Текст книги "Поверишь в любовь?"

Глава 11

Настя развернулась, впрыгнула в ботинки, накинула куртку, не застегнув, и рванула на улицу. Ледяной ливень с ветром ударил в лицо, скатился по груди, мгновенно промочив футболку, не пощадил и ноги в штанах, как Влад настаивал, с начёсом. Она попыталась застегнуть куртку, но было поздно. Промокшая насквозь, до трусов, Настя сглатывала горький комок и гасила в себе обжигающие слёзы и обиду.

Хотела поцелуев взрослого мужчины? Получи!

Стало интересно узнать, чем тридцатилетний мужчина отличается от ровесника? Узнала! Живи теперь с этим и не говори: не хотела, не думала, не понимала.

Ливень шёл такой силы, что казалось, землю поливают из бочки, вокруг кромешная тьма. Фонарик Настя потеряла у бани, кинув в змею, а телефон не взяла с собой. Она не понимала куда идёт – везде вода, темень, чавкающая грязь под ногами, странный шум, похожий на реку, а может, это дождь лупцевал по мембране куртки. Чернота и дождь – других ориентиров не видела, куда идти – не понимала, но упорно шла, думая, что если остановится – умрёт. Сердце не справится и разорвётся на тысячи кусков, а пока Настя была сосредоточена на шагах – оно бьётся. Быстро, сильно, с перебоями, но бьётся.

– Стася! – она услышала голос Ника, обернулась, свет фонарика ударил в лицо. – Стаська, стой!

Настя не собиралась останавливаться, она рванула, что было сил, в противоположную от Ника сторону, и бежала, бежала, бежала, по темноте, сквозь ливень, пока её не схватили с силой за руку.

– Что за детский сад, Стася?! – заорал Ник. – Ты куда рванула? Головой подумала? Или только эмоциями думать умеешь?

– Отцепись! – Настя дёрнула с силой руку, почувствовала, как выскальзывает из цепкого захвата, и снова рванула в сторону. Пробежать удалось шагов пять, хотя старалась она изо всех сил.

– Ты язык человеческий понимаешь?! – Ник одной рукой схватил Настю за плечо, сжал с силой – наверняка останутся синяки, а другой дёрнул ремень на своих штанах.

– Что ты делаешь? – завизжала Настя, задёргалась, пытаясь вырваться.

– А всыплю тебе сейчас! Верну мозги из задницы на место, где им природой полагается быть.

– Ты с ума сошёл?! – Настя заверещала, что было мочи, начала выкручиваться.

– Сошёл! Сошёл с ума, как тебя увидел, так и сошёл!

Удар лёг ровно посередине ягодиц, Настя захлебнулась в слезах от жгучей боли и такой же обиды.

– Никогда! Слышишь меня? Никогда не подвергай свою жизнь опасности!

Второй удар был ещё сильнее, а третий пришёлся на бёдра, и Настя поняла, что до этого не было больно, больно сейчас.

– Всё, – Ник дёрнул на себя Настю, прижал с силой, впечатал в своё тело, втиснул и впился в губы отчаянным, жадным поцелуем.

Ливень моментально стирал следы слёз, но жар, который вспыхнул во всём теле Насти, он погасить не мог. Она ничего не могла сделать, ни о чём не могла думать. Странная, древняя, могучая и пугающая энергетика Алтая толкала её к Нику, заставляла отвечать на поцелуи, приветствовать его губы на щеках и шее, руку на груди под насквозь промокшей футболкой. Она бы отдалась сейчас, здесь, совершила древний ритуал и не жалела об этом никогда до конца своих дней. Настя настолько отчаянно хотела Ника, что не могла стоять. Если бы он не держал её крепко, жадно прижимая к себе, она бы упала, распласталась в потоках воды по камням и липкой грязи.

Ник постепенно ослаблял хватку, расслаблял руки, высвобождал губы.

– Ну, теперь скажешь, почему убежала? – Ник говорил громко, заглушая грохот ливня.

– Ты сам всё знаешь, – Настя пробурчала и двинулась в сторону палаточного лагеря, как она считала. Возвращаться в баню, к пьяным, отвратным лицам не хотелось совсем.

– Не знаю, – Ник пошёл рядом, развернув Настю в сторону, она не придала значения жесту.

– Парилка!

– Что же тебя шокировало в помещении, где ты парилась часом раньше?

– Ты.

– Давай – ка нормально расскажи. Ты заглянула, а там я… что?

– Парил Андрея, он лежал на верхнем полоке, ты парил его двумя вениками, с двух рук.

– До этого счастливого мгновения я и тебя, помнится, веничком отходил, хотя слаба ты для настоящей бани. Дальше-то что?

– Марина лежала на нижнем полоке, прямо перед тобой.

– А с меня скатилась простыня, – продолжил Ник за Настю. – При подобных конфузах обычно отводят глаза, уходят под благовидным предлогом. Марина осталась, что говорит о ней, а не о моих намерениях.

– Всё равно.

– Голое тело – это просто голое тело.

– Иногда банан – это просто банан?

– Умная какая, ты точно сестра Веселова? – Ник посветил фонариком перед собой. – Пойдём, замёрзла ведь.

– Замёрзла, – согласилась Настя.

Она уже не чувствовала рук и ног, зуб не попадал на зуб, коленки кололо как иголками, ливень продолжал бить по лицу. От холода она даже злиться на Ника за выходку с ремнём не могла. Не видно ни зги! Только свет от фонарика, остальное – ночь и холодный дождь.

– Осторожней, руку дай, – громко сказал Ник. Она почему-товсё время вырывала руку, будто всерьёз могла уйти куда-нибудь в темноте.

В этот момент Настя оступилась, покачнулась на скользком камне и рухнула вниз, с ужасом понимая, что упала она в воду. Настолько ледяную, что струи дождя, хлеставшие с ещё большим остервенением, показались тёплыми. Словно миллиарды маленьких иголок прошили всё тело Насти, сковывая страхом и холодом.

Ник тут же выхватил Настю из воды, тряханул, как куклу, стряхивая воду, от всей души выругался и на землю больше не ставил, так и донёс к палатке. Он раздел её прямо под дождём, стаскивая насквозь промокшие вещи, и затолкал голышом в палатку. Настя вспомнила стоимость этого высокотехнологичного чуда и поблагодарила мысленно Влада. В палатке было сухо, даже тепло, дождь лупил по натянутой ткани, барабанил изо всех сил, но внутрь не пробралось ни единой капли, не дул ветер, не протекало дно.

– Сейчас же одевайся, – рыкнул Ник и начал копаться в вещах Насти, не заботясь о том, что он тоже голый.

Вытащив несколько на его взгляд бесполезных вещей – а Настю вряд ли согрели бы кружевные розовые трусы, – Ник забрался в свой рюкзак и начал надевать свои вещи на Настю.

– Всё чистое, не переживай, – прокомментировал он свои действия.

– Я не переживаю, – процокала зубами Настя.

– Сейчас оденешься в сухое, отогреешься немного и пойдём к цубикам.

– За – за – за – чем? – чем больше на Насте оказывалось одежды, тем холоднее ей было.

– Баня, крыша над головой, тепло. Я туда тебя и вёл, но ты умудрилась в Аккем свалиться, прямо из рук! Ты знаешь, что вода здесь не больше пяти градусов? Как в Северном Ледовитом океане почти. Пришли туда, куда ближе. Сейчас закутаю тебя в свою куртку, как матрёшку, и оттащу в парилку.

– Я не пойду на улицу! – взвизгнула Настя, едва не подавившись куском сахара, который ей зачем-то засунул в рот Ник. – Там холодно, там ливень, – она снова заплакала. – У меня нога болит и… – она выразительно потёрла ягодицу.

– Задница, – подсказал Ник. – Что с ногой, показывай.

– Оденься, ты меня смущаешь, – трясясь от холода, прошептала Настя. – Я не сдвинусь с этого места «под благовидным предлогом», – напомнила его же слова.

Ник и глазом не моргнул, быстро натянул тренировочные штаны и футболку с коротким рукавом. Видимо, в палатке было тепло, он проигнорировал толстовку, откинув её в сторону, потом, подумав, натянул на трясущуюся Настю.

Настя протянула ногу, при одной мысли, что её сейчас лишат тёплого, уютного, большого носка Ника, становилось физически плохо, хотя, казалось, хуже уже некуда.

– Где болит? – Ник аккуратно покрутил голеностоп, внимательно смотря на Настю, а не на ногу. – Ничего страшного, до свадьбы заживёт.

– А лечить?! Там, наверняка, перелом!

– Максимум – вывих, могу приложить холод к ноге, – Ник уставился на Настю.

– Нет! – она взвизгнула и схватилась за носок, прижимая к себе.

– Носок надень, – примирительно сказал Ник.

С этими словами он забрал носок, надел его на ногу, спрятал ноги в спальный мешок, закутал, действительно, как матрёшку, и заставил лечь.

– На улицу я не пойду, – категорично заявила Настя, слыша свой голос уже во сне.

– Стася, Стася, походы – это, прямо, не твоё, – последняя фраза, скорее всего, приснилась Насте. Отогреваясь, она засыпала.

Глава 12

Сон был недолгим: сначала Насте стало жарко, следом холодно, ещё и неясный свет проникал сквозь веки. Она куталась с головой в спальник, становилось душно, а потом снова холодно и страшно. Дождь продолжал мерно стучать по пологу палатки, усыпляя, а засыпая, Настя то и дело просыпалась, то от холода, то от гнетущего, неясного страха. Полусонным сознанием она понимала, ей нечего бояться, но тревога никак не уходила, как и холод. Она тряслась сильнее и сильнее.

– Ник? – Насте казалось, она звала громко, а Ник всё не отзывался. – Ник!

С трудом открывая глаза, переворачиваясь, как гусеница в многочисленных одёжках, она посмотрела на Ника, лежавшего рядом, в том же спальнике, что и она.

– Лучше не спи, – отозвался Ник, с силой проводя руками по спине Насти.

– Умру от переохлаждения?

– Вряд ли, – Ник улыбнулся.

– Холодно, – пожаловалась Настя, непроизвольно щёлкнув зубами.

– Сейчас согреешься.

Он продолжал сильно тереть через слои одежды, Насте несколько раз становилось больно. Но тепло, исходившее от мест, где давили мужские руки, приятно растекалось по телу, и она только придвинулась ближе к Нику, вжавшись животом. Через многослойную, большую по размеру одежду она слабо чувствовала, но всё равно стало невыносимо приятно.

Настя осмотрелась. Свечи в специальных колбах, отдающие не столько свет, сколько тепло, создавали мерцание на светлых стенах, трепещущих под ветром и дождём.

– Романтично, – заметила она. Ник продолжал сосредоточено растирать тело Насти, не обращая внимания на им же созданный романтический антураж.

– Закачаешься, – он усмехнулся. – Гипотермия лёгкой степени, пониженная температура тела, артериальное давление, учащённый пульс, апатия – самое романтичное свидание в моей жизни, – он перешёл к рукам, тёр с такой силой, что Насте казалось, полетят искры, но она лишь довольно улыбалась. – Ты расширяешь мои горизонты, Стася.

Настя как-то глупо захихикала и ещё теснее прижалась к Нику, выпростав руки, чтобы обнять за шею. Мужские руки сместились на лопатки, ниже, на поясницу, надавливая так, что каждый раз Настя впечатывалась животом в Ника, следом прошёлся по ягодицам, дёрнув на себя и выше, и потом по ногам. Так несколько раз, методично, с силой растирая, кажется, каждый участок тела снова и снова. По плечам, рукам, лопаткам, пояснице, талии, по ягодицам, останавливаясь чуть ниже, в месте, где под бельём и тёплыми штанами особенно тонкая, чувствительная кожа, сменяя ладони на большие пальцы, а давление на поглаживание.

Насте становилось теплее, а потом, от этих лёгких поглаживаний, и жарко. Рука Ника провела вниз по бедру, повторяя почти точь в точь предыдущие движения, остановилась у коленки, захватив ладонью обратную сторону, и снова двинулась вниз. Непроизвольно Настя закинула ногу на бедро Ника и придвинулась максимально близко, настолько, что через слой одежды почувствовала горячее тело Ника, такое горячее, что Настю бросило в жар. Ник обхватывал её талию, ещё теснее прижимая, хотя казалось, ближе некуда. Сердце сильно колотилось не только в груди, но и в животе, отдаваясь тягучей сладкой истомой во всём теле, от самого интимного места до пальцев рук и ног.

Ладони у Ника были тёплые, немного шершавые и сильные, когда он скользнул под две толстовки, притрагиваясь к голой коже спины, пробегая вверх, останавливаясь у шеи, и вниз, кружа на границе широкой резинки спортивных штанов. Настя заёрзала, выпутываясь из одной толстовки, Ник отодвинулся.

– Согрелась?

– Нет, – соврала Настя, запустив руки под футболку Ника. – Руки замёрзли.

Мышцы у Ника были красиво очерчены, даже под пальцами Настя чувствовала напряжение широчайшей, дельтовидной, трапециевидной, грудные мышцы, косые мышцы живота, поросль волосков на подтянутом животе с теми самыми «кубиками пресса».

– Согрей меня, – она прошептала, полностью понимая, насколько двояко это звучит, почти готовая к любым последствиям своих слов. Почти.

Рука Ника легко обхватила грудь Насти, не надавливая, не причиняя боли, немного сжала, а потом огладила по кругу, избегая особо чувствительных прикосновений. Другая – прижала к оголённому мужскому животу, расположившись ладонью на пояснице, поглаживая и устремляясь вниз, по краю немного сползших штанов.

– Как скажешь, – глухо проговорил Ник. – Как скажешь.

Прозвучало как обещание. Сердце у Насти замерло, руки до этого уверенно проводившие по телу Ника дрогнули, она прикусила язык, пискнула и подняла взгляд в тот момент, когда мужские губы накрыли её губы, издав немного мученический стон. Нежный, поначалу невесомый поцелуй углублялся, становился жарким, огненным, как трепещущие фитили свечей.

Она целовала в ответ, постепенно приноравливаясь, теряясь в головокружении, запахе, вкусе, тягучих, сладких ощущениях от губ, рук, дыхания, силы, которая исходила от Ника, уверенности в каждом движении, самом малейшем действии. Тело горело, полыхало вслед за поцелуем, в глазах качался полог с отблесками свечей. Настя сдёрнула футболку с Ника, осыпая мелкими поцелуями открывшуюся кожу, казавшуюся более загорелой в неясном свете.

Освобождённая от толстовок, в одной широкой футболке Ника, не мешающая рукам и губам, она лежала на спине, под нависающим над ней Ником, и почти не думала о том, что это произойдёт. Сейчас. Здесь. С малознакомым мужчиной. Она хотела этого, дёрнувшиеся навстречу Нику бёдра отвечали полным согласием с мыслями и желаниями Насти.

Ник снял с неё штаны, умудрившись оставить на ней носки. Так она и лежала: в его футболке, носках и даже нижнем белье – в белых боксерах с широкой резинкой.

– Готова поспорить, ты в жизни не видел никого более сексуального, чем я сейчас.

– И будешь права, не видел, – хрипло ответил Ник, он тяжело дышал, когда немного развёл ноги Насти, положив руку на ткань, сдвинув один палец точно по центру, задевая давно просящее ласки место.

– Ум-м-м-м, – всё, что она сумела произнести.

Настя вцепилась в шею Ника, притягивая к себе, набросившись с поцелуями, так было слаще и проще. Не видеть его, только чувствовать, не предполагать – когда, не ждать, а плыть на волне своего и его желания, безумия, страсти. Его руки, они были волшебными, гладили снаружи, сводя с ума, проникали внутрь, неглубоко, при этом чувственно настолько, что Настя извивалась, упиралась пятками, приподнимала бёдра, двигала ими в погоне за окончанием. Потеряла себя, разум, дыхание, пока не начала невнятно шептать, что-то просить, метаться, тянуть на себя Ника изо всех сил. Несколько простых движений, необходимых, пронзительных, заставляющих кричать, стонать, безумно целовать в ответ.

Настя открыла глаза, в голове шумело, было всё ещё душно, даже жарко, Ник лежал рядом, обводя рукой контур её лица, опускаясь по шее, обводя грудь, избегая вершинок, опускаясь ладонью на вздрагивающий живот.

– Привет, – хрипло прошептал Ник.

Настя привстала, посмотрела вниз, на Ника, снова вниз, там не было белья… Ник успел накрыться простынёй, но…

– Стася, – Ник громко засмеялся. – Стасенька, если бы там побывал не только мой палец, ты бы поняла, – он прижал Настю к себе, сотрясаясь от смеха.

– А, ты… как… почему? – Настя вырывалась, одновременно пытаясь сформулировать вопрос – возмущение, что было не так-то просто сделать, вернее, невозможно совсем. Настя казалась себе маленьким зверьком в огромных лапах гиганта.

– Ты оказалась девственницей, – Ник легко опустил Настю на спину и навис сверху уже ставшим привычным движением.

– И что? А до этого ты что думал?

– До этого я об этом не задумывался. В девятнадцать лет некоторые девушки ведут активную половую жизнь, рожают детей, а некоторые ещё невинные, как ты.

– И ты обнаружил это при осмотре? Пальцем? И решил проявить благородство?

– Раньше, вообще – то, – Ник качнул головой и мягко улыбнулся. – Можешь называть это благородством, я назову здравым смыслом.

Настя поёрзала, недовольная ответом и всей ситуацией в целом, она чувствовала себя обманутой, наверное, даже оскорблённой. Здравый смысл… Да, это верное, очень верное решение. Ник – посторонний человек, их свёл случай, загадочная, порой всепоглощающая энергетика Алтая. К тому же вопрос контрацепции игнорировать непростительно, но Настя ощущала жгучую, почти невыносимую обиду. В носу засвербело, на глаза накатили слёзы, губа дёрнулась, и Настя почувствовала, как предательские горячие дорожки побежали по щекам.

– Стася, – Ник целовал лицо, оставляя на дорожках слёз поцелуи, скользил губами по губам, раздвигая языком, лаская, углубляя поцелуй.

Настя отзывалась, льнула к Нику, гладила по широким плечам, спине, скользнула руками под штаны, так и оставшиеся на месте, обхватив бёдрами талию. Даже сквозь плотную ткань Настя ощутила ногой сильную эрекцию. Она поелозила, скользнув ниже, пока Ник отвлёкся на её шею, оставляя там узоры из поцелуев, продолжая затейливую, волнующую вязь на груди.

Одно движение – и ладошка Насти обхватила то, что до этого она видела только сквозь бельё. Горячий, налитой, одновременно жёсткий, едва ли не каменный, и нежный, с тонкой кожей член дёрнулся в руке, и она услышала приглушённый стон. Она была уверена, что Ник вывернется, обхватила рукой сильнее, проведя вверх и вниз, но он лишь качнул бёдрами и снова застонал.

Большой… Она проводила рукой, подгоняемая движениями Ника, действительно большой. Настя закрыла глаза, представляя, как это будет, если он окажется в ней. Никакого страха она не почувствовала, волнение, желание, отозвавшееся пульсацией, сбившимся дыханием, хаотичными поцелуями.

Настя сдёрнула штаны Ника почти до колен, дальше он справился сам, откидывая те в сторону. Она тёрлась, цеплялась за шею одной рукой, двигала бёдрами, чувствуя, как горячий член скользит в её руке, у ноги, по животу. Снова чувствовала пальцы между своих ног, снова полог кружился в свете огней, слышала свои стоны и тяжёлое, прерывистое дыхание Ника, его жаркий, неразборчивый шёпот. Потом направила член в себя, прислонив горячую плоть ко входу, надеясь, что дальше Ник сделает всё сам, и растворилась в поцелуе, которым, кажется, её отвлекали или всё же влекли…

Настя ощущала, как он дразнит, скользит сверху, держа её в полушаге от разрядки, как балансирует на грани, её ли, своей ли, как ослепительное желание заволакивает её взгляд, разум, поглощает реальность.

– Пожалуйста, – кажется, это был её шёпот, настолько жаркий, женский, что не узнать.

– Пожалуйста, – она дёрнулась навстречу, впечатав руку в упругую ягодицу, так, словно знала, как это делается, будто они были любовниками уже тысячу лет и останутся ещё столько же.

– Пожалуйста…

Пока её невыносимое желание не осуществилось, принося ослепляющий жар, тягучую, долгую боль, горечь от неясной, глухой тоски и сладость от слов: «Потерпи немного, Стася, потерпи». И движения, за которыми она и не пыталась угнаться, только держалась, принимая в себя, принимая себя и отдавая.

Настя была настолько оглушена, что оргазм после оргазма Ника, от его языка, прошёл будто мимо неё, не с ней. Она смотрела, как Ник тревожно всматривается в её лицо, как вытирает следы, как одевает её обратно, кутая в спальный мешок, хотя, кажется, у неё находятся силы поспорить. Он уговаривал её заснуть, гладил по голове, целовал в висок, лоб и макушку, совсем не эротично, пока Настя не уснула, уткнувшись носом в грудь Ника.

Глава 13

Проснуться Насте не давала головная боль, даже во сне безбожно давило на виски и лоб, затылок налился свинцом. Она пыталась открыть тяжёлые глаза, поводить ими под закрытыми веками, но и это получалось с трудом и болью, простреливающей в виски.

С трудом справившись с собой, Настя огляделась. Стоял день, свет проникал сквозь ткань и через приоткрытую «дверь» палатки. Дождя не было слышно, да и видно, сквозь прорезь просматривалось ярко – синее, без единого облака, небо. Ника рядом не было, что не удивило, но всё равно разочаровало Настю.

Она помнила всё о сегодняшней ночи и в то же время ничего, ей хотелось увидеть Ника, убедиться, что всё произошедшее не сон, не воспалённое от холода и страха воображение. Настя пошевелилась, немного ныли ноги, самую малость живот, горели щёки, и, даже не видя, она могла с уверенностью сказать, что губы у неё припухшие, как обветренные, а на самом деле зацелованные. Настя улыбнулась и выбралась на улицу.

Не осталось никаких следов вчерашнего дождя, солнце стояло высоко и палило жарко. Трава, деревья, кустарники поблизости, палатки – всё просохло, только тропа и земля, не покрытая травой, всё ещё были похожи на месиво из грязи. Вещи, оставшиеся вчера на улице, висели на верёвке и тоже почти высохли. Никаких, абсолютно никаких следов произошедшего.

– Стась, ты чего такая помятая? – услышала она голос Влада, тот развалился рядом со своей палаткой с сырой тряпкой на лбу.

– Голова болит, – прохрипела Настя и покачнулась. Пришлось усесться на ближайший раскладной стул.

– Ты же не пила.

– Нет, но всё равно плохо.

– Ясно, – Влад со стоном закрыл глаза.

– Может, угорела? – появившаяся Надя, в отличие от своего любимого, выглядела бодрой, готовой ко встрече с новыми приключениями. – Свечи, конечно, хорошо согревают, но в палатке опасны. Как это Ник додумался?

Настя помимо воли вспыхнула, вспомнив всё, что происходило при свете «опасных свечей». Надя внимательно оглядела Настю, снизу – вверх и обратно, мотнула головой, как щенок и поджала губы.

– Я сильно замёрзла, – тихо ответила Настя и уставилась на свои руки и ноги в носках Ника, только чтобы не встречаться с Наденькой взглядом. Смешно, но носки Ника, тёплые и мягкие, были совсем не мужской расцветки, дымчато – серые с весёленькими зелёными листиками, присмотревшись, Настя поняла – запрещёнными. Она улыбнулась ещё раз.

– Видно, – всё, чем прокомментировала Надя ответ Насти и отправилась на кухню, Влад в это время трагически стонал и просил «бульончика».

Больше никого не было видно, где они, Настя не могла предположить, да и который час, она догадывалась лишь примерно. Полдень или чуть больше, если верить солнцу. Голова продолжала трещать, добавилась ломота в теле, ногах, руках и животе, головокружение и лёгкая тошнота.

Настя опустилась рядом с Владом. Он подтянул на себя сестру и устроил на своей груди, ворча, мол, и без мелких плохо, хочется умереть и вообще, но руку с плеча не убрал, укрыл своей курткой, лежавшей рядом. Они не были сильно близки с братом, сказывалась разница в возрасте, да и жил он уже больше десяти лет отдельно, навещая только по выходным, праздникам и иногда забирая на каникулы. Но всё – таки он был родным человеком, а Настя была настолько разбита, растеряна и отвратительно себя чувствовала, что ей хотелось внимания от близкого. Лучше от Ника, но где он… и получит ли она это внимание – вопрос открытый.

– Какая-то ты бледная, зелёная даже, – проворчал Влад. – Может, правда – угорела или заболела?

– Спала плохо, – пискнула Настя, надеясь, что звучит достаточно убедительно.

– Немудрено, – заворчал Влад, заворочался, устраиваясь удобней. – Поспи.

– Мы никуда не пойдём сегодня?

– Нет, – мученически протянул Влад.

– А где все? – хотелось узнать, где Ник, но Настя безумно боялась выдать себя, понимала, что стыдиться ей нечего и некого, но боялась.

– Кто где, – всё, что ответил Влад.

С этой исчерпывающей информацией Настя провалилась в сон, даже сквозь морок и плотно зажмуренные веки чувствуя солнечные лучи, нещадно палившие ей на лицо. Боль была уже не только в голове, но и во всём теле, и почему-то холод, несмотря на жар на щеках.

Проснувшись, она нашла себя там же, где уснула, Влад сидел за столом и уплетал «бульончик», Настя содрогнулась, представляя адскую смесь из воды, тушёнки и бульонных кубиков. Всё – таки Вилена, при всём неоднозначном отношении к ней Насти, сделала одно хорошее дело – отучила Анастасию Веселову от полуфабрикатов, лапши быстрого приготовления, бульонных кубиков и прочих «смесей на второе», которыми кормил её папа, грозя испортить желудок ребёнку, пока Вилена не вошла в их жизнь.

С трудом разлепив глаза, Настя огляделась, в этот раз все были на месте, кроме Дрона, у него всё – таки не отпуск, а трудовые будни. Настя выкопалась из – под спального мешка Нади – её укрыли, пока она спала. Встала на ноги, её здорово повело, едва не отправив в штопор.

– Э! Эй, – воскликнул Егор. – Ты чего?

– Переспала, – проворчала Настя, чувствуя себя ещё хуже, чем несколькими часами раньше.

Неимоверными усилиями она справилась с утренними делами, умылась, почистила зубы, трясясь от холода или ещё чего-то непонятного, и вернулась к палаткам. На переодевание в свою одежду сил не хватило, Настя шлёпнулась рядом с Егором и протянула руку к кружке с чаем, которую тот подал.

– Ну, невестушка, и напугала ты нас вчера, – сказал Егор со смехом. – Мы уже собирались спасательную операцию организовывать.

– Чего же не организовали? – попыталась фыркнуть Настя, получился совсем жалобный писк.

– Ник подал сигнал, что всё нормально.

– Как Чингачкук – Большой Змей, – захихикала Милана, сидевшая рядом, как у себя дома. С ней же была Марина, они довольно и победно улыбались, смотря на окружающих едва ли не свысока. Если бы Настя чувствовала себя чуточку лучше, то обязательно удивилась бы поведению девушек, сейчас же ей не было никакого дела до мотивов толстушки и её подруги.

– Никушка у нас герой, – загоготал Егор. – Фонарь включил над лагерем. Ты бы, Стаська, ни в жизнь не догадалась, да и Ник бы не отсиживался, не найдя тебя, глупую, так что все сразу поняли – выловил и доставил в безопасность.

– Угу… – всё, что ответила Настя, невольно сжимаясь от взгляда Ника. Он всё это время молчал. Все говорили, что-то обсуждали, смеялись, комментировали, а Ник молчал, иногда бросая обеспокоенный взгляд на Настю.

– Я вообще не понимаю, как можно так себя вести? – вдруг заявила Марина, громко, с претензией. – Можно подумать, всем больше заняться нечем, как вылавливать какую-то малолетку по кустам!

– Да что ты? – Влад нагнулся, сидя на стуле, уткнулся локтями в коленки, а лицо обхватил ладонями, уместив, как в подставку.

– Да что я? – Марина злобно посмотрела на Влада. – Какой надо быть недалёкой, чтобы рвануть в такую погоду на улицу?! Это не Москва, между прочим. Обиды свои пусть в другом месте показывает.

– Ты разваливайся меньше, – вставил Егор. – Вообще, я тоже в первый момент подумал, что ты причавкиваешь у Никушки, а Настя – девушка молодая, невинная, ей на такие непотребства смотреть ни к чему.

– Так пусть не смотрит! – взвилась Марина, Милана хихикнула и кивнула. – Её вообще не касается, что мы делаем с Ником, а что нет!

– Я как бы ничего с тобой и не делаю, уважаемая, – в раздражении кинул Ник и посмотрел на Настю. Той бы обидеться на Ника, Марину, Алтай, но было так плохо, что, пожалуй, начни Марина сейчас у Ника «причавкивать», Настя бы просто уснула рядышком, и всё.

– Правда, что ли?

– Кривда, что ли, – Ник скрипнул зубами. – Марина, я предельно ясно выразился: «Нет, не заинтересован». Мне не интересны ни ты, ни твои предложения.

– А… – Марина моргала, уставившись на Ника. – Да как ты смеешь?!

– Ты мне выбора не оставила, прости. Ни намёков, ни игнора, ни прямого отказа ты не понимаешь. Говорю прямо: меня не интересуют навязчивые, недалёкие дамочки, с манерами портовых грузчиков, мнящие себя королевами. Так понятней?

– То есть, тебя интересуют истеричные недалёкие малолетки? – подорвавшись на месте, завопила Марина.

– То есть, скорее уж я поимею в жопу Гошку, чем притронусь к тебе, – прошипел Ник.

– Какая честь! – Егор наигранно схватился за ягодицы и заржал, как конь.

Настя нахмурилась, с трудом погасив рвотные позывы.

«Зачем? Зачем, так орать?» – хотелось ей спросить, но она только закрыла глаза и отвернулась. Голова, как же болела голова, невыносимо.

– Ты, ты, ты… – бледная, покрытая пугающими красными пятнами Марина проверещала оскорбление, удивившее видавший виды горный Алтай.

– Марина, – подал спокойный и пугающе холодный голос Влад, Настя, аж глаза открыла от неожиданности. – Ты вещички собери и отправляйся к себе.

– Это на каком основании?

– На основании того, дорогуша, что ты здесь никто, звать тебя никак, пользы от тебя никакой, а шума и грязи много.

– А ты, прямо, «кто»?

– А я «прямо кто». За стоянку здесь заплатил я, за снарягу – тоже я. Стул, на котором ты сидишь, купил я, даже за печенье, которое ты жрёшь, тоже я платил. И за свои деньги я хочу видеть тех, кто, как минимум, в состоянии себя адекватно вести и приятен хотя бы одному из нас, как максимум – интересен мне лично. Ты не подходишь не под одну из этих категорий, так что проваливай.

– А алкоголик этот подходит? – Марина ткнула пальцем на индифферентно молчавшего Зелёного. – Или похотливый дружок, подкатывающий яйца к твоей недалёкой сестричке? – она показала на Ника.

– Бери рюкзак и иди, – всё, что ответил Влад.

Марина потопталась, собираясь ещё что-то ответить, потом схватила рюкзак и отправилась через поле к палаточному городку, где у них с подругой была арендована палатка. Ноги её разъезжались по грязи, голова возмущённо тряслась, руки болтались во все стороны, как лыжные палки у впервые вставшего на лыжню школьника.

Влад отхлебнул бульон и мечтательно закатил глаза.

– Надюшка, волшебница моя, как я тебя люблю, сокровище моё.

– Как ты, Веселов, всё – таки… – неопределённо отозвалась Надя.

– А мы чего сидим? – обратился Егор к Милане.

– Чего?

– Догоняй подружку – то, – Егор усмехнулся.

– Вернуть?

– На хер она тут сдалась, как и ты, собственно. Собирай вещички и иди с богом.

– Егор?!

– Вы вроде собирались на перевал Кара-Тюрек, в долину Кучерлы? Вот и идите.

– Что я сделала-то? – Милана надулась.

– Ничего, – Егор пожал плечами. – Давай без разборок, голова болит после вчерашнего, Стаська – так вообще посинела вся… Иди уже, – раздражаясь, повторил Егор и подтолкнул Милану.

Через несколько минут Милана ушла вслед за Мариной, никто не посмотрел в её сторону, Егор налил себе добавки бульона и с аппетитом ел, словно ничего не произошло.

– Зачем ты так? – Настя поморщилась от звука собственного голоса, он звучал в голове гудящим набатом.

– Не придавай значения, невестушка, и запомни – мужчины не уважают тех, кто сразу соглашается. Пользуют и выкидывают. Правда, женщины точно так же: попользовала, получила, что хотела, и слилась. Если хочешь нормальных отношений – не поступай так. Ясно?

– Куда уж яснее, – отозвалась Надя, а не Настя.