Текст книги "Четвертая мировая"

Натали Зилли
Четвертая мировая

От автора

Уважаемый Читатель!

Я представляю Вашему вниманию свою первую книгу, в которой в простой форме изложен ряд имеющих быть сегодня место событий и явлений. Определённые ситуации и стереотипы, а также гендерные и профессиональные отношения представленны в моём романе с разных точек зрения. Что хорошо, а что плохо; что правильно, а что ошибочно; что должно быть, а чем можно пренебречь; компромисс или конфронтация… Выбор полностью за Вами, Читатель. Я всего лишь рассказчик.

Время – единственно реальная величина, которой владеет каждый из нас. Поэтому, ценя своё, а, следовательно, и чужое время, я была кратка в написании «Четвёртой мировой». Только по делу и по существу. Ничего лишнего. Минимализм в написании – моя характерная черта. Время, которое могло быть потрачено на чтение повторяющихся отрывков или необязательного словоизлияния, существенно не влияющего на развитие сюжета, на мой взгляд, лучше использовать на размышления о прочитанном.

И, в заключении, хотела бы упомянуть о незаслуженно забытой роли латинского языка, который является основополагающим фундаментом для подавляющего большинства современных европейских языков. Жаль, что знание латинского языка сегодня является лишь уделом избранных. Я включила некоторые латинские слова и выражения в повествование романа, – и те, возможно, сделают его текст более насыщенным.

Желаю Вам приятного прочтения!

Пролог

Любое, даже самое невероятное будущее, всегда имеет свои «корни» в настоящем. Поэтому размышления не только о том, что должно произойти, но и о том, что возможно произойдёт, могут сослужить лучшую службу человечеству.

Натали Зилли

Ранним весенним утром по побережью одного из островов в Тихом океане брёл мужчина неопределенного возраста. На вид ему могло быть как тридцать пять, так и пятьдесят пять лет. На самом деле шла всего лишь тридцать восьмая весна его жизни. Мужчина выглядел печальным и отрешённым. Из одежды на нём было только нечто, напоминающее набедренную повязку. Данный человек принадлежал к европеоидной расе: имел светлую кожу и большие зелёные глаза. К сожалению, ничего нельзя было сказать о цвете его волос, так как наш одинокий путник был лыс.

Утро выдалось божественным: океан был спокоен, воздух свеж, дул лёгкий бриз, слышались голоса чаек, и вся природа, казалось, дышала гармонией. Солнце начинало свое восхождение на востоке и понемногу золотило безмятежную гладь океана. В лучах восходящего солнца океан переливался всеми мыслимыми оттенками синего. Идущий вдоль побережья остановился, чтобы полюбоваться на игру света и воды – он был очарован ею. Вдохнув воздух полной грудью, мужчина заметил, насколько тот свеж и бодрящ. Лёгкий бриз ласкал полуобнажённое худощавое тело путника.

Проникнувшись всей прелестью окружающей его природы и текущим временем суток, путник лёг на песок и попытался ощутить своё единение с матерью землёй. Он почувствовал умиротворение. Податливый песок принял форму его тела и приятно хрустел при малейшем движении мышц. Бриз приятно волновал обнажённую поверхность кожи. Всё вокруг дополняло и усиливало качества друг друга. Гармония казалась абсолютной. Состояние умиротворения стало переходить в состояние блаженства. Наш герой пролежал так около часа, наслаждаясь бытием.

Затем в его памяти всплыли события раннего детства – время, когда ему было лет пять. Он отчётливо увидел образ молодой женщины, объясняющей ему что-то и нежно смотрящей на него. Затем он вспомнил их совместную прогулку и её заботливоё участие к нему. Он фактически ощутил её любовь. Мужчина знал: эта женщина – его мать. В памяти всплыл и образ отца: мужчины сдержанного, но доброго. Отец одобрительно смотрел на него.

«Мама, мама, как ты отличаешься от местных женщин, – подумал он. – Я думаю, что тебя и отца давно уже нет в живых. Я отдал бы всё, лишь бы опять оказаться среди людей моего настоящего рода. Здесь я чужой. И все вокруг – чужие», – с горечью подумал мужчина.

Незаметно состояние блаженства стало переходить в несколько противоположное ощущение: появились сожаление и какое-то чувство безысходности. Мужчина привстал с песка и сел, опираясь на согнутые колени. Воды океана по-прежнему переливались всеми оттенками синевы, солнце нежно пригревало, а бриз ненавязчиво волновал – природа была безупречна в своём проявлении. Чего нельзя было сказать о душевном состоянии нашего героя теперь: его настроение из положительного стремительно двигалось в диаметрально противоположную сторону.

Практически всю свою жизнь этот мужчина провёл на этом острове, обитателями которого были два племени дикарей, время от времени враждовавших между собой. Наш герой жил на территории одного из племён, но никогда не ощущал себя его частью, хотя в условиях дикой природы ему помогло вырасти именно это племя. Всё его существо отторгало жизнь и быт островитян и восставало всякий раз, когда он предпринимал попытки самоотождествления с ними. Он честно пытался проникнуться жизнью «своего племени»: участвовал в охоте на зверей и ловле рыбы, в защите территории своего племени и набегах на территорию соседнего, был женат на соплеменнице. Но, чем больше усилий было принято им в направлении внутренней ассимиляции с коренным населением острова, тем сильнее рос его внутренний протест. Всё вышеперечисленное тяготило его с каждым днём всё больше и больше. Он осознавал, что его жизнь среди дикарей вынужденная, что он принадлежит к абсолютно другому племени, что всё, что он делает здесь с ними – чужое, не его. Поэтому он решил оставить их и жить один на отдалённой части острова, которая не интересовала ни одного из его обитателей.

Какое-то время нашего героя никто не тревожил и не посещал. Однако два дня назад к нему пришли соплеменники и сказали, что сегодня их племя выступает войной против соседей, и он обязан поддержать их. Вождь был радикально настроен на захват земли соседей и обязал всех мужчин племени выступить с ним.

Мужчина сидел и размышлял о своей жизни. Зачем ему идти на бой с соседями? Зачем убивать их? Для того, чтобы опять проживать бессмысленную жизнь среди непонятных и чужих ему людей? Зачем самому быть убитым соседями и мучиться от ран? Для чего вообще этот поход? Еды у племени на ближайшее время было достаточно, других ресурсов – тоже. Размышляя так, наш герой пришёл к сознательному выводу, что ничто не связывает его с происходящим на острове. Единственное, чего он желал – это быть оставленным в покое. Но, понимая, что в условиях надвигающейся междоусобицы покой – непозволительная и недоступная роскошь, он решил покончить с собой. В последнее время мысль о суициде иногда мелькала в его голове, однако серьёзно никогда не цепляла его сознание и всегда оставляла равнодушным. Но сейчас эта идея постепенно захватывала его разум и начинала господствовать там. Вскоре она единолично овладела сознанием нашего героя и трансформировалась в твёрдое намерение, которое подняло мужчину с песка и подвело к океану.

С полной уверенностью в правильности своего выбора он шагнул в воды океана, чтобы слиться с ним и навсегда остаться его частью.

Глава 1

Мировой экономический форум стартовал в январе в одной из стран Западной Европы. Участниками форума являлись правительства государств с более или менее ведущими мировыми экономиками, некоторые из правительств быстро развивающихся стран, а также сто богатейших людей мира, чьи капиталы в сумме составляют больше, чем сумма всей, имеющейся у трёх с половиной миллиардного населения планеты, наличности.

Все как обычно следили за ходом процесса форума, на повестке дня которого обсуждались предложения выхода из затяжного экономического кризиса и дальнейшее развитие мировой экономики. Все надеялись на плодотворное взаимодействие денег и власти. Те, кто не имел достаточно средств были ведомы голодом обладать большим и жаждали чуда от тех, кто имел их в избытке. Последние же ждали новых предложений от первых и полагали, что новые направления в бизнесе внесут в их жизнь ещё больше разнообразной деятельности и возможностей и избавят от пресыщения уже имеющимся. Все хотели знать, что будет дальше, но никто чётко не предполагал, что делать и куда идти. Все надеялись на всех.

Наряду с затяжным глобальным экономическим кризисом обострилась внешнеполитическая обстановка в мире.

В вечном противостоянии супердержав разменной монетой становились их бывшие или настоящие страны-партнёры, которые наивно полагали, что новый хозяин будет лучше предыдущего и даст больше, нежели старый. Хотя, аd vocem[1]1
  К слову заметить (лат).


[Закрыть], ожидания эти практически никогда не оправдывались. И на проверку оказывалось, что существующий порядок вещей не так уж и плох, и что «старый друг стоит новых двух».

Однако вернёмся к нашему экономическому форуму. На подобного рода мероприятиях помимо известных политиков всегда можно встретить ведущих экономистов мира, глав ведущих инвестиционных фондов и компаний, крупных промышленников и производителей. И, если обстоятельства благоприятствуют, то можно задать вектор направления развития определённого сектора экономики или бизнеса на ближайшее время.

Одним из участников форума являлся господин Лютер Нарвин, предпочитающий больше наблюдать за происходящим и слушать его участников, нежели участвовать в дискуссиях и выдвигать предложения. Суть бизнеса господина Нарвина заключалась в определении и выборе потенциально выгодных направлений инвестирования. Поэтому всё время форума Нарвин являл собой абсолютное внимание, чтобы уловить куда, а главное – почему будет дуть «финансовый ветер» в ближайшем будущем.

Другой из участников данного мероприятия, – господин Марк Уденберг, – не в пример господину Нарвину, являлся активным и постоянным участником диспутов и дискуссий, пропагандируя развитие и инвестирование исключительно реальных секторов экономики. Господин Уденберг неустанно и жёстко критиковал существующее положение вещей и настаивал на жестком контроле рынка бумаг со стороны государства.

Нарвин и Уденберг являлись гражданами одной страны, в которой деньги почитались за божество. Однако их взгляды на обладание божеством существенно разнились. Нарвин считал, что при соответствующих условиях, знаниях и обстоятельствах к божеству можно прикоснуться играючи. Тогда как Уденберг был уверен, что только благодаря упорному труду и жёсткой экономии средств можно иметь символы божества в наличии. Оба они исходили из обстоятельств своего личного опыта, и оба по-своему были правы. Проекция жизненного опыта каждого фундаментально отпечаталась во взглядах на «panem quotidianum»[2]2
  Хлеб насущный (лат).


[Закрыть].

Глава 2

Господин Лютер Нарвин являлся достаточно видным и энергичным мужчиной пятидесяти пяти лет, имел средний рост и крепкое телосложение. Он обладал несколько резкими чертами лица, которые, в сочетании со спокойной уверенностью его больших голубых глаз, выделяли его лицо из толпы. Одна деталь немного омрачала облик Лютера Нарвина: он с рождения хромал на правую ногу. Однако Нарвин давно привык к своей хромоте и не стремился избавиться от неё. Нарвин имел блестящее образование и манеры, а также репутацию человека справедливого, честного и благонадёжного.

Нарвин происходил из достаточно известной и богатой семьи. Еще в молодости унаследовав крупное состояние от своего отца, в период своей зрелости он практически удвоил его. Сферой деятельности Нарвина были финансы: он являлся владельцем и главой одного из крупнейших инвестиционных фондов своей страны. Его фонд шёл первым в списке рекомендуемых правительством частных инвестиционных фондов. Таким образом, десятки миллионов его сограждан ежемесячно перечисляли определённую сумму на счета его фонда в качестве пенсионных вложений. Сумма наличности, циркулирующей в финансовом учреждении Нарвина, была колоссальной. И эту сумму он мог удвоить и утроить, если правильно рассчитает где, куда и когда поместить имеющиеся капиталы. А финансовое чутьё у Лютера Нарвина было отменным.

Нарвин был желанным гостем всегда и везде: калибр его личности и его финансовые возможности открывали перед ним практически любые двери.

Вчера, после окончания экономического форума, Нарвин вернулся из Западной Европы и сейчас пребывал в размышлениях от увиденного и услышанного там. Он анализировал всю поступившую информацию, сравнивая её с уже имеющейся и проецируя на собственные системы знаний и опыта. «Да, ситуация неоднозначная. Однако при желании во всём можно найти свой «плюс». Или, в крайнем случае, сделать плюс из взаимодействия двух «минусов». Так на что же похож потенциальный «плюс» сегодня? Или какие два потенциальных «минуса» могут сделать этот «плюс?» – размышлял Нарвин, сидя в офисе своей компании.

Сегодня в десять утра Лютер Нарвин ожидал визита своего адвоката. Он решил написать завещание и оформить его в соответствии с буквой закона. У Нарвина было ещё пять минут до назначенной встречи, и он продолжал свои рассуждения на заданную тему. Вскоре его секретарь по внутренней связи сообщила, что господин Лонсд, адвокат, прибыл. Нарвин попросил секретаря пригласить того войти к нему в кабинет.

– Доброе утро, господин Нарвин! Как ваши дела? – приветствовал адвокат Лютера, войдя в кабинет своего самого крупного клиента и направляясь к столу, за которым тот расположился.

– Доброе утро, господин Лонсд! Спасибо. Как ваши? – отвечал ему хозяин кабинета, вставая и обмениваясь рукопожатием.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – Нарвин жестом указал на ближайший из стульев напротив себя. – Мисс Конс, пожалуйста, принесите нам два эспрессо, – нажав кнопку внутренней связи, обратился он к секретарю.

– Как обстоят дела в мире экономики и финансов? – обратился Лонсд к своему клиенту. – Что интересного происходило на форуме?

– Ничего нового, господин Лонсд. Те же самые тенденции, характеристики и конъюнктура рынка, – туманно ответил Нарвин.

В кабинет вошла секретарь с двумя чашками эспрессо. Пряный аромат кофе приятно пощекотал носы двух собеседников.

– И какие направления более или менее перспективны сегодня? – продолжал беседу адвокат.

– Их может быть неограниченное множество. И в любой момент самое перспективное направление может превратиться в рухлядь и vice versa[3]3
  Наоборот (ви́че ве́рса) – лат.


[Закрыть], как говорили римляне, – отвечал Нарвин, попивая свой кофе.

– На ваш взгляд – существует ли реальный шанс выхода из сегодняшнего финансового тупика? – продолжал расспрос адвокат.

– Шанс существует всегда. Вопрос только в том, с какой стороны к нему подойти, – ответил Нарвин, выпив свою порцию кофе.

– Да, экономика и финансы – наука сложная и непостижимая, по крайней мере для меня. Я никогда не понимал и, скорее всего, не пойму, как можно делать деньги из воздуха. Юриспруденция, закон и право куда естественней для моего ума, – заключил адвокат.

– Для меня, господин Лонсд, напротив, операция со словом и буквой закона – непроглядная тьма. Ума не приложу, как вы добиваетесь оправдания подсудимого или осуждённого, когда, казалось бы, все факты против него. На мой взгляд, операции с денежными знаками и их эквивалентами гораздо естественней, – заключил со своей стороны Нарвин.

Собеседники обменялись многозначительными и понимающими взглядами. Всякий раз, когда эти двое общались, – вне зависимости от темы и рода общения, они проникались всё большим чувством собственной значимости в своих глазах и симпатией по отношению друг к другу. Каждый из них занимался своим делом и был в нём Профессионалом. И оба знали цену настоящему профессионализму.

– Цель, с которой я сегодня пригласил вас ко мне, господин Лонсд, заключается в составлении моего завещания. Я решил завещать абсолютно все свои активы в пользу моей жены. Давайте составим завещание в трёх экземплярах, один из которых будет храниться у вас, один я оставлю в сейфе своего рабочего кабинета и один собственноручно вручу моей жене.

– Я уважаю ваше решение, господин Нарвин. Однако, должен спросить у вас: хорошо ли вы подумали? Иногда случается, что наследник избавляется от своего благодетеля, прознав и про гораздо более скромное наследуемое имущество. В вашем же случае – это десятки миллиардов.

– Я благодарю вас за вашу заботу, однако у меня есть веские основания полагать, что моя жена – женщина бескорыстная. Именно поэтому, осознавая этот факт, я хочу обезопасить её законным правом на мои десятки миллиардов в случае моей смерти. Я подозреваю, что может появиться большое количество желающих воспользоваться моим имуществом вкупе с доверчивостью и неведением моей жены.

– Хорошо, я понимаю. Есть ли у вас предпочтения относительно текста завещания?

– Я полностью полагаюсь в этом вопросе на вас.

– Тогда я предлагаю стандартный текст завещания с полным перечислением всех ваших активов.

– Я согласен.

Нарвин вызвал секретаря и попросил предоставить в распоряжение адвоката полный список своих активов.

Через час написание завещания было закончено. Нарвин подписал каждый из трёх экземпляров, один из которых вручил своему адвокату, второй запер в сейфе своего рабочего кабинета и третий положил в свой портфель с целью передачи документа жене сегодня вечером.

Вопрос о наследовании одного из крупнейших мировых состояний был решён. Лютер решил отпраздновать это событие вместе с виновницей торжества, пригласив супругу на ужин в один из старейших ресторанов города.

Глава 3

Господин Уденберг, один из участников раннее упомянутого форума, решил поспешить домой сразу после его окончания. Работа, работа и ещё раз работа торопили его покинуть столь чудесный город в его зимнем убранстве в день закрытия мероприятия.

Марк Уденберг, мужчина пятидесяти лет, доктор экономики, являлся советником Президента своей страны по экономическим вопросам. Помимо этого он читал лекции по экономике в нескольких крупных университетах страны и слыл большим специалистом в своей области. Природа, наградив Марка Уденберга недюжинными умственно-аналитическими способностями, путем постоянного труда переросшими в дарование, а затем и в талант, крайне поскупилась на внешние достоинства. Уденберг был маленького роста и астенического телосложения, имел мелкие черты лица и невыразительный взгляд. Ко всему прочему, он косил на правый глаз, и в минуты усталости, физического или умственного напряжения его косоглазие резко бросалось в глаза. Сирота от рождения, лишённый родительской любви и поддержки, несовершенный физически, он достиг всего того, чего далеко не всегда достигали его более везучие собратья, а именно – авторитета и высокого положения. Таким образом, Уденберг являлся ярким воплощением «голубой мечты» своего народа: достигнуть всего собственным упорным трудом, подняться со дна жизни к самой её вершине. Даже Президент страны в душе восхищался его трудолюбием и волей. Уденберг имел репутацию человека принципиального и жёсткого, иногда даже жестокого.

Марк Уденберг являлся поклонником философии и истории, и каждый вечер проводил за чтением и анализом того или иного соответствующего труда. Сегодня вечером всё его внимание было сосредоточено на явлении эвтаназии в целом и в фашисткой Германии – в частности.

Эвтаназия, слово греческого происхождения, означающее «убийство из милости» или «милосердное убийство». В идеале эвтаназия означает прекращение физических страданий больного путем введения смертельно высокой дозы снотворного или другого медицинского препарата с согласия больного, и признаётся конституционным правом выбора человека в ряде стран.

В основе нацистской версии эвтаназии лежал труд Адольфа Йоста «Право на смерть», опубликованный в 1895 году, в котором тот утверждал, что контроль над смертью человека должен принадлежать государству. Через несколько десятилетий последователи Йоста, – такие, как Карл Биндинг и Альфред Хох, – подведут теоретическую базу для создания нацисткой версии эвтаназии, – программы Т4, которая официально была внедрена в фашистской Германии в 1939 году.

Согласно программе Т4, люди были ценны исключительно с точки зрения их вклада в жизнь общества. «Какую пользу обществу и государству может принести психически больной, больной наследственным физическим заболеванием или гомосексуалист? – вопрошал Гёббельс, министр пропаганды страны третьего рейха в своих обращениях к нации. – Состояние болезни у такого человека вечное, оставить после себя здоровое потомство он не может, или не может оставить вообще никакого потомства. Следовательно, оставлять их в живых является полным безумием, а содержание «жёлтых домов» и им подобных учреждений – безумием вдвойне!»

Согласно программе Т4, физически и психически больное население Германии являлось неоправданной статьёй расхода в бюджете государства, а, следовательно, подлежало уничтожению. Программа Бидинга и Хоха была встречена на «ура» руководством фашисткой Германии и немедленно взята на вооружение страной третьего рейха. «Машина» за чистоту арийской нации заработала во всю мощь. Во время действия программы нацистов Т4 по разным оценкам было убито от 250 000 до 350 000 немцев. Партийные бонзы страны третьего рейха пропагандировали массовое уничтожение «недостойных» жизни, апеллируя такими понятиями, как расовая чистота и перераспределение медицинских и других ресурсов для тех, кто «достоин» поддержки и жизни.

Уденберг прервал своё чтение и задумался. «Безусловно, то, что натворил Гитлер – жестоко, бесчеловечно и осуждаемо. И Нюрнбергский процесс над руководством фашисткой Германии в 1946 году поставил в этом вопросе точку, – рассуждал он. – Однако, идея Гитлера относительно эвтаназии «неполноценного» населения своей страны не лишена экономического смысла. Он хотел оптимизировать имеющиеся финансовые ресурсы и использовать их с максимальной пользой. Как экономисту мне понятны причина и направление его мысли. Если предположить, что расходы бюджета страны на содержание 300 000 человек полностью урезаны, то, возможно, получится более или менее приличный резерв, который можно перенаправить на развитие и поддержку другой статьи бюджета».

Уденберг поднялся с кресла и стал прохаживаться по комнате, продолжая свои размышления на тему перераспределения средств в бюджете фашисткой Германии. Взглянув на старинные настенные часы, он отметил, что время приближается к одиннадцати ночи: в это время он обычно ложился спать. «Завтра будет новый день и время работать. А сейчас пора спать», – заключил Уденберг и поспешил в свою спальню, чтобы отдаться власти Морфея.