Текст книги "Гость без приглашения"

Глава 8

Мирослава проснулась в объятиях… кота. Дон крепко обнимал её своими длинными лапами за шею и сладко мурлыкал в самое ухо.

– От тебя жарко, как от печки, – пожаловалась Мирослава, отпихивая от себя Дона. Тот обиженно вздохнул.

И тут зазвонил телефон.

– Да, – проговорила Волгина.

– Это я, ты проснулась? – послышался голос Александра Наполеонова.

– Только что, – призналась она.

– Я все праздники в этом году дежурю, вернее, до второго, – пожаловался он.

– Сочувствую.

– А я тут о тебе только что думал.

– Обо мне? – удивилась Мирослава.

– Ага. Ведь раз я дежурю, а Морис у родителей, ты у нас одна остаёшься.

– Шура! Не выдумывай! Я не одна!

– А с кем? С котом, что ли? – усмехнулся он.

– Хотя бы и с котом! – рассердилась она.

– Ладно, подруга, ты не нервничай, я придумал, куда тебя пристроить.

– Что? – подумала, что ослышалась, Мирослава.

– Моя мама с подругами едут на праздники по Золотому кольцу. Купим билет и на тебя. Мама согласна.

– Шура, ты чего, совсем дурак? – спросила Мирослава бесцеремонно.

– Почему это сразу дурак? – обиделся он.

– Потому что умному такая глупость не пришла бы в голову!

– А чем тебе моя мама не нравится?

– Твоя мама мне нравится, – ответила Мирослава, – мне не нравится, что ты хочешь навязать ей моё общество, а мне её.

– И чё?

– А ничё! – передразнила его Мирослава.

– У ты какая! – выпалил он. – И что ты собираешься делать?

– Я уже приняла приглашение тёти, – солгала не моргнув глазом Мирослава.

Тётя её действительно приглашала побыть вместе с Доном у них все новогодние праздники. Но она сказала тёте, что с ней будет Шура…

Оно, конечно, лгать некрасиво, но эти двое настолько сильно озабочены её благополучием, что ни за что не отстали бы от неё, пока, как выражается Шура, не пристроили бы куда-нибудь. А ей так хотелось побыть одной! Хоть пару деньков! Имеет же человек право на личное одиночество? Кот её не стеснял. Он был мудрым, в отличие от многих людей, и мог присутствовать рядом, ничем не выдавая своего присутствия. Она не знала точно, приедет ли до 31 декабря Морис Миндаугас, но и это её почему-то на этот раз абсолютно не волновало.

Если Мирославу что-то и расстраивало, то погода. Да! Да! Впрочем, никто не может радоваться тому, что в декабре стоит погода как в конце октября! И это в средней полосе России. Волгина с ностальгией вспоминала зимы своего детства. Тогда уже в ноябре было холодно и лежал снег. А в декабре в иные дни по ночам термометр показывал минус тридцать и даже больше. В такие дни они не ходили в школу. Зато можно было весь день резвиться на улице. Детвора каталась с гор, выписывала вензеля коньками на катке, строила крепости и снеговиков во дворе, чаще всего вместе с родителями. Ведь взрослые, в большинстве своём, в душе остаются детьми. Просто некоторые из них это тщательно скрывают от посторонних глаз. Но её дед, полковник МВД, сняв мундир, не стеснялся дурачиться вместе с внуками и их друзьями. Так что можно с полной уверенностью заявить, что им с дедом повезло по-крупному. Да и с бабушкой тоже. Когда их троица, мокрая от снега и разгорячённая пребыванием на улице, вваливалась в квартиру, их уже ждали вкусные пирожки, румяные ватрушки и горячий, слегка терпкий чай.

«Но, увы, – грустно подумала Мирослава, – бабушки с дедушкой больше нет на свете, а Виктор в какой-то горячей точке отстаивает, как принято считать, интересы родины». Родные даже не знали, где именно сейчас находится их сын, брат, племянник. Редкие и короткие весточки – это всё, на что они могли рассчитывать уже не один год. И тут Мирослава некстати вспомнила прошлогоднюю зиму и поёжилась – вот холодрыга-то была! Может быть, вместо всемирного потепления надвигается всемирная мерзлота? Думать об этом всерьёз не хотелось, и Волгина отправилась в библиотеку. Дон, высоко подняв свой пушистый хвост, зашагал следом за ней, стараясь ступать след в след. Хотя как это ему удавалось, оставалось загадкой даже для хозяйки. Ведь у кота было всё-таки четыре лапы, а не две ноги. Но кот на то и кот, чтобы совершать, казалось бы, невозможное.

В библиотеке Мирослава долго ходила вдоль полок, касаясь переплётов книг. Мысли её по-прежнему витали где-то далеко. Наконец она тряхнула головой, словно отгоняя от себя воспоминания, и выбрала несколько книг. Среди них, конечно, были и её любимые древнекитайские поэты, строки которых она никогда не уставала перечитывать.

Вот и на этот раз она открыла наугад томик китайской поэзии, в котором были лирические стихотворения двух авторов – Ли Бо и Ду Фу.

Она открыла книгу наугад. Это был Ли Бо:

 
Здесь обезьянки
В заводи речной, похожие
На белые снежинки…
 

Мирослава перевела взгляд на оконный проём – чуда не случилось, снега как не было, так и нет. Зато обезьянки сразу напомнили ей о проказах любимого друга детства Шуры Наполеонова.

Она закрыла книгу и открыла её снова, уже ближе к концу. Ну, вот и Ду Фу:

 
Всё замерло в доме,
Один среди множества книг.
Всю ночь до рассвета
Я думаю только о вас…
 

Мирослава захлопнула книгу, потому что мысли её унеслись к Морису Миндаугасу. А она вовсе не хотела думать о нём. Почему? На этот вопрос она не хотела отвечать и себе самой. Не хотела – и точка. Собираясь к родителям, Морис много раз звал её с собой, полушутя, полусерьёзно говоря о том, что родители имеют право знать в лицо его работодателя. И добавлял:

– А то подумают бог весть что.

– Пусть думают что хотят, – отвечала она делано равнодушно.

Он пожимал плечами и уезжал один. Но так случалось раз за разом, что хоть он и обещал вернуться только 6 января, всякий раз возвращался 31 декабря. Она была ему за это благодарна и даже не скрывала своей радости. Но дальше этого дело, к большому огорчению Миндаугаса, не шло.

В этом году она, как и в прошлые годы, поздравила с католическим Рождеством Яна и Ванду Белозёрских. Они сразу же стали зазывать её к себе в гости.

– Приходи! – гудел Ян.

– Ты не представляешь, как тебе будет рада Паулина! – вторила мужу Ванда. И в отдаление слышалось тихое ласковое рычание самой Паулины, которая была любвеобильной боксёрихой. Она готова была облобызать всякого переступившего порог дома Белозёрских. Вот только далеко не все гости, неизвестно почему, приходили в восторг от нежностей слюнявой собаки. Мирослава же с Паулиной подружилась почти что мгновенно. А чтобы не утонуть в её слюнях, всегда, собираясь к Белозёрским, прихватывала с собой слюнявчик в виде салфетки внушительных размеров. И обязательно лакомство! И Паулина на самом деле обожала Волгину, выделяя её среди других гостей.

На этот же раз Мирослава вежливо отказалась, проговорив в трубку:

– Всегда рада видеть и Паулинку, и вас, но как-нибудь в другой раз.

– Ладно, – согласился Ян, – приезжай, когда захочешь.

– Да, да, – вырвала трубку у мужа Ванда, – мы всегда тебе рады! Позвони и приезжай!

– Приеду, – пообещала Волгина.

– И Мориса прихвати, – отняв, в свою очередь, телефон у жены, добавил Ян.

– Пока, пока!

К Белозёрским Мирослава отказалась ехать, понимая, что на этот раз за рождественским столом соберутся люди близкие им не только по духу, но и по вере. Так что ей делать там однозначно нечего.

И она зачем-то поехала к католическому собору, который в городе известен как Польский костёл. Храм был старинным, строить его начала польская община ещё в конце девятнадцатого века. Сначала на собранные деньги построили деревянный костёл. А в самом начале двадцатого начали возводить здание из камня и за четыре года возвели собор и освятили его. Он благополучно действовал до 20-х годов двадцатого века, но уже в тридцатых был закрыт и разграблен. Потом здание отдали под краеведческий музей. И лишь после нового ползучего переворота в самом конце прошлого века его вернули католикам и отреставрировали, а в начале двадцать первого на шпили собора водрузили кресты. И теперь костёл не только благополучно действует, но и проводит под своей крышей концерты духовной и классической музыки, а также открыт для экскурсий. Жаль только, что утерян некогда звучавший в нём орган. И нового пока нет.

Зато орган есть в кирхе, которая строилась изначально как римско-католическая церковь, и деньги на неё в 1854 году выделил русский купец. Но после вспыхнувшего в этом же году польского восстания она была передана лютеранам и при содействии губернатора достроена на собранные народом деньги. При ней даже были детский сад и школа для немецких детей. В годы советской власти и сама кирха, и её прихожане хлебнули лиха вместе со всем остальным народом. Но в 1991 году кирху вернули лютеранам, а с 2003 года в ней работает механический орган.

Мирослава не относила себя ни к одной из существующих религий, но считала, что было бы здорово, если б орган зазвучал и в польском храме. Просто потому, что любила звучанье этого древнего инструмента. И не имело никакого значения, что до сих пор неизвестно, кто же первым изобрёл орган. Учёные в процессе спора отсылают друг друга то в Александрию египетскую, где якобы жил в 285–222 годах до н. э. изобретший его грек Ктесибий, то к волынкам Древнего Вавилона, а то и вовсе к флейте мифического Пана.

Вернувшись в спальню, Мирослава положила на столик стопку выбранных книг и сказала, обращаясь к коту:

– Этот Новый год мы с тобой, судя по всему, будем встречать вдвоём.

– Мр, – ответил кот, в смысле «ну и что же».

– Я тоже так думаю, – согласилась хозяйка. Она уже собралась с ногами забраться на кровать и начать читать, как зазвенел колокольчик, извещающий, что у ворот появился гость.

«Только не это!» – захотелось воскликнуть Мирославе, предположив, что её услуги частного детектива кому-то срочно понадобились и на праздники. Сначала она хотела воспользоваться методом страуса и просто не открывать дверь. Но потом всё-таки решила пойти посмотреть, кто сей нежданный гость.

Увидев расплачивавшегося с таксистом Мориса, Мирослава тотчас повеселела и нажала на устройство, отпирающее ворота. Она чуть было не бросилась в объятия вошедшему Миндаугасу. Но её опередил Дон, запрыгнувший ему на плечо и принявшийся ластиться так, словно они находились в разлуке долгие годы.

– Подлиза, – улыбнулась Мирослава.

– Ничего подобного, – встал на защиту кота Миндаугас. – Просто он не скрывает своих чувств, в отличие от некоторых.

И они оба рассмеялись.

– Судя по тому, что меня не встречает Шура и в доме не пахнет съестным, Наполеонов на работе.

– Ага, твоя мужская логика на этот раз сработала на совесть, трудится наш горемыка, – притворно вздохнула Мирослава.

– И когда освободится?

– Второго.

– Больше вы никого в гости не ждёте? – спросил Миндаугас.

– С ума сошёл! – возмутилась она его крамольному предположению. – Конечно, нет!

– Прекрасно, – улыбнулся Морис, – встретим этот Новый год как тихий семейный праздник. А пока нам придётся засучить рукава!

– Ну, нет! – попробовала запротестовать она.

– Да! Да! – сказал он. – Сейчас будем наряжать ёлку!

Мирослава вздохнула и отправилась доставать из кладовой коробки с игрушками. Морис вытащил их на улицу, и они довольно быстро вдвоём нарядили красавицу-ель, растущую недалеко от дома.

– Здорово! – сказала Мирослава, когда ель уже стояла во всей своей праздничной красе.

– Ну вот, а вы не хотели, – подмигнул ей Морис. – А теперь… – начал он.

– А теперь? – изобразила она ужас на лице.

– Теперь мы попьём чаю и приступим к приготовлению блюд для новогоднего стола.

– Ой! Я согласна обойтись тремя корочками хлеба! – завздыхала Мирослава.

– Вы может быть, – ответил он невозмутимо, – но я и Дон нет!

Кот поддержал его громким мяуканьем.

– К тому же не забывайте, что второго в наш дом ворвётся голодный Шура! И если не найдёт здесь еды, то нам всем не поздоровится.

– Не съест же он нас, – беззаботно отозвалась Мирослава.

– Не знаю, не знаю, – многозначительно возразил Морис.

– Ладно, – согласилась она, – только готовить будешь ты, а я только немного помогать тебе.

– Ну, это как всегда, – усмехнулся Миндаугас.

Они закусили холодной курицей, которую Мирослава отварила вчера из-за кота, решив больше ничего не готовить. И попили чай с пирожными, которые привёз с собой Морис.

– Какие они маленькие и миленькие, – проговорила Мирослава, с удовольствием рассматривая лакомство прежде, чем отправить его в рот. А попробовав, зажмурила глаза и сказала: – Вкусно! – Потом спросила: – Ты их в самолёте испёк?

– Нет, – развёл он руками, – их испекла моя мама.

– Правда? – почему-то удивилась Мирослава и, подумав, повторила свои прежние слова: – Очень красиво и вкусно.

– Парочку пирожных мы уберём в холодильник, – сказал Миндаугас.

– Это ещё зачем? – удивилась Мирослава.

Миндаугас посмотрел на неё укоризненно.

– Для Шуры!

– А они не испортятся?

– Нет.

– Жаль…

– Что жаль? – удивился он.

– Что не испортятся.

– Я что-то не понял.

– А что тут непонятного? Были бы они с минимальным сроком хранения, я бы их съела сама.

Он весело рассмеялся.

– Вы же не любите сладкое.

– Не люблю, – согласилась она, – но эти пирожные какие-то особенные.

Морис не скрывал удовлетворения от того, что пирожные, испечённые его мамой, ей понравились, и поспешил утешить Мирославу:

– Я испеку такие же попозже по маминому рецепту.

– А у тебя он есть? – спросила она недоверчиво.

– А то как же! – заверил её он.

Мирослава захлопала в ладоши и сообщила, что она, пожалуй, согласна немного потрудиться на благо их сообщества. Но только немного. И добавила:

– Боюсь перетрудиться.

Кот фыркнул, а Морис улыбнулся.

Вечером 31 декабря пошёл снег. Он падал с неба большими мягкими хлопьями и вскоре завалил всё вокруг.

– Ура, – сказала Мирослава, – теперь у нас будет настоящий Новый год.

– Только дорожки утром придётся расчистить, – заметил Морис.

– Зачем? Мы из дома выходить никуда не собираемся и к себе никого не ждём. Расчистим второго утром, – решила она.

– Хотя бы первого вечером.

– А вдруг ночью опять снег пойдёт? – спросила Мирослава.

– И что же?

– Тогда второго придётся заново делать ту же работу.

Миндаугас рассмеялся и решил не спорить. Новый год они на самом деле встретили в так называемом семейном кругу – она, он и кот. Никто им не мешал – не наведывался и даже не звонил. Хотя дозвониться до них в эти дни можно было только по сотовому телефону Мориса, номер которого знали далеко не все. Но те, кому надо, знали, в первую очередь имеются в виду, конечно, Наполеонов и тётя Мирославы Виктория Петровна Волгина. Сотовый самой Мирославы и стационарный были отключены.

Второго детективы ожидали в гости Шуру, но он позвонил рано утром и уныло проговорил:

– Я не приеду.

– Заставили работать? – сразу догадалась Мирослава.

– Попросили, – поправил её он и тут же добавил: – Но так, что отказаться было невозможно.

– И когда же ты сможешь приехать?

– Не раньше чем шестого ближе к вечеру.

– Хорошо, Шурочка, мы будем ждать, – ласково проговорила Мирослава.

– Только из вкусного у вас для меня к этому времени ничего не останется, – ответил ей голосом мученика Наполеонов.

– Шурочка, не волнуйся! Шестого же сочельник!

– Ага. И что? – проговорил он насмешливо.

– Гуся, конечно, не будет, – ответила она, – Рождество 7 января…

– Вот! А индейка на Рождество будет??

– Морис что-то говорил о грудке индейки, кажется, собирается запекать.

– А целую индейку ему слабо?

– Мы же не съедим столько! – вырвалось у Мирославы.

– А вот об этом ты можешь не беспокоиться, – покровительственно заверил её Шура.

– Хорошо, я передам Морису твоё предложение, – улыбнулась она и тут же добавила: – Зато твой любимый «Наполеон» будет точно.

– Ну, хоть это.

– Пока, Шурочка!

– Пока, Славочка.

Время от времени друзья детства обменивались и такими нежностями.

Третьего января детективам надоело сидеть дома и они, прихватив лыжи, отправились кататься в лес, который начинался почти сразу позади посёлка.

– Берендеев лес! – восторженно выдохнула Мирослава.

– Почему Берендеев? – недоумённо спросил Морис.

– Потому что сказочный!

– А, – протянул Миндаугас.

Но по его глазам она поняла, что он ничего не понял.

– Ты, наверное, в детстве не смотрел сказку «Снегурочка»?

– Я оперу слушал Римского-Корсакова, – ответил Морис.

– В опере тоже есть царь Берендей, который мудро правил страной берендеев.

– Да, есть! – вспомнил Морис.

– Кстати, историки предполагают, что такой царь на самом деле существовал. К тому же по России разбросано много всяких мест, носящих название – Берендея.

Вернувшись домой, детективы первым делом включили стационарный телефон. И он сразу зазвонил.

Глава 9

– Детективное агентство «Мирослава» слушает, – бесстрастным голосом проговорил взявший трубку Морис.

– Мне очень нужна ваша помощь, – прозвучал взволнованный женский голос.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Аделаида Сергеевна Калитовская.

– Вам кто-то рекомендовал нас?

– Моему мужу дал номер вашего телефона его бывший сослуживец Родион Иванович Завьялов. Он сказал, что вы в прямом смысле спасли его дочь.

Морис тотчас вспомнил убитого горем бывшего военного, с десяти лет в одиночку воспитывавшего дочь, которой тогда грозил реальный тюремный срок по надуманному обвинению. Детективы нашли тогда настоящего преступника. Им оказался тот, кто хотел переложить свою вину на девушку и подстроил всё так виртуозно, что следователь, расследовавший дело об убийстве, попался на его удочку.

– Чем мы можем вам помочь? – спросил Морис.

– Моего сына обвиняют в убийстве.

– Но в этом случае вам нужен скорее адвокат.

– Нет! Адвокат нам не нужен, – не выдержав, всхлипнула женщина, – мой сын никого не убивал! Я уверена в этом.

«Ну, ещё бы мать да не была уверена в невиновности сына», – подумал Морис, а в трубку сказал:

– Вам нужно будет подъехать к нам.

– Да, да, конечно, – заторопилась она.

– Вы сможете приехать часам к шести сегодня, – он продиктовал адрес.

– Смогу, – заверила она поспешно. И спросила: – Можно, мы приедем вдвоём с мужем?

– Естественно.

Про себя он подумал, что так будет намного лучше. По крайней мере, если женщина будет плохо себя чувствовать, а во время беседы с детективом случается всякое, будет кому о ней позаботиться.

Обернувшись к Мирославе, беззаботно ласкающей на диване кота, он проинформировал её:

– К нам клиент приедет в шесть вечера. Вернее, клиентка.

– Я слышала.

– Насколько я понял, её сын попал в беду.

– Убийство?

Морис кивнул.

– А мать уверена, что он не при делах.

Миндаугас снова кивнул.

– Ты что, дал обет молчания? – спросила она насмешливо.

– Нет, просто всё, что мне известно, я вам уже сказал.

– Угу. Нам остаётся только ждать.

– А перед началом ожидания нам нужно поесть, – улыбнулся он, – так как наш корабль может не вернуться на землю до ужина.

– До ужина, скорее всего, не вернётся, – согласилась она, – только если к позднему.

– На ночь есть вредно.

– Ерунда, – отмахнулась Мирослава, – вон Шура постоянно объедается и до сих пор не округлился до формы колобка.

Морис рассмеялся, но поужинать они всё-таки поужинали. Мирослава даже успела прочитать вслух целых три трогательных рождественских рассказа из толстого сборника.

– Ты не знаешь, почему они все такие печальные? – спросила она Мориса.

– Потому что в ту пору, когда они писались, среди писателей не было моды на хеппи-энд, – ответил он со знанием дела.

– Исчерпывающий ответ, – усмехнулась Мирослава.

– А что вы хотели от меня услышать, – пожал он плечами.

И тут они оба услышали звонок.

– А вот и клиентка, – сказал Миндаугас и пошёл открывать.

Мирослава направилась к себе в кабинет. Прошло минут пятнадцать, прежде чем Морис привёл двоих – женщину и мужчину примерно одинакового возраста. Хотя женщина и старалась выглядеть моложе своего спутника, судя по ухищрениям, которые заметил внимательный взгляд Мирославы. Но сейчас женщине было явно не до ухода за своей внешностью.

– Проходите, садитесь, пожалуйста, – пригласила она вошедших, жестом указывая на удобные стулья.

Когда они, неуверенно оглядываясь на дверь, всё же прошли и сели, она сказала:

– Как вы уже знаете, я Мирослава Волгина, частный детектив. А это мой помощник Морис Миндаугас.

Супруги, а Мирослава не сомневалась в том, что они муж и жена, кивнули.

– Представьтесь, пожалуйста, – предложила она.

– Аделаида Сергеевна Калитовская, – тихо сказала женщина.

– Игнат Варфоломеевич Калитовский, – сухо представился мужчина.

Мирослава, догадавшись, что говорить будет женщина, перевела свой взгляд на неё.

– Нашего сына Виталия, – заговорила Аделаида Сергеевна, – обвиняют в убийстве, которое он не совершал. – Женщина замолчала.

Мирослава поняла, что нужно ей помочь, и проговорила:

– Начните, пожалуйста, с самого начала. Кого убили? Как ваш сын оказался на месте убийства?

– Очень просто, – начала отвечать, вероятно, сразу на второй вопрос Калитовская, – старый друг моего мужа пригласил нас к нему в загородный дом, чтобы вместе встретить Новый год.

– И ваш сын поехал вместе с вами?

– Да, – кивнула женщина.

– Кто ещё, кроме вас с мужем и вашего сына, присутствовал на празднике?

– Вся семья Никифора!

– Никифор – это кто?

– Так Никифор Лаврентьевич Твердохлёбов и есть хозяин дома!

– Вашего сына обвиняют в его убийстве?

– Да, – кивнула Аделаида Сергеевна.

– Перечислите всех членов семьи Твердохлёбова, а также тех, кто не входит в состав семьи, но на встрече Нового года всё-таки присутствовал, – Мирослава придвинула к себе блокнот и взяла ручку.

– Сам Никифор Лаврентьевич Твердохлёбов, – начала перечислять Калитовская, – его жена Снежана Матвеевна Твердохлёбова, его дочь от первого брака Анфиса Никифоровна с мужем Тихоном Ивановичем Поздняковым, сын от второго брака Эдуард, племянник Олег Георгиевич Кушнарёв с невестой Лизой. Простите, но её отчества и фамилии мы не знаем, – супруги Калитовские быстро переглянулись.

– Это всё? – спросила Мирослава.

– Нет, ещё тётка Никифора Лукерья Самсоновна Твердохлёбова. Но тётя Луша уже очень старая, да и на момент убийства она уже спала.

– Откуда вы знаете?

– Она почти сразу после двенадцати ушла к себе и больше не спускалась, пока мы её не разбудили.

– Больше в доме никого не было?

– Были детки Поздняковых, Таня и Дима. Но они ещё маленькие. И к этому времени уже видели девятый сон.

– Из прислуги в доме кто-то имеется?

– Да, но Твердохлёбов всех их отпустил домой где-то во втором часу ночи.

– То есть они не живут в доме хозяина?

– Нет.

– Как же они ночью добирались домой?

– На лыжах. Живут-то они в небольшом посёлке, что притулился к боку коттеджного посёлка, – проговорила Аделаида Сергеевна.

– Это не старый посёлок притулился к коттеджному посёлку, а богатеи воздвигли свои дома впритык к старому поселению, так как место там хорошее – бор, река опять же недалеко, – сердито поправил жену Игнат Варфоломеевич.

– Понятно, – сказала Мирослава и спросила: – Где именно и как убили Твердохлёбова?

– Никифор решил спуститься в подвал за бутылкой французского вина, – сказал Калитовский. И добавил: – Хотя оно и ни к чему было.

– Что так?

– Все уже нагрузились под завязку и отправились на свежий воздух проветриваться. Мы поэтому и хватились Никифора не сразу.

– Кто заметил его отсутствие?

– Я, – ещё больше нахмурился Калитовский, – и вспомнил, что он вроде собирался вино достать из подвала.

– Мы тогда подумали, что, может, у Никифора там сердце прихватило, – вступила в разговор Аделаида Сергеевна, – хотя здоровье у него всегда было богатырское, но мало ли.

– Да, и на старуху бывает проруха, – глухо добавил Калитовский. – Короче, мы решили спуститься в подвал и посмотреть. Дочь Никифора Анфиса принесла ключи от подвала.

– Стоп! – остановила их рассказ Мирослава. – Вы хотите сказать, что подвал был закрыт?

– Да, – ответил Игнат Варфоломеевич, и только тут догадавшись о сути вопроса детектива, недоумённо переглянулся с женой.

– Вам не пришло в голову, что раз дверь закрыта, то Твердохлёбова в подвале нет? Либо он не спускался туда, либо уже поднялся.

– Тогда нам ничего подобного не пришло в голову.

– И хорошо, что не пришло, – тихо сказала Мирослава, – иначе вы бы его там не искали. Возможно, именно на это и рассчитывал убийца, запирая дверь. Кстати, ключ хозяина нашли?

Калитовские одновременно покачали головой, и Игнат Варфоломеевич проговорил:

– По крайней мере, полиция ничего такого нам не говорила.

– А вы уверены, что ключ, который принесла вам Анфиса, не был единственным ключом от подвала?

– Наверняка мы этого не знаем, но я видел, что у Никифора была своя связка ключей от помещений, которые он часто посещает. А на кухне вроде бы хранились запасные ключи для надобности домочадцев.

Мирослава пометила себе, что этот пункт нуждается в уточнении. Она сомневалась в том, что убийца оставил ключ себе. Выбросить его не составляло труда, маленький предмет мог глубоко утонуть в снегу и обнаружиться только весной.

– С кем вместе вы спустились в подвал? – спросила Волгина.

– С Олегом Кушнарёвым, племянником Никифора.

– Ваш выбор пал на него целенаправленно или спонтанно? Насколько я понимаю, там были в это время сын и зять Твердохлёбова?

– Да. Но Олег сам вызвался.

– А с кем хотели пойти вы?

– Со своим сыном, – нехотя признался Калитовский.

– Почему именно с ним?

– Потому что сыну я доверяю! – резко ответил Игнат Варфоломеевич.

– Я думаю, что полиции это показалось подозрительным, – заметила Мирослава.

– Да кто же тогда знал, что Никифор убит?! – воскликнул в отчаянии Игнат Варфоломеевич.

– Вы правы, – сочла нужным согласиться Мирослава и спросила: – Как был убит Твердохлёбов?

– Его ударили сзади бутылкой по голове. Я думаю, в тот самый момент, когда он наклонился.

– Увидев его, вы подумали, что он ещё жив?

– Нет, – покачал головой Калитовский, – сразу понял, что Никифор мёртв, на всякий случай попытался нащупать пульс. Но увы.

– Вы сразу вызвали полицию?

– Как только поднялись из подвала. Внизу связь не работала.

– Как отреагировал на смерть дяди племянник?

– На Олеге лица не было, – не задумываясь и на секунду, ответил Игнат Варфоломеевич.

– А его дочь?

– Об Анфисе вообще лучше не спрашивать, я всерьёз испугался, как бы она рассудка не лишилась.

– Она так сильно любила отца?

– Вы даже не можете представить, как сильно, – тяжело вздохнул Калитовский.

– А сын?

– С Эдуардом у Никифора всегда были тёрки, – нехотя признался Калитовский, – а в последнее время он постоянно просил и даже требовал у отца деньги.

– Куда же он их девал?

– Тратил на красивую жизнь, – неопределённо ответил Игнат Варфоломеевич.

– Эдуард был игроком! – решительно вступила в разговор Аделаида Сергеевна. – У него были огромные долги.

– А ты откуда знаешь? – сердито спросил муж.

– Полгода назад я встретила в кафе его мать, Розалию Павловну, и она целый час плакалась мне на беды своего ненаглядного гадёныша и на чёрствость и скупость бывшего мужа.

– Вы так ненавидите Эдуарда Твердохлёбова? – спросила Мирослава.

– А кто его любит, кроме родной матери? – вопросом на вопрос ответила Калитовская.

– Может быть, его любят девушки? – предположила Мирослава.

– Сомневаюсь, – усмехнулась Аделаида Сергеевна.

– А вообще у Эдуарда Твердохлёбова есть девушка?

– Целый табун.

– А постоянная?

– Как мне ответил года два тому назад сам Эдуард, – проговорил Игнат Варфоломеевич, – «постоянных не держим».

– Теперь вернёмся к вашему сыну, – сказала Мирослава, – почему в убийстве Твердохлёбова заподозрили именно его? Надеюсь, ваш сын не приходится крестным сыном Никифору Лаврентьевичу и не входит в число его наследников?

– Нет, хуже! – невольно вырвалось у Аделаиды Сергеевны.

– Что же в данной ситуации может быть хуже?

– Никифор отбил невесту у нашего сына и женился на ней!

– То есть Снежана Матвеевна, прежде чем выйти за Твердохлёбова, собиралась замуж за вашего сына?

– Вот именно, – подтвердил отец.

– Но мы всегда были против этого брака! – заверила детектива мать.

– Почему? – поинтересовалась Мирослава.

– Потому что Снежана девушка недалёкая и не пара нашему Виталию.

– А Никифору Лаврентьевичу она оказалась парой?

– Плохой парой, – поджала губы Аделаида Сергеевна.

– Почему?

– Гуляла она от него!

– Это всё только слухи, – насупившись, проговорил Игнат Варфоломеевич, – доказательств никаких.

– Никифор вроде хотел убедиться в своём отцовстве и настаивал на экспертизе ДНК. Так Снежана сыночка своим родителям сбагрила. С чего бы это? – с сарказмом спросила Калитовская.

– Действительно, – задумчиво отозвалась Мирослава и спросила: – А у своего племянника Никифор Лаврентьевич не пытался отбить невесту?

– Лизу, что ли? – удивились оба супруга. – Так он с ней только 31 декабря первый раз увиделся.

– Да и не стал бы Никифор отбивать невесту у своего племянника, – уверенно произнесла Калитовская.

– А у сына друга стал, – вскользь заметила Мирослава.

– Это всё-таки разные вещи.

Мирослава была с этим не согласна, но спорить не стала.

– Кому достанется имущество и деньги Твердохлёбова? У него есть завещание?

– Про завещание мы ничего не знаем. Но, скорее всего, всё разделят между детьми и женой Никифора. И я уверен, что если завещание существует, то он не забыл упомянуть в нём свою тётку, племянника и внуков.

– Полиция считает, что ваш сын убил Твердохлёбова из-за мести?

Супруги кивнули.

– Но насколько я понимаю, после свадьбы вашего друга и невесты вашего сына прошло уже немало времени?

– Почти три года.

– Полиция считает, что ваш сын настолько злопамятен?

– Да, капитан заявил мне прямым текстом, что «месть – это то блюдо, которое подают холодным».

«Капитаны полиции тоже смотрят западные фильмы», – усмехнулась про себя Мирослава и проговорила:

– Лично мне не совсем понятно, зачем ваш сын отправился в дом Твердохлёбова.

– Что же тут непонятного, – вскинула брови Аделаида Сергеевна, – чтобы окончательно помириться. Ведь это неправильно, когда наш сын и наш друг не общаются друг с другом!

– Не знаю, не знаю, – тихо проговорила Мирослава.

– Да вы только посмотрите вокруг! – с неожиданным для детектива пылом проговорила Калитовская. – Звёзды расходятся с жёнами, мужьями, создают новые семьи и дружат уже вновь созданными семьями.

– На то они и звёзды, – отозвалась Мирослава.

– Так ведь нужно брать с них пример!

Мирослава вовсе не была уверена в этом, зато была уверена на сто процентов, зная свой характер, что ни за какие блага на свете не согласилась бы дружить с бывшим, имейся он у неё. Но переубеждать Калитовских она не собиралась.

Спросила напоследок:

– У вашего сына нет алиби на момент убийства?

– Так его ни у кого нет, – буркнул Калитовский-старший.

Мирослава уточнила у супругов координаты всех присутствующих на празднике, они не знали только фамилии, адреса и телефона невесты Олега Кушнарёва. Волгина решила, что это ей нетрудно будет выяснить самой. Напоследок она всё-таки посоветовала им нанять для сына хорошего адвоката.