Текст книги "Главные тираны и злодеи истории"

Когда Юлиана доставили к императорскому двору, ему немедленно сбрили бороду. По представлениям римлян борода – очевидный признак варварства. Правда, с распространением христианства восприятие бороды стало меняться. Ведь она была неотъемлемой частью облика церковного служителя. Но Юлиан должен был предстать перед императором в виде, соответствовавшем римской культуре.

Почему же Юлиан не был убит? Может быть, за него вновь заступилась Евсевия. Может быть, свою роль сыграло и то, что у Констанция II за почти 20 лет правления так и не появилось наследника. Детей у него не было, родственников он уничтожил, достойного преемника так и не нашел. Он никому не доверял. Юноша-философ показался ему несколько безобиднее других.

Император решил сделать Юлиана цезарем Запада – без каких бы то ни было реальных полномочий, женив его на своей сестре Елене. Не исключено, что Констанций, старея, захотел оставить о себе добрую память. Все получалось очень красиво: он не только не убил юношу, но простил его, выпустил из тюрьмы, женил на императорской сестре и сделал соправителем. Оставался и вполне реальный шанс, что Юлиан, отправленный в лесистую и болотистую Галлию, завоеванную Гаем Юлием Цезарем за 400 лет до этого, просто не выдержит, пропадет, погибнет. Ведь у него не было никакого опыта управления!

Юлиан, глубоко напуганный своими злоключениями, каждую минуту ожидавший смерти, поспешно написал Констанцию II панегирик. Текст получился довольно абстрактным и холодным, можно сказать – казенным.

Но самое главное – Юлиан уцелел! Через некоторое время он прибыл в статусе цезаря в Галлию (на территорию нынешней Франции). На Галлию оказывали давление свирепые племена, жившие на землях современной Германии. Приближалось то, чего никто из современников не мог вообразить, то, что потом назвали падением Западной Римской империи, Великим переселением народов. Людям той эпохи это казалось совершенно невозможным. Они видели лишь тревожную ситуацию на границах.

Полномочия Юлиана были эфемерны: он мог командовать только своей охраной – это 360 человек. Причем и их подбирал император Констанций. Так что можно сказать, были они не столько охранниками, сколько тюремщиками.

В Галлии стояли легионы – несколько десятков тысяч римских солдат. Они подчинялись не цезарю, а офицерам, назначенным императором. Был среди них и убийца Галла. Юлиан оказался в положении крайне унизительном. Солдаты наверняка смеялись над ним. Для них он был никем – неопытный в военном деле, проведший юность среди книг.

Но скоро выяснилось, что он вовсе не так прост. Постепенно, шаг за шагом, он отстранял от должностей императорских офицеров. А воевали они, кстати, безобразно. Терпели поражения от варваров. Юлиан не гнушался учиться у солдат, которые сразу к нему расположились. У него была сформирована привычка учиться. Раньше он учился философии, теперь – военному делу. И на глазах войска он превратился в офицера. Научившись же, он вступил в бой с превосходящими силами германцев – и начал побеждать. Юлиан-философ сделался Юлианомполководцем.

Он стал, пожалуй, последним, кто так всерьез и решительно громил германцев. Численно они все время превосходили римлян. Но на стороне Юлиана были быстро приобретенное умение и отчаянная решимость. Юлиан был абсолютно уверен, что классический Рим незыблем, непоколебима и его военная мощь. И это помогало в бою. Л. H. Толстой гениально заметил, что дух войск – великая сила.

По данным многочисленных источников, на стороне римлян было примерно 13 тысяч легионеров, а германцев – 60 тысяч или около того. И даже при таком соотношении Юлиан одерживал победы. Он снял осаду с Отена, Страсбурга, Зальца, Майнца, Кельна, Вормса; возвратил Риму 40 захваченных германцами крепостей. Он построил флот, который начал господствовать на Рейне. А ведь даже в классические времена принадлежность этой реки Риму была под сомнением.

Юлиан разбил алеманнов, салических франков, хамавов. Закрепив завоевания Рима, он готов был идти дальше. А ведь некогда великий Цезарь, перейдя со своими легионами Рейн и повстречавшись с германцами, отступил и не советовал сенату вести войну с этими племенами.

Во время галльской кампании Юлиан не только стал из книжного мальчика полководцем, он превратился в реформатора. На территории Галлии он провел колоссальные реформы. И прежде всего более чем в три раза снизил налоги. В Константинополе это не могло вызвать восторгов. Но расстояния были огромны, коммуникация затруднена. И пока весть не дошла до столицы, Галлия, разрушенная войной, стремительно расцвела.

Немало делалось для развития правосудия. Небезуспешной была и борьба с коррупцией. Характерный показатель – глава финансового ведомства Флоренций стал заклятым врагом Юлиана.

Правитель Галлии вообще был окружен врагами, прежде всего – ставленниками Констанция II. Историк И. М. Гревс называет только трех человек, по-настоящему преданных Юлиану: это раб Евгемер, врач Орибасий и помощник Саллюстий. А еще Юлиан, как и любой полководец-победитель, был любимцем солдат. Победоносные легионы стали его капиталом. И он наконец-то почувствовал себя уверенно.

В 360 году, через пять лет пребывания Юлиана в Галлии, до Констанция II дошло, что его последний родственник слишком самостоятелен и успешен. Уничтожить его было невозможно: император не имел других наследников. Поэтому он принял решение, которое должно было подрубить влиятельность Юлиана и снова сделать его фигурой малозаметной и неопасной.

Под предлогом похода на Восток Констанций II решил отозвать из Галлии все лучшие легионы Юлиана. Поход был организован потому, что после некоторого упадка персидской державы возникло новое Сасанидское государство. А персы – вечная угроза античному миру.

Но одно дело – прислать приказ, другое – добиться его выполнения на месте. Начиная со II века в Риме было известно: императора создают войска. Полученный из Константинополя приказ подтолкнул легионы Юлиана к бунту. Они отказались отправиться к Констанцию II и короновали Юлиана. И у того не осталось выбора – надо было идти войной на Констанция II. С 20 тысячами легионеров он двинулся на Восток, где была неизбежна встреча с императорской армией. Это означало начало очередной гражданской войны.

Интересно, что Юлиан пытался оправдаться перед жителями империи. Сохранились его послания, которые он разослал по многим городам. Самое знаменитое – послание к сенату и народу афинскому. Жителям своего любимого города Юлиан особенно подробно объяснил мотивы своих поступков. Он начал со слов: «Ничто так не родственно мудрости, как справедливость». Решение принять коронацию от легионов Юлиан назвал справедливым.

Он рассказывал, что происходит из одного рода с Констанцием, отцы их были братьями, император уничтожил шестерых его двоюродных братьев, отца, дядю и братьев. Рассказывая о детстве, Юлиан подчеркивает страдания, пережитые в ссылке, где он был вместе с братом Галлом: «Никому тогда не позволяли приходить ко мне, меня забирали из школ, хотя я был еще совершенно мальчиком. Как мне описать те шесть лет, что мы с братом были там? Мы жили с чужим имуществом, жили словно бы под охраной персов. Никто из гостей не мог видеть нас, никто из старых друзей не мог добиться разрешения встретиться с нами. Мы были лишены серьезной науки».

Юлиан доказывает, что у него есть моральное право идти войной на убийцу и мучителя. Не забывает упомянуть и о том, что не хотел высшей власти, отказывался, но теперь вынужден ее принять.

Подчеркивает он и нежелание развязывать большую войну. «Я убедил своих солдат, – пишет Юлиан, – не требовать ничего больше, но только чтобы он, император, позволил нам спокойно оставаться в Галлии и согласился с уже существующим порядком вещей». В этих рассуждениях нельзя не заметить лицемерия. Юлиан был прекрасно осведомлен о том, что Констанций уже не мог отменить свой приказ. Приказ императора – это абсолютно.

Ситуация стала необратимой. Констанций подсылал в Галлию лазутчиков, которые должны были подговорить германцев снова ударить по Юлиану. Более того, император сообщил в Италию, чтобы там остерегались войск, движущихся из Галлии.

Вряд ли Констанций ставил целью уничтожение Юлиана. Вероятнее всего, он намеревался разбить своего единственного наследника в бою, продемонстрировать ему силу и заставить, зализывая раны, вернуться в далекую провинцию, а самому продолжать спокойно править.

В 360 году Юлиан с 20-тысячным войском вышел из Виенны (современного Вьена – французского города на реке Роне). Он шел с запада; Констанций, вынужденный прервать персидский поход, – с востока. Им предстояло сойтись в районе Константинополя. Перед выступлением на восток Юлиан в последний раз присутствовал на христианском богослужении. Он не скрывал собственного язычества. Но документ, который он подписал, назывался «Эдикт о веротерпимости». Хотя сам Юлиан уже созрел для того, чтобы отвергнуть христианство и вернуть Рим к былой чистой античной религии, в эдикте провозглашалось, что великий Рим принимает все вероучения. Христианство лишь переставало считаться официальной религией. В дальнейшем Юлиан не удержался на этой позиции. От идеи веротерпимости он перешел к грубому насилию. А пока он изображал великого миролюбца.

Войско двинулось через Северную Италию, Паннонию (современную Венгрию), Мезию (север Балканского полуострова). По мере приближения к Константинополю Юлиан рассылал повсюду послания с объяснением своих действий.

А 7 ноября 361 года произошло одно из тех событий, которые называют великими историческими случайностями. Констанций II внезапно скончался. Это произошло в Азии, в городе Тарсе – на территории современной Турции. Видимо, смерть этого немолодого и нездорового человека была естественной. В отношении Юлиана историки не высказывают никаких подозрений. Да и действительно не в его характере было бы подослать к противнику наемных убийц.

Так или иначе, Юлиан вступил в Константинополь уже фактическим единым правителем единой империи. Причем не как завоеватель, не как император, провозглашенный солдатами, а по праву наследования. Сразу забыв все свои обиды, Юлиан с почетом похоронил Констанция. Это было важно для сохранения стабильности власти.

Так началась третья часть жизни этого удивительного человека. Сначала книжник, потом полководец, он стал реформатором духовной жизни империи. Юлиану предстояло править всего два года – с 361-го по 363-й. Именно на этом этапе он обрел прозвище, с которым остался в истории, – Отступник.

В чем же состояла реформа религиозной жизни, начатая Юлианом, как только он вступил на престол? Неправильно считать, будто он решил просто запретить, отменить христианство и вернуть языческую веру. Это явное упрощение. Вообще директивно, сверху, менять веру, религию – затея практически безнадежная. Когда Константин Великий допустил распространение христианства и сам крестился перед самой смертью, это было отражением глубинных процессов развития империи. Он пошел за переменами, которые уже произошли. А Юлиан, преданный эллинской культуре, солнцепоклонник, пытался остановить время, сделать так, чтобы все было как вчера. По его приказанию было открыто множество языческих храмов, уже заброшенных, находившихся в полном запустении. Очевидцы рассказывают, в какой ужас впал Юлиан, когда посетил один из таких храмов и увидел полуживого жреца с облезлым гусем для жертвоприношения. Как можно было отречься от веры предков! Юлиана, человека очень эмоционального, зрелище заброшенного храма тя жело угнетало.

Он стал сам принимать участие в языческих жертвоприношениях, во множестве приносить жертвы богам, с которыми с юности, с того момента, когда увлекся Гомером, надеялся вступить в контакт. Злые языки говорили: «Скоро народу не будет хватать мяса: по милости императора все съедят боги!» Эта шутка говорит о том, что усилия Юлиана не находили отклика в сердцах людей. Невозможно вмиг изменить религиозные чувства.

Но Юлиан не сдавался. Он набирал новых языческих священнослужителей, пытался вырвать из рук христианской церкви такое важное дело, как филантропия. Ведь популярность христианских храмов во многом определялась тем, что они раздавали имущество нищим, организовали школы и больницы. Император ввел то, что в новые и новейшие времена назовут запретом на профессию. Он отстранил христиан от преподавания в муниципальных школах, дабы они не искажали античную культуру, которая им чужда и непонятна. У христианской (главным образом арианской) церкви начали отбирать имущество.

В одном из посланий Юлиан со свойственным ему литературным даром писал: «Приверженцы арианской церкви, которым придало наглости богатство, осмелились учинить в Эдессе такое, чего не может быть в порядочном городе». Имелось в виду сопротивление, оказанное тем, кто отнимал имущество у церкви. Юлиан иронизировал: «А так как их поразительным законом им заповедано раздать свое имущество, чтобы без труда войти в царствие небесное, мы, присоединяясь в этом к усилиям их святых, повелеваем, чтобы все движимое имущество Эдесской церкви было отобрано и отдано солдатам, чтобы, став бедняками, христиане образумились и не лишились царствия небесного». Послание завершалось угрозами. Тем, кто продолжит сопротивляться, было обещано наказание мечом, огнем и изгнанием. Логика событий привела к тому, что император, поначалу провозглашавший веротерпимость, начал поощрять погромы христианских церквей.

Религиозная реформа не была успешной. Христиане оказывали власти отчаянное сопротивление. Происходило постоянное ожесточение сторон. Юлиан закономерно перешел от логики интеллигенции к логике власти, логике силы. И все, в сущности, ради того, чтобы люди приняли его эклектическую религию, которую он сам сотворил. Чтобы поверили в платоновское Единое Сущее и его воплощение в Солнце. Гелиос – одно из древнейших божеств, сын титанов, брат Селены и Эос. В мифологии Гелиос – всевидящий бог. Особенно хорошо он видит дурные дела. И наказывает за них людей. В этих представлениях нет, кстати, существенного расхождения с идеями христианства. Но в мифах фигурируют также сын Гелиоса Фаэтон, пронесшийся по небу на огненной колеснице, и внучка – колдунья Медея. Все это языческие сюжеты.

Юлиан написал сочинение под названием «К царю Солнцу». В нем упоминается и Аполлон – античное солнечное божество. Император будто пытался с помощью новой эклектичной религии сплотить трещавшую по швам великую мировую державу. Ему казалось, что если он удержал и обустроил Галлию, ему удастся также удержать Римскую империю.

Утопическое стремление! Именно это увидел в своем персонаже автор романа «Юлиан Отступник» Д. С. Мережковский. Он очень точно показал Юлиана как предтечу идей Возрождения, как человека, родившегося будто вне своей эпохи.

Странно, что в литературе, посвященной Юлиану, не упоминается древнеегипетский фараон Эхнатон. Их разделяют тысячи лет, но между ними, несомненно, есть что-то общее. То же солнцепоклонство, та же попытка соединить рассыпающееся громадное политическое образование…

Что касается экономических реформ, то Юлиан, воцарившись в Константинополе, надолго от них отвлекся. Преобразования, которые он столь блестяще провел в Галлии, имели успех региональный. Что такое Галлия по сравнению с мировой колоссальной державой? Юлиану не по силам было трансформировать всю Римскую империю.

Гораздо больше императора привлекала идея победоносной войны. Понятно было, что она всех обрадует, успокоит, укрепит его власть. Юлиан фактически перенес столицу империи, перебравшись в Антиохию (территория современной Сирии). Там он начал торопливо готовить поход на Восток, против Сасанидской Персии.

В своих трудах и письмах этого времени он начал сравнивать себя с Александром Македонским, с образом, вечно тревожившим правителей-завоевателей. Как ни поразительно, Юлиану начало казаться, что он, в сущности, Александр. По утверждению одного из современников, Сократа-схоластика, император прямо говорил, что он Александр в другом теле. Немаловажно и то, что Александр бесконечно изображался скульпторами в образе Гелиоса. Для Юлиана он – сын Солнца, хотя сам Александр Македонский считал себя сыном Зевса. У этого великого завоевателя древности была идея объединить тогдашний мир, Восток и Запад. Создать единый мир стремился и Юлиан Отступник, когда готовил укрепление и расширение границ своей колоссальной державы. А единому миру нужен был единый бог. Александр Македонский никогда не спорил с тем, что он сам бог. Юлиан до такого представления о себе не дошел, но полагал, что находится с Гелиосом в некоем родстве.

Император лелеял планы расширения религиозной реформы и крупных военных успехов. Однажды победив германцев, он решил, что будет побеждать их и далее, а духовно сплоченная великая держава, восходящая к античным языческим богам, останется незыблемой. Конечно, он и представить себе не мог, что завоеватели-германцы: вестготы, остготы, лангобарды, франки, алеманны, бургунды – заселят всю территорию Западной Римской империи. Что вандалы и вестготы будут захватывать Рим, грабить и крушить Вечный город. Что разлом империи на западную и восточную части станет очевидным фактом.

Но пока могучий римский утопист Юлиан верил, что он может все. Он не сомневался в помощи Гелиоса, забыв, что сам взгляд этого древнего бога испепеляет. И Гелиос будто действительно испепелил его армию. Легионы дошли до персидской столицы Ктесифона, но взять ее не смогли. Они решили продвинуться дальше на восток. Но проводник из местных, этот древневосточный Иван Сусанин, сознательно завел войско в безводную пустыню, где солнце начало истреблять завоевателей.

Изнемогая от жажды, легионы с великим трудом вышли к берегам Тигра. 26 июня 363 года произошла битва при Маранте. Бой складывался тяжело. Войска шахиншаха Шапура II Великого были очень сильны, хорошо подготовлены и не боялись римлян. Персы имели немалый опыт побед над римскими легионами. Например, еще в I в. до н. э. их предшественники – парфяне уничтожили войско Красса.

Войско Юлиана дрогнуло. И тогда он, фанатично веривший в свое избранничество, ринулся в самую гущу сражения. Аммиан Марцеллин, талантливейший римский историк IV века, спутник Юлиана в этом походе, описывает его трагическую гибель. Юлиан, пытавшийся остановить свое войско, получил удар копьем в бок, видимо в печень. И похоже, что удар этот нанесли не персы. Скорее всего, кто-то из своих. Может быть, фанатичный поборник христианской веры или кто-то из отчаявшихся офицеров, которые чуть не погибли в этой пустыне. Тяжело раненный, Юлиан продемонстрировал невероятную силу духа. Он прокричал: «Подождите, не падайте духом, я вырву его!» И вырвал копье, разрезав себе руку. Истекая кровью, он продолжал призывать войска идти вперед. Но поражение было уже неизбежно. Те, кто был предан императору, окружили его и стали очевидцами его кончины.

Вокруг смерти Юлиана существует множество легенд. По самой знаменитой из них, он произнес: «Ты победил, галилеянин», как бы обращаясь к Христу. Это наверняка миф. А еще рассказывали, что он зачерпнул горсть собственной крови и метнул вверх, навстречу Солнцу, сказав: «Я иду к тебе».

Умирая, Юлиан вновь обрел философское спокойствие. Он утешал тех, кто был рядом, говоря: «Не рыдайте, раз боги так решили, я ухожу к отцу своему». Он имел в виду Солнце.

Средние века

Император Василий II Болгаробойца
Византийская жестокость

Василий II Болгаробойца – одна из самых ярких фигур на византийском престоле. Он жил с 958 по 1025, правил с 976 по 1025 год. Общепризнано, что именно при нем Византийская империя достигла максимального расцвета. В этот период территория государства стала огромной: он вернул себе практически все земли былой восточной части Римской империи. Уже этим он привлекает внимание. А что касается его прозвища, Вулгароктон, или Болгаробойца в русском варианте, то оно, конечно, свидетельствует, что он отличался свирепостью, выделяющей его даже в те жестокие времена.

Его биография характерна для правителей Византии, этого удивительного, единственного в своем роде государства.

Историки полушутя говорят иногда, что Византия – государство, точные даты рождения и смерти которого доподлинно известны. 11 мая 330 года, так сказать, открытие Константинополя. Сегодня сказали бы – презентация новой восточной столицы. И 29 мая 1453 года – завоевание Константинополя турками. Арифметически 1123 года. Были моменты, когда это государственное образование совершенно разваливалось, казалось, оно уже не возродится. Но, умирая, оно прожило более тысячи лет.

Уже в начале византийской истории население страны – больше 30 миллионов жителей, и численность их нарастала. Многочисленные территории – Придунайские области, Македония, север Балканского полуострова, северная часть Фракии, Малая Азия, страны Ближнего Востока, Египет. Удивительная пестрота! Этническая, географическая, геополитическая. Удержать под единой властью такую махину было трудно. Василий II мучительно и упорно добивался того, чтобы подчинить себе всю страну. А сразу после него наступил полный развал!

По образному выражению одного из исследователей, Василий «хотел закрепить Х век в Византии навсегда». А ведь есть знаменитое латинское крылатое выражение: «Non progredi est regredi» («Не идти вперед – значит идти назад»). В традициях Восточной Римской империи были попытки остановиться и закрепить достигнутое, не позволяя развиваться новым отношениям.

Именно во времена Василия II Византию перестают называть Империей ромеев – римлян. Но она еще не утвердилась как Империя греков. Это переломный момент. И слово «греки» используется здесь весьма условно. На территории Византии жили греки, сирийцы, копты, фракийцы, иллирийцы, армяне, грузины, арабы, иудеи. Большая часть названных народов была эллинизирована, говорили в основном по-гречески. Латынь постепенно уходила. Но все равно царила огромная этническая пестрота, и это сказывалось и на властях предержащих.

Например, один из предшественников Василия II, захвативший престол, был из Армении. Такое было возможно, потому что строгих правил престолонаследия, юридически оформленных, очень долго не существовало.

Василий II на престоле с двухлетнего возраста. С 960 года он вместе с братом Константином называется соправителем отца, императора Романа II. С 963 года, то есть с пяти лет, он юридически император, тоже вместе с Константином, который после его смерти будет очень недолго править, уже весьма престарелым (Константин VIII). При Василии он ни во что не вмешивался.

Только с 976 года, с восемнадцати лет, Василий правил фактически. Вначале он твердо опирался на некоего евнуха Василия Нофа, а через девять лет сослал его и стал вполне самостоятельным.

Его успехи в международных делах были бесспорны: он восстанавливал и расширял границы империи (многое было потеряно предшественниками). Кроме того, он провел строгую инвентаризацию имущества, добился более четкого налогообложения, наполнил казну. Своему беспутному брату он оставил несметные сокровища. Правда, наследники продемонстрировали, как быстро все это можно растерять.

Жизнь Василия складывалась очень непросто. Были весьма сложные предварительные обстоятельства. Его дед – император Константин VII Порфирогенет (Багрянородный). Багряница – это помещение, где должны были рождаться законные наследники престола. Отец, Роман II, сын Порфирогенета, был императором с 945, фактически – с 959 года. В 956 году он потряс двор женитьбой на дочери харчевника. Есть какая-то странная закономерность в поведении византийских императоров. Известно, что Юстиниан I, например, женился на Феодоре, женщине из низов.

Дочь харчевника Анастасия получила тронное имя Феофано. О ней немало свидетельств в источниках. Это была пишущая цивилизация. Небольшая, но очень образованная элита писала по-гречески, чрезвычайно подробно, хотя и очень предвзято. В императрице отмечали удивительную красоту в сочетании с жестокостью и властолюбием. Буквально то же самое писали и о Феодоре, так что не исключено, что здесь присутствует элемент какого-то литературного клише.

Носились слухи, что внезапная неодолимая хворь Романа II очень напоминает отравление. После его смерти к власти пришел не Василий, не его брат Константин, а полководец Никифор II Фока.

Это был кровавый переворот. Императрица Феофано удалена от власти и глубоко обижена (ее вернет как раз Василий II, но не даст ей никакой политической роли). Начались бои на улицах Константинополя. Некоторые люди, конечно, вспоминают, что есть законные наследники. Но император-узурпатор силой утверждается на престоле. Никифор II Фока прославился своей жестокостью, он вызывал страх, который и принес ему победу.

В частности, была знаменитая история, когда он во имя интересов Византии воевал на Крите с арабами. Он потряс тамошних пиратов, людей беспощадных и видевших много жестокости, тем, что собирал головы убитых. Их было приказано отрубать, часть выставить перед лагерем, а частью голов убитых врагов обстреливать город Хандак, забрасывать с помощью камнеметов. Даже у современников складывалось впечатление, что полководец жесток не в меру.

Ходили упорные слухи, что он хочет оскопить мальчиков – сыновей Романа II, чтобы у них не было потомства и чтобы Македонская династия[35]35
  Македонская династия – императорская династия в Византии с 867 до 1056 года. Была основана Василием I.


[Закрыть] не вернулась и не утвердилась на византийском престоле. В такой обстановке рос мальчик. Детские впечатления Василия были довольно мрачными.

Конец Никифора II тоже ужасен. Совершился дворцовый переворот и тайное убийство, описанное не без трагикомических деталей. Заговорщики ворвались в спальню – и не нашли императора. Их охватила паника, показалось, что он убежал, спрятался. И вдруг смотрят – он уснул на полу, около камина. Можно догадаться при каких обстоятельствах. Как говорят источники, «после коротких издевательств» его убили. В это время в двери начала стучать гвардия. Гвардейцам показали отрезанную голову императора Никифора. И те успокоились.

К власти опять пришел незаконный правитель – Иоанн I Цимисхий из армянской знати (забавное прозвище от армянского слова «туфелька», в связи с малым ростом). Еще один значительный полководец.

Во внутренней политике он наметил линию, которую потом продолжил Василий II, – начал подчинять крупные землевладения жесткой центральной власти. Он сослал в монастырь императрицу Феофано, которая только несколько месяцев была регентшей. Ее так потряс этот наглый захват власти, что в храме Святой Софии она пыталась вырвать Иоанну глаза и разразилась такой бранью, которая тут же напомнила всем, что она дочь харчевника.

Василию пришлось ждать осуществления своих законных прав на престол на протяжении тринадцати лет. За такое время наследники обычно звереют. Это известно со времен Древнего Египта, когда в XVI–XV веках до н. э. царица Хатшепсут на много лет отодвинула от власти своего пасынка Тутмоса III, будущего великого завоевателя. И это очень дурно сказалось на его характере.

У Василия II, ставшего наконец императором в 976 году, были, разумеется, не только тягостные черты. Современники отмечают, что он был неглуп, хотя и не слишком хорошо образован. В поведении простоват, но одарен способностью руководить.

Однако первые годы его пребывания на престоле были омрачены двумя крупными внутренними мятежами. Их подавление, изысканно сложное, жестокое, видимо, навсегда наложило отпечаток на его натуру, на дальнейшее поведение.

Первый мятеж – сразу после смерти Иоанна I. Василия и Константина наконец-то признали правителями. Но реально править они еще не были способны. Власть в руках придворного деятеля Василия Нофа[36]36
  Василий Лакапин, известен также как Василий Ноф (ок. 925–985) – первый министр, фактически верховный правитель Византии с 945 по 985 год.


[Закрыть], евнуха, как это было тогда принято.

Из-за чего вспыхнул мятеж? Был смещен некий Варда Склир[37]37
  Варда Склир – византийский военачальник, руководивший Азиатским восстанием против императора Василия II Болгаробойцы в 976–979 годах.


[Закрыть], наместник восточных провинций, и отправлен стратигом[38]38
  Стратиг – предводитель, руководитель.


[Закрыть] в Месопотамию, то есть фактически в ссылку. В ответ на этот приказ он вместе с еще одним полководцем поднял военный бунт, охвативший почти всю Малую Азию. Восстала и Болгария, которая хотела отстоять свою независимость. Императорская армия была разбита. Василий ничем еще фактически не руководил.

На подавление мятежа был призван полководец Варда Фока[39]39
  Варда Фока Младший (?–989) – византийский военачальник, стратиг фемы Антиохия, провозглашенный императором. Принимал участие в трех значительных мятежах как в поддержку, так и против Македонской династии.


[Закрыть], племянник убиенного императора Никифора II. Еще в 970 году он сам бунтовал, поскольку считал, что тоже имеет права на престол. В каком-то смысле это так и было. Тогда он был сослан в монастырь. Но теперь сложилось настолько безвыходное положение, что призвали этого опального, подозрительного человека – и он снова проявил себя как полководец. Византия вообще была богата талантливыми военачальниками.

Важную роль сыграли огненосные суда – знаменитый греческий огонь, они сожгли флот Склира, и мятеж удалось подавить. Сам Склир в поединке с Фокой был ранен и после этого бежал в Багдад. Казалось бы, о нем забыли навсегда.

Но через девять лет Склир, уже престарелый, снова появился в пределах державы. И Варда Фока опять выступил против него. Власть надеялась на скорую победу. И вдруг Фока провозгласил себя императором. Да нет, не так уж вдруг. Он уже семнадцать лет бился за свои права. Он хитростью захватил бунтовавшего Склира в плен, соединил войска. Дело императора было плохо. Все это заставило Василия II обратиться за помощью к великому князю киевскому Владимиру Святославовичу, будущему Владимиру Святому.

Почему именно к нему? Еще до него Никифор II использовал князя киевского Святослава Игоревича в борьбе с Болгарским царством. Есть довольно туманная информация о том, что Святослав деньги взял, Плиску захватил, но уйти оттуда отказался. А воевали киевские князья хорошо, это было русско-варяжское войско, с прекрасными варяжскими традициями.

Византийский писатель Лев Диакон говорит в своей «Истории»: «Росы, которыми руководило их врожденное бешенство, в яростном порыве устремились, ревя, как одержимые, на ромеев. А ромеи наступали, используя свой опыт и военное искусство».

В общем, представители Византии и Древней Руси сталкивались и как союзники, и как противники, и было известно, что воевать русичи умеют. Когда Василий II вынужден был просить помощи у князя Владимира Святославовича, тот согласился при условии, что Василий отдаст ему в жены свою родную сестру Анну, дочь императрицы Феофано. Согласие далось непросто. Дело в том, что византийцы смотрели в то время на Русь как на варварскую периферию. И у них не было традиции отдавать своих принцесс варварам. Но положение тяжелое. И Василий согласился на то, чтобы его сестра отправилась на Русь и вступила в брак с киевским князем.