Текст книги "Главные тираны и злодеи истории"

Нерон
Артист у власти

Все злодейства похожи друг на друга, а злодеи прошлого – во всяком случае, в римской истории – сходны между собой. Злодейские поступки как-то однообразны, чувства злобы, мстительности, страха – не новы, в то время как дела великие, светлые, высоконравственные окрашены всегда яркой индивидуальностью. Рассказ о Нероне, злодее, матереубийце, можно предварить заголовком – «Нерон – жизнь в страхе», или даже «жизнь в ужасе». Злодейство всегда связано со страхом, это братья-близнецы.

Он был императором, пятым или шестым по счету в истории Рима. Если считать от Юлия Цезаря – то шестым, если начинать отсчет с Августа – то пятым. Первый – Октавиан Август, который лицемерно называл себя принцепсом[30]30
  Принцепс – первый в списке древнеримских сенаторов, обычно старейший из бывших цензоров.


[Закрыть], считая себя не вполне императором, а только первым среди равных сенаторов. Далее Тиберий – мрачная, жуткая фигура, Калигула, который твердо был намерен произвести в сенаторы своего коня. Какой-то демонстративный разврат, нечто выходящее за рамки человеческих норм! Предшественник Нерона – Клавдий – самый тихий, самый ученый, он любил и знал литературу, искусства и вообще не рвался в императоры. Взбесившаяся гвардия нашла его во дворце прячущимся под кроватью, вытащила и провозгласила императором. Он был братом великого полководца Германика, необычайно популярного в Риме, умершего на Востоке, как предполагают, от отравления. Клавдий тоже был злодейски отравлен своей женой Агриппиной. В такой атмосфере правили первые римские императоры.

Среди них только Октавиан Август остался в истории блистательным, хотя и за ним водились дела неблаговидные. Воин, полководец, он прорвался к власти после страшных гражданских войн, победив всех – и Цезаря, и Антония, и Помпея. Такая удачливость в Риме очень ценилась. Но прежде всего ценился гражданский мир, который он установил. Таков облик рождающейся Римской империи. С этого она начинается. Среди первых ее императоров – актер Нерон, который обожал все виды искусства и актерствовал сам. Но сначала – о его жизни, которой сопутствовал ужас.

Пятьдесят четвертый год, первый век нашей эры. Нерон становится не принцепсом, первым среди равных, а императором. Молодого Нерона твердой рукой вела к власти его мать Агриппина. И мальчишка семнадцати лет провозглашается императором необъятной мировой империи.

В Риме сложилась противоречивая ситуация. Республиканские идеалы никто не забыл, о них все время говорят и спорят. И больше всего – сенаторы, те, у кого прежде при Республике была высшая власть. И которые с появлением фигуры императора оказываются отодвинутыми на вторые роли. Кому это понравится! Еще один момент: в прошлом время правления диктатора Суллы[31]31
  Луций Корнелий Сулла (138 г до н. э. – 78 г. до н. э.) – древнеримский государственный деятель и военачальник, бессрочный диктатор «для написания законов и укрепления республики».


[Закрыть], время страшных преследований, казней, море крови, гражданские войны. Особенно страшны проскрипции[32]32
  Проскрипция – список лиц, объявленных вне закона. За выдачу или убийство включённого в списки назначалась награда, за укрывательство – казнь.


[Закрыть], доносы, за которые щедро платят. В заслугу Нерону поставили, что он, не отменив совсем плату за донос, уменьшил ее на четверть. Атмосфера сложилась достаточно страшная. Сенаторы не хотят подчиняться императорам, желают вернуть себе всевластие, но боятся. И боятся настолько, что превращаются очень быстро в лакеев, что совершенно не соответствует былому величию римских сенаторов. Например, когда юноша Нерон произнес перед ними свою первую речь, – предполагают, что составил ее философ Сенека, его учитель, – они изъявили такой восторг, что сразу предложили объявить его Отцом Отечества[33]33
  Отец Отечества (лат. Pater Patriae) – древнеримский почётный титул, жалуемый Сенатом за выдающиеся заслуги перед Республикой или империей.


[Закрыть] – это юношу-то в 17 лет! Какое искушение лестью! У него хватило ума отказаться. Действительно, речь была прекрасна, и произнес он ее как истинный актер, захватывающе эмоционально. Там было столько обещаний: что он возьмет на себя только контроль за армией в провинциях, не будет ни в чем ограничивать сенат и проявит искреннее милосердие ко всем сенаторам. «Долой насилие, долой все плохие воспоминания!» – с чувством кричал он. Благодарные слушатели предложили эту дивную речь выбить на серебряной колонне в сенате и ежегодно перечитывать. Они с самого начала – из чувства страха ли? из-за привычной лести? – пали перед ним ниц, расписались в своей неспособности влиять на политику.

При предшественниках Нерона шестьдесят лет подряд сенаторов резали, высылали, морили голодом до смерти. Они все это помнили. И кроме того, хорошо знали, кто его мать. Агриппина стояла в политической жизни пугающей тенью – дочь Германика[34]34
  Германик Юлий Цезарь Клавдиан (15 г. до н. э. – 19 г. н. э.) – римский военачальник и государственный деятель, консул, прославившийся своими масштабными германскими кампаниями.


[Закрыть], внучка Августа, женившая на себе престарелого дядю Клавдия после того, как он стал вдовцом – после казни его распутной жены Мессалины… Агриппина добилась, чтобы наследником императора Клавдия стал именно Нерон, ее сын от первого брака, а не ее сын от Клавдия Британик. А Клавдия отравила. Кажется, белыми грибами, которые он очень любил. Много позже Нерон цинично шутил: «Воистину, белые грибы – пища богов». Дело в том, что сразу после смерти римского императора провозглашали богом. Агриппина решительно хотела править вместо сына и не стала этого скрывать. Она повела себя политически оригинально – самовольно появлялась в здании сената, куда женщинам вход был запрещен, демонстративно восседала рядом со своим сыном, показывая всем своим видом, что она, может быть, важней, чем сам император. Даже монеты в некоторых провинциях чеканили с двумя изображениями – его и ее – на всякий случай. Очень скоро это стало его страшно раздражать.

Возможно, с этого страшного раздражения, которое вызывала в нем мать, началась его нравственная деградация, ведь не был же он с детства зверем! Как описывали его современники? Рыжая борода, красивые голубые глаза, несколько близорук, в театре пользуется граненым изумрудом в качестве увеличительного стекла. Правда, неопрятен, непричесан, подчас появляется в халате. Недруги говорят, что его тело в прыщах и дурно пахнет. Нерон мечтал о славе Александра Македонского, завидовал моральному авторитету Октавиана Августа, известного покровителя искусств. То есть что-то человеческое в нем было. Но поведение Агриппины и двух фаворитов, приближенных к нему, Бура из вольноотпущенников – это всегда были самые страшные люди, самые цепкие и особенно рвущиеся к власти – и поучающего Сенеки сильно изуродовали его характер. В результате Нерон стал матереубийцей.

Убийство Агриппины было страшным, это была драма в нескольких актах. Сначала он устроил все так, чтобы над ней рухнул потолок – потолок обвалился, но ее как раз в это время не было в доме. Потом он отправил ее на прогулку на лодке, которая была умышленно собрана наспех. Лодка развалилась, но Агриппина выплыла – она, оказывается, прекрасно плавала. Тогда он начал приготавливать всяческие яды. Бесполезно. Она, отравившая в свое время Клавдия, принимала противоядия. И тогда пришлось поступить, как во времена проскрипций, – прислать к ней центуриона, чтобы тот убил ее. Сцена убийства была ужасна. Она сначала кричала: «Не смейте, я мать императора», а потом подставила убийцам живот и сказала: «Бей сюда, в чрево, породившее изверга». В этом есть что-то театральное.

Если продолжать разговор о родителях Нерона, нужно вспомнить его отца. Гней Домиций Агенобарб был известен даже в развратном Риме своей безнравственностью и свирепостью. Он убил вольноотпущенника за отказ напиться допьяна, нарочно задавил ребенка, выколол глаза всаднику за то, что тот осмелился противоречить ему. Молва приписывает Агенобарбу такие слова, которые он якобы сказал, когда родился Нерон: «Что хорошего могло получиться от такого, как я, и от такой, как она?» В этих словах – большая доля истины, независимо от того, были они произнесены или нет. Что и говорить, наследственность была «замечательная».

О Нероне писали многие древние авторы: Гай Светоний Транквилл, придворный писатель, тексты которого содержат подробное описание двора, серьезный историк Публий Корнелий Тацит, писавший много позже, через 100–150 лет после смерти Нерона, наконец – Дион Кассий, замечательный писатель уже III века. Поэтому время правления Нерона, несомненно, обрастало легендами. Разобраться подчас довольно трудно, что – правда, а что – преувеличение. И все-таки попробуем.

Нерон пытался быть хорошим, скажем так. И в исторической литературе запечатлелось, что первые пять лет его правления выглядели очень достойно. Он меценатствовал до последнего дня своей жизни, тратя на это огромные деньги. Щедрая раздача денег из своего кармана – и народу, и деятелям искусства – была для него характерна. Может быть, еще и потому, что в этом жесте много театрального. Он произносил красивые миротворческие слова. «Я верну мужей и сыновей», – говорил он и выполнил в некоторой степени свои обещания – замирился наконец с парфянами, установил прочный и долгий мир с Арменией. Но очень многое в его жизни было актерством. В его жизни трудно отличить истинное от лицедейства. И в словах, и в поступках.

Очевидно, атмосфера страха, в которой он все время находился, творила из него злодея, с каждым годом он становился страшнее. После убийства матери настала очередь сводного брата Британика. Его Нерон боялся, и это понятно – сын Клавдия был законным наследником. Император обратился к знаменитой Локусте, знатоку ядов, услугами которой пользовалась еще мать. В Риме это была, можно сказать, официальная отравительница, известная фигура.

Готовый яд Нерон проверил на теленке. Теленок прожил еще пять дней. Император был очень недоволен и пригрозил Локусте страшными муками, тогда она принесла другое зелье и сказала: «Ну, вот это уж наверняка». Его испытали на поросенке, который вмиг умер. Но как подлить яд Британику? На придворных пирах всегда присутствовал специальный человек, который пробовал питье и еду перед тем, как начнут трапезу члены императорской семьи и гости. И тогда пошли на хитрость – питье подали очень горячим, обжигающим. Британик сказал, что пить его не может. И тогда у всех на глазах ему подлили отравленной воды. Он отпил и тут же упал замертво. Нерон цинично сказал: «Ничего, ничего, это у него падучая. Он сейчас очнется». Хотя прекрасно знал, что его брат уже умер. Удивительно в этой истории то, что Нерон сам заказывал яд и лично сам общался с отравителями. Чем не чудовище?!

Но давайте взглянем на исторический контекст. Как просто было стать чудовищем в то время! Агриппина очень не любила одного из фаворитов Клавдия, некоего вольноотпущенника Нарцисса, соперничавшего с ней. Он практически был министром финансов, от него зависели денежные поступления, а денег ей всегда не хватало. Когда Нерон пришел к власти, любимца прежнего императора отправили в изгнание. Нарцисс пытался выслужиться перед Агриппиной, уничтожил все компрометирующие ее документы. Но ничего не помогло. Она послала центуриона убить его. Это – факт частный, но говорит он о беззаконии и вседозволенности. Римская империя, крепнущая, находящаяся в процессе становления, переживает нелегкие времена – идет борьба императора с сенатом, среди сенаторов крепнет внутренняя оппозиция, и вместе с тем расцветают лесть и раболепство. При этом память о Республике не исчезла, о ней мечтают, хотя Республика умерла, а общество в такие переломные моменты похоже на безнадежно больного.

Болезнь пронизывала все общество. Припомним хотя бы страсть широкой римской публики к сражениям гладиаторов, жестоким и кровавым! Культ жестокости как в военное, так и в мирное время обычно присущ периодам кризисов в обществе. И это не может не влиять на того, кто стоит у кормила власти, у кого власть фактически безгранична. Кроме того, надо еще сказать, что натура Нерона была восприимчивой, неустойчивой, неуравновешенной. Он мгновенно вспыхивал яростью, а потом мог рыдать от умиления, услышав звуки арфы. Он не чужд был искусству. Он пел, соревновался с другими в певческом мастерстве и, естественно, всегда побеждал. Он получил в Греции, куда отправился на соревнование певцов, 1808 золотых венков. Правда, при нем всегда были пять тысяч молодых людей, которые обеспечивали ему овации. Мы сегодня назвали бы их клакерами. Провала его «тонкая натура» не смогла бы пережить. Пение, разъезды, овации, поклонение – вот что его прельщало, что было ему по-настоящему интересно. Государственные дела со временем казались все более обременительными. Он с легкостью менял приближенных. Сенеку, великого философа, своего учителя, которого когда-то любил, Нерон отправил в изгнание, а потом регулярно спрашивал, жив ли он, не покончил ли он с собой. И, услышав о его самоубийстве, успокоился.

Справедливости ради надо сказать, что Сенека лепил из своего ученика образ, противный натуре Нерона. Он запрещал ему заниматься искусством, в частности пением, считая, и в общем, справедливо, что для этого нет данных, но самолюбивому юноше признать этот факт было тяжело. Нерону запрещено было много читать, и даже Гомера, потому что гимнастические упражнения на свежем воздухе считались более полезными. Воспитанник Сенеки был физически крепким, сильным, чем радовал своего учителя. Но в жизни его не было Вергилия, не было тех сложных философских вопросов, которые ставятся в «Энеиде». А они, возможно, изменили бы его взгляд на мир и людей, облагородили его натуру. Но нет, Сенека ломает характер, принуждает воспитанника поступать только так, а не иначе. Думаю, всякий учитель должен помнить, что последствия таких методов воспитания могут быть самыми плачевными. В данном случае они оказались трагичными и для ученика, и для учителя.

Апогеем любви Нерона к искусству стала знаменитая история 64 года н. э. – пожар Рима. Вероятно, точно никогда уже не удастся сказать, причастен ли был Нерон к этому событию. Согласно скорее мифологической, чем исторической версии, он приказал поджечь Рим, чтобы вид пылающего города вдохновил его на написание поэмы о пожаре Трои. Он будто бы стоял на башне дворца Мецената, знаменитого друга Октавиана Августа, и пел песнь о гибели Трои, аккомпанируя себе на струнном инструменте. Этот рассказ из области мифологии, хотя и отражает истинную натуру Нерона. Судя по источникам, он вряд ли был в городе во время этого гигантского пожара. Древние города горели очень часто, это было неизбежно, достаточно было неосторожной искры. Есть версия, что Нерон отдал команду пожарным бригадам не тушить кварталы старые, застроенные деревянными зданиями, чтобы потом на их месте возвести каменные строения. Вот это предположение очень возможное.

Когда надо было найти виновных, он возложил ответственность за произошедшее на христиан, устроил резню, многочисленные, массовые казни «поджигателей».

В последние годы жизни императора нарастает его актерствование, оно приобретает все более болезненные формы. Видимо, благодаря стараниям пяти тысяч клакеров и многих тысяч льстецов, благодаря обману, который царил вокруг, Нерон стал верить, что он – великий актер. Он запрещал шевелиться во время своих выступлений. Выйти из театра в случае необходимости было совершенно невозможно. В источниках упоминаются случаи, когда женщины рожали во время театрального действа, не смея удалиться. Будущий император Веспасиан однажды заснул и захрапел во время выступления императора – а был он тогда провинциальным полководцем, которого Нерон зачем-то возил с собой в свите. Казалось, жизнь Веспасиана кончена. Но Нерон был в хорошем настроении и лишь сказал: «Ну что этот мужик понимает в искусстве?» И сослали Веспасиана в его деревню, конечно, не подозревая, что этот человек «из простых» довольно скоро станет императором.

Любовные увлечения Нерона тоже являют собой нечто неестественное, уродливое, всегда страшное. Женили его насильственно в юном возрасте на Октавии, дочери Клавдия. Это была затея его матери. Но к своей супруге, совсем еще девочке, Нерон испытывал полное физическое отвращение. В конце концов он всячески стал избегать ее, и брак стал поистине несчастьем для обоих. Затем он влюбился в вольноотпущенницу Акте, родом из Сирии, и, судя по всему, она его любила. Вот редкий счастливый случай! До конца его жизни она была ему предана, а потом проводила его в последний путь. Верность Акте не помешала ему изменять ей. Так, он влюбился в знатную даму Поппею Сабину, из-за нее отправил в изгнание несчастную свою жену, а мужа Сабины убил. Через 20 дней после развода с Октавией состоялась его свадьба с Поппеей. Затем он приказал расправиться с Октавией, а вскоре убил Поппею ударом ноги в живот (она уже ждала ребенка). Картина рисуется страшная – отравлен брат, подосланы убийцы к матери, убита одна жена, другая… И это не считая множества других убийств, не столь в его жизни важных.

Конечно, природа участвует в рождении таких чудовищ – наследственность сыграла тут не последнюю роль. Но дело не только в ней. Время было страшное. Личность человека, оказавшегося у власти, попадает в атмосферу жестокости, изломанности, извращенности. Время Нерона было началом глубокого заката римской цивилизации. К I веку н. э. за плечами у римского общества и государства – почти тысяча лет непрерывного восхождения. Это долгое успешное развитие, превратившее Рим во властелина всего тогдашнего мира, создало особую идеологию вседозволенности. Ведь победителей не судят. И когда стали ломаться институты, которыми Республика и гражданская община так гордились после кровавых рек эпохи проскрипций и гражданских войн, родилось явление демонстративной аморальности. Она и была повивальной бабкой при рождении Нерона.

Смерть Нерона очень вписывается в эту картину. Он был у власти 14 лет – не так мало. Его правление в первые пять лет было вполне приличным. Какую эволюцию он переживал? Все больше актерствовал и забывал о государстве и управлении. В итоге он вообще перестал интересоваться тем, что происходит в Риме и провинциях. В столице империи зрело недовольство. Начался бунт провинций. Для подавления восстания в Палестине Нерон послал Веспасиана, в Галлии сам римский наместник возглавил восстание. Поднялась Испания, и предводителем недовольных оказался тоже римлянин, сенатор Гальба (очень скоро он ненадолго станет императором). И наконец, императорская гвардия тоже оказалась против Нерона. Тут он спохватился и вдруг прозрел. Он проснулся ночью, а дворец пуст, никого нет, гробовая тишина. Стража ушла. Он метался по пустому дворцу, наткнулся на своего бывшего слугу Феона, который сказал ему: «Пойдем ко мне, я тебя спрячу». Слуга замотал Нерону лицо, привел к себе в дом и сразу стал уговаривать: «Давай, покончи с собой, как прилично римлянину, потому что за тобой уже послали, тебя ждет позор». К тому времени сенат уже объявил Нерона врагом отечества и вынес решение применить к нему традиционную римскую казнь. Нерон, узнав об этом, спросил у Феона: «А это как?» Тот объяснил: «На голову надевается колодка, туго зажимается, и человека бьют, избивают, лупят плетьми до смерти». Нерон запричитал, заплакал и все-таки до конца остался артистом. Он воскликнул: «Какой великий актер умирает!» И покончил с собой.

Но у него была жизнь после смерти. Мгновенно распространился слух, что он не умер, а бежал на Восток… Слух этот держался долго, главным образом потому, что многим было известно – у Нерона есть двойник, и не один. Он искал себе двойников, часто посылал их на какие-то публичные выступления. Естественно было предположить, что погиб двойник, а он-то жив и еще покажет себя. В течение многих лет на его не очень пышной гробнице загадочным образом появлялись цветы. И это лишь укрепляло предположения. К счастью, предположения оказались мифом. Страх часто рождает мифы.

Император Юлиан Отступник
Утопия накануне катастрофы

Римский император Юлиан – грандиозная фигура в истории. Причем ему очень трудно дать сколько-нибудь определенную оценку.

И это несмотря на то, что его личность отражена во множестве источников. Среди них – труды его друга и сторонника Аммиана Марцеллина, замечательного римского писателя, грека по происхождению. Он был с Юлианом до последнего часа его жизни. Писал о нем и Либаний, известный софист, мастер ораторского искусства, учитель Аммиана Марцеллина и тоже сторонник Юлиана. Огромную панегирическую биографию он назвал «Надгробная речь Юлиану».

Много писали о Юлиане и христианские авторы, относившиеся к нему откровенно враждебно. В их текстах переплетены факты, мифы и сплетни, которых всегда немало создается вокруг столь противоречивых личностей.

Юлиан – человек новой, христианской эры. Год его рождения – 331-й. А в 361-м он возглавил Римскую империю, все еще великую, единую, не разделившуюся окончательно на Восток и Запад. Это был порог ее крушения.

Юлиан правил всего два года – в 363-м он умер. Казалось бы, что такое два года для всемирной истории? Всего лишь мгновение, крошечный эпизод! Но имя этого императора не забыто. Ему посвящена обширная научная, научно-популярная и художественная литература. Юлиан имел множество талантов, и талантов очень разнообразных. Но в учебники он вошел прежде всего как тот, кто пытался увести Римскую империю, уже принявшую христианство, обратно к язычеству. Причем это не совсем верно. В действительности он вел государство по особому, ему одному известному пути. Но достичь цели не успел.

А еще он был талантливым полководцем, одним из последних, кто по-настоящему бил германцев. Это потом, уже после него, германцы били римлян, вытесняя их из пространства великой империи.

Юлиан не только политик и воин. Он также писатель, страстный поклонник древнегреческой культуры, чуть ли не экстатически влюбленный в Гомера, Сократа, Платона. Как ни удивительно, его восторженное отношение к Платону будто предугадывает то восхищение этим античным философом, которое будет свойственно людям эпохи Возрождения.

Полное имя будущего римского императора – Флавий Клавдий Юлиан. Происхождение знатное. Его отец – брат Константина I Великого Юлий Констанций. Мать – вторая жена Юлия Констанция Василина.

Место рождения – Константинополь (первое название – Нова Рома, Новый Рим, не прижилось). Новую столицу в 330 году основал Константин I Великий. Это был правитель исключительно коварный и жестокий. Впрочем, именно он разрешил христианство. В 313 году он вместе с Лицинием написал Миланский эдикт – документ, в соответствии с которым христианство объявлялось официальной религией империи. А в 325 году на созванном им Первом Никейском соборе были сформулированы основные принципы этой государственной религии.

Детство Юлиана счастливым не назовешь. Ему было меньше года, когда умерла мать. А в 337 году, когда мальчику было шесть лет, умер его дядя Константин. И почти все члены семьи, включая отца, были перебиты солдатами во время борьбы за власть, развернувшейся после смерти императора. Историк Д. Е. Фурман насчитал как минимум девять близких родственников Юлиана, истребленных во время этой резни.

В живых остались Юлиан и его старший брат Еалл, настолько болезненный, что солдаты, ворвавшиеся в дом, увидев его, убивать не стали: думали, что все равно не жилец.

Семь лет, до 342 года, мальчики провели в доме матери. Точно не известно, кто и почему их приютил. Так или иначе, они не привлекали внимания среднего сына Константина I Великого, нового императора Констанция II, укрепившегося на троне в 351 году, после четырнадцати лет междоусобиц.

К Юлиану был приглашен наставник, епископ Евсевий. Раннее христианство имело немало направлений. Евсевий придерживался учения, которое называлось арианство (по имени александрийского священника Ария). В этом духе воспитывал он и своего ученика.

В одном из писем Юлиан обронил упоминание о том, что его христианские наставники больше напоминали надсмотрщиков, чем учителей. Видимо, так оно и было. Констанций поначалу рассчитывал, что у него будет свой наследник или он изберет себе преемника, и тогда мальчики ему не понадобятся. Вот почему наставникам велено было не столько образовывать, сколько контролировать этих детей. А ведь во все века плохо, когда учитель не развивает творческое мышление ученика, а, наоборот, стремится его ограничить. Может быть, это стало одной из причин того, что в будущем Юлиан отвернулся от христианства.

Итак, наставники следили за образом мыслей Юлиана. Да и потом ему, уже взрослому, пришлось несколько раз являться в Константинополь к императору для отчета о направлении своих мыслей.

В детстве ближе других Юлиану был евнух по имени Мардоний, родом из варваров. В ту эпоху образованные евнухи нередко служили при императорском дворе. Мардоний был пылким поклонником эллинской культуры. И он привил Юлиану любовь к великой культуре Эллады.

После смерти Евсевия Юлиана и Галла отправили в казенное поместье под названием Мацелл в Каппадокии, где была огромная личная библиотека епископа Георгия. Здесь Юлиан нашел себе новых наставников. Ими стали книги. В то время как его брат Галл фехтовал и ездил верхом, он зачитывался античными авторами.

Пять лет мальчики провели в Мацелле. А у Констанция II за это время так и не появилось наследника. Его красавица жена Евсевия считала, что бездетность была наказанием ему за многочисленные зверства.

В 347 году император вдруг принял решение сделать Галла цезарем, то есть своим соправителем. Надо помнить, что система соправителей была введена при императоре Диоклетиане. Это делалось ради спасения пошатнувшегося Римского государства. И, как многие усовершенствования в управлении, она вовсе не учитывала человеческих характеров и страстей.

Два верховных правителя – Запада и Востока – должны были в один день отречься от власти и передать престол своим соправителям, или цезарям. Цезари превращались в августов. Предполагалось, что соправитель уже подготовлен к власти. Но только как же страсти людские? Ведь не каждый согласится в положенный срок от власти отречься!

Уже при Диоклетиане стало ясно, что система работает плохо. Августы и цезари насмерть перессорились, пошли войной друг на друга. Однажды на Дунае император попробовал всех их собрать и помирить. Диоклетиан рассчитывал на свой авторитет. Но выслушав его, соправители вернулись к междоусобицам. Прекратить распри было уже невозможно.

Впрочем, система продолжала существовать. И это позволило Констанцию II сделать Галла правителем Востока. В том же 347 году Юлиана вызвали в Константинополь – под строгий надзор. Там он продолжал учиться и был замечен, потому что отличался незаурядным интеллектом, много читал, прекрасно говорил. В 351 году его вновь выслали из столицы, на сей раз в Никомедию – столицу Вифинии, небольшого царства в Малой Азии. Это была глухая провинция, но там хранилось великое множество книг. Поэтому Юлиан был не просто доволен очередной ссылкой – он был счастлив!

Кроме того, в Никомедии жил Либаний – великий ритор и софист. Однако император Констанций запретил Юлиану встречаться со знаменитым оратором. Запрет приходилось соблюдать: юноша был окружен шпионами. При этом ничто не мешало Юлиану зачитываться речами Либания. К нему попадал текст каждой из них, переписанный образованными рабами-греками.

Тем временем император получил известие о том, что на Западе узурпатор Магниций взял Рим. Констанций отправился туда с войсками. В Константинополе остался цезарь Галл. Это был человек буйного нрава. В отличие от младшего брата он явно мало читал и не был тонким политиком. Столкнувшись с неподчинением со стороны чиновников императора, он просто убил их. Преданные Констанцию люди послали вслед ему несколько доносов. Они сообщали, что Галл ведет себя не как цезарь, а как август, и собирается захватить власть. В 354 году вернувшийся Констанций II вызвал Галла к себе. Но встреча не состоялась: по дороге во дворец соправителя убили по приказу императора. Так Юлиан стал единственным наследником престола.

В свои 22 года он был разносторонне образован и очень умен. Он прекрасно понимал, что его жизнь под угрозой. Как все деспоты, Констанций II надеялся править вечно. В то же время он хотел, чтобы в случае его смерти у власти оказался представитель семьи. Причем соответствующим образом воспитанный.

Юлиан был вызван в Милан, где располагался в тот момент императорский двор, для дознания о поведении и умонастроениях. На все расспросы Юлиан отвечал однозначно, что к власти он вовсе не стремится и хочет одного – заниматься философией. Тем не менее Констанций, как полагают многие исследователи, все-таки склонялся к тому, чтобы убить Юлиана. За молодого человека вступилась супруга императора Евсевия. Ей понравился этот неординарный, ярко одаренный юноша. Ее окружали воины, узурпаторы, доносчики, заговорщики. А этот был совершенно иным. Таким его сделало знание античной культуры. И Констанций II прислушался к словам Евсевии.

Поднадзорного наследника отправили в Афины. Наверное, в ту минуту Юлиан стал самым счастливым человеком на свете. Ведь Античность была для него всем. Герои греческой мифологии присутствовали в каждом его тексте. В похвальном слове своей заступнице Евсевии, написанном очень искренне, он сравнивает ее с мудрейшей Афиной, прекрасной Афродитой и верной Пенелопой. Доказывая, что благородный человек должен уметь испытывать благодарность, он ссылается на Гомера, Сократа, Платона, Аристотеля.

Юлиан провел в Афинах несколько замечательных месяцев. Он общался и с язычниками, и с христианами, бывал на церковных службах. В этот период он приобщился к так называемым элевсинским тайнам – сохранившимся языческим обрядам. Его другом стал элевсинский жрец.

А через некоторое время Юлиан был вновь вызван ко двору – и арестован. Жизнь его висела на волоске.

Не случайно он, гонимый с самого детства, увлекся учением, именуемым «неоплатонизм». Эта философия – синтез идей Платона, Аристотеля и некоторых восточных течений. По мысли Платона, в мире существует триада: единое, ум и душа. Неоплатоники ставили своей целью поиск единого абстрактного божества – при сохранении многочисленных языческих богов как второстепенных. Они считали, что над всем в мире есть некое сверхсущее Единое (или Благо).

Неоплатонизм не предполагал непременного отрицания христианства. Просто эта религия понималась как одна из многих, составляющих общую, всемирную. Путь к постижению этой всемирной религии и философии проходил через теургию – практические способы единения с божеством, своего рода магию.

Юлиан настолько глубоко погрузился в мир неоплатонизма, что у него стали случаться видения и обмороки. Постепенно он пришел к мысли, что высшее божество во вселенной – это солнце, Гелиос. И что надо поклоняться именно ему. Все остальное второстепенно. Видимо, он начал ощущать себя жрецом великого бога Солнца.

Впрочем, Констанция II волновали вовсе не религиозные взгляды последнего оставшегося в живых родственника. Он просто боялся захвата власти.