Текст книги "Голый космос"

4. От Луны и до кольца

по кораблю проходит женя

то напоказ то неглиже

не зря слова не любит саныч

на «же»

– Ты извини, Витек, что с лунамаркетом так вышло. Вернее, не вышло. Но ты сам все понимаешь. И как тебя угораздило с этой розовой девицей связаться? А ты еще говоришь.

Виктор ничего не говорил, понимая, что остался практически без одежды. Можно, конечно, завернуться в простыню на то время, пока его костюм-хамелеон находится в стирке. Но как в таком виде передвигаться по кораблю? Особенно зная, что в соседней каюте симпатичная девушка.

– Не отчаивайся, Витек, – приободрил его Сан Саныч, – подберем что-нибудь из моего. Но это после. Сейчас дам ЦУ, пару часиков вздремну до кольца, потом подготовимся к прыжку и уже затем займемся хозяйственными хлопотами.

Из капитанского Виктор не хотел ничего, почему-то представляя на себе засаленный комбез, короткий и широкий. Интересно, есть ли у Павлентия лишняя борцовка?

Сан Саныч сидел в кресле возле пульта. По нажатию кнопки перед экипажем развернулся зет-экран, на котором зеленой пунктирной линией нарисовался маршрут «Маршевого».

– Смотри сюда, – сказал капитан, – мы сейчас вот здесь, проходим Марс. Возле кольца Сатурна начинаем разгоняться. Тут пойдут небольшие перегрузки, ну, ты в курсе. Как разгонимся до трех «же» – прыжок, и мы уже примерно вот здесь. Садимся на Труляля, сдаем груз и змеекотского потомка, тут разгоняемся, снова прыжок. Следующая остановка – гладиленова Окоемовка. Там набираем камушков и прыгаем в сторону матушки-Земли. Можно, конечно, завернуть еще на пару планет, есть у меня на примете условно пригодные для курортов. Но это как пёр пойдет. К тому же с нашими пассажирами… Лучше их высадить и потом вернуться. Вопросы есть?

Виктор недоуменно смотрел на карту. У него сразу же возникло несколько вопросов, и он не знал, с которого начать, чтобы не навлечь гнев капитана. Наконец решился, кашлянул и спросил:

– Сан Саныч. Насколько я знаю, прыжковые двигатели устанавливаются лишь на пассажирских лайнерах класса люкс, к которым наш корабль явно не относится. Но если на «Маршевом» и стоит такой двигатель, то большой мощностью он не обладает, и до Труляля нам потребуется как минимум пять-шесть прыжков, а не один. Где же промежуточные станции?

– Их нет, – просто ответил капитан. – Как нет и прыжкового двигателя.

– То есть как? – опешил Виктор. – Вы только что говорили…

– Все верно. Говорил. Но ты же, Витек, Мурашку заканчивал, так? А, значит, должен понимать, что кроме древнего прыжкового двигателя существует еще несколько способов быстрого преодоления пространства. Во-первых, гипертоннель. Да-да, согласен, его сначала надо проложить, а это дело трудное, долгое и дорогое. Поэтому и действует он лишь на ближайших планетах, где сообщение бурное. Иначе его строительство не окупится, и гипертоннель вылетит сам в себя. Значит, его отметаем сразу. Во-вторых, преобразование материи. Ну, этот способ очень опасен, хотя и максимально быстр. Сколько исковерканных до неузнаваемости кораблей вышло в конечную точку после преобразования – не сосчитать. На один удачный прыжок приходится примерно три неудачных, ведь так? Поэтому мы про него тоже забудем. И что же нам остается? Нам остается способ, при котором и пассажиры целы, и двигатели сыты. Наиболее экономичный, наименее опасный из всех имеющихся. Я говорю о…

– Этого не может быть, – выдохнул Виктор. – Неужели Петля Гаврилова?

– Почему не может? – капитан, кажется, слегка обиделся. – Она самая.

Он встал, подошел к одной из стеновых панелей. Коснулся ладонью. Панель бесшумно и плавно отъехала в сторону. За ней оказался блок управления Петлей – небольшой контейнер с сенсорным управлением. Виктор видел такой блок в Мурашке, но сам с ним не работал. Такое чудо, как Петля Гаврилова, было очень дорогим устройством, и курсантам запрещали ее не только трогать, но даже близко подходить не велели. Изготовляли Петлю в строго засекреченных лабораториях по нескольку месяцев, устанавливалась она исключительно на правительственные звездолеты, да еще на корабли сверхсекретных служб. Ни тем, ни другим «Маршевый» однозначно не являлся.

– У вас-то она откуда? – не выдержал Виктор, лишь через мгновение осознав, КАК прозвучал вопрос. Будто Сан Саныч инор какой, а Петлю украл у президента.

– Извините, – пробормотал Виктор. – Я не подумал…

– Извиняться будешь перед Жэ, когда по ошибке не в ту каюту залетишь, – буркнул Сан Саныч. – А мы с тобой не институтки, а косморазведчики, ясно? Я спрашиваю, ясно?

– Ясно.

Товарищ Полищук, отодвинутый на задний план бурными событиями последних часов, возник перед Виктором и укоризненно покачал головой. Сказал – ну очевидно же, откуда. И Виктор стал мучительно вспоминать, что ему известно о Петле, кроме того, что ее открытие ознаменовало новый качественный скачок в освоении космоса, что прыжок теперь – и не прыжок вовсе, а так, прогулка по летнему саду, приятная и безболезненная. Что действие Петли основывается на сжатии пространства, как бы захвата его петлей и стягивании, после чего кораблю лишь остается спокойно преодолеть то, что стянулось, а потом ослабить натяжение, но все это опять же не напрягаясь и не суетясь. Больше ничего не вспоминалось, и это было очень обидно. Если товарищ Полищук сказал – значит, и правда, все настолько очевидно, что на поверхности лежит. Что же это, что?

– Петля досталась мне совершенно легальным способом, – сказал Сан Саныч. – Как ты сам понимаешь, купить я ее не мог; нет в обозримой части Вселенной ни одной конторы, торгующей Петлями, даже подержанными. Однако и не украл. Тем не менее, Витек. Я буду тебе очень признателен, ежели о факте нахождения на «Маршевом» Петли ты забудешь как можно скорее.

Панель плавно задвинулась.

– Есть забыть, – прошептал Виктор.

Конечно, по большому-то счету, каждый, кто хоть раз летал на корабле с Петлей, во время прыжка тотчас же поймет, что здесь имеет место она и ничего кроме нее. Однако Виктор сомневался, что геолог Гладилин, экспедитор Женя Ищенко и «потомок» Павлентий когда-либо приближались к Петле ближе, чем на парсек. Пассажиров вообще не должно волновать, каким способом их доставят в нужную точку пространства. Главное – чтобы доставили.

Все остальные вопросы тут же вылетели из головы, и Виктор уже с трудом дослушал объяснения капитана о сенсорно-голосовом управлении Борисом Кондратьевичем. А потом они вводили образцы голоса Виктора в бортовой компьютер и снимали с Виктора отпечатки ладони, чтобы в случае чего – хотя ничего такого случиться не может, я сказал, не может, и точка – но все-таки, чтобы в случае чего управление полностью взял на себя Виктор. Он все делал машинально, автоматически, потому что никак не мог отойти от потрясения. Петля – и совсем рядом! Более того, через несколько часов он на своей шкуре испытает ее действие. Восторг, восторг!

Да, не так прост этот Сан Саныч, грубоватый увалень в засаленном комбинезоне, капитан ядовито-зеленой посудины со странным названием «Маршевый». Надо же, Петля! Виктор был уверен почему-то, что это не последнее чудесное открытие, ждущее его в полете.

– Пойду сосну часок, – сказал Сан Саныч. – А ты, Витек, покажи потомку роботов и начинай осваивать автоповара.

Они вышли из рубки, закрыли ее, и капитан шагнул к своей каюте, но тут в коридор выпорхнула Е.А.Ищенко, все в том же коротеньком сарафанчике, от вида которого у Виктора снова перехватило дыхание.

– Душ на вашем коры… корабле есть? – спросила девушка.

– Конечно, есть, – спокойно, даже ласково ответил Сан Саныч. – Да вот только женский день в ём не предусмотрен. Но так и быть, выделю один денек в неделю. Скажем… э-э-э… вторник.

Сегодня была среда.

– Вот оно как, – сказала Женя, усердно пряча усмешку. – Но ведь я могу сходить в душ после вас. В конце концов, вы же не все вместе моетесь.

– А как жа, милая! – воскликнул капитан, округлив глаза. – Тут тебе не рейсовый лайнер, водопады ниагарские не предусмотрены. Мы воду экономим. Так что потерпи недельку. А ежели невтерпеж, милости просим к нам в компанию, мы ввечеру соберемся и двинемся все вместе. Да, кстати. Вода для помывки у нас не родниковая, а отработанная. Из системы охлаждения двигателя. Это я к чему. Чтобы потом возмущения не возникло: чего, мол, на моей нежной коже разводы мазутные после процедур образовались, да почему меня ни с того ни с сего одолели цимер головной, знобуха да мерехлюндия. Ферштеен, нихьт?

Девушка изучающе оглядела засаленный комбинезон:

– Вы женоненавистник?

– Я женонавистник! – с жаром заявил капитан. – Женолюб, дамский угодник, носитель на руках. Но все это – дома. А на борту женщин нет и быть не может. Есть экипаж, есть пассажиры. Закон космоса суров, но это закон.

– Подозреваю, что вы боитесь, – в глазах девушки сверкали лукавые искорки.

– Боюсь, – подтвердил Сан Саныч и скрылся в своей каюте.

– Интересно, только чего… – задумчиво сказала девушка.

Виктор развел руками.

– А вы не боитесь, – обратилась к нему Женя. – Не боитесь, что капитан и вас за борт выкинет? И бровью не поведет.

– Поведу, – донеслось из-за двери.

– Да перестаньте, – ответил Виктор, понизив голос. – Я ненамного дольше вашего знаком с Сан Санычем, точнее, даже меньше, я ведь после вас прибыл. Но, насколько сумел его узнать, он мировой мужик. Своеобразный, это верно.

– Очень своеобразный, – кивнула девушка. – Конечно, я знала, что опасности никакой. Меня довольно быстро подобрал рейсовый катер. Но…

– Извините… – промямлил Виктор.

– Не извиняйся! – загрохотал капитан из каюты.

– Правильно делает, что извиняется, – послышался голос Гладилина. – Хоть один порядочный человек нашелся.

– Даже здесь у стен есть уши, – вздохнула Женя.

– У переборок, – поправил Виктор.

– Что у вас тут такое? Сбор по форме номер один, общий?

Из своей каюты, позевывая, высунулся Павлентий.

– Почти, – кивнул Виктор.

– Сообщите, какая форма, я облачусь, – заявил потомок.

– Надень чего не жалко, попадешь в точку, – ответил старпом. – Ты мне как раз нужен, давай до трюма прогуляемся, обозначу фронт работ.

В трюме было темно и холодно. Виктор несколько секунд соображал, где включается освещение. Потом глаза привыкли к темноте – как у любого хорошо тренированного косморазведчика, адаптация у Виктора происходила быстро – и он заметил возле двери слабо светящуюся панель. Хлопнул по ней ладонью. Яркий свет залил помещение.

Павлентий присвистнул:

– Не ожидал в подобной посудине такого трюма.

– Какого – такого?

– Ну, такого, – парень обвел рукой корабельное хранилище. – Большого.

Виктор кивнул, трюмы на «Астральных скитальцах» выглядят, как правило, поскромнее. Но «Маршевый» действительно являлся исключением, причем сразу по нескольким параметрам. Например, из-за наличия Петли, позволяющей не только быстро преодолеть, но и экономить пространство за счет отсутствия прыжкового двигателя. Освободившееся место капитан отвел под трюм.

Старпом с уважением поглядел на Павлентияю Парень оказался не только наблюдательным, но и разбирающимся в астролетах.

– Так ты и раньше на подобных кораблях бывал? – не удержался Виктор.

– Да постоянно летаю. Чаще всего автостопом. Иногда заключаю договор, как с вами.

– А что так? Беленьких не хватает?

Павлентий, все еще с любопытством осматривающий, как сказал бы Сан Саныч, «чрево», медленно двигался вдоль ящиков:

– Почему не хватает? Хватает. Просто неинтересно на пассажирских летать. Скучно. А на разведчиках и грузовиках всегда что-то новенькое. Жаль, на военном ни разу лететь не довелось.

– Почему?

– Не пускают. Разве что добровольцем наняться. Но пока это не входит в мои планы.

– Просто так путешествуешь, для души? Или все-таки из мельмотов?

Виктор знал о существовании молодежного течения, называемого «Мельмотизм» по фамилии героя старинного романа. Мельмоты стремились облететь как можно больше планет «голого космоса» (или, как выразился Эдик, «космоса ню»), любыми способами пробираясь на грузовики и разведчики, причем чем изощреннее способ, тем ценнее путешествие. Дальше путешественнику надлежало рассказать о странствии на специально выделенном для этого канале и заработать максимальную репутацию. Раз в год спонсоры вручали лучшему мельмоту ценный приз. Заранее было неизвестно, чем осчастливят очередного путешественника – это мог быть и памятный вымел, и скафандр, и межпланетный катер. Но скитальцы боролись не столько за приз, сколько за звание победителя и репутацию.

В большинстве своем мельмоты были веселыми, покладистыми ребятами и не гнушались самой черной работы. Однако капитаны разведчиков неохотно брали их в рейсы. Далеко не всякому хотелось, чтобы внутренняя жизнь корабля стала достоянием общественности. Другое дело грузовики. Им мельмоты ничуть не мешали, наоборот, выполняли на борту всю черную работу. Да и репортажи, сваянные после полета и выложенные в сеть, служили для грузовиков прекрасной рекламой.

Павлентий посмотрел на Виктора:

– Я не из мельмотов. Честно. Мне деньги нужны, чтобы оборудование для работы купить. Поэтому приходится экономить.

Сидел бы тогда дома и экономил, подумал Виктор. Павлентий, как бы прочитав его мысли, добавил:

– Я бы никуда не дергался, но именно сейчас позарез нужно на Кара-мел. Хотел сперва лететь на пассажирском, но понял, что не успеваю.

– Не успеваешь?

– Угу. Может, слышал, там скоро открывается всепланетный фестиваль рок-музыки.

Виктор не слышал, потому что не интересовался древними музыкальными течениями. Он любил музыку небесных сфер, сверхпопулярный нынче жанр. А парень, похоже, из фанатов. И татуировка соответствующая. У них, рокеров, это обычное дело – располосовать кожу чем жутче, тем лучше. Друг дружку пугают, что ли?

Значит, наличие татуировки объясняется любовью к рок-музыке, а вовсе не родством с древней расой. И, конечно же, обещание починить роботов дано лишь для того, чтобы попасть на корабль. Тем не менее, назвался змеекотом – полезай в трюм!

– Павлентий! – окликнул старпом оторвавшегося от него парня. – Далеко не убредай, вот твои подопечные.

Лже-потомок подошел и склонился над грудой то ли железных, то ли пластмассовых деталей.

– М-да, – сказал он. – Ты уверен, что это когда-то было роботом?

– Я – нет, – ответил Виктор. – Капитан – да.

– Что ж, поверим капитану. Знать бы еще, откуда у него этот… бывший робот.

– Говорит, оплата за груз. Какой-то инор ему вместо денег всучил. Черные капитан не берет, а белых у инора не было.

– Всучил? – Павлентий оторвался от созерцания робототрупа и удивленно воззрился на Виктора. – Да у вашего кэпа не все дома, что ли? Уж лучше черные взять, чем невесть что.

– Я все прекрасно слышу, – раздался откуда-то из-под потолка голос Сан Саныча.

– И это хорошо! – крикнул Павлентий, задрав голову. – А то вдруг мы шпионы. И замышляем против вас диверсию.

– Поговори мне еще, – проворчал кэп. – Витек, вы чем там занимаетесь? Салонные беседы ведете? Отдай этому дармоеду робота, пусть начнет сборку, иначе не успеет.

– Не успеет? – озадаченно спросил Виктор.

– За полчаса разобрать пять мешков фасоли, – хмыкнул Павлентий. – Есть здесь пустая тара?

Тара в виде большой коробки нашлась, и старпом помог переложить в нее детали.

– Ну и мелочь! Как ты в ней разберешься? – спросил Виктор, когда они вышли из трюма. – И вообще, это разве собирается?

– Представь себе, да. В детстве мне попалась в руки книжка. Название у нее… что-то вроде «Агракумалеста, загадки и гипотезы». Ну, знаешь, из серии иллюстрированных, косящих под научно-популярную литературу. Там, конечно, по большей части ерунда, но одна статья довольно любопытная. В ней говорится, будто змеекоты свои изделия собирали как пазлы. Каждая деталька – на определенном месте. Одного робота даже где-то собрали. Если здесь полный набор, вдруг что и получится. Я, видишь ли, с детства люблю всякие головоломки.

– Ну, успеха, – пожелал Виктор потомку. – Смотри голову не сломай.

В коридор высунулась девушка Женя:

– А кормить тут собираются? Между прочим, фирма заплатила за мое трехразовое питание.

– Лучше бы она за смену пола заплатила, – глухо проворчал из-за двери капитан.

Виктор кивнул и поспешил на камбуз разбираться с автоповаром.

5. Автоповар, Машера, Петля и ужин

«А моя Машера упала с шифоньера»

(из автобиографии Сан Саныча)

Камбуз на «Маршевом», как и на прочих «Скитальцах», был маленький и тесный. Длинный узкий стол на восемь человек (по количеству кают), возле него – пять привинченных к полу табуретов, навесная полка с магнитной посудой, холодильный шкаф и электрическая плита. Протискиваться между всем этим хозяйством приходилось боком. Чтобы косморазведка не набила шишек и синяков, все углы у мебели были сглажены, тем не менее, пока Виктор добрался до плиты, умудрился стукнуться и об стол, и об один из табуретов.

На плите стоял автоповар – ничем иным этот бочонок быть не мог. Белый, круглый; сверху – откидывающаяся крышка, сбоку – кнопка. И все. Как с ним разбираться, Виктор понятия не имел. Поэтому для начала просто нажал на кнопку.

Бочонок завибрировал, покрутился немного, поездил туда-сюда по плите и остановился. Крышка слегка приоткрылась, на ней засветилась надпись: «Прочти, наконец, инструкцию».

– Где ее взять-то, – пробормотал Виктор.

Если бы у него с собой были вещи, он мог порыться в сети, войдя со своего планшета. Но вещей не было. Эх, Виктор, сказал товарищ Полищук, без бумажки ты букашка, без планшета нет обеда. Кто тебя учил разбирать-собирать лазерный бластер с закрытыми глазами? Так то бластер, вздохнул Виктор. Прояви смекалку, настаивал товарищ Полищук.

И Виктор проявил.

Выбравшись из камбуза, он направился в рубку. Почему-то воровато оглянулся и вставил серебряный ключ в отверстие. Нажал соответствующую кнопку.

Находиться одному в полутемной рубке летящего звездолета оказалось странно и волнительно. Виктор сел в капитанское кресло, покрутился, развернул несколько зет-экранов, зачем-то попросил Бориса Кондратьевича вывести схему полета, полюбовался на нее, узнал, что до кольца еще пятнадцать минут, и лишь затем начал искать инструкцию к автоповару.

Тут раздался странный звуковой сигнал.

– Что это? – вслух спросил старпом.

– Внешний вызов, – ответил Борис Кондратьевич. – Соединить?

– Соедини, – неуверенно согласился Виктор, опасаясь, вдруг это снова розовая девица.

Да нет, не может быть. Позывные кораблей, тем более разведчиков, не раздают кому попало, даже высокопоставленным боссам. Хотя – чем астрал не шутит.

– Ну, – сказала незнакомая женщина, возникшая на одном из окон. – И кто это еще такой?

– Виктор, – твердо сказал старпом, напуская на себя суровый косморазведческий вид. – Здравствуйте.

– Привет, приве-е-ет, – в голосе дамы проскальзывали подозрительные нотки. – Ты как там оказался?

– Извините, – Виктор уже начал сердиться. – Что значит, как оказался. Я здесь работаю.

– Хм. Странно. Я, может, не туда попала? Это ма шер?

– Что? – не понял Виктор.

– Все ясно, не туда, – вздохнула дама, явно разочарованная. – Хотела бы я знать, почему он дал не те координаты.

– Кто – он?

– Кто, кто. Муж, вот кто. Сказал, сегодня улетает, а сам, поди, налево сбежал. Знаю я вас, мужиков, все такие.

– Да почему все-то? – возмутился Виктор, чувствуя солидарность с растяпой-мужем. – Мало ли что случилось. Ну, ошибся супруг, так его сразу подозревать, что ли?

– А, много ты понимаешь, – махнула дама рукой и исчезла.

Виктор вытер ладонью вспотевший лоб. И на всякий случай спросил:

– Кто это был, Борис Кондратьевич? Ты ее знаешь?

– Это жена моего капитана, – бесцветным голосом отозвался компьютер.

Вот оно как.

По-хорошему, следовало немедленно бежать к капитану и докладывать о вызове. Но, во-первых, Сан Саныч, скорее всего, наконец-то задремал, а впереди еще столько дел и забот, и отдохнуть ему не помешает. Во-вторых, эта дамочка совсем не понравилась Виктору. Неприятная она какая-то, короче говоря – стерва. Виктор вспомнил, как Сан Саныч заявил: она-де дороже ему Форт-Нокса. Или он немного не так сказал? Но при этом вздрогнул. Кажется, Виктор начал понимать, почему. Он решил, ничего страшного не произойдет, если Сан Саныч немного отдохнет от дражайшей половины. И снова вернулся к поискам инструкции.

Управлять автоповаром оказалось проще простого. Надо было лишь разложить перед ним необходимые продукты, а дальше повар сделает все сам. Для начала Виктор с помощью чудо-помощника приготовил борщ. Он с удовольствием смотрел, как из бочоночка выдвинулись тонкие ручки и принялись хватать продукты и укладывать их в свое нутро, в «чрево», как сказал бы Сан Саныч. Потом крышка закрылась, и автоповар утробно загудел. Минут через десять гудение прекратилось, крышка приподнялась, на ней высветилась надпись: «Цикл завершен. Освободи меня».

– Сей момент, – сказал Виктор и пошел созывать всех на обед.

Сан Саныч действительно спал, причем это стало ясно, едва Виктор покинул камбуз. Рулады, выводимые капитаном, сотрясали переборки. В коридоре уже стояла хмурая Женя.

– Обед готов, – успокоил ее Виктор.

Павлентий ковырялся с частями головоломки, но, узнав про борщ, мигом бросил свое занятие.

Виктор стукнул в дверь каюты Гладилина, услышал «да» и заглянул.

Геолога в каюте не было. Ни на кровати, ни под кроватью, ни в узеньком шкафу – дверцы оказались приоткрыты, выставляя напоказ пестрые гладилинские наряды.

– Простите, а кто сказал «да»? – спросил старпом у шкафа.

– Я.

Голос раздался сверху. Виктор задрал голову. От увиденного он покрылся холодным потом и на какое-то время лишился дара речи.

Геолог висел под потолком каюты и выглядел как медуза – руками и босыми ногами упирался в стены, расклинив себя и замерев в невероятной позе. Сходство с медузой подчеркивало небесно-голубое трико, похожее на костюм циркачей.

– Эк тебя расплющило, – хрипло произнес Виктор, лихорадочно соображая, как его оттуда снять и что в случае чего сказать капитану. – Может, чем помочь?

Если этот чудик чем-то злоупотребляет, помогать поздно, мудро заметил товарищ Полищук, разве еще порцию вколоть.

Эдуард коротко и, как показалось Виктору, нервно рассмеялся. Принялся быстро перебирать конечностями по стенам, спускаясь вниз. Плюхнулся на кровать, спросил:

– Есть вопросы?

– Ага, – кивнул Виктор, разглядывая щуплого геолога.

Руки худые, пальцы тонкие, ребра просвечивают не просто через кожу, а даже через трико, ни единой жиринки в теле, да и мышц особых нет. Таких дистрофиков в Мурашке называли «дрищ болотный». В чем тут душа-то держится, непонятно. Зато по стенам аки паук скачет. Нет, он определенно…

– И? Ты чего замер-то? На ходу спишь?

– А, да, – Виктор моргнул, кашлянул. – Вопросы. Вопросы есть. Есть хочешь? Приходи на камбуз.

– Заметано. Переоденусь и сразу метнусь.

Оставалось разбудить капитана.

Стук в дверь начальнической каюты не возымел должного действия, напротив, рулады усилились – мол, оставь нас, смертный, не видишь, мы спим. Минут пять побарабанив, Виктор обратился к компьютеру:

– Борис Кондратьевич, что делать?

Вместо ответа раздался громкий женский голос:

– Александр! Поднимайся немедленно!

Голос этот оказался Виктору знаком, и был он голосом Сан Санычевой жены. Виктор едва не бросился в рулевую, но вовремя сообразил – «позывные» хранятся в памяти боркомпа на случай экстренных ситуаций с целью вывести капитана из объятий Морфея.

Голос жены произвел поистине магическое действие. Рулады прекратились как по взмаху волшебной палочки, и капитан моментально материализовался в дверях каюты:

– Случилось чего?

Он был полугол, встрепан, заспан и растерян, и Виктор даже слегка смутился – так жестоко и безжалостно прервать сладкий сон капитана! Но подавил неуместную жалость и сказал:

– Обед случился.

За обедом капитан преимущественно молчал, как, впрочем, и остальные. Виктор искоса поглядывал то на одного, то на другого, то на третью, изучая, так сказать, поведенческие реакции в быту. Зачем это ему надо, он не знал, но, во-первых, так рекомендовала «Методичка молодого косморазведчика», составленная лично товарищем Полищуком, а, во-вторых, просто интересно. Эдуард явился на обед в просторном шелковом комбинезоне сиреневого цвета, на спине и рукавах которого плавали золотые рыбки. Струящийся материал создавал впечатление, что рыбы шевелят хвостами и плавниками, а широкий золотистый пояс намекал на древневосточные церемонии. В целом Эдик выглядел так, словно отдыхал на одной из курортных планет. Девушка Женя смотрелась не менее потрясающе, хотя, несомненно, проигрывала Эдику по части экзотики. Широкая белая юбка с крупными черными цветами и простая белая блузка смотрелись очень элегантно. Но самыми экстравагантными в ее наряде были туфли на высоченной платформе. К чему весь этот маскарад, Виктор не понял, на качество борща и на скорость его поедания одежда, по его мнению, никак не влияла, они в Мурашке чаще всего садились за стол в грязной и потной камуфляжке, а пищеварение было будь здоров.

Однако странно казалось даже не то, что Женя и Эдик вырядились – одна как на бал, а второй в попугайский наряд. Странно, что ни на Павлентия (майка и шорты, все как обычно), ни на капитана (летный комбез, даже не очень засаленный) наряды пассажиров не произвели никакого впечатления. Оба были погружены в свои мысли так глубоко, что Виктор засомневался, почувствовали ли они вкус пищи.

В самом конце обеда, когда борщ был съеден, а чай вскипячен и выпит, Эдик поднялся с места, и золотые рыбки пришли в движение. Виктор, глядя на рыбок, подумал еще об одной странности, связанной с геологом, точнее, с его одеждой. Подумал и тут же о ней забыл, и, как выяснилось впоследствии, зря.

А забыл он, потому что Сан Саныч внезапно нарушил молчание:

– Значит так, мои родненькие. Через полчаса «Маршевый» совершит прыжок. Посему прошу… Нет, не прошу – приказываю. Занять места в каютах и не высовывать из них носа до моего особого распоряжения. Ты, Витек, для первого раза побудешь рядом со мной в рубке. Остальным сидеть тише воды, ниже травы. Дамочки и приравненные к ним геологи могут почитать романы, желательно про себя. Сходить в гальюн заблаговременно. Чтоб дверью потом не хлопать и ужом на сковородке не вертеться. Павелецкий, убери посуду.

– Я Павлентий, – сказал потомок, но посуду послушно собрал.

Надпись на крышке автоповара изменилась. Теперь там значилось: «Цикл завершен. Вымой меня».

– И кастрюлю не забудь, – сказал Виктор Павлентию.

– Ну, что тут без меня случилось? – спросил Сан Саныч, когда они заняли места в рулевой рубке. – Не проспал я чего-то жизненно важного?

Виктор собрался было рассказать о странностях в поведении геолога и о звонке жены, но капитан неожиданно хлопнул себя по лбу:

– Слушай, друг мой ситный. Ты ж у нас как сказочный король. Голый, в смысле. Конечно, я могу тебе одолжить из своего, это без вопросов. Но у нас и комплекции разные, и вообще. Так я, Витек, что предлагаю. Пока до прыжка еще есть время, мы покажемся.

– Что сделаем? – недоуменно спросил Виктор.

Сан Саныч так же недоуменно уставился на помощника.

– Что, что. Покажемся! В настоящее время «Маршевый» незаметен для всякого рода летающих ларьков. И вообще все разведчики и приравненные к ним тунеядцы типа правительственных корыт окружены полем невидимости. Иначе от лотошников отбоя не будет. Шныряют, понимаешь, туда-сюда, туда-сюда, прилепляются, купи то, купи се. Прилетаешь потом домой, весь борт листовками загажен, спасу нет никакого. Вообще-то я обычно не показываюсь, то есть, невидимость не сбрасываю. А то прилетел однажды, а на самом видном месте не только реклама нижнего женского белья, но и проспекты с предложением… гм… интимных услуг. До сих пор с содроганием вспоминаю.

Рекламу или услуги, хотел спросить Виктор, но удержался.

– Но теперь-то у нас выхода нет. И пока за пределы системы не выкатились, надо хоть один ларек да подманить. Как считаешь?

– Можно, – кивнул старпом. Очень уж ему не хотелось лететь в двухгодичный рейс совершенно без запасной одежды и предметов гигиены.

– Того же мнения, – кивнул Сан Саныч и попросил Бориса Кондратьевича показаться.

Мгновенно рубка наполнилась звонками и трелями – на борт просились с десяток лоточников и рекламщиков.

– Вот тебе открытая кредика, – кэп протянул Виктору карточку, – Иди и выбирай что надо. Я, уж не серчай, сопровождать не буду. Не терплю эту галдящую братию.

Решив запускать лотошников по одному, Виктор открыл шлюз, в котором тут же образовалась давка. Несколько дородных теток в громоздких старинных скафандрах и с огромными баулами перли в «чрево», как на таран. Оттирали друг друга локтями, лупили баулами, пинались и даже, кажется, ругались, хотя сквозь гермошлем едва ли проникали звуки. Старпом испугался, что корабль может не выдержать столь экспрессивного натиска. Впрочем, все обошлось. Дунув на лезущих струей сжатого воздуха, Виктор чуть сдвинул створки шлюза, и, пропустив одну торговку, тут же их захлопнул.

– Ай, дарагой! Все, что надо, выбирай, с таким товаром – прямо в рай! – заявили тетка, скинув баул прямо посреди коридора.

– Я в рай не тороплюсь, – пробормотал старпом.

Выбрав необходимые вещи (в качестве бонуса тетка навязала игральные «умные» карты, которые в народе называли полоумными) и, заплатив за них кредиткой, Виктор не без труда выпроводил тетку, закинул купленное в каюту и вернулся в рулевую.

– Включаю невидимость, – объявил капитан.

Вызовы тут же прекратились. Виктор усмехнулся, представив себе реакцию продавцов: только что здесь был корабль, вдруг раз, и исчез.

– А теперь давай сосредоточимся на главном. На вхождение в Петлю. Борис Кондратьевич, разверни обзорные экраны, будь так добр.

Компьютер, насколько понимал Виктор, не мог быть ни добрым, ни злым, но дружеское капитанское обращение очень понравилось старпому. Наверное, долгими неделями и месяцами, когда и поговорить-то больше не с кем, капитан сидит вот так в рубке и беседует с бездушной железякой. Неважно, что ответы сухи и почти безжизненны. Неважно, если их нет вовсе. Просто когда нет рядом никого, чтобы излить душу или просто перекинуться парой словечек – так ведь это и не жизнь вовсе…

– Витек, чего замечтался? – загрохотало над ухом. – Продавщицу, что ли, симпатичную встретил? Давай не кисни. Романтические бредни отбрось. Все, Петля на носу.

О том, что вхождение началось, говорила картина на обзорных экранах. Картина эта потрясала воображение. Плющились звезды, медленно и плавно; сворачивалось пространство; туманности превращались в конусы, подобные чудовищным торнадо. Сверкающие бриллиантами диадемы возникали перед глазами Виктора и тут же рассыпались мириадами искр. Огни всех мегаполисов мира проплывали по экрану, чтобы через мгновение вспыхнуть гигантскими фейерверками. Картина была настолько реалистична, что оказалось трудно поверить – на самом деле мир вокруг них все так же стоит на месте, а на экранах – только иллюзия, порожденная Петлей.