Текст книги "Влюбленный убийца"

Глава 5

Оперативник капитан Ринат Ахметов проснулся, как всегда, за минуту до звонка будильника, дотянулся до него и привычным движением сдвинул рычажок вверх. Жены Гузель рядом не было, зато уже по всей квартире плыл головокружительный аромат только что сваренного кофе.

Ринат незаметно для себя улыбнулся. Гузель была его отрадой. Она преподавала в университете романо-германские языки и литературу, а семь лет назад сама была студенткой.

Встретились они совершенно случайно на лекции, посвященной… творчеству и жизни Гете. Ринат был после ночного дежурства и мечтал в это субботнее утро только об одном – отоспаться.

Но давний приятель сказал, что ему нужно срочно встретиться с Ринатом, вопрос жизни и смерти. И Ринат согласился. Он удивился выбранному месту встречи, но потом подумал, что на улице холодно, а кафе приятелю не по карману… Здесь же тепло, уютно и голос у лектора бархатный и успокаивающий, как тихое бормотание шмеля. Однако приятель не явился, место справа от Рината оставалось пустым и спустя полчаса после начала лекции.

Ринату вспомнилась зеленая поляна недалеко от дома бабушки, ясный солнечный день, разноцветные цветы медуницы и шмель на цветке.

«Как хорошо», – подумал он, на минуточку прикрывая глаза.

Ринат незаметно для себя задремал и вдруг услышал сердитый шепот:

– Как вам не стыдно!

Он вздрогнул и поднял голову: девушка, сидевшая слева от него, буквально метала молнии.

– Простите, я нечаянно. И потом, меня лектор усыпил, – попытался оправдаться капитан.

– Каким же образом, позвольте просить?

– Ну… – Ринат осмелел и рассказал ей о зеленой полянке за бабушкиным домом и о шмеле…

Впрочем, сейчас у него две отрады, еще есть дочка Айгуль или попросту Гуля. Айгуль едва исполнилось 5 лет. Но Ринат был уверен, что умнее и красивее его доченьки нет никого на свете.

Да и мудрая бабушка Рината говорила, что глубокие карие глаза Айгуль унаследовала от папы, а пытливый ум, что в них светится, – от мамы. И пусть только кто-нибудь после бабушкиных слов попробует усомниться в том, что их дочка умница и красавица и что у нее впереди большое будущее.

Желающих усомниться не было…

– Тебе еще налить кофе? – вывел Рината из задумчивости голос жены.

Он поднял на нее глаза, поймал руку Гузели и ответил:

– Кофе пока хватит, а от поцелуя не откажусь.

Рассмеявшись, Гузель, чмокнула мужа в макушку.

– Мы так не договаривались, – проговорил он, притворяясь обиженным. И когда она снова наклонилась к нему, легко сорвал поцелуй с ее пахнущих корицей губ. –   Какая ты вкусная, – выдохнул он.

– Ты тоже очень даже ничего, – рассмеялась жена. И став серьезной, спросила:

– Ты сегодня возьмешь Гулю из садика?

– Если успею.

– Ладно, если не успеешь, то позвони, заберет мама. Я сегодня никак не успеваю из-за лекций.

Ринат кивнул. Когда-то он мечтал, что жена будет сидеть дома и заниматься детьми. Но потом понял: если оторвать Гузель от ее работы, она просто завянет, как красавица роза в пустыне.

Как он ее понимал! Ведь и сам Ринат не представлял себя вне службы в полиции. Многие говорят, что работа его неблагодарная и грязная. Что ж, в этом есть определенная доля правды. Как поется в старой, знакомой с детства песне – «Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна». Но ведь ни для кого не является секретом, что человек приходит в этот мир с определенной миссией.

Так вот, призвание Рината – бороться со злом, делать этот мир чище и благороднее и помогать людям. Тут он полностью согласен с начальником их отдела Василисой Никитичной Воеводиной, которая считает, что настоящий полицейский – это всегда Воин Света. А когда кто-то говорит Василисе, что в полиции встречаются недобросовестные и даже бесчестные сотрудники, она напоминает им сказку Шварца о Тени и добавляет, что с Тенями в своих рядах полиция борется и будет всегда беспощадно избавляться от них.

* * *

Сегодня с утра Ринат Ахметов по заданию следователя направился в кафе «Рябинушка». Раньше бывать ему в этом кафе не доводилось, и он сразу с удовлетворением заметил, что здание кафе обсажено тонкими деревцами рябины, которые сейчас как раз цвели. Крупные белые кисти приветливо покачивались на ветру, точно зазывали посетителей.

Ринат поднялся по ступеням, толкнул дверь. Что ж… Помещение было небольшим, но уютным. Над барной стойкой красовалось панно с изображением ветки рябины с тяжелыми алыми гроздьями.

Ринат подошел к бармену и развернул перед ним свое удостоверение:

– Мне нужно поговорить с администратором.

Бармен – молодой, широкоплечий парень – посмотрел на удостоверение, потом на Рината и достал сотовый:

– Геннадий Петрович, тут с вами хотят из полиции поговорить.

Услышав ответ, он обратился к Ринату:

– Идите вон в ту дверь, потом прямо по коридору, предпоследняя дверь. Геннадий Петрович вас ждет.

Администратор оказался приземистым мужчиной с лысиной и внимательными глазами. Он предложил оперативнику присесть и спросил приятным баритоном:

– Чем я могу вам помочь?

Ринат тем временем думал, кого же ему напоминает невысокий немолодой мужчина и, вспомнив, улыбнулся. Геннадий Петрович удивительным образом был похож на его школьного завхоза.

Ринат представился, объяснил цель своего прихода и попросил назвать администратора свое имя, отчество и фамилию.

– Геннадий Петрович Лапшин.

– Меня интересует инцидент, произошедший в вашем кафе.

Он коротко изложил события.

– Да, да, припоминаю, – кивнул Геннадий Петрович, – очень неприятная, надо вам сказать, история. В нашем кафе никогда ранее подобного не случалось.

Ринат кивнул.

– А тут эта девица такое безобразие устроила, – продолжил возмущенно администратор, – что пришлось вызывать полицию.

– А что же собственная охрана не справилась? – небрежно бросил Ринат.

– Мы не имеем права принимать жесткие меры, – несколько виновато проговорил Геннадий Петрович, – ребята хотели просто выставить ее из кафе. Так она, представляете, одному руку прокусила, как извиняюсь, дикая собака динго, а другого расцарапала и при этом орала, как кошка, которой хвост прищемили.

Ринат хотел сказать администратору, чтобы тот определился со сравнениями, кого же именно напоминала ему взбесившаяся посетительница, собаку или кошку. Но удержался от замечания и погасил невольную улыбку.

– А вы хорошо запомнили ее внешность?

– Не очень. Но охранники и официант точно запомнили. Они как раз сегодня здесь. Пригласить их?

– Пригласите.

Вскоре молодые ребята вошли в кабинет администратора и сели на диван. Узнав, в чем дело, они с удовольствием, перебивая друг друга, рассказали о том случае.

– Она была одна? – спросил Ринат.

– Нет, с ней был парень.

– Как он выглядел?

– Худощавый, светловолосый, – сказал официант, – все лицо в веснушках.

– Ага, – согласился один из охранников, – и еще уши у него…

– Что – уши?

– Ну, как будто он ими сейчас махать начнет.

– То есть?

– В разные стороны торчат, – вмешался второй, – и вправду немного пропеллеры напоминают…

– А полицию вызвал кто-то из вас?

– Нет, посетители…

– И чем все закончилось?

– Полицейские увезли девицу с собой.

– Наверное, хулиганку впаяли, – весело сказал первый охранник.

– Так ей и надо, – кивнул официант, – она скатерть содрала, одну из посетительниц горячим кофе облила, чашки разбились…

– А пострадавших было много?

– Две девушки…

– И еще мы с Костей! – вмешался один из охранников.

Второй согласно кивнул.

– Девушки поехали с полицейскими?

– Кажется, нет…

– А спутник той, что буянила?

– Он точно за полицейскими увязался, все просил его девчонку отпустить.

– А они?

– Затолкали ее в полицейскую машину, и он туда же протиснулся.

– Спасибо, ребята, вы очень помогли, – Ринат пожал каждому из них руку.

– Мы что, мы всегда, пожалуйста.

Когда они скрылись за дверью, Ринат повернулся к администратору:

– Простите, – не удержался он, – у вас кто-нибудь из родственников работал в школе № 8?

– Работал, – удивленно ответил администратор, – мой родной дядя, он сейчас на пенсии. Но какое отношение он имеет…

– Никакого, – улыбнулся Ринат, – просто я учился в этой школе. И вы сильно похожи на своего дядю.

– Ах, это, – облегченно протянул администратор, – у нас почему-то все мужчины в роду похожи друг на друга.

– Так это же здорово, – доброжелательно проговорил Ринат, поблагодарил Геннадия Петровича за помощь и распрощался с ним.

Через час он уже имел на руках копию задержания в кафе «Рябинушка» гражданки Юлии Владимировны Лопыревой, а также все необходимые данные на нее.

Жаль, что ее спутник не фигурировал ни в одном из документов. Но, собственно, дело это поправимое… Вечером данные на Лопыреву были у следователя.

А Ринат помчался в садик за Гулей, которая при виде отца просияла и сразу вцепилась в его руку.

– Это мой папа, – важно сказала она, оглядывая присутствующих, – он служит в полиции.

И тут же Ринат чуть не оглох от поднявшегося визга и криков. Минуту спустя он понял, что таким образом малышня выражает свой восторг Гулиным папой.

А еще через мгновение он ощутил себя пальмой, на которую взбираются сразу несколько ловких мартышек. Появившаяся воспитательница мигом установила нарушенный порядок и с улыбкой проводила отца и дочь до двери, в которую уже входили другие мамы и папы.

Глава 6

После дождя все вокруг дышало свежестью. Пошла в рост трава, казавшаяся теперь изумрудной. Кокетливыми веснушками осыпали газоны одуванчики.

– Хорошо-то как! – подумал Шура Наполеонов и тут услышал возмущенный старческий голос и насмешливо отвечающий ему молодой.

Он обернулся. На автобусной остановке парень лет двадцати дымил сигаретой, как паровоз, окуривая сидящих старушек и сиротливо жмущуюся чуть в стороне молодую женщину с коляской.

– Брось сигарету, – сказал Наполеонов.

– Тебе больше всех надо? – спросил парень, который был на две головы выше следователя.

– Ты прав, мне надо больше всех, – ответил Наполеонов и сунул под нос зарвавшемуся нахалу удостоверение.

– Так я ничего, так я, по привычке, – пробормотал парень, бросив окурок в урну.

– То-то, в следующий раз оставлю без сладкого.

– Чего?

– Ничего, прогуляемся в отделение.

– Чего я там забыл?

– Насколько я знаю, ничего, так что бросай курить.

Шура отправился дальше. Он вспомнил, как сам впервые попробовал курить в одиннадцать лет в школьном туалете. После первой затяжки он закашлялся и попытался рукой разогнать дым. Тут его взгляд упал на зеркало, висевшее над раковиной. Из зеркала на Шуру смотрела самая настоящая зеленая-презеленая кикимора, точно такая, какой ее рисовали в детских книжках и показывали в мультиках.

Шура онемел от ужаса и, не моргая, смотрел на противную зеленую рожу. И только несколько мгновений спустя он понял, что никакая это не кикимора, а его собственное отражение.

После этого Наполеонов уже не делал второй попытки сблизиться с никотином. Его близкий друг Витя дымил без зазрения совести несколько лет, но на выпускном вечере громогласно заявил, что вот он, Виктор Романенко, окончил школу и вступает во взрослую жизнь и ввиду этого бросает вонючие соски, оставляя это занятие молокососам.

Многие не приняли всерьез его заявления. Но Виктор действительно бросил курить. И даже служа в спецназе и мотаясь по горячим точкам, он не вернулся к дурной привычке. Сказал, как отрезал.

Шура незаметно для себя улыбался, вспоминая друга, которого ему постоянно не хватало. Главным авторитетом для Виктора был отец. Шура вспомнил, как они сидели в парке, и дядя Богдан сказал:

– Главное в жизни, ребята, это честь и совесть.

Никто не возражал, только тетя Зоя, Витина мама, спросила:

– А как же любовь?

– Любовь – это все, весь мир, – сказал Витин отец, обнял тетю Зою, или как ее зовут близкие – Заю, и крепко поцеловал в губы.

Детвора радостно захлопала в ладоши, а тетя Зая вся осветилась изнутри, словно в ее душе зажгли целую гирлянду ярких лампочек.

А потом Шуре вспомнилось, как они провожали Витькиного отца, майора Богдана Романенко, в очередную горячую точку. Хотя никто им об этом и не говорил…

У тети Зои на ресницах блестели слезы, и она все время стряхивала их тыльной стороной ладони. Витька не плакал, хотя крепился изо всех сил. Сестра тети Зои тетя Виктория кусала губы, и было заметно, как близко ее слезы. Больше они никогда не видели Витиного отца… А тетя Зоя продолжает его любить… и ждать.

Потом Шура подумал о Мирославе, двоюродной сестре Виктора. У нее вообще родители погибли в автокатастрофе, когда девочке было два года. Воспитывали ее дедушка, всю жизнь прослуживший в милиции, и бабушка. Шурин собственный отец, молодой ученый, подававший большие надежды, погиб при крушении самолета.

Так что отец был только у Люси, четвертого члена их дружного сообщества. И девиз у них был соответствующий – «Один за всех и все за одного».

И вот Люся как раз курила. На нее не действовали ни уговоры, ни насмешки друзей.

– Пусть травится, – как-то сердито сказала Мирослава, – будет страшилищем со скрипучим голосом в сорок лет.

– Кикиморой, – быстро добавил Шура, вспомнив свое отражение в зеркале.

– Сами вы кикиморы, – отмахнулась Люся.

«Люся, конечно, не сахар, – подумал Шура, – но, кроме таланта организатора, у нее есть золотые руки».

Люся могла лечь под любую, самую завалящую машину и заставить ее двигаться. На машинах Люся была помешана с детства, заразившись, вероятно, этой страстью от отца, классного автомеханика.

Теперь у отца с дочерью был свой автосервис, который и доход приносить начал. Приносил бы еще больше, если бы они уподобились современным буржуям и бессовестно выжимали все соки из своих сотрудников. Но Люсин отец был человеком старой закалки и считал, что платить рабочим нужно по совести, то есть столько, сколько заработали. Люся была с ним согласна.

Шура опомнился, только когда подъехал к отделению.

– И чего это меня на воспоминания потянуло, – проворчал он, – старею, наверное.

Войдя в кабинет, Шура достал из сумки термос, налил себе в чашку крепкого чая, развернул плитку шоколада, откусил кусочек, запил чаем, задумался. Потом снял трубку, набрал номер и стал ждать.

– Слушаю, – пробасил на том конце провода Незовибатько.

– Чем порадуешь, Афанасий Гаврилович?

– А, это ты, Наполеонов, легок на помине.

– Я тоже думал о тебе… – проговорил следователь задушевно.

– Ты это брось!

– Так я по делу.

– По делу ничего утешительного. На бутылке и на посуде все отпечатки стерты. По квартире отпечатков множество.

– Я тут тебе сейчас пальчики принесу бывшей пассии Ставрова, некой Юлии Владимировны Лопыревой.

– Даже так? Мадам привлекалась?

– К сожалению, нет. Была задержана за хулиганство в общественном месте и оштрафована. Потерпевшая заявления не писала, и все Лопыревой сошло с рук.

– Ты ее подозреваешь?

– Пока нет. Но Ольга Данилина указывает именно на нее. И поэтому проверить следует.

– Ну, что ж, давай проверим, – покладисто согласился эксперт.

* * *

День пролетел незаметно. Рыжее солнце уже лежало на крыше соседнего дома, когда Наполеонов посмотрел на часы.

– Ничего себе! – воскликнул он вслух, потянулся от души и стал складывать дела.

Домой Шура приехал довольно поздно. Хотел тихонечко умыться и поесть. Открыв дверь своим ключом, он на цыпочках пробрался в прихожую.

– Шура, это ты? – раздался голос Софьи Марковны.

– Ну, вот, мама, как всегда, не спит, – пробормотал Наполеонов себе под нос.

– Шурочка, почему ты молчишь? – Высокая моложавая женщина возникла в проеме двери.

– Мам, ну кто еще в это время может к тебе прийти?

– Старинный поклонник, например, – улыбнулась Софья Марковна и машинально поправила свои пышные волосы.

– А ты давала ему ключ от квартиры? – притворно изумился Шура.

– Почему именно давала, – женщина повела плечами, – он мог его сам взять.

– То есть стащить? – уточнил Шура.

– Ох уж этот твой полицейский жаргон, – улыбнулась Софья Марковна.

– Мам, просто я называю вещи своими именами.

– Есть хочешь? – переменила она тему.

– Немного.

– Мойся, а я быстро накрою на стол.

Шура кивнул, повесил сумку мимо вешалки и даже не обернулся на мягкий звук шлепка. Софья Марковна подняла сумку, повесила на место и отправилась на кухню.

Шура подошел к матери сзади, приподнялся на цыпочки и чмокнул в затылок. Она быстро обернулась:

– Опять ты как на мягких лапах неслышно подкрался, – притворно сердито проговорил она.

– Извини, ма. Чем ты сегодня будешь потчевать своего охотника?

– Садись уж, охотничек, – она поставила перед ним тарелку с отбивными и тушеными овощами.

– А компот?

София Марковна невольно улыбнулась:

– Я приготовила ромашковый чай…

– Шутишь?

– Ну, почему же, говорят, что Агата Кристи перед тем, как начать сочинять про убийство, всегда заваривала себе ромашковый чай.

– Но я же не сочиняю убийства, – вздохнул Шура, – я их расследую.

– Какая разница…

– Большая, ма! Поэтому завари мне лучше зеленый чай с мятой. И у нас, кажется, курабье оставалось вчера?

Софья Марковна заварила чай для Шуры, поставила на стол вазочку с печеньем. А себе налила в чашку ромашкового чая и села напротив сына.

– И как продвигается твое расследование? – спросила она.

– Потихоньку, – отозвался Шура, расправляясь с отбивными.

Это и было их обычным обсуждением Шуриной работы. Подробности Наполеонов домой не приносил.

Когда Софья Марковна допивала вторую чашку ромашкового чая, Шура осторожно поинтересовался:

– Ма, ты случайно детективы не начала писать?

– А что?

– Что-то ты слишком увлекаешься напитком Агаты Кристи…

Софья Марковна улыбнулась и молча придвинула поближе к сыну вазочку с его любимым клубничным вареньем.

…Ночь остудила воздух и набросила на спящий мир тонкое трепещущее покрывало из мерцающего переплетения лунных лучей. Только никогда не спящие часы отсчитывали время и приближали утро…

Глава 7

Наутро у Наполеонова была намечена встреча с сестрой погибшего. Он решил, что будет гуманнее, если он не станет вызывать ее повесткой, а сам съездит к ней домой.

При всей суровости своей профессии следователь старался не дергать и без того встревоженных свидетелей и не доставлять людям неприятностей, если в том не было острой необходимости. Было понятно, что сестра убитого не просто встревожена, а погружена в тяжелые переживания.

Вера Юрьевна Валентова, сестра Юрия Юрьевича Ставрова, открыла дверь сразу, даже не спросив, кто там…

– Александр Романович Наполеонов, следователь. Вчера мы договаривались с вами о встрече.

– Да. Проходите, пожалуйста, – пригласила она, проигнорировав протянутое ей удостоверение.

Шуре хотелось призвать гражданку проявлять большую бдительность, но он сдержал благие порывы. Все-таки сейчас не лучшее время для того, чтобы читать свидетельнице нотации.

– Я названивала ему весь вечер, – проговорила Вера Юрьевна, едва они разместились на двух креслах в бежевой гостиной.

– Зачем? – спросил Наполеонов.

– Во вторник мне нужно было сходить по делам, няня уехала на две недели к заболевшей сестре, и я хотела попросить Юру… – женщина всхлипнула.

– Вы забеспокоились не сразу?

– Нет, я вспомнила, что к Юре должны были прийти друзья, и подумала, что он отключил телефон. Но когда и после полуночи он не ответил, я позвонила Оле. Она пообещала съездить к нему и мне перезвонить.

– Перезвонила?

– Нет…

Валентова помолчала и добавила:

– Потом Оля тоже не брала трубку, и я успокоилась.

– Вот как?!

– Я подумала, если Оля там, то… им не до меня. Ну, вы сами понимаете…

Следователь кивнул.

– А потом позвонили ваши сотрудники, – Вера прижала руки к лицу и зарыдала.

– Вера Юрьевна, пожалуйста, успокойтесь, нам очень нужна ваша помощь.

Наполеонов сходил на кухню, принес ей воды, женщина выпила половину стакана, беспомощно улыбнулась и кивнула головой:

– Я понимаю, простите.

– Вера Юрьевна, а ваш брат не ссорился с Ольгой Данилиной?

– Да что вы! – простодушно произнесла она. – Юра очень любил Олечку.

– Все люди все равно время от времени ссорятся.

– Я не знаю, что вы имеете в виду под словом ссориться, но мой брат и его невеста были идеальной парой.

– Так, значит, они собирались пожениться?!

– Конечно! Тем более что Олечка ждет ребенка. Разве она ничего вам не сказала? – Валентова бросила на следователя недоверчивый взгляд.

– Нет, наверное, ей было не до этого…

– Наверное, – согласилась Вера.

– Вера Юрьевна, вы сказали, что к вашему брату должны были в тот день прийти друзья.

Она покорно кивнула.

– Вы не знаете их имен?

– Я думаю, что это Саша Звонарев и Валера Тропинин.

– Вы предполагаете или знаете наверняка?

– Предполагаю. Но я почти уверена, – уточнила она.

– Почему?

– Они давно дружат и довольно часто встречаются.

Возникла короткая пауза и Валентова печально поправила сама себя:

– Встречались. – Ее глаза снова наполнились слезами: – Простите…

– Вера Юрьевна, а кто-то из них звонил вам после гибели Юрия?

– Нет. Ой, они же не знают, что Юры больше нет. Я позвоню им!

– Вера Юрьевна, я прошу вас пока не делать этого.

– Почему? Вы что, подозреваете Сашу с Валерой?! – искренне удивилась она. – Но это нелепо!

– И тем не менее.

– Хорошо. Наверное, вы правы.

– Вы знаете их адреса, телефоны?

– Я сейчас вам все запишу.

Валентова достала довольно обтрепанную тетрадь, открыла ее, сделала одну запись, перелистала несколько страниц и снова стала писать.

– Вот, – протянула она Наполеонову листок, – но только ни Валера, ни Саша не были способны не то что убить Юру, но даже ударить.

– Они давно дружат?

– С начальных классов школы.

– Мне кажется, что все мальчишки дерутся…

– Может быть, но не с друзьями.

Шура в душе готов был с ней согласиться. Они с другом детства Витькой Романенко тоже ни разу не дрались. Но в жизни всякое бывает, и поэтому он промолчал.

– А что вы можете сказать о бывшей девушке вашего брата?

– Вы имеете в виду Юлю? – уточнила Валентова.

– А что, были и другие?

– Конечно, были, – улыбнулась Вера, – Юра был интересным парнем, и девушки сами не считали зазорным знакомиться с ним.

– И что, их количество зашкаливало?

– Нет, Юра не был донжуаном, если вас интересует именно это. Но, кроме Юли, я хорошо помню Катю Акимову и Розочку Щеглову.

– Вы не знаете, почему он с ними расстался?

Валентова пожала плечами:

– Нет, я не спрашивала. Но ведь все расстаются. Наверное, просто не подошли друг другу.

– А как давно они расстались?

– Катя была у него на первом курсе института, они встречались, кажется, чуть меньше года. А с Розой он встречался перед Юлей. Но что-то у них разладилось, и они мирно расстались. Роза буквально месяца через три вышла замуж и уехала с мужем в Израиль.

– Ваш брат сильно переживал?

– Да нет, – покачала головой Валентова, – по-моему, не очень, и тут сразу у него появилась Юля.

– Вы не знаете, где они познакомились?

– На вечеринке у общих знакомых.

– И как развивались их отношения?

– Юра довольно быстро к ней охладел.

– Почему?

– Он понял, что Юля охотится не за ним, а за его деньгами. Он даже как-то назвал ее хищницей.

– И как они расстались?

– Ужасно! Она долго преследовала его, звонила ему, угрожала. Даже к Оле ходила домой, ее сосед выгнал из подъезда.

– Это вам рассказала Оля?

– Нет, Таня, ее сестра.

– А вам Юля нравилась?

– Что вы! Совсем нет! Вульгарная невоспитанная девица. Я даже не понимаю, как Юра мог с ней связаться.

– А брата вы об этом не спрашивали?

– Думаю, все дело в горячем сексе, – сказала она спокойно.

– Об этом вам сказал брат? – недоверчиво спросил следователь.

– Нет, сама Юля.

– Вот как…

– Да, представьте себе, она так и заявила мне, что против ее сексуального мастерства ни один мужчина не устоит. Я просто глаза от такого бесстыдства вытаращила.

– Да, непростая девушка, – проговорил Шура.

– Непростая, – согласилась Валентова.

– А где ваш сын? – спросил неожиданно Наполеонов.

– Олежка?

– Разве у вас их несколько?

– Пока один, – улыбнулась женщина, на миг забыв о своем горе.

– Так где же он?

– Я не хочу, чтобы он присутствовал… – она запнулась, – в общем, его на эти дни взяла тетка моего мужа.

– А дедушки с бабушками?

– Где наш с Юрой отец, мы не знаем, мама уже десять лет живет в Дании, а родители Саши, моего мужа, в Гомеле.

– Понятно. Пока это все. Спасибо вам, Вера Юрьевна, за понимание и терпение. Может быть, нам еще не единожды придется с вами встретиться.

Она кивнула. Наполеонов встал и направился к двери. Уже в прихожей Вера спросила:

– А вы найдете его?

Уточнять, кого именно, необходимости не было, следователь вздохнул и ответил:

– Мы очень постараемся.

– Найдите его, пожалуйста, – горячо попросила женщина и закусила губу, чтобы сдержать рвущиеся наружу слезы.

Наполеонов кивнул, попрощался с хозяйкой и, спускаясь вниз на лифте, подумал:

«Может не его, а ее… Ведь Данилина уверена, что преступница – Юлия Лопырева…»

* * *

В душе саму Ольгу Наполеонов не подозревал, но в «Розу ветров» все-таки заехал.

И безрезультатно. Ольгу Данилину и Марка Лесниковского официант не запомнил. Он сказал, что каждый вечер обслуживает в числе других посетителей несколько влюбленных пар.

– Эти как раз не были влюбленной парой, – заметил Наполеонов.

– Деловые встречи у нас тоже проходят часто, – ответил официант.

Наполеонов положил перед ним фотографии. Парень задумчиво посмотрел на них, перевел взгляд на следователя и прямо спросил:

– Вам очень нужно, чтобы я их узнал?

– Мне нужна правда.

– Ну, если правда, то не помню я их.

Покинув кафе, Наполеонов сел в свой автомобиль и подумал, что, пожалуй, следует сегодня встретиться с Лесниковским. Он набрал номер и, когда тот откликнулся, проговорил:

– Здравствуйте, я говорю с Марком Витальевичем Лесниковским?

– Да…

– Я следователь Александр Романович Наполеонов. Мне нужно с вами поговорить.

– Интересно, зачем это я следователю мог понадобиться? – хмыкнул Лесниковский.

– Давайте я все объясню вам при встрече.

– Я должен подъехать к вам?

– Мы можем встретиться на нейтральной территории.

– А где вы сейчас находитесь?

– Возле кафе «Роза ветров».

– Я подъеду туда через двадцать минут.

– На чем?

– На белой «Ауди», – фыркнул в трубку Марк.

Он действительно подъехал ровно через 20 минут. Увидев «Ауди», заехавшую на стоянку перед кафе, Наполеонов вышел из машины и приблизился к иномарке.

– Марк Витальевич Лесниковский? – спросил он выбравшегося из салона водителя.

– Да, а вы, как я понимаю, следователь Александр Романович Наполеонов.

– Совершенно верно.

– И о чем вы хотели со мной поговорить?

– Вам знакома Ольга Петровна Данилина?

– Оля? – удивился Лесниковский. – Конечно, знакома.

– Когда вы встречались с ней последний раз?

– Позавчера, – в голосе Марка сквозило недоумение, – мы ужинали здесь, – он кивнул на «Розу ветров».

– Официанта запомнили?

– Особо я его не разглядывал, но думаю, что узнаю.

– Прекрасно. Войдем? – Наполеонов шагнул в сторону кафе.

– Войдем… Но объясните, что происходит?

– Немного погодя.

Они вошли в кафе, и Шура выбрал столик у окна.

– Здесь присутствует человек, обслуживающий вас в тот вечер?

– Да, вон он снует.

– К сожалению, он вас не запомнил.

– Да зачем ему это надо?

– Ему незачем, а Ольге Даниловой было бы лучше, если бы память этого парня не была столь дырявой.

– Выкладывайте, что там у вас. Не тяните, ради бога, – не выдержал Лесниковский.

– Позавчера, примерно в то время, когда вы ужинали здесь с Данилиной, был убит ее жених Юрий Юрьевич Ставров.

– Юра?!

– Вы были с ним знакомы?

– Естественно! Ведь Оля собиралась за него замуж. Мы за ужином как раз и обсуждали ее и мою свадьбу. Мы с Дашей, Даша – моя невеста, даже решили на неделю отложить свадебное путешествие, чтобы отпраздновать свадьбу Оли и Юры и поехать вместе.

– Вы давно знаете Ольгу Данилину?

– Да сто лет!

– А нельзя поточнее?

– Можно и поточнее. В шестом классе мне пришлось сменить школу, мы переехали в другой район, и добираться до старой школы мне нужно было с двумя пересадками. Так я оказался в одном классе с Олей, – Лесниковский замолчал.

– Продолжайте, я вас внимательно слушаю.

– Видите ли…

Шура выжидающе посмотрел на запнувшегося Марка.

– Короче, в те годы я был удивительно привлекательным мальчиком.

– Да вы и сейчас очень даже ничего, – усмехнулся Шура, окидывая оценивающим взглядом собеседника.

Лесниковский на самом деле был красавцем. Густая грива каштановых волос, огромные глаза золотисто-карего цвета, оттененные длинными, в полщеки, ресницами, яркие губы, напоминающие изогнутый лук амура, волевой подбородок, прямой нос с едва заметной горбинкой и фигура атлета.

– Ну, вот видите, – проговорил, вздохнув, Лесниковский.

– Вижу, и что с того, – снова усмехнулся Шура.

– Ничего хорошего! Через неделю после моего прихода в школу за мной начали бегать не только девчонки из этого класса, но и из параллельных и даже из старших.

– Можно только позавидовать такому успеху, – обронил следователь.

– Ничего подобного! – искренне возмутился Лесниковский, – я уже тогда был настроен на большое будущее. Мне нужна была золотая медаль, и я занимался как одержимый. Все эти девчачьи ухаживания только мешали мне.

– Я только не вижу, при чем здесь Данилина…

– Да притом! Ольга оказалась единственной разумной девочкой. Она не влюбилась в меня.

Наполеонов терялся в догадках…

– И тогда я предложил Оле стать моей официальной девушкой.

– Оригинально, – невольно хмыкнул следователь.

– Оля поначалу тоже, наверное, так подумала и прямо сказала мне, что я не в ее вкусе…

– И что же дальше?

– Я объяснил ей, что именно поэтому и предлагаю ей дружить. Она будет как бы моей охранной грамотой. Я тоже со своей стороны готов сделать все, что понадобится ей.

– И она согласилась? – недоверчиво спросил Наполеонов.

– Да, подумала и согласилась. Мы стали дружить. Все, как бывает у мальчиков и девочек в этом возрасте: я таскал ее портфель, время от времени мы ходили в кино, потом стали вместе делать уроки. Короче, мы сами не заметили, как сдружились. Наша дружба не закончилась после окончания школы. Мы продолжали перезваниваться, время от времени встречаться, приходили друг к другу на дни рождения. Оля рассказывала мне о своих романах, как самой близкой подружке, спрашивала совета. А я знакомил ее со своими девушками.

– И как?

– Что – как? – удивился Марк.

– Как ваши девушки реагировали на вашу дружбу с Олей?

Лесниковский усмехнулся:

– Устраивали разборки и требовали сделать выбор: или они, или Оля.

– И вы выбирали Олю?

Марк кивнул.

– А ваша теперешняя невеста?

– Даша оказалась единственной девушкой, разобравшейся в наших с Олей отношениях. Она так и сказала мне, что такими друзьями, как Оля, надо дорожить, независимо от их пола, потому что они на вес золота.

– Мудрая девушка.

– Очень. Через короткое время они с Олей подружились. Потом появился Юра… – лицо Марка омрачилось. – Это правда, то, что вы сказали?

– Увы.