Текст книги "Сбежать от (не)любимого"

Сбежать от (не)любимого
Автор: Нана Фокс

ПРОЛОГ

  Лучи утреннего солнца нехотя пробирались сквозь плотно задернутые шторы в нашу тихую спальню. Жмурясь от ласковых дуновений летнего ветерка, который, играя с занавесками, просачивался сквозь приоткрытую дверь террасы, я потянулась довольной кошкой, мурлыча от переполняющих меня эмоций.

  Сегодня три месяца, как мы женаты, и у меня припасен маленький сюрприз для любимого.

  Встав с кровати, шлепая босыми ногами по полу, я направилась в ванную комнату. Там, в выдвижном ящичке небольшого комода, среди моих женских безделушек лежал припасенный тест на беременность. Меня уже неделю мутит по утрам, и небольшая задержка. А вчера я тайком улизнула от охраны, вечно следующей за мной по пятам, и купила в аптеке заветную коробочку.

  Инструкция до безумного проста. Быстро выполнив все необходимое, оставила его на вертикальной поверхности, а проще говоря, положила на крышку унитаза, и пошла принимать душ. Сердце колотилось с бешеной скоростью, отдаваясь нервной пульсацией в горле. Дрожащие пальцы промахивались мимо кнопок на панели душевой кабины.

  Блин, вот нельзя было нормальную поставить, а не эту с панелью, как у космолета?!

  Вдох-выдох…

  Зажмурилась и сжав кулачки до болезненных отметин от ногтей, я громко и взволнованно выдохнула, шагнув под тропические струи, беспощадно хлеставшие по обнаженному телу. Прохладная вода сняла напряжение и придала уверенности.

  Промокнув капли воды с кожи пушистым полотенцем, накинула шелковый халатик на все еще влажное и пахнущее терпким лимоном, тело.

  Вдох-выдох, и я, развернувшись к унитазу, робко взяла в руки тест с яркими полосочками. Двумя полосочками!

  Беременна! Я беременна! Боже!

  «Бабочки» в животе, танцуя заводную ламбаду, поднимали волну неописуемого восторга. Я зажала ладошкой рот, приглушив вопль радости, сорвавшийся откуда-то из глубины взбудораженной души.

  Сжав до легкого хруста пластиковый прямоугольник, стремглав рванулась на поиски мужа, как всегда, встававшего намного раньше меня и наверняка уже вовсю работавшего в своем кабинете. Мое взволнованное сердце колотилось так громко, что мне казалось, его стук эхом разносится по пустым закоулкам нашего особняка.

  Неслышно ступая по мягкому ковру, застилавшему коридор, с замирающим сердцем подошла к двери его домашнего офиса. Надавила на ручку и приоткрыв дверь, затихла, прислушиваясь к происходящему. Андрей, облаченный в удобные хлопковые брюки песочного цвета и белую льняную рубаху навыпуск с закатанными до локтя рукавами, стоял спиной к входу и оживленно с кем-то разговаривал по телефону.

  Я задохнулась от накативших на меня эмоция, накрывавших меня жаркой волной всякий раз, когда он был рядом. До сих пор не могла поверить в то, что этот шикарный мужчина – мой! Полностью мой!

  Вдох-выдох…

  Попытка усмирить неугомонных «бабочек», все еще задорно отплясывавших и веселившихся, успехом не увенчалась. Я лишь крепче сдавила тест во вспотевшей от волнения ладошке и, сосчитав до десяти, распахнула дверь.

– Да прибей ты его уже! – врезался в мое затуманенное счастьем сознание злой голос Андрея, охлаждая порыв воодушевленмя.

  Я отступила назад, стараясь остаться незамеченной и не мешать мужу.

– Я сказал, мне все равно, как ты избавишься от этой проблемы. Не можешь сам – обратись к Сизовых, – словно сквозь сжатые от злости зубы, прохрипел он. – да, к тому самому. К Ивану Сизовых. Он мне должен, и пришло время этот долг возвращать…

  Фамилия, до боли знакомая фамилия ядовитой дымкой затянула сознание. Он! Ведь это он почти десять лет назад разрушил, втоптал в грязь, бессовестно уничтожил мою семью! Варварскими методами свел на нет отцовский бизнес, разорив небольшой пивоваренный заводик – семейное дело еще моего дедушки. Это он, слывший в нашем городе одним из отъявленных бандитов, скрывающим все это за фасадом «честной» корпорации в области безопасности.

  То трагическое лето я никогда не забуду. После якобы дружеского прихода в гости этого Ивана Сизовых моя беззаботная жизнь оборвалась, утянув меня в хаос предательства близких и одиночества в кругу жалеющих меня родственников.

  Зажав рот ладошкой, я отшатнулась от двери и попятилась в глубь коридора, отходя подальше от того места, которое разбило вдребезги мою счастливую жизнь. Мой муж – бандит! Нет! Этого не может быть! Но это так…

ГЛАВА 1

До…

*Луиза*

  С чем у вас ассоциируется канун Нового года? Наверняка же, как и у многих, предпраздничной суетой: приятной беготнёй по магазинам за подарками, нарядами и продуктами для ночи, случающейся всего раз в год. Ночи, когда один год сменяет другой, когда даже взрослые верят в чудо и загадывают желания под бой курантов и глоток игристого шампанского. Ночи волшебства, карнавала и радости.

  Вот только не у меня! С тех пор как я, оставшись сиротой, переехала жить к бабушке, самыми яркими в новогоднюю ночь для меня были лишь соседские фейерверки, которые я рассматривала, прижавшись лбом к холодному стеклу.

  Любовь Михайловна – только так и никак иначе – не любила праздники, никакие. Считала их бесполезной тратой денег и времени, поэтому о том, что такое подарок на день рождения, Новый год и другие даты, не говоря уже о всяких мелких радостях, я забыла за эти десять лет.

  Даже во время учебы в колледже, где у меня появилась подруга, первая и единственная в этом большом безликом городе, Новый год я все равно встречала одна. Таня была не местной и на каникулы всегда уезжала к родителям. Пару раз звала и меня с собой, но на стипендию мало куда съездишь.

  Поэтому, когда я, получив диплом, устроилась работать в одно из самых популярных ателье города, я была уверена, что в этом году все будет по-другому.

  Но…

  Календарь безжалостно отсчитывал дни до начала праздника, а я, сидя на широком подоконнике, глотала слезы.

– Уволена, – безапелляционно заявила мне сотрудница кадровой службы.– Отработаешь положенные две недели и получишь полный расчет в последний день.

– Как?! – удивленно уставилась я на нее, не в силах понять за что меня увольняют.

– Молча, Ивлева, молча, – не отрывая глаз от монитора, добивала меня она. – Трудовую получишь в день увольнения.

– Но так нельзя, есть же правила! Я не собираюсь увольняться! – пыталась я отстоять свое место и своё право на самостоятельность. –  На каком основании…

– Хочешь по статье? Организуем. Выход на работу в нетрезвом виде, нарушение правил трудового распорядка, нарушение правил безопасности при работе с швейным оборудованием… Что еще хочешь?

  В голове – полный кавардак, дар речи пропал полностью, и я лишь открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыбка.

– Молчишь? – давила она. –  Вот и молчи дальше. Радуйся, что по собственному желанию.

  За что и почему, мне так и не объяснили, но ясно дали понять: если решу выяснить, мне же будет хуже. Хотя подозрения у меня были, а пара девчонок их лишь подтвердили.

– А дело все в том, Лизи, – грустно вздохнула Марина, помешивая ложечкой чай, – что наша Оксана Михайловна спит с боссом, а ты отказала и не отдала ей свои эскизы для новогодней коллекции.

– Ну и правильно сделала! – поддержала меня Светка. –  С какой такой стати Лизи должна была за спасибо отдавать ей свои наработки. Если у нашей Оксаны Михайловны хорошо получается только ноги перед боссом раздвигать, а в дизайне она тупа, как пробка, то это только ее проблемы.

– Ну, то ее проблемы боком вышли не ей, а Луизы, – парировала Маринка.

– Я не поняла1 – возмутилась Света. –  Ты считаешь, что надо было отдать, чтобы эта стерва выдала их за свои и, гордая и довольная, поехала бы с ними на международный показ, а  Лиз бы так и сидела дальше в портняжках?! Ты же понимаешь, что, уступи она хотя бы раз, Оксанка уже не слезла бы с нее никогда?

  Марина лишь пожала плечами, скрывая свое истинное отношение к данному вопросу.

– Девочки, – выступила я в роли миротворца, – не ссорьтесь. Что случилось, то случилось. Жаль, что перед праздником, ну, да ладно. Город большой, ателье много, найду другую работу.

– Если возьмут… – как-то прозрачно намекнула Маринка.

– А ты думаешь, – спросила Света, развернувшись к ней всем корпусом и подозрительно прищурилась, – эта змеюка способна на такую пакость?

  Повисшее над нашим столиком молчание было красноречивее всяких слов. Мы допили чай, рассчитались за обед и отправились на рабочие места.

  И вот сегодня я отработала последний день. Сдала заказчице готовое платье – красивое, из струящейся серебристой ткани. Выбранный ею из каталога фасон я немного доработала с учетом особенностей ее фигуры. В итоге, на последней примерке женщина охала и ахала, восхищаясь тем, как идеально сидит наряд на ее нестандартной фигуре, а уходя, пообещала вернуться на следующий год за новым и, непременно ко мне. Не став портить довольной даме ее предпраздничное настроение, я лишь кивнула, улыбаясь, и пожелала ей счастливого Нового года.

– Ивлева! – разнесся по мастерской зычный голос начальницы кадрового отдела. – Зайди ко мне за трудовой.

  Окинув всех надменным взглядом, Зинаида Петровна, суровая женщина предпенсионного возраста, вышла, громко хлопнув дверью. А я, вздохнув с сожалением, отложила в сторону блузу, у которой осталось прострочить всего пару швов, и пошла к ней в кабинет, как на казнь. По сути дела, это и была она: мне отрубали право на нормальное существование в ближайшее время, меня отрывали от любимой работы.

– Держи! –  Брезгливо, словно противную жабу, она кинула на стол мою трудовую книжку. –  Вот тут распишись. – Она ткнула острым наманикюренным ногтем на строчку в журнале. –  Расчет в бухгалтерии.

  Вот и все! Поставлена жирная точка в моей трудовой деятельности на данном предприятии. Даже полгода не прошло. Хотя вроде бы за две недели я уже и свыклась с этим, но обида на несправедливость и на безнаказанность, горьким ядом растворяла нутро, и я, расстроенная, шла по коридору за своими кровно заработанными деньгами.

– Что это ты под конец года решила нас оставить? – отсчитывая денежные знаки, просто для видимости поинтересовалась Катя, молодая девочка-кассир.

– Замуж выхожу и уезжаю из города, – ляпнула я, забирая деньги у опешившей сотрудницы.

  Если бы я знала тогда, что эта брошенная в знак протеста фраза будет пророческой? Ну и что бы я, собственно, сделала? Да ничего!

  А пока я просто сидела на широком подоконнике за плотной шторкой, создававшей иллюзию уютного мирка. Прижавшись виском к холодному стеклу, хрустела чипсами, пила шипучий лимонад и утирала горькие слезы. За окном редкие прохожие с пакетами, а иногда и с елками, спешно расходились по домам. Улица пустела, а на часах тонкие стрелки беззаботно отсчитывали завершение дня.

  Телефонная трель нарушила тишину моей комнаты, а мерцание небольшого экрана, яркой вспышкой озарило мрак моего убежища. Звонила Татьяна.  Только она делала это, не обращая внимания на время, просто потому, что вот сейчас ей нужно поговорить, пожаловаться или просто чем-то поделиться.

– Привет, – стараясь не выдать своего настроения, ответила я.

– Привет! – радостно воскликнула она. Ей точно было не скучно – на заднем фоне играла музыка и слышались веселые голоса. – Ну и чем ты там занята? – бодро поинтересовалась она.

– Обозреваю мир за пределами моего окна.

– Очень веселое занятие! – хмыкнула подруга. –  А на праздники, что задумала? Так и не решила ко мне приехать, или у тебя работа?

  Я задумалась на миг, стоит ли портить ей хорошее настроение своими проблемами. Она борец за справедливость и непременно устроит разборку с защитой прав униженных и оскорбленных. А мне и так было понятно, что идти на баррикаду и воевать против сильных мира нет никакого , и подругу втягивать во все это я точно не хотела. Но, видимо, мое молчание слишком затянулось, и Таня заподозрила неладное.

– Та-а-ак, – выдохнула она с намеком на то, что скрыть мне не удастся.– Рассказывай, что там у тебя произошло! – настойчиво потребовала подруга, а по затихающему шуму, аккомпанировавшему ей с начала нашего разговора, я поняла, что она еще и место дислокации сменила, приготовившись внимательно меня выслушать.

– Да ничего такого, – пожала я плечами, будто она это могла видеть, – просто с работы ушла.

– Ушла сама? Или все же?.. –  Проницательности ей не занимать.

– В трудовой стоит «по собственному желанию»…

– Но я так понимаю, что желания-то у тебя как раз никто и не спросил.

  Мой расстроенный вздох был красноречивее всяких слов.

– Расчет выплатили в полном объеме?

– Да.

– Трудовую отдали?

– Да.

– Новое место уже нашла?

– Нет.

– Вот и славно! – оживилась Татьяна. –  Собираешь вещь, документы, покупаешь билет и приезжаешь ко мне! Поняла? –  Строгий командный голос не предполагал ослушания.

– Та-а-ань… – Я начала, было, возражать, хотя и оснований-то особых не было.

– Ничего не знаю! Все! Жду!

– Я подумаю, – уклончиво ответила я, продолжая чертить пальцем на стекле замысловатые узоры.

– Лизи, ну вот правда, что тебя там держит, а? Ведь нет же веского повода там оставаться? Приезжай, – уже не требовательно,  а умоляюще проговорила Таня. –  Хотя бы на праздники…

  Меня и впрямь ничего здесь не держало. А бабка только рада будет, если я съеду. Она давно намекала мне, что мне неплохо было бы либо съехать от нее на съемную квартиру, либо уж платить ей за жилье. Но пока до таких репрессий дело не доходило, и я спокойно жила себе в небольшой комнатке, обставленной незамысловатой и только самой необходимой мебелью еще с того момента, как я здесь появилась. Даже шторы и покрывало на кровати я сменила сама, когда получила первую стипендию. Купила ткани и сшила сама, упросив преподавателя в колледже пустить меня в мастерскую, где стояли швейные машинки. С условием, что не дольше, чем на два часа, она открыла мне святая святых всех модисток – светлое помещение со швейным оборудованием, большим столом для раскройки и мощной гладильной системой.

– Договорились, – согласилась я, игнорируя зудящие где-то глубоко в подсознании страхи. – Если будут билеты, приеду.

  Татьяна радостно взвизгнула, заверила меня, что даже если не будет билетов на междугородний транспорт, она изыщет возможность организовать мой приезд. Ее энтузиазм вдохновлял. Мы еще с полчаса проболтали о разных пустяках и, договорившись связаться завтра, распрощались.

  Не откладывая решения в долгий ящик, я взяла планшет и вбила в поисковую систему браузера запрос на сайты онлайн-продаж железнодорожных билетов. Порталов много, а результат один: все проездные раскуплены вплоть до Рождества.

  Розовая дымка надежды и какой-то внутренней решительности, окутавшая мою душу после разговора с подругой, таяла как утренний туман. Легкая горечь тонкой змейкой выползала из темных закоулков сознания, шипя и кусаясь, травила мою, встрепенувшуюся было надежду на перемены к лучшему.

  Оставался вариант лететь самолетом, чего я очень не хотела. Я до колик в животе, до спазмов во всем теле, до панического страха боялась летать. Спасали только хорошие успокоительные и самое минимальное время в полете. На преодоление по воздуху расстояния от меня до Татьяны понадобится что-то около трех часов.

  Пальцы замерли над экраном в нерешительности. Желание увидеть подругу, интересно провести время, да и просто наконец-то сменить обстановку неистово боролось с аэрофобией. Решив на время отложить нервнозатратный бой моего разума, я отложила планшет и взглянула на часы.

  По расписанию, у Любови Михайловны начинался ежевечерний сеанс просмотра очередного сериала. Звук при этом она включала на полную мощность (спасибо проектировщикам и строителям давней эпохи за толщину стен и комфорт соседей), так что можно было спокойно идти в душ, не выслушивая впоследствии упрёков о постороннем шуме и количестве вылитой воды.

  Прихватив пушистое полотенце и халат, я вышла из комнаты. Сегодня мне как никогда мне хотелось постоять под горячими струями успокаивающего потока. Крутанув вентили на кране, настроила комфортную температуру воды, и ванная комната моментально наполнилась тугими клубами влажного пара. Встав под душ, я подставила лицо упругим струям и, зажмурившись, погрузилась в легкий релакс.

ГЛАВА 2

*Луиза*

Я проснулась, как обычно, за десять минут до звонка будильника. В комнате полумрак, разбавляемый бликами уличных фонарей, робко пробивающимися между неплотно задернутых занавесок. Потянувшись в кровати, я медленно выныривала из царства сна, прогоняя дремоту и вспоминая планы на день.

Вот только планов на новый день у меня не было. Осознав это, я растерялась и уставилась невидящим взглядом в потолок. Непривычно…

Очень непривычно.

На моей памяти дней, когда я не вставала по будильнику, когда у меня не было четко намеченных планом на ближайшие двенадцать часов, когда мне никуда не надо было идти (болезни не в счет, да и болела-то я не часто), было… Да не было их! Я всегда куда-то шла, чем-то занималась: если не школа, то кружки, секции, курсы, а после переезда к Любови Михайловне дополнительное образование сменилось подработкой в кафе по соседству. Учебу в колледже я также совмещала с работой, но теперь уже в маленьком ателье огромного торгового центра.

А сегодня я лежала в кровати, пялилась в потолок и медленно осознавала, что впервые могу позволить себе просто перевернуться на бок, подложить ладошки под щеку и вернуться к просмотру ярких сновидений. Так, наверно, и стоило поступить. Просто отдохнуть, ни о чем не думать, никуда не спешить.

– А ты чего это не встаешь? –  В мою комнату заглянула Любовь Михайловна и окинула меня недовольным взглядом. –  Прогул заработать решила?

– И вам доброе утро, Любовь Михайловна. –  Вступать с ней в полемику и, что-то объяснять себе дороже.

– Ты мне поязви еще! – фыркнула она. –  Уволят из ателье – пойдешь няней в детский сад, благо, опыт-то есть.

– Хорошо, Людмила Михайловна… – миролюбиво согласилась я уже в закрытую дверь.

Из кухни доносился нервный звон посуда и громкие звуки работающего телевизора. Чуть сморщив нос от досады, я откинула одеяло. Раз о продолжении сна можно даже не помышлять, нет смысла валяться.

Стараясь не пересекаться с пожилой дамой, я прошмыгнула в ванную, быстро ополоснулась и привела себя в порядок. На кухне заварила чай и сделала пару бутербродов, поставила все это на поднос и ушла в свою комнату. Мой уютный уголок на подоконнике ждал меня. Две подушки и небольшой плед, неизменный и в то же время неуловимо изменчивый пейзаж за окном, плотно задернутая занавеска, отделяющая меня от мира, – все это создавало иллюзию так не хватавшей мне защищенности.

Устроившись поудобней, поставила перед собой приготовленный завтрак. От чашки с чаем в моих руках струился пар. Клубясь, он затуманивал стекло, а я водила пальцами по островку из мелких капель, бездумно рисуя узоры.

Нужно было срочно придумать, чем занять свой день. А еще я так и не разобралась с поездкой к Татьяне. Откусив бутерброд и сделав глоток душистого чая с медом и облепихой, я потянулась за планшетом, который так и лежал в противоположном углу подоконника. Аэрофобия та еще зараза, но желание увидеть подругу и сменить обстановку ярким огнем полыхало во мне, подбивая на безумные поступки.

Разблокировка… Строка поисковой системы… Нужный запрос… И… Пустой экран с надписью, разбивавшей мои надежды: «на выбранную вами дату билетов нет2. А мне так хотелось улететь сегодня, вот даже прямо сейчас!

Вытащить из шкафа свою самую большую сумку, покидать в нее самые необходимые вещи, захватить документы и умчаться навстречу небольшим, но все же переменам. Но, видимо, у Вселенной на меня были какие-то другие планы.

Не успевала я поднести ко рту остатки аппетитного завтрака, как телефон, переведенный еще вечером в беззвучный режим, завибрировал в кармане моих домашних брюк. Я вздрогнула от неожиданности и, отложив хлеб с колечком вареной колбасы и тонким ломтиком сыра «Чеддер», полезла за нарушителем моего спокойствия.

– И чего тебе не спится в такую рань? – вместо приветствия уточнила у подруги, любившей пробуждение ближе к полудню.

– Не спалось. –  Серьезность ее голоса настораживала. –  Штудировала сайты онлайн-покупки билетов.

– А ты-то далеко собралась? –  Разговаривая с Таней, я попутно меняла дату вылета в запросе.

– Да никуда, я для тебя…

– И что, нашла? –  Загрузка данных подвисала, монотонно сигналя летающим по кругу самолетиком.

– Самый ближайший рейс завтра в первом часу ночи, потом только тридцать первого утром.

– Ночью как-то неудобно, – размышляла я.

– А в последний день уходящего года – непрактично, – выдала свое замечание подруга. –  Нам еще погулять и по магазинам прошвырнуться. Так что ничего не знаю! – безапелляционно заявила она. –  Бери на этот рейс и прилетай.

– Ты думаешь? –  Легкое сомнение все же обуревало меня,  но та уверенность, с которой Таня заявила, что только так и никак иначе, словно вирус гриппа, заразила меня и придав решительности.

Билет заказан, оплачен, и даже выбрано место в салоне – возле иллюминатора.

Воодушевленная своим немного дерзким поступком, я быстро доела завтрак и собрала небольшой багаж в дорогу, переоделась в удобные джинсы и тонкий свитер, прихватила телефон и вышла в прихожую. Пуховик, сапожки, шапка, и я готова к выходу.

Кафе, в котором я подрабатывала, будучи еще школьницей, находилось в соседнем доме. В нем всегда было много посетителей, а перед праздниками –тем более. Когда на улице морозно и хочется согреться чашкой чая или какао с маршмеллоу, персонал порой с трудом справлялся с наплывом посетителей. Вот и помогу им, по старой памяти.

Мне, и правда, были рады. Напоили чаем, угостили сдобной булкой и выдали передник, блокнот и карандаш. Вдохнув знакомый аромат кондитерских пряностей и дружелюбия, я погрузилась в знакомую до мелочей работу. Время промчалось незаметно.

– И куда это ты собралась? –  Грозный голос Любови Михайловны застал меня практически на пороге. –  С сумкой на ночь глядя? Шляться? – спросила она, словно разгадала великую тайну и раскусила меня.–  Я так и знала! Вся в мать!

Это задело меня до глубины души, всколыхнуло обиды, и боль утраты, тихо сидевшая в дальних уголках моей памяти, вновь расползалась паутиной горечи и злости на несправедливость сего мира. Я стиснула лямку дорожной сумки, развернулась и, вздернув подбородок, огорошила «любимую» бабушку:

– Улетаю к подруге в гости! Когда вернусь, не знаю. С наступающим вас праздником, и счастливо оставаться!

– Если улетишь, можешь не возвращаться! – прилетело мне в спину вместо привычного в этом случае пожелания счастливого пути.

Я шагнула за порог, не оборачиваясь. Хлопнула дверью и, не дожидаясь, когда придет лифт, спешно сбежала по ступенькам, минуя этажи. Тяжелая дверь подъезда со скрипом поддалась, и я, открыв ее, вывалилась на улицу, словно потерянный странник, нашедший выход из лабиринта.

Обессиленная, опустилась на скамейку, бросив рядом дорожную сумку, моментально ставшую какой-то неподъемной. Сделав глубокий вдох в попытке восстановить сбившееся от быстрого спуска дыхание, я глотнула морозный воздух, обжигающий легкие до слез. Грудь сжимало нервным спазмом, и я задыхалась, а слезы солеными ручейками омывали мои щеки.

Обида… Горькая обида и беспробудное одиночество с новой силой ударили меня, согнув пополам.

Я одна… Я опять одна… Я одна с тех пор, как потеряла родителей. Глотая слезы, я тихо оплакивала свое одиночество. Лишь сообщение от оператора об ожидающем меня автомобиле такси вытянуло меня из омута жалости к себе.

К черту все! Я лечу на отдых. Пусть не на лазурное побережье, но все же.

В аэропорту даже в столь поздний час многолюдно и суетно. В воздухе витало предвкушение перемен и незабываемого путешествия. Даже мой страх перед полетами на время отошёл на второй план, когда я, как ошалелый турист, пыталась не заблудиться в хитросплетении замысловатой планировки аэровокзала.

Зарегистрировавшись на рейс, я купила себе кофе в красивом бумажном стаканчике с пластиковой крышкой. Сделав шаг в сторону от кофейни, пробежалась глазами по залу ожидания в поисках укромного уголка. Мало шансов найти в таком гармоничном хаосе пятачок уединения, но так хотелось спрятаться от толпы, гудевшей вокруг! Поднявшись на цыпочки в попытке приподняться над толпой, я чуть более пристально просканировала пространство, и удача улыбнулась мне: одинокое кресло в закутке за колонной. Отличное решение, и информационное табло было в поле зрения!

Я рванулась с места, чтобы не упустить идеальное место, но на полпути врезалась в живую глыбу.

– Девушка! – Бархатный голос грозовой тучей навис над моей головой, глуша все остальные звуки. –  Смотрите, куда несётесь! – отчитал он меня, а я будто язык проглотила и только могла, что скользить ошалевшим взглядом по идеальной фигуре.

Прокачанная стальная грудь, в ее которую я уткнулась носом, вдохнув полной грудью пряный древесный аромат его парфюма с нотками морозной неприступности. Крупная шея с по-мужски выпирающим кадыком, угловатый подбородок с аккуратно оформленной трехдневной щетиной, прямой нос и неимоверно опасные темно-синие глаза, во мрак которых я провалилась, словно Алиса в кроличью нору. Черные густые брови, хмуро сдвинутые к переносице, и недовольный взгляд, мазнувший по мне, как по досадному недоразумению.

– Простите, – тихо произнесла я, не в состоянии сделать и шага от образчика мужской идеальности.

Мое взволнованное сердце, пропустив пару ударов, вновь забилось со скоростью поймой в клетку канарейки. Кровь понеслась по венам, опаляя мои щеки румянцем смущения. Дыхание чуть сбилось, туманя мозг взволнованными мыслями. Но виновник моей растерянности, словно забыв о неприятном инциденте, уже улыбался и приветственно взмахнул рукой кому-то за моей спиной. Немного нервно дернув чемодан, он сделал шаг в сторону и продолжил свой путь.

– Андрей! – услышала я мелодичный женский голос и порывисто обернулась. –  Ну, сколько можно тебя ждать! – с легким упреком произнесла симпатичная блондинка в короткой белой шубке, черных узких брючках и замшевых ботильонах ярко-синего цвета на умопомрачительной шпильке. Положив свою ладошку мужчине на грудь, она привстала на носочки и оставила приветственный поцелуй на его щеке.

– Извини. –  Обняв девушку за талию, он ответил ей взаимной лаской. – Пробки, как всегда, эти невыносимые пробки.

– Да-да-да. – улыбаясь собеседнику в ответ, она перехватила его под руку, – пойдем, нас ждут.

Разочарованно вздохнув, я развернулась и пошла прочь от чужого счастья запивать сладким напитком горечь обреченности. Запримеченное ранее одинокое кресло, к счастью, до сих пор никто не занял. Ну, хотя бы в этом повезло!

А принцы, Золушки, белые кони – все это сказки, в которые я перестала верить довольно давно.

Устало опустившись на сиденье, поставила сумку на пол и взглянула на информационное табло, выискивая свой рейс. До вылета оставалось чуть больше часа, и посадка еще не началась.

Сделав большой глоток остывшего кофе, я гипнотизировала неспешно меняющиеся строчки. Я с одинаковой силой мечтала о скорейшей отправке и боялась ее. Выпитое полчаса назад успокоительное все еще не подействовало, и я нервно теребила пластиковую крышку на чашке, не зная, чем еще себя занять, чтобы только не думать о предстоящем трехчасовом перелете.

– Девушка! –  Взволнованный мужской голос вклинился в мои тревожные размышления.– У вас все нормально?

Сфокусировала взгляд на наклонившемся надо мной парне, пытаясь вернуться в реальность из тумана своих страхов и переживаний, неуверенности и обиды…

– Что? –  Хлопая ресницами, я рассматривала его красивое овальное лицо, тонкий аккуратный нос и крупные, четко очерченные губы. В глубине карих глаз миндалевидной формы плескалось искреннее переживание.

– С тобой все хорошо? – повторил он свой вопрос.

– Нет, – смутилась я. –  Да, – решила все же не втягивать постороннего человека в свои эмоциональные дрязги и смущенно опустила глаза на стаканчик в своих руках.

– Ты тоже боишься летать? –  Присев на корточки передо мной на корточки, он участливо улыбнулся. – Я жутко ненавижу самолеты и все эти взлеты и посадки.

– Да? – встрепенулась я, и легкая улыбка коснулась моих губ, а от тепла, излучаемого моим собеседником, иней в душе начал таять.

– Угу, – кивнул он, поднялся и протянул мне руку. –  Пойдем, я угощу тебя…

– У меня уже есть. – Я показала ему свой стаканчик, продолжая сидеть на месте.

Отрицательно качая головой, парень своевольно забрал у меня мой напиток и метким броском отправил его в урну, стоявшую неподалеку. Затем он так же уверенно он подхватил с пола мою сумку, перекинул ее через плечо, взялся за ручку своего чемодана на колесиках.

– Идем. –  Подмигнув, он опять протянул мне руку. – Кофе вреден в нашем случае, а вот отличный чай с мятой и порция сладкого десерта… – Парень даже прищурился, будто уже ел этот самый десерт. – Меня Платоном зовут. –  Я удивленно вскинула бровь, окинув его вопросительным взглядом: азиатская внешность и такое чисто русское имя, пусть и греческого происхождения. – Мама так захотела. – Он непринужденно пожал плечами и потянул меня в сторону местного общепита.

– А я Луиза. –  Семеня следом за ним, я не пыталась освободить свою ладонь из его крепкого захвата, а он не спешил его ослаблять.

– Краси-ивое имя… – протянул он, словно мысленно примеряя его к чему-то. –  Можно я буду звать тебя Лу?

Лу? Лу… Как интересно! За двадцать два года мое имя никто не сокращал до уютного  «Лу». И так по-домашнему, что ли.

Мы зашли в кафе, заняли небольшой столик недалеко от входа и около стеклянной стены. Заказ делал Платон, я свалила на него эту заботу, сославшись на то, что полностью доверяю его вкусу.

– Хорошо. –  Отодвинув стул, он поднялся с места. – Никуда не уходи, я сейчас. – Он назидательно погрозил мне пальцем и отошел к прилавку.

А вернувшись спустя минут пять, поставил на стол передо мной стеклянный чайник френч, пустую чашку и блюдце с аппетитным пирожным. Боже! Я с детства обожала песочные корзиночки с сугробом из взбитых сливок. Этот шедевр кондитерского мастерства – мой личный антидепрессант. Себе парень принес то же самое. Видимо, и в этом мы были похожи.

 Платон разлил чай по чашкам, а я с восторгом поглощала сладость.

– Чем ты занимаешься? – прожевав очередной кусочек пирожного, поинтересовалась я.

– Да ничем особенным. –  Он равнодушно пожал плечами. –  Учеба, практика на фирме отца. –  Буднично перечисляя, он помешивал ложечкой чай. –  Неинтересно. Лучше расскажи о себе.

Его пожелание прозвучало с той участливой интонацией, что подкупает доверием, и ты, чувствуя живой к себе интерес, рассказываешь малознакомому человеку свою биографию, как мемуары. Оборвал моё повествование механический женский голос, объявивший посадку на рейс. Мой рейс. Я встрепенулась, быстро глянула на часы, затем на табло, которое было хорошо видно сквозь прозрачную стену кафе.