Текст книги "Строптивые фавориты"

Ирландский поход

Летом 1598 года остро стал вопрос подавления восстания в Ирландии. Так называемая Девятилетняя война (1595–1603) то затихала, то вновь разгоралась. Населенная католиками и науськиваемая королем Филиппом II Ирландия вновь проявила непокорность. Восстание возглавил Хью О’Нил, эрл Тайрон, а Испания и Шотландия обеспечили поставку аркебуз и пороха. Усмирение бунтовщиков обходилось королеве примерно в тысячу фунтов в сутки, но денег взять было неоткуда. Времена богатой добычи с ограбленных испанских судов миновали, выпрашивать же средства у парламента было не самым приятным занятием.

Заседания Тайного совета теперь более походили на стычки двух враждующих группировок. Образовались две партии, во главе одной стоял лорд Уильям Сесил со своим сыном Робертом, второй – граф Эссекс. Уильям и Роберт считали, что фаворит вместе с группой своих приспешников начинает приобретать слишком большое влияние и становится опасным. Ирландский кризис лишь обострил противоречия в Тайном совете. По двум кардинальным проблемам – что делать с восставшими и кого послать туда – единого мнения достичь не удавалось. В конце концов, все было сведено к назначению лорда-наместника. Граф Эссекс, с характерной для него нерешительностью, не спешил с выдвижением своих кандидатур, но яростно оспаривал предложения противной стороны. Престарелый Сесил, трясясь от негодования, сослался на изречение в пятьдесят пятом псалме: «Кровожадные и лживые люди не проживут и половины своих дней». Выведенная из себя Елизавета вгорячах накричала на Эссекса. Оскорбленный фаворит пожал плечами и – неслыханный доселе по дерзости поступок! – повернулся спиной к королеве Англии. Та отреагировала моментально: подняла руку и надрала ему ухо.

– Идите к черту! – вырвалось у нее.

Рука Эссекса непроизвольно ухватилась за эфес шпаги – такой жест приравнивался к покушению на жизнь монарха, преступлению, каравшемуся смертной казнью. К нему подошел адмирал Говард, сделал внушение, и Эссекс убрал руку. Елизавета хранила молчание. Вместо того чтобы нижайше просить прощения за свой неразумный поступок, провинившийся вскипел и заявил, что не стерпел бы такого оскорбления даже от покойного короля Генриха VIII. Произнеся эти слова, он покинул помещение и уехал в свое поместье. Лорд Сесил и его сын вновь завели речь о том, что Эссекс становится опасен и нельзя облекать его большой властью.

Со временем фаворит осознал, что успешные действия в Ирландии помогли бы ему помириться с королевой, и предложил себя в качестве лорда-наместника. Эссексу дали в подчинение самые крупные экспедиционные силы, которые доселе снаряжались в Англии – 16 тысяч человек и 1500 лошадей. Они выдвинулись в поход в конце марта 1599 года. Когда Эссекс ехал во главе своего войска по улицам Лондона, толпа приветствовала командующего как героя, но враги при дворе скептически оценивали его шансы на успех – Ирландия была крепким орешком, на котором обломали себе зубы некоторые слишком самонадеянные вояки.

Граф Эссекс обещал Тайному совету уже в Ольстере вступить в бой с лордом Тайроном и пленить его, что явно подорвало бы дух бунтовщиков. Но в действительности он под каким-то предлогом повернул на юг и в течение весны провел ряд незначительных схваток, растратив свои боеприпасы и рассеяв силы по гарнизонам. Тем не менее командующий счел нужным возвести некоторых отличившихся офицеров в рыцари – исключительная прерогатива монарха. Он прибегал к этому для обеспечения верности своих офицеров столь часто, что к концу его пребывания в Ирландии более половины английских рыцарей принадлежали к числу участников ирландского похода. Узнав об этой вольности фаворита, Елизавета вскипела от негодования. Ирландские мятежники ядовито шутили, что главнокомандующий обнажает меч только для того, чтобы произвести офицера в рыцари.

Королева не могла не осознавать, что надежды на успех Эссекса были невелики. Лорд Тайрон был прекрасно известен ей как совершенно неисправимый и коварный противник. Он являл собой образец истинного племенного вождя, опиравшегося, в отличие от своих предшественников, не на шотландских наемников, а на людей своего клана. В апреле 1598 года Тайрон получил обещание помощи от испанского короля и с тех пор успешно использовал политику лавирования, заверяя власти в своей преданности короне, когда того требовали обстоятельства. Таким образом ему удавалось отклонять притязания англичан на свою территорию в течение почти двух лет. Ни Елизавета, ни ее Совет так и не смогли взять верх над ним. Положение графа Эссекса сильно осложнялось тем, что он действовал на территории врага. Королева направила ему возмущенное письмо:

«Вы не извещаете нас, когда вы намерены приступить к действиям на севере. Много времени и чрезмерные расходы были потрачены впустую. Ваши двухмесячные действия не доставили нам главного мятежника, для поимки коего было бы достаточно тысячи человек… С такими силами как у вас и при помощи пушек давно можно было бы отбить ирландский оплот у шайки бандитов… Тайрону доставило удовольствие видеть использование нашей армии против сих ничтожных негодяев… Для создания гарнизонов на севере и нападения на зарвавшихся мятежников приказываем вам отправиться туда со всей возможной быстротой…»

К тому времени Эссекс потерял три четверти своего воинства из-за болезней, дезертирства и казни сотен солдат по обвинению в трусости, тогда как ирландцы одержали две важные победы в других частях страны. Он выступил на север, но затем в Лондон пришла ошеломляющая новость: 7 сентября 1599 года главнокомандующий вступил в переговоры с Тайроном и заключил перемирие. Переговоры велись на броде реки Лаган, оба командующих восседали верхом на своих скакунах: Тайрон был с непокрытой головой и принес клятву верности. Именно на эти два обстоятельства упирал Эссекс в своем докладе королеве. В ответ он получил от нее обескураживающую оценку того, что считал своим достижением.

«Доверять клятве сего предателя – равно что доверять дьяволу в его религии. Если бы я пожелала оставить Ирландию, вряд ли было бы необходимо посылать вас туда».

Елизавета сочла заключенное перемирие унизительным, приказала Эссексу возобновить переговоры и ни в коем случае не обещать Тайрону прощения. Но граф уже дал такое обещание, подкрепив его своим словом, и не мог пойти на попятную. Он попал в затруднительное положение между негодующей королевой и коварным ирландцем. Ему оставалось только писать оправдательные письма, но Эссекс знал, что его враги при дворе будут истолковывать их в превратном смысле.

Однако ему было известно, насколько переменчив нрав королевы, как часто рассвирепевшая Елизавета выговаривала своим придворным и уже на другой день восхваляла их. Он знал, что граф Лестер примчался из Фландрии, не испросив разрешения, но был прощен. Эссекс решил, что, если упадет к ногам королевы и будет молить о прощении, то получит его.

Непростительный проступок

Уже 24 сентября он отплыл из Ирландии и через четыре дня прибыл в Лондон. Королева, запретившая ему возвращаться, была чрезвычайно удивлена, когда фаворит ворвался в ее опочивальню в 10 часов утра, – она любила поспать после ночи за картами. Елизавета сидела за туалетом, ненакрашенная, без парика, с клочками остатков жидких седых волос, топорщившимися за ушами. Тем не менее королева не отослала его тотчас же, ибо была слишком рада видеть любимца, но затем приказала ему удалиться в свои покои, промолвив, что «непокорный зверь должен быть лишен своего корма».

В тот день Тайный совет заседал три раза, и против графа Эссекса выдвигалось все больше и больше обвинений. Некогда придворные уже пытались добиться наказания графа Лестера за сходное, хотя и менее бесцеремонное, вторжение в королевскую опочивальню, но Елизавета не допустила этого. Теперь же она с горечью ощутила, что фаворит унизил ее. По мере того, как накапливались свидетельства об его ирландских подвигах, Елизавета все больше усматривала в этом неистовом вторжении личное оскорбление. Эссекс, подобно королю, возводил армейских офицеров в рыцари; командующий не повиновался приказам своего монарха; он братался с ирландским мятежником, который обвел его вокруг пальца. Королева назвала поведение фаворита «опасным и достойным презрения». 29 сентября Эссекса вызвали в Тайный совет (в числе его членов был дядя фаворита, Уильям Ноулз), где ему пришлось стоя вытерпеть пятичасовой допрос. В завершение были сделаны неутешительные для графа выводы: мир, заключенный с лордом Тайроном, сочли непростительным, а отъезд из Ирландии приравняли к дезертирству. Ему было приказано не покидать свой лондонский особняк, что было натуральным домашним арестом.

Эссекс видел в своих невзгодах происки Сесила и сэра Уолтера Рэли, капитана королевской стражи йоменов. В ту пору весьма туманные перспективы Англии на будущее были связаны с тем, что Елизавета упорно отказывалась назначить наследника трона. Хотя наиболее законными правами обладал король Шотландии Иаков VI, но был целый ряд и других претендентов, начиная с Арабеллы Стюарт, правнучки сестры Генриха VIII, Маргарет Тюдор, и кончая Изабеллой Испанской, сестрой короля Филиппа III. Предполагается, что во время этого домашнего ареста граф Эссекс пытался вступить в контакт с королем Шотландии Иаковом VI. Его попытки побудить шотландца на захват трона Англии были с самого начала обречены на провал, ибо Иаков безумно боялся любых действий, связанных с насилием.

Тем временем дела в Ирландии при новом наместнике, лорде Монтджое, будто бы пошли на лад, и королева несколько смягчилась. Она даже как-то сказала, что «мир с О’Нейлом был заключен весьма своевременно, поскольку сие принесло большую пользу». Некоторые члены Совета также были склонны оправдывать приезд Эссекса из Ирландии необходимостью срочно доложить о реально сложившейся ситуации. Тем не менее Сесил не был намерен допускать Эссекса к обретению прежней власти, и 5 июня 1600 года граф был вызван на комиссию из 18 человек. Его вынудили, стоя на коленях, выслушать обвинения и свидетельства, выдвинутые против него. Он был лишен своих официальных должностей и вынужден вернуться под домашний арест.

Основной опорой Эссекса стали сестра Пенелопа, в замужестве леди Рич, мать и преданный секретарь. Леди Пенелопа направила королеве письмо, составленное в весьма смелых выражениях, в котором она защищала брата, проклинала его врагов и роптала, что ему не было предоставлено достаточно времени ответить на обвинения. Послание вывело из себя Елизавету, которая пожаловалась Роберту Сесилу на «высокомерие и самонадеянность» дамы и приказала ей не покидать свой особняк. Пенелопа тогда устроила так, что копии этого письма стали продаваться на улицах Лондона.

Мать, извещенная об домашнем аресте сына, приехала в Лондон и пыталась пробиться к королеве, послав ей в подарок роскошное платье. Королева никак не отреагировала на этот поступок Леттис, но, когда та подала прошение о смягчении наказания Роберту, немедленно отказала ей. Матери не оставалось ничего другого, как вернуться в провинцию. Упрямый и отчаявшийся сын продолжал писать униженные письма королеве. Родственники во всем поддерживали его, что порой толкало графа на опрометчивые высказывания. Как-то он имел неосторожность на людях заявить, что Елизавета – «старуха, кривая и телом, и умом». Естественно, об этом тотчас же донесли королеве. Это звучало несколько странно, ибо она до самой смерти держалась прямо, как стрела.

Ко всем невзгодам Эссекса добавились финансовые неурядицы. В 1600 году подлежала возобновлению его монополия на сладкие вина, приносившая недурной доход. Еще до того, как подать прошение на продление этой привилегии, Эссекс написал королеве несколько верноподданических писем. Но, когда он направил свое ходатайство, Елизавета внезапно ожесточилась, усомнившись в искренности его посланий.

– Я приняла их за излияние полноты его сердца, но теперь нахожу сие всего лишь подготовкой для возобновления его монополии на сладкие вина, – заявила она и отклонила прошение.

Эссекс заметался, причем действовал как безумный, ему во всем виделись происки Сесила (которого граф без малейшего стеснения называл «верблюдом» по причине горба) с его сторонниками. Он вступил в сношения с королем Шотландии Иаковом VI и полуподпольной пуританской партией, враждебно настроенной в отношении королевской власти, считая ее попустительствовавшей католикам. В начале 1601 года Эссекс начал укреплять свой особняк на Стрэнде и сколачивать из сторонников заговор, имевший целью насильственно заставить королеву изменить состав правительства, в особенности удалить Роберта Сесила, и облегчить приход к власти короля-протестанта Иакова VI. С этой целью планировалось захватить королевский двор, Тауэр и лондонский Сити.

3 февраля 1601 года состоялось совещание пяти главных вдохновителей заговора в особняке графа Саутгемптона. Эссекс отсутствовал из соображений конспирации. 7 февраля несколько участников комплота отправились в театр «Глобус». Там обосновалась труппа «Слуги лорда-камергера», в состав которой входил Уильям Шекспир. Заговорщики попросили актеров дать специальное представление драмы «Ричард II», в которую входила сцена низложения короля, во всем полагавшегося на дурных советников, и захвата власти его двоюродным братом Генри Болингброком. Такая странная просьба озадачила членов труппы, и они не высказали особого желания исполнить ее. Актеров уломали, предложив им плату в 40 шиллингов (в пересчете на нынешний курс около 450 фунтов стерлингов), что превышало обычный сбор. Осведомители королевы не дремали и доложили о подозрительно большом количестве людей, собиравшихся в доме графа, об их странном поведении, и было принято решение действовать на опережение. В тот же самый день граф Эссекс был вызван в Тайный совет, но отказался явиться туда. Он понял, что потерял возможность внезапной атаки на королевский двор и решил поднять на бунт жителей Лондона, используя свою былую популярность. Граф задумал подать клич к восстанию, пустив слух, что правительство Елизаветы замышляло убить его и запродать Англию Испании.

Утром 8 февраля примерно в 10 утра в его особняк по приказу королевы явился лорд-хранитель печати Томас Эджертон в сопровождении трех членов Тайного совета. Они предъявили хозяину обвинения в проведении незаконных собраний и укреплении своего особняка. Эссекс попросил их подняться в библиотеку, где захватил посланцев заложниками. Затем во главе примерно двухсот человек преданных ему дворян и солдат он направился в лондонский Сити, чтобы силой прорваться к королеве. Мятежники приурочили свое прибытие к концу проповеди у Креста Святого Павла[28]28
  Крест рядом с кафедрой на открытом воздухе обозначал место для произнесения проповедей.


[Закрыть], поскольку рассчитывали на присутствие там мэра Лондона. Однако Роберт Сесил успел предупредить мэра и разослал по городу глашатаев, объявивших Эссекса предателем. Сторонники графа призывали людей на улицах присоединиться к ним, но те не откликнулись на зов предателя, число сторонников также стало быстро таять.

Солдаты под командованием сэра Ливезона перегородили улицу у холма Ладгейт, были заперты все семь ворот Лондона. Когда бунтовщики попытались прорваться через ограду, произошла схватка, в которой муж Леттис, Кристофер Блаунт, был ранен. Положение графа стало безвыходным, и его сторонники отступили к особняку Эссекса. Когда бунтовщики вернулись туда, оказалось, что заложники уже были освобождены. Далее королевские силы под командованием лорда-адмирала Чарльза Говарда, графа Ноттингемского, обложили особняк со всех сторон и взяли его под пушечный прицел. Пока Эссекс поспешно предавал огню компрометирующие его документы, сестра Пенелопа пыталась выиграть время, ведя переговоры об условиях сдачи. Покончив с бумагами, граф выбрался на крышу и, размахивая шпагой, закричал:

– Я скорее взлечу на небо!

На это Говард ответил, что готов взорвать особняк. Эссекс осознал свое поражение, около десяти вечера сдался и был заключен в Тауэр. В течение последующих дней арестовали еще восемьдесят пять человек, включая отчима графа, сэра Кристофера Блаунта.

19 февраля 1601 года графы Эссекс и Саутгемптон предстали перед судом пэров по обвинению в государственной измене, составлении заговора с целью низложения и убийства королевы, свержении правительства, а также в подстрекании лондонцев к мятежу. Эссекса также обвинили в удержании заложниками лорда-хранителя печати и трех членов Тайного совета. Государственным обвинителем выступил его бывший друг Фрэнсис Бэкон. Эссекс попытался выдвинуть обвинение против Сесила, якобы тот говорил об испанской инфанте как единственной законной наследнице английской короны. Сесил следил за показаниями, стоя в дверном проеме, занавешенном гобеленом. Когда он услышал эти слова, то выступил вперед и поклялся, что никогда не говорил ничего подобного. Эту клятву подтвердил дядя фаворита, Уильям Ноулз. Сесил вознес хвалу Господу за то, что Эссекс был изобличен как предатель, тогда как сам он проявил себя честным человеком. Эссекс протестовал, что «никогда не желал причинить вред монарху», но всего-навсего делал попытки получить доступ к королеве. Его признали виновным в государственной измене и приговорили к смертной казни через повешение и вырывание внутренностей с последующим четвертованием. Из уважения к его рангу это средневековое истязание было заменено отсечением головы. Королева, находившаяся в Уайтхолле, немедленно подписала смертный приговор.

Как упоминалось выше, Эссекс до ареста сжег все документы, компрометировавшие его самого и соратников, но достопочтенный священник Эбди Эштон – Эссекс был истовым протестантом – убедил приговоренного снять грех с души чистосердечной исповедью. Эссекс выдал всех участников заговора, включая свою сестру Пенелопу, леди Рич, причем возложил на нее большую часть вины. Это признание вызвало настоящее потрясение среди придворных. Уже упомянутый выше друг графа Чарльз Блаунт, барон Монтджой, избравший карьеру военного, был настолько близок его семье, что состоял в многолетней любовной связи с замужней красавицей Пенелопой[29]29
  После казни свояка лорд Рич развелся с Пенелопой, но суд отказал ей в праве повторно вступить в брак и иметь законных детей. За успехи в покорении Ирландии Чарльзу Блаунту были пожалованы обширные поместья и титул графа Девонширского. Любовники открыто жили вместе и даже обвенчались, но этот брак был признан незаконным, и король Иаков I отлучил супружескую чету от королевского двора.


[Закрыть], весьма несчастной в браке с лордом Ричем. Отсюда возникал вопрос о его причастности к мятежу Эссекса, но, поскольку он с 1600 года весьма успешно исполнял обязанности королевского наместника в Ирландии, Елизавета просто не дала делу ход.

Три дня королева провела одна в своих покоях, и можно только предположить, какие чувства она испытала и какие видения прошлого посещали ее. Затем в Тауэр ушло секретное распоряжение о приостановке приготовлений к казни Эссекса. Но от заключенного не пришло никакой весточки. Тогда в Тауэр было отправлено второе распоряжение, и 25 февраля фаворит был казнен.

По просьбе графа приговор был приведен в исполнение не на холме при стечении народа, а во дворе крепости. Он явился на казнь в черной одежде и шляпе, но, когда после длительной молитвы разделся перед тем, как положить голову на плаху, на нем оказался надет ярко-алый камзол. Его последние слова, полные смирения, были таковы:

– Я был величайшим, самым отвратительным и неблагодарным предателем, когда-либо жившим в сей стране. Число моих грехов более многочисленно, чем волос на голове. Я справедливо извергнут из сего королевства.

Сама казнь была ужасной. Вот что сообщал о ней корреспондент Фуггеров:

«Палач[30]30
  Палач, некий Томас Деррик, в свое время был приговорен к смертной казни по обвинению в изнасиловании, но был помилован графом Эссексом при условии, что он станет палачем в Тайберне. За свою жизнь он казнил более 3 тысяч человек.


[Закрыть], который исполнял приговор, был перепуган до такой степени, что сперва разрубил графу плечо, затем голову и лишь с третьего раза – шею, причем самым зверским образом. Большое горе охватило простых людей не только в Англии, но и в Голландии и Зеландии[31]31
  Голландская провинция.


[Закрыть], ибо указанный граф был сильно предан и привержен своей религии». Граф Эссекс стал последним человеком, казненном в Тауэре.

Когда гонец с известием о совершившийся казни прибыл во дворец, королева играла на вирджинале[32]32
  Вирджинал – клавишный струнный музыкальный инструмент, старинная английская разновидность спинета.


[Закрыть]. Она прервала игру и выслушала сообщение. Воцарилась гробовая тишина. Через минуту пальцы Елизаветы, как ни в чем не бывало, вновь запорхали по клавишам.

За несколько дней до казни Эссекса капитана Томаса Ли застали за тем, что он наблюдал за дверью в покои королевы. Оказалось, что Ли намеревался взять ее в заложницы и удерживать, пока она не подпишет приказ об освобождении графа Эссекса. Капитан Ли ранее служил в Ирландии под его командованием и был посредником в переговорах с ольстерскими мятежниками. Злоумышленника немедленно схватили, судили и на следующий день казнили. Были также отправлены на эшафот еще четыре человека, включая отчима графа, сэра Кристофера Блаунта, так что Леттис вновь овдовела. Далее Елизавета сочла нужным проявить неслыханную милость: большей части мятежников заключение было заменено штрафом, правда весьма крупным. Саутгемптон просидел в заключении до воцарения на престоле Иакова VI и только тогда был освобожден. Все прочие сторонники Эссекса также вышли на свободу. Совершенно никаких действий не было предпринято в отношении сестры графа Пенелопы. Восстание графа Эссекса стало последним бунтом феодала, наглядно показавшим, что одиночке уже было не под силу одолеть окрепшее правительство при короле. Отныне все недовольства подобного рода выносились на обсуждение в парламент.

Леттис снова оказалась втянута в сутяжничество по поводу ее имущества. Была не только конфискована собственность ее сына и третьего мужа, но на ней еще висел не погашенный до конца долг казне второго мужа, графа Лестера, размером почти в 4000 фунтов. Она пыталась бороться, утверждая, что сэр Кристофер Блаунт при выплате долгов Лестера промотал ее драгоценности и кое-какое земельное имущество. Облегчение пришло лишь с восшествием на престол Иакова VI, который вернул сыну Эссекса титул, поместье отца и простил остаток долга казне. Леттис, в итоге, осталась выигравшей стороной в этой партии жизни, прожив более 90 лет при 6 королях и будучи в состоянии до последних дней проходить по миле в день. Вызовом памяти Елизаветы прозвучало ее пожелание быть похороненной рядом со вторым мужем, графом Лестером, и их общим сыном.