Текст книги "Одураченные случайностью. Скрытая роль шанса на рынках и в жизни"

Нассим Николас Талеб
Одураченные случайностью
Cкрытая роль Шанса на Рынках и в Жизни

Предисловие и благодарности

Эта книга, с одной стороны, объединяет рационального математика-финансиста (самоопределение – практик неопределенности), проводящего свою жизнь, пытаясь не быть одураченным случайностью, всплесками эмоций, связанных с неуверенностью в будущем, а с другой, – ранимую, эмоционально зависимую человеческую сущность, которая желает быть одураченной любым абсурдом. Я не могу избежать участи быть одураченным случайностью, но в моих силах сделать так, чтобы, по крайней мере, получить от этого эстетическое удовольствие.

За последние десять лет о наших способностях обрабатывать случайности, заложенных на генетическом уровне или приобретенных, написано очень много. При написании этой книги я старался избегать обсуждения того, чему сам не был свидетелем или не узнал из независимых источников, а также не пропустил через свои голову и сердце настолько глубоко, чтобы говорить об этом предмете без малейших усилий.

Все, что на первый взгляд казалось работой, я отбрасывал. Я должен был очистить текст от пассажей, которые напоминали бы визит в библиотеку и цитирование научных авторитетов. Я старался использовать только цитаты, которые всплывали в моей памяти или исходили от писателей, к которым я внутренне обращался многие годы. Я питаю отвращение к практике случайного использования заимствованной мудрости, но об этом позже. Aut tace aut loquere meliora silencio[1]1
  Только когда слова значат больше чем молчание (лат.). (Прим. переводчика).


[Закрыть].

Я пытался по минимуму привлекать примеры из своей непосредственной профессии математика-финансиста. Финансовые рынки – это простой пример ловушек случайности. Я обсуждаю их в качестве иллюстраций, как если бы разговаривал за обедом, скажем, с кардиологом, проявляющим любопытство. (В качестве прообраза я использовал своего друга Жака Мераба).

Несколько благодарностей. Во-первых, я хочу сказать спасибо друзьям, которые могут по праву называться соавторами. Я благодарен нью-йоркскому интеллектуалу и эксперту по случайностям Стэну Джонасу (не знаю, как назвать его более адекватно) за беседы на темы вероятности. Я благодарю своего друга – специалиста в области вероятностей Дона Джемана (мужа Хелиетты Джеман, моего научного руководителя) за поддержку моей книги и энтузиазм. Именно он помог мне понять, что вероятностниками рождаются, а не становятся. Ведь многие математики могут вычислять вероятность, но не понимать ее, следовательно, они совсем не лучше остальных могут делать вероятностные суждения. Идея этой книги зародилась во время долгой, на всю ночь, беседы с моим другом-эрудитом Джамилем Базом летом 1987 года, при обсуждении проблемы формирования «новых» и старых» денег. В тот период я был подающим надежды трейдером, а он насмехался над кичливыми парнями из Соломон Бразерс, и был совершенно прав. Он исподволь внушил мне жажду самоанализа своих жизненных достижений и, по сути, зародил во мне идею этой книги. Позднее мы оба защитили докторские диссертации на схожие темы. Во время своих длительных прогулок по Нью-Йорку, Лондону или Парижу я обсуждал некоторые фрагменты этой книги со многими людьми. Например, Джимми Пауэре обучал меня торговле ценными бумагами и постоянно повторял, что «просто купить и продать может каждый». Друг Давид Пастель, одинаково хорошо владеющий математикой, литературой и семитскими языками, поддерживал меня или выражал свои замечания. Я также благодарен коллеге Джонатану Ваксману за долгие разговоры о применении идей Карла Поппера[2]2
  Поппер (Popper) Карл Раймунд, австро-английский философ-неопозитивист, логик и социолог. (Прим. переводчика).


[Закрыть] в жизни финансовых трейдеров.

Во-вторых, я был счастлив встретить Майлза Томсона и Давида Уилсона, когда они оба работали в издательстве «Уайли и сыновья». Проницательный Майлз понимал, что книги не следует писать для заранее определенной аудитории, книга должна найти своего собственного читателя. Что касается Давида, то он выражал уверенность в успехе книги и не стеснял меня какими-либо рамками. Давид видел меня таким, как вижу себя я сам, – человеком, страстно увлеченным вероятностью и случайностью, очарованным литературой, но почему-то занимающимся финансовыми вопросами, будучи трейдером, а не в роли «эксперта» по общим вопросам. Он также спас мой идиосинкразический стиль от скуки редакторской правки (при всех недостатках это мой стиль). Наконец, Майна Самуэльс была для меня самым лучшим редактором: у нее чрезвычайно развита интуиция, она культурна и ненавязчива.

Многие друзья подпитывали меня идеями для книги во время наших бесед. Особо отмечу: Синтия Шелтон Талеб, Хелиетте Джеман, Шайя Пилпел, Давид ДеРоса, Эрик Бриис, Сид Кан, Мари Кристин Риачи, Пол Уилмонт, Джим Газерал, Бернард Опетит, Сайрус Пирастех, Мартин Майер, Бруно Дупайер, Рафаель Дуади, Марко Авеланеда, Дидиер Джавайс, Нейл Крисс и Филипп Эссиели.

Некоторые из глав книги были созданы и обсуждались в рамках «Одеонского цикла». С разной степенью регулярности, обычно по средам в 10.00 вечера, мы с друзьями встречались в баре ресторана «Одеон» в Трибекке. Genius loci (дух места) и сотрудник «Одеона» Тарек Хелифи следил за тем, как нас обслуживают, и подстегивал наше усердие, пробуждая чувство вины за бездеятельность. Таким образом, он немало способствовал появлению этой книги. Мы ему многим обязаны.

Я должен также поблагодарить людей, которые вычитывали рукопись, исправляя ошибки и делая полезные комментарии: Ингу Ивченко, Дэнни Тосто, Маноса Варкутиотиса, Стэна Метелиц, Джека Рабиновича, Сильверио Форези, Ахиллеса Венетулиаса и Николаса Стефаноу. Эрик Стеттлер был бесценным редактором копии, все ошибки – мои.

И, наконец, множество версий этой книги раскиданы по Всемирной паутине. Читатели шлют мне письма с уточнениями и ценными вопросами, которые заставили меня вплетать в свой текст ответы на них. Многие главы этой книги появились как ответы на читательские вопросы, так, Франческо Кориелли из Боккони предупредил меня о кривых разброса научных результатов.

Книга была написана и закончена уже после того, как я учредил «Эмпирику», мой интеллектуальный дом в лесах штата Цинцинатти. Мой «дом» был комбинацией лаборатории исследования вероятностных приложений, летнего атлетического лагеря и, не в последнюю очередь, операций хеджевого фонда на случай кризиса (во время написания этих строк я переживал один из лучших периодов в моей профессиональной деятельности). Я благодарю всех людей, которые окружали меня и добавляли стимулов в тамошнюю атмосферу: Пэллоп Энгсупун, Дэнни Тосто, Питера Хэлле, Марка Спицнагель, Юзанга Джоу и Кирилла де Ламбилли, а также членов Палома Партнере Тома Виц и Дональда Сусмана.

Содержание глав

Первая: Если Вы такой богатый, почему Вы не такой умный?

Иллюстрация эффектов случайности в социальной иерархии и ревности через два противоположных характера. Скрытое редкое событие. Как в современной жизни все может довольно быстро изменяться, кроме, возможно, стоматологии.

Вторая: Причудливый метод учета

Альтернативные истории, вероятностный взгляд на мир, интеллектуальное мошенничество и случайностная мудрость француза с устойчивыми привычками купания. Как журналисты не понимают случайную последовательность событий. Остерегайтесь заимствованных суждений, поскольку почти все прекрасные идеи относительно случайных результатов противоречат общепринятой мудрости. Различия между правильностью и понятностью.

Третья: Математические раздумья об истории

Моделирование методом Монте-Карло как метафора к пониманию последовательности случайных исторических событий. Случайности и искусственная история. Возраст ― это красота, но новое и молодое почти всегда токсично. Отправьте вашего профессора истории в начальный класс по теории статистического анализа.

Четвертая: Случайность, нонсенс и научный интеллектуал

Применение генератора Монте-Карло для искусственного мышления и сравнения его со строго неслучайной конструкцией. Научные войны входят в деловой мир. Почему эстет, живущий во мне, любит быть одураченным случайностью.

Пятая: Выживание наименее пригодного или может ли случайность одурачить эволюцию?

Учебный пример двух редких событий. Редкие события и эволюция. «Дарвинизм» и эволюция ― концепции, которые неправильно понимаются в небиологическом мире. Жизнь не непрерывна. Как эволюция будет одурачена случайностью. Подготовка к проблеме индукции.

Шестая: Смещение и асимметрия

Мы представляем концепцию смещения: почему термины «бык» и «медведь» имеют ограниченное значение вне зоологии. Порочный ребенок разрушает структуру случайности. Представление проблемы эпистемологической непрозрачности. Предпоследний шаг перед проблемой индукции.

Седьмая: Проблема индукции

Хромодинамика лебедей. Предупреждение Солона в некотором философском смысле. Как Виктор Нидерхоффер преподавал мне эмпиризм; а я добавил вычитание. Почему ненаучно принимать науку всерьез. Сорос продвигает Поппера. Книжный магазин на 21-ой и 5-ой Авеню. Пари Паскаля.

Восьмая: Слишком много миллионеров по соседству

Три иллюстрации пристрастия выживания. Почему очень немногие люди должны жить на Парк-Авеню. Миллионер по соседству носит очень неосновательную одежду. Переполнение экспертами.

Девятая: Легче купить или продать, чем пожарить яичницу

Некоторые технические расширения пристрастия выживания. Распределение «совпадений» в жизни. Предпочтительней быть счастливым, чем компетентным (но Вас можно поймать). Парадокс дня рождения. Большее количество шарлатанов и большее количество журналистов. Как может исследователь с этикой работы находить хоть что-нибудь в данных. Нелающие собаки.

Десятая: Неудачник забирает все или нелинейности жизни

Нелинейная злоба жизни. Перемещение в БелЭйр и приобретение недостатков богатых и известных. Почему Билл Гейтс из Майкрософт может не быть лучшим в своем бизнесе (но, пожалуйста, не сообщайте ему этот факт). Лишение ослов корма.

Одиннадцатая: Случайность и наш мозг: мы вероятностно слепы

Трудности размышления об отпуске как линейная комбинация Парижа и Карибов. Неро Тулип не сможет никогда снова ходить на лыжах в Альпах. Некоторое обсуждение поведенческих открытий. Несколько проявлений вероятностной слепоты, взятых из учебника. Чуть больше о журналистских глупостях. Почему Вы можете быть мертвы к настоящему времени.

Двенадцатая: Приметы азартных игроков и голуби в коробке

Приметы игрока, наполняющие мою жизнь. Почему плохой английский язык водителя такси может помочь Вам сделать деньги. Почему я ― дурак из дураков, за исключением того, что я знаю об этом. Что делать с моей генетической непригодностью. Никаких коробок с шоколадом в моем торговом офисе.

Тринадцатая: Карнид приходит в Рим: вероятность и скептицизм

Цензор Катон высылает Карнида. Монсеньер де Норпуа не помнит свои прежние мнения. Остерегайтесь ученого. Женитьба на идеях. Тот же самый Роберт Мертон, помогающий автору основать его фирму. Наука развивается от похорон до похорон.

Четырнадцатая: Бахус покидает Антония

Смерть Монтерланта. Стоицизм ― это не жесткие губы, но иллюзия победы человека над случайностью. Легко быть героем. Случайность и личная элегантность.

Пролог
Мечети в облаках

Эта книга рассказывает о замаскированной удаче, которая воспринимается не как везение, а как мастерство, а в более общем случае – о замаскированной случайности, которую рассматривают как неслучайность, что по-другому называется детерминизмом. Везение проявляет себя в образе счастливого дурачка – человека, получающего выгоду от непропорциональной доли удачи, но который относит свой успех на счет других, обычно явно определенных, причин. Такая путаница возникает в разных областях, даже в науке, хотя и не так ярко, как в мире бизнеса. Она свойственна политике, поскольку проглядывает в рассуждениях президента страны о том, сколько «он» создал рабочих мест, о «его» усилиях по восстановлению экономики и борьбе с инфляцией, оставшейся от «его предшественника».

Генетически мы очень близки к нашим предкам, которые бегали по саванне. Мы переполнены суевериями даже сегодня (я мог бы подчеркнуть – особенно сегодня), совсем как в тот момент, когда какой-то примитивный соплеменник почесал свой нос и вдруг увидел, что пошел дождь, и разработал тщательно продуманный метод чесания носа для того, чтобы вызвать долгожданный дождь. Мы связываем экономическое процветание со снижением ставки процента Федеральным резервным банком, либо успех компании – с назначением нового президента «во главу». Книжные полки ломятся от биографий успешных мужчин и женщин, представивших свои объяснения того, как они добились бульшего в жизни (у нас же на сей счет есть выражение: «в нужное время в нужном месте», чтобы ослабить любые выводимые ими заключения). Эта путаница затрагивает людей с различными убеждениями. Так, профессор литературы придает большое значение простому совпадению словоформ, а финансовый статистик гордо выявляет «регулярности» и «аномалии» в данных, которые просто случайны.

Будучи пристрастным, я вынужден сказать, что гуманитарий, вероятно, намеренно склоняется к путанице между шумом и смыслом, то есть между случайно сконструированной структурой и точно выраженным сообщением. Однако это вызывает определенный вред, некоторые претензии на то, что искусство является инструментом выяснения Правды, а не попыткой уйти от нее или сделать более приятной. Символизм ― дитя нашего нежелания принять и неспособности справиться со случайностью. Ведь мы придаем значение любым образам, мы определяем человеческую сущность по чернильным пятнам. «Я вижу мечети в облаках», ― объявил Артур Римбод, французский поэт-символист XIX века. Такая интерпретация затащила его в «поэтическую» Абиссинию, восточную Африку, где он попал в лапы ливанских работорговцев, подхватил сифилис и потерял ногу в результате развития гангрены. Он с отвращением отбросил поэзию в девятнадцать лет и безвестно умер в госпитале Марселя, хотя ему еще было далеко до сорока. Но было уже поздно: интеллектуальная жизнь европейцев приобрела необратимый вкус к символизму, мы все еще оплачиваем это психоанализом и другими причудами.

К сожалению, некоторые люди участвуют в игре слишком серьезно и пристрастно ищут смысл во многих вещах. Всю свою жизнь я страдал от конфликта между моей любовью к литературе и поэзии и глубинной аллергией в отношении большинства учителей литературы и ее критиков. Французский поэт Поль Валери был несказанно удивлен, услышав комментарии критика, рассуждающего о смысле его поэм, о наличии которого сам автор до того момента даже не подозревал. Конечно, ему было сказано, что это результат работы его подсознания.

В общем смысле, мы недооцениваем долю случайности почти во всем. Признание сего факта вряд ли заслуживает отдельной книги, за исключением случая, когда ее пишет специалист, то есть дурак из дураков. Неприятно осознавать, что только недавно наука оказалась в состоянии учитывать случайность (экспансия шума превосходит рост доступной информации), а теория вероятности ― достаточно молодая ветвь математики, кроме того, прикладное применение вероятности практически не выделяют в качестве отдельной дисциплины.

Обратимся к таблице 1. Самым лучшим способом суммирования основных тезисов этой книги будут описания ситуаций (иногда трагикомических), в которых левая колонка ошибочно принимается за правую.

Таблица 1. Основные различия, используемые в этой книге

Подсекции таблицы также иллюстрируют ключевые области дискуссий, на которых основана эта книга.

Читатель может поинтересоваться, не заслуживает ли внимания противоположный случай, когда ситуация неслучайности (закономерности) ошибочно принимается за случайность. Должны ли мы беспокоиться о ситуациях, когда модели и сообщения могут быть проигнорированы? На это у меня есть два ответа. Во-первых, я не слишком волнуюсь о существовании нераспознанных моделей. Мы читали длинные и сложные сообщения относительно таких проявлений природы, как какой-нибудь узор типа линий на ладони человека или разводов на чашке турецкого кофе и т. п. Ученые, псевдоученые, вооруженные домашними суперкомпьютерами с цепочками процессоров, с помощью теорий комплексности и «хаоса» оказываются в состоянии творить чудеса. Во-вторых, мы должны принять в расчет стоимость ошибки. По моему мнению, ошибочное принятие правой колонки за левую не столь затратно, как ошибка в обратном направлении. Даже распространенное предупреждение гласит, что плохая информация хуже чем отсутствие информации.

Однако как бы ни были интересны эти предметы, их обсуждение ― весьма трудная задача. Вдобавок они не совпадают с моей текущей профессиональной специализацией. Но есть одна область, в которой, я думаю, превалирует и бросается в глаза обычная практика ошибочно принимать удачу за мастерство ― мир финансового трейдинга[3]3
  Трейдинг ― от англ. Trading ― регулярные финансовые операции по купле-продаже ценных бумаг, которыми занимаются специалисты (трейдеры).


[Закрыть]. К счастью или несчастью, это мир, в котором я действую, моя профессия, то, что я знаю лучше всего. И поэтому анализ моего окружения составляет основу книги.

Кроме того, бизнес дает наилучшую и наиболее занимательную возможность для понимания вышеперечисленных различий. Бизнес ― область человеческих начинаний, где путаница наиболее велика, а ее эффекты наиболее пагубны. Например, у нас часто возникает ошибочное впечатление, что данная стратегия является великолепной стратегией, а предприниматель является человеком, одаренным «проницательностью», либо трейдера причисляют к когорте замечательных трейдеров, в то время как на 99.9 % их прошлые достижения должны быть обязаны случаю и только случаю. Попросите прибыльного инвестора объяснить причины успеха, и он предложит глубокую и убедительную интерпретацию своих результатов. Часто такие заблуждения намеренны и заслуживают названия «шарлатанство».

Если и существует причина для путаницы между левой и правой частями нашей таблицы, то таковой является неспособность человека мыслить критически. Ведь нам может доставлять удовольствие считать правдой догадку. Мы привязаны к этому, наше сознание не имеет достаточных средств, чтобы справляться с вероятностью. Такая немощь свойственна даже экспертам, а иногда и только экспертам. Критичный ум, с другой стороны, имеет достаточно мужества противостоять давлению огромного массива информации, и относит возможные причины большей части этого массива к левой колонке таблицы.

Карикатурный персонаж XIX-го века, толстобрюхий буржуа мосье Прудхом, носил с собой большой меч с двойной целью. Во-первых, защищать Республику от врагов, во-вторых, чтобы нападать на Республику в случае ее отхода от выбранного курса. По аналогии, эта книга имеет две цели: защитить науку как луч света во мраке случайности, и напасть на ученых, которые заблудились на этом пути. (Ведь большинство несчастий происходит по той причине, что отдельные ученые не имеют врожденного понимания стандартной ошибки или способности к критичному мышлению). Будучи практиком неопределенности, я видел более чем достаточно велеречивых коммивояжеров, рядящихся в одежды ученых. И самые большие глупцы в вопросах понимания случайности могут быть обнаружены среди них.

Автор не любит книги, о которых можно легко составить впечатление только по оглавлению. Указание на то, что произойдет далее, представляется вполне разумным. Моя книга состоит из трех частей. Первая часть ― интроспекция внутрь предупреждения Солона, поскольку его афоризм о редких событиях стал моим жизненным девизом. Здесь мы размышляем над видимыми и невидимыми историями. Вторая часть представляет коллекцию вероятностных предубеждений, имевших место в моей жизни, от которых я страдал на своем пути по случайности и которые продолжают дурачить меня. В третьей части заключено откровение: освобождение нас от нашей человеческой сущности не работает, поскольку нам необходимы трюки и хитрости, а не морали и наставления. И снова древние могут помочь нам, поведав о некоторых своих уловках.

Часть 1
Предупреждение Солона ― смещение, асимметрия, индукция

Крез, царь Лидии, считался самым богатым человеком своего времени. До сих пор в романских языках существует выражение «богат как Крез» для описания человека с избыточным богатством. Говорят, что как-то его посетил Солон, греческий законодатель, известный такими своими достоинствами как благородство, мораль, человеколюбие, мудрость, бережливость и храбрость. После осмотра дворца Солон не выказал ни малейшего удивления по поводу окружавших Креза богатства и роскоши, не выразил ни тени восхищения их обладателем. Крез был столь раздражен, что обратился к Солону с вопросом: «Встречал ли он уже счастливейшего человека на свете?». Царь задал этот вопрос в надежде, что гость объявит его самого счастливейшим человеком. Солон же, нисколько не желая льстить Крезу, указал ему на человека, который вел благородную жизнь и погиб в сражении. Крез очень удивился такому ответу и продолжил расспросы. Солон опять приводил сходные примеры героических, но прерванных жизней, до тех пор, пока Крез в гневе не вскричал: «Разве не я считаюсь счастливейшим из всех?». Солон ответил: «Я вижу, что ты владеешь великими богатствами и повелеваешь множеством людей, но на вопрос о твоем счастье я не могу ответить, пока не узнаю, что твоя жизнь завершилась благополучно. Ведь нет ни одного дня, совершенно похожего на другой, каждый несет новые события, печали и радости. Человек ― игрушка в руках случая. Обладатель сокровищ может быть не счастливее человека, имеющего лишь дневное пропитание, если только счастье не будет сопутствовать ему, и он до конца жизни сохранит свое богатство. Только того, кому бог гарантировал счастье до конца дней, мы можем называть счастливым»[4]4
  Плутарх. «Жизнеописания» (Авт.).


[Закрыть].

Современный эквивалент высказывания Солона не менее красноречиво высказал бейсбольный тренер Иоги Берра, который, кажется, перевел его с аттического греческого языка на бруклинский английский: «Ничто не закончено до тех пор, пока оно не закончено», или менее возвышенно: «Ничто не закончено, пока не споет толстая леди». Вдобавок, кроме использования родного языка, цитата из Иоги Берра имеет то преимущество, что является правдой, в то время как встреча Креза и Солона ― один из тех исторических фактов, получивших распространение благодаря воображению хронистов. Ведь эти два человека никак не могли встретиться в одном месте в одно и то же время.

С течением времени ситуация, возможно, изменится, поскольку мы можем стать объектом для шуток богини Фортуны, перворожденной дочери Юпитера. Солон был достаточно мудр, чтобы прийти к мысли о том, что пришедшее на гребне удачи, может уйти вместе с ней (совсем неожиданно и чаще даже быстрее, чем пришло). Обратная сторона, которая также заслуживает рассмотрения (на самом деле, об этом мы беспокоимся даже больше), ― это то, что приходящее, которое нельзя отнести только на счет удачи, более устойчиво к случайности. Солон также интуитивно обозначил вопрос, занимавший науку три последних столетия, ― это проблема индукции. Я в этой книге называю ее черным лебедем или редким событием. Солон понимал даже другую, связанную с первой проблему, ее я обозначил как искажение. Суть искажения в том, что не имеет значения, насколько часто кто-либо добивается успеха, если цена поражения слишком велика.

Кстати, история с Крезом имеет другое продолжение. Проиграв битву с персидским царем Киром, Крез был уже на грани гибели, когда солдаты захватили его и собрались сжечь заживо. Тогда он возопил что-то типа: «Солон, ты был прав!». (Естественно, это тоже легенда). Кир удивился таким необычным воплям и приказал привести пленника, чтобы узнать суть происходящего. Крез рассказал ему о предупреждении Солона. Слова Солона так поразили Кира, что тот решил пощадить жизнь поверженного врага, озаботившись превратностями своей собственной судьбы. В то время люди были склонны к размышлениям.