Текст книги "Спасительный ковчег (сборник)"

Надежда Воронова
Спасительный ковчег
Путевые заметки, рассказы, стихи

В дороге

Мои знакомые знают, что я люблю путешествовать и в последнее время в основном езжу по святых местам. Паломничать предпочитаю в одиночку. Это даёт мне свободу передвижения, позволяет не отвлекаться на вынужденные разговоры. Я могу полностью сосредоточиться на новых впечатлениях и на своих ощущениях от них – что для человека пишущего немаловажно.

И вот, однажды одна моя хорошая знакомая предложила мне поехать в дальний монастырь, что находится где-то в Томской области, на берегу реки Обь. Она уже не раз там бывала.

– Я договорюсь, – убеждала меня знакомая. – Поживёшь несколько дней.

– А работать физически? – задала я больной для меня вопрос.

– Ты будешь гостьей, и работать тебя не заставят. К тому же, они будут рады, если ещё и напишешь о монастыре.

Меня всегда угнетало то обстоятельство, что приезжавших на несколько дней паломников-трудников так загружали работой, что им даже не удавалось на службах побывать. Послушание превыше молитвы! От работы я никогда не отлынивала. Но однажды меня благословили убирать картошку на монастырском поле. Я пыталась получить другое послушание, поскольку внаклонку работать не могу. Оценивающе поглядев на моё нехилое телосложение, настоятельница не поверила мне. Часа четыре вместе с другими работницами я убирала урожай. А ночью мне было плохо, очень плохо. Когда поутру я предстала перед настоятельницей, то с большим трудом смогла произнести всего несколько слов. Увидев меня, инокиня всё поняла, предложила мне отдохнуть и отправиться домой дневной электричкой. После этого случая если и появлялись у меня желания пожить в каком-нибудь монастыре, то я как-то с ними справлялась.

А тут такое предложение! Разглядывая карту России, я вспоминала об экспедициях, в которых бывала по работе. Моя первая экспедиция была на север Тюменской области.

 
«Летим над тундрой вертолётом,
поскольку нет земных дорог.
Внизу огромное болото —
планеты северный чертог.
Где запад близится к востоку,
там, у полярной широты,
душа наполнилась восторгом
от первозданной красоты».
 

Помнится, по какому-то поводу вертолётом нас забросили в устье Оби ненадолго, буквально на полчаса. Стоя на песчаной отмели, я пыталась разглядеть другой берег, но, казалось, река разлилась до самого горизонта, как море. Впечатление было сильнейшим. И вот теперь предоставлялась возможность увидеть эту сибирскую реку в её среднем течении. Рассказывали, что там необыкновенные пейзажи, недоступные крутые берега, поросшие вековым лесом. «Путешествие обещает вылиться в своего рода экспедицию, даже больше, в творческую командировку», – уговаривала я себя.

Пишущему стихи крайне необходимы новые сильные впечатления, яркие эмоции. Да и сама по себе длительная поездка в поезде привлекательна, – тут тебе и впечатления и размышления: и по поводу и совершенно абстрактные. В дороге легче рождаются образы и приходят рифмы.

Конечно это далеко не ближний свет, да и прямого сообщения из Петербурга нет. Надо делать пересадку, желательно в Москве, поскольку из Москвы идёт фирменный поезд «Томич», в нём ехать два дня и три ночи до Томска, потом ещё – на маршрутке более трёх часов. А маршрутка довезёт уже до самых монастырских ворот. Из неё можно даже не выходить на пароме, что соединяет берега Оби. Для желающего пожить в необычном, да ещё и в святом месте – это не расстояние. Я решилась!

Знакомая позвонила в монастырь и получила благословение на моё пребывание в нём на 10—12 дней.

И дальше – будто кто-то свыше расстелил мне дорожку, мол, езжай, всё сложится удачно! Такое уже бывало, и ко мне приходило ощущение неизбежности и даже необходимости очередной поездки. Чтобы ещё более укрепиться духовно, каждый день я читала акафист Николаю Чудотворцу, покровителю путешествующим. И ехала-то я в его обитель, в Свято-Никольский монастырь.

В день отъезда на душе было спокойно. Ночь до Москвы пролетела почти незамеченной. Правда, вначале сосед попытался было вызвать меня на обсуждение проблем ЖКХ, но я не поддалась, заявив, что все проблемы, в том числе и ЖКХ, я оставила дома. Отвернувшись к стенке, почти мгновенно уснула.

Рано-рано утром в Москве меня встретили родственники, целый день я с удовольствием провела у них.

И вот уже фирменный поезд «Томич» покинул Москву. В плацкартном вагоне было комфортно, тепло, чисто, работал кондиционер. Почти на всю дорогу попутчиками оказались солдаты-срочники, закончившие «учебку», человек двадцать.

Армейцы уже были в форме от Юдашкина. Мне вспомнилась моя прошлогодняя поездка в поезде. Ребята-дембеля старательно раскрашивали неношеную, но ещё старого образца форму блёстками, аккуратно обводя гелевой авторучкой каждый завиток маскировочного рисунка. Две девушки по просьбе парней включились в этот процесс, но поинтересовались: с какой целью они этим занимаются? Ребята объяснили: таким образом они украшают форму – покрасоваться перед родственниками и знакомыми. Это вроде «свадебного платья» для невесты, «на выход».

Сидящий напротив меня сосед душевно расположился к ребятам-срочникам. Глядя на них, он впал в воспоминания о своей армейской службе. Парни слушали его с интересом и, в свою очередь, рассказывали о своих воинских буднях. Кто-то из ребят пожаловался на то, что ботинками стёр ноги. Мужчина предложил ему мазь для заживления ран. Парень тут же намазал ею ступни. В вагоне царила атмосфера благодушия.

Всё это не мешало мне думать о своём. Я то задрёмывала, то смотрела в окно. Неожиданно открывались прелестные пейзажи. Церкви на взгорках, речки и ручьи, поля и перелески, коровы на лугу и цветущая в огороде картошка, баньки и дома, поленицы и колодцы, даже лужи на дорогах – всё навевало лирическое настроение.

 
Не стоит время убивать
на разговоры.
Смотри – какая благодать,
гляди – просторы!
Пейзаж красивый за окном
мелькнёт узором.
И облака – златым руном
над косогором.
В глаза природе погляди,
в них зелень лета
В седые снежные дожди
ты вспомни это!
 

Утром в низине царил туман, он был высок и прекрасен. А какие закаты провожали нас! Я глаз не могла оторвать от красивейших разливов заходящего за горизонт солнца. А однажды солнце предстало огромным красным яблоком в кроне сказочной яблони.

В блаженно-расслабленном состоянии я пребывала до тех пор, пока вдруг не увидела за окном необъятное пространство, сплошь утыканное бесчисленным количеством белых-белых, смертельно-белых стволов берёз, похожих на огромные шипы. Какой ужас! Что это? И тут же: «Деревья умирают стоя!»

 
Болота, болота, сибирские топи —
огромное кладбище белых берёз.
Ни веток, ни сучьев,
стволы словно копья
вонзаются в небо.
Как будто всерьёз
уверены в том, что оно виновато —
пролило на них кислоту облаков,
и почва вдруг стала безжизненной ватой,
сжигающим всё – ядовитый покров.
Берёзы, берёзы, земля вас растила
не для того, чтобы вас погубили.
Но люди безумны, безумна их сила.
Убили, убили, убили, убили, —
слышится мне в перестуке колёс.
И больно, так больно на сердце, —
до слёз!
 

Позже мне объяснили, что никаких кислотных дождей там не было, произошло многолетнее заболачивание местности.

Утро сменялось днём, день сменялся вечером, а поезд всё шёл и шёл на восток, пересекая часовые пояса. Как-то поздним вечером, выйдя подышать на перрон, я вдруг почувствовала себя человеком без прошлого, без будущего и даже без настоящего. На душе было спокойно и пусто. Но та пустота не была опустошением, она была готовностью души наполниться новыми впечатлениями и знаниями.

Ну, вот и Томск. Я помнила, что до самых ворот монастыря можно добраться только на маршрутке. Но её что-то уж больно долго не было, и я немного беспокоилась: а вдруг она сегодня не приедет, мало ли чего? А вдруг в ней не будет свободных мест?

Зашла на автостанцию, узнать, как ещё можно добраться до посёлка, где расположен монастырь. Оказалось, что на междугороднем автобусе можно доехать только до селения, что находится на этом берегу Оби. Дорога займёт около четырёх часов, а потом нужно будет пешком или на попутке (с сумками-то!) – до парома, а на том берегу – до монастыря. Далеко ли это – я не знала и приуныла.

Но, слава Богу, обошлось! Не прошло и двух часов, как подъехал микроавтобус, в нём нашлось свободное местечко, да ещё и у окна. Я полностью отдалась впечатлениям. Быстро проскочив городские кварталы, маршрутка вырвалась на шоссе. За окном проносились леса, реки, посёлки, деревни. А какие масштабы во всём! Ухоженные поля, большие стада коров на пастбищах. С уважением я подумала о сибиряках: они надеются только на себя и на свой труд.

Мои мысли не успевали за сменой пейзажей, но я обратила внимание, что здесь на вывесках обозначено «банька» (а не «бани», как принято у нас). Меня настолько увлекла новизна впечатлений, что дорога по шоссе показалась недолгой.

И вот микроавтобус уже спустился к реке и въехал на паром – стальную платформу, присоединённую к катеру. Откровенно говоря, паром я представляла совсем иначе, с непременной лебёдкой и канатом, как в кинофильме «Родная кровь». Кстати, оказывается, что и не только я. К реке спустилась легковушка, из неё вышел молодой человек и спросил водителя маршрутки, мол, где-то здесь должен быть паром. На что ему ответили: так вы же на пароме! Удивлению приезжего не было предела, он даже переспросил: «Вот это и есть паром?»

Я вышла из маршрутки, захотелось поздороваться с рекой.

Здравствуй, Обь, могучая сибирская река! Сегодня ты неприветлива, твои мрачные воды под низким пасмурным небом треплет сильный холодный ветер. Твой крутой левый берег, поросший мощными деревьями, выглядит хмурым. А правый пологий – невзрачным. Для переправы выбрано самое узкое в видимом обзоре место реки. Я была немного разочарована. Если бы день был солнечным, наверное, всё это выглядело по-другому, – подумалось мне.

Минут через двадцать паром причалил к песчаному берегу. Микроавтобус, изрядно покрутив по посёлку и высадив местных жителей, наконец-то остановился возле ворот монастыря. Мой взгляд упёрся в высокую глухую монастырскую стену. Я решительно вошла в небольшую калитку, позволяющую попасть на территорию монастыря. Прими же меня, моё временное прибежище!

Посёлок

Посёлок Могочино находится в самой глубинке Сибири, на пологом берегу реки Обь. Окружённый земляной дамбой, выглядит посёлок как неглубокий котлован. Вероятно поэтому его и назвали Могочино, что в переводе с местного означает яму для ловли рыбы.

В 30-тые годы прошлого столетия сюда ссылали неугодных советской власти. С тех пор и ведёт свою историю этот посёлок. Ссыльные сначала занимались заготовкой леса, позже был построен лесоперерабатывающий завод. На болоте, в избыточно влажном месте, где непредсказуемы грунтовые воды, в те времена дома строили без фундаментов. Известен случай, когда дом простоял немало лет, но однажды он провалился под землю, а на его месте образовался глубокий пруд. Чаще происходило по-другому: какой-нибудь небольшой пруд забрасывали мусором и отходами лесоперерабатывающего завода и на его месте ставили дом.

К 70-тым годам лесозавод был богатым предприятием, и населению стало жить комфортней. Были заасфальтированы главные поселковые улицы, в дома – проведено центральное отопление.

В период перестройки завод развалился, работы не стало, многие семьи из посёлка уехали. От него не осталось бы и следа, если бы ни приехавшие сюда православные люди. За 20 лет они организовали православную общину и построили монастырь. В монастыре всегда есть работа, что помогает поселянам укрепиться на земле.

Но куда денешься от погодных условий. Зимы в Сибири суровые и продолжительные. Из-за этого случалось невероятное. Рассказывали, что однажды в сильнейшие морозы в одной из деревень на севере Томской собралась тьма воробьев, и напали они на корову. И, о ужас! Исклевали её, живую, до костей. Народ был в панике. Небывалым случаем заинтересовались орнитологи из Воронежа и тут же приехали в ту деревню зафиксировать произошедшее и попытаться его объяснить.

Лето в Сибири тёплое и короткое. Из-за избытка влаги вода в огородах иногда стоит месяцами. В таких условиях вырастить что-либо очень трудно. Если всё-таки удаётся собрать хоть какой-то урожай, то часто хранить его негде, поскольку в подполах почти всех домов сыро. Но народ здесь работящий, рук не опускает, и в огородах опять цветёт картошка, на грядках растёт капуста, кабачки и баклажаны, в парниках – огурцы. Многие жители держат скотину, свиней, кур. Коровы и козы самостоятельно пасутся за МКАД (так называла я дамбу – Могочинская кольцевая автомобильная дорога).

За несколько дней я обошла Могочино вдоль и поперёк, с интересом разглядывая его постройки: дома, сараи, баньки, колодцы, заборы. Ощущение общего запустения не покидало меня. Хотя некоторые кирпичные здания советского периода уцелели: школа, центр культуры, кафе, здания МЧС. А вот двухэтажные деревянные дома, построенные лет 40 тому назад, нынче представляют собой жалкое зрелище. Они просто опасны для проживания, но в них живут.

На центральных улицах асфальт пока ещё сохранился. А по другим улицам нынче не во всякую погоду и пройдёшь, некогда выложенные на них деревянные тротуары пришли в негодность, доски сгнили.

Ходила я по посёлку, словно по выставке современного искусства, будто всё вокруг – инсталляция из вещей, отживших свой век. Живописно смотрятся и остов трактора, сквозь который проросла трава, и дюралевая лодка, лежащая в неухоженном огороде, и собачья конура из корпуса сломанного холодильника.

Похоже, жизнь посёлка налаживается. Некоторые дома подняты на фундамент, многие дворики устланы новыми деревянными настилами. Почти в каждом палисаде местная достопримечательность – среди клумб приземлилась спутниковая тарелка, и ни одной – на крыше.

Чтобы поднять себе настроение, поселяне не только сажают цветы под окнами своих домов, но и комнатными цветами в горшочках украшают фасады домов, а кое-кто даже и столбы заборов. Некоторые – расписывают свои дома: рисуют птиц, животных, диковинные деревья, цветы.

И всё же, не все оценят такой комфорт. Как-то, одна женщина, приехавшая из Украины в гости, посмотрев на житьё брата, вынесла свой вердикт: «Ох, и похгано же вы живёте!». «А мы ещё и хвалим свою деревню», – удивился на это хозяин.

Оно и понятно: каждый кулик хвалит своё болото. Но в данном случае мне видится здесь не только это. Здесь – радость преодоления и любовь к тому, во что вложил человек себя, свою душу.

«Спасительный Ковчег»

 
«Вдоль берега дамба, она окружает посёлок.
Но едут и едут в рискованный край новосёлы.
Как в тихий оазис средь суши,
как к капле последней воды
сюда потянулись души,
уставшие от суеты».
 

Это строчки из стихотворения монахини Фаддеи, насельницы Свято-Никольского монастыря села Могочино.

Посёлок Могочино находится в сибирской глубинке, в Томской области, на пологом берегу реки Обь. Для того, чтобы защитить посёлок от большой воды и была создана земляная дамба. В 30-тых годах прошлого столетия в эти места ссылались заключённые. Рассказывают, что в те времена берег реки был изрыт пещерами, в которых пытались выжить ссыльные. Естественно, выживал сильнейший. О количестве умерших можно только догадываться. Недалеко от посёлка были найдены остатки бывшей перевалочной базы: землянок, изб, погребов и огромного кладбища.

Позже долгое время Могочино было одним большущим бараком. Люди работали на заготовке леса буквально за жменю муки. Кстати, тайга здесь выпилена в радиусе 50-ти километров.

Был построен и лесоперерабатывающий завод. К 70-тым годам могочинский лесозавод стал предприятием всесоюзного значения. Посёлок процветал, были заасфальтированы большинство улиц, было даже центральное отопление. Жизнь бурлила. Здесь стояли портовые, башенные краны, весь берег, вся территория завода были завалены пиломатериалами.

И кто 20 лет тому назад мог поверить в то, что от лесозавода останутся одни руины? Но уже в то время батюшке Иоанну (Луговских), духовнику Свято-ΗиКольского монастыря, свыше дано было предвидеть развал завода. Он говорил, что местное население будет уезжать, а верующие – приезжать. Так оно и получилось.

Традиционно монастыри на Руси создавались вдали от населённых пунктов. В Могочино, порождённом советской властью, естественно, никогда не было церкви. Строить церковь в этом социально неблагополучном посёлке послали батюшку, который, по мнению церковного начальства, уж очень рьяно исполнял свои обязанности, будучи настоятелем церкви в другом месте. Вероятно думали, что у него ничего не получится. В помощницы ему дали будущую игуменью Ирину (Селиверстову). До сих пор отец Иоанн и матушка Ирина работают рука об руку.

Когда в 1989 году Православная Церковь выкупила землю трёх огородов, и началось строительство монастыря, то казалось, все силы зла ополчились: мол, в этом гнилом, болотистом месте никому не нужна церковь. Очень долго строители монастыря были чужаками, и защиты у них реально не было никакой. Местные жители угрожали им, и не раз, правда, действий никаких не предпринимали.

Свято-Никольский монастырь села Могочино официально женский, но в настоящее время в этой обители проживают не только монахини, но и священнослужители. Так уж продиктовала жизнь, – если женщин здесь оставить одних, то им попросту не выжить.

Монастырь строился трудно, были и пожары, и наводнения, и разрушения. В настоящее время в 14 км. от Могочино строится Спасо-Преображенский мужской монастырь. Настоятелем будущей лавры и является игумен Иоанн.

Как в начале строительства, так и сейчас обитель находится на самовыживаемости. Православная община – своего рода «государство в государстве». Реально монастырь стал градообразующим, т. е. по своим финансовым и административным способностям он выше местной администрации. И если что, – администрация приходит к игумену, чтобы тот помог решить ту или иную возникшую проблему.

Без монастыря посёлок бы умер. У местных работы в посёлке нет. Те, кто помоложе, занимаются извозом, уезжают на вахты, а пенсионеры доживают свой срок, живут ловлей рыбы, сбором грибов, ягод.

В монастыре работа всегда найдётся. Здесь своя атмосфера, она привлекает людей простотой жизни. Сам народ построил эту обитель. Символично, что при строительстве монастыря были соблюдены размеры и пропорции знаменитого Ноева ковчега – святая обитель, словно корабль спасения для желающих спастись.

Понятно: чтобы человек приехал в монастырь, должно что-нибудь случиться. В основном приезжают люди проблемные: кто-то на войне побывал, кто-то начитался мистической литературы, кто-то опустился на самое дно жизни. Кого-то, действительно, Господь привёл.

В Могочино активно происходит замещение населения. Если из обычных деревень бегут, то сюда приезжают. В настоящее время треть населения посёлка – люди общины (около 1000 человек). Между прочим, до революции верующей была деревня, а сейчас город. Городские приезжают, покупают дома, живут по-деревенски. А это очень нелегко: зимы в этих местах суровые, а иное лето и летом-то не назовёшь. Из-за дождей и паводка вода в огородах стоит месяцами. Но люди терпеливо сносят погодные катаклизмы, и чтобы поднять себе настроение, многие украшают фасады своих домов комнатными цветами в горшочках. Люди приживаются, создаются семьи. Могочино – единственное село в Сибири, а может и в России, где идёт прирост населения, в некоторых семьях по 8-10 детей.

Сопричастность к общине держит человека на плаву, да и деньги в деревне несут другую функцию, чем в городе. Здесь можно жить и без денег. У всех своё хозяйство, люди держат коров, овец, кроликов, кур. Настоятель монастыря выдаёт работающим в монастыре небольшие деньги. Ну, а если возникает проблема, например, крышу надо починить, он не только денег выделит, но и людей в помощь пошлёт.

В центре России монастыри, в основном, живут на отчисления от паломнических поездок, экскурсий. Здесь же, в сибирской глубинке, для выживания – необходим народ. Батюшка Иоанн работает на воссоздание принципов православной жизни в сельской местности, на поднятие хозяйства. По идее, прихожане должны кормить как церкви, так и монастыри. Дело священников и монахов – молиться, служить Богу. В очень давние времена монастырям на прокорм давали села, которые не платили налогов государству.

В Могочино пока монастырь кормит людей. Сюда стекаются средства за счёт пожертвования, а батюшка распределяет их по своему усмотрению.

В дальнейшем люди должны стать на землю, окрепнуть, подняться, и потом они смогут традиционно кормить монастырь.

Могочинский монастырь строится, кормится и одевается только на пожертвования благодетелей. Нынешние благодетели это в основном 50-тилетние мужчины, которые материально поднялись и поняли, что не в деньгах счастье. Паломников в обитель приезжает немало, помолиться и поработать во славу Божию – святое дело.

Вот мелодичный колокольный звон призывает людей на службу. Взрослые и дети подтягивается к храму. Парнишка лет восьми бодро шагает вдоль монастырской стены, негромко напевая что-то церковное. Приученные с детства, ребята со знанием дела ведут себя на службе. И не беда, если в это время кто-то из них прикорнул, сидя на скамеечке, – он дома! Сегодня этот дом празднично-светел и торжественно-красив. Пение церковного хора проникает в душу, наполняя её радостью приобщения к миру горнему.

Жить при монастыре интересно, в первую очередь – детям. А дети – наше будущее, им уделяется большое внимание. Они ходят в походы, участвуют в конкурсах, ездят на экскурсии. Но, главное, что они с малолетства привыкают работать. На Волоке находится подсобное монастырское хозяйство: сельхозугодья, скотный двор, пасека. На плечах школьников – забота об урожае картофеля. Мальчишек особо привлекает техника, в обители её немало. В настоящее время в монастырской школе учеников больше, чем – в поселковой.

По окончании школы в общине остаются жить примерно половина, другие уезжают. Но, верится, что те, кто жил при монастыре, будет крепко стоять на ногах, и в дальнейшем будут жить по заповедях Божьим. И чем больше будет таких людей – тем сильнее будет Россия.

P.S. В Свято – Никольском монастыре села Могочино я гостила почти две недели:

 
Сподобил Господи приехать
в Обитель искренней любви.
Он для меня расставил вехи,
чтоб не блуждала я в пути.
Калитки маленькую дверцу
в «Ковчег спасительный» открыл,
от суеты мирской укрыл.
Вошла… и защемило сердце.
 
 
Я перед Богом предстою:
«Прими же исповедь мою!»
Не все дороги хороши.
Сей храм – лечебница души.