Текст книги "Убийственная страсть"

Глава 8

Следствию было на данный момент ясно, что знакомилась таинственная и пока неуловимая Анжелика почти со всеми своими любовниками на сайте знакомств. Вот только легче от этого не стало, потому что фотография Анжелики, размещённая на сайте, явно принадлежала не пенсионерке Лилии Вадимовне Арефьевой. Это подтвердила экспертиза. И было непонятно, почему часть свидетелей находила сходство между ними. Именно над этим ломал теперь голову следователь Кочубеев. В кабинете также присутствовал лейтенант Горшков. Он тоже с интересом разглядывал фотографию, крутя её в руках и так и сяк.

– Что, Саша, – спросил полковник, – понравилась тебе барышня?

– Никак нет, Николай Егорович, – ответил тот.

– А я уж подумал, что ты влюбился в неё с первого взгляда.

– Шутите, товарищ полковник?

– Шучу. При нашей работе без шуток никак нельзя, сам знаешь.

– Знаю, – согласился лейтенант.

– И всё-таки чего ты к ней так крепко приклеился?

– Понимаете, товарищ полковник, она мне кого-то напоминает.

– Кого же? – с явным интересом спросил Кочубеев.

– В том-то и дело, что никак не могу вспомнить, – сокрушённо вздохнул лейтенант.

– Вспоминай, Саша, вспоминай.

– Стараюсь, товарищ полковник.

– Ты на сайте знакомств не зарегистрирован? – подозрительно спросил Кочубеев.

– Никак нет. Вы же знаете, что у меня девушка есть.

– Одно другому не помеха, – сыронизировал начальник.

– Вы мою Дашку не знаете, – вздохнул Горшков, – она девушка горячая. Если что, и пришибить может.

– Тогда ты правильно делаешь, что бережёшься, нам ещё одно убийство ни к чему, – похвалил подчинённого Кочубеев.

– Всё шутите, Николай Егорович.

– Шучу. Саш! Ты не знаешь, наши умники узнали, кем эта мадам работает? – Кочубеев постучал пальцем по краю фотографии Арефьевой.

– Узнали, – ответил лейтенант. – Двадцать пять лет Лилия Вадимовна проработала гримёром в театре.

– Ого, – вскричал полковник, – теперь всё становится на свои места!

– Что всё? – не понял Горшков.

– А то, что Арефьева, выложив на сайте фотографию известной ей женщины, начала гримироваться под неё.

– Зачем? – не понял лейтенант.

– Видимо, по какой-то причине не хотела, чтобы была установлена её подлинная личность.

– Так, может, это она мужика того… – лейтенант выразительно чиркнул себя по горлу ладонью.

– Может, – усмехнулся Кочубеев, – только ты, Саша, на себе не показывай.

– Это я так, для наглядности, – смущённо оправдался Горшков.

– Плохо, что нашим экспертам до сих пор не удалось установить личность женщины с фотографии.

– Так если её нет в картотеке, – начал Горшков.

– Поэтому иди и вспоминай. Может, на тебя вся надежда, – несколько преувеличил полковник, чтобы придать лейтенанту веса в собственных глазах.

Приободренный лейтенант покинул кабинет начальника с высоко поднятой головой, переполненный чувством собственной значимости. Весь день он ходил, полностью погружённый в себя, и пытался отыскать в своём подсознании необходимый ему кусочек воспоминаний. Но тот, видимо, был запрятан слишком глубоко и никак не хотел всплывать на поверхность.

– Ты чего, Горшков? – спросил изумлённый капитан Турусов, когда лейтенант в третий раз налетел на него в коридоре.

– Простите, товарищ капитан, задумался.

– Ты давай завязывай с этим, – сказал Турусов, – а то лоб расшибёшь не об меня, так об стену.

– Мне товарищ полковник приказал, – ответил в своё оправдание лейтенант.

– Чего он тебе приказал?

– Думать и вспоминать.

– Очень даже похоже на Кочубеева, – хмыкнул Турусов и посоветовал лейтенанту: – Но ты, Горшков, всё-таки поосторожнее, соблюдай, так сказать, технику безопасности.

– Я постараюсь, товарищ капитан, – пробубнил вслед удаляющемуся капитану лейтенант.

Горшков по инерции добрался домой после работы, войдя в квартиру, машинально обронил:

– Привет, бабуля!

Покончив с ужином, он продолжал тыкать вилкой в пустую тарелку.

– Сашенька, – воскликнула бабушка, – ты не заболел?

– Нет, бабуля, я здоров, – отмёл он с ходу опасения бабушки.

– Может, ты с Дашей поругался?

– Что ты, бабушка! – не на шутку перепугался Александр и на несколько минут вышел из состояния глубокого погружения в себя. Но, выпив уже остывший чай с крендельками, обсыпанными маком, снова затих.

– Сашенька, – начала было бабушка.

– Полина, – не выдержал дед, до этого спокойно читавший мемуары какого-то военного корреспондента, – оставь его в покое – не видишь, что ли, человек горит на работе.

– Так он на ней совсем сгореть может! – не унималась бабушка.

– Тише, Полина, тише, – успокаивающим голосом проговорил дед.

На какое-то время голос мужа успокоил женщину, но когда ночью она неожиданно столкнулась с внуком в коридоре, у неё вырвалось испуганно:

– Сашенька, что ты бродишь, как тень загробная?

– Загробная?! – почему-то радостно повторил внук и сказал: – Бабушка, ты гений! – после чего, чмокнув бабушку в щёку, удалился в свою комнату.

– Матушка заступница, спаси и сохрани, – бабушка перекрестила спину внука.

Горшков, который до столкновения с бабушкой в коридоре проворочался в постели с боку на бок большую часть ночи, теперь заснул безмятежным сном младенца. Утром он был в отличном настроении, и у бабушки отлегло от сердца. Вчерашнее поведение внука она списала на переутомление.

Дед же, когда они на минутку остались с внуком одни, заговорщицки подмигнул Александру и спросил:

– Ну что, Саша, решил свою логическую задачку?

– Решил, – кивнул тот, – только она не совсем логическая.

– Шут с ней, какая, – усмехнулся дед, – главное, что ты с ней справился.

Внук кивнул, а дед подумал с гордостью: «Вот что значит наша порода».

И тут внук выдал:

– Мне бабушка помогла!

– Бабушка? – У деда отвисла челюсть. Но он быстро справился с собой и спросил: – И как же она тебе помогла?

– Спросила меня, чего ты ходишь, как тень загробная.

– А… – протянул ничего не понимающий дед.

– Это был ключ от задачи, – пояснил внук. – И бабушка его мне дала.

– Наша бабушка ещё и не такое может, – с доброй улыбкой проговорил успокоенный его ответом дед. И внук согласно кивнул.

Явившись на работу с утра пораньше, лейтенант Горшков еле дождался прихода начальника. После чего он сразу поспешил к двери его кабинета, постучал пару раз, и не успел Кочубеев ещё ответить, как лейтенант ворвался к нему с криком:

– Я вспомнил, Николай Егорович! Вспомнил!

– Что ты вспомнил? – оторопел от неожиданности полковник.

– Как вы и велели! Кого мне напоминает женщина с сайта знакомств!

– Ты хочешь сказать, её фотография? – не торопясь, уточнил полковник.

– Да!

– И кого же она тебе напоминает?

– Офелию! – выпалил лейтенант.

– Что?! – зарычал полковник.

– Подождите, товарищ полковник! Дайте я доскажу!

– Досказывай, – вздохнул уже взявший себя в руки Кочубеев.

– Три года назад мы с моим другом, Митей Лопыниным, ездили отдыхать к его бабушке в город Ключевск. Бабушка его, Инесса Павловна, работает в санатории медсестрой. Но это не важно.

– А что важно? – не утерпел полковник.

– Мы там с Митей и его бабушкой ходили в театр. Его бабуля от своего местного театра просто без ума! И нам никак нельзя было отказаться от похода на спектакль, чтобы не обидеть Инессу Павловну. В театре давали «Гамлета». Гамлета играл артист Герхард Милявский. Не Иннокентий Смоктуновский, конечно. Но тоже играл здорово! Я даже засмотрелся и перестал сожалеть о потерянном времени.

– Ты, Горшков, не отвлекайся, – строго произнёс Кочубеев.

– Я и не отвлекаюсь, Николай Егорович, – обиженно проговорил лейтенант.

– Ладно, ладно, забираю свои слова обратно, – сказал полковник, поняв, что, перебивая подчинённого, он только затягивает его рассказ.

– Так вот, – продолжил Горшков, – актриса, которая играла Офелию, очень похожа на эту женщину с фотографии. Я бы даже сказал, один в один, – завершил свой рассказ Горшков.

«Чёрт-те что, – подумал про себя Кочубеев, – актриса какая-то из Тмутаракани. Хотя чем чёрт не шутит», – исходя из своего большого опыта, подумал он. И спросил:

– Фамилия актрисы?

– Не помню, – уныло ответил Горшков.

– Герхарда Милявского помнишь, а её не помнишь?!

– Так Герхард Милявский самого Гамлета играл.

– А Офелия тебе, значит, кот начхал, – укорил подчинённого Кочубеев.

– Нет, Офелия, конечно, фигура, – вздохнул Горшков, – но я на ней как-то не зациклился…

– Потому что тебе нравятся девушки другого типа? – усмехнулся полковник.

Лейтенант только вздохнул, так как полковник угадал: его любимая девушка Даша ну совсем не была похожа на тихую покорную Офелию. «Будь Дашка на месте Офелии, она бы им всем такого жару задала», – с воодушевлением подумал лейтенант.

Но голос начальника вывел его из погружения в эту забавную фантазию.

– Название театра? – спросил Кочубеев.

– Не знаю, вернее, забыл, – промямлил Горшков.

– Голова дырявая! – вырвалось у полковника.

– Но он там один!

– Кто один?

– Театр этот!

– Что ж, хоть какое-то утешение. Но ехать в Ключевск кому-то из оперативников всё равно придётся.

– Можно по Интернету найти театр, список актёров и их фотографии, – осмелился дать подсказку начальству Горшков.

– Нам не только посмотреть нужно, но и поговорить с этой твоей Офелией. Так что будем действовать по-старинке.

– Она не моя, – голос лейтенанта прозвучал уныло.

– Не важно. Кого же послать в этот Ключевск? – вслух размышлял Кочубеев.

– Можно я поеду? – с энтузиазмом в голосе спросил Горшков.

Сначала Кочубеев хотел осадить ретивого подчинённого, но потом подумал, что Горшков видел актрису и, в случае чего, сможет узнать её.

– Поедешь, – сказал он. – Но только не один.

– А с кем?

– С Усольцевым.

Против Усольцева Горшков ничего не имел и согласно кивнул. А потом спросил:

– Когда выезжать?

– Завтра утром.

Старший лейтенант Константин Владимирович Усольцев сообщение о том, что ему предстоит завтра на пару с Горшковым отправиться в командировку в Ключевск, тоже воспринял спокойно, только пошутил:

– Как же Кочубеев без своего Сашки обходиться-то будет?

– Не пропадёт, – ответил ему капитан Турусов.

Ключевск был небольшим городком, можно даже сказать, крошечным. Но зато замечательным: мало того что город располагался на берегу матушки Волги, в Ключевске ещё били родники с целебной минеральной водой. Был свой известный на всю страну санаторий. Да и туристы, как их называют, дикари, стекались в город круглый год. Особенно их было много в тёплое время года. И всё-таки места в гостинице лейтенантам были забронированы.

Правда, Горшков, узнав, в какой именно гостинице им предстоит остановиться, выразил небольшое неудовольствие – от этой гостиницы до Волги две остановки на троллейбусе.

– Сашок, – сказал ему на это Усольцев, – позволь тебе напомнить, что мы едем в Ключевск не для того, чтобы купаться в Волге и загорать на пляже, а по делу. А если тебе нужна Волга, то можешь после работы отправиться на пляж. Уж наша набережная точно длиннее Ключевской будет.

– А я не про купание, – вздохнул Горшков.

– А про что?

– До санатория тоже ехать надо.

– На троллейбусе? – усмехнулся Усольцев.

– На автобусе.

– А ты подлечиться хотел?

– Да нет же! Там работает бабушка моего друга.

– А живёт она где?

– Точно! – хлопнул себя по лбу Горшков. – Живёт она как раз недалеко от этой гостиницы! Усольцев, ты гений!

– Кто бы сомневался, – бесстрастно пожал плечами старший лейтенант.

Доехать до Ключевска можно было за шесть часов на рейсовом автобусе. Но ехать решили на машине Усольцева. Горшкову эта идея понравилась тем, что отменяла поездки по городу на автобусе и троллейбусе.

– Ты машину водить умеешь? – спросил Усольцев.

– Могу, – кивнул Горшков, – а что?

– Если устану сидеть за рулём, подменишь?

– Само собой, – кивнул Горшков.

Погода благоволила их поездке. Зной спал, и ехать было одним сплошным удовольствием, особенно тогда, когда выехали за город.

– Саш, – спросил Усольцев, – у тебя девушка есть?

– Есть, – кивнул Горшков.

– Это хорошо, – одобрил старший лейтенант.

– А у тебя? – спросил в свою очередь Горшков.

Константин Усольцев задумался, а потом ответил:

– Не знаю пока.

– Разве так бывает? – удивился Горшков.

– По-разному бывает, – ответил, улыбнувшись, старший лейтенант.

Усольцев на самом деле ещё не разобрался в себе и не знал, может ли он называть Зою Семилукову своей девушкой или нет. Да и Зою не стоило торопить, женщина не так давно разошлась с мужем, и, наверное, на душе её ещё не успели выпасть в осадок кипевшие страсти и горькие обиды на бывшего мужа. Поэтому Константин решил пока не спешить, мудро рассудив, что время само всё расставит на свои места.

Лейтенант Горшков в свою очередь не задал своему старшему товарищу больше ни одного вопроса на тему его личной жизни. Видно, не зря мудрая бабушка Полина годами прививала своему внуку умение быть тактичным.

Глава 9

В Ключевск лейтенанты приехали под вечер. Длинные тени пирамидальных тополей, ясеней и других деревьев встречались на дорогах и тротуарах с косыми солнечными лучами, но не пересекались с ними.

– Давай сразу в театр, – решил Усольцев.

– Давай, – не стал возражать Горшков.

Найти театр оказалось делом несложным. Дорогу к нему знала каждая собака, к тому же лейтенант почти сразу вспомнил, где он находится и как к нему можно проехать. На входе они предъявили свои удостоверения, и их проводили к директору театра. Седовласый мужчина, назвавшийся Глебом Самуиловичем Авербухом, внимательно выслушал их и спросил:

– Какая именно вам нужна актриса?

– Так я же говорю, – воскликнул Горшков, – та, которая Офелию играет!

– Офелию у нас две актрисы играют. Пойдите-ка вы, молодые люди, в фойе! Там у нас развешаны фотографии со сценами из спектаклей. Сцены из «Гамлета» представлены обеими исполнительницами роли Офелии. Вы сможете узнать ту, что вам нужна?

– Конечно! – Горшков первым вскочил на ноги.

За ним, не спеша, поднялся Усольцев.

– Где у вас здесь фойе? – спросил он директора.

– Ольга Андреевна вас сейчас проводит, – Глеб Самуилович нажал на кнопку. И через полминуты в кабинет без стука вплыла дородная матрона пенсионного возраста.

– Ольга Михайловна, голубушка, проводите, пожалуйста, молодых людей в фойе, – вежливо обратился к ней директор.

Женщина кивнула и поплыла в обратном направлении. Лейтенанты пристроились ей в кильватер и следом за ней покинули кабинет директора. Едва они оказались в фойе, как их провожатая, не сказав ни слова, уплыла в сторону узкого полутёмного коридора. Оба лейтенанта не стали гадать, что там находится, крикнув вслед матроне: «Спасибо», они тотчас прилепились глазами к фотографиям на стенах.

– Вот! Вот она! – закричал Горшков.

– Алёна Руднева, – прочитал подпись Усольцев и потянул за рукав Горшкова, который уже перевёл взгляд на другие фотографии, – потом будешь любоваться, – проговорил он, – сейчас нам некогда.

– Нам нужна Алёна Руднева, – заявил старший лейтенант, едва они перешагнули порог директорского кабинета.

– Так-так, – Авербух постучал пальцами по столу, – придётся отложить разговор с Алёной до утра.

– Почему? – удивились лейтенанты в один голос.

– Потому, что через тридцать минут начинается спектакль, в котором Алёна играет одну из главных ролей.

– Опять «Гамлет»?

– Нет, «Гроза», и Алёна играет в нём Екатерину. Поэтому, сами понимаете, я не могу её сейчас сюда пригласить.

– А после спектакля? – спросил Усольцев.

– После спектакля она никакая! Имейте совесть, – попросил директор жалобным голосом.

– Хорошо, – согласился старший лейтенант, – разговор обождёт до утра. – Он уже направился к двери, но остановился на полпути и спросил: – У вас на этот спектакль все билеты проданы?

– Нет, а что? – удивился Глеб Самуилович.

– Продайте нам парочку. Мы с лейтенантом останемся на спектакль.

Авербух перевёл взгляд с одного лейтенанта на другого и сказал:

– Не надо билетов. Будете нашими гостями. Ольга Михайловна вас проводит и усадит на свободные места.

– Спасибо.

И тут случилось дежавю – в кабинет директора вплыла дородная матрона. Глеб Самуилович ласково поглядел на женщину и попросил:

– Ольга Михайловна, голубушка, проводите молодых людей на свободные места в зале.

Матрона величественно кивнула и поплыла в сторону двери. Лейтенанты переглянулись и последовали за ней. Через несколько минут они уже сидели в зале, и не абы где, а во втором ряду партера.

– Всё-таки служебное положение – это тебе не кот начхал, – сказал Константин Усольцев.

– Ага, – хмыкнул Александр Горшков, – привилегии.

Через несколько минут зал заполнился более чем на две трети.

– А нас не прогонят отсюда? – шёпотом спросил Горшков.

– Не должны, – так же шёпотом ответил Усольцев, – у них же помечено, на какие места билеты остались непроданными.

– Всякое бывает, – пробормотал Горшков. Успокоился он только тогда, когда в зале погас свет.

Для обоих лейтенантов было полной неожиданностью, что в провинциальном театре артисты могут играть с таким вдохновением и самоотдачей.

– Жалко, что цветов у нас нет, – вздохнул Усольцев.

– Угу, – отозвался Горшков.

После спектакля они зашли снова в кабинет директора и спросили, когда они смогут завтра встретиться с Алёной Рудневой.

– Приходите завтра сюда к девяти утра, – сказал Авербух.

Как только лейтенанты вышли из театра, Усольцев сказал:

– Всё! Заходим в первое попавшееся нам на глаза кафе. Иначе я скончаюсь от голода.

– Я тоже, – вздохнул Горшков.

Им повезло, не проехали они и пятнадцати метров, как уткнулись глазами в вывеску – кафе «Романтическое».

– О! – воскликнул Усольцев.

Горшков не сказал ничего, только торопливо стал выбираться из салона остановившегося автомобиля.

В гостиницу они прибыли около десяти вечера.

– Я в душ первый, – сказал Усольцев, – надеюсь, он у них тут работает.

Когда Горшков вышел из душа, Усольцев уже спал, отвернувшись лицом к стене. Лейтенант улёгся на свою кровать и закутался в простыню, несмотря на то что ночь была тёплая и кондиционер не работал.

Старший лейтенант проснулся первым, побрился, умылся и разбудил Горшкова:

– Вставай, соня.

– Чего, уже? – спросил тот, свешивая с постели ноги и шевеля босыми пальцами.

– Уже, – усмехнулся Усольцев, – отоспишься потом у мамы.

– У мамы не отосплюсь, – зевая, сказал лейтенант, – мама в Египте.

– На отдыхе?

– Нет, на работе.

– На работе?

– Ага. Мои родители археологи, всю жизнь они проводят на раскопках.

– А как же ты? – удивился Усольцев.

– Я с бабушкой и дедушкой рос.

– И как?

– Не жалуюсь.

– Тогда иди в душ и побрейся. А то нам скоро выходить.

– Вроде у них внизу есть кафе, – всё ещё зевая, пробормотал Горшков.

– Значит, надо успеть позавтракать.

Без пяти девять они подъехали к ступеням театра, а ровно в девять вошли в кабинет директора.

– А вот и они! – радостно воскликнул Авербух и обратился к молодой женщине, сидевшей на сером плюшевом кресле: – Познакомься, Алёна.

Женщина встала.

– Это старший лейтенант Усольцев.

– Константин Владимирович, – представился старший лейтенант.

– А это лейтенант Горшков.

– Александр Сергеевич, – чуть склонил голову лейтенант и заметил, как дрогнул в улыбке краешек рта актрисы.

– А это наша Алёнушка, – представил актрису директор театра.

Женщина смотрела на обоих лейтенантов со смесью любопытства и недоумения.

– Я вас оставлю, – сказал директор и бодрым шагом покинул кабинет.

– Алёна, э… – начал Усольцев.

– Алёна Эдуардовна. Но можно просто Алёна, – проговорила актриса.

– Алёна, мы хотим показать вам одну фотографию, – Усольцев протянул женщине фото с сайта.

– Откуда это у вас? – искренне удивилась она.

– Сначала ответьте, это вы?

– Конечно, я, – уверенно ответила молодая женщина.

– Вы размещали когда-нибудь свою фотографию на сайте знакомств?

– Вы шутите?! – брови Рудневой поползли вверх.

– Нисколько.

– Но я замужем. И мой муж работает в этом же театре.

– Он, случайно, не Герхард Маркович Милявский? – спросил Горшков.

– Нет, мой муж Игорь Борисович Снежнов.

– Понятно. И вы никогда даже в шутку не размещали свою анкету на сайте знакомств?

– Нет, конечно! – горячо запротестовала Руднева.

– Алёна Эдуардовна, скажите, пожалуйста, ваш театр и вы в последние несколько лет выезжали на гастроли в столицу соседней губернии? – Усольцев назвал город, из которого они прибыли.

– На моей памяти этого не случалось, – ответила актриса.

– А сами вы с мужем или одна никогда не ездили в этот город?

– Нет, никогда! – сердито ответила Руднева.

– Алёна Эдуардовна, извините, что мы вам досаждаем, – вежливо проговорил Усольцев, – но мы делаем это не по злому умыслу и не из любопытства.

– Я понимаю, – устало вздохнула Руднева. И тут же взволнованно спросила: – Вы не расскажете моему мужу обо всём этом? – Она сделала неопределённый знак рукой.

– О чём об этом? – уточнил старший лейтенант.

– О господи, – актриса заломила руки, – неужели не понятно? О моей фотографии, размещённой на сайте!

– Если вы её там не размещали, то чего вам бояться? – наивно спросил Горшков.

– Вы не понимаете! – отмахнулась от него Руднева.

«Шекспировские страсти», – подумал про себя Усольцев и заверил:

– В этом нет никакой надобности.

– А как её убрать с этого злополучного сайта?

– Не волнуйтесь. Это наша забота, – заверил её старший лейтенант.

– Но как я узнаю? – не успокаивалась актриса.

– Мы дадим вам ссылку.

– Да, ладно, спасибо.

– Но лично мой дружеский совет, Алёна Эдуардовна, не выходите вы на этот сайт со своего компьютера и другого устройства.

– Почему? – широко распахнула она глаза, но тотчас, хлопнув себя по лбу, проговорила: – Да, я поняла, спасибо.

– Ещё раз извините, Алёна Эдуардовна, мы больше вас не задерживаем. И спасибо за то, что согласились уделить нам время.

– Куда же я делась бы, – отмахнулась от обоих лейтенантов актриса и покинула кабинет директора.

Усольцев и Горшков дождались прихода Глеба Самуиловича и уточнили ещё и у него возможность гастролей театра в их городе.

Но Авербух с сожалением развёл руками:

– Увы, молодые люди, в вашем славном городе нашему театру гастролировать не доводилось. Но в будущем мы надеемся исправить эту оплошность. Так что ждите наш театр к себе в гости в ближайшие три года.

– Милости просим, – ответил Усольцев, и, распрощавшись с гостеприимным директором, оперативники покинули помещение театра.

Старший лейтенант сразу уткнулся в свой телефон.

– Костя, чего ты там ищешь?

– Хочу заказать билеты на автобус.

– Ты чего? – удивился Горшков. – Мы же на твоей машине!

– Шучу я, шучу! Смотрю, куда выезжал театр на гастроли в последние два года.

– Зачем?

– Может, были недалеко от нашего города.

– Они же сказали, – начал Горшков.

– Саша, – пафосно воскликнул Константин Усольцев, – что тебе завещали древние?

– Мне? Древние? – растерялся Горшков.

– Тебе, тебе.

– Не знаю, – пожал плечами лейтенант.

– Они завещали тебе: «Доверяй, но проверяй».

– Тоже мне завещание, – фыркнул Горшков. Спустя некоторое время он проговорил с досадой: – Мы так и не навестили тётку моего дружка.

– А он просил тебя наведаться к ней? – спросил Усольцев.

– Нет. Как он меня мог об этом просить, если я не сказал ему, что еду сюда.

– Тогда и не горюй.

– Я и не горюю, но как-то неудобно получилось.

Старший лейтенант в ответ только хмыкнул, подумав про себя о Горшкове: «Пацан ещё».

Через час они уже, сдав номера в гостинице, двинулись в сторону родного города. Где их с нетерпением и распростёртыми объятиями ждал следователь Кочубеев. Не совсем, конечно, с распростёртыми, но некоторое нетерпение у Кочубеева было, хоть он и скрывал его умело от окружающих.

Первым вопросом, который он задал вошедшим в его кабинет лейтенантам, был:

– Как съездили?

– Отлично! – выпалил Горшков.

Усольцев осадил младшего товарища взглядом – куда, мол, вперёд батьки в пекло.

Горшков несколько стушевался. А Усольцев доложил:

– Актрису, чья фотография размещена на сайте, зовут Алёна Эдуардовна Руднева. О том, кто разместил на сайте её фотографию, Руднева ни сном ни духом.

– И что, ей можно верить? – спросил Кочубеев.

– Думаю, что можно. Директор охарактеризовал её как порядочную женщину. Алёна Эдуардовна замужем за артистом того же театра, Игорем Борисовичем Снежновым. И, судя по реакции Рудневой на всю эту историю, её муж тот ещё Отелло. К тому же не думаете же вы, что Руднева ездила в наш город на съёмную квартиру, – позволил себе улыбнуться Усольцев.

– Ты прав, я так не думаю, – признался Кочубеев. – Огорчает меня то, что мы оказались в том месте, с которого начинали.

– Не совсем в том, – не согласился Усольцев, – нам просто нужно узнать, кто имел возможность воспользоваться фотографией Рудневой.

– Действуйте, – кивнул Кочубеев, – а я посмотрю, как вы разгрызёте крепкий орешек этой задачки.

– Разрешите идти?

– Минуточку. Так как экспертиза на съёмной квартире не обнаружила среди множества отпечатков ничьих пальчиков, кроме Лилии Вадимовны Арефьевой, я решил её задержать.

– Вы опасаетесь, что она сбежит? – спросил старший лейтенант.

– Кто её знает, – неопределённо отозвался полковник, – но если она посидит пока у нас, мне будет спокойнее.

– Но, Николай Егорович! У нас же совершенно нечего ей предъявить, кроме этих пальчиков. Она легко объяснит их наличие на съёмной квартире тем, что снимала она её на своё имя, чувствовала себя ответственной в какой-то мере за квартиру и время от времени заявлялась туда, чтобы посмотреть, всё ли спокойно и не натворила ли чего-нибудь её подопечная.

– Под подопечной ты имеешь в виду Анжелику?

– Да, женщину, которая так себя называла.

– Прекрасно! – театрально воскликнул полковник, а потом спросил вкрадчиво: – Ты только, Костя, скажи мне, где отпечатки пальцев этой самой Анжелики?

– Может, она носила кружевные перчатки? – вставил Горшков.

Кочубеев повернулся к лейтенанту и проговорил с иронией:

– Не зря, Саша, ты к миру театра приобщился. Молодец!

– Извините, Николай Егорович, – пробормотал, смутившись, Горшков.

Кочубеев не обратил внимания на лепет подчинённого и, обращаясь больше к Усольцеву, сказал:

– Мы предъявили фотографию с сайта и подлинную фотографию Арефьевой всем жильцам этого дома. Так вот, никто никогда не видел вместе Лилию Вадимовну и Анжелику одновременно.

– Мало ли…

– Я тебе больше скажу, – перебил старшего лейтенанта полковник, – никто вообще не видел входящей в квартиру или даже в подъезд Лилию Вадимовну. По-твоему, получается, что Арефьева в квартиру через форточку залетала.

– Ваша взяла, – развёл руками Усольцев. – Но обыск всё равно провести нужно.

– Не вопрос. Завтра и проведём, – ответил полковник и отпустил оперативников.

– Николай Егорович! Вроде бы один из её поклонников уверял, что может узнать Арефьеву по голосу. Вы не давали ему послушать запись её голоса?

– Давали, – отмахнулся Кочубеев, – толку никакого! Твердит, что голос похож, но со стопроцентной уверенностью он утверждать этого не может.

Когда на следующий день полиция пришла с обыском к Лилии Вадимовне Арефьевой, пенсионерка явно растерялась. Было видно, что ей даже в голову не приходило, что её могут всерьёз заподозрить в убийстве, совершённом кем-то на съёмной квартире, и тем более нагрянуть к ней с обыском.

– В чём дело? – испуганно бормотала она. – Вы не имеете права входить в мою квартиру против моей воли.

– Лилия Вадимовна, вам предъявлен ордер! – втолковывали ей.

– Но всё равно я против! – настаивала женщина.

– Баба-яга всегда против, – пошутил кто-то.

– Вы не имеете права, – заплакала женщина, – я буду жаловаться!

– Это ваше право, – ответил капитан Турусов и пригласил: – Понятые, пройдите сюда.

Арефьева бессильно опустилась на диван и, судорожно сжав руки, безмолвно следила за хозяйничающими в её квартире полицейскими.

Квартира у Лилии Вадимовны была большой по площади, кроме того, во всех трёх комнатах и в коридоре имелись антресоли, кладовые, всевозможные закрытые шкафчики и полки.

Неохотно, но пенсионерка выдала оперативникам ключи. Связка оказалась внушительной, один из оперативников присвистнул: «Ванька-ключник, злой разлучник…»

– Типун тебе на язык, – сказал капитан.

– Почему сразу типун, – обиделся оперативник.

– Потому что, если помнишь всю песню, участь Ваньки была незавидной.

– На что вы намекаете, товарищ капитан? На то, что Морозов стянул или попытался стянуть у неё ключи, – он кивнул в сторону Арефьевой, – а она его того? – Он чиркнул себе по горлу.

Турусов закатил глаза:

– Ни на что я не намекаю! Работайте!

Во время обыска у пенсионерки на антресолях был найден парик платинового цвета. Добротный парик из натуральных волос. «Такой не отличишь от собственных волос», – отметил про себя капитан. На туалетном столике в спальне стояли контейнеры с несколькими парами разноцветных линз. В ящике на кухне нашли старый телефон, капитан не сомневался, что он зарегистрирован на имя Марии Ивановны Переверзьевой.

– Что же вы от телефона не избавились? – спросил Турусов.

– Я не совершила ничего противозаконного, – ответила Арефьева.

– Как сказать…

На самом дне платяного шкафа были найдены изящные замшевые лодочки на небольшом каблуке. При ближайшем рассмотрении на одной из туфель было замечено крохотное пятнышко. Но утверждать что-либо без проведения экспертизы не представлялось возможным.

Допрашивал Арефьеву сам Кочубеев после того, как эксперты подтвердили наличие на замшевой туфельке капли крови, но принадлежала она, к большому сожалению полковника, не Морозову Евгению Юрьевичу, а неизвестной курице. Как она попала на туфли Арефьевой, непонятно. Зато было точно установлено, что сотовый телефон на самом деле оформлен на давно скончавшуюся Переверзьеву, чего, впрочем, сама Арефьева не отрицала с самого начала…

– Итак, – начал Кочубеев, – у вас обнаружен парик и линзы.

– Это не запрещено законом!

– Совершенно верно, – согласился полковник, – но у вас также обнаружен телефон умершей женщины.

– И что? Она подарила мне его, когда ещё была жива.

– Возможно. Но вы его использовали для своих амурных авантюр.

– И что? Вам завидно стало? – вырвалось у Арефьевой.

– Постыдились бы, – вздохнул полковник.

Арефьева фыркнула.

– Это всё бы ничего, – продолжил Кочубеев, – но на ваших замшевых туфлях, – без зазрения совести соврал полковник, – обнаружена кровь убитого Евгения Юрьевича Морозова. Вы убили его в снимаемой вами квартире.

– Неправда!

– Ваш любовник вас не опасался и спокойно спал в одной постели с вами. Вы воспользовались этим и перерезали ему горло.

– Это ложь!

– В первую очередь вы избавились от окровавленного ножа. Куда вы его выбросили?

– Не знаю!

– То есть?

– Я не видела никакого окровавленного ножа! И никуда его не выбрасывала!

– Не хотите говорить?

– Потому что мне нечего говорить!

– Что ж, продолжим. Вы уничтожили одежду, забрызганную кровью, но красивые дорогие туфли у вас рука не поднялась выбросить, – продолжал лгать Кочубеев, надеясь, что нервы женщины не выдержат и она во всём признается.