Текст книги "Заложник любви"

Глава 6

На следующее утро, как и собирались, они отправились в город. Ехать, не сговариваясь, решили на «Волге» Мирославы, но за руль сел Морис. Миндаугас был единственным человеком, которому Волгина позволяла управлять своей машиной.

Следователь Наполеонов был искренне удивлен появлением в своем кабинете Мирославы. Мориса она оставила в машине.

– Ты зачем пожаловала? – спросил следователь. – Да к тому же еще и с пустыми руками.

– Извини, – улыбнулась она.

– Так чего тебе надо? Только не говори, что ты соскучилась, – сразу предупредил он.

– Я действительно соскучилась, – нисколько не смущаясь, нарушила она его запрет. – Но приехала я к тебе для того, чтобы посоветоваться.

– Посоветоваться? Со мной? – Он не скрывал своего удивления.

– Да, Шурочка, – она дотронулась до его руки. – Понимаешь, к нам в агентство обратилась Аграфена Тихоновна Лутковская. Она сказала, что ты занимаешься раскрытием дела по утоплению Леонтия Свиридова.

– Ничем я уже не занимаюсь! – нетерпеливо перебил ее он. – Там и заниматься нечем! Свиридов этот сам в прорубь сиганул. Видно, изнемог от безделья, – проговорил Наполеонов сердито.

– Что-то мне ни разу не приходилось слышать, чтобы люди сводили счеты с жизнью из-за безделья, тем более если они ни в чем не знали нужды.

– Ты, наверное, имеешь в виду деньги? – спросил он насмешливо.

– Их, родимых, – подтвердила Мирослава.

– Так у него могли быть потребности, которые он не мог удовлетворить за деньги, – гнул свою линию Наполеонов.

– Это какие же такие потребности? – насмешливо спросила Мирослава. – Тяга к знаниям? Невозможность воплотить в жизнь свои интеллектуальные открытия?

– Зря издеваешься, – обиделся Наполеонов. – Почем мне знать, какая муха его укусила. Но факт остается фактом! Никаких следов насилия над Свиридовым ни снаружи, ни изнутри не обнаружено! Так что он самоубийца!

– А я вот с этим вердиктом не согласна! – сказала Мирослава. – И мы приступаем к расследованию.

– Не ожидал от тебя такой оплошности, – хмыкнул Наполеонов, – впрочем, если тебе хочется тянуть деньги из этой глупой гусыни, – поморщился он, – то я ничего не имею против.

– Кого это ты считаешь глупой гусыней? – спросила Мирослава.

– Лутковскую, кого же еще?!

– Не такая уж она и глупая, – заступилась Мирослава за свою клиентку.

– Ну конечно! Никак не может успокоиться! Мне все нервы истрепала! Теперь за вас взялась!

– Имеет право! – отрезала Мирослава. – А тебе, дружок, – Мирослава резко потянула друга детства за острый лисий нос, – пора давно уяснить, что я никогда и ни с кого не тяну, как ты выразился, денег понапрасну.

– Ой, больно! – вскрикнул Наполеонов и ухватился за покрасневший нос. – С ума, что ли, сошла?!

– Думай над словами, которые собираешься произнести, иначе и вовсе без носа можешь остаться.

– Злая ты! – сказал Наполеонов и вытер выступившие на глазах слезы. – Если тебе хочется тратить свое время понапрасну, то флаг тебе в руки! – добавил он сердито.

– Я как-нибудь и без флага справлюсь, – усмехнулась она и спросила: – Афанасий Гаврилович у себя?

– Где же ему еще быть! – все еще сердясь на подругу детства, ответил следователь. – Время-то рабочее.

– Спасибо, Шурочка! – она чмокнула его в рыжеватую макушку и выпорхнула из кабинета.

– Еще подлизывается, злыдня, – проворчал он.

Выйдя из следственного комитета, Мирослава сказала:

– Поехали теперь в управление, хочу поговорить с Афанасием Гавриловичем.

– А к Шахназарову не будете заходить?

– Нет. Ничего нового он мне не скажет. Все то же, что он изложил в заключении и сказал Шуре: никаких повреждений нет, а в легких вода. Это значит, что в прорубь Леонтий Свиридов попал живым.

Незовибатько приходу Мирославы, как всегда, обрадовался:

– Мирославушка! Голубушка моя! Удосужилась-таки навестить старого друга.

– Не такой уж он и старый, – отшутилась Мирослава, обнимая эксперта.

– Только не говори, что ты по делу! – чуть ли не испуганно воскликнул Незовибатько.

Мирослава молча развела руками.

– Ничего не скажу, пока не попьешь со мной чаю! – категорически заявил Незовибатько.

– Я бы с радостью, Афанасий Гаврилович, но меня внизу Морис ждет.

– В машине?

– Угу.

– Сиди тут, – велел Незовибатько.

Мирослава вздохнула и села на предложенный экспертом стул, а сам эксперт исчез на несколько минут, чтобы вернутся вместе с Морисом. Так что деваться детективам было некуда, и они послушно пили чай с бубликами, обсыпанными маком.

После выпитой каждым детективом второй чашки эксперт довольно улыбнулся и сказал:

– А теперь можно поговорить о деле.

Мирослава не заставила просить себя дважды и сразу же сказала:

– Афанасий Гаврилович, вы были возле проруби, в которой утонул Леонтий Свиридов?

– Был. А вы что, взялись за это дело? – Он обвел взглядом обоих детективов.

– Взялись, – призналась Мирослава.

– Но там вроде бы все говорит в пользу самоубийства, – нерешительно проговорил эксперт.

– Может быть, но мы хотим вникнуть глубже. Скажите, Афанасий Гаврилович, вы на месте преступления ничего подозрительного не обнаружили?

– Если ты имеешь в виду следы, то нет. Прошло много времени, и все снегом занесло.

– Машина стояла возле озера?

– Не совсем. Как бы поодаль.

– Она была неисправна?

– Отчего же, в полном порядке.

– В таком случае почему Свиридов не утопился вместе с машиной?

– Причины могут быть две. Первая – в прорубь с машиной не нырнуть. И вторая, и решающая, – в машине банально не было бензина.

– Как так? – удивилась Мирослава.

– А так – ни капельки!

– Странно, почему Свиридов не заправил машину.

– Наверное, решил, что доехать до места хватит, а потом она ему больше не понадобится.

– Но ведь ему могло не хватить бензина и на то, чтобы добраться до озера.

– Если бы Наполеонов не зациклился на версии самоубийства, я бы предположил, что за рулем сидел не хозяин автомобиля. Он-то и упустил из вида, что бензин в бензобаке на нуле.

– А вы говорили об этом Шуре?

– Говорил.

– А еще что-нибудь есть, Афанасий Гаврилович?

– Я подумал, что Свиридова могли волочь волоком, и проследовал по предполагаемому пути волочения. Как я говорил, снег замел следы. Но там на пути куст терновника, и за него зацепилось зеленое волокно.

– Оно совпало с чем-нибудь из одежды Свиридова.

– Нет, – покачал головой Незовибатько, – это волокно не было идентично ни одной вещи, надетой на утопленнике.

– Жаль, – обронила Мирослава.

– Мне тоже, – согласился Незовибатько.

– Но вы ведь сохранили это волокно? – спросила детектив.

– Обижаете, Мирослава Игоревна, – укоризненно ответил эксперт.

– Извините. Спасибо вам, Афанасий Гаврилович, и за угощение, и за информацию.

– Не за что. Если что-то понадобится, заходите. А лучше приходите просто так, – пригласил Незовибатько и пошел проводить детективов.

Когда они уже сидели в машине, Мирослава сказала:

– Ты как хочешь, а мне нужно повидаться с Легкоступовым.

– Зачем? – быстро спросил Морис.

– По делу, – сухо ответила она.

– Я могу присутствовать при вашей беседе?

– Лучше не надо.

– Хорошо. Раз надо, то разговаривайте, я подожду вас в машине.

Мирослава достала мобильник и набрала номер Валерьяна Легкоступова.

– Валера, привет, – сказала она, когда он отозвался, – это Мирослава.

– Я узнал, – ответил он.

– Мне очень нужно поговорить с тобой, – сказала Мирослава, сделав ударение на слове «очень».

– Где и когда? – спросил Валерьян.

– Сейчас. В кафе за углом. Ты придешь?

«Куда я денусь?» – подумал он про себя, а вслух произнес:

– Уже выхожу.

Мирослава выбралась из салона «Волги» и, сказав Морису: «Я ненадолго», поспешила к кафе. Она пришла первой и дождалась Легкоступова возле стойки бармена. Он же вошел в кафе и стал высматривать ее за столиком.

– Валер, я здесь, – окликнула она и коснулась его плеча.

Он резко обернулся и поправил машинально:

– Валерьян.

– Валерьян, – повторила она и улыбнулась. Потом кивнула: – Вон столик свободный, пойдем присядем. – При этих словах она взяла его за руку и потянула за собой.

И Легкоступов пошел за ней, как бычок на веревочке.

– Что будем заказывать? – спросила детектив, усаживаясь за столик.

– Я бы уже и пообедал заодно, – проговорил он смущенно.

– И то верно, – согласилась она, придвигая ему меню. Сама же ограничилась половиной порции салата. Подумав, заказала еще два пирожка.

По тому, что есть она их не стала, а положила в сумку, Валерьян догадался, что Морис поблизости.

Мирослава заметила его вздох сожаления, который он попытался скрыть, и улыбнулась.

– Давно не виделись, – сказала она ласково.

– Да, – согласился он.

– Не буду спрашивать, как у тебя дела. И так вижу, что все хорошо. Ты ешь, ешь, – проговорила она, продолжая улыбаться. И сама принялась за свой салат. Он же стал есть суп с белой фасолью, которую обожал с детства, и думал о том, что Мирослава удивительная девушка и что таких на свете больше нет. Но в кафе она его вытащила уж точно не ради его красивых глаз. Хотя никто не станет отрицать, что глаза у Валерьяна красивые. Большие, серые, чаще всего они напоминали прибрежную гальку, омытую чистой водой. Но когда на него нападала задумчивость, его глаза становились дымчатыми, как, например, сейчас. «Ей от меня что-то нужно, – думал Валерьян, – но что именно, она скажет не раньше, чем я съем суп, котлету и допью компот». Хотя, к его огорчению, встречались они нечасто, он тем не менее успел изучить некоторые ее привычки. «Интересно, что ей нужно на этот раз, – продолжил размышлять Валерьян, не замечая того, что он жует один хлеб, а котлета так и лежит на тарелке, – вроде бы сейчас у нас нет никаких особо интересных дел. Так, одна рутина…»

– Здесь, наверное, очень вкусный хлеб? – неожиданно для него спросила Мирослава.

– Что? – встрепенулся он, и только тут его глаза упали на лежащую на тарелке нетронутую котлету. – Простите, – смутился он и покраснел.

– За что же мне тебя прощать? – тихо рассмеялась Мирослава и попросила: – Просто, если можно, ешь чуточку быстрее.

«О Морисе беспокоится, – промелькнуло в голове Валерьяна, – не хочет заставлять его долго ждать». Ни слова не говоря, он быстро расправился с котлетой и выпил компот.

– Понимаешь, – сказала Мирослава, – у меня к тебе небольшое дело.

– Я готов выполнить любую вашу просьбу, – ответил он.

– Так уж и любую, – ее губы тронула беглая улыбка.

– Любую, – серьезно подтвердил Валерьян, – если она не выходит за пределы человеческих возможностей.

– Ох уж эти мужчины, – делано-сокрушенно вздохнула Мирослава, – вечно они ставят женщинам условия.

– Вы меня неправильно поняли, – поспешил он развеять ее сомнения, – я не ставлю вам никаких условий. Я… – Только тут он осмелился заглянуть в ее глаза и увидел, что они смеются. Валерьян тут же отвел свои.

– Не обижайся, – сказала она, любуясь его большими бархатистыми ресницами, и накрыла его руку своей рукой. При этом он почему-то с удовольствием отметил, что его рука все-таки больше.

Мирослава же, став серьезной, спросила:

– Валера…

– Валерьян.

– Валерьян, – вздохнула она, – скажи мне, пожалуйста, ты ездил к проруби, из которой выловили Леонтия Свиридова?

– Да, – ответил он и с удивлением посмотрел на нее, – наша группа как раз дежурила, уже мечтали о доме, и тут вызов! И в такую даль! Но делать-то нечего.

– Ты не знаешь, кто обнаружил утопленника в проруби?

– Мальчишки. Они гостили у деда с отцом, и отцу пришло в голову порыбачить. А мальчики решили покататься на дедовских коньках и увидели, как этот тип смотрит на них! – Легкоступов сделал огромные глаза.

– Какой тип? – строго спросила Мирослава.

– Ну утопленник этот!

– Как он мог на них смотреть?!

– Вообще-то никак, – смутился под ее пристальным взглядом Валерьян, – просто впечатление такое складывалось.

Мирослава фыркнула.

– Не верите? Я вам сейчас покажу! – Валерьян достал свой телефон и стал быстро щекотать пальцем экран. Вот видите! – он вручил ей свой телефон с фотографиями.

Этого она, собственно, и добивалась. Хотя ее больше бы устроили фотографии, сделанные его фотоаппаратом.

– Ты снимал телефоном? – небрежно спросила она.

– Не только. Но те фото у следователя.

– Понимаю.

– Однако эти ничуть не хуже, – заверил он ее.

И она стала более внимательно рассматривать фотографии. Действительно, было такое ощущение, что утопленник смотрит на мир земной из водного заточения. При этом лицо его было спокойным… Ни страха, ни отчаяния… Хотя, надо думать, свое дело сделала и вода, в которой он пребывал не один день.

– Почему вас заинтересовал этот утопленник? – спросил он тихо. – Ведь это дело следователь собирается закрыть. Там нет криминала.

– И ты так думаешь? – спросила она.

Валерьян пожал плечами:

– Я всего лишь фотограф.

– Все равно должно же быть у тебя свое мнение.

– Вы слишком многого хотите от меня, – усмехнулся он.

– Хотя бы ощущение, – продолжала настаивать Мирослава.

– Если человек находился в безвыходном положении, то он вполне мог так поступить. Однако я слышал, что он был богатеньким мажором.

– Не совсем мажором. Его родители скончались и оставили деньги ему, немалые деньги.

– Понимаю. Прожигатель жизни, – небрежно обронил он.

– Что-то типа того.

– Ему мог помочь кто-то из тех дружков, кому он наступил на больную мозоль.

– Вот и я так же думаю, – проговорила она, – хотя дружок у него был только один. Да и он навряд ли причастен к его смерти. Но ведь утонуть ему могла помочь подружка…

– Подружка? – удивленно переспросил Валерьян.

– Да, утопленник очень любил женщин.

– Скорее уж тот, у кого он увел подружку, – заметил Валерьян.

– Может, ты и прав, – ответила она, не собираясь рассказывать фотографу о частной жизни любвеобильного Леонтия. – Ладно, Валерьян, спасибо тебе! Ты мне очень помог.

– Правда? – недоверчиво спросил он.

– Ну конечно же! – заверила она его, улыбнувшись. – А теперь мне пора.

– До встречи, – обронил он.

– До встречи.

Он не пошел сразу же следом за ней, остался сидеть. И заказал себе еще чашку чая с плюшкой. Он думал о том, что где-то там поблизости был Морис. Скорее всего, он ждал ее в машине.

Легкоступов был прав, Морис ждал Мирославу в автомобиле, стараясь сохранять спокойствие и не следить за движением минутной стрелки своих часов.

Наконец она появилась и весело спросила:

– Надеюсь, я недолго?

Ему хотелось сказать, что очень долго, но вместо этого он произнес как можно равнодушнее:

– Да нет, не очень долго.

Мирослава хмыкнула и сказала:

– Поехали.

Он тронул машину с места и, не задерживаясь в пути, довел автомобиль до нужного им места, заранее выверив каждый километр по интернету.

Несмотря на то, что почти все в один голос твердили, что к озеру редко кто приезжает, все подходы, не говоря о дороге, были расчищены.

– Интересно, кто постарался, – проговорил Морис.

– Наверное, муниципалитет. Ты не можешь сдать немного вправо?

Он молча направил автомобиль туда, куда она просила, и остановился.

– Нам не найти точное место стоянки автомобиля Свиридова, – сказала Мирослава, – но я думаю, что он стоял где-то здесь.

Он кивнул, мысленно прочертив пунктир по прямой до проруби.

– И все-таки интересно, почему водитель не подъехал ближе к берегу. Наверное, и впрямь все дело в закончившемся бензине. Незовибатько нашел волокно зеленого цвета вон на том терновнике! Пойду-ка и я на него погляжу поближе.

Других кустов и деревьев на берегу не было. Подойдя к терновнику, Мирослава стала внимательно осматривать каждую веточку и иголочку на его ветвях. Но обнаружить ей ничего не удалось. «Это и немудрено после бдительного Афанасия Гавриловича, – подумала она, – он ничего не упустил бы».

Когда Мирослава подошла к окошку проруби, Морис уже стоял там. Прорубь снова успела затянуться тонкой пленкой льда.

– Скорее всего, после полиции сюда никто не подходил, – сказал Морис.

– Похоже на то, – согласилась Мирослава и проговорила: – Я вот думаю, если с Леонтием был кто-то, кто помог ему нырнуть в прорубь, он, скорее всего, надеялся вернуться в город на его машине.

– Да, должно быть, так, – согласился Морис.

– Но в баке закончился бензин! Поняв свою оплошность, убийца, скорее всего, запаниковал, но потом стал думать, как ему добраться до места, где останавливается хоть какой-то транспорт.

– Верно. До автобусной линии далеко. Остаются два варианта: ловить машину на дороге или идти до ближайшего поселения и просить, чтобы кто-то из местных подкинул до автобуса.

– Ага. Было бы здорово, если бы он или она воспользовался вторым вариантом, – сказала Мирослава, – но, увы, идти пешком до первого населенного пункта, тем более зимней ночью, далеко. Скорее всего, убийце повезло, и он поймал машину.

– Тогда что?

– Тогда мы едем обратно и смотрим, где есть камеры.

На проселочной дороге оказалось всего две камеры. Камеры, начинавшиеся после автовокзала, детективов не интересовали по той причине, что искать по ним личность преступника то же самое, что искать иголку в стоге сена.

Зато Мирославе удалось, исхитрившись, через третьих лиц, раздобыть фотографии ночных пассажиров машин, ехавших в сторону города. Ее заинтересовали шесть машин. Установив их владельцев, она выяснила, что в автомобилях двух машин ехали жены водителей, в третьей – мать, в четвертой – невеста, в пятой – водитель ехал со своим братом, а в шестой – ехали зять и тесть. Получается, что попутчиков никто не брал.

На всякий случай Морис перепроверил личности женщин, девушки и мужчин, пролистав страницы интернета. Все так и было, никто на этот раз не пытался ввести их в заблуждение.

– Нам еще повезло, – проговорил он после этого.

– В смысле? – удивилась Мирослава. – Я что-то не поняла, в чем заключается наше везение?

– В том, что на этом отрезке дороги ночью идет мало машин, иначе и с выяснением личностей пассажиров мы могли бы провозиться до морковкиного заговенья.

Мирослава улыбнулась. Морис не упускал ни одной возможности похвастаться знанием народных русских пословиц и поговорок.

– Согласна, что отрицательный результат тоже результат. Но все же я сомневаюсь в том, что преступник имеет крылья.

– Это точно.

– Тогда каким образом он покинул место преступления?

– А что, если Шура прав, – тихо обронил Морис.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась она.

– Что никакого преступника не было.

– Ты это брось! – Она погрозила ему пальцем. – Ты со мной или нет?

– Вы же знаете, что я всегда с вами, – вздохнул он.

– Тогда будем двигаться дальше. Я думаю, что нужно поговорить с женами Леонтия.

– Вы хотите собрать их всех вместе?

– Ну что ты! Поговорить необходимо с каждой по отдельности. И начнем мы с его шестой жены, Лии Свиридовой.

Глава 7

Мирослава поступила точно так, как запланировала. Еще накануне вечером она позвонила Лутковской и предупредила ее о своем приезде.

Аграфена Тихоновна нисколько не удивилась ее звонку, только и сказала:

– Я Лие еще ничего не говорила.

– Вот как?

– Не смогла выбрать подходящее время. Но сегодня поговорю с ней сразу же после вечернего чая и предупрежу о том, что вы приедете, чтобы поговорить с ней.

По тону Лутковской Мирослава догадалась, что и после смерти Леонтия Аграфена Тихоновна чувствует себя в доме хозяйкой. «Может, это неспроста, – подумала Мирослава, – и Аграфене Тихоновне известно содержание завещания Леонтия».

Она была недалека от истины, Лутковская на самом деле не беспокоилась о своем будущем, уверенная в том, что Леонтий не оставил ее без средств к существованию. Если она о чем и беспокоилась, то о будущем Кирюши, сына Леонтия. «Лия молодая, – думала она, – и рано или поздно снова выйдет замуж». Не хотелось ей и того, чтобы Лия привела чужого мужчину в этот дом, построенный Леонтием. Но с этим она ничего поделать не могла…

На звонок Мирославы ворота ответили автоматическим раздвижением в стороны. Детектив въехала на подъездную дорожку, выбралась из салона автомобиля и, слегка удивившись, что навстречу ей никто не вышел, направилась к дому. Не нашла звонка и постучала. Дверь распахнулась, на пороге стоял маленький мальчик.

– Здравствуйте, Кирилл Леонтьевич, – поздоровалась Мирослава, догадавшись, что перед ней сын покойного Леонтия.

– Здравствуйте, – ничуть не смутившись, ответил он и спросил: – А вы кто?

– Я Мирослава Волгина.

И тут к двери подбежала симпатичная стройная девушка. «Это и есть, вероятно, няня Кирилла, Фаина Ермолаева».

– Ой! – воскликнула девушка. – Я знаю, кто вы! Сейчас позову Аграфену Тихоновну. Все так неожиданно!

Девушка собралась удалиться в глубину дома, утягивая за собой мальчика.

– Вы подождите минуточку, – попросила она Мирославу.

– Никому ничего не нужно ждать! – послышался голос Лутковской. – Я уже здесь! Здравствуйте, Мирослава Игоревна! – обратилась она к Мирославе.

– Здравствуйте, Аграфена Тихоновна!

– Пойдемте за мной, я сейчас вас с Лией познакомлю.

Направляясь за Лутковской, детектив на мгновение замедлила шаг и окликнула уже уходящую няню:

– Фаина Михайловна!

Ермолаева обернулась.

– А? – спросила несколько удивленно.

– Мне и с вами необходимо будет побеседовать. Вы не возражаете?

– Нет, с чего бы? – отозвалась няня.

– Тогда я позвоню вам позднее.

– У вас есть мой номер телефона? – удивилась Фая.

– У меня есть все, – дружелюбно улыбнулась детектив, – как в Греции во времена Чехова.

– Ах, да, вы же детектив. Звоните.

– Мирослава Игоревна! Я, кажется, вас потеряла, – донесся голос ушедшей вперед Лутковской.

– Ни в коем случае, – почти весело заверила ее Мирослава и ускорила шаг.

Лия Свиридова дожидалась их в гостиной. С одного взгляда и на комнату, и на молодую женщину детектив догадалась, что место их встречи выбрано не случайно и уж точно не самой Лией. Так оно и вышло.

– Вот здесь они отмечали тот праздник, – проговорила Лутковская, – после чего Леонтий исчез.

– Он исчез не отсюда, – вмешалась в разговор вдова Свиридова. – Леонтий исчез ночью, покинув свою спальню, в которую он удалился вечером, – объяснила она.

Лутковская поджала губы и только тут спохватилась:

– Это Лия – жена Леонтия. Шестая. А это – детектив Мирослава Игоревна Волгина.

– Лия Артемьевна, – поправила Свиридова Лутковскую. – И не жена, а вдова.

– Ну да, ну да, – пробормотала домработница.

– Аграфена Тихоновна, – вежливо обратилась к ней Мирослава, – позвольте нам с Лией Артемьевной побеседовать наедине.

– Да за ради бога! – всплеснула руками Лутковская, всем своим видом показывая, что никак не ожидала от Мирославы, что та выставит ее за дверь. Тем не менее вышла.

– Ловко вы ее, – усмехнулась молодая женщина.

– Я просто попросила, – отозвалась детектив.

– В том-то и дело, что просто. А мне никогда не удавалось проделать это с Лутковской, даже тогда, когда я считала ее присутствие в данный момент категорически неуместным, – искренне пожаловалась Лия.

– А что же Леонтий? – спросила Мирослава.

– Скажете тоже, Леонтий! – усмехнулась Лия. – Он всегда относился к домработнице как к своей любимой матери. Он считал, что все, что ни делала и ни говорила Аграфена Тихоновна, во благо.

– Понятно. В жизни иногда и не такое случается.

Молодая женщина тяжело вздохнула.

– Лия Артемьевна, насколько я понимаю, Аграфена Тихоновна не советовалась с вами, прежде чем обратиться в наше агентство?

Она могла бы и не спрашивать об этом. Ответ с первых минут их знакомства отчетливо читался на недовольном лице Лии Свиридовой. Однако вслух ответ на вопрос Мирославы не прозвучал, Свиридова просто покачала головой.

– Лия Артемьевна, – проговорила Мирослава мягко, – я должна вас предупредить, что вы вовсе не обязаны со мной разговаривать. Я ведь частный детектив. Мне уйти?

– Нет уж! – сердито вырвалось у Свиридовой. – Раз пришли, то останьтесь! Сядьте! – Она чуть ли не толкнула Мирославу на диван. Но та, увернувшись, опустилась на стул.

Смерив детектива недоуменным взглядом, Лия обвела гостиную изучающим взглядом, точно видела ее впервые в жизни, и тоже села на стул.

– Поговорим! – решительно заявила она.

– Поговорим, – кивнула Мирослава и спросила: – Это правда, что именно в этой гостиной и за этим столом ваш муж сидел последний раз со всеми своими женами?

– Правда, – кивнула Лия Свиридова, – только все они бывшие жены.

– Это я понимаю, – тихо проговорила Мирослава, – я не понимаю другого…

– Чего? – быстро вскинула на нее темные широко раскрытые глаза вдова Свиридова.

– Я не понимаю, почему вы мирились с постоянным присутствием в вашей жизни отставных жен своего мужа?

– Леонтий обговорил это обстоятельство со мной заранее, – призналась Лия.

– И вы согласились?

– Да, я очень хотела выйти за него замуж, – призналась Лия. – А если бы я не приняла это условие, то Леонтий не женился бы на мне.

– Разве мало других мужчин? – спросила Мирослава, подумав при этом: более достойных.

– Я хотела выйти замуж именно за Леонтия, – упрямо проговорила Лия.

– И чем же он так хорош?

– Если бы вы видели Леонтия живым, вы бы ощутили на себе воздействие его головокружительного обаяния! – горячо проговорила женщина.

Мирослава с трудом удержалась от презрительного фырканья. «Знаем мы эту магию обаяния, и называется она «запах больших денег».

Точно угадав ее мысли, Лия проговорила:

– Вы думаете, что я вышла за него из-за денег, но это не совсем так.

– Вас не волновали его деньги? – не поверила в ее искренность детектив.

– Ну почему же не волновали? Волновали. Мне хотелось жить роскошной жизнью, ни в чем не нуждаясь. Но кроме того, я по-настоящему любила Леонтия. Я хотела быть рядом с ним. А это его условие я сначала не восприняла всерьез.

– Вы что же думали, что он шутит?

– Не то чтобы шутит, а проверяет мои чувства к нему.

– Но спустя какое-то время вы поняли, что все всерьез.

– Да! – выдохнула Лия. – Сначала я растерялась, потом плакала, умоляла его избавить меня от его прежних жен. А он заявил, что мой путь к избавлению лежит через развод. Развода я не хотела, и мне ничего не оставалось делать, как смириться.

Мирослава не понимала, как можно смириться с гаремом, постоянно появляющимся в твоем доме, но решила, что психологией семейных отношений пусть занимаются психологи. А ее дело – раскрытие преступлений.

– Лия Артемьевна, скажите, вы пили что-то в тот вечер?

– Да, шампанское и чай.

– Кто разливал шампанское?

– Леонтий. Он сам открывал бутылки и наполнял наши бокалы.

– А кто наливал в чашки чай?

– Я принесла на подносе семь пустых чашек с блюдцами и поставила поднос на стол. А самовар и заварочный чайник уже были на столе.

– Самовар? – переспросила Мирослава.

– Да, Леонтий любил пить чай из самовара. Хоть он, конечно, электрический.

– А что было потом?

– Потом каждая жена по старшинству, начиная с Ани, наливала в чашку чай и предлагала Леонтию.

– И он выпил шесть чашек чая?! – удивилась Мирослава.

– Нет, конечно, – улыбнулась Лия. – Леонтий должен был принять чашку от одной из жен.

«Лично я с большим удовольствием вылила бы чашку горячего чая любому мужику, затеявшую подобную игру, на голову», – подумала Мирослава и спросила:

– И кого же Леонтий осчастливил в тот раз?

– Он взял чашку у Зинаиды, – сухо проговорила молодая женщина.

– Ага. И что же значил этот знак внимания со стороны Леонтия?

– Да ничего особого он не значил, – пожала плечами Лия.

– То есть таким образом ваш муж не выбирал себе женщину на ночь?

– Нет, конечно! – сделала вид, что обиделась, Лия. А потом добавила: – Когда все жены Леонтия собирались под одной крышей, он проводил ночь один в своей спальне.

– Почему?

– Чтобы никого из женщин не обидеть.

– Какая странная история, – проговорила Мирослава, – разве муж не должен проводить ночное время в постели своей законной жены?

– У нас все было немного по-другому, – вздохнула Лия.

Мирослава чуть было не спросила, не хотелось ли Свиридовой бежать без оглядки из этого дома. Но она не спросила, подумав, что если бы хотелось, то не терпела бы пять лет, а сбежала сразу. Но, вероятно, деньги Леонтия удерживали крепче, чем самая толстая кованая цепь удерживает невольников.

– Лия Артемьевна, выходит, что в тот вечер вы видели мужа в последний раз?

– Да, – печально кивнула женщина.

– Когда он уезжал, вы спали?

– Спала.

– Муж вам не звонил?

– Нет.

– А вы ему?

– Я ему звонила много раз, но телефон его не отвечал.

– Как скоро вы решили обратиться в полицию?

– Я хотела на следующий день, но заболела.

– Отчего вы заболели?

– Из-за собственной глупости. Мне все казалось, что если я буду выбегать за ворота, то Леонтий вот-вот появится. О том, чтобы одеться как следует, я и не вспоминала. Когда пришла Аграфена Тихоновна, я уже вся горела.

– А она?

– Что – она? – не поняла Лия.

– Сразу обратилась в полицию?

– Кажется, да. Я не помню, – виновато проговорила женщина, – помню только, что у нее не взяли заявление.

– Почему?

– Потому что не хотели! Наверное, думали, что висяк. Я как поправилась, так сразу пошла с ней вместе. Тут уж они не посмели не взять заявления. Но искать особо не искали, – добавила вдова. – Хорошо, что мальчишки нашли. Мы хоть похоронили Леонтия по-человечески.

– Лия Артемьевна, вы думаете, что ваш муж сам утонул?

– Да, я так думаю, – тихо ответила Лия.

– Почему?

– Я не знаю, кто бы мог желать Леонтию зла. И потом, у него не нашли никаких внешних или внутренних повреждений.

– Почему же он решил покончить с собой?

– Я думаю, что Леонтий устал от нас всех, – женщина уронила голову на грудь и тихо заплакала.

– Если Леонтий устал от такой жизни, он мог в любое время переменить ее.

– Не мог, – тихо возразила вдова, – вы не знали Леонтия, он просто был не способен измениться сам и изменить свою жизнь.

– Вы не верите в успех, затеянного нами расследования? – спросила Мирослава.

– Не верю.

– И поэтому вы недовольны, что Аграфена Тихоновна обратилась к нам?

– Я недовольна не столько из-за того, что не верю в пользу расследования, сколько боюсь за Кирюшу.

– А что с ним?

– Мы до сих пор не сказали ему, что папы больше нет. – Лия снова стерла скатившуюся слезу. – Все это время Кирилл жил у Фаи. Я просто не знаю, как мне быть. А тут еще ваше расследование. – Она укоризненно посмотрела на Мирославу.

– Уверяю вас, – заверила ее детектив, – что мы не будем задавать вашему сыну никаких вопросов.

– Надеюсь. Но Аграфена Тихоновна, по-моему, при нем проговорилась, что вы детектив.

– Я уйду, и ваш сын быстро забудет обо мне и о моем посещении вашего дома.

– Надеюсь, – все так же тихо повторила Лия и добавила еще тише: – Но он никогда не забудет об отсутствии отца.

Мирослава подумала про себя, что так все и есть, если, конечно, Лие не удастся выйти замуж за человека, который полюбит маленького сына Леонтия Свиридова, как родного, и заменит ему отца. В таком случае ответ на вопрос, что лучше: любящий отчим, являющийся традиционным семьянином, или родной отец с павлиньим хвостом из бывших жен, казался очевидным.