Текст книги "Такая разная любовь"

Наталия Васильевна Квашнина
Такая разная любовь

Наталия Квашнина

Наталия Квашнина – поэт, член Союза писателей России. Родилась в Москве, окончила МГТУ им. Баумана. Работала в ЦНИИ Министерства машиностроения, автор ряда научных работ и изобретений. Занималась музыкой, живописью. Рано начала писать стихи. Профессионально – с 2008 года. Издано 4 книги: «Судьбе навстречу», «Философия любви», «Ведь мы могли не встретиться с тобой…», книга стихов для детей «Всей гурьбой». Её произведения опубликованы в журнале «Работница», вошли в книгу Союза писателей России, вышедшую к 200-летнему юбилею М. Ю. Лермонтова, напечатаны в литературном альманахе «Человек на земле», посвященном 70-летию Победы.

Лауреат Национальной премии «Российские созидатели» в номинации «За продолжение и развитие лучших традиций российской поэзии». Медаль МГО СПР «М. Ю. Лермонтов 1814–2014». Победитель (золотой призёр) Международного конкурса «Национальная литературная премия Золотое перо Руси» (2014 г.). А. Д. Дементьев – поэт, лауреат Государственной премии СССР, в предисловии к её двухтомнику написал: «Хочется пожелать талантливому поэту не изменять своей искренности, тому интересу к жизни, который делает поэзию Наталии Квашниной необходимой для людей, тоже живущих в атмосфере доброты, духовных поисков и надежд…»

«То смотрю, а то глаза закрою…»

 
То смотрю, а то глаза закрою.
Красный чайник, пригоршня конфет…
Брошенный небрежною рукою,
С кресла сполз пушистый яркий плед.
 
 
Серебрится Волга под балконом
Сквозь перил узорный переплет.
По земным немыслимым законам
Душу перехватывает влёт.
 
 
От меня вода и небо близко.
Кто из них другого подсветил?
Пред грозой летают птицы низко,
Мне недавно кто-то говорил.
Только чайка – сказочная птица,
Чирк по глади волн, и ввысь ушла.
Кажется, что капли на ресницах —
Это брызги с белого крыла.
 
 
Снова ты мои читаешь мысли.
Я улыбку на губах ловлю.
На века веков и ныне, и присно
Всё звучит: люблю, люблю, люблю…
 

«Ледяные кружева…»

 
Ледяные кружева
До земли сгибают ветки.
Судьбы мечутся как в клетке.
Жизнь внезапна, жизнь права…
 
 
Над притихшею Москвой —
Гарь и дым лесных пожаров.
Пробуравливают фары
Тусклым светом вязкий зной.
 
 
Велика природы власть.
Солнца диск закрыт луною.
С первобытною тоскою
Чуем смутную напасть.
 
 
Под холодною луной —
Лес красивый и озябший.
Мы сидим вдвоем, обнявшись.
Что нас ждёт ещё с тобой?
 
 
По капризу ль, по злобе —
Мы заложники природы.
Лёд, огонь и непогоды —
В человеческой судьбе.
 
 
Над притихшею Москвой —
Зимний дождь с обледененьем,
Уникальное явленье —
Ты да я да мы с тобой…
 

«В разогретом июле…»

 
В разогретом июле,
На макушке у лета,
На раскачанном стуле
Я томлюсь без ответа.
 
 
Видно, стул мой непрочный.
Я морочусь без толку
В нашем круге порочном
Переменного тока.
 
 
Кто-то трезво решает,
Кто-то выбрал случайно.
Подсказала душа ему
Или просто с отчаянья.
Есть такие «везучие» —
Ни огня в них, ни тленья.
Им и вместе не скучно,
И неплохо отдельно.
 
 
Нет решения точного,
Всё у нас слишком сложно.
Мне с тобою не очень-то,
Без тебя – невозможно!
 

«Ветер – по крышам: не любит, не любит…»

 
Ветер – по крышам: не любит, не любит…
Шины – по лужам: погубит, погубит…
В трубах гудит: позабудь, не надейся.
Некуда деться, некуда деться…
 
 
Солнце поýтру: проснись и засмейся.
Книжка и пудра: очнись и надейся.
Шубка из норки: когда-нибудь купишь.
Всё позабудешь, всё позабудешь…
 
 
Шпилькой – искрý, и глаза заблестели.
Мысли унылые – прочь, надоели.
Кто-то нежданный увидит, полюбит.
Всё ещё будет, всё ещё будет…
 

«Грусть – пока ещё не тоска…»

 
Грусть – пока ещё не тоска,
Не заталкивай сердце в угол.
Посмотри чуть-чуть свысока,
Ведь хандра – не твоя подруга.
 
 
Отстранись, улыбнись слегка.
Кто там, в зеркале, смотрит пугалом!
И зелёная злая тоска
Сразу вспомнит, что адрес напутала.
 

«Полудрёмные глаза…»

 
Полудрёмные глаза,
Полусонные ресницы —
Эти крылья чуткой птицы,
Быстрый взмах на пол-лица.
 
 
Ах, московское метро!
Эти тонкие нюансы.
Засыпаем между станций
И в упор глядим хитро…
 
 
Гидравлический закон
Нас несёт по переходам.
Как селёдки несвободны,
Стиснуты со всех сторон.
 
 
Одиночество в толпе,
В пересыщенном пространстве.
Мы с завидным постоянством
Мчим по избранной тропе.
 
 
Кто привычный, тот поймёт
Алгоритм перемещений,
Хаос броуновских движений —
Столкновенье, поворот…
 
 
Этот хаос без границ —
Он, конечно, не случаен.
Что-то важное включает,
Может, взгляд из-под ресниц…
 

«Сердце – сначала сжалось…»

 
Сердце – сначала сжалось,
Потом – куда-то упало.
Я даже не растерялась.
Просто меня не стало.
 
 
Из пустоты, сквозь пропасть,
Случайная мысль прорвалась:
Чем там закончится повесть?
Книга в гостиной осталась.
 
 
Сыростью дом пронизан.
Звуки в мозгу стучатся.
Ах, да, ты включил телевизор.
Хватило бы сил подняться.
 
 
Я хлопнула дверью невольно.
На улице холод и скользко,
Будет поменьше больно —
Подействует, как заморозка.
 

«Не хочу приспособляться…»

 
Не хочу приспособляться,
Не хочу играть в любовь.
Мне б на санках покататься,
Чтоб опять взыграла кровь.
 
 
Чтоб скрипел по снегу полоз,
Чтобы – задом наперед…
Незабытый папин голос,
Может, в детство позовет.
 
 
Закружит из дальней дали
По искрящемуся льду.
Дальше всех мы с гор летали
На Синичкином пруду.
 
 
Те восторги не забыты:
Кутерьма, смешливый спор…
Ощущение защиты
Сохранилось до сих пор.
 
 
Папа – конь, а я на пузе
Всё смотрю на снега бег.
Я в своем девчачьем грузе
Самый главный человек.
 
 
Для него, кто, сам не зная,
Жизнь мою определял —
Просто с дочкою гуляя,
В санках по двору катал.
 

Элегия

 
Мы долго не подозревали,
Что всё произошло уже.
Не веря собственной душе,
Любовь за дружбу принимали.
 
 
Нам нравилась непринуждённость.
Условностью защищены,
Не допускали в наши сны
Мы и намёка на влюблённость.
 
 
Ведь не тревожит невозможность.
Наивны мысли и легки,
Но всё совпало вопреки,
И вмиг забыта осторожность.
 
 
Себя в ловушку заманили
И заигрались-то чуть-чуть…
Да толку что искать здесь суть,
Когда нас чувства захватили.
 
 
Сопротивляться слишком поздно,
Уже судьба дала сигнал.
И вновь – начало всех начал,
И трепыхаться невозможно!
 

Анапа

 
Улетела шляпа —
Не великó горе.
Над сентябрьской Анапой
Ветер дует с моря.
 
 
Сквозь темные стёкла
Прорвалось небо.
Все внутри уже ёкнуло,
Прошлой жизни как не было!
 
 
Ничего нам не надо:
Новостей-известий…
Мы с тобою рядом,
Как жених с невестой.
 
 
Мы идём кромкой
Между морем и сушей.
На губах горько,
Ветер слёзы не сушит.
 
 
Мокрый край юбки
Облепил ноги.
Сердце – как в мясорубке.
Что решат Боги?
 
 
Нам друг друга украсть бы,
Чтоб стряхнуть путы.
На душе – счастье,
В голове – смута!
 

«Такой восторг, такая боль…»

 
Такой восторг, такая боль
Не забывается с годами.
Казалось, всё, что было с нами,
Не сможет зарасти быльём.
 
 
Так долго помнилось тайком
Всё то, что друг про друга знали.
Не забывая, не мечтали,
Неспешно тлея угольком.
 
 
И Бог с ним… Не зови, не жди.
Так много разного случилось,
Дождём прошло, лавиной смылось…
И как-то улеглось в груди.
 
 
И оказалось – без труда
Я тихо сердце затворила,
Тебя совсем я позабыла.
И не заметила когда…
 

«Я – женщина. Мне многое дано…»

 
Я – женщина. Мне многое дано:
Рожать детей, искать свою дорогу,
Любить, смеяться, плакать у порога.
Я – хрупкий ландыш, терпкое вино.
 
 
Я – девушка. Я многого хочу.
Никак не меньше, чем владеть полмиром.
Себя познать, не сотворя кумира,
Сама решаю и сама плачý.
 
 
Хочу любить, хочу сводить с ума.
Меня такою создала природа.
Я отвечаю за продленье рода.
Я лета жду, мне тягостна зима.
 
 
Я – девочка. Я до сих пор во сне
Летаю и влюбляюсь понарошку.
Я – бабушка, что крестит на дорожку…
Все ипостаси женские во мне.
 
 
Я – женщина. Мне магия дана
Быть музой гения и просто человека.
На мне ответственность от века и до века.
Я мать, я дочь, весталка и жена.
 
 
Как ни гадай, не сочинить сюжет.
Я – тайный код, во мне всего так много.
Я – женщина, и я угодна Богу.
Я жизни человеческой секрет.
 

«Уходит поколенье старшее…»

 
Уходит поколенье старшее,
Те, что близки, и те, что дальше…
И знаменитые актёры
Уже свои сыграли роли,
Переплетая жизнь с искусством,
Оставив след в умах и чувствах.
 
 
Уходят близкие неспешно,
Неуловимы и безгрешны.
Для нас – лишь память в чистом виде,
Нельзя простить, нельзя обидеть.
Пока есть старшие на свете,
До той поры мы в чём-то дети.
 
 
Взрослеют люди окончательно,
Когда родителей утратили.
Я головой кручу по кругу,
Но нет тревоги, нет испуга,
Хоть все вокруг меня моложе.
Я становлюсь мудрей и твёрже.
 
 
И видится, что на планете
Живут лишь сверстники и дети.
И мне подумалось – не страшно.
Я просто остаюсь за старшего.
 

Молитва

 
Господи, прости нас, дураков!
И добро у нас без кулаков,
И само добро бывает лишним.
В нас всего так много, даже слишком.
 
 
Мы народ доверчивый и страстный,
Мудрости житейской неподвластный.
Не в ладу с простосердечьем разум.
Если богатеть, то всем и сразу.
 
 
И, граблей в упор не замечая,
Мы наивно шишки набиваем.
 
 
В нас с лихвой в любом ассортименте
Смешаны грехи и добродетель,
Интуиция, талант и все такое…
Землю добротой своей укроем.
 
 
Ну а если что, то за Отчизну
Жилы рвём, не думая о жизни.
И шестая часть вселенской суши
Треплет необузданные души.
 
 
Так уж вышло испокон веков.
Господи, прости нас, дураков!
 

«Верхушки сосен…»

 
Верхушки сосен —
Вперемежку с облаками.
Колдует осень,
Машет ветками-руками.
 
 
А я смотрю наверх
И вижу солнца блики,
А предо мной в траве
Куст спелой земляники.
 
 
Кровинка-ягода —
Забытый отзвук лета.
На многое тогда
Не знали мы ответа.
 
 
Купались мы с тобой
В траве густой и мятной.
И вся Земля собой
Нас укрывала свято.
 
 
И было так легко,
Так чисто, так крылато.
А мысли высоко
Неслись, неслись куда-то…
 

«Ты притворяешься, что спишь…»

 
Ты притворяешься, что спишь.
Но через щелочки в ресницах
Твой взгляд сощуренный искрится.
А ты – не знаешь и сопишь.
 
 
И я ловлюсь на сей обман —
Так просыпаться интересней.
И мы искрим с тобою вместе,
А губы тянутся к губам.
 

«Отвези меня куда-нибудь…»

 
Отвези меня куда-нибудь.
Пусть недалеко и ненадолго.
Только по любви, а не по долгу,
От тоски дурной передохнуть.
 
 
На природу, чтобы дождь прошёл,
Чтоб освободиться, рассмеяться,
Чтоб не захотелось расставаться…
Чтобы снова стало хорошо!
 

«Это ни с чем сравнить нельзя…»

 
Это ни с чем сравнить нельзя.
Море тихое, а ты плывёшь один.
Я люблю при этом закрыть глаза.
Мы вдвоём, Вселенная и я – её сын.
 
 
Влечёт бесконечность, и страх забыт.
Лишь из глубин потягивает что-то.
Мир обнажённый предо мною лежит,
Помахивая руками длинными горизонта.
 
 
И я забываю обо всём и вся.
И тело, и мысли до свободы голодные.
О банальном не выйдет, просто нельзя.
Мы ведь люди, а не какие-то там гуманоиды.
 
 
Мы один на один – этот мир и я
Составляем вместе живое целое.
Весь огромный Космос и суть моя —
Мы, наверное, что-то очень важное делаем.
 

«Бешеный поток нахлынет – отступит…»

 
Бешеный поток нахлынет – отступит,
Не затормозить, не свернуть назад.
В лобовое стекло град с дождём лупит,
Катерами по шоссе мы несёмся в ряд.
 
 
Молнии и мы пронзаем пространство,
В статике застыли страх и экстаз.
Скоростная трасса в своём постоянстве
Проверяет на прочность нервы и глаз.
 
 
Своего поворота ждём во времени —
Узкую тропу сквозь могучий лес.
Свернули. И вдруг, как по мановению,
Утихла гроза и катаклизм исчез…
 
 
Под густыми деревьями замерла стихия,
Нас пытался потопом попутать бес.
Не такие уж, в сущности, мы и плохие,
Если нас иногда защищает лес.
 

Настроение

 
Не грусти, любимый, сладкий,
Не тревожься ни о чём.
На меня взгляни украдкой,
Плед накинь мне на плечо.
 
 
За окошком что-то свистнет.
Знать, стрелу пустил Амур.
Ненавязчивые мысли,
Слов доверчивый сумбур…
 
 
Дождь стучит, как барабашка,
Нам с тобою всё равно.
И в красивых тонких чашках
Чай остыл давным-давно…
 

«А я плыву, потоком лет…»

 
А я плыву, потоком лет
Окутана и в даль влекома.
Ничто в теченье монотонном
Не шлёт мне радостных примет.
 
 
Когда предчувствие молчит
И пульс доверчиво-спокойный,
Вдруг миг, и чей-то взгляд нескромный,
Как SMS, меня пронзит.
 
 
И я невольно встрепенусь.
А над Москвою воздух свежий.
И в сердце вновь мелькнёт надежда,
Что я когда-нибудь влюблюсь.
 

Простые мысли

 
Толпятся в голове обыденные мысли:
О том, что вновь проспал, о том, что щи прокисли.
Что где-то подхватил тягучую простуду.
Что не был на Бали и никогда не буду.
 
 
Что снег стеной валит, густой, колючий, свежий.
Что был с тобою я сегодня очень нежен.
«Так было хорошо, как не было ни разу», —
Сказали хором мы одну и ту же фразу.
 
 
Что будешь ты всегда моей принцессой снежной.
А на Бали весной с тобой я точно съезжу!
Толпятся в голове обыденные мысли
О красоте, любви и прочем смысле жизни.
 

«Лес разбужен и встревожен…»

 
Лес разбужен и встревожен,
Снег глубок, дороги нет.
Утопаем в бездорожье
Друг за другом, след во след.
 
 
Солнце нас слепит лучами,
А в глазах искрится смех.
Поскорей бы выпить чаю,
Поскорей найти ночлег.
 
 
Впечатления смешались,
Накатил былой кураж…
Мы с тобою размечтались,
Засмотревшись на пейзаж.
 

«Сена жёлтые стога…»

 
Сена жёлтые стога —
Золотые шапки.
Ты, любимая, строга,
Только губы жарки.
 
 
Эта колкая постель,
В волосах заколка.
Золотая канитель
Вперемежку с чёлкой…
 

«На лес, на речку и на поле…»

 
На лес, на речку и на поле
Туман накинул покрывало.
Он растворил мой путь и волю,
Меня уже почти не стало.
 
 
В нём зыбко всё и как-то странно,
И неожиданностей много.
А я, как ёжик из тумана,
Всё не могу найти дорогу.
 

«Приходит любовь к нам по-детски взъерошенной…»

 
Приходит любовь к нам по-детски взъерошенной,
Разлука приходит с тревогой глухой.
Так что же случилось меж нами, хороший мой,
Ни цвета, ни запаха – так, сухостой…
 
 
Сухие слова с равнодушными взглядами,
Как будто забыт сокровенный пароль.
Теряются образы, чувства… Не надо бы!
Я просто физически чувствую боль.
 
 
Я скоро проснусь, этот сон не запомнится,
Такие мне снились, наверно, сто раз.
Но только беда – я страдаю бессонницей,
И всё это здесь, наяву и сейчас.
 
 
Откинусь на спинку сиденья машины.
Скажу себе – душу свою не трепи!
А лента дороги шуршащими шинами
Напомнит: и это пройдёт… Потерпи.
 

«Как же больно без тебя…»

 
Как же больно без тебя!
Не могу привыкнуть.
Дятлы по сердцу долбят,
Ни вдохнуть, ни выдохнуть.
 
 
Отчего не можем жить
Без противоречий…
Если мне трудней любить,
То тебе – беспечней.
 
 
Наобум, куда невесть
Мы стрелу пускаем.
Но в болоте нет принцесс —
В жабу попадаем.
 
 
Жаба – тоже человек,
Не глумись над нею.
Ранить сердце – тяжкий грех.
Целься поточнее.
 
 
Мир любви – мечты, порок…
Переменчив, странен.
Если где-то есть стрелок,
Значит, кто-то ранен.
 

«Любовь – кривая ипостась…»

 
Любовь – кривая ипостась,
Бывает, ей совсем не рады мы.
Порой губительная страсть
Заводит нас, куда не надо бы.
 
 
Любовь, куда ты мчишь меня,
Такую умную-разумную?!
Умнею я средь бела дня —
Глупею в ночь бессонно-лунную.
 
 
Слабеет разума броня,
Такой накал, что мозг не вынесет.
Ну что ж, любовь, губи меня,
Как знать, куда кривая вывезет!
 

«Не сказать, что психопатка…»

 
Не сказать, что психопатка,
Просто нервы разыгрались.
Где-то свистнули перчатки
Или сами потерялись…
 
 
Мысли мечутся по кругу
Бесполезной камарильей.
Мы не поняли друг друга,
Где-то мы перемудрили…
 

«Увы, теперь звучим не в унисон…»

 
Увы, теперь звучим не в унисон,
Мы лишь недавно это осознали.
Небрежно в чём-то важном не совпали,
Пожухла яркость, сбившись в полутон.
 
 
Ещё свежи заветные слова,
Их тайный код неповторимый «птичий».
В них столько нашей нежности привычной…
Любовь не отдаёт свои права.
 
 
Воспоминанья прошлого живут,
И мы делить не можем сковородки.
Хоть нет ещё пробоин в нашей лодке,
Но течь уже заметна там и тут.
 
 
А впрочем, фокус в том и состоит,
Что мы забыли тот язык формальный,
Наш, «птичий», стал давно для нас реальным,
На нём так трудно прошлое делить…
 
 
Но есть надежды воскресить мечты,
И на плаву вдвоём не так уж сложно.
Предать слова и чувства невозможно,
Пока неразделимы я и ты…
 

«Над огромною Москвой…»

 
Над огромною Москвой
Климат нестабильный.
В Химках – дождик проливной,
На Таганке – пыльно.
 
 
Город маленький Москва,
Встретились случайно.
У любви свои права,
Заморочки, тайны…
 
 
Я смотрю в твои глаза,
Даже сердцу больно.
У меня в душе гроза,
У тебя – спокойно.
 

«Позвони по своему хотению…»

 
Позвони по своему хотению.
Без любовных зелий, ворожей.
Не хочу – по моему велению.
Сам пойми: тебе я всех нужней.
 
 
Сильно захоти меня увидеть,
Чтоб услышать стало невтерпёж.
Нам друг друга не дано обидеть,
Всё отбрось: сомненья, ссоры, ложь.
 
 
Мы с тобою любим нежно, страстно,
Сокруши упрямую броню!
Позвони! Внушаю твёрдо, властно.
Впрочем, я сама уже звоню…
 

«Нарастало раздражение…»

 
Нарастало раздражение,
Всё не так, и мы не те.
Слишком часты поражения,
Видно, быть беде.
 
 
Где слова звучали радостно,
Там скребёт по жести жесть.
И молчанье стало тягостным.
Ты почти не здесь.
 
 
Напряжённое молчание,
Тишина – дурная весть.
А вослед ползёт отчаянье.
Что потом? Бог весть…
Монотонно время тикало,
Увязали в ерунде.
Как смогла, так и окликнула.
Милый мой, ты где?
 

«Десять лет тому назад…»

 
Десять лет тому назад
Мне чего-то не хватало.
Я стихи тебе писала,
Я свою любовь теряла…
Десять лет тому назад.
 
 
Года два тому назад
Осознала ненароком,
Нам с тобою, ох, как плохо,
Что ж я мучаюсь, дурёха!
Года два тому назад.
 
 
Два часа тому назад
Я, собою недовольна,
Вдруг подумала как больно!
«Всё! – сказала я, – Довольно!»
Два часа тому назад.
 

«Мы в бордовых тонах…»

 
Мы в бордовых тонах
В позолоченной раме.
Заплутав в трёх соснах,
В неразборчивой драме
 
 
Мы в начале конца,
В непрожитом сюжете.
Ты и я – два лица
На закатном портрете.
 
 
Надо было писать в голубом,
бирюзовом…
Но какая же страсть там,
на фоне бордовом!
 

«Листопад, листопад, листопад…»

 
Листопад, листопад, листопад…
Разлетаются листья по свету,
Словно мысли и чьи-то приветы.
Мы с тобой говорим невпопад.
 
 
Даже если молчим, то кричим,
Ошалели от запахов пряных.
Мы забыли, что оба упрямы,
И взахлёб о любви говорим.
 
 
Инсталляции запахов, чувств…
Нас окутала осень дурманом.
Мы совсем не хотели романа,
Но попались в осенний искус.
 
 
Затянул, в наважденье увлёк.
Мы в плену – малолетки без страха.
Осень – первостатейная сваха,
Ей, холодной, самой невдомёк.
 

Осень в Кусково

 
Ох, уж эта осень перепетая!
От тоски до свадебных кортежей.
Мендельсона музыка заветная,
Листьев облетевших запах свежий…
 
 
Лимузины спины крокодилии
Греют под закатными лучами.
И с ума все, что ли, посходили мы
Желтыми медовыми ночами?!
 
 
А земля укрыта ярким пологом,
На него Любовь вступает смело
Без тропинок под венчальный колокол,
Разгоняя листья шлейфом белым.
 

«В мощном порыве – шуршащие шины…»

 
В мощном порыве – шуршащие шины,
Мчимся за МКАД к долгожданной природе.
Гордая псина в соседней машине
Едет с улыбкой счастливой на морде.
 
 
Пятница – праздник, любимый народом
Демократичного дачного класса.
Было и будет, не выйдет из моды
Дым из мангала, окрошка из кваса.
 
 
Здравствуй, суббота! Привет, воскресенье!
Мы не подвластны ни пробкам, ни пыли.
Мчится семейство, даёшь настроенье!
Главное, чтобы шашлык не забыли…
 

«В такт качаю головой…»

 
В такт качаю головой
Там, где знаки препинанья.
Ты читаешь мне признанье —
Стих наивный и живой
 
 
О бесхитростной любви.
Ты краснеешь, юный, нежный.
Оставаясь безмятежной,
Я ловлю слова твои.
 
 
Как же пыл твой охладить,
Чтоб тебе не сделать больно,
Чтобы вольно иль невольно
Блеск в глазах не загасить?
 
 
Впрочем, что тут говорить.
Юность стойка, бесшабашна…
Я сама была бесстрашна
И надеюсь дальше быть.
 
 
Как похожи мы с тобой!
Ты – мой давний отголосок.
Ну а стих твой – он набросок
Будущей любви мужской.
 

«Всё усилить и всё отрицать…»

 
Всё усилить и всё отрицать,
Как в грамматике «не» и «ни».
Так кокетку трудно понять,
Что, отталкивая, манит.
 
 
«Подойди, но не тронь меня!»
Дразнит вечной, как мир, игрой.
Безнадёжная западня!
Попадёмся и мы с тобой.
 

«Тает снег, к земле не долетев…»

 
Тает снег, к земле не долетев.
Так и чувства испарились сразу,
Проскочив все мыслимые фазы,
Не созрев и не переболев.
 
 
Пауз не было, да и могло ли быть,
Слишком сильно было наважденье.
У любви всегда свои решенья,
Ни предвидеть, ни предотвратить…
 

«Я научилась не думать о Вас…»

 
Я научилась не думать о Вас,
Я научилась спокойно смотреть,
Не отводя незаплаканных глаз,
Даже в подушку в ночи не реветь.
 
 
Я нахлебалась обиды до дна,
Что сотрясать опустевшей сумой!
Я безмятежна, и я холодна…
Главное – в это поверить самой.
 

«Ты спрятался глубоко в панцирь…»

 
Ты спрятался глубоко в панцирь.
Высуни голову или хотя бы пальцы,
Хотя бы маленький кончик мизинца.
Всё спокойно, никаких катаклизмов.
 
 
Деморализован до тупого цинизма.
Ты давно застрахован от приступов
героизма.
Я же не претендую на твоё вниманье.
И тебя не люблю я. Давай, до свиданья!
 

«Я не твоя, а ты не мой…»

 
Я не твоя, а ты не мой.
Все тривиально в этом мире,
Где дважды два – всегда четыре,
А в наших судьбах вышел сбой.
 
 
Бегу одна в мороз и в ночь
Без компаса и без опоры,
Отбросив боль, обиды, споры,
Из-под руин. Скорее прочь!
 
 
Пройдёт и это, дайте срок.
И из раздрая и ненастья
Вновь уловлю намек на счастье,
Хоть мне сегодня невдомек.
 
 
Как в сказке «Маша и Медведь»,
Недоумённо озираясь
И у огня отогреваясь,
Мы снова обретаем твердь.
 
 
Так из метели и пурги
Мы в чей-то теплый дом заходим
И угощение находим,
И даже в печке – пироги.
 
 
И кто-то встанет у дверей,
Наверно, самый близкий в мире,
Напомнит: дважды два – четыре,
И разожжёт огонь сильней.