности человечком). Артисту было предложено мысленно уменьшить режиссера до размеров гномика, поставить перед собой на стол и после этого послушать произносимые им в свой адрес слова. Молодой человек стал хохотать и сообщил, что ему уже хорошо. Правда, потом он пришел еще раз немного «скорректироваться»: как только он видел реального главного режиссера, то немедленно испытывал огромное желание хохотать. Мы с ним «выровняли» субмодальности образа главного режиссера так, чтобы тот не вызывал столь мощных взрывов веселья и в то же время оставался маленьким безобидным человечком, каким он, в сущности, и был…

При профессиональном умении работать как со своими собственными субмодальностями, так и с субмодальностями клиента (естественно, по его запросу) можно легко осознавать индивидуальное восприятие мира и при желании регулировать эмоции клиента.

Именно такому умению и будут помогать обучаться предлагаемые ниже упражнения.

Смысл техники

В начале книги мы в упражнении проверяли на практике базовое предположение «Весь наш опыт закодирован в бессознательном в виде образов, звуков и ощущений». Уже тогда мы убедились, что способы кодировки актуального и неактуального опыта сильно отличаются друг от друга. Исследования показали, что опыт, по которому человек выносит суждение о том, из каких событий состоит его жизнь, кодируется близко, объемно, мобильно, в ярких красках и ассоциированно. Напротив, опыт, не имеющий для человека большого значения, кодируется в виде бледных или черно-белых «фотографий», то есть плоских неподвижных картинок, расположенных к тому же достаточно далеко и чаще всего диссоциированно. Было также выяснено, что практически любой опыт можно легко перекодировать – в случае отсутствия в нем серьезного позитивного намерения. Упражнение «Фотография» – первый подход к обучению перекодировке как собственного опыта, так и опыта партнера (по его запросу).

Пошаговка

Упражнение выполняется в парах: Клиент – Терапевт.

1. Клиент актуализирует недавнюю не слишком приятную ситуацию, не более 4–5 баллов по 10-балльной шкале.

2. Терапевт собирает информацию о субмодальностях опыта:

• на каком расстоянии от клиента расположена картинка;

• ее размер и форма, четкость границ;

• ассоциирована она или диссоциирована;

• есть ли в картинке движение;

• есть ли в картинке объем;

• цветовая гамма.

3. Собрав и запомнив информацию о субмодальной кодировке не слишком приятного опыта, терапевт может приступить к ее изменениям.

• делаем картинку диссоциированной, то есть такой, чтобы клиент мог видеть в ней себя со стороны, как в видеофильме;

• «фотографируем» картинку на черно-белую пленку, то есть убираем движение, объем, цветность;

• удаляем фотографию с удобной для клиента скоростью на такое расстояние, чтобы она стала маленькой, размером с почтовую марку;

• переворачиваем фотографию белой стороной к себе.

4. Спрашиваем, как теперь клиенту думается об этом опыте. В 98 % случаев клиент скажет, что о той ситуации ему уже думать совсем легко, она потеряла свою актуальность. В 2 % случаев клиент может сказать, что без этой картинки стало как-то неуютно и пусто. Такой ответ будет означать, что за данным опытом стоит ценное позитивное намерение, которое клиент для себя еще не осознал, то есть из опыта пока не извлечен какой-то важный урок. Тогда мы просим клиента вернуть все картинки на свои изначальные места и выбрать для работы другой опыт.

Если, как это бывает в 98 % случаев, перекодировка успешно завершилась и клиент чувствует себя комфортно, мы говорим ему, что ситуация, с которой мы только что работали, никуда не делась, что она осталась в памяти, только в несколько ином формате. Мы также добавляем, что при необходимости бессознательное всегда может ее актуализировать, поскольку знает, где картинка хранится.

Экологичность

1. Необходим предварительный сбор информации, чтобы не предлагать клиенту лишних шагов. Например, в изначальной клиентской картинке отсутствует движение, а терапевт, бездумно следуя пошаговке, предлагает клиенту остановить в ней движение. В подобном случае у клиента возникнет бессознательное чувство недоверия к терапевту («Он меня не понимает» – разрыв раппорта), и дальнейшее продолжение работы в технике будет затруднено необходимостью это доверие восстанавливать.

2. Еще раз напоминаем, что данная техника предназначена исключительно для работы с ситуациями не больше 4–5 баллов по десятибалльной шкале «эмоциональной негативности» ситуации.

3. В случае, если у терапевта есть сомнения в необходимости перекодировки заявленного клиентом опыта, можно провести небольшую предварительную работу. Терапевт говорит клиенту приблизительно следующее: «Прежде чем выполнить упражнение, давай кое о чем договоримся с твоим бессознательным. Пусть оно сохранит любым удобным для него способом тот важный и ценный урок, который заключен для тебя в данном опыте. А с самой ситуацией мы сейчас поработаем».

4. Важно уделять серьезное внимание лингвистике. Если терапевт употребляет слово «представь себе», предлагая клиенту обратиться к его прошлому опыту, то он рискует наткнуться на обоснованное сопротивление. Словосочетание «представь себе» предполагает обращение к визуальной конструкции, а не воспоминанию. Правильные варианты:

• «Когда ты думаешь о той ситуации, что́ ты видишь? Где картинка?»

• «И когда у тебя возникает то чувство, о котором ты мне только что сказал, что́ ты при этом видишь?»

• «Когда ты вспоминаешь ту ситуацию, какой образ у тебя возникает?»

В каких случаях техника «Фотография» действительно может при условии профессионального исполнения дать отличные результаты?

1. Когда человек находится под впечатлением какой-либо неприятной сцены, свидетелем которой он случайно стал, но которая не имеет к нему прямого отношения (сбитые животные на трассе, жестокие «разборки» между незнакомыми людьми и т. д.).

2. Неприятная ситуация, которая произошла непосредственно с самим человеком, но которая не несет в себе особого смысла для этого человека (бабка обругала в метро, нагрубила продавщица, кто-то из сослуживцев недостаточно приветливо поздоровался и т. д.).

3. Очень неприятная (высокая по балльности) ситуация, которая непременно требует серьезной работы, но немедленно приступить к этой работе по каким-то причинам нельзя. В таком случае мы обязательно оговариваем, что данный неприятный опыт мы временно отодвигаем подальше, чтобы до момента работы с ним клиент мог существовать относительно спокойно.

Вот один из классических случаев для применения «Фотографии», который представился на одном семинаре.

Игорь, боевой офицер, по дороге на семинар становится свидетелем покушения на какого-то пассажира «мерседеса». В результате гибнет охранник. Все это на глазах у Игоря. Игорь явился на семинар с опозданием, в это время как раз шел утренний круг, на котором участники делились своими наблюдениями за глазодвигательными реакциями. Игорь честно рассказал на круге, что́ с ним приключилось с утра и почему он опоздал (военные никогда не опаздывают!). Еще Игорь признался, что ему сейчас очень трудно работать на семинаре, потому что он «здорово загрузился». Поскольку мы не могли оставить человека в таком состоянии, Игорь тут же был вызван тренером для демонстрации техники «Фотография», хотя по плану она предполагалась только через два дня.

После работы на демонстрации Игорь сел на место и мы продолжили утренний круг. А по окончании круга Игорь вдруг поднял руку и совершенно спокойно сказал: «Я тоже хочу рассказать о своих наблюдениях за тем, как двигались глаза у трех девушек в метро!» Вот такой и должен быть в идеале эффект от «Фотографии»: человек не «грузится» тем, чем нет необходимости грузиться, и спокойно продолжает жить и работать.