Текст книги "Волшебные сапоги Хонеима. Еврейские сказки"

Наоми
Волшебные сапоги Хонеима. Еврейские сказки

© ООО «БХВ», 2022

© Оформление. ООО «БХВ-Петербург», 2022

* * *

Предисловие автора

У каждого народа есть свои сказки, басни и легенды, но, пожалуй, нет в этом отношении более богатой литературы, чем еврейская. В самом деле, еврейские книги в течение долгих веков служили источником вдохновения для писателей многих народов. А между тем, для детей не всегда предоставляется возможность познакомиться с прекрасными сказаниями, которые встречаются в Талмуде[1]1
  Талмуд – свод толкований Ветхого Завета и нравственные, религиозные и бытовые предписания, основанные на этих толкованиях.


[Закрыть] и Мидраше[2]2
  Мидраш – изложение Святого Писания, которое пытается всесторонне исследовать текст Библии.


[Закрыть] – этих обширных сокровищницах еврейской культуры.

С целью пополнить этот пробел мною и написаны сказки, вошедшие в эту книгу. Большей частью они основаны на притчах Талмуда и Мидраша, и хотя, конечно, изложение приспособлено к детскому пониманию, но дух первоисточников сохранен со всем уважением, которого они заслуживают. Во всех сказках сохранены также первоначальный характер основных аллегорий – иносказаний, из коих должна вытекать красивая мораль, вложенная в них великими учителями, впервые поведавшими эти сказки на пользу своих учеников.

Самим автором сочинены лишь немногие из предлагаемых сказок, например «Продавец счастья», внушённая старым раввинским изречением, «Волшебные сапоги Хонеима», а также «Осёл-чародей», построенная на восточных легендах.

Царь, царица и пчёлка

В знойный летний день, когда солнце невыносимо палило, царь Соломон искал убежища в тени любимого сада. Но и там ни одно дуновение ветерка не обвевало лицо царя. Истомленный зноем, он улёгся в густой траве и очень скоро погрузился в глубокий сон.

Тихо было в саду, лишь щебетали птицы, жужжали пчёлы да стрекотали цикады. Но по мере того, как жара усиливалась и эти обитатели сада прятались, звуки стихали.

Во всём саду не спала только маленькая пчёлка. Усердно собирала она мёд, перелетая с цветка на цветок, пока наконец не почувствовала, что и её жара истомила.

– Что это такое со мной? – прожужжала она. – Сегодня первый раз в жизни я вылетела за мёдом и чувствую, что страшно устала.

У пчёлки закружилась голова. Беспомощно повертевшись в воздухе, она потеряла сознание и упала – прямо на нос царя Соломона. Царь Соломон тотчас проснулся и так вздрогнул, что пчёлка пришла в себя, встрепенулась, перепугалась и полетела в свой улей. Царь Соломон сел и осмотрелся, желая узнать, кто это разбудил его. В самом кончике носа он ощутил странную боль; потёр его своим царственным перстом, но боль от этого только усилилась! На зов царя стремительно сбежались слуги и в страхе спрашивали, что случилось.

– Должно быть, меня пчела ужалила в нос, – сказал царь сердито. – Немедленно пошлите за главным врачом и за хранителем придворных пластырей. Не могу я ходить с шишкой на носу. Завтра ко мне приедет царица Савская, неудобно прини мать её с распухшим носом, обвязанным компрессом.

Главный врач пришёл с толпою помощников, которые несли ящики с корпией[3]3
  Корпия – нащипанные из тряпок нитки для перевязки и обработки ран.


[Закрыть], мазями и разными другими лекарствами. Нос царя Соломона был старательно исследован докторами.

– Нет ничего серьёзного, – сказал главный врач. – Это очень лёгкий укус маленькой пчелы, которая даже не оставила в ранке своего жала. Через час или два всё пройдёт, и завтра царица Савская совсем ничего не заметит.

– А нос у меня всё-таки чешется… Как смела маленькая пчёлка ужалить меня, царя Соломона, повелителя всего живущего на земле, в водах и в воздухе? Разве она не знает, что я верховный владыка, к которому надлежит относиться с преданностью и благоговением?

Боль скоро прошла, но царю Соломону не нравился запах мази, которую ему приложили к носу, и он решил, что пчёлку надо наказать.

– Немедленно поймайте эту бесстыдную пчелу, – распорядился он, – и доставьте её ко мне. Послушаем, что она скажет.

– Но я не знаю её, – возразил главный царский телохранитель, которому было дано распоряжение.

– Тогда потребовать к ответу пчелиную матку и заставить её привести на суд преступницу! Объявить ей, что я буду считать виновными всех пчёл, пока наглая преступница не покается.

В улей с приказом царя полетел дежурный мотылёк и привёл всех пчёл в страшное смятение. Пчелиная царица обещала исполнить приказание царя Соломона и вскоре явилась пред его высоким троном. Тихо и торжественно приблизилась она к Соломону. Это была самая большая из пчёл; а перед ней шли двенадцать телохранительниц. Пятясь задом и обратясь лицом к царице, они всё время неустанно ей кланялись.

Царя Соломона окружал весь его двор, а также феи, демоны, духи, привидения, звери, птицы и насекомые. Как только царь Соломон сел на трон, все громко закричали «ура!». Но каждый кричал по-своему: львы рычали, змеи шипели, птицы свистели, феи пели, демоны выли. А привидения – у них ведь нет голоса, – те только приятно улыбались.

– Молчание! – возгласил глашатай[4]4
  Глашатай – лицо, всенародно объявлявшее указы, распоряжения, повеления.


[Закрыть]. – Царица пчёл да предстанет пред троном царя Соломона!

В сопровождении своих двенадцати телохранительниц царица пчёл приблизилась к подножию трона и низко поклонилась.

– Я, царица пчёл, твоя рабыня, – прожужжала она, – пришла сюда по твоему повелению, могучий, великий и мудрый государь. Повелевай, и приказания твои будут исполнены.

– Привела ты с собою ту преступную пчелу, что осмелилась напасть со своим жалом на мой нос? – спросил царь.

– Да, государь. Это – молоденькая пчёлка, которая сегодня в первый раз вылетела из улья. Она мне обо всём рассказала. Не со злым умыслом, а лишь случайно причинила она тебе беспокойство: у неё закружилась голова от зноя. Но она не могла причинить тебе большой боли, так как жала своего она не выпустила. Будь снисходителен к ней, великий царь!

– Не бойтесь моего суда, – сказал Соломон, – но пусть виновница предстанет предо мною.

С трепетом явилась маленькая пчёлка у подножия трона и трижды поклонилась царю Соломону.

– Разве ты не знаешь, – спросил её царь, – что я – верховный повелитель, особу коего ни одно живое существо не смеет тревожить?

– Да, милостивый царь, – прожужжала пчёлка, – рабыня твоя это знает. То была досадная случайность. По закону природы мы, пчёлы, должны выпускать жало, когда нам грозит опасность. А падая, я чувствовала себя в опасности.

– То же чувствовал и я, потому что ты на меня упала, а не я на тебя, – возразил Соломон.

– Не карай меня, царь! – молвила пчёлка. – Я одна из самых малых и ничтожных рабынь твоих, но, быть может, и я когда-нибудь окажусь тебе полезной.

Эти слова маленькой пчёлки вызвали хохот всей царской свиты. Даже привидения осклабили свои рты до ушей и вращали страшными глазами.

– Молчание! – приказал царь сурово. – В словах пчёлки нет ничего смешного. Они мне нравятся… Иди же, ты свободна. Когда-нибудь ты мне понадобишься.

Пчёлка трижды склонилась пред царем и улетела с веселым жужжанием.

На следующий день она летала совсем близко от дворца.

«Не посмотреть ли, – подумала она, – приезд царицы Савской? Кроме того, я должна быть неподалёку от царя: быть может, ему понадобятся мои услуги».

В это время прекрасная царица Савская в сопровождении сотни нарядно одетых слуг явилась к царю Соломону, сидевшему на золотом троне во всём блеске своего величия.

– Великий и могучий царь Израиля! – приветствовала она его, низко приседая. – Я слышала о твоей высокой мудрости и хотела испытать её. До сих пор на все вопросы, предложенные мною, ты отвечал без всяких затруднений. Но я поклялась смутить необъятную мудрость. Будь же осторожен!..

– Прекрасная царица Савская! – ответил царь, вставая с трона и низко кланяясь. – Ты так же умна, как и прекрасна. И если тебе удастся смутить меня задачею, то победа твоя будет вдвойне награждена: я осыплю тебя драгоценными подарками и возвещу о мудрости твоей всему миру.

– Принимаю твой вызов, – сказала царица, – и сейчас же приступаю к делу.

Позади её стояли две красивые прислужницы, каждая с букетом цветов. Царица взяла цветы и, держа в каждой руке по букету, обратилась к Соломону:

– Скажи мне, мудрейший из смертных, какие из этих цветов живые, а какие искусственные?

– И те и другие прекрасны, и запах их должен быть очень нежен, – ответил царь.

– Да, – возразила царица, – но пахнет только один букет. Скажи мне, который?

Царь Соломон глядел на цветы. Оба букета казались совершенно одинаковыми, и со своего места он не замечал никакой разницы. Он медлил с ответом и задумчиво хмурился. Двор тоже был смущён. Раньше царь не колебался в ответах.

– Мудрейший царь, ты, кажется, затрудняешься ответить на мой вопрос? – спросила насмешливо царица.

Соломон покачал головою и улыбнулся:

– Никогда ещё ни одна задача не оставалась не разрешенной мною. И тебе, прекрасная царица, я дам ответ, и ответ верный.

– И притом сейчас же! – добавила царица Савская повелительно.

– Пусть будет так, – сказал царь Соломон и, задумчиво посмотрев кругом, поднял свой магический жезл. Тотчас он услышал звук, которого никто другой в зале не уловил. То было нежное жужжание пчёлки, бившейся об оконное стекло.

– Отворите окно, – приказал царь, – впустите пчелу, и пусть она повинуется моей воле.

Окно быстро открыли, и в комнату влетела пчёлка. Прямо к царице Савской направилась она; жужжание теперь было слышно всем; и весь двор, затаив дыхание, следил за ней. Не колеблясь, пчёлка сразу опустилась на букет в левой руке царицы.

– Вот тебе мой ответ, царица Савская, – сказал Соломон, вставая. – Он дан тебе самым крошечным из моих подданных. Пчёлка опустилась на живые цветы. А другие, в правой руке, сделаны искусным мастером.

Двор в восторге рукоплескал мудрости царя, в трудную минуту принявшего помощь пчёлки.

– Поистине, ты мудрейший из смертных! – воскликнула изумлённая царица Савская.

– Спасибо, маленький друг мой! – тихо по благодарил царь пчёлку, и та улетела, весело жужжа.

Продавец счастья

У подножия высокой горы стоял маленький городок. Жители его отличались необыкновенно дурным характером: всегда и всем они были недовольны и вечно жаловались на свою судьбу.

– Что это у нас за городишко несчастный! – говорили одни. – Заезжего человека не увидишь. Купеческий караван в кои-то веки раз забредёт, да и то спешит поскорей убраться.

– Ни одного-то у нас красивого здания нет. Улицы, площади – посмотреть противно, – жаловались другие. – И гора эта над нами торчит вечно хмурая; взглянешь на нее – так не только тоска, а и страх забирает.

– И людей-то богатых у нас совсем нет, – сетовали лентяи. – Всё знай работай, работай, чтобы с голоду не умереть.

Даже дети, и те были всем недовольны: не бегали, не играли и, точно больные, целыми днями уныло сидели возле домов или слонялись по улицам. И никто в этом городе не замечал, что поля у подножия горы летом одевались яркою зеленью, а сама гора, когда зимою её покрывал снег, ослепи тельно сверкала в лучах полуденного солнца, а при закате переливалась розовыми огнями. Жизнь в городе шла тихо и однообразно, а люди, хмурые, злые, ничего хорошего не ощущали и всег да были недовольны.

Однажды в жаркий день, когда солнце уже клонилось к закату, а жители пребывали в особенно сонливом и ворчливом настроении, – в городе неведомо откуда появился прохожий. Жара начинала спадать, потянул лёгкий ветерок, и мрачная гора красиво алела в лучах закатного солнца, а скалы и камни на ней горели золотым огнём.

Очарованный волшебной красотой природы, вышел прохожий на городскую площадь и стал громко взывать:

– Сюда, сюда, все вы, живущие в прекрасном городе заходящего солнца! Смотрите, вон там гора сияет, как расплавленное золото; ваши крыши, минареты, купола оделись в розовые ризы вечернего неба… Все несчастливые, идите ко мне, я продам вам счастья!

Продавец счастья скоро собрал вокруг себя целую толпу хмурых людей.

– Это что ещё за дуралей? Откуда это ты такую диковинную одежду достал? Сколько за неё заплатил?

Одежда прохожего и правда состояла из жалкого рубища. Кроме большой корзины за плечами да верёвки, обмотанной вокруг тела, на нём почти ничего не было. Рваный халат его был сшит из лоскутков разного цвета; сквозь дырявую шапку торчали нечёсаные вихры волос.

– Шапку тебе, должно быть, нелегко надевать? – пошутил кто-то.

– Нет, отчего же, – отвечал прохожий и, при подняв свою шапку, опять ловко надел её на голову; и каждый вихор, словно по волшебству, попадал в свою прежнюю дыру.

– Ты, я вижу, не заурядный разносчик, – сказал ему торговец рыбой Ахмет.

– Я продаю счастье!

– Ну, если недорого продаёшь, так здесь у тебя хорошая торговля будет. Открывай-ка свою корзину!

Корзина сама соскочила с плеч разносчика и встала вверх дном.

– Она, должно быть, пустая, – послышались голоса из толпы.

Корзина тотчас перевернулась и встала дном книзу. Она и впрямь была пуста.

– Парень-то, кажется, сумасшедший, – вос кликнул Ахмет.

– А корзина у него волшебная, – прибавил портной Мустафа.

Разносчик счастья ничего не сказал, а приготовился торговать: он взял конец верёвки, которой был обмотан, и, дав его мальчику из толпы, велел тянуть. Как только мальчик потянул верёвку, прохожий завертелся на одном месте, как волчок, и вертелся долго и быстро, пока вся верёвка не раз моталась. Тогда разносчик перестал вертеться, взял верёвку, бросил её в воздух, и верёвка зацепилась одним концом за шест, стоявший в конце улицы, а другим – за шест в другом конце улицы. Она оказалась такой же точно длины, как расстояние между шестами.

– Вот так ловко! – удивлялась толпа. – Что же будет дальше?

– Моя лавка открыта. Пожалуйте покупать! Все, кто несчастлив, несите ко мне свои недуги, невзгоды и заботы. Я дам вам за ним счастья!

Горести оказались у каждого, и все броси лись к корзине. Корзина быстро наполнялась, но в ней всё же находилось место для всякого нового несчастья. Не осталось в городе ни одного мужчины и ни одной женщины, которые не приходили бы к корзине с жалобами на свою судьбу.

– Теперь смотрите, – сказал разносчик, поднял корзину и подбросил её на верёвку. Чудесная корзина странного разносчика запрыгала, закувыркалась по верёвке, вытряхивая из себя собранные заботы и печали, и все они послушно развешивались на верёвке.

Тут была и скрюченная ревматизмом нога Ах мета, и рыжие волосы Мустафы, ноющий зуб ста рой торговки и костыль бабушки Ревекки, пустой кошелёк Сулеймана и множество других подобных вещей. Все недовольства и несчастья города болта лись на верёвке.

– Слушайте, вы, жители прекрасного города заходящего солнца! – кричал опять разносчик. – День близок к концу, и я не могу оставаться с вами. Я обещал обменять все ваши невзгоды на счастье. Это нетрудное дело. Пусть каждый из вас оставит на верёвке свою большую беду, а сни мет оттуда самую маленькую неприятность, какую только увидит.

Тотчас все кинулись к верёвке, стараясь выбрать что-нибудь полегче. И каждый, к своему большому удивлению, увидел, что его собственное горе и есть самое легкое. Очень скоро верёвка опустела.

– Что же, выбрал себе каждый из вас самую маленькую невзгоду? – спросил разносчик.

– Да! – отвечал Мустафа, приглаживая свои рыжие волосы и чувствуя себя с ними много лучше, чем без них.

– Да! – кричали хором остальные.

– Ну так будьте же довольны и счастливы! Я исполнил, что обещал, – я продал вам счастье. А теперь за мной, мои верные корзина и верёвка!

Корзина послушно вскочила к нему на плечи, а верёвка обмоталась вокруг тела.

– Прощайте, будьте счастливы!

Весело поднимался он по склону сиявшей горы и, достигнув вершины, исчез в лучах заходящего солнца.

Лиса и рыбки

Хитрая Лиса была голодна. Весь день бродила она, выглядывая, где бы поесть; пускалась во всякие проделки, но как-то всё не везло ей: то землепашцы заметят и с палками за ней погонятся, то старые куры, издалека увидев, что она подкрадывается, поднимут шум и уведут цыплят к людям поближе, куда подойти Лисе нельзя. Даже глупые утята, и те что-то стали необыкновенно осторожны в этот день. «Кряк, кряк!» – раздался тревожный крик утят, как только Лиса подобралась к ручью, и весь утиный выводок поспешно уплыл к другому берегу.

Поперёк ручья лежала доска. Лиса бросилась по ней на другой берег, но старая утка её увидала, нырнула со всей своей семьёй в воду и выплыла у противоположного берега. Лиса кинулась туда, а утки – опять назад. Надоело Лисе без толку бегать по доске взад-вперёд; и утки сбились в кучу посреди ручья, никак их там не достанешь. Да ещё и дразнятся: «Кряк, кряк!»

Усталая, голодная, легла Лиса на доске и притворилась спящей, а одним глазом вокруг посматривала. Но утята крякают, плескаются в ручье, ныряют, а близко к Лисе не подплывают.

– Ну что ж, я до уток-то и не такая большая охотница: болотом от них пахнет, – утешала себя Лиса и уже собралась было идти домой.

Вдруг неподалёку от доски вынырнула рыбка. Лиса насторожилась.

– А не попробовать ли мне сегодня рыбки? И это, пожалуй, было бы недурно, а кроме того, говорят, перемена в пище и для здоровья очень полезна.

Другая рыбка выскочила из воды совсем близко от Лисы, плеснулась и тотчас же нырнула опять.

Лиса села на доске и уставилась в воду; там целая стая рыбок торопливо и беспокойно сновала туда-сюда. Лиса глядела, глядела и решила заговорить с рыбками.

– Почему вы так волнуетесь, друзья мои? – обратилась она к ним. – Такие прелестные создания, как вы, должны всегда быть счастливы и спокойны.

Рыбки тоже не прочь послушать, когда их хвалят. Лиса обратилась к ним так дружелюбно, назвала их прелестными созданиями. И вот все рыбки подплыли к ней поближе и стали ждать, что Лиса ещё скажет.

А Лиса между тем думала: «Клюёт, клюёт! Кажется, я им понравилась. Надо им ещё немножко польстить, и у меня будет недурной ужин».

– Никогда я не видала таких волшебно-краси вых рыбок, как вы, мои милые! – обратилась она к ним. – Сколько ловкости в каждом вашем движении! Вот ведь как хорошо, что у вас нет ног: вы, вероятно, никогда не устаёте, вам не приходится ходить под палящим солнцем, по пыльным дорогам и острым камням. Счастливые, счастливые вы создания! Как я вам завидую! Как бы я хотела вместе с вами погрузиться в эти прохладные, чистые струи!

– Мы далеко не так счастливы, как вы думаете, сударыня, – сказала одна из рыбок.

– Возможно ли это?! – воскликнула хитрая Лиса.

– Да, это правда, – жаловалась рыбка. – Только что мы были так взволнованы: рыбаки поймали многих из нас на острые крючки, на которые для обмана они насадили вкусных червяков. А иногда эти рыбаки ловят нас и сетями…

– Ох эти ужасные люди! Ну как можно мучить таких милых малюток, как вы! – сочувственно восклицала Лиса. – Как мне вас жалко!.. Хотите выслушать мой добрый дружеский совет?

– Конечно, если он будет хорош, – ответили рыбки.

– Мои советы всегда хороши, – сказала Лиса. – Вы, конечно, знаете, что я самое мудрое из всех животных?

– Мы слышали от рыбаков, что вы очень хитры, сударыня…

Лисе это не понравилось.

– И вы верите тому, что говорят люди! Да разве вы не знаете, что они ваши злейшие враги?

– Это правда, – ответили рыбки. – Нет нам от них покоя. Даже по ночам они стараются нас изловить.

– Так зачем же вы остаётесь в воде, где вам грозят опасности и днём и ночью? Пойдёмте-ка лучше со мною, я покажу вам укромное мес течко – в моей норке. Там вы найдёте множество червяков, и можете быть уверены, что они не на крючках. Ни один рыболов туда не заберётся, и будете вы там жить да поживать вдалеке от всяких опасностей.

– А от вас, сударыня, нам тоже никакой опасности грозить не будет? – спросила неожиданно рыбка.

– Я же вам сказала, что я ваш друг; пойдемте со мной, и будем жить вместе, в мире и согласии, как наши предки когда-то в старину жили.

– Ну нет, сударыня, спасибо! – ответили рыбки. – Теперь мы и сами видим, что мудрости у вас маловато, а хитрости ой-ой как много! Ведь если нам и в воде живётся неважно, так что же с нами будет в норе под землёю? Нет уж, до свидания, милая Лисичка. Спокойной вам ночи. Спать вам сегодня без ужина!

Рыбки скорей поплыли прочь и рассказали о своей беседе с Лисой утятам. А те окружили Лису и принялись ещё пуще её дразнить: «Кря, кря, кря!»

Так хитрая Лиса и побрела домой несолоно хлебавши.

Принцесса и раввин

В бедном еврейском квартале города Рима готовились к необыкновенному событию. Узкие улицы преобразились, разноцветные флаги были выставлены из всех окон и перекинуты через улицы. На балконах и крыльцах вывешивали пёстрые одежды, скатерти, ковры и даже одеяла. Всем хотелось сделать из мрачных и убогих улиц квартала что-нибудь яркое и красивое. Никогда ещё эти узкие и грязные закоулки не были так нарядны.

Все эти необычайные приготовления делались в честь приезда Принцессы. Много лет жили здесь евреи под тяжёлым гнётом римлян, и, хоть всячески старались доказать свою любовь к миру и порядку, ни одна царственная особа не посещала этот уголок города. Все жители, у которых были праздничные одежды, нарядились ради торжественного дня; а у кого новых одежд не было, на последние гроши покупали яркую ленточку или кусок бахромы и украшали свои бедные лохмотья. Все хлопотали, чтобы придать праздничный, нарядный и весёлый вид себе и своим убогим жилищам.

Все старшины еврейские во главе с раввинами ожидали Принцессу у ворот. Тут же был хор из лучших певцов, и, когда Принцесса стала приближаться, ей понеслись навстречу радостные клики и торжественная песнь привета.

В богато изукрашенной колеснице, запряжённой белыми конями, в пурпурной с серебром упряжи, медленно ехала прекрасная, но гордая и заносчивая Принцесса. Когда умолкла приветственная песнь и Принцесса вышла из колесницы, на встречу ей торжественной процессией двинулись раввины. Впереди шёл знаменитый мудрец Иехошуа бен-Хананиа.

То был человек роста невысокого и вида невеличественного. К тому же был горбат, и, когда низко склонился пред Принцессой, та не могла сдержать улыбку.

– Какое странное создание! – заметила она сопровождавшей её свите.

Горькое страдание промелькнуло в лице раввина, когда он услышал эти слова, однако он овладел собой и продолжал спокойно говорить приветственную речь.

Затем Принцесса направилась по главным улицам, и раввин всё время шёл рядом. Повсюду народ с воодушевлением приветствовал дочь своего повелителя, а раввин так быстро, учтиво и мудро давал объяснения на все её вопросы, что Принцесса невольно слушала его с большим вниманием. Но при каждом поклоне раввина ей бросался в глаза его уродливый горб, и когда наконец он проводил её до колесницы, ожидавшей у ворот, она сказала своей свите:

– Этот раввин – зерно мудрости, сокрытое в безобразной скорлупе.

Опять страданье мелькнуло на лице раввина, и Принцесса, заметив это, сказала ему с горделивою усмешкой:

– Ну, учёный муж, прежде чем я оставлю вас, дай мне на память о себе какой-нибудь мудрый совет.

– Исполню твоё милостивое приказание, – ответил раввин, кланяясь как можно ниже. – Скажи мне, где твой царственный отец, божественный Император, с коим да будет мир, держит свои лучшие вина?

– Мне странен твой вопрос, – удивилась Принцесса.

– Так ведь и я, государыня, «странное создание», – отвечал ей раввин. – Итак, милостивая Принцесса, прошу тебя, ответь на мой вопрос.

– Лучшие вина моего отца хранятся в дворцовых погребах, – сказала Принцесса, заинтересованная необычным разговором.

– Значит, в тёмных подземельях? – спросил удивлённый раввин. – А в каких сосудах, лучезарная Принцесса?

– В глиняных кувшинах, – ответила Принцесса.

– Странно, удивительно странно! – продолжал раввин, – лучшие вина, собранные со всего света, чтобы услаждать великого и могучего Императора, хранятся в обыкновенных глиняных кувшинах и где-то в потёмках, под землёй.

– А как же, по твоему мнению, следовало бы хранить вина моего отца? – спросила изумлённая Принцесса.

– Государыня, – отвечал раввин, сделав такой глубокий поклон, что ей поневоле опять пришлось лицезреть его горб, – не следует ли царские вина хранить в золотых сосудах, в красивых чертогах, освещёнными ярким солнцем?

Принцесса как будто смутилась.

– Старец из племени Израиля, – сказала она, помедлив, – ты обладаешь редкой мудростью – и, быть может, ты прав. Я подумаю о твоём не обыкновенном предложении. Прощай!

Вернувшись во дворец, Принцесса тотчас же приказала позвать к себе старшего виночерпия.

– Распорядись немедленно, – приказала она, – чтобы всё вино, находящееся в дворцовых подвалах, было перелито из грубых глиняных кувшинов в самые красивые золотые сосуды и поставлено в царских садах на солнце.

– Но, милостивая повелительница… – пробовал возразить виночерпий, раскрывая глаза от удивления.

– Молчи, раб! – прикрикнула на него Принцесса. – Исполняй моё повеление, или ты рас станешься с жизнью!

Старший виночерпий поспешил уйти, чтобы в точности исполнить приказание Принцессы. Все во дворце недоумевали, видя, как дорогие вина переливают в золотые кувшины, расставленные рядами в царском саду.

Через неделю Принцесса устроила пир и созвала много гостей.

Когда все собрались, она сказала:

– Приветствую вас, господа! Я приготовила для вас кое-что новое. Вот вино, подобного которому вы никогда ещё не пили.

Всем хотелось поскорее попробовать новое вино. Гости с восторгом смотрели на чудные золотые кувшины, стоящие на столах, и спешили наполнить свои кубки.

– За здоровье великой повелительницы, милостивой и прекрасной Принцессы нашей! – закричали все и поднесли кубки к губам.

Но тотчас же все гости с перекошенными лицами поставили свои кубки. Иные не удержались и стали даже отплёвываться, а один старик встал и поспешно вышел из-за стола.

– Что значит это невежество? – закричала разгневанная Принцесса. – Так-то вы пьёте за здоровье вашей милостивой Принцессы?

Никто не проронил ни слова, но лица оставались перекошенными, а кое-кто продолжал отплёвывать ся и кашлять.

– Ты, негодяй! – крикнула Принцесса гостю, стоявшему неподалёку от неё и продолжавшему кашлять. – Ты скажешь мне, что всё это значит, или жизнью заплатишь за оскорбление!

Гость кое-как сдержал свой кашель и еле произнёс:

– Государыня, очевидно, произошла какая-то ошибка. Ведь это не вино, а уксус.

– Уксус? Ах ты дерзкий! Как смеешь ты говорить такое о самом лучшем вине твоего государя и повелителя?.. Стража, схватить его! Бросить ко львам, и пусть они его растерзают!

Тяжкое молчание воцарилось в зале, и все с ужасом смотрели на разгневанную Принцессу. Вдруг поднялся один из самых старших гостей – седовласый начальник дворцовой стражи.

– Милостивая Принцесса, – начал он, – раз реши мне сказать, пока твоё приказание ещё не исполнено. Я – старый воин. Я сражался в великих битвах рядом с твоим отцом раньше, чем ты появилась на свет; а когда ты была маленьким ребёнком, я часто качал тебя на своих коленях… Вино я тоже попробовал… Не знаю, как это объяснить, однако оно мало похоже на вино. Действительно, государыня, его вкус напоминает скорее укус, и притом очень скверный.

В немом изумлении Принцесса смотрела на гос тей. Затем медленно, будто со страхом, поднесла она кубок к губам и сделала глоток. Все затаили дыхание. Так же медленно Принцесса поставила свой кубок на стол и, стараясь сохранить спокойное выражение лица, попыталась заговорить, но это ей не сразу удалось.

– Почтенные гости! – произнесла она наконец грустно, – молю вас простить меня… Это вино кисло, оно заколдовано… вкус его совершенно отвратителен… Я приношу свои извинения и жестоко накажу злодея, который виновен в том, что вас напоили уксусом.

– А ты знаешь, кто он, Принцесса? – спросил седой начальник стражи.

– Горбатый еврейский раввин, – был ответ. – Прикажи своей страже тотчас доставить его сюда. А я прошу позволения у гостей оставить их на некоторое время. От этого ужасного напитка я чувствую себя дурно.

И другие чувствовали себя не очень хорошо. Пока стража ходила за раввином бен-Хананиа, дворцовым врачам было много хлопот. Вскоре под конвоем привели раввина Иехошуа бен-Хананиа. Евреи были поражены, узнав, что солдаты пришли арестовать их любимого учителя. Они готовы были идти за ним во дворец, но путь им преградила стража.

Раввина Иехошуа привели в зал, где собрались Принцесса и её гости.

С удивлением осмотрелся он вокруг. Все были бледны и как будто больны. Увидя Принцессу, раввин низко ей поклонился и не разгибал спины, пока она не сказала:

– Подними голову! Или ты хочешь, чтобы я вечно смотрела на твой горб?..

– Если то будет угодно твоей милости, – ответил он.

– Мне это совсем не угодно, – сказала надмен но Принцесса. – Знаешь ли ты, премудрый израильский горбун, зачем тебя сюда привели?

Раввин Иехошуа поднял глаза и увидал на столах почти полные кубки вина.

– Да, я знаю, – сказал он, вновь низко кланяясь.

– Стой, стой! – крикнула Принцесса. – Не кланяйся, пожалуйста, больше: я уже довольно на смотрелась на твой горб… Как же ты узнал, зачем я за тобой послала? Ты колдун?

– Мы, евреи, не занимаемся колдовством, – ответил раввин. – Во всех случаях жизни мы руководствуемся лишь учениями наших предков, пророков и учителей.

– И таким образом вы узнаёте тайны, которые не открыты другим?

– Нетрудно разгадать то, что ты, Принцесса, называешь тайною, – ответил раввин. – Вот я вижу здесь внезапно прерванный пир, недопитые кубки и гостей, стоящих вокруг с бледными, испуганными лицами. Они чувствуют себя нехорошо: они съели или выпили что-то для них непригодное – быть может, вино?

– Поистине, ты сама мудрость, заключённая в безобразную оболочку. Но не подсказывает ли тебе твоя мудрость, что ты навлёк на себя мой величайший гнев?

– Нет, – тотчас ответил раввин, к общему удивлению.

– Это ты, мудрец Израилев, дал мне совет, что царские вина надо перелить из глиняных кувшинов в золотые сосуды и выставить из подвалов на солнце. Знал ты, что вино прокиснет и станет не годным для питья?

– Я знал это, милостивая Принцесса…

– В таком случае ты проявил безумие вместо мудрости.

– Нет, это не так, милостивая Принцесса! Все мы таковы, какими нас создал Бог; и то, что внешне кажется самым красивым, не всегда оказывается самым лучшим. Вот эти золотые сосуды дивно кра сивы; по сравнению с ними глиняные кувшины из подвалов и грубы, и безобразны. Но в тех грубых кувшинах лучше всего сохраняется свежесть и чистота твоих изысканных вин.

– Так для чего же ты посоветовал мне перелить вино в золотые сосуды? – спросила Принцесса гневно.

– Государыня! – сказал раввин. – То был лишь ответ на твою насмешку надо мною. Помнишь, как ты улыбалась, глядя на мою уродливую фигуру, как ты насмеялась даже над моими знаниями, назвав меня зерном мудрости в безобразной скор лупе. Милостивая Принцесса, я – лишь глиняный кувшин среди смертных…

– А я – золотой сосуд, в котором прокисло вино мудрости, – сказала Принцесса с грустью, склонив голову.

Гробовая тишина воцарилась в зале. Трепет про шёл по гостям, когда Принцесса встала со своего роскошного трона. Все ждали, что она крикнет стражу, прикажет схватить дерзкого раввина и казнить. Но она взяла его за руку и сказала гостям своим: