Текст книги "Замок тайн"

– Ее-то хоть пощади!.. – весело прервал Джулиана король. – Ведь разве ты не заметил, что все ее поведение было направлено на то, чтобы показать нам, кто здесь друг, а кто враг? Даже Стивена она умудрилась представить не как слепого приверженца круглоголовых. Что же касается ее сестры… Странная девушка.

– Вы нашли ее странной, сир? А по мне, она самый нормальный человек в этом семействе. Ваша Ева просто лгунья, смею заметить. Она солгала нам в отношении лорда Робсарта. Зачем? Неужели только для того, чтобы заманить нас в этот замок?

– Не заманить, а пригласить, Джулиан, – улыбнулся король. – Эти светские дамы, вынужденные в наше время томиться в глуши, просто умирают от скуки, каждый новый гость для них событие. А мы к тому же не простые гости, а ее спасители.

Король казался оживленным, в то время как Джулиан выглядел вялым и утомленным. Разворошив кочергой уголья в камине и подкладывая дрова, он не смог подавить невольный зевок и устало провел ладонью по лицу. Вторые сутки без сна и постоянное напряжение сказывались на нем. Король заметил это.

– Тебе нужно как следует выспаться, если завтра ты хочешь совершить путь в Солсбери, – сказал он, мягко выпроваживая товарища по несчастью.

Когда Джулиан удалился, Карл какое-то время ходил по комнате. Толстый шерстяной ковер заглушал стук каблуков, от пламени в камине исходило тепло, и, хотя король был лишь в легкой рубахе, он чувствовал себя уютно. Расстеленное ложе его отнюдь не манило. В отличие от своего спутника, он прекрасно выспался ранее, да и новизна обстановки и полученные впечатления тоже не располагали ко сну. Лунный свет наполнял маленькую комнату и искрился на граненых стеклах большого окна. Карл распахнул его и, опершись коленом о приоконную скамью, стал глядеть в парк.

Какое-то время он прислушивался к ночной тишине – шелесту листвы, уханью совы, далекому крику козодоя. Луна, еще не совсем полная, но яркая до ослепительности, заливала мир прохладным сиянием. Уже расцвеченные яркими осенними красками старые деревья в парке сейчас казались одинаково серебристо-палевыми, с черными тенями там, куда не попадал свет луны. Из своего окна Карл видел боковой фасад замка: серый камень поблескивал в лунном свете, высокие, узкие трехстворчатые окна казались темными и таинственными. Карл заметил башенку с часами. Было достаточно светло, чтобы он разглядел стрелки – они показывали начало одиннадцатого. По-видимому, в Сент-Прайори принято рано отходить ко сну, ибо ни в одном из окон не было заметно света. Поэтому, когда где-то стукнула дверь, Карл даже чуть вздрогнул. В следующий миг он увидел силуэт человека, вышедшего из западного крыла замка, который был хорошо виден из окна комнаты Карла.

Длинная открытая галерея, древняя и обветшалая, тянулась от замка в сторону зарослей. Она была высокой, и снизу ее поддерживал ряд каменных арок, наподобие тех, что строили еще римляне в качестве подпор для своих акведуков. Именно по ней шел тот, кого заметил король. По старческой походке и манере держаться Карл распознал в нем Патрика Линча. В руках управляющего был узелок, вроде тех, что поселянки носят на пашню для своих мужей.

Патрик Линч торопливо двигался мимо открытой колоннады. Вообще, парк здесь имел запущенный вид, как и весь внутренний двор, когда-то ухоженный, а теперь утративший свое былое великолепие, хотя в свете луны картина была более чем живописной. Поэтому, когда на крыльце неожиданно возник силуэт женщины, Карл даже не удивился. Ее появление соответствовало романтическому настроению, навеянному красотой ночи.

Она постояла на крыльце лишь мгновение. Высокая, гибкая, легкая, но очаровательная, благодаря высокой груди и пышным, разметавшимся по плечам черным волосам. Карл узнал Рэйчел и глядел на нее в восхищении. Теперь это была не чопорная пуританка со сдержанными манерами, а легкая ночная нимфа, раскованная в уверенности, что за ней не наблюдают. И эти пышные черные волосы так красили ее. Девушка постояла какое-то время неподвижно, потом закинула руки за голову и сладко потянулась.

У Карла гулко забилось сердце. В каждом движении Рэйчел ощущались чувственность и нега. Сейчас она казалась ему едва ли не желаннее Евы. Он увидел, как она подкинула в руке небольшой кубок, потом легко сбежала по лестнице и устремилась в сторону зарослей. Когда она исчезла во мраке, Карл даже ощутил разочарование. И вдруг принял решение.

Прекрасная способность ориентироваться подсказала ему путь. Задержала лишь крепко укоренившаяся привычка советоваться с Джулианом. Но когда Карл чуть приоткрыл дверь и услышал ровное дыхание спутника, то решил, что не стоит его беспокоить. Пройдя по коридору, он увидел ведущую вниз лестницу и вскоре уже отворял дверь в лунную ночь.

Когда по неровным каменным ступеням он проследовал в сад и ветки разросшихся кустарников стегнули его по ботфортам, Карл невольно приостановился. Парк был столь тих, мрачен и неухожен, что у Карла Стюарта возникло впечатление, будто он попал в девственный лес. Вокруг, склоняясь друг к другу, стояли буки с белыми обнаженными сучьями. Ясень и тис почти срастались кронами, еле давая проникать свету, так что старая аллея, сузившаяся до размеров простой тропы, была едва видна. Карл стоял, замерев, и, когда над головой прозвучал жалобный крик совы, он вздрогнул и хотел было вернуться, но тут же посмеялся над собой.

Он шел довольно долго. Вдруг деревья расступились, и король оказался на открытом пространстве перед блиставшим в свете луны водным зеркалом.

В душе Карла всегда боролись циник и романтик, и первый зачастую преобладал над вторым. Но сейчас Карл ощущал чуть ли не вдохновение. Как зачарованный он глядел на открывшийся вид. Озеро, заросшее по краям ряской, посередине искрилось лунным серебром. Плакучие ивы обрамляли его, опустив к лепечущей воде свои ветви, а на противоположной стороне темнели живописные руины старых готических построек. Легкие и воздушные, они светились проемами окон, тянули к небу свои тонкие башенки. Они были столь красивы, что становилось ясно, почему их не тронули новые владельцы Сент-Прайори. Длинная галерея вела к ним, проходя над узким заливом озера. А за руинами виднелась еще одна стоявшая чуть поодаль постройка – старая романская башня, приземистая и очень широкая, со старинным зубчатым парапетом наверху. Она была столь древней, что казалась старой даже рядом с руинами, и сохранилась лишь благодаря монолитной толще стен.

Карл хотел подойти ближе, но едва он двинулся вдоль озера, как оказался в зарослях крапивы и сердито зашипел, тряся обожженной кистью.

– Зуд скоро пройдет, – раздался рядом негромкий голос.

Карл резко повернулся, вздрогнув от неожиданности, и тут же смешался из-за того, что выказал испуг при молодой девушке.

Рэйчел стояла неподалеку среди огороженных дорожками грядок и спокойно глядела на него.

– Будь сейчас посветлее, я бы нашла для вас щавелевый лист, чтобы вы потерли больное место. Удивительно, как скоро щавель снимает зуд крапивы.

– О, какие пустяки, – произнес Карл, выходя из зарослей и приближаясь к ней. – Сейчас вы, наверное, начнете журить меня, что я в одиночку разгуливаю по вашим владениям.

– Отчего же? Вы – гость. Правда, если бы вы вышли несколько позднее…

– Знаю, знаю. Ваши свирепые псы. Но часы находятся как раз напротив моего окна, а я слышал, что собак спускают лишь в полночь. К тому же я видел, как вы ушли в парк, а перед этим и ваш слуга, мистер Патрик, направился куда-то в эту сторону. Видимо, в Сент-Прайори сейчас самое время для вечерних прогулок. Кстати, ваш управляющий нес узелок. Вы не знаете для чего?

– Узелок? – Голос Рэйчел был спокоен: ни особого волнения, ни любопытства. – А, наверное, это для ланей. Они обитают в парке и стали совсем ручными. Их всегда чем-нибудь угощают.

Она склонилась, стряхивая с листьев ночную влагу в кубок. Пояснила:

– Сейчас самое время собирать росу. Она помогает при подагре, которой страдает дядя Энтони.

Рэйчел выпрямилась. В лунном свете она вдруг показалась Карлу невероятно красивой. Ночь красила ее, это была ее стихия. Сейчас ее кожа казалась скорее бледной, чем смуглой, а глаза – особенно большими и темными. Они, словно отражая сияние ночи, блестели дивным огнем. Необыкновенно прелестно выглядели эти пышные завитки волос: легкие и пушистые, они обрамляли ее лицо, как темное облако. Рэйчел притягивала Карла, и он захотел обнять этот тонкий стан, но что-то его сдерживало. Почему-то он вспомнил, как утром в церкви ее назвали ведьмой, а потом этот взгляд за столом, от которого ему стало не по себе. Да, в этой девушке было нечто колдовское.

И все же Карл не смог удержаться от комплимента:

– У вас просто великолепные волосы, мисс Рэйчел. Жаль, что вы днем прячете их под чепец.

– Так принято, – тихо сказала она.

Карл улыбнулся.

– Здесь удивительно красиво. И эта лунная ночь, и прекрасная женщина рядом. В такую ночь хочется быть поэтом или влюбленным.

Рэйчел глядела на блики воды.

– Да, здесь очень красиво. Мне нравится, что наш парк так разросся. Природа всегда искуснее человека, и я люблю гулять в этих диких зарослях.

Карл понял, что Рэйчел не наделена и сотой долей обычного женского кокетства, не то что ее старшая сестра. Перед истинной невинностью он всегда пасовал – она попросту его не привлекала.

– А ваша сестра…

– О, Ева совсем другая. Ева жила при дворе, у нее иные вкусы. Мы очень разные с ней, хотя искренне любим друг друга. Вам ведь очень понравилась Ева. Это нетрудно было заметить.

Карл задумчиво потеребил ус. Сказал, что ему, видимо, следовало бы вести себя сегодня сдержаннее, ибо то, что не укрылось от глаз Рэйчел, мог заметить и Стивен Гаррисон.

– Мог, – согласилась Рэйчел и внимательно поглядела на короля.

Опять ее прямота раздосадовала Карла. Она проницательна – нет слов, но в ней и на йоту нет манящей дерзости сестры. Та словно всему миру бросала вызов – и его хотелось принять. Рэйчел же, в глазах Карла, могла стать скорее товарищем, сестрой, но не объектом желаний. А жаль.

И он, сменив тему разговора, заметил, что они, должно быть, находятся среди аптекарских грядок, и поинтересовался, каким травам Рэйчел отдает предпочтение.

– Разве вы понимаете в этом? – удивилась девушка.

– О, я знаю травник наизусть. Вас удивляет это? Или, по-вашему, мужчину может интересовать только война? Что ж, я вас разочарую. Более того, замечу, что из меня вышел бы неплохой аптекарь. Моя матушка, хоть и весьма знатная дама, интересовалась травами, и ее увлечение, видимо, передалось и мне.

Похоже, он нашел тему для разговора с этой странной девушкой. Она даже рассказала ему о растениях, которые трудолюбиво выращивала на своих грядках; даже указала «мистеру Трентону» на полосу посевов кукурузы, которую отец привез несколько лет назад из Америки; она очень хороша при болезни печени, какой страдает тетушка.

– Она также помогает при ожирении и снижает аппетит, – заметил Карл, и, хотя он не добавил больше ни слова, они переглянулись и весело рассмеялись.

Наконец Рэйчел сказала, что им следует возвращаться. Но едва они вошли под сень деревьев, как Карл услышал нечто, заставившее его замереть. Какой-то звук – рычание, переходящее в хохот, и было в этом звуке что-то такое, от чего у него мурашки пробежали по спине и гулко застучало сердце.

– Силы небесные! Что это?

Рэйчел тоже остановилась. Карл чувствовал, как во мраке она смотрит на него.

– Вы разве не слышали, Рэйчел?

Она некоторое время молчала, потом нерешительно произнесла:

– Может, это собаки?..

Карл ощутил внезапное раздражение.

– Не морочь мне голову, девушка, – довольно резко произнес он. – Я еще поверю, что псы могут рычать, но не смеяться же.

Она опять долго молчала.

– Идемте, мистер Трентон, мне страшно.

В это время в просветах меж деревьев показалась аркада галереи, и Карл увидел идущего по ней Патрика Линча.

– Уж не ваш ли управляющий оглашает округу этими воплями? Что он за человек?

Рэйчел не ответила, она тоже глядела на Патрика Линча. Старик шел спокойно, даже понуро. И вдруг остановился, как вкопанный.

В этот миг Рэйчел слабо ахнула и неожиданно вцепилась в руку Карла.

Теперь Карл увидел то, что испугало Рэйчел. За колоннами навстречу управляющему двигался еще один силуэт. Что-то странное, неестественное было в его медленной поступи, во всем его облике. Руки его были сложены на груди, опущенную голову покрывал островерхий капюшон, скрывающий лицо.

У Карла зашевелились волосы на голове. Он понял, что видит знаменитого черного монаха.

Призрак вдруг стал двигаться быстрее, а потом произошло что-то непонятное – он словно напал на управляющего. В следующий миг Карл увидел, как Патрик Линч, неловко взмахнув руками, перевалился через перила. Громкий вопль – и тело, упав со страшной высоты, гулко ударилось оземь.

Рэйчел с криком спрятала лицо на груди короля. Он еле успел подхватить ее, когда она стала оседать. А когда поднял глаза, призрака уже не было на галерее.

Король весь дрожал. Облако скрыло луну, где-то яростно лаяли собаки. Вокруг царил сплошной мрак. Карл сам не заметил, как стал читать молитву. Тяжесть бесчувственного тела Рэйчел на руках немного привела его в себя. Уложив голову девушки к себе на плечо, Карл подхватил ее под колени и, спотыкаясь, вздрагивая от ужаса, понес к замку.

Глава 6

Глаза у Стивена Гаррисона были светло-голубыми, и сейчас, когда он переводил взгляд с одного лица на другое, от них веяло ледяным холодом. Слуги терялись под этим взглядом и отводили глаза. Только бедный Патрик Линч никогда не боялся взгляда жениха их госпожи. Бедный мистер Патрик… Они едва вернулись с его похорон, когда полковник велел им собраться на кухне и начал свой допрос.

Одна лишь кухарка Сабина Берли с невозмутимым видом раскатывала тесто для пирога. Кухня была ее царством, здесь она чувствовала себя в своей среде и не собиралась вытягиваться в струнку перед помощником шерифа. Она, как и остальные слуги барона Робсарта, не испытывала особого почтения к Гаррисону. Пусть он и дослужился у круглоголовых до чина полковника, но на своем веку она повидала господ и поважнее его. А этот даже не джентльмен, у него нет герба.

– В Сент-Прайори все принято делать быстро и скрытно, – начал Стивен Гаррисон. Вчера скоренько похоронили несчастного Фила, а сегодня вы так же поторопились и с вашим управляющим – упокой, Господи…

Сзади кто-то хмыкнул. Стивен повернулся. Этот парень, Мэррот, – не то лакей, не то конюх, не то охранник. Из-за недостатка слуг многие должности в замке были совмещены. Стивен столкнулся с наглым взглядом крепкого молодца и почувствовал, что тот глядит на него с насмешкой.

– В чем дело, Джек?

Тот облизнул губы, словно собирался сплюнуть, но сдержался, лишь сказал:

– Вам не стоит таиться за показным смирением, мистер. Мы ведь знаем, что вы ненавидели несчастного Патрика.

На лице Стивена ничего не отразилось, он просто продолжал глядеть на Джека. В наступившей тишине тот вдруг занервничал и снова хмыкнул, словно подбадривая себя:

– А в том, как скоро все делается в замке, – не наша воля. Госпожа Рэйчел приказала – мы повиновались.

Рэйчел. Этой ночью, когда в холле ее привели в чувство, она сама была не своя. Но уже утром Стивен видел ее совсем другой – по-обычному деловой, решительной, твердой. Теперь, когда не стало Линча, на котором лежало большинство хозяйственных обязанностей, все заботы по имению падут на хрупкие плечи юной Рэйчел. Но уже сейчас никто не сомневался, что она справится с этой ношей. Рэйчел Робсарт всегда была подлинной госпожой Сент-Прайори. И вряд ли она наймет другого управляющего, ибо штат замка словно специально был сведен к минимуму. Сейчас это облегчало задачу Стивена.

– Я собрал вас, чтобы расспросить, где каждый из вас находился, когда случилось несчастье.

Он повернулся к одному из сторожей – Бену Петтигрю, флегматичному крупному мужчине, который вечно где-то пропадал и редко попадался на глаза полковнику. Но сейчас куда-то отлучился его напарник. Стивен осведомился, где тот, но Бен лишь пожал плечами.

– Что ж, Бен, начнем с тебя. Где ты был, когда все случилось?

– Я? Я был с собаками. Надо же их кормить перед тем, как спустить. Ждал, когда Осия принесет кормежку.

Стивен не знал, что псов кормили перед тем, как спускать. Странно, ведь тогда они менее злы. А ведь в округе ходят просто легенды об этих чудовищах Робсартов.

– Осия тогда еще не пришел, и я сидел у клеток. Вот и увидел, как этот чернявый джентльмен несет леди Рэйчел.

– Чего-нибудь странного не заметил?

– Ничего. Ну, если не считать криков из парка. Я тогда еще подумал, не стряслось бы чего. Но ведь псы еще были в клетке.

Стивен кивнул.

– А ты, Осия?

Мальчик-подросток вздрогнул, когда Стивен назвал его по имени, и втянул голову в плечи.

– Ну же, Осия.

Лицо мальчика было хмурым, как у маленького старичка.

– Не приставайте к нему, мистер, – вступилась толстуха Сабина, не прекращая орудовать скалкой. – Он находился в кухне, и я сама подогревала ему похлебку для псов. Да он только вышел, когда начался переполох.

Почему-то у Стивена сложилось впечатление, что от него что-то скрывают, как это принято в Сент-Прайори. Он окинул всех пристальным взглядом.

– Вы должны понять, что я не просто так расспрашиваю вас. Мне и дела нет до всяких историй о призраках. Особенно о призраках, сталкивающих стариков с восьмиярдовой высоты. Поэтому я считаю, что Патрика Линча попросту убили. И моя обязанность, как помощника шерифа в округе, выяснить, кем было совершено убийство.

Он осекся, поняв, что вряд ли поднимет свой и без того невысокий престиж, если начнет вдаваться в объяснения перед прислугой. Одновременно он отметил, что его слова не удивили челядь. Последовало какое-то удрученное молчание, будто они были согласны с ним, но предпочитали по-прежнему хранить свои мысли при себе. Что ж, если разговора не выйдет, он будет говорить с ними тем языком, который они понимают, – языком официального лица, требующего подчинения.

Допрос мало чем помог. Оказалось, что большинство из них, как часто бывает в таких домах, попросту собрались тут после отхода хозяев ко сну, чтобы выпить рюмку перед затухающим камином и потолковать о своих делах. Здесь были и Джек Мэррот, и служанки Кэтти и Долл, и ныне отсутствующий второй охранник Томас Легг, и супруги Шепстон – Мэтью и Ребекка. А вот их сын Ральф отсутствовал, так как находился в это время у Энтони Робсарта, ибо того мучила бессонница и он вел с юношей душеспасительные речи. Но они были вместе, и это вычеркивало их из круга подозреваемых. Не было в кухне в тот злополучный час и горничной леди Евы, так как Нэнси уже спала. Потом все они выбежали из кухни на шум.

Стивен понял, что так он ничего не добьется, и поступил иначе. Он оставил их, но, поднявшись по лестнице, попридержал шпагу, чтобы не стучала по ступенькам, и осторожно вернулся, замерев у дверей.

– Неужели это и в самом деле призрак? – раздался взволнованный голос служанки Долл.

– Все может быть, – сказал Мэтью Шепстон. – Я уже много лет живу в Сент-Прайори, и хоть считаю, что каждый замок должен иметь в себе нечто этакое, но, клянусь Богом, сам-то ничего подобного не видывал.

– Призрак, призрак, – проворчала кухарка Сабина. – Мы-то ведь все знаем, что это был за призрак.

– Молчи, женщина! – прервал ее охранник Бен. – Я готов ставить голову на отсечение, что ты ошибаешься. Кому, как не мне, это знать.

Последовала долгая пауза, а затем Нэнси взволнованно произнесла:

– Может, нам стоит ему сказать?

– А ты пойди посоветуйся со своей госпожой, – развязно бросил Джек. – Вмиг лишишься места.

Опять последовало молчание.

– Бедный старина Патрик, – со вздохом произнесла Сабина. – Рано или поздно это должно было случиться.

– Говорю, ты не о том толкуешь! – почти гаркнул Бен. – И я, и Томас можем поручиться в этом. А вот что так напугало мисс Рэйчел, это вопрос. Она ведь ничего не боится – ни призраков, ни гоблинов, ни оборотней. А тут едва не выдала все.

Несколько реплик прозвучали так тихо, что Стивен ничего не разобрал. А потом раздались быстрые шаги, и Осия распахнул дверь прямо перед носом Стивена. Увидев его, мальчик издал сдавленный возглас, и лицо его исказилось таким ужасом, что Стивен испытал даже злость. Он видел, как все замерли, глядя на него, и почувствовал смущение, что его застали за подслушиванием. Но чувство долга вернуло ему уверенность.

– Вы не думаете, я рано или поздно сам докопаюсь до истины?

Они были растеряны, а потом на Стивена словно повеяло упрямой враждебностью их взглядов. «Эти будут стоять до конца», – понял он и молча ушел.

Теперь он направлялся в летнюю гостиную, где попросил собраться хозяев замка и гостей. Здесь присутствовали почти все, кого Стивен пригласил, но кресло у большого окна-эркера, где обычно сидела за пяльцами Рэйчел, пустовало. Остальные были в сборе: Элизабет Робсарт разместила рыхлое тело на диванчике у стены и ела леденцы, доставая их из вышитой сумки на поясе; преподобный Энтони с глубокомысленным видом читал; Чарльз Трентон и Ева играли в шахматы, сидя на низких скамеечках по обе стороны прелестного шахматного столика венецианской работы. Стивен Гаррисон задержал на них взгляд, и сердце невольно кольнула боль, когда он увидел, как этим двоим хорошо вместе. Ева, довольно улыбаясь, двинула своего коня и убрала с доски ладью соперника. Она была прелестна в платье персикового шелка с тонкой кружевной пелериной на плечах, ее волосы золотились в лучах солнца, обрамляя нежное лицо. На вошедшего она едва взглянула.

Стивен опустился на скамью у стены и не спешил начинать разговор. Он просто разглядывал покои. Сквозь ряд высоких окон лился дневной свет. Это было роскошное помещение, где на каменном полу лежали блестящие соломенные циновки, в простенках стояли в кадках лимонные и другие экзотические деревья, а потолок украшала затейливая роспись.

Он перевел взгляд на собравшихся. Теперь его неспешная манера привлекла к нему внимание. Джулиан Грэнтэм первый не выдержал:

– Буду весьма признателен, сэр, если дело, по которому вы нас собрали, не займет много времени. У меня есть мандат от парламента, по которому мне следует сегодня отбыть в Солсбери.

– Одному? – осведомился Стивен и перевел взгляд на Чарльза Трентона.

Тот теперь тоже повернулся. Он сидел на низкой скамеечке, что, казалось бы, должно было придать его рослой, почти двухъярдовой, фигуре неуклюжесть, но держался столь изысканно, что в его небрежной позе и грациозном развороте сильного торса не было никакой нелепости, одно изящество. Стивен, как и ранее, испытал почти неуловимое беспокойство при взгляде на этого человека. Знакомое подозрение… он постарался отогнать его. Пусть скорее оно будет касаться его ревности, чем чего-то иного. Он не хотел об этом думать.

Полковник взглянул на Джулиана:

– Так вы отправляетесь один?

Тот кивнул.

– Это будет непродолжительная отлучка, и, посоветовавшись, мы решили, что нет нужды гонять обеих лошадей. К тому же несколько нелюбезно так скоро прерывать наше пребывание в Сент-Прайори, когда леди Ева пригласила нас погостить. – Он несколько помедлил и окончил: – Даже несмотря на то, что случилось этой ночью.

Стивен кивнул:

– Что ж, я постараюсь не злоупотреблять вашим временем. Однако по долгу службы вынужден расспросить вас, так как ночью все были слишком возбуждены и растеряны, чтобы отвечать на вопросы.

– Я ведь говорила, что черный монах еще даст о себе знать, – важно заметила леди Элизабет, и в голосе ее слышалось нескрываемое торжество.

Стивен обратился к Еве, осведомившись, где ее сестра. Она ответила, что Рэйчел еще утром отбыла по делам. Ничего удивительного в этом не было. Однако у Стивена возникло ощущение, что Рэйчел избегает разговора с ним. Несколько нелепо, ибо позже он все равно расспросит ее. Он повернулся к Чарльзу Трентону:

– Прошу вас, мистер, еще раз рассказать обо всем, что случилось ночью. Вы заметили что-нибудь подозрительное?

– Да почти все, – усмехнулся тот.

Ночью он уже рассказывал им, что случилось, правда, несколько сумбурно. Все были возбуждены и плохо соображали, их поднял шум, и они сбежались в холл на крики Трентона. Сейчас Стивен постарался припомнить, как все происходило, но с сожалением отметил для себя, что пришел в холл последним. Его тогда больше интересовала Рэйчел и просто захлестнуло чувство жалости к ней. Он никогда еще не видел девушку такой испуганной и несчастной. К тому же Рэйчел так и вцепилась в него, плакала, совсем забывшись, и умоляла не оставлять ее. Он утешал ее, как мог, и вместе с Нэнси отвел в покои, а когда Нэнси убежала за успокаивающим питьем для госпожи, сидел у постели Рэйчел, хотя следовало соблюсти приличия и не оставаться с девушкой наедине. Тогда он не думал об этом: Рэйчел было спокойнее с ним, и он держал ее за руку, пока она не заснула. Уже тогда у него мелькнула мысль, что девушка удерживает его с умыслом – не пустить на место происшествия. Выйдя от нее, он увидел, что Джек Мэррот и Мэтью Шепстон уже принесли тело Патрика Линча. У старика был сломан позвоночник у основания шеи и проломлена голова. Видимо, смерть наступила мгновенно.

Сейчас, слушая рассказ Чарльза Трентона, полковник спросил:

– Вспомните еще раз, сэр, как произошло столкновение призрака с Патриком Линчем. Оступился ли старик, перевалившись через низкий парапет, или был сброшен, ведь он падал именно головой вниз, не так ли?

Трентон на миг задумался, выпятив пухлые губы. Лицо его стало почти по-обезьяньи некрасивым. «И что Ева нашла в нем такого?» – невольно подумал Стивен, снова ощутив укол ревности.

– Боюсь, что не могу вам точно ответить, сэр. Право же, я был так взволнован тогда… скорее даже напуган… Так что сейчас меня могут ввести в заблуждение собственные фантазии и подвести память. Но что-то я не слыхал, чтобы призраки имели привычку толкаться. Так что…

– Не припомните ли вы еще чего-либо, что поразило вас?

– Тогда поразительным казалось все. Однако… Знаете, за несколько минут до того, как мы увидели управляющего и черного монаха, я слышал… Да, тогда меня это сильно поразило. Это был… вой или скорее рычание. А потом – хохот.

Стивен краем глаза уловил резкое движение руки Евы.

– Наверное, это были наши псы, – сказала она.

Чарльз Трентон повернулся к ней:

– Так же сказала и ваша сестра, миледи. Но мне казалось, что она ошибается.

Стивен был готов поклясться, что Ева смутилась, но быстро взяла себя в руки.

– Мистер Трентон, вы не сказали, что делали в парке ночью вместе с моей сестрой?

Этот вопрос заинтересовал Стивена. Он выслушал ответ Трентона, как тот случайно встретил девушку в парке и она поведала ему о своих лекарственных травах, и снова спросил:

– Каков был этот призрак? Будьте добры, опишите его, исходя из расчета, что им мог быть реальный человек, мужчина или женщина, укутавшиеся в плащ.

– Что за глупости! – невольно воскликнул Энтони Робсарт. – Кто стал бы рядиться в балахон монаха, дабы напугать мистера Линча?! Что касается этого хохота, то я сам пару раз слышал его, и он пугал меня, пока мой брат Дэвид не пояснил, что так кричит какая-то ночная птица. Он даже называл ее, правда, название трудное, и я не запомнил.

Похоже, Чарльза Трентона не очень удовлетворило это пояснение, но он не стал возражать и постарался ответить на вопрос полковника как можно точнее. Стивен, кивнув, обвел присутствующих взглядом.

– Я уважаю легенду о черном монахе, однако считаю, что под плащом, исходя из описания, мог оказаться любой обитатель Сент-Прайори. Только что я допрашивал слуг. Теперь прошу вас пояснить, где находился каждый из вас примерно в начале двенадцатого. Все произошло в это время, не так ли?

Элизабет Робсарт даже поперхнулась леденцом и закашлялась, но тут же возмущенно воскликнула:

– Это оскорбление! Отдаете ли вы себе отчет в том, что собираетесь допрашивать нас, словно какой-то сброд!

– Я только выполняю свои обязанности, миледи.

Лицо дамы даже побагровело от гнева.

– Но вы забываетесь, сударь! Вы здесь всего лишь гость. И вам в любой момент могут указать на дверь.

– Успокойтесь, тетушка, – мягко остановила ее Ева. – Никто не станет выгонять Стивена. Я не думаю, что он всерьез считает, будто вы покинули свое теплое ложе, чтобы нарядиться в плащ и напасть на управляющего.

Она с трудом подавила улыбку, представив подобную картину.

– Однако лучше мы ответим Стивену, нежели сюда для расследования прибудет кто-нибудь, кто не вхож в наш дом и кому нам все же придется давать пояснения.

Стивен отметил, что последний довод охладил пыл негодующей дамы, но все же она бросила на него исполненный гнева и презрения взгляд.

– Что ж, сударь, извольте. Я была, как и положено в ночной час, у себя в опочивальне. Сплю я чутко и, едва услышала шум, стала звать Долли или Кэтти. Но эти бездельницы где-то пропадали, поэтому я оделась в кофту и сама сошла в холл. Там уже были почти все слуги. Потом появился мистер Грэнтэм. – Голос ее стал мягче, она бросила на Джулиана почти кокетливый взгляд. – Он был без камзола. А потом к нам присоединился мой брат Энтони. Явно из спальни, так как пришел в халате и шлепанцах…

– Я и был в спальне! – почти возмущенно воскликнул пастор. – Я читал молодому Ральфу Шепстону одну из поучительных историй о царе Давиде, а также…

– Довольно, преподобный отец, – поднял руку Стивен.

Он повернулся к Джулиану:

– Что скажете вы, сударь?

Джулиан пожал плечами:

– Мне нечего сказать. Я спал. Я был очень утомлен и уснул сразу же, как только голова коснулась подушки. Правда, мне нечем подкрепить свои слова.

– Я могу этот подтвердить, – вмешался Трентон. – Перед тем как спуститься в парк, я заходил в комнату своего спутника, и он даже не проснулся. Однако по дыханию спящего можно определить, притворяется он или нет.

– Вы уверены в своих словах? – настаивал Гаррисон.

– Да я готов поставить золотой нобль против республиканского фартинга… – Он осекся, почувствовав, как все повернулись к нему. Слишком роялистская фраза в устах человека, изображающего пуританина. И тут же, чтобы отвлечь от себя внимание, выпалил – А вы сами, полковник Гаррисон? Где вы были до того, как явились на шум? Вы ведь пришли последним.

– И в самом деле, – подхватила леди Элизабет и с таким хрустом раскусила леденец, словно грызла кости врага. Зубы-то у нее, несмотря на возраст, были отменные.

Стивен спокойно оглядел их.

– Я спал у себя в покое. Я ведь всегда располагаюсь в угловой комнате в конце восточного крыла. И шум там почти не слышен.

– А ведь у вас были не самые лучшие отношения с Патриком Линчем, – вдруг заметил Джулиан. – Вчера мы видели, как вы грубо обошлись с ним во время ужина.