Текст книги "Игра не на жизнь. Проходная пешка"

Н. Л. Курсанина
Игра не на жизнь. Проходная пешка

Факты, описанные в книге, являются вымышленными на 50 %, имена – на 70 %, а все остальное соответствует действительности.

Глава І

1

Перенос – термин, употребляемый в фантастике для обозначения внезапного перемещения тела или сознания в другой мир или время. В общем, кому как повезет. Как правило, перенос происходит с героями, когда они одни, или в результате смерти оных в момент катастрофы или аварии. Мне не повезло.

Игра в этот раз происходила в далеком от меня краю – на Урале. С Украины на Урал – двое суток поездом, а уж пехом я и считать не возьмусь – до… много. Поперлась я на эту ролевую Игру из чистой наглости. Мастера специально позаботились, чтобы после прошлогодней я получила письменное уведомление об их нежелании видеть меня. Но я, как последняя стерва, едва услышав, что меня ищет Дракон Запада (в просторечии нашей шальной компашки – ДЗ), шустро подсуетилась и вышла на трассу пораньше, так и не получив заветный свиток в руки. А раз не получила, то мастерам можно (и нужно) сказать, что я его в глаза не видела и не знала, что в нем написано. Дорогу мне, ясное дело, не оплатили. Да и чего оплачивать – билеты я бы все равно не смогла предъявить. Я законченная автостопщица. Вот только доспех приходится брать с собой облегченный – только пластинчатый нагрудник и наплечники из «двойки». Вес четыре килограмма. Нагрудник, благодаря гроверным соединениям, складывается в две узкие полоски: спина и грудь. А наплечники «раковая шейка» удобно трамбуются в боковые карманы. При таком весе и объеме приходится чем-то жертвовать. Я жертвую едой. Никаких консервов и всего остального поменьше. Это когда в горы идешь, надо брать с собой пищи побольше – там не у кого ее взять, а Дорога… в Дороге надо еще уметь остаться голодным. В крайнем случае, можно всегда заработать. Но я это делаю исключительно редко, когда уже совсем припечет, и совсем не тем способом, о котором могут подумать читатели мужской стати. Бывает, что иногда по два дня не жрамши… бывает. А кому легко? «Жрать и спать – свыняче дило» – любимая пословица моего капитана Ворона. По ней и живем.

В этот раз тоже приехала – минимум еды, максимум хамства. Игровые деньги, как правило, покупают за наличные или зарабатывают. Я предпочитаю последнее. Наемники всем нужны. Правда, не все командиры видят в бабе наемника. Приходится браться за меч и в который раз доказывать, что меня надо уважать и вполне можно нанять. К этому пирогу идет приправою неприкрытая ненависть и зависть тех, кого я поваляла в травке, но это уже привычные специи – острота только добавляет пикантности.

Мастера, увидев меня, скривились, как будто я каждому выдала по килограмму лимонов и заставила съесть. Но отправлять назад не решились. Чувствовали, что я только этого и жду, чтобы обвинить их в трусости. Боялись они. Их пятеро, да еще подмастерья в круг взяли. Я ухмыльнулась. Де-юре я должна принять их решение, каким бы оно ни было, а вот де-факто… могла и не согласиться. Или сделать свою игру. Что в прошлый раз и было выполнено с такими отточенными приколами, что весь полигон враз стал полем боя. Хотя изначально это была сугубо мирная Игрушка. Ну не стерва ли я?! Стерва! На том и стоим.

– Хорошо, – наконец поняв, что выжить меня не получится, согласились они. – Но… первое – ты примешь ту роль, которую мы тебе дадим. Второе – ты отдашь нам свой меч!

Вспылить сейчас – это доставить им удовольствие и дать повод для отказа. Не дождетесь!

– Принято! Что еще?

Опешили. Не ожидали такого быстрого согласия. Жалко меч отдавать, но они забыли сказать, чтобы я не брала также никакой другой. Юридическая лазейка. Вот ею мы и воспользуемся. Мечи – дело наживное, когда умеешь ими пользоваться. А не умеешь, так и самый лучший меч палкой станет.

– Жди здесь! Мы выберем для тебя роль.

Нагло сажусь по-турецки. Ждать, значит, ждать. В ногах правды нет. Вот и отдохнем заодно.

Мастера, неодобрительно покосившись, скрылись в палатке. Подмастерья остались. Смотрят на меня, как на какую-то диковинку. У них, бедных, в головах не укладывается, что с Мастерами можно так разговаривать. У меня, кстати, тоже. Своих Мастеров, киевских, я уважаю. Может быть, потому, что у нас все, от новичка до капитана, знают непреклонный закон Полигона – «Мастер-козел! По определению!». И тот, кто примеряет на себя мастерскую мантию, должен сразу понять, как легко и быстро она становится козлиной шкурой, когда за спиной стоит очень недовольная мастерским решением команда. Здесь же Мастера чуть ли не Боги! Вот и опустим их немножко на землю, чтобы нас, грешных, заметили…

Я уже подумывала, а не вытащить ли мне на свет божий вчерашний бублик, затерявшийся в одном из моих брючных карманов, как снова предстала пред светлы очи Мастерской команды.

– Вот твоя вводная: ты лекарка, травница. Ты должна собирать травы и лечить всех, кто об этом попросит. Ты никому не должна отказывать и не можешь брать деньги за лечение. Вместо оплаты «больной» по излечении должен поставить на вот этом листе подпись. Когда соберется десять подписей, ты подходишь к одному из мастеров, и он тебе дает талон на питание.

– То есть если меньше десяти подписей – я голодная?

– Да. Ты должна ходить и предлагать свои услуги.

Вот тут он меня подъел. Как говорится – респект и уважуха. Нашел чем прижучить. Я терпеть не могу лечить и лечиться. В медицине понимаю, как эльфийка в оружии – то есть зеленку от йода отличу, и на этом все. К тому же с моей репутацией у меня «лечение» примет или смертельно больной, или полный идиот. Боюсь, что и тех и других на Полигоне слишком маленький процент, чтобы я могла быть сытой. Да и аптечки у меня нет.

– Лекарства ты будешь менять у Дока, – Мастер махнул рукой в сторону медпалатки. – Он тебе будет давать задание, какие травы ему собирать, и в обмен на это ты будешь получать нужный препарат…

– …пурген, – не удержалась от колкости. Как же они все завернули и продумали! Теперь у меня на свою Игру не останется ни времени, ни возможности. Да и ходить по лагерям… как лох последний, выпрашивая их «полечиться» у меня. Ну, ничего, ребята, вы не представляете, как много лазеек вы мне оставили. Лекари, они ведь разные бывают, они ведь не только лечить способны… Да и одну миску из общего котла всегда раздобыть можно, а не в кабаке питаться. Так что ваши талоны… и ваши вводные… ну, и вы сами – туда же!

Поднимаюсь, оставляя на траве свой клиночек. Жалко, да ничего не попишешь.

– А меч?

– Он ваш… пока.

А ты что, хотел его из рук в руки? Трофеем победным? Ничего, сам поднимешь. Или кто-то из твоей своры в зубах принесет, хвостиком виляя.

– А этот?

– Какой? – делано удивляюсь.

– Вот этот, на ноге!

– А, этот? – Я достаю из набедренных ножен свой походный нож. Восемнадцать сантиметров лезвие с острием «щучкой», уменьшенная копия «полковника Боуи». Полуторная заточка. С обратной стороны рукояти еще одно складное лезвие – для разделки.

– Так это же не игровой! – улыбаюсь я и, держа двумя пальцами, поворачиваю рукоять плоскостью к мастерам, чтобы они увидели выдавленную в пластике надпись. – Хозяйственный!

День у меня выдался на редкость насыщенный. Если к этому прибавить еще пятеро суток трассы, то можно понять, что палатку я ставила на чистом автомате. Спать было еще рано, но организм, вымотанный подчистую бессонными ночами и минимумом питания, просто поставил меня перед фактом, что он из палатки не выползет. Отдых – это святое. Завтра будет новый день – начнется Игра, так что самое время почитать вводную. Я завалилась на спальник и вытащила выданные мастерами бумажки.

Писалось явно не под меня, а под тихую, спокойную девочку практически без игрового опыта. Было много ссылок, которые меня раздражали, и указаний, как поступать в той или иной ситуации. А фразы «…с бургомистром надо разговаривать вежливо…» или «…все магические сущности на полигоне могут оказать вам помощь, если вы их попросите…» меня просто доконали. Не подумайте ничего плохого – я человек вежливый и спокойный, я даже улыбаюсь, когда со мной здороваются, и желаю «доброго дня». Но я не люблю, когда это делается в приказном порядке. Что такое «фактор магической проекции на любой указанный мастерами район игрового полигона», осталось для меня «по-за зоною» понимания. Кого это они «проецировать» хотят? Ладно, разберемся по ходу Игры. Почитав еще с полчасика и прикинув еще несколько лазеек для моей бурной нетрадиционной фантазии, я откинулась на сложенный под голову свитер и блаженно закрыла глаза. «Трудная дорога в дюны» подошла к концу.

2

Утро началось с того, что об мою палатку кто-то споткнулся. Не очень приятный способ просыпаться под дикие вопли и маты. Откинув полог, я ступила босиком на росу.

– Чего ты ее сюда поставила? Пройти нельзя!

– Так не ходи! Или глаза себе новые купи, если этими не видишь, куда прешь!

– Пасть закрой!

– А что, правда глаза колет?

– Да ты мне, бл…, поболтай!

– А ты мне повы…йся!

Ну, знаю, знаю! Несдержанная я! Завожусь с четвертьоборота. Вот поэтому меня на Играх не очень-то и любят. Не знаю, как это у меня получается, но нарываюсь я постоянно. Мой друг Ано все ждет, когда я получу наконец в морду и успокоюсь. И каждый раз до мордобития не доходит. Как будто Боги хранят, мать их!

Вот и в этот раз:

– Олег, отстань от девушки! – Как-то я не заметила, что метрах в двадцати разбиты палатки какой-то команды.

– Да это не девушка, а крыса какая-то!

– Зубы показать или укусить, чтобы запомнил получше?!

– Блин, да ты…

– Олег!

– Коза!

– Птеродактиль!

– Кто?

– Оба-на! Да мы еще тупые и неначитанные ни в одном глазу! Сэ-ло и лю-ды!

– Олег, иди сюда! Девушка, а вы бы и вправду палатку переставили!

– Ага, тебе на голову!

– Не хамите, пожалуйста, я же с вами нормально разговариваю!

Умный, да? А попробовал бы сам адреналин погасить за пару вздохов. Я ведь уже на драку настроилась, а тут, как всегда, облом.

– И куда я ее переставлю?

– Хотя бы вон туда, – парень показал на маленькую полянку между осин.

– Щщас! Под осины! С дуба упал?

– А так вы стоите на тропинке к речке.

– Тропа козлов на водопой, – съязвила я, уже понимая, что переставить палатку придется. – Ладно. Уговорили. Но пока я не найду нового места, она постоит здесь!

Парень кивнул:

– Хорошо. Ее никто не тронет.

Команда за его спиной удивленно рассматривала меня. Но недовольных взглядов было на порядок больше. Не всем приятно просыпаться с утра пораньше под крики и ругань. У меня, правда, право первого места. Я, когда ставила палатку вчера, их не видела. Они пришли вечером. А я-то и не слышала! Видно, притомилась знатно, если организм выключил все функции, даже защитные. Не слышала, не видела, не чуяла. По логике, я могла бы потребовать, чтобы они переехали, но у них целый лагерь – шесть палаток, а у меня одна. Да еще у меня куполок, а не стандартные, как у них, на растяжках. Мне палатку снять дело двух секунд – легкая она и удобная. А вот им пару часов маяться. По логике – да, а по факту – переезжать все-таки мне. Вот так всегда – делай добро и бросай в воду. Ведь никто не поблагодарит за то, что я им предъяву не кинула и к Мастерам не побежала жаловаться, что меня с законного места сгоняют.

Рюкзак на одно плечо, палатку на палке на второе – и легким шагом на новое место.

– Тук-тук, – обозначила я свое пребывание у медпалатки, – можно?

– Заходи! – донеслось изнутри, и я откинула полог армейской четырехместной палатки.

Внутри оказался парень лет под тридцать, небольшого роста, но уже с серьезной проплешиной.

– Я тут, – я замялась, – вот… травница я!

Он удивленно провел глазами снизу от самых берц до моей макушки, поднимающейся над полом на метр семьдесят три. Я понимаю, что он представлял травницей какую-нибудь мелкую девчушку, а не нечто одетое в черное и с ножом в набедренных ножнах, хмуро смотрящее на него из-под длинной челки.

– Интересная вы «травница».

– Ну, – я ухмыльнулась, вспомнив Мастеров, – так получилось…

– Я Андрей, доктор, можно Док, – протянул мне руку парень. – Извините, не думал, что мне пришлют ТАКУЮ травницу.

– Да я… вообще-то наемница, – я смущенно опустила глаза.

– Да вы что? Это же не женское дело?

– Тоже мне проблема! – огрызаться не сильно хотелось, но смолчать уже не могла.

– Ой, чаю хотите? – внезапно перебил Док. – Я только заварил.

От этих слов у меня рот наполнился слюной. Вспомнить бы, когда я в последний раз чай пила… дней так пять назад. А с позавчерашнего дня кроме двух бубликов ничего во рту не было.

– Хочу, – расплылась я в широкой улыбке. Друзья говорят, у меня обаятельная улыбка, только улыбаюсь я ею редко, скорее можно увидеть перекошенные, стянутые в нить губы, способные вызвать у недоброжелателей легкий ступор. Или ухмылку на одну сторону – привычка.

– Садитесь, чай хороший. На травах. Сам завариваю. Вы такой пьете?

– Только без мяты, пожалуйста!

– Ой, а этот с мятой как раз! У вас проблемы на мяту?

– Да… – мне было неловко отказывать, но мята для меня яд, – она вызывает у меня спазм горла.

– Это серьезно. Я вам сейчас заварю другой. Надеюсь, зверобой вы переносите хорошо?

– Да, спасибо. Со зверобоем все в порядке.

– Вот и славно. А как вас зовут? Вы так и не сказали?

– Леттлерг. Можно Летт. Это игровое имя. А так – Ника.

– А вы случайно не та самая наемница из Киева?

– Ну, не знаю, как насчет «той самой», но я из Киева.

– Это ж как далеко? Как вы добирались?

– Автостопом. Как всегда.

– С кем-то?

– Сама, – я пожала плечом. – В паре всегда дольше.

– Вот и чаек! Может, вам печенья к чаю?

– Ой, а можно? Спасибо огромное!

– Может, вы останетесь покушать? – предложил Док, умильно глядя, как я пожираю печенюшки. – У меня каша варится, скоро будет готова.

– Наши дорогие Мастера дали мне квест зарабатывать харчи в поте лица своего. Но я пока еще ничего не сделала, так что на завтрак претендовать не могу.

А жрать хочется конкретно. Но не меньше этого хочется оставить Дока в стороне от выяснения отношений с Мастерами.

– Ника, – из глаз Дока пропали веселые смешинки, и лицо стало серьезным, – ты думаешь, что я отпущу тебя в лес голодной? Ты когда в последний раз ела? У тебя мешки под глазами. И ты устала. Не каждый человек выдержит дорогу в четыре тысячи километров автостопом. Давай договоримся – ты меня не обманываешь, а я ничего не скажу мастерам. Договорились?

– Так точно, господин начальник.

– Прикалываешься?

– Как умею… иногда получается.

– Тогда хорошо. Милости прошу к нашему шалашу! Сейчас на стол соберем, и будет нам счастье!

– Спасибо, – я еще раз улыбнулась. Этот человек мне явно нравился.

3

Первым моим заданием было вылечить бургомистра города. Город на Игре представляет собой ряд палаток со стоящей в середине поляны столовкой, по недоразумению носящей гордое звание – кабак. Тут же, рядышком вбиты в землю несколько скамеек со столом – городская дума. Город, по меркам Игры, крут и немерен. Все торговые пути должны собираться здесь. Центр Игровой коммуникации. Представляем на месте палаток дома, на месте деревянного стола кафедральный собор, а вместо кострища ратушу… воображение работает нормально. Только толстую девку в замызганном снизу плаще и с растрепанными волосами я так и не смогла представить главой этого муравейника.

– Здрасте, – кивнула я присутствующим. – Я травница, по поручению Дока. Кто тут бургомистр?

– Бургомистр – это я, – отозвался пивной бочонок с вороньим гнездом на голове. – Проявите уважение и поклонитесь как следует.

Девочка! Да у тебя вдобавок еще и мания величия! Забавно…

– Простите, у меня спина так не гнется, чтобы жопа выше головы была.

– Да как ты можешь?! – взорвался стражник или кто он там этой дамочке.

– Никак не могу, – я глубоко вздохнула и развела руками.

– Да я тебя!!!

Что он там меня, я не поняла, но учтиво пропустила прыгнувшее тело и легко подправила его локоть. Кажется, стражник в кого-то за моей спиной врезался.

– Мне сказали, вас лечить надо, – снова обратилась я к бургомистру, – но я так и не поняла от чего. От того, от чего надо бы – у меня таких лекарств с собою нет. Да и не к Доку это, пожалуй, а к диетологу.

Вопрос: зачем я все это говорю? Ответ: не знаю. Понесло. Недержание хамства во рту. Но я же обещала мастерам интересный отыгрыш! Как они со своей стороны представляли травницу – я не знаю, но помесь неудовлетворенного социального положения и веселая обида на их «роль» просто разрывает меня, как Тузик ту самую дешевую грелку.

Опаньки, а это уже серьезно! Из толпы, окружившей нас, вышли два рубахи-парня в полных максимилиановских доспехах и с двуручными мечами. А у меня даже короткого однохитового кинжальчика игрового нет.

– Извинись! – потребовала бургомистр. – Немедленно!

– А то что? Меня распнут на воротах города? Интересно на это посмотреть!

– Не зарывайся! Это моя личная гвардия!

– Спасибо, что предупредили! А то у меня были сомнения – стоит ли их валять?

Отступаю в центр поляны. Народ быстренько шуганулся по краям, выделив нам место для разборок.

Двое на одну – нечестно! Но честность в бою – это сказочки пьяного дида Тараса [1]1
  Дед Тарас вел передачу «На добраніч, діти». После искрометной фразы в конце одной из передач: «Крибля-крабля, все, бля, спать, бля!» его карьера скоропостижно закончилась.


[Закрыть], рассказанные по украинскому телевидению в три часа ночи. Хотя я пока не вижу выхода из создавшегося положения. Драться-то я буду по-любому, но вот найти бы чем! А вот это идея! Под ногами валяются хорошие бревна, оставшиеся от постройки навеса над кабаком, не очень толстые, как раз в обхват ладоней, и достаточно длинные, чтобы не заходить под навес пригибаясь. Ну что ж – за неимением гербовой пишем на простой – нет меча, возьмите бубен! Левый, получив торцом бревна в нагрудную пластину, засеменил на пять шагов назад и вписался спиной в дерево – ничего, доспех хороший, от травм должен защитить. Был бы без доспеха, я бы на такой удар не решилась, а так – по защите и нагрузка. Поворачиваюсь к правому, разворачивая корпусом бревно. Он пытается блокировать удар вертикальным блоком меча. Дурак, что ли? Разгон бревна, конечно, небольшой, всего с четверть круга, но это же бревно! Я сама его едва удерживаю! Так что мое оружие просто сминает его защиту и заставляет попятиться. Пока я разворачиваюсь для нового удара, у парня появляется дельная мысль, как блокировать мое бревнышко. Он вставляет двуручник в землю и всем весом опирается на гарду. Бревно стопорится. Разогнать для нового удара я уже вряд ли успею, так что лучшее, что могу сделать – это бросить оружие и схватить панцерника за края горжета. Все остальное я сделала автоматически, до того, как сама успела понять свою глупость – я просто рванула его на себя. Упали мы вместе. Он едва успел выставить руки, чтобы не обрушиться на меня всей своей тяжестью. Представляю, что за слова у него вертелись в голове. Под моей рукой оказалась рукоять его игрового кинжала. Недолго думая, я подняла ему забрало и провела кинжалом по горлу.

– Бобик сдох! – прокомментировала я.

– Сука…

Услышать дальнейшее мне помешали. Несколько рук подхватили моего противника, и не меньшее количество – меня саму. Завернули руки, и я снова предстала пред светлые, белесые очи бургомистра.

– Да как ты посмела нападать на городскую гвардию и оскорблять мэра?! Ты даешь себе отчет, что ты делаешь?

– Нет, – это честно, – все по наитию! У меня и в мыслях не было, что два идиота не смогут выстоять против безоружной женщины.

– Извинись немедленно!

Кто-то добрый (узнаю – убью однозначно) нежно выкручивает мне руку. Это у них называется удержанием, чтобы я еще чего не сотворила. На играх такое не запрещено в открытую, а то, что не запрещено – априори можно.

Еще немного, и плечо пойдет на вывих.

– Щас, только шнурки постираю!

Рука в плече уже не просит, а вопит дурным голосом, чтобы я прекратила свои дурацкие шуточки и пожалела ее.

– У тебя нет выбора! Извиняйся!

Я молчу и улыбаюсь. Может, я дура, может, я нарываюсь зря, но и оплату за свои вольности я умею принимать сполна. От боли хочется кричать… подожди, кричать будешь, когда плечо вывихнут окончательно, сейчас еще рано. Еще можно терпеть… немного… еще немного.

– Все! Хватит… – мои губы выдают помимо воли.

Меня отпускают.

– Извиняешься?

– Разве я такое сказала? – Рука болит страшно. Вряд ли я ей в ближайшее время смогу поднять что-либо тяжелее ложки.

– Раз так, то вот мой указ – отныне и до конца Игры тебе запрещено входить в Город! Ни под каким предлогом! В Городе ты вне закона! А теперь выставьте ее за городские ворота!

Полечили, однако. Хорошая профилактика городской скуки. То, что в город теперь мне ворота закрыты – то все фигня, но беспокоит одно – кабак тоже остался в городе. Вот блин, совсем не подумала!