Текст книги "Давид Сасунский"

Бой Мгера с Мсра-меликом

Слава Мгера достигла ушей Мсра-Мелика, и распалился Мсра-Мелик гневом. Ведь Сасун был его данником!

Мгер ничего про это не знал и дани Мсра-Мелику не посылал. Мсра-Мелик повелел:

– Поезжайте в Сасун и передайте Мгеру: пусть готовится к бою – мне надлежит с ним схватиться.

Гонцы Мсра-Мелика примчались в Сасун.

– Мгер! Мсырский царь вызывает тебя на единоборство, – сказали они.

– На единоборство? – переспросил Мгер. – Что ж, пусть приходит.

Поглядим, чего ему нужно от нас.

– Мгер! – молвил Горлан Оган. – Сядь на коня и поезжай в Мсыр, с Мсра-Меликом как можно ласковее поговори, упроси его, умоли сбавить дань. Она для нас непосильна.

– Ай-ай-ай! – сказал Мгер. – Бога ты не боишься, Оган! Зачем же ты скрывал от меня, что мы Мсра-Меликовы данники?..

Мгер облекся в доспехи, сел на Конька Джалали и отправился в Мсыр.

А Мсра-Мелик той порой сидел в поле у своего шатра. Еще издали он увидел: кто-то едет на коне – словно высоченная крепость верхом на крепости мчится.

Подъехал Мгер, поздоровался с Мсра-Меликом. Мсра-Мелик оцепенел от страха, даже не поклонился в ответ. «Неужто такие люди водятся на свете?» – подумал он. Но потом все-таки пересилил себя.

– Подержите ему стремя! – велел он слугам.

Слуги подержали стремя, Мгер сошел с коня и опять поздоровался. На этот раз Мсра-Мелик ответил ему на поклон и спросил:

– Откуда ты, удалец?

– Я из Сасуна, сын Санасара.

– Ах, вот оно что! – сказал Мсра-Мелик. – Стало быть, ты на моей земле живешь. Ты – Мгер?

Разгневался Мгер.

«Скотина! – подумал он. – Ведь не скажет – Сасунская земля, а – моя земля». Но как ни был Мгер возмущен, ответил он, однако ж, спокойно:

– Да, я Мгер.

Тогда Мсра-Мелик сказал:

– Почему вы мне не платите дани? На моей земле живете, а дани не платите!

– Мсра-Мелик! – сказал сын Санасара. – Мы живем не на твоей, а на нашей земле, на нашей Сасунской земле!

– Еще чего! – вскричал Мсра-Мелик. – Сасун – моя земля!

– Еще чего! – вскричал Мгер. – Сасун – не твоя, а моя земля!

– Ты пришел, чтоб со мною сразиться? – спросил Мсра-Мелик.

– Ты меня вызвал, я и пришел.

– Воины наши будут биться или же мы с тобой вступим в единоборство?

– Воины-то чем виноваты? – сказал Мгер. – Решим спор единоборством.

– На заре будем биться?

– На заре, – отвечал Мгер. – Один из нас одолеет, один из нас околеет,

На рассвете Мгер и Мсра-Мелик схватились. Сначала палицами били друг друга. У каждого палица весила триста пудов. На востоке те, кто слышал грохот битвы, говорили: «Это гром гремит!» А на западе говорили: «Это землетрясение! Сейчас горы рухнут».

Видят Мгер и Мсра-Мелик, палицами победы не добьешься. Побросали они палицы и давай врукопашную биться. Землю ногами вспахали так, словно семь плугов по ней прошлись. Мгер силою брал, Мсра-Мелик – хитростью. Но в конце концов ослабел Мсра-Мелик; видит он, что с Мгером ему не совладать.

– Эй, Мгер Сасунский! – сказал он. – Я мнил себя самым могучим пахлеваном на всем белом свете. Нынче мы с тобой бьемся, и ни на чьей стороне перевеса нет. Давай заключим договор! Я отказываюсь от дани – Сасун мне больше не данник. Сасун – твой, Мсыр – мой. Возвращайся восвояси, царствуй в Сасуне, живи да радуйся. Согласен?

– Согласен, – отвечал Мгер. Мсра-Мелик продолжал:

– Давай еще один договор заключим: если я с кем буду воевать, ты ко мне на помощь придешь; если же ты с кем будешь воевать, я к тебе на помощь приду. Если я умру, царицу мою и детей ты возьмешь к себе; если же ты умрешь, царицу твою и детей возьму я, чтобы люди сиротами их не называли. Согласен?

Договор заключили, пальцы себе порезали, кровь смешали – побратались.

Мсра-Мелик пригласил Мгера во дворец и семь дней и семь ночей с ним пировал. Мгер приглянулся мсырской царице Исмил-хатун.

Мгер воротился в Сасун.

Горлан Оган поджидал его у ворот. Поздоровались братья, расцеловались.

Горлан Оган спросил:

– Ну как, Мгер, удалось тебе нашу дань поубавить?

– Что там поубавить! – воскликнул Мгер. – Мсра-Мелик – хороший человек: от дани он отказался, долг Сасуна простил, сказал: «Мсырские земли – мои, Сасунские земли – твои». Побратался я с Мсра-Меликом.

Обрадовался Горлан Оган, еще раз Мгера поцеловал.

Никому не подвластен стал Мгер. Сколько мог, радел он об устроении, укреплении и о славе Сасуна.

Сорок лет он так правил, что ни один дэв и никакой другой враг не смели даже коситься в сторону нашего края.

Орел на крыле не смел летать по небу Сасуна, змея на животе не смела подползать к Сасунской земле.

Умер Мсра-Мелик.

Наследника у него не было.

Царица Исмил-хатун, пригожая вдова, надумала: «Мне нужен хороший муж, могучий пахлеван, чтобы он правил моей страной, чтоб он наших жестоковыйных князей укротил, примирил. Не послать ли мне письмо Мгеру в Сасун? Не позвать ли мне его к себе в гости? Может, он приедет ко мне, и я рожу от него сына-удальца, сасунской породы. Мсра-Мелик говорил мне: «Исмил! Если мы кровь Мгера Сасунского не вольем в жилы мсырцев, потомки Мгера нашим потомкам много вреда причинят, род наш сотрут с лица земли».

Села Исмил-хатун, ласковое письмо написала, затем пояс и покрывало с себя сняла, двух пахлеванов позвала и сказала:

– Свезите все это в Сасун и передайте Мгеру, скажите: тебя Исмил-хатун зовет, мол, к себе.

Мсырские пахлеваны прибыли в Сасун, письмо вместе с поясом и покрывалом отдали Мгеру.

– Исмил-хатун зовет тебя к себе, – сказали они. В письме Мгер прочитал:

Мгер! Посылаю тебе мой пояс и покрывало. Приди и возьми Мсыр. Сасун – твой, возьми власть и над Мсырской землей. Ты обещал Мсра-Мелику, что его жену защитишь. Коли не явишься ты на мой зов – значит, ты женщина, да еще слабее меня, возьми мое покрывало и накройся им.

– Удальцы пахлеваны! – сказал Мгер. – Войдите в мой дом, закусите, отдохните, а потом снесите мой поклон в Мсыр Исмил-хатун и скажите от моего имени: «Я своему слову хозяин. Спустя сорок дней приду в Мсыр – узнаю, какая у нее нужда до меня».

Мгер мсырских пахлеванов в обратный путь снарядил, а сам пошел к Армаган и сказал:

– Жена! Исмил-хатун письмо прислала – зовет меня в Мсыр.

– Не езди к ней, Мгер! – молвила Армаган. – Обманывает тебя Исмил-хатун. Ей твоя красота не нужна – ей сила твоя нужна. Ей ведома твоя мощь – вот она тебя и зовет, чтобы сына от тебя родить, чтобы Мсыр а светоч зажечь, а Сасуна светоч задуть. Не езди к ней, муженек! Не покидай меня ради Исмил-хатун!

– Жена! Я Мсра-Мелику дал слово, – сказал Мгер. – Другого выхода у меня нет.

– Не езди! – сказала Армаган.

– Поеду, – сказал Мгер.

– Не езди! – сказала она.

– Поеду, – сказал он.

– Мгер! – сказала она. – Мне тебя не переупрямить. Позови сасунских князей – пусть они решат, ехать тебе иль не ехать.

Мгер созвал князей, епископов, архимандритов, священников, созвал родных и друзей, созвал и сказал.

– Мсырская царица письмо прислала, зовет меня, пишет: «Сасун – твой, возьми власть и над Мсырской землей». Я обещал Мсра Мелику

оберегать его жену. Выхода у меня нет – я должен у нее побывать. Что скажете?

Горлан Оган сказал:

– Мгер! Зачем тебе ехать? Исмил-хатун коварна, она враг нашему Сасуну. Она обманет тебя. Не езди! Наследника у тебя нет. Оставайся дома – может, Бог пошлет тебе мальчика, сасунского удальца, чтобы было кому заменить тебя.

Князья и духовные лица так рассудили:

– Много лет тебе здравствовать, царь! Мы не властны тебя удержать.

Ты царь могучий и мудрый. Если почитаешь за должное ехать – поезжай. Мы ведь только того и хотим, чтобы и другие земли объединил ты под своею рукой. Иные цари с боем берут чужие земли, а Мсыр тебе добром отдают. Так отчего ж не поехать и не взять? Поезжай!

– Не езди, Мгер! – сказала Армаган. – Исмил-хатун – идолопоклонница, ты – крестопоклонник. Греха на душу не бери. Не езди!

Разгневался Мгер.

– Горе мужчине, который не возьмет посланный ему женский пояс! – воскликнул он. – Я дал Исмил-хатун слово доблестного пахлевана, – как же я могу не ехать?

Армаган сказала:

– Мгер! Мне тебя не переспорить. Что я? Слабая женщина. Поезжай! Я тебя не проклинаю. Но знай, я даю обет: коли уедешь, станешь ты мне отцом и братом. Сорок лет ты к моему ложу не подойдешь.

Тридцать девять дней прошло, всего один день остался до отъезда.

Мгер стал собираться в Мсыр.

А что Армаган? Армаган принесла черное покрывало, накрыла им ложе супруга и, скорбь в душе затая, а на лице изображая радость, попрощалась с Мгером.

Мгер сел на Конька Джалали.

Горлан Оган вслед побежал, повис у коня на шее, заплакал, взмолился к брату:

– Мгер, не езди! Мгер, не езди! Сасуна светоч не угаси! Мсырская блудница обманет тебя!

Мгер видит, что делать нечего, замахнулся палицей на Огана, ветер поднял, ветер тот сшиб Огана с ног, и Оган упал замертво. Мгер обомлел, соскочил с коня, растер Огану грудь и со слезами сказал:

– Оган, старший мой брат, приди в себя! Не тужи, родной! Я дал богу обет. Если я не поеду, то нарушу обет и умру.

Оган очнулся, встал и сказал:

– Что ж, поезжай, Мгер! Да цветут поля, средь которых пролегает твой путь, враги пусть будут от тебя дальше, а друзья – ближе.

Исмил-хатун

Мгер снова сел на коня, взял с собой пахлеванов Батман-Буга и Чарбахар-Ками и поскакал в Мсыр. Дорогой вспомнились ему слова брата и жены, и сердце у него сжалось.

Выехал Мгер чуть свет, а приехал, когда вечерело.

Ту часть пути, которую конь мог бы за час проехать, мсырская царица коврами велела устлать, по обеим сторонам дороги светильники велела зажечь, а сама глаза подвела, локоны выпустила, села у окна в ожидании Мгера. Хотелось ей Мгера приворожить, присушить.

Не сводит она глаз с дороги, ждет.

Вот мчится всадник, за ним еще двое. Словно крепость на крепости.

А конь летит вихрем. «Уж верно, это Сасунский Мгер скачет», – решила Исмил-хатун.

Мгер прискакал, коня у окна осадил.

– Исмил-хатун! Зачем ты звала меня? – спросил он.

– Что с тобой, Мгер? – сказала Исмил-хатун. – Разве гости так с хозяевами говорят? Сойди с коня, проходи ко мне в дом, тогда я тебе все и скажу!

– Нет, – молвил Мгер, – говори сейчас. Я дал обет не вынимать ног из стремян, пока ты не скажешь, что тебе от меня нужно.

– Недаром говорят, что сасунцы – упрямый народ, – сказала Исмил-хатун. – Какой ты чудной! Иль ваш Сасун провалился сквозь землю, или огонь в вашем доме погас и ты приехал сюда за огнем и спешишь назад? Сойди же с коня, войди во дворец, отдохни, перекуси, а потом поезжай в свой Сасун!

– Нет, голубушка, – молвил Мгер. – Это все пустые разговоры. Ты мне скажи, чего ты от меня хочешь.

Видит Исмил-хатун: Мгер сейчас уедет.

– Экие вы недогадливые! – крикнула она служанкам. – Что вы рты разинули? Неужто нет у нас семилетнего вина? Сей же час подайте его сюда, а то Мгер уедет обратно!

Принесли служанки большой кувшин семилетнего вина.

Мгер, не слезая с коня, выпил, и голова у него закружилась.

– Подержите стремя! – приказала Исмил-хатун. Слуги подержали стремя, и Мгер слез с коня.

Исмил-хатун вышла к Мгеру навстречу, провела его во дворец и еще раз ему сказала:

– Добро пожаловать!

– Так зачем ты меня звала? – спросил уже захмелевший Мгер.

– Я звала тебя, Мгер, чтобы ты страну мою усмирил, – отвечала Исмил-хатун. – Семь князей меня не признают. Мсырскому царству гибель грозит – вот почему я тебя звала.

– Это другое дело! – молвил Мгер. – Дай мне поесть, а поутру созови непокорных князей. Я знаю, как с ними надо говорить.

Обрадовалась Исмил-хатун, усмехнулась.

– Мгер! Я послала тебе пояс свой и покрывало, я звала тебя к себе. Вот для чего я тебя звала!

– Этому не бывать! – сказал Мгер. – Не могу я к тебе пойти. Я – христианин, а ты – иноверка.

Усмехнулась Исмил-хатун:

– Мгер! Я тебя полюбила давно, в ту самую пору, когда ты единоборствовал с Мсра-Меликом. И ты будешь мой! Волей иль неволей, а будешь. Я ждала тебя столько лет! Женись на мне, управляй моим царством, обороняй меня от врагов!

Исмил-хатун допьяна напоила Мгера сладкими словами и семилетним воином, напоила и к себе увела. Добилась она своего. А потом, когда Мгер заснул безмятежным сном, она конюхов своих призвала и сказала:

– Гоните Джалали к табуну наших кобылиц!

Поутру семь непокорных князей перед Мгером предстали. Мгер сурово поглядел на них и сказал:

– Что ж, князьки, пришли?

Князья отвесили низкий поклон. От страха слова не могут вымолвить.

– Князья! – сказал Мгер. – Вам ведомо, кто я таков, что я за человек?

– Ты Львораздиратель Мгер из Сасуна, – отвечали князья. – На небе мы никого не знаем, кроме Бога, а на земле – никого, кроме тебя.

– Теперь вы признаёте Исмил-хатун? – спросил Мгер.

– По твоему повелению признаём, – отвечали князья.

Тут семь мятежных мсырских князей поклонились Мгеру и Исмил-хатун до земли и, пятясь, направились к выходу.

На другой день Мгер стал собираться в обратный путь, но Исмил устроила так, что хмель у него не прошел.

Спустя девять месяцев, девять дней и девять часов Исмил-хатун родила сына. В память мужа назвала его Мсра-Мелик.

Семь лет Исмил-хатун поила Мгера вином, не давала ему отрезвиться.

Вином и любовью опьяненный Мгер позабыл Армаган, позабыл Сасун, позабыл родных и друзей.

Однажды Мгер вернулся с прогулки и, услышав голос Исмил-хатун, остановился в дверях. Исмил-хатун качала на руках сына и пела:

 
Орленок ты мой, Мсра-Мелик!
Пусть всегда будет ясен твой лик!
Мсырский пламень жарче раздуй,
А сасунский пламень задуй!
 

Горько было Мгеру услышать эти слова. «Что же я наделал! – подумал он. – Пришел в эту страну, Мсыра пламень раздул, Сасуна пламень задул!»

Вошел Мгер в светлицу к Исмил-хатун и сказал:

– Исмил! Чему ты учишь сына? Он еще из яйца не вылупился, а ты его на дурные мысли наводишь? Разве затем я его породил, чтобы он погасил светоч армян?.. Чего ты смеешься?

– А почему бы мне не смеяться? – молвила Исмил-хатун. – Я рада, что у меня сын. Подрастет он и покорит мне весь мир!

– Ах, вот оно что! – вскричал Мгер. – Ты родила от меня сына, чтобы он погасил сасунский светоч? Чтобы он мой народ погубил, а твой народ превознес? Так или не так?.. Знай же: на лишний день не останусь я в Мсыре и больше к тебе ни ногой! Еду в Сасун!

На это ему вдова Мсра-Мелика ответила так:

– Мгер! Я хотела иметь от тебя сына. Я хотела, чтобы у Мсыра был могучий наследник, чтобы светоч Мсыра горел всегда ярко, – для того-то я тебя и позвала, для того семь лет поила тебя вином. Цели своей я достигла. Теперь поступай как знаешь: хочешь – уходи, хочешь – оставайся.

Тут Мгер совсем отрезвел и крепко задумался:

«Горе мне! Пришел я в чужую страну и прожил здесь целых семь лет. Как я теперь покажусь на глаза Армаган или Огану? Видишь, Мгер: сбылись их пророчества! Говорила мне жена: «Не ходи», а я ее не послушал».

И взяло Мгера зло на себя:

«Лучше бы я тогда ногу сломал и в Мсыр не пошел. Семь лет чужую ниву поливал, а моя нива засохла. Ах, что ты наделал, Мгер!.. Светоч Армении погасил, светоч Мсыра возжег!»

Молча сел Мгер на коня, выехал из Мсыра и с поникшею головою воротился в Сасун.

Рождение ДАВИДА

Царицу Армаган известили:

– Радуйся, царица, Мгер воротился!

Армаган приказала двери запереть на замок, ворота – на засов, в черные одежды облеклась и села у окна.

Подъехал Мгер, видит: двери заперты на замок, ворота – на засов, кругом ни души. Приуныл Мгер. Палицей постучал в ворота.

– Что бы это значило? – сказал он. – Отчего двери моего дома от меня заперли, отчего меня не впускают в мой дом?

Армаган высунулась в окно и крикнула:

– Оттого, Мгер, что ты мне больше не муж! Раз ты меня бросил, раз ты меня опозорил, раз ты уехал к Исмил-хатун, ты мне больше не муж и ко мне не приходи.

Мгер, томимый раскаяньем, взмолился к ней:

– Отопри дверь, Армаган!

– Нет, не отопру, Мгер, – молвила Армаган. – Ты поехал в Мсыр разжигать очаг, а сасунский очаг загасил. Теперь ты должен свой грех искупить. Сорок лет надлежит нам с тобою жить врозь – только тогда Бог тебе дозволит прийти ко мне.

Мгера ее слова озадачили.

– Армаган! – сказал он. – Спустя сорок лет будет поздно. Сын Исмил-хатун подрастет, возмужает и разрушит Сасун.

Сошел Мгер с коня, стал у ворот на колени, просил, уговаривал, но так и не уговорил – Армаган была непреклонна. Горлана Огана уведомили:

– Радуйся, Мгер воротился из Мсыра! Горлан Оган поспешил к царице:

– Армаган, высокородная моя невестка! Сегодня из Мсыра вернулся Мгер. Впусти своего властелина.

Армаган же ему сказала:

– Оган! Ты мне заместо старшего брата, заместо отца. Да, я знаю: воротился обманутый блудницею Мгер, – золото увез, а привез ржавчину. Я дала обет и нарушить его не могу, а то меня Бог накажет.

– Ничего, невестушка! – молвил Оган. – Я призову епископов, священников, князей, – они от обета тебя разрешат.

Вот пришли князья, епископы, священники, собрались в покое Армаган и сказали:

– Благочестивая царица! Нарушь свой обет – нет в том большого греха. Мгер – земнородный, Мгер – человек, а людям сродно заблуждаться. Мы так на это взглянем: он ушел из Сасуна, потом раскаялся и воротился к тебе. Ты на сколько лет дала зарок?

– На сорок лет, – отвечала Армаган.

Тут к Армаган обратился старый епископ:

– Дочь моя! Закон в наших руках – в руках епископов. Мы тебе отпускаем твой грех. По воле Божией

 
Сорок лет за сорок месяцев мы зачтем,
Сорок месяцев – за сорок недель,
Сорок недель – за сорок дней,
А сорок дней – за сорок часов.
 

Среди священников оказался блаженненький.

– А сорок часов – за единый миг, – подхватил он. Седой епископ благословил Мгера и Армаган.

– Отпускаются вам грехи! – сказал он. – С этого дня вы снова муж и жена. Аминь!

– Армаган! – сказал Мгер. – Истинно говорят святые отцы. Может статься, Господь сына пошлет нам, и тогда светоч Сасуна не угаснет.

– Что же мне делать? – молвила Армаган. – Муж – голова, жена – ноги. Ноги не могут не повиноваться голове. Бог даст нам сына, но мы нарушим обет и оба умрем, а дитя наше круглым сиротою останется.

– Пусть только Господь нам сына пошлет, – сказал Мгер, – пусть только пошлет он наследника, который двинул бы рать на Мсра-Мелика.

Тогда светоч царства Сасунского не угаснет, и мы с тобою можем умереть спокойно. Есть в мире закон: кто родился, тот умрет. Но если сын наш будет жить, мы снова в нем оживем. Сасунское царство не сгинет!

– Воля твоя, – молвила Армаган. – А все же обет мы нарушаем. Обнялись Мгер и Армаган. И тогда

 
Сорок лет за сорок месяцев им зачлось,
Сорок месяцев – за сорок недель,
Сорок недель – за сорок дней,
Сорок дней – за сорок часов,
А сорок часов – за единый миг.
 

Взыграл духом Мгер. Кровь в нем закипела. Вскочил он на Конька Джалали, поскакал на Сасун-гору. Созвал великое множество работников и мастеров, в честь Армаган неоглядный и прекрасный лес насадил, для Армаган дворец построил, в лесу всяких разных птиц и зверей поселил, лес тот стеною обнес.

– Отныне будет имя этой горе – Цовасар.

И стал Цовасар с той поры местом царской охоты.

В двух часах ходьбы от дворца Мгер красивый монастырь воздвиг и назвал его Богородица-на-горе. Поселил в той обители послушников, монахов, архимандритов, епископов, возле монастыря приютов настроил – для слепых, для престарелых, для калек, для убогих. Много добрых дел совершил царь Мгер.

Совершив их, Мгер спустился с горы и воротился в Сасун.

Истекло девять месяцев, девять дней, девять часов, и родился у сасунской царицы сын. Имя ему дали – Давид.

Итак, Давид появился на свет. Отец же его и мать за то, что обет нарушили, один за другим в могилу сошли.

Остался Давид сиротой.

Весь Сасун горевал.

Дехцун-цам в черные одежды облеклась, за семью дверьми заперлась в своем покое, обет дала:

– Я из дома не выйду, света Божьего не увижу до тех пор, пока не вырастет младенец Давид, не займет Мгеров престол и вновь не зажжет светоч Сасунского царства!

Ветвь Третья. Давид Сасунский

Пусть будет добром помянут наш сасунский Давид,

Народа всего десница – наш ненаглядный Давид!

Пусть будет добром помянут ещё раз Кери-Торос!

Пусть будет добром помянут добрый Горлан Оган!

Не добром пусть будет помянут мсырский владыка Мелик!

Не добрым словом помянем мы Пачкуна Верго!

Старуху сасунскую вещую помянем мы с вами добром,

И Дехцун-цам златокосую мы вновь помянем добром!

Хандут солнцеликую тоже мы с вами помянем добром!

Не добром пусть будет помянута дева Чымшкик-султан!

Не добрым… нет, добрым словом помянем Исмил-хатун!

Красу всех армян – Давида мы вновь помянем добром,

А ещё наших предков великих мы с вами помянем добром!

Вот уже и конец двум ветвям – перейдем к ветви Давидовой.

Сказитель Ован из Мокса

Часть первая

Давид в Мсыре

Давид сиротою остался.

Кери-Торос и дяди Давида Верго и Горлан Оган посовещались.

Оган спросил:

– Верго! Кто возьмет Давида на попечение – ты или я?

– У меня свои сыновья, – отвечал Верго. – Бери Давида себе. Горлан Оган Давида усыновил. Но как его вскормить? Всех сасунских кормящих матерей Оган по очереди призывал. Давид ничьей груди не брал. Тогда Горлан Оган обратился к жене своей Сарье-ханум:

– Жена! Как же нам быть? Младенец умрет без молока.

– Пошли ребенка в Мсыр к Исмил-хатун, – предложила жена. – Она семь лет была Мгеру женой, ради Мгера она грудью своей вскормит его сына.

Горлан Оган созвал сасунских князей на совет. Сасунские князья сказали:

– Если и есть для Давида кормилица, то это Исмил-хатун. Только она и может его вскормить. Отошли Давида в Мсыр.

У Мгера было два верных и могучих пахлевана: Чарбахар-Ками и Батман-Буга. Горлан Оган позвал их, с рук на руки передал спеленатого Давида, вручил им письмо и сказал:

– Отвезите в Мсыр и отдайте Исмил-хатун.

Ками и Буга сели на коней, взяли спеленатого Давида и отправились в путь. Давида они держали на руках по очереди, потому что сын Мгера был тяжел, как взрослый мужчина.

Наконец добрались до города Мсыра, спеленатого младенца вместе с письмом отдали Исмил-хатун. Исмил прочитала письмо. Оган ей писал:

Исмил-хатун, сестра наша, достойная наша невестушка! Когда Мгер воротился в Сасун, у него сын родился, имя дали сыну – Давид. Мгер и жена его умерли, ребенок остался сиротой. Не берет он грудь у сасунских кормилиц. Если ты чтишь память Мгера, то вскорми нашего Давида, пока подрастет малость, а там я возьму его к себе на попечение.

Исмил-хатун подумала:

«Мгер делал мне добро, и я должна вскормить его сына. Это хорошо, что ребенок не берет грудь у сасунских кормилиц. Он будет питаться моим молоком, станет сыном моим, побратается с моим Меликом.

Подрастут мальчики и будут властвовать над Мсыром, над Сасуном и надо всем миром».

Исмил-хатун несколько дней кормила Давида. Но вот однажды дала она ему грудь – Давид отвернулся; дала другую грудь – Давид опять отвернулся. Трое суток младенец ничего не ел. Исмил-хатун позвала Мсра-Мелика.

– Мальчик уже три дня грудь не берет, – сказала она. – Помрет он от голода. Как нам быть?

– Матушка! – сказал Мсра-Мелик. – Сасунцы – упрямцы и сумасброды. С этим малым мы горя хлебнем. Он – армянин, мы – арабы.

Не давай гяуру грудь!

– Сынок! – молвила Исмил-хатун. – Мальчик без молока умрет, и мы опозоримся в глазах всего сасунского народа. Раз уж мы за это взялись, надо довести дело до конца.

А визирь ей в ответ:

– Великая хатун! Ты напрасно волнуешься. Разве у них бедная страна? Разве в Сасуне нет меду и масла? Нет разве вкусных яств? Пусть Батман-Буга и Чарбахар-Ками съездят в Сасун и привезут бурдюк меду и бурдюк масла. Сасунский мед и сасунское масло мальчик из Сасуна съест и вырастет большой.

Чарбахар-Ками и Батман-Буга отправились в Сасун. Горлан Оган дал им бурдюк меду и бурдюк масла. Они привезли это в Мсыр и положили перед царицей.

Стала Исмил-хатун кормить Давида медом и маслом. Другие дети растут по годам – Давид рос по дням. Исмил-хатун глядела на младенца любящим взором.

«Подрастет Давид, – говорила она себе, – станет Мелику моему братом, помощником, и вместе они много стран завоюют, весь мир покорят».

Младенец Давид так был силен, что ремни колыбельные разрывал.

Стала Исмил-хатун обматывать Давида железной цепью. Но и железная цепь не выдержала – с лязгом оборвалась, звенья ее разлетелись в разные стороны, ударились о каменные стены дворца, от стен посыпались искры. Тогда сплели из пеньки нетугой канат и этим канатом привязали Давида к люльке. Выдержал нетугой пеньковый канат. Младенец вдохнет в себя воздух – растягивается канат нетугой, а выдохнет – стягивается.

Мгер лежал в могиле, Давид – в колыбели.

Мсра-Мелик войско собрал и пошел войной на Сасун.

Сасун разорил, взял дань, взял добычу, угнал много скота, много овец и коней, много золота увез в Мсыр, многих в плен забрал.

Стал Сасун подданным и данником Мсра-Мелика. Правителем Сасуна был назначен Пачкун Верго.

Мгер лежал в могиле, Давид – в колыбели.