Текст книги "Протестантизм"

Глава 2. «ECCLESIA REFORMATA SEMPER REFORMANDA» (О ПРОТЕСТАНТСКОМ ВЕРОУЧЕНИИ)

Теологическое наследие первого этапа Реформации

Творчество Лютера посвящено узловым проблемам Реформации, и его многочисленные произведения сохранили для последователей значение сокровищницы новых богословских идей. Однако для него не была характерна систематика, и задачу изложить для всех основы нового вероучения решал Филипп Меланхтон – верный сподвижник Лютера, самый просвещенный человек в Германии того времени, искренне преданный делу Реформации гуманист, верный философии Эразма Роттердамского. Его вдохновляла программа обновления католического вероучения для возвращения западноевропейского общества к нормам первоначального христианства, к так называемой «евангелической» вере. Сначала Меланхтон создал пособие из основных богословских положений Лютера – трактат «Loci communes», где, используя терминологию Аристотеля, в упорядоченных формулах излагались общие положения о Боге, грехе и спасении человека. Он же составил документ, который был оглашен на сейме в Аугсбурге 25 июня 1530 г., и получил название «Аугсбургское вероисповедание». В кратком своде из 28 статей, подписанных семью князьями и двумя вольными городами, указывалось на необходимость изменить некоторые католические традиции в соответствии с требованиями Священного Писания (ввести причащение двух видов для мирян, отменить целибат, монашеские обеты, обязательную исповедь).

Как первое совместное заявление приверженцев Лютера обществу о вероисповедных принципах реформированного христианства «Аугсбургское вероисповедание» положило начало протестантской церковной традиции, хотя документ намеренно сглаживал расхождения сторон и не удовлетворил ни католиков, ни многих реформаторов. Личная позиция Меланхтона состояла в том, что он считал полезным компромисс с католиками. Лютер формально поддержал документ, однако оценил его сдержанно. Через год Меланхтон составил более твердую по отношению к католикам «Апологию Аугсбургского вероисповедания», которая по объему превысила предыдущий документ в семь раз. В ней в связном виде был разъяснен ряд программных положений немецких реформаторов: о грехе и оправдании, о человеческих традициях в христианской церкви, об отношении протестантов к культу святых, браку священников, мессе, монашеским обетам, покаянию.

Хотя Меланхтон искренне стремился излагать идеи Лютера, составленные им документы отличались философским подходом к проблемам бытия, отсутствием духа непримиримости к инаковерующим. Он не отрицал свободы воли, утверждал, что спасение является итогом сочетания Божьей благодати и усилий человека. Во втором и третьем издании «Loci communes» отчетливо проявился отказ автора от краеугольного для Лютера догмата о рабстве воли.

Сформулированные самим Лютером вероисповедные принципы нашли отражение в Малом и Большом Катехизисах (1529) – педагогических руководствах для народа и пасторов. Они исключали поводы для обращения к философии. В сочинении «Шмалькальденские артикулы», которое предполагалось огласить на несостоявшемся Вселенском соборе в Мантуе, Лютер подчеркнул, что в основе разногласий с католиками находятся не споры по поводу обрядов, а новые догматические положения о грехопадении и спасении человека и новая концепция церкви. Хотя Меланхтон снабдил документ более миролюбивым приложением, другие теологи и князья его отвергли. Затем в Виттенберге среди сподвижников Лютера обострились разногласия, связанные с пониманием учения о спасении, грехе, соотношении Закона и Евангелия.

В итоге при жизни Лютера выяснилось, что споры об отдельных положениях новой доктрины христианства не прекращаются. Корпуса нормативной теологии у его последователей в Германии не было. Наряду с Лютером свои версии об исправлении доктрины христианства предлагали Мартин Буцер, Гийом Фарель, Ульрих Цвингли.

Произведение Цвингли «Комментарии об истинной и ложной религии» суммировало его вероисповедные принципы и решительно не могло служить делу доктринального единства, ведь Цвингли отрицал догматическую установку Лютера по поводу таинства причащения, а Лютер отрицал политические установки Цвингли. Конфликт Виттенберга с реформаторами Цюриха и Женевы дошел до того, что даже писем из этих городов Лютер не желал читать.

Споры по поводу христианских догматов и таинств вызывали конфликты между реформаторами, будоражили общественное мнение, провоцировали личную неприязнь и политические расхождения. Все реформаторы спорили о сущности евхаристии, со стороны «левых» мыслителей шла массированная атака на тринитарность Бога, рабство воли и догмат телесного воскрешения умерших. Гуманисты ставили под сомнение догмат первородного греха. Весь этот спектр религиозного инакомыслия представлялся строителям протестантской церкви «ересями». Требовался такой служитель Божьего Слова, который помог бы новой церкви устоять перед ересями, вооружив пасторов и верующих кодексом «истинного» христианства.

Предпринятые Меланхтоном и Цвингли труды не удовлетворили ряд реформаторов, но указали на то, что сторонникам Реформации необходима система четкого и связного обобщения своих религиозных убеждений. Эту систему выработал Жан Кальвин.

Жан Кальвин: жизнь и деятельность

Жан Кальвин (1509–1564) происходил из буржуазной семьи, жившей в северофранцузском городе Нуайоне; его отец Жерар Ковэн, начав карьеру делопроизводителем городского управления, стал поверенным епископа, соборного капитула и графства, поддерживал дружбу с семьей графа де Монмор. Будущего реформатора в 12 лет зачислили в соборный клир Нуайона и удостоили тонзуры. Уже будучи студентом Сорбонны он считался священником, не отправляя своих обязанностей, что было вполне обычным в церкви того времени. Завершив теологическое образование, Кальвин, по настоянию отца, отправился сначала в университет Орлеана, а затем Буржа для изучения права и греческого языка, среди его преподавателей в то время уже были профессора-лютеране. После смерти отца он вернулся в Париж и вел жизнь ученого, работая над книгой «Комментарии к трактату Сенеки „О милосердии“».

В Париже о необходимости реформирования христианства рассуждали и писали на гуманистических собеседованиях, и когда в столице и ряде провинций Франции в 1533 г. сторонники Реформации напали на католические реликвии, правительство короля Франциска I возложило ответственность за события на университетских профессоров, подозревавшихся в «лютеранской ереси». Ректор Сорбонны произнес в этой обстановке речь, текст которой был составлен при участии Кальвина. В ней говорилось, что Евангелие должно первенствовать в религии над обрядами, а мир в церкви восстановит Божественное Слово, но не меч. Эта речь стала поводом для гонений, и Кальвину пришлось скрыться. Некоторое время он странствовал по стране, наблюдая, как множатся в провинциях Франции анабаптистские сообщества. С критики вероучения анабаптистов и радикальных реформаторов он начал деятельность по защите принципов реформированного христианства. Тогда же он отказался от своих церковных должностей в Нуайоне, что свидетельствует о разрыве с католической церковью. Много лет спустя Кальвин писал, что довольно долго «коснел в папских суевериях» из-за уважения к незыблемости церковного института, пока его не избавило от суеверий внезапное божественное «озарение».

Больше Кальвин никогда легально во Францию не возвращался, став гражданином мира, но, обладая развитым чувством родины, уделял особое внимание теме христианского патриотизма, и горький мотив изгнания часто звучал в его проповедях. Жизнь Кальвина за пределами Франции началась в протестантском Базеле, где он был известен под псевдонимом Мартин Луканус. В псевдониме отразилось уважение Кальвина к Лютеру, с которым он впоследствии пытался вступить в личную переписку. В 1536 г. Кальвин принял приглашение Гийома Фареля стать проповедником в Женеве, где влияние французской культуры было сильнее, чем в Базеле.

Во франкоязычных областях Швейцарии действовала группа французских реформаторов, в которой выделялся Гийом Фарель, проповедовавший в Женеве. Богатый город, заинтересованный в избавлении от власти епископа и герцогов Савойских, находился в союзе с протестантским кантонами и официально приступил к реформам. Кальвин получил должность «лектора Священного Писания», составил первые вероисповедные документы для вновь создаваемой церковной организации. Требования церковной дисциплины, предъявленные от лица новой церкви горожанам, вызвали конфликт и изгнание Фареля и Кальвина, но через три года городские власти вновь обратились за помощью к Кальвину.

В течение трех лет Кальвин жил в Страсбурге по приглашению Мартина Буцера и был пастором французской общины. Из практической деятельности, идей и сочинений Мартина Буцера Кальвин сделал немало полезных для общего дела Реформации выводов. По рекомендации Буцера Кальвин занялся протестантской дипломатией и приобрел большой вес в Европе среди реформаторов старшего поколения. На международных встречах Кальвин сблизился с Филиппом Меланхтоном, и с тех пор их связывали дружба и сотрудничество в ряде проблем церковного строительства, хотя их религиозно-философские позиции не совпадали.

По заведенному реформаторами обычаю – личным примером демонстрировать законность брака духовных лиц – Кальвин вступил в Страсбурге в брак с Иделеттой Бюре, молодой вдовой анабаптиста, которого он обратил в свою веру. Их семейная жизнь продолжалась до кончины Иделетты, новорожденный сын не выжил, а воспитывать двоих приемных детей Кальвину помогала семья брата.

Авторитет Кальвина упрочила его полемика с кардиналом Джакомо Садолето. Католический мыслитель обвинил всех протестантов в высшей неблагодарности по отношению к Матери-Церкви, поскольку они отступили от традиций и вводят «новшества». Кальвин в «Ответе кардиналу Джакомо Садолето» (1539) писал, что реформированное христианство гораздо ближе к апостольскому, нежели католицизм. Ведь тогда не знали пап, не изобретали чистилища, не злоупотребляли таинствами ради доходов. Если сравнить положение церкви при Иоанне Златоусте и Василии Великом у восточных христиан и при Киприане, Амвросии и Августине у западных с ее нынешним состоянием, то придется признать заблуждение почтеннейшего кардинала. От прежнего единства и чистоты Матери-Церкви остались одни развалины, ее истерзали невежественные схоласты, папы и их приспешники. Следовательно, протестанты озабочены правым делом восстановления верности и чистоты учения; они-то и являются ревнителями древних традиций. Напротив, католики повели себя как «новаторы», т. е. нарушители установленного Богом порядка.

Аргументацию Кальвина приветствовали многие реформаторы, ее оценил и похвалил сам Лютер, а в Женеве расстановка сил изменилась в пользу возвращения в город изгнанного француза.

Возвращение к руководству церковью Женевы в 1541 г. после относительно стабильной жизни в Страсбурге Кальвин воспринял как крест, несение которого положено каждому христианину. К тому времени религиозно-философские взгляды реформатора в основном сложились, лишь учение о церкви предстояло пополнить опытом.

Он разработал «Церковные ордонансы», «Форму молитв и церковных песнопений», катехизис, которые заимствовали организацию церкви и литургию Страсбурга. Идеи Кальвина относительно превращения Женевы в святой город отразились в «Церковных ордонансах», которыми руководствовалась комиссия из духовных и светских лиц, обладавшая духовной юрисдикцией, – Консистория. Светская юрисдикция относилась к ведению магистрата, издавна имевшего право отлучать верующих от церкви. Кальвин предложил соединить усилия двух ветвей власти по контролю за образом жизни горожан.

Реформа церкви означала для реформатора преобразование человеческих отношений в городской республике по заповедям христианства. Чтобы горожане Женевы приучили себя жить по Евангелию, их должны были регулярно вдохновлять проповедники, поощрять или предупреждать выборные старейшины, а наказание осуществлялось в судебном порядке. Идолопоклонство (т. е. приверженность католическим обрядам), безнравственность и ереси (т. е. отклонения от официального исповедания веры) причислялись к нарушениям законов города Женевы. Мерилом законности служили выработанные Кальвином и утвержденные городскими властями документы. Теперь от христианина требовали благопристойности не только в храме, но и на городских площадях, и в семье. Верующего призывали как можно лучше выполнять свое жизненное предназначение, и будничная работа преображалась в исполнение божественной воли.

Светским лицам женевские реформаторы отвели очень большую роль в выполнении религиозных задач, а духовных лиц выбирали. Выборной была должность пастора, обязанности которого регламентировались, а знание Писания, умение проповедовать и частная жизнь строго контролировались. Выборная Консистория еженедельно разбирала подозрительные случаи, отлучала, решала брачные дела. Таким образом, исчезали границы между церковью и государственными структурами, причем контроль за нравами осуществлялся с непривычной для прежних времен мелочностью и жестокостью. Соблюдение воскресных дней с посещением церкви, явка домой к 9 часам вечера, обеденные меню и прически, игры, пение, танцы, брань, романы и внебиблейские инсценировки – все это интересовало власти. За прелюбодеяние топили и отрубали головы, за богохульство могли приговорить к казни, картежников выставляли к позорному столбу. Прецедентов для подобного законодательства, разумеется, в первоначальном христианстве не было. Однако оно было принято и утверждено сторонниками Кальвина, помогло им тогда преодолеть внутреннюю оппозицию в городе, которая возмущалась контролем за частной жизнью горожан, ограничивала Консисторию и противодействовала реформам.

Кальвинистская церковь в Женеве формировалась в условиях социальных конфликтов, сопровождавших становление республиканского строя, которые были неотделимы от идейных битв. Особенно активно противники реформ действовали в те годы, когда оппозиция получила большинство мест в правительстве города. В это время были отлучены от церкви многие горожане, признанные нарушителями, а также усилились гонения на инакомыслящих реформаторов, выступивших в печати с критикой учения Кальвина. Обвинение в ереси, богохульстве и анабаптизме было вынесено философу Мигелю Сервету, который был для протестантов самым опасным ересиархом, и даже более опасным, чем паписты, поскольку отрицал догмат Троицы. Церкви Базеля, Берна, Цюриха и Шафгаузена также потребовали наказания для испанского мыслителя. Рискнувшего приехать в Женеву Сервета немедленно арестовали, судили и казнили 27 октября 1553 г.

Зловещую женевскую акцию группа «левых» реформаторов во главе с гуманистом и реформатором Себастьяном Кастеллионом, которому в прошлом пришлось покинуть Женеву, обвинила в печати в преднамеренном убийстве, насилии над совестью христианина, забвении ценности христианской морали. Они писали, что ересь как явление духовной жизни не принадлежит компетенции городских чиновников. Тогда протестантские правительства поддержали Кальвина, и в Базеле против Кастеллиона было затеяно судебное дело. Процесс по обвинению в ереси и безбожии Кастеллиона был прерван его внезапной кончиной. Однако принцип веротерпимости имел защитников не только среди «левых» религиозных мыслителей, его защищал Филипп Меланхтон.

Положение сторонников Кальвина в Женеве после отпора, данного внутренней и внешней оппозицией, относительно стабилизировалось, что укрепило значение Женевы как центра европейского протестантизма. Надежду на победу своего дела Кальвин возлагал на христианское просвещение. Мирянам следовало привить навыки обращения к Писанию, их следовало наставлять в новом вероучении, помогать на местах учреждению новых церковных общин, борющихся с папистами. Кадровый вопрос был одним из решающих, реформы требовали подготовки и воспитания духовенства нового типа, прошедшего школу углубленного образования, основанного на изучении древних языков и богословия. По предложенному Кальвином плану начала работу Академия Женевы, которая готовила пасторские кадры для всей Европы. Она предусматривала классы для детей с изучением элементарных дисциплин и курсы для студентов. Изучение Ветхого Завета велось со специалистами в еврейском языке, профессора греческого языка руководили изучением не только текстов Писания, но и философов, и поэтов. Также изучались естествознание, математика, ораторское искусство. Практической теологии уделялось преимущественное внимание, и выпускники Академии по большей части становились священнослужителями, но могли стать и юристами.

В юности Кальвин покидал Францию в надежде, что под воздействием евангельской проповеди повсюду возникнут новые общины. Этого не случилось, в итоге деятельности реформатора лишь в одном городе по его планам благодаря организации церкви и школы изменились люди. Значение деятельности Кальвина в Женеве для утверждения нового идеала верующего поняли уже его современники. Ученик Кальвина шотландский реформатор Дж. Нокс ценил Женеву как «лучшую школу Иисуса Христа», когда-либо встречавшуюся с апостольских времен на земле. Из Женевы корреспонденция и регулярно публиковавшиеся труды Кальвина направлялись соратникам в других протестантских церквах.

Женева стала центром притяжения для протестантов многих национальностей, и при жизни Кальвина город принял около тысячи полноправных бюргеров. Причем сам Кальвин получил права гражданства лишь после того, как в течение почти двух десятилетий руководил реформами. Совместными усилиями духовных и светских властей в период Реформации в Женеве формировалась модель города-церкви, где закладывались основы нового типа ментальности и новой цивилизации в Европе.

Превращая Женеву в центр европейской реформации, Кальвин направлял развитие реформационного движения во Франции, где были сильны тенденции к компромиссу с папством и король Франциск I ужесточал репрессии. За французскими кальвинистами закрепилось название гугенотов, и при поддержке из Женевы во Франции было образовано около 660 местных церковных общин. Первый национальный синод представителей реформатских церквей в Париже в 1559 г. принял «Исповедание веры» в редакции Кальвина. Наряду с политикой репрессий королевская власть пыталась мирно добиться сближения гугенотов с католиками. Представлявший Кальвина на коллоквиуме в Пуасси (1561) Теодор де Без полемизировал с кардиналом Лотарингским по поводу евхаристии, но стороны к соглашению не пришли. Окончательно вероисповедание французской реформатской церкви было утверждено в г. Ла-Рошель (1571), который в период религиозных войн стал центром гугенотского сопротивления папистам.

Опыт Женевы был воспринят и в Германии, где на территориях вдоль Рейна была проведена кальвинистская Реформация и большинство реформатских церквей придерживались Гейдельбергского катехизиса (1563). В Польше, Чехии и Венгрии свою роль в образовании реформатских церквей сыграли антинемецкие и антилютеранские настроения. В Нидерландах сторонники кальвинистской Реформации выработали Confessio belgica^{2} и утвердили его на синоде фламандских и валлонских церквей в Эмдене (1561–1571). В Шотландии опыт церкви Женевы творчески развил Джон Нокс (1515–1572).

Церковная политика Женевы декларировала сближение лютеранских, цвинглианских и англиканских церквей на основе положения Писания о церкви как теле Христа. Почти десять лет реформатор вел переписку с цвинглианцами и лютеранами, которые привели к выработке в 1549 г. компромиссного Consensus Tigurinus^{3}. Экуменические усилия Кальвина не встретили понимания у лютеранских теологов, сплотившихся в группу «сакраментариев». Между ними и Кальвином велась полемика, хотя заслуги Лютера, одного из первых служителей Христа, Кальвин высоко чтил. В «Наставлении в христианской вере» он привлекал внимание к идеям, которые приближали учение других реформаторов к учению Лютера.

«Наставление в христианской вере»

Кальвина называют человеком одной книги, хотя он создал массу произведений – богословские трактаты, богослужебные книги и документы, сатирические памфлеты, комментарии и переводы Библии, сотни текстов проповедей, тысячи писем. Как бы они ни были значительны, «Наставление в христианской вере» – главная книга Кальвина, которой реформатор посвятил почти всю свою творческую жизнь, закончив в 1559 г. Она должна была стать кодексом убежденного христианина, готового отвергнуть любую ересь и чтить Бога больше самой жизни.

Первоначальный латинский вариант «Наставления» Кальвин перевел на французский язык, и эта версия оказалась самой удачной как художественное произведение. Оно стоит в первом ряду французской ренессансной литературы, начиная традицию философской прозы, развитой у Монтеня. Обращая книгу ко всему миру, реформатор особо позаботился о пользе для французской нации, которую терзали гонения. Книгу открывает послание к королю Франциску I, где сказано о несправедливости гонений против мирно исповедующих Евангелие подданных. Ведь новая церковь больше заинтересована поддержанием порядка в Европе, чем прежняя, управляемая из Рима. Категорически отводятся обвинения в том, что протестанты поощряют сопротивление законным государям (хотя все они были убеждены в обратном). Осуждая анабаптистские мятежи, автор призывает карать их по закону, как гражданские преступления. Утверждается, что у евангельских христиан есть только два средства превозмочь преследования: терпеть и ожидать помощи от Бога.

За этим политическим кредо в первоначальном варианте следовали главы, повторявшие лютеровский катехизис и оспаривавшие католическую трактовку таинств вместе с монашеством. За основу книги было взято четырехчастное деление Символа веры, она последовательно излагает темы о познании Бога-творца, об искупительном подвиге Христа, о действиях Святого Духа в человеке и о церкви. Порядок изложения основ вероучения в «Наставлении» предусматривает и порядок их усвоения читателями.

Первая метафизическая тема о познании Бога в откровении является отправной для дальнейших размышлений о высших истинах. Здесь утверждаются представления о Боге-Творце, вечном, всемогущем, непознаваемом, дарующем человеку без заслуг милость или возмездие. Отвергаются рациональные доказательства бытия Божия, принятые у католиков, и критикуются главные философские системы, включая эпикурейство. Излагая вероучение, Кальвин подтверждает свои положения не только библейскими текстами, но и опровержением противников. Свои рассуждения о славе Бога и творении мира, о божественном Провидении и Троице, о бессмертии души автор излагает так, чтобы читатель отличал религиозную веру от философских выкладок. Утверждается, что необходимое для спасения благочестие верующий обретает, усваивая догматы.

В «Наставлении» утверждается доктрина первородного греха и величие Христа, Его пророческая, царская и священническая миссия в качестве Посредника и Спасителя. На основе мистических убеждений в скрытом действии Святого Духа трактуются проблемы благодати Бога и оправдания верой, божественного предопределения и конечных судеб мира и человека. В отдельную тему выделен моральный кодекс христианина. Расположив темы о «видимой» церкви и государстве в заключении книги, Кальвин наглядно дал понять читателю, что эти учреждения далеки от божественного, они являются лишь внешними мирскими средствами, которые помогают грешному человеку приблизиться к евангельскому идеалу.

Здесь нет вполне оригинальных доктринальных тезисов, поскольку реформаторы старшего поколения – Лютер, Меланхтон, Буцер, Фарель – в той или иной степени разработали эти положения. Начатую ими ревизию католической догматики Кальвин согласовал и систематизировал. Их концепции христианства исходили из того, что вне критики находятся евангельские истины о Боге-Творце и промыслителе, о первородном грехе, Троице, бессмертии души, наказании и телесном воскрешении. Но по широте тематики «Наставление» превосходит все богословские произведения XVI в., и эта книга считается классическим изложением вероучения протестантизма. Книга следует принципу непротиворечивого сочетания ряда истин. Здесь все темы равно важны, ни одна не является более важной, чем другая. Столь же строго выдержана логика в догматах, среди которых нет главных или второстепенных. Догматы о первородном грехе, о Троице и телесном воскрешении отстаиваются от самой разнообразной критики. Кальвин подчеркнул догматическое единство с Лютером, подписав «Аугсбургское исповедание веры». Формулировки Кальвина учитывали идеи Лютера об оправдании верой, поврежденности человеческой природы и Христе как Спасителе и Посреднике. Положения о благодати Святого Духа, о значении божественного Слова и таинств в достижении спасения у них также общие. Расхождения между основоположниками двух протестантских церквей (по поводу мистерии воплощения тела Христа в евхаристии и проблем церковного строительства) не отражены в книге, которую можно считать энциклопедией протестантского миросозерцания своего времени.

В повседневной жизни верующего католика церковные нормы практически были необременительными. По сравнению с ними правила религиозной и гражданской жизни у протестантов были несравненно более тягостными, требуя возродить евангельские образцы. Однако возможно ли, чтобы нравы христианина абсолютно и полно соответствовали Евангелию?

Нет – утверждает «Наставление в христианской вере». Между евангельским идеалом и реальным человеком пролегла пропасть. Среди алчных и властных, как и среди бедных и убогих, нет ни одного, кто хотя бы отдаленно приблизился к совершенству и, если бы церковь требовала этого, она осталась бы без верующих. Очевидно, что заповеданное Богом совершенство означает поставленную Им цель.

Достичь этой цели, полагаясь на себя, своим трудолюбием или смекалкой человек не может, ведь об этом свидетельствует реальная жизнь. Вокруг нет ни мира, ни покоя, ни справедливости: нечестивцы правят богатейшими государствами, а борцы за евангельский идеал терпят гонения. Согласно Кальвину, зло жизни – войны, нищета, семейные горести, болезни и смерть – допущено свыше. Одновременно жизнь является благом, дарит человека многими утехами и наслаждениями, и христианин имеет право наслаждаться земными благами. Поэтому неправ Августин с его концепцией брака, неверна доктрина целибата, напрасны аскетические подвиги святых. Христианину важно самому найти меру, чтобы наслаждаться дарами Бога, не допуская свободы желаний.

Богатство, достаток, комфорт сами по себе не являются источниками злоупотреблений, и выбрасывать сокровища в море, как это делали древние, неразумно. Не беря греха на душу, христианин не может отказаться от благ, украшающих жизнь, если они ему даны. Во избежание хаоса в христианском сообществе или моральной неуверенности в себе верующим рекомендуется разрешать себе наименьшее из того, что будет для них возможно. Таким образом, реформатор выдвигает идею нравственного закона, которого в природе нет, но его можно обнаружить в сердце христианина и в Писании.

Мысль о том, что жизнь христианина развивается как приращение христианских добродетелей в противоборстве верующего человека со своим природным началом, была близка Лютеру. Он полагал, что в каждом человеке Христос изгоняет Адама день ото дня, прибавляя истинной веры. Мистические чувства слияния с Христом, осознание верующих как членов единого тела Христова вдохновлялись Писанием, которое учит предоставить свои тела в жертву Богу, посвятить себя Богу, говорить и поступать во славу Его.

Говоря о состояниях Христа больше, чем об отдельных поступках, Кальвин подчеркивал мистико-эсхатологические аспекты темы подражания Христу: участвуя в Его страданиях, умирать вместе с Ним, чтобы воскреснуть и войти в Его блаженную вечность. В «Наставлении» мы обнаруживаем картину, которую столетием раньше создал Фома Кемпийский (ок. 1380–1471) в популярнейшем сочинении «О подражании Христу». Оно посвящено построению праведной жизни, основанной на созерцании страстей Господних. Переживая их, христианин формирует свои представления о добре и зле. На смену внешней религии, которая не создает благочестия, приходит религия внутреннего человека. Он постоянно пребывает с Иисусом, размышляет о Его святой жизни, мысленно страдает от Его ран. Поиск Христа в себе и близких определяет долг самоотречения, любовь к ближнему, дает утешение и духовную радость, зовет на путь святого креста.

Благодаря кресту верующие учатся жить не согласно своему разуму, желаниям, воле, а по предначертаниям свыше. Подвергая людей крестным испытаниям, Бог действует как целитель рода человеческого, и крест положено нести каждому. Высшая степень в иерархии крестных испытаний – это терпеть гонения во имя справедливости.

Реформаторам не нужно было доказывать, что жизнь людей наполнена главным образом страданием, это было слишком ясно. Но они учили, что страдание преобразует жизнь христианина, ведет к сораспятию и крестному испытанию. Само по себе страдание не обладало ценностью, если оно не сближало с Христом, которому были знакомы слезы и страх, смертельная скорбь души.

В отличие от Фомы Кемпийского, который презирал земное, советовал бежать от мира, «Наставление» Кальвина учило, что природу и все мирские блага Бог вручил людям на хранение, возложил на них совокупность обязанностей, а в конце времен потребует отчета. Поскольку Писание требует уметь жить и в скудости, и в изобилии, христианин должен в достатке соблюдать умеренность, избегать излишеств, суетного показа изобилия. В бедности же он хранит истинное терпение, учится обходиться без недостающего.

Дискредитируя разум человека в сфере познания Бога, новый религиозный кодекс вполне доверяет ему руководство несовершенным миром. Здесь приветствуются ясный ум и чистая душа, которые помогут избежать необузданности, высокомерия, тщеславия. В шкале отрицательных свойств верующего первое место занимает гордость. Комплекс христианских добродетелей состоит из воздержания (т. е. умеренного вкушения земных благ), справедливости в общении с ближними и благочестия. Эти добродетели внеприродны, они воспитываются «божьими бичами» страданий, на опыте которых человек убеждается в благодетельности смирения и пагубности гордости. Поэтому человек с огромным трудом очищает свой дух от греховной природы, которая побуждает его возвышать себя, переоценивать свои силы и добродетели и противоречит тому, чтобы любить ненавидящих и воздавать добром за зло.