Текст книги "33 (сборник)"

Глава 5. Информация

Отношения моих родителей совсем разладились. Не то чтобы они стали чаще ругаться, напротив, всё больше молчали. Папа стал редко ночевать дома, а потом и вовсе ушёл. Я не переживала, у меня своих проблем хватало. А затем появился дядя Лёша. Маленький, усатый дядька с карими хитрющими глазами. Дядя Лёша считал себя очень умным и поэтому много говорил, обо всём: о культуре, о политике, о природных катаклизмах, о соседке-самогонщице, о соседке-гадалке, обо всех жильцах нашего дома – он знал всё обо всех. Причём каждое его высказывание начиналось со слов «поступила такая информация…». Так к нему и прилипло прозвище «Информация». Я до сих пор думаю, кто же снабжал его продуктами интеллектуальной деятельности?

Дядя Лёша в прошлом лётчик. Он получил контузию, прыгая с парашютом. Видимо, с того времени в голове его что-то перемкнуло. Когда звонили в дверь мои подружки, он успевал заковырять трусы в попу, подтянуть их повыше, чтоб хозяйство было заметно, и в таких самодельных стрингах шёл открывать дверь. Подружки, понятное дело, бежали врассыпную. Потом привыкли и только глупо хихикали. Дядя Лёша у многих вызывал насмешки, и только мама считала его супер-пупер-мужчиной. «Супер-пупер-мужчина» пролёживал бока на диване, пиздил по телефону, смотрел телевизор, жрал, спал. Мамин мужчина был алкоголик (все мужчины, окружающие маму, – алкоголики: отец, мужья, сын). Как-то она отказалась его пускать в квартиру пьяного. Он орал на всю лестничную площадку, отвешивая маме нереально поэтичные комплименты. Она не поддавалась – не открывала дверь. Мы с братом смотрели телек. Вдруг по экрану пошла рябь, а в окне возник висящий на телевизионном кабеле Информация. Он постучал в окно, но когда я подошла, чтобы впустить хитрого дядю Лёшу, кабель оторвался, и алкоголик спикировал вниз. Но не стоит забывать, что мамин мужчина – бывший лётчик. Он успел сгруппироваться и в результате полёта с четвертого этажа на асфальт только сломал ноги и жёстко обосрался. Мама вызвала скорую. Потом дядя Лёша долго лежал на диване с загипсованной ногой, а мама кормила его и подавала утку. Вот такая любовь.

Через несколько лет он сдох, как собака, один в трёхкомнатной квартире, которой не захотел делиться ни со своими родными детьми, ни с моей мамой после развода. Он жил там один, бухал, ежедневно, методично, и всех приходящих, звонящих, просящих посылал на хуй. И они ушли.

…Тело дяди Лёши обнаружили по зловонию соседи, которые и взломали дверь. Я не была на похоронах, мама – тоже.

Глава 6. Выпускной

К выпускному в школе все готовятся заранее, особенно девчонки. Ведь каждая хочет, чтобы её платье было красивее, чем у одноклассницы. Такое вот соперничество. На выпускном я хотела быть королевой, но мама обломала мои мечты.

– У меня нет денег на твоё платье, – отрезала она и предложила, – если хочешь, я перешью тебе из своего свадебного. Для меня это была катастрофа. Нужно было срочно что-то делать. Тогда мне в голову пришла гениальная мысль – устроиться на работу. Я пошла на консервный завод. Работала в три смены: мыла нескончаемые огурцы, кабачки, глохла от заводского шума и бьющегося стекла, засыпала над конвейером, по которому ползли опять же нескончаемые огурцы. Но цель оправдывала средства. Я купила на заработанные деньги самое красивое платье. «Королевский статус», однако, не помешал мне, уже изрядно пьяной, залить белый шифон с нежной вышивкой красным вином. Поэтому в продолжение праздника я выглядела не менее сногсшибательно в бирюзовом мини. Сохранилась фото, на котором Артём нежно обнимает меня за талию, а глаза у меня там совсем шальные.

Закончился выпускной, Артём получил повестку в армию. Его мама устроила прощальный ужин. Родственники и друзья произносили тосты. Мама расплакалась и вышла из-за стола. Сестра смотрела грустными глазами.

– Вы что здесь как на поминках? – сказал Тёма, скривив в натянутой улыбке рот. – Я всего лишь в армию, всего лишь на 2 года, – пытался он всех подбодрить.

Получалось неубедительно. Посидев ещё какое-то время, мы пошли к нему в комнату.

– Тебе Тальков нравится?

– Да.

– Хочешь, кассету подарю? Я сегодня только её купил, а послушать теперь не удастся.

Он нажал «вкл.», и из динамиков полилось:

 
«Скажи, откуда ты взялась
и опоздать не испугалась.
Моя нечаянная радость,
несвоевременная страсть,
Горькая, а сладость…»
 

До утра мы нежно и долго любили друг друга. На рассвете я ушла домой, а мой любимый – в армию.

Глава 7. Самый счастливый период

Самый счастливый период в моей жизни – это пять студенческих лет. Однако само поступление в высшее учебное заведение оказалось делом непростым. С дипломом и портфолио, состоящим из моих интервью и стихов, опубликованных в газетах, я решила поступать в университет, конечно же, на журфак. «А куда ж ещё с таким талантищем?» – думала я. Прошла собеседование, началась подготовка к экзаменам.

Стояла жара, девчонки, бывшие одноклассницы, купались, загорали, вечерами гуляли с мальчишками, а я сидела с марлевой повязкой на лбу, опустив ноги в тазик с холодной водой (на улице стояла 30-градусная жара), заваленная учебниками, зубрила и задавалась вопросом: «На черта мне вообще дался этот университет?» Могла бы, как они, пойти в комок торговать пивом и шашлыком. И деньги заработаешь, и учить ничего не надо. Учитывая, что в школе я не столько училась, сколько бухала и переживала любовь, для поступления в универ мне нужно предстояло догнать то, что было упущено.

Но вот шпоры распиханы по карманам, в голове – винегрет из знаний, в животе – воздушный шар от волнения. У меня первый экзамен. Потом второй, третий. С огромным волнением я, как и многие абитуриенты, стою у доски с фамилиями поступивших в вуз. И, о счастье, нахожу свою.

Как-то осенью, возвращаясь домой из университета, я услышала писк, который доносился из мусорного контейнера. Подошла поближе – в баке, в мешке, что-то шевелилось. Я открыла пакет – там был маленький чёрный котёнок. Глаза испуганные и злые. Он был таким крошечным, что помещался на ладони. Я запихнула его под куртку и пошла домой. Котёнок успокоился и не пищал.

Дома поставила миску с молоком перед его мордочкой. Чёрное существо только фыркнуло и с отвращением отвернулось. Я в замешательстве думала, чем же его кормить. Достала из морозилки мясо, мелко настругала и дала угощение котею. Он довольно заурчал и стал так быстро поглощать мясо, что через несколько секунд тарелка была пуста. Потом котёнок залез на батарею и уснул.

Наутро выяснилось, что у кота нет яиц.

– Это же кошка!!! Она ж плодиться будет! Куда котят девать! – орала мама.

– Ну, мы раздавать будем, – разумно успокаивала я её.

Мне очень не хотелось расставаться со своим пациентом, которого я спасла.

Котёнок, чуя недоброе, забился в угол под кровать. Я решила не отдавать питомца любыми способами. И мама отступила. Так у меня появился настоящий друг – Кошка. Мы вместе гуляли, я шла – и Кошка рядом, останавливалась – и она стояла. Мы разговаривали долгими ночами, я на своём человечьем, а она – на кошачьем, и отлично понимали друг друга. Кошка хоть и любила меня всем сердцем, но по натуре была не ласковая. Не любила, когда её захватывали в плен объятий и начинали гладить. Она не терпела этих нежностей и всегда убегала. Мне она позволяла себя гладить, и только по чёрному хвосту, нервно двигающемуся из стороны в сторону, можно было понять, что ей это совсем не нравится. Сидя на крыше ДК, я цитировала ей классиков литературы и плакала в её чёрную тёплую шкурку, когда умирала от любви. А любовь у меня в универе случилась сильная.

– Знаешь, Кошка, как мы познакомились? Дело было в лесу, у реки. Мы с друзьями разбили палатку и уже часа три отдыхали, загорали, купались, играли в футбол. Всё это время я наблюдала за парнем подруги (тот, которого «добрые» подружки пригласили для меня, мне совершенно не нравился). Его звали Александр. У него были чёрные волосы, смуглая кожа, карие глаза под тонкими линзами очков. Он мало говорил, но если и произносил что-то, то это была непременно какая-нибудь острая шуточка – не пошлая и не банальная. И все смеялись, и он смеялся, обезоруживая своей широченной улыбкой во все 32 красивых, ровных зуба.

Ночью мы устроили дискотеку. Наша компания лихо отплясывала под модный тогда «Unlimited», а на медляках мы обжимались под Мадонну. Я постоянно краем глаза наблюдала за Александром. Видно было, что танцевать ему не хотелось – он просто поддерживал компанию и общее веселье. Когда я в очередной раз кинула взгляд в его сторону, Сашки уже не было. Я нашла его в машине, слушающего группу «Metallica».

– Мне не нравится попса, – объяснил свой уход с так называемой дискотеки Александр.

– Мне тоже, – сказала я.

И мы молча слушали металл. Нас прервала его девушка.

– Чем это вы тут занимаетесь? – сквозь грохот музыки проорала она и недобро посмотрела на меня.

Сашка выключил музыку, и мы вышли из машины.

Дискотека закончилась, парни разбивали палатки. Мне предстояло провести ночь наедине с неинтересным Васей, а в голове моей созревал коварный план по изменению ночной перспективы. Когда подружка Александра отлучилась в кусты, я, коварная, предварительно сняв трусы, проникла в их палатку. Но симпатяга не запрыгал от радостной неожиданности, а сурово так сказал, как отрезал:

– А ну вылезай отсюда, дура ненормальная. Я приехал с девушкой, с ней и уеду!

«Ой, какой высокоморальный, правильный типчик», – подумала я тогда, засыпая у неинтересного, скучного Васи на плече.

На следующий день мы ехали домой на «кабриолете» цвета июньского неба. За штурвалом – красавчик Сашка, тот самый, подружкин. Я нарочито громко хохотала, отпуская всякие несмешные шутки. Странное дело, но прежде правильный мужчина отвёз домой свою девушку, потом якобы моего парня, дальше мы ехали молча. Я, напрягая все свои извилины, разрабатывала план по соблазнению молодца, но как назло ничего не могла придумать. Открываю дверь, с дебильной лыбой на лице покидаю машину и уже за спиной слышу: «Сегодня в девять». Ровно, медленно иду к подъезду, стараясь покачивать бёдрами равномерно, и только, скрывшись за дверью, с выкриком «Yes!» подпрыгиваю чуть ли не до потолка.

Моюсь, крашусь, выливаю на себя флакон маминых цветочных духов, надеваю парадные красные трусы (всё-таки первое свидание), бюстгальтер не надеваю вообще, потому как у меня его нет в принципе. Моя грудь торчит пистолетом. Ближе к девяти уже вся на нервах, кусаю губы и ногти. В начале десятого – долгожданный звонок в дверь. Смущённо спускаемся по лестнице. Ныряю в машину. Едем. Играет не радио. Едем долго, молча. Чем дольше молчим, тем более страшные мысли посещают меня. А мысли, Кошка, сама понимаешь, какие (животина понимающе кивает головой): а вдруг он маньяк – привезёт меня в лес, изнасилует зверски и оставит умирать назло родителям…

Мы останавливаемся во дворе дома. Я иду за ним по лестнице. Квартира как квартира – обычная советская. Ну, думаю, сейчас накинется и повалит меня на ковры бабушкиной ручной работы. Нет, не повалил. Вытянулся на кровати и лежит себе так спокойно. Что-то я вообще не понимаю, как в этой ситуации действовать. Вроде привёз на квартиру с понятной целью, и никаких действий. Выхожу на балкон, повторяю там фокус с трусами и, голая, захожу в комнату. Кошка, ты не представляешь, реакции никакой! Оглядывает меня с ног до головы и отворачивается. Ну, думаю, значит гей или импотент, вариантов больше нет. Но чтобы убедиться в этом окончательно, предпринимаю последнюю попытку. Сажусь на краешек кровати и расстёгиваю чёрную рубашку, стягиваю джинсы. Красивый, смуглый, лежит передо мной, только руку на мою талию положил. Провожу рукой от груди до паха и неожиданно для себя обнаруживаю, что орган реагирует как надо и всё с ним в порядке. Дико до изнеможения занимаемся сексом, забыв при этом погасить свет. Вот такое первое свидание, Кошка. А теперь пойдём домой, уже светает. И мы покидаем крышу.

Так романтично начались наши отношения с Александром. Вначале мы встречались редко, потом чаще и чаще, а однажды я осталась у него на ночь и больше мы не расставались. Наша любовь проходила в этой советской квартирке, доставшейся ему по наследству от бабушки. Там мы познавали друг друга сердцами и телами. Там было много и грустного, и весёлого.

Помню, как мы отмечали там год со дня нашего знакомства. Сашка устроил мне по-настоящему романтический вечер с цветами, шампанским, музыкой. А потом я пошла в туалет и подо мной на две части развалился унитаз. Поэтому справлять нужду мы пошли в лес, который благо был напротив. И там же в лесу долго нежно целовались на поваленном дереве. И пахло сырой землёй и осенней листвой, и ветер приятно холодил голые мои ноги.

В этой квартирке я влюбилась в Джима Моррисона после просмотра редкой на тот момент видеозаписи – фильма о жизни и творчестве рок-легенды. Там мы слушали группы «Metallica», «Nirvana» и Жанну Агузарову. Там я стонала и плакала от счастья на бабушкиных смятых в сексуальной агонии простынях. Там я застала его с девушкой в день подачи заявления в ЗАГС и хотела убить сначала его, потом девушку, потом себя, а потом передумала и мы долго и как-то виновато занимались сексом, и от него пахло чужой самкой. Там случился мой первый настоящий оргазм. Из-за ненастоящих мы чуть не расстались. Я долго имитировала, потому что мне казалась, что такая сексуальная девушка, как я, просто не может не оргазмировать по пять раз за ночь, и усиленно изображала. Потом мне это надоело, и я решила признаться. Саша был просто убит таким заявлением и сказал, что не хочет больше быть со мной. С тех пор я решила никогда ничего не изображать. Он не ушёл, но в сексуальной жизни произошёл надлом. Потом со временем всё наладилось и однажды неожиданно меня по-настоящему накрыло.

На втором курсе универа я познакомилась с другом Александра – Арсением. Он жил исключительно на стипуху, снимал комнату у старухи в полуразваленном доме, жестко пил и курил, носил воду из колонки, топил печку, писал стихи под светом керосиновой лампы. На стене его каморки с кусками обоев в нелепый желтый цветочек висели портреты Че Гевары, Кости Кинчева и Егора Летова.

Я помню, как первый раз увидела его, бородатого, в свитере крупной вязки с растянутым горлом, в руках у него был «маленковский» стакан водяры, а по обе стороны от него сидели две девушки блядской наружности. Мне Арсений понравился с первого взгляда. Нас познакомили, и мне вручили такой же стакан. Пьянка понеслась. Арсений играл на гитаре и до хрипоты в голосе орал Летовское «Всё идёт по плану!!!», а потом нежно нараспев «Глупенький мишутка шёл по лесу, шишки собирал, тут же терял всё, что находил…». Я тогда этих песен не знала, а теперь знаю многие наизусть, и у меня тоже есть портрет Егора. Потом мы послушали эти же песни в исполнении самого Летова, на старом бобиннике Арсения. И ещё он рассказал трогательную историю любви и творчества Егора Летова и Янки Дягилевой, и что она якобы из-за него покончила с собой, когда ей не было ещё 25. Но это только одна из версий. Почему в расцвете лет умерла Янка, никто до сих пор не знает.

Майской тёплой ночью она ушла со своей дачи под Новосибирском и не вернулась. Её тело было найдено рыбаком в реке Иня. На похоронах собралось более тысячи человек. После похорон Летов зашёл в дом Янки и изъял все её письма, черновики и другие бумаги. Почитав биографию и посмотрев документальные фильмы о жизни и творчестве Яны, которыми меня снабдил Арсений, я нашла определённое сходство с собой. Например, Янка очень любила котов и ненавидела и боялась собак. Здесь я с нежностью вспомнила про свою подругу-Кошку, а собак я до сих пор боюсь, даже самых маленьких. «Собаки и машины – вот были два основных Страха в ее жизни» (из интервью её питерской подруги). Я тоже боюсь машин (мне часто снится сон, как я попадаю в невероятную аварию) и собак, а ещё темноты и замкнутых пространств.

Забавную вещь я прочитала в одном из интервью певицы. Оказывается, кроме Летова, у Янки некоторое время было увлечение неким мужчиной. Когда она пошла знакомиться с родителями будущего жениха, они первым делом стали показывать ей семейный альбом. После просмотра Яна заявила: «Вот это называется бытовуха, а для меня это – путь на эшафот». И рассталась с женихом. Вот только уже за эти слова и поступок люблю Янку. Говорят, она была неженственна и мужчины воспринимали её как своего парня, но кто, как не настоящая влюблённая женщина, споёт: «Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах…». В магазинах я скупила все кассеты Янки и Егора Летова, и с упоением слушала их. А главное – тексты, какие тексты!

В студенческие годы мы часто собирались на квартире Арсения – пили, курили, слушали настоящую музыку, он много рассказывал – я слушала. Девчонки блядской наружности неизменно присутствовали на таких посиделках. Когда мы покидали берлогу, они оставались с Арсением и бог знает что там творили.

Однажды в деревенском туалете нашего друга я нашла порножурнал, но не какое-то гламурное говно, а редкое подпольное издание, где тёлки с прыщами на жопах, а члены у мужиков нормальных размеров, немного кривоватые, у некоторых без особой эрекции. В общем, в этом журнале было всё по-настоящему. Я прихватила изданьице с собой, чтобы ознакомиться поближе. Дома, уединившись в ванной, я прочитала рассказ о том, как парень трахает девочку в лесу, а потом писает на её белоснежную блузку. Мне хватило секунды, чтобы кончить от одного лишь прикосновения к клитору. С тех пор это мой пунктик. Знай, Арсений, это ты повинен в пополнении коллекции моих извращений.

Как-то мы с Сашкой, Арсением и моей подругой Настасьей поехали в Самару на рок-концерт. Там было весело: пьяные, потные, все в пыли панки обнимали готов, в общем, все всех любили. Приехала я, собственно, из-за «Алисы». Костя Кинчев всерьёз и надолго «заразил» меня своим творчеством. По списку он должен был завершать концерт. Всеми немыслимыми способами, преодолевая давку и оцепление ментов, я прорвалась почти к сцене. Я пела и подпрыгивала вместе с толпой таких же, как сама. Костя, как всегда, был неотразим, а его мощная энергетика била прямо в самое сердце. В ночи мы долго не могли отыскать наш автомобиль, потом, утомлённые, возвращались домой.

В этот же период я познакомилась с творчеством группы «Калинов мост». Первый раз я услышала песни Димы Ревякина на виниловой пластинке, которую купил, Александр.

 
«Девочка летом,
слушала гром…
В станове молний
Писала альбом.
Огненный берег,
Заспанный пёс,
Скрип акварели,
Ситец берёз…»
 

Сколько мелодики в его текстах, они словно сотканы из нежной вуали. Когда в ночной программе Дмитрия Диброва я увидела парня с голубыми глазами, простоволосого, бородатого, в холщовой рубахе, то сразу влюбилась. Его энергетика – добрая и позитивная, совсем не такая, как у Кинчева, например. А вот Егор Летов излучает зло, и ненависть, и раздражение. Его энергетика негативная, слушая его песни, хочется всех убить или убиться самой. Тем не менее мне нравилось творчество таких разных людей.

Наши с Сашкой музыкальные вкусы практически совпадали, но взгляды на жизнь были совсем разными. Правда, сначала эта разница была не в тягость, потому что чаще мы общались телами или на темы, не затрагивающие каких-то глубин сознания. Как только наши разговоры заходили в русло самокопаний, самоопределений и мироощущений, начинались разногласия, и я предпочитала прекратить бессмысленный разговор, поскольку наши ценности в жизни были противоположны. Он хотел нормальной семьи со всеми её прелестями, я – свободы и приключений. На фоне этого моё решение выйти за него замуж выглядит абсурдным и нелогичным. В своё оправдание могу сказать, что на тот момент я не видела никого вокруг – он был лучшим. Я любила его. На своей свадьбе, помню, до блевоты наслушавшись уёбищной попсы, я всё-таки улучила момент, когда все гости, нажравшись до отвала, стали расходиться, и поставила в магнитофон кассету с любимой Янкой. И только Арсений поддержал меня, спев со мной «А мы пойдём с тобою погуляем по трамвайным рельсам…».

Спустя неделю после свадьбы мы поехали на море. В Геленджике поселились в комнатушке большого дома, хозяйка которого сдавала помещения отдыхающим. Это был обычный, как его называют, пристрой в деревенском доме: побеленные стены и потолок, две железные кровати, вешалка и тумбочка. Неотъемлемой частью деревенской жизни является, конечно же, туалет. Это дощатая коробка с дырой внутри и ямой под ней. Естественно, это нехитрое сооружение было одно и на всех отдыхающих, и на хозяев. Добавим к этому «набору» летний душ. Это просто название такое красивое. На самом деле летний душ – такая же по размерам коробка, как туалет, только стенами служат не доски, а грубая материя. Внутри – бочка воды, которая нагревается или не нагревается, в зависимости от погоды. Из этой бочки торчит лейка. Поворачиваешь кран – вот тебе и летний душ. И, конечно же, была баня – хорошая, просторная, с предбанником и ванной, где (о чудо!) была холодная и горячая вода и даже зеркало. Правда, кран в ванной располагался так низко, что приходилось практически ложиться на пузо, чтобы помыть голову.

До моря, как оказалось, идти очень далеко. И вот он – общественный пляж. Серо-желтого цвета вода лениво накатывала на берег и бултыхала мелкий мусор. Человеческие тела густо застилали песчаный пляж. Слева и справа – горы, прямо – небо. Если бы не отсутствие противоположного берега, море вполне можно было принять за городской пруд. Я ринулась в воду, лизнула ее. Вода была соленая. Я плавала, висела на муже, дико бултыхала ногами, подпрыгивала и всячески резвилась.

На второй день мы отправились на экскурсию к дольменам. Ехали в душном автобусе. Он ревел так, что экскурсовода, который в микрофон рассказывала всякие легенды о чудном городе Геленджике, не было слышно. Да я и не слушала. Не люблю я этих экскурсоводов. Еще не факт, что она правду говорит. Мне интереснее то, что я вижу сама, интересны свои ощущения. Я смотрела в окно: горы, поросшие зеленью, сменялись деревнями, где в садах росли апельсины и другие диковинные растения. По узкой тропочке мы подошли к первому дольмену. Экскурсовод продолжала рассказывать всякие легенды об их возникновении. Например, что племя карликов, жившее в пещерах, хитростью заставило могучих, но глуповатых великанов построить им каменные крепости, в которых они жили в полной безопасности. Согласно другой легенде, в них хоронили усопших. Но это все легенды, я правду хочу знать! Вот снял бы кто-нибудь документальное кино. Но откуда во втором тысячелетии до нашей эры камеры.

– Вот здесь был похоронен младенец, – говорит экскурсовод, – поэтому дольмен такой маленький.

Я заглянула внутрь, почему-то ожидая увидеть там бутылки и всякий другой мусор. Внутри было темно и чисто. «Наверно, убирают», – подумала я. Огромные каменные плиты, из которых состоял дольмен, были исписаны, как стены подъездов. «Здесь был Вася 1998 год», – гласила надпись на историческом памятнике. Ещё многие, безоглядно веря тетке-экскурсоводу, которая утверждала, что дольмены священны и если приложиться к ним телом, можно излечиться от всех недугов и даже забеременеть, охотно припадали своими потными телесами к прохладным камням. Некоторым места не хватало, и они занимали очередь. Вязали на рядом растущие кусты всякие тряпки, чтобы (опять же поверье такое) вернуться сюда снова. Меня все время бесил тупой стадный инстинкт. Поэтому я не завязывала тряпок и не терлась о стены дольменов. Я думала о том, как бы оказаться здесь вечером, одной, сидеть и смотреть на костер, на вершины гор, позолоченные заходящим солнцем, и думать о Вечном…

Вернулись мы домой уже поздно. Я решила помыться в летнем душе, а не в бане. Была уже глубокая ночь. Зашла в «коробку», разделась – холодок пробежал по телу. Вода, нагретая за день солнцем, еще не успела остыть и очень приятно ласкала тело. Когда ветер колыхал грубую материю, по телу пробегали мурашки. С улицы, из многочисленных ресторанов, доносились смутные звуки, сплетённых в одну мелодию. Над головой – звездное небо. Вы знаете, что на море звезды кажутся ярче и больше, чем в городе? Так я стояла с запрокинутой головой, сверху струилась теплая вода, и звезды кружились, и я вместе с ними.

Утром за окном было пасмурно, ветер. В этот день мы взяли билет на прогулку на корабле. Ближе к обеду погода развеялась. На берегу, где мы ждали отправления своего корабля, жарило солнце. Только мы отплыли от берега, солнышко скрылось, поднялся ветер, небо затянулось черными тучами. Море потемнело, стало такого красивого глубокого иссиня-зеленого цвета. Я подумала о моряках, которые терпели кораблекрушения и тонули в этих пучинах. Страшная, захватывающая, героическая смерть. Удивительно, но на берегу, от которого мы только что отплыли, продолжало светить солнце. Как будто два отдельных дня существовали параллельно. Наш корабль держал курс прямо навстречу шторму. Горизонт стал почти черным. Корабль раскачивало из стороны в сторону так, что невозможно было устоять, если не держаться за что-нибудь. Вода через борт хлестала на палубу. Пропитанный солью, свежий (хочется сказать, синий) ветер щекотал ноздри. Дети пищали, многие пассажиры спустились в трюм. Я, напротив, пыталась пройти на нос корабля, чтобы вдоволь насладиться этой стихией. Вскоре я промокла до нитки, но продолжала напряженно вглядываться в бурлящую воду, представляя себя тонущей в этих тяжелых жестоких водах теперь уже реально черного моря. Вскоре штурман повернул судно обратно к берегу. Там по-прежнему светило солнце.

Не могу удержаться, чтобы не рассказать о том, как я заблудилась в туалете. В один из вечеров мы с Сашей отправились гулять по городу. В больших курортных городах туалеты – на каждом шагу. Я завернула по направлению горящей стрелки с буквой «Ж». Муж остался ждать меня. Выхожу, смотрю – его нет и что-то не так. Что-то точно изменилось, пока я была в туалете. Подождав минут пять-десять, я решила пройтись по улице, может, он где-то на лавочке в темноте сидит, меня ждет. Прошла по улице туда-обратно раз несколько. Потом уже бегом – туда – сюда. Никого!!! Сижу на лавке, чуть не плачу. Блин, у меня ни ключей от дома нет, ни названия улицы и номера дома я не знаю. «Это Сашка так подшутил надо мной. Знает же, что я совсем не ориентируюсь на местности. Проучить, наверное, меня таким образом хотел», – думала я. И вдруг поняла, что именно изменилось с момента, когда я вышла из туалета. Улица стала совсем другая. Быстро соображаю: если я вышла через туалет на другую улицу, значит, могу таким же путем вернуться обратно. Не туалет, а машина времени. Я забегаю в этот злополучный клозет, выхожу в другую дверь, а за ней Сашка стоит там, где я его оставила полчаса назад. Правда, выражение лица у него странное. Говорит: «Ты где была? Я тебя повсюду искал! Что случилось?» Я начинаю сбивчивый рассказ о том, как выбиралась из лабиринта туалета. Мы хохочем и в обнимку продолжаем прогулку. Между тем, урок этот не прошел даром. Потом я в блокноте записала улицу и номер дома, так, на всякий случай.

Неделя нашего отдыха стремительно подходила к своему завершению. В последний день мы поехали на Толстый мыс. Нам сказали, что там вода чистейшая и мало отдыхающих. Представьте себе огромную отвесную скалу. Смотришь вниз, а там – синее море и волны белыми барашками разбиваются о скалу, брызги разлетаются во все стороны. Над всем этим заходящее солнце на розово-лазурном небе. Вид завораживающий. Вот такое настоящее бескрайнее море!!! Не то что городской пляж. Спуститься к морю можно по отвесной железной лестнице, вбитой в скалу. Там, внизу несколько смельчаков барахтались в волнах. Я стала спускаться вниз. Ветер задрал мой сарафан. На последней ступеньке ноги захлестнула набежавшая волна. Мы с Сашкой взялись за руки и вошли в воду, сначала по щиколотки, потом по пояс. Стоять было тяжело. Неспокойное море норовило швырнуть о камни или утянуть за собой в глубину. Камни большие, острые и скользкие. Жирные прозрачные медузы качаются на волнах. Вот волна бежит, поднимается над тобой и остаётся только чуть-чуть оттолкнуться и как бы запрыгнуть на неё. Но море коварное. Я чуть замешкалась, и волна накрыла меня с головой. Я в панике начала барахтаться, не чувствуя дна под ногами. Только моя голова оказалась на поверхности, как очередная волна снова утащила меня под воду. Воздуха не хватает, я понимаю, что тону. «Где берег, где люди, почему меня никто не спасает???» – мысли лихорадочно проносились в голове. Кто-то потянул меня за волосы и вытащил на берег. Я дико рыдала и причитала, что никогда в жизни больше не буду прыгать на волнах. Оказалось, что от берега я была совсем недалеко. Глупо было бы вот так утонуть.

Утром я последний раз искупалась в море и попрощалась с ним, загадав желание в следующем году обязательно встретиться.