Текст книги "Стражи леса. Сказки для почемучки"

Наталия Леонидовна Немцова
Стражи леса
Сказки для почемучки

Глава 1
День рождения

еи и эльфы Ути́шья каждую ночь собирались на Большом Пне и обсуждали последние новости. Это было древнее поселение лю́менов – фей и эльфов-спасателей. Маленький народец трудился с утра до вечера, ведь его помощь требовалась всё чаще.

Последней на поляну влетела фея трав и цветов Виола. Во все стороны от её крыльев-лепестков распространялся свежий аромат фиалок.

– Скорее! – крикнула она. – Он зацветает, честное слово! Этого не может быть!

Все феи и эльфы сразу поняли, в чём дело, сорвались с мест и поспешили в самую чащу леса.

– Такого не было уже сотни лет!

– Больше!

– Невероятно!

– Как это случилось?

Со всех сторон сыпались вопросы. Но Виолетта и не думала останавливаться. Медлить было нельзя. Она летела впереди и отвечала на ходу:

– Раздался треск. Из гущи Родового Куста показалась почка. Она потянулась вверх, раскрылась, и из неё появился огненный цветок.

– Смотрите! – изумились все, подлетая ближе.

Действительно, на папоротнике[1]1
  Открой Алую книгу, когда увидишь выделенное слово. Найди изображение жителя леса и прочитай о нём.


[Закрыть], из которого когда-то родились все феи и эльфы Утишья, алым пятном горел огромный бутон. Его лепестки были крепко сомкнуты.

Все окружили цветок и переглянулись. Волшебные человечки сразу рождаются взрослыми и никогда не старятся. Но дело в том, что в семействе люменов давно не появлялось новеньких.

Феи и эльфы, не отрываясь, смотрели на багряный бутон. Прямо на глазах он становился всё больше. Его лепестки дрожали и раздувались. Казалось, он вот-вот лопнет.

– Как интересно!

– Невероятно!

– Какая она?

– А может быть, он!

– Тише! – прорычала фея Бестия.

У Бест был скверный характер. Это и понятно, ведь каждый день она общалась с дикими животными. Фея понимала их язык и за много лет переняла повадки. Когда спасаешь тех, кто сильнее тебя, нужно немало мужества. Все уважали талант Бестии и замолчали.

Вдруг цветок вздрогнул и стал медленно раскрывать лепестки.

Внезапно у всех зачесалось в носу. Да так сильно, что из глаз брызнули слёзы.

– Апчхи! Апчхи! Апчхи! – неслось со всех сторон.

Из полуоткрытого бутона вылетели крошечные мотыльки. Они казались меньше макового зёрнышка, прозрачнее воздуха и невесомее солнечного зайчика. Но для фей, которые сами были не больше бабочек, невидимки казались настоящими мошками.

– Что это? – всполошились люмены.

– Пыльца? – удивился грибной эльф Фангус и посмотрел на Виолу.

– Неужели родится ещё одна цветочная фея? – недовольно проговорила Виолетта и поправила на голове колокольчик. – Я вполне справляюсь, мне не нужна помощница.

– Это не пыльца, – заметила самая высокая фея по имени Мирта. – Это… пыль!

– Пыль? – забеспокоились все.

– Наверняка это какой-то мальчишка! Когда родился Салли, из его цветка посыпалась рыбья чешуя! – недовольно проговорила курносая фея Тиния и поморщилась.

– От него и теперь несёт рыбой! – вставила Виола, пытаясь заглянуть в бутон.

– Неудивительно, ведь Салмон – рыбный эльф! – миролюбиво добавил люмен, который не мог усидеть на месте и постоянно подпрыгивал.

– Зато я прекрасно плаваю! – заметил Салли. – И помогаю рыбам!

– Тсс! – прошипела Бестия и прислушалась.

И тут цветок раскрылся. В самом центре лепестков сидела крошечная фея.

– Это девочка! – послышались голоса.

И сразу десятки рук потянулись к новорождённой.

– Выбирайся скорее! – крикнул Салмон. – Папоротник цветёт всего мгновение! Если он захлопнется, ты так и останешься внутри!

Люмены дружно подхватили девочку, подняли в воздух и осторожно опустили на большой лист папоротника. Фея неловко встала, потянулась, расправила крылья и улыбнулась.

Все отступили на шаг и замолчали.

Стало так тихо, что не было слышно ни пения птиц, ни шуршания трав. Казалось, лес и поляна, ручей и камни замерли в недоумении.

Такого люмены ещё не видели.

– Я Фангус, можно просто Фан, – поклонился грибной эльф. Он первым пришёл в себя.

Фангус был похож на крепкий боровик. Крылья его напоминали ажурную юбку поганки. Он отвечал за царство грибов.

– А я – Пенна, – представилась птичья фея. – Я спасаю птиц.

Можно было и так догадаться. Ведь у Пенны единственной из всех крылья были из настоящих перьев. На голове хохолок, как у райских птах, а имя с древнего языка переводилось просто – «перо».

– Я Грилл, или Гриллус. А это Тиния. Мы родились из одного цветка. Наша работа – защита насекомым. Их на свете больше всех, поэтому нас двое, – сказал эльф с усиками.

Тини в самом деле напоминала бабочку. У неё были красивые бархатные крылья. А Грилл походил на стрекозу и кузнечика одновременно.

Он не мог усидеть на месте и постоянно подпрыгивал, сгибая тонкие, но сильные ноги.

– Кто же ты такая? – задумчиво произнесла древесная фея Мирта, сверху вниз глядя на новорождённую.

Мирта была выше всех и появилась в Утишье первой. Её длинное тело напоминало ствол осины, платье – белую кору берёзы, а крылья – перламутровые листья плакучей ивы.

– Ну-ка повернись! – приказала Бест, со всех сторон рассматривая девочку. – Не пойму, что у тебя за спиной?

Бестию это интересовало больше всего. Ведь её собственные крылья когда-то вызывали множество насмешек. Они были похожи на кожаные перепонки летучих мышей. Вместо платья её тельце украшала шубка. Она единственная из всех не мёрзла даже осенними ночами. Но зато летала шумнее прочих. Издалека Бестия была похожа на неуклюжего шмеля или крылатого медведя.

Новенькая послушно повернулась.

– Хм! – хмыкнули все.

– Фи, – сморщилась цветочная фея Виола. – Это ужасно! Её крылья сделаны из… из… Как это называется? – задумалась она.

– Из бумаги? – подсказал Гриллус.

Его подопечные осы всю жизнь строили бумажные гнёзда. Он знал, о чём говорил. Тиния подошла ближе и потрогала разноцветные крылья девочки.

– С ума сойти! Это… фантики! – сообщила фея насекомых. – Они яркие и напоминают бабочек, но сделаны из кусочков бумаги!

Я видела такие на лесных тропинках!

– А что у неё на голове? – нахмурилась Виолетта.

– Кажется, это старый полосатый носок, – захихикала Пенна. – Я находила такие в гнёздах птиц.

Крылья фей задрожали от смеха.

– Смотрите, у неё на платье заплатки! – добавила Тиния.

– Это карманы, – поправила её Бестия.

– Всё равно она похожа на огородное пугало, – негромко заключила Виола, но так, чтобы слышали все.

– Хватит, – прервал их Салмон.

– Как тебя зовут? – вмешалась Мирта.

Все замерли.

Ведь в имени феи заключено её предназначение. Талант. Дело всей жизни. Новорождённая знает своё имя, но его значение скрыто от неё. Пока она не произнесёт имя вслух, талант спит в ней, как цветок в бутоне. Конечно, немало времени понадобится, чтобы раскрыть и познать его в полной мере. Но имя люмена – ключ к будущим свершениям!

– Тиль, – представилась новенькая. – Утиль – моё полное имя, – уточнила она.

– Утиль? – в один голос повторили все.

– Кто-нибудь знает, что это обозначает? – нетерпеливо буркнула Бестия.

– Может, это насекомое? – предположил Гриллус, чьё имя с древнего языка переводилось как «кузнец», и все долго не могли разгадать его талант.

– Всё может быть, – согласился Фангус. – Моё имя – это просто «гриб». А вот Мирта намучилась со своим, пока поняла, что к чему.

Древесная фея улыбнулась.

– Моё имя означает – «вечнозелёная ветвь, мир, тишина». А на деле я фея леса и хранительница деревьев. Но кто же поймёт это в первый момент?!

– Постойте, – вдруг перебила её Виола. – Кажется, я знаю! Её имя… Как бы это сказать… Её имя переводится как… прошлогодняя трава! Компост! Перегной! Мусор!

– Мусор? – переглянулись люмены.

– А что такое мусор? – доверчиво улыбнулась новорождённая.

– Это… Как тебе объяснить… – замялись все.

– Тряпьё!

– Ветошь!

– Хлам!

– То, что никому не нужно!

– Огрызки! Объедки! Отбросы!

Люмены перебивали друг друга, пытаясь припомнить разные мусорные слова. Вдруг они остановились и с недоумением посмотрели на странную девочку.

Тиль ещё улыбалась. Спустя мгновение губы её задрожали. Чумазые пятна на лице запрыгали. Казалось, она вот-вот заплачет. Но вместо слёз из глаз полетели пыльные мошки.

– Апчхи! Апчхи! Апчхи! – неслось отовсюду.

– Только этого нам не хватало! – проворчала Виола.

– Вот так талант! – зашептали все.

– Какое время, такие и феи! – печально заметила Мирта.

Но тут к Утиль подлетел Салли.

– Приятно познакомиться! – выпалил он и протянул руку. – Не реви! Не слушай их. Они вечно болтают! Придёт время, и ты покажешь, на что способна! А пока – добро пожаловать в нашу дружную семью!

Глава 2
Необычный талант

ока Утиль не нашла себе домик, а каждая фея обустраивает жилище согласно таланту, Пенна и Мирта поселили её в покинутом птичьем дупле на старой осине. В укрытии было сухо, тепло и просторно.

Под осиной пряталась нора. В ней жил Фангус. Сухой мох аккуратно прикрывал вход в дом. Тиль хотела постучать, но раздумала. Изнутри доносилось едва слышное сопение грибного эльфа. Фан спал.

Тиль осмотрелась.

Утишье было прекрасно! Травы, цветы, деревья, небо… Всё из солнца и воздуха.

– А я-то думала, мир спрятан в бутоне! А он… Вот он какой – большой и красивый!

Чуть дальше, на ветке ольхи качался небольшой шар из сухой травы. Это был домик Пенны, похожий на гнездо маленькой пичуги пеночки. Утиль слышала, как Пенна напевает внутри. Она всегда просыпалась вместе с птицами. Утиль хотела поблагодарить фею за ночлег, но тут в воздухе сильно запахло рыбой.

– Салли! – просияла Тиль и увидела пикирующего на ветку рыбного эльфа.

– Привет! Полетишь со мной? – предложил он. – У меня много работы, и я не откажусь от напарника. Но обычно никто не помогает мне из-за рыбного запаха.

– Мне он не помешает! – обрадовалась Тиль.

– А как с твоим призванием? – поинтересовался Салмон. – Ты поняла, что тебе нравится больше всего?

– Пока нет, – нахмурилась фея.

– Летим! Я тебе кое-что покажу, – и Салли потянул Тиль за собой.

Друзья поднялись вверх и понеслись в самую чащу леса.

– Здесь тайник, – понизил голос эльф, увлекая Тиль в гущу Родового Куста. Он запустил руку в узкую щель в корнях и вытащил стопку сухой листвы.

– Что это?

– Это Алая книга люменов. Её ведёт Мирта. Здесь собраны имена всех, кого мы должны спасти. Может быть, эти страницы помогут тебе.

На красноватых кленовых листьях, связанных за черешки, были изображены цветы, грибы, птицы, насекомые, деревья, животные и рыбы. Над каждым рисунком виднелась надпись.

Утиль во все глаза рассматривала удивительные картинки.

– А это кто? – то и дело спрашивала она.

– Это попугай ара. Болтливая птица! Он знает наш язык и ещё много других наречий. Он живёт в жарких странах. Пенна защищает их, когда путешествует в дальние края.

– А это?

– Это ландыши. Самые прекрасные цветы на свете. В мире их осталось совсем мало. Виолетта заботится о них.

– А это?

– Это выхухоль. Слепой зверёк, гадкий воришка, что живёт в воде и под землёй. Хитрец таскает еду у Фангуса! Но Бестия говорит, что он милашка и разрыхляет почву! – рассмеялся Салли. Он перевернул страницу, и вдруг лицо его сделалось серьёзным. Салмон потупился и добавил:

– Это те, кого мы не смогли спасти. Их больше нет. Они исчезли. Сумчатый волк, речной дельфин, бескрылая моа…

– А как это, исчезнуть? – спросила фея, глядя на могучих животных.

– Это больше никогда не увидеть лес, солнце, воду, небо.

Утиль испуганно посмотрела на эльфа.

– Люмены вечны, – утешил её Салмон. – Пока жив наш Родовой Куст, нам ничто не угрожает. Поэтому он спрятан в дремучем лесу, а Утишье – самое безопасное место на свете. Сюда не ведут ни дороги, ни тропы.

– А другие? – переспросила Тиль. – Все, кроме люменов…

Салмон задумался.

– Они тоже вечны. Только иначе. Они сами рождают детей. Молодые сменяют старых, и жизнь продолжается. Но бывает так, что сразу погибает весь род. И тогда существование народа прекращается.

– Почему это происходит?

– По разным причинам. Но чаще всего это дело рук великанов, – тихо проговорил Салмон, и чешуя на его хвосте встала дыбом.

– Кто это? – насторожилась Тиль, почувствовав беспокойство.

– Это очень могущественные волшебники. У них нет крыльев. Всего две ноги. И две руки. Но в их домах светит солнце и идёт дождь, когда они захотят. Они сделали гигантских птиц и летают на них по миру. Они создали больших рыб и плавают по воде. Их огромные жуки имеют круглые ноги и могут добраться куда угодно. Они очень опасны.

Внезапно на голове эльфа зажёгся огонёк.

– Нам пора. Беда! – взметнулся он. – Летим!

Утиль кивнула. В одно мгновение люмены оказались у реки и опустились на камень, торчащий из воды недалеко от берега.

– Слышишь голоса? – огляделся Салмон.

Тиль прислушалась и покачала головой.

– Это кричит белуга – одна из самых древних рыб на земле. Она зовёт на помощь.

– Ты знаешь рыбий язык? – удивилась фея.

Салмон кивнул. Ведь он был рыбным эльфом, и понимать слова своих подопечных казалось ему привычным делом.

– Их род появился прежде нас, – продолжал Салли. – Раньше они жили по сто лет. Теперь встретить рыбу преклонного возраста почти невозможно… Никто из них не доживает до старости…

– Почему?

– Их род вымирает.

– Почему?

– Белуги поздно заводят семью. Примерно в двадцать лет рыбы отправляются на нерест. Место, где на свет из икры появляется потомство. Там их и ловят великаны. Оставайся здесь! – крикнул Салмон и прыгнул в воду.

– Великаны, – повторила Тиль. Что-то было в этом слове, что она никак не могла разгадать.

Прошло несколько минут. Салмон не появлялся. Утиль не находила места. Девочка подошла на самый край валуна и бросилась вниз. В одно мгновение её бумажные крылья намокли. Она чуть не утонула. Течение подхватило её и понесло. Фея схватилась за острый край осоки и, барахтаясь и качаясь, выбралась на лист кувшинки.

В это мгновение вернулся Салмон.

– Я здесь! – окликнула его Тиль. – Прости, я хотела тебе помочь, но я не умею плавать, – сообщила бедняжка.

Эльф тяжело дышал.

– Жди меня там, – велел он. – Придётся повозиться. Великаны забросили сети. В них попала вся стая!

И Салмон снова нырнул.

Утиль наклонилась и опустила лицо в прозрачную воду. То, что она увидела, потрясло её. Десятки больших горделивых рыб с длинными изящными носами собрались внизу. Рядом с эльфом они казались упавшими в воду вековыми деревьями. Люмен изо всех сил боролся с сетью. Одну за другой он выпутывал рыб из плена и выскакивал наверх. Делал вдох и снова погружался на дно.

У феи захватило дух. Вот это талант! Вот это стóящее дело! Как бы она хотела быть такой же полезной!

Салмон выпрыгнул из воды и посмотрел куда-то вдаль. Тиль проследила за его взглядом и увидела огромное поселение с высокими домами и большими крышами.

– Скоро придут великаны, поднимут сети, и тогда всё напрасно.

Я должен спасти всех.

Он тяжело дышал, но снова опустился на дно.

Тиль стало нестерпимо грустно. Ей хотелось помочь Салмону, но у неё были бумажные крылья.

Наконец рыбный эльф показался из воды.

– Все спасены! – радостно воскликнул он и, обессиленный, упал на лист кувшинки.

Лицо его стало бледным, как поникшие речные водоросли в прибрежном течении. Вслед за ним из реки показалась огромная голова доисторической рыбы. Это был Софос – вожак белужьей стаи.

– Спасибо, брат, – сердечно проговорил гигант, – от всего нашего рода. Всё живое на земле находится в кровном родстве. Наши дети будут жить благодаря тебе.

– Желаю и вам дожить до глубокой старости, – поклонился Салмон.

Не понимая ни слова, Утиль с восхищением слушала разговор и вдруг с удивлением заметила, что усталость эльфа как рукой сняло.

Салли улыбнулся:

– Тебе может показаться странным, но лучшее лекарство для люмена – это счастье в глазах тех, о ком заботишься.

Ах вот оно что! – подумала Тиль. – Вот откуда в крохотном эльфе столько мощи.

Утиль ещё раз опустилась на колени, чтобы посмотреть на благородных рыб. Но стаи внизу уже не было. На камнях светло-серым пятном распласталась рыбацкая сеть.

– Летим домой, я жутко проголодался, – тронул её за плечо Салмон.

– А как же сеть? Ты оставишь её на дне? – удивилась фея.

– А что с ней делать? Это же мусор, – отмахнулся эльф и осёкся. – Прости, – извинился он.

– Вот именно, – уверенно проговорила Тиль. – Не дело ему оставаться в реке!

Салмон задумался.

– А ведь ты права, – наконец согласился он. – Но что же делать?

– Достань мне сеть, я что-нибудь придумаю.

– Достать?

Шутка ли поднять со дна то, что в сотню раз больше тебя самого. Другое дело – рыбы. Это призвание. Ради них он мог стать очень сильным. В этом и заключался его талант.

– Ладно, – озадаченно кивнул рыбный эльф и прыгнул в воду.

Тиль радостно хлопнула в ладоши. Пыльные мошки разлетелись во все стороны, посыпались вниз и растворились в реке.

В эту секунду из воды высунулось озабоченное лицо эльфа.

– Ты это видела? Ты видела? – округлив рыбьи глаза, верещал Салмон.

– Что случилось? – испугалась фея.

– Сеть! Она почти исчезла! Она стала малюсенькой. Никогда такого не было! Вот это волшебство, – поразился Салли. – Я только дотронулся до неё, и она уменьшилась! Не знаю, как это вышло. – И эльф протянул сеть.

Утиль аккуратно скрутила находку, перекинула через плечо, и друзья полетели в Утишье.

По пути Тиль заметила странный гриб.

– Это не гриб, – рассмеялся Салмон. – Это обувь великанов, – насупился он.

– Как здорово! – воскликнула девочка и снова хлопнула в ладоши, производя рой суетливых мошек.

И вдруг, прямо на глазах, сапог стал уменьшаться.

– Это ты сделала? – опешил Салли.

Тиль неуверенно кивнула.

– Выходит, ты фея-уменьшительница, – добавил он. – Вот это да! Как у тебя это получается?

Утиль рассеянно пожала плечами и оглядела предмет со всех сторон, словно раздумывая. Действительно, сапог стал крошечным. Но всё равно он был раза в три, а то и в пять больше её самой. Тиль бросила в голенище сеть, подняла ношу над головой, как большую корзину, и полетела вперёд.

Салмон удивлённо последовал за ней.

– А где ты живёшь? – вдруг обернулась девочка.

– На самом краю Утишья, – смутился Салли. – Это всё из-за запаха. – Хочешь посмотреть?

Утиль кивнула.

Домик рыбного эльфа находился на берегу реки. Его жилище было собрано из мелких камушков, слепленных глиной и речной тиной. Крышу заменяла раскрытая раковина моллюска. Ступеньки из речной гальки спускались к воде.

– А что ты делаешь, когда не спасаешь рыб?

– Я много плаваю, исследую дно. Играю в салки с мальками, – рассказывал Салмон, уплетая водоросли и угощая ими Тиль. – Хочешь, я покажу тебе одну штуковину? – предложил он, закончив трапезу.

– Может быть, в другой раз? – улыбнулась фея. – Мне нужно обустроить свой дом.

Утиль попрощалась и полетела в дупло. Она аккуратно сложила находки в самый дальний угол и отправилась изучать окрестности.

Наступила ночь. Все феи и эльфы собрались на Большом Пне.

Тиль подлетела ближе и услышала обрывки разговоров.

– Она совершенно бесполезная фея, – изрекла Виола.

– Она помогала Салмону, – благородно напомнил Фангус.

– Вздор! – выпалила Тиния. – Она не умеет плавать.

– Конечно, её крылья из бумаги, – попытался вставить словечко Гриллус.

– Она весь день слонялась без дела! – не отступала Виолетта.

– Должен же у неё быть хоть какой-нибудь талант… – задумчиво добавила Мирта.

– Я знаю! – крикнул Салмон.

Все с интересом посмотрели на рыбного эльфа.

– Какой? – пробасила Бестия, которая до сих пор не вступала в разговор.

– Она умеет уменьшать.

Все недоуменно уставились на говорящего.

– Что ты сказал? – не поняла Мирта.

– Она делает большое – маленьким, – объяснил Салли.

– Это ещё зачем? – насторожилась Виола.

– Не пойму, как это может пригодиться в нашем благородном деле, – пожала плечами Тиния.

– А что она сделала? – спросили Фан и Грилл в один голос.

– Как ты это понял? – уточнила Бест.

Салмон рассказал всё по порядку.

– Вот именно! – услышала Тиль звонкий голос Пенны, как только эльф замолчал. – Она таскает в Утишье всякий мусор. Смотрите, что она прячет в дупле! – прощебетала птичья фея и высыпала на пень сеть и старый сапог.

– Это безобразие! – рассердилась Тиния. – Никогда в Утишье не было никакого мусора! Довольно того, что в других местах хватает всякой всячины, которую приносят великаны!

Грилл и Фан растерянно посмотрели друг на друга. Им нравилась новенькая. Но им нечего было сказать в её защиту.

Вот тут Тиль и вылетела из укрытия. Она ужасно рассердилась. Непонятно почему, находки были ей дороги.

– Это будет мой дом! – уверенно заявила девочка, указывая на дырявый сапог.

Все замолчали.

Фея собрала сети, схватила поклажу и полетела прочь. Она нашла место для будущего жилища. Это был холм на самой границе Утишья. Там стояло одинокое дерево. С его макушки было хорошо видно дальнее селение и крыши домов, где жили великаны.