Текст книги "Когда размер имеет значение"

Глава 3

– Олег, поедем сегодня на твоей машине, хорошо? – крикнула Милана из ванной, наводя последние штрихи к макияжу. Немного, совсем капельку румян на скулы, чтобы подчеркнуть их линию, и любимого цвета ореха блеска на губы. – Хочу отдохнуть от руля.

– Нет, зая, не получится, – прокричал он в ответ. – Или вечером тебе придется добираться на такси.

Рука с кистью для румян упала плетью вдоль тела. Милана посмотрела на отражение в зеркале, резко перехотев что-то еще добавлять к образу. Настроение стремительно ухнуло вниз. Как же ей это надоело! Практически каждый вечер он занят на важных встречах или поздних совещаниях. Что такого она просит? Даже не одолжения, а нормальной слуги. Да и даже не услуги, если уж на то пошло. Ведь нет ничего естественнее, чем добираться вместе на работу, если двое живут в одной квартире и работают в одном здании, разве что в разных блоках.

– И почему на этот раз? – Милана остановилась в дверях спальни, рассматривая вертевшегося перед зеркалом Олега. На нее он даже не взглянул, не она его сейчас интересовала. Одет в фиолетовую рубашку, а прикладывает к себе темно-синюю.

– Какая лучше? – отвернулся он от зеркала, всем своим видом показывая, как вовремя она зашла.

Милана аж опешила от настолько нарочитой черствости, граничащей с наглостью. Не исключено, что и она из мухи делает слона. Но ведь уже не в первый раз он так себя ведет, и любому терпению наступает предел. Да и в конце концов, она тоже не железная и никогда не могла похвастаться супер выдержкой. Ну неужели его в данный момент (особенно учитывая ее выражение лица, в которое он сейчас так доверительно заглядывает) ничего больше не занимает? Какую выбрать рубашку? А ее вопрос можно пропустить мимо ушей, получается.

– Надень обе! – Ответила грубо, даже очень. Понимала, что ведет себя, как истеричка. Но когда злость переполняет, как ее сейчас, за интонацией следить не получается. – Станешь еще неотразимее.

– Ты чего? – Лицо Олега вытянулось от обиды и разочарования. Господи! Как же он умеет делать вид, что ничего не произошло, что его поведение не выходит за рамки допустимого! Как часто в такие моменты Милане становилось стыдно за собственную вспыльчивость и импульсивность. Но только не сегодня. – У тебя ПМС что ли?

Злость как-то разом иссякла, как и терпение. Последний дурацкий вопрос Милана и вовсе решила проигнорировать. Да и смысл разговаривать с ним сейчас, если рассчитывать услышать что-то разумное в ответ бесполезно. Для него куда важнее вопрос внешности. Бросив на Олега всего один еще взгляд, она развернулась и пошла на кухню. Времени оставалось ровно на то, чтобы выпить чашку кофе.

Дело ведь не в необходимости добираться домой на такси. Не первый и не последний раз она бы так поступила. Злило именно отношение Олега. Откуда, а главное, когда появилось такое равнодушие? Не сослуживцы же они, а муж и жена, пусть и гражданские. Надоели постоянные вопросы коллег и друзей. Понятно, что им любопытно, но и она не железная. Где взять сил не сорваться на кот-то еще? А в такие моменты, как этот, когда она больше всего страдала от отсутствия духовной близости с человеком, которого считала родным, оставаться спокойной было очень трудно. Милана даже испытывала физическое недомогание, чувствуя, как сердце возмущенно ухает в груди и щеки пылают от обиды. Сколько ни размышляла, понять не могла, как так получается, что со временем они с Олегом отдаляются друг от друга, вместо того, чтобы становиться ближе, как это происходит в других семьях. Но и его одного винить не могла. Постоянно искала причины в себе и не находила.

Олег вошел в кухню, поправляя галстук. Он сменил фиолетовую рубашку на синюю, которая, и правда, шла ему больше. Наполнил чашку кофе и присоединился к Милане за столом. Пить кофе непосредственно перед выходом из дома уже вошло у них в привычку.

– Знаешь, иногда ты очень напоминаешь свою мать, – с равнодушно-философским видом изрек он, прихлебывая из чашки. – Такая же беспричинно-вредная.

Так! Началось! Когда он становится особенно недоволен поведением Миланы, то начинает сравнивать ее характер с маминым. С мамой у них отношения не сложились с самого начала. Раньше Милану возмущал этот факт, и обвиняла она маму, что не может та избавиться от предвзятости, что вбила себе в голову что-то, чего и в помине нет. Но со временем ситуация изменилась, и Милана начала подозревать, что мама разглядела в Олеге то, что Милана до сих пор не видела. Оскорблял даже не тот факт, что он находил их похожими, а то, каким тоном он это произносил. Из его слов следовало, что мама – человек, наделенный исключительно отрицательными качествами. Конечно, она далеко не ангел, и временами резко судит о людях. Так произошло и с Олегом, которого она невзлюбила, но терпела ради дочери. Все их общение сводилось к обмену ничего не значащими фразами. Но это ее мама!

– Не смей так говорить про маму! – со скрытой угрозой в голосе произнесла Милана, на что Олег не отреагировал никак, продолжая прихлебывать кофе.

– А может, ты такая в отца, – не меняя интонации, произнес он. – Все-таки, венгры – жестокая нация, а ты многое унаследовала от него.

Вот тут у Миланы аж в глазах потемнело. Этого она уже стерпеть не смогла. Он посягнул на самое святое, что только было у нее в жизни, – на память. Отец разбился на мотоцикле, когда Милане исполнилось четыре года, но она хорошо помнила красивого и улыбчивого мужчину. А еще она видела, как плакала мама. Фамилия Ковач и его характер – вот все, что осталось ей от отца. Потом в ее жизни появился отчим, Валера, родилась сестра, но мама делала все, чтобы Милана не забывала, кто ее отец. Она часто рассказывала, каким страстным, энергичным и романтичным он был. Как любил жить, хорошо пел и рисковал без меры. А еще Милана всегда улавливала в рассказах матери затаенную нежность и понимала, что та до сих пор тоскует по первому мужу и продолжает его любить.

– Твой папа называл себя мадьяром, – улыбалась она, рассказывая. – Знаешь, он был талантливым и веселым, стремился взять от жизни все. – В этом месте появлялась грусть, и Милана понимала отчего… В своем стремлении жить отец потерял саму жизнь. – Ты сильно на него похожа, и мне за тебя страшно, – говорила мама. – Ты очень эмоциональна и также ответственно относишься к работе. Настолько ответственно, что порой забываешь про личную жизнь. Когда ты смотришь на меня, я как будто вижу его. Те же глаза, пристальный вдумчивый взгляд, тот же интерес к жизни… Только ты все это старательно прячешь внутри себя, а он выпускал наружу. Люди любили его…

Милана мечтала посетить Венгрию. Она представляла себе эту прекрасную страну, пересекаемую Дунаем. Особенно ярким желание стало в последнее время. Такое чувство, словно резко ослаб интерес к жизни, и срочно требовалось лекарство от этого. Еще давал о себе знать природный авантюризм, любовь к приключениям. И это ей тоже досталось от отца. Да, она очень похожа на него, и безмерно этим гордится!

Поэтому, когда Олег заговорил в таком тоне о ее кумире, что-то взорвалось внутри. Она с грохотом опустила чашку на блюдце, едва не разбив его.

– Заткнись, слышишь?! Ты не смеешь даже думать в таком тоне о моем отце, тем более говорить. Ты и в подметки ему не годишься!

Олег вытаращил на нее глаза. Милана и сама понимала, что так она разговаривает с ним впервые. Но раньше она и не злилась на него настолько сильно, да и она проявлял аккуратность, даже когда потчевал ее гадостями, наподобие этих. И сработало. Тон ее подействовал – он испугался. Хотя, скорее его напугало, что чашка с остатками кофе может полететь в него и испортить безупречный внешний вид, нежели гнева Миланы.

– Не смей больше даже заикаться о моем отце, понял? С сегодняшнего дня эта тема под запретом.

– Ну, ладно, как скажешь, – пошел он на попятную, поднимаясь из-за стола и отходя на безопасное расстояние. – Ничего особенного я и не говорил…

Милана никак не могла взять себя в руки. Внутри все клокотало. Первый раз он до такой степени разозлил ее неспособностью думать, прежде чем что-то сказать. Она и раньше подмечала в нем эту особенность и удивлялась, как при такой ограниченности он умудрился сделать карьеру в фирме. Хотя, сама же могла бы ответить на этот вопрос. Во многом его карьере способствовала она, вернее ее идеи по работе. Она частенько их подкидывала ему, а он выдавал за свои. Ничего плохого в этом Милана не видела, она не прочь оказать помощь близкому человеку. Немного напрягал факт его убежденности, что всего добился сам. Она только надеялась, со временем это пройдет, особенно когда он добьется желаемого положения.

Неприятные сюрпризы на сегодня еще не закончились. На Олега она не смотрела и вздрогнула от неожиданности и невольного отвращения, когда он тихо приблизился сзади, прижался губами к ее шее и забрался рукой в вырез блузки. И как обычно, среагировать вовремя не получилось, Олег умудрился довольно ощутимо сжать грудь. Милана скривилась, стараясь спрятать от него лицо, убрала его руку и встала из-за стола.

– Не надо, я уже опаздываю… Это ты можешь позволить себе задержаться, а у меня начальник строгий.

– Это Палыч-то строгий? – хохотнул Олег. – Да он распустил вас всех… Наверное, сказывается возраст.

Василий Павлович – начальник творческого отдела, – один из лучших людей среди знакомых Миланы. Ну по крайней мере, она его таким считает. Ей нравится этот мужчина преклонного возраста и она огорчается, что он собрался на заслуженный отдых. По этому поводу грустят все сотрудники их большого отдела. Под его руководством приятно работать. Палыч умудряется никогда не повышать голос, создавать в отделе по-настоящему творческую и удивительно миролюбивую атмосферу. Вопрос с его уходом на пенсию уже считался решенным, и теперь все переживали, кого пришлют на его место. В том, что это будет человек со стороны, никто не сомневался, зная политику директора рекламного холдинга и его любовь к ротации. Сомневались в том, что новый начальник окажется хоть на десятую часть таким хорошим, как Палыч.

– И тем не менее, опаздывать у нас не принято.

Милана убрала чашки в раковину, быстро сполоснула их и поместила в сушилку. Оставлять грязную посуду не любила. Не глядя на Олега, вышла из кухни. Разговаривать с ним не хотелось, да и время поджимало. Оставалось надеяться, что она не попадет в километровую пробку.

«Жучок» приветливо мигнул фарами. Милана даже порадовалась, что не нужно еще какое-то время находиться в обществе Олега. Зря она вообще завела разговор на тему совместной поездки на работу. Глядишь, не услышала бы столько гадостей в свой адрес, настроение бы не испортилось. А теперь вот нужно умудриться оставить плохое настроение если не дома, то хотя бы во дворе. Не хотелось заражать творческую атмосферу отдела собственным негативом.

Ровно в девять она припарковалась возле современного офисного здания, где рекламная фирма «Эллипс» занимала весь седьмой этаж. Все-таки немного опоздала, часы показывали начало десятого.

Одиннадцать служащих творческого отдела располагались в одной огромной комнате, заставленной столами, планшетами, мольбертами и аппаратурой для видео и фотосъемки. Милане нравилась атмосфера творческого хаоса, царящая в отделе. Из стерильной и новомодной квартиры она попадала в другую жизнь – настоящую, кипучую. Народ с утра суетился, словно и не расходились на ночь по домам. Только Палыч сидел за стеклянной перегородкой и наслаждался утренней чашкой чая с печеньем. Как обычно, спокойный как удав и довольный, как сытый кот. Вот как он умудрился сохранить такую жизнерадостность с такой-то нервной работой?

Пока Милана добралась до рабочего места, приходилось несколько раз останавливаться, обниматься и обмениваться свежими новостями.

Если Палыч выглядел спокойным, то его заместитель и руководитель проекта Игорь Савельев рвал и метал с утра пораньше. Что есть мочи он распекал видеооператора Рому, талантливого специалиста в своей области, но полного дилетанта в рекламном деле.

– Ну, чего ты мне наснимал, а?! – орал Игорь так, что аж стены тряслись.

– А чего?.. Ты видел, какая она? Я таких фотогеничных еще не встречал, так и просится на обложку журнала, – отвечал Рома, охваченный творческим экстазом.

– Да мне-то что с этого?! Пусть хоть на всех обложках красуется! Мне нужна витрина магазина, а не симпатичная мордаха!

– Игорь, ну какая витрина, когда вокруг такие женщины ходют? – рассмеялась сидящая рядом Зина – одаренный дизайнер и хохотушка, тайно влюбленная в Рому. Так тайно, что об этом знали все в отделе.

– При чем тут это? – возмутился Рома, грозно уставившись на Зину. – Я же художник и не мог проигнорить такую красоту.

– Так все! Дуй, давай опять в магазин и сними мне витрины, понял? Да чтобы просматривалась колбаса на них, а не морды покупателей. Художник, мать твою, – сплюнул Игорь, а Зина еще громче рассмеялась.

– Сними колбаску для глянцевой обложки, – пропела она, игриво глядя на Рому, а тот в сердцах схватил камеру и выбежал из кабинета, хлопнув дверью.

– День только начался, а я уже устал. Привет. – Игорь наклонился и поцеловал Милану в щеку. – Как оно сегодня?

Он опустился на стоящий рядом с ее стул, облокотился на стол и закрыл ладонями лицо, картинно вздыхая.

– Получила заряд бодрости с утра пораньше, – улыбнулась Милана, намекая на сцену, свидетелем которой только что стала. Правда тут же вспомнила ссору с Олегом и загрустила.

– Да… понабрали тут дилетантов, а ты обучай их.

Милана понимала, о чем он. Такая проблема действительно существовала. Все, за исключением Палыча, Игоря и ее, не обучались специально рекламному делу. Дизайнеры, художники, операторы составляли творческий костяк фирмы, но совершенно не разбирались в рекламном бизнесе как таковом. И так было везде. Ни в одной другой фирме не существовало специалиста по рекламе, который бы обладал необходимыми творческими способностями. Это самый распространенный парадокс в их деле. Поэтому так необходимы руководители творческих проектов – высококвалифицированные специалисты, знающие и умеющие в рекламе все, каким и являлся Игорь.

– Только ты меня понимаешь, – вновь вздохнул он, приваливаясь лбом к ее плечу.

– Как и всех остальных. Чего это ты разошелся с утра пораньше? – поинтересовалась Милана.

– Да Палычу влетело за нас, что срываем сроки с этим магазином, будь он неладен. Мелочь, а досадная, блин!..

– Да? – Милана посмотрела в сторону «каморки папы Карло», как они называли стеклянную комнату, где Палыч продолжал умиротворенно попивать чай, и пожала плечами: – Не выглядит он расстроенным.

Игорь проследил за ее взглядом и рассмеялся:

– Это да… всем бы выглядеть так после нагоняя бульдога.

Бульдогом они называли директора фирмы за его железную хватку и многолетний опыт в рекламном деле.

– Надеюсь, на совещании он не станет упоминать при всех этот несчастный магазин? Кстати, о птичках, пойду-ка напомню Палычу, что совещание через десять минут. Пора заканчивать с чаепитием.

Игорь ушел, а Милана в который раз подумала, глядя ему вслед, что красивый он мужик и женщинам нравится безмеы, но до такой степени помешанный на своей работе, что не замечает никого вокруг. Вон Вера – монтажер, второй год по нему сохнет, а он хоть бы хны.

Она посмотрела на Веру, та как раз провожала своего кумира взглядом. Не успела вовремя среагировать и отвернуться. Вера, заметив интерес, уже направлялась к ее столу.

– Привет, как дела? – спросила она, усаживаясь на стул, с которого только что встал Игорь.

– Как обычно, вяло, – улыбнулась Милана.

– Что так? Со своим поссорилась?

С Верой они сдружились, как только Милана устроилась на работу в эту фирму. Вера уже трудилась в ней год и помогла быстро освоиться Милане. Ей нравилась эта общительная девушка, правда иногда она уставала от ее болтливости и рассказов о себе. Причем многие вещи та пересказывала по нескольку раз. Про ее семью Милана знала уже все, до мельчайших подробностей.

– Слушай, он случайно про меня не спрашивал? – неуверенно спросила Вера и покраснела.

– Ну, когда ему?.. Видишь, с чем приходится сражаться?

Милана пыталась оправдать невнимание Игоря, который тоже стал ей настоящим другом. Но разве она могла? Временами чувствовала усталость, что подруга так донимает ее им. Она же не сводня. И потом, как можно человека заставить на кого-нибудь обратить внимание, если он в упор отказывается замечать этого кого-то?

– Вер, ну хочешь, я поговорю с ним? – предложила Милана, видя мучения подруги и сочувствуя всем сердцем.

– Да ты что?! Даже не вздумай! – обиделась Вера. – Может я и не супермодель, но тоже не лишена мужского внимания. И так я не хочу…

– Хорошо, как скажешь… Слушай, а как там твой племянник? – решила она сменить тему. – Он же, по-моему, одиннадцатый заканчивает?

– Да ну его, оболтуса, – снова загрустила Вера. – Совсем скатился до двоек. Еще и класснуха ихняя из всего класса выбрала самых отстающих и задала сочинить речь к последнему звонку. Воспитательный момент, так сказать. Он теперь целыми днями таскается за мной, чтобы я ему сочинила. Нашел, тоже мне, писательницу. Слушай… – Она уставилась на Милану, не мигая.

Такая реакция Веры совсем не понравилась. Милана уже была не рада, что завела разговор о ее племяннике.

– Помоги, а? – приглушенно затараторила подруга, вцепившись в локоть Миланы. – Ты же у нас мастер экспромта, литературный гений. Накидай что-нибудь?

– Вер, я же не по этой части…

– Да, тебе ничего не стоит, я знаю. А он хоть отстанет от меня. Давай, прям сейчас, а? А то потом забудем.

Вера деловито выхватила лист бумаги из пачки и положила перед Миланой.

– Пиши, особо не старайся.

Ну что тут поделаешь? Если Вера вбила себе что-то в голову, то себе дороже спорить с ней. И хоть стихи не по части Миланы, подругу это вряд ли смутит. Пришлось настраивать мозг на мышление старшеклассников, вспоминать, как когда-то это происходило с ней самой. Оболтус, учится не совсем плохо, но и звезд с небес не хватает. Если представить себе, что она – это он, какие строки приходят на ум? А никакие не приходят, потому что Милана уже и забыла, каково это – быть старшеклассницей. И стихи сочиняла последний раз тогда же, в школе. Все как один по любовь, а не про учебу. Но Вера ждет и с такой надеждой смотрит на нее, что что-то выдать, да придется.

Милана взяла ручку и быстро записала два четверостишья, первые, что пришли в голову:

Каждый раз, меняя расписанье,

Приходил к нам завуч в класс,

Пугал всегда он обещаньем,

На всех уроках быть у нас

Ему мы «благодарны» были,

И лишь бы гнев его унять,

Усердно все подряд учили,

Мы на одну оценку – пять!

– Я вижу это как-то так. – Она подвинула листок к Вере.

Та вчиталась в написанное, потом громко захлопала в ладоши и полезла обниматься. В итоге еще и рассмеялась на весь отдел, так что в их сторону повернулись все, на время забыв о работе.

– Ланка, ты гений! Представляю, что будет, когда двоечник заявит такое со сцены во всеуслышание.

– Да тише ты, – шикнула на нее Милана. – На нас все смотрят.

– И что? Стесняешься своей одаренности?

– Да отстань ты! И иди уже работай!

В обеденный перерыв в отдел заглянуло солнце. Примерно с таким эффектом Милана сравнивала появление Олега. Он заходил за ней по-царски величественно, держа осанку и гордо неся голову начальника коммерческого отдела. Одновременно настроенный снисходительно ко всем, кого считал ниже себя. Если с Палычем и Игорем здоровался на равных, то с остальными нарочито панибратски, крепко пожимая руку и похлопывая по плечу. Женская половина отдела, почти в стопроцентном составе, смотрела на Олега с обожанием. Мужчины считали его авторитетным человеком и талантливым руководителем, но относились с недоверием.

За три года совместной жизни Милана успела неплохо изучить характер Олега. Ему крайне важно, чтобы все вокруг его любили. Поэтому он тщательно изобретал тактику поведения с людьми. Пожалуй, единственным человеком, с кем он позволял себе оставаться самим собой, была Милана. До поры до времени она гордилась его естественностью, пока не поняла, что в ней мало привлекательного. И все же продолжала закрывать глаза на недостатки, считая, что большинство из них – плоды ее придирок.

– Составишь мне компанию за обедом? – Он подошел к ней сзади, перегнулся через плечо и по-хозяйски поцеловал в губы.

В памяти еще свежо его утреннее поведение, и осадок от ссоры никуда не делся, но обнажать чувства на публике Милана не привыкла, поэтому молча взяла сумку и последовала за Олегом.