Текст книги "Забавы ради"

Глава пятая
конфето-букето-дарительная

 
Васильки – голубые, лиловые,
Розовато – сиренево – белые,
С каждым годом по-новому новые,
По весне прорастают несмелые.
 
 
А потом наливаются зорями.
И скажу без утайки и честно я:
Как любители роз бы ни спорили,
Васильки – это чудо небесное!
 

Меркушова Н.

Красный Форд аккуратно припарковался у ворот небольшого загородного дома. Елена, чихая и кутаясь в пальто, вышла из машины и, не оглядываясь, пошла в строну двери. Сил у девушки практически не осталось, ее вело пресловутое упрямство и желание оказаться в своей спальне под одеялом.

Герасим, закрыв машину, секунду раздумывал, идти ли за девушкой или оставить ее одну. Но хрупкая дрожащая фигурка развеяла последние сомнения парня. Проследовав за Еленой в дом, Гера снял ботинки у входа. Осмотревшись, хотел оправиться на кухню, приготовить чай. А Елена медленно поднималась по лестнице на второй этаж. Но девушка не рассчитала силы, и, споткнувшись о вторую ступень, пошатнулась и практически упала на пол. Но все те же сильные и надежные руки не позволили ей повторить позорное падение.

– Ох! – тихо выдохнула Елена и даже не подумала, что нужно сопротивляться. Просто сил уже не было.

– Куда? – тихо спросил Гера, с легкостью подхватив почти безвольное тело Елены-Прекрасной.

Неопределенно махнув рукой, Лена устроила тяжелую гудящую голову на мужское плечо. Веки девушки сами собой сомкнулись, а из груди вырвался тихий едва различимый то ли стон, то ли вздох.

Герасим на секунду застыл, глядя на бледное лицо девчонки в его руках. По всем симптомам у Лены была обычная простуда. Сон, теплое питье и девочка пойдет на поправку. Но только слишком уж сильно переживал Герасим за Елену.

Комната Лены оказалась за второй дверью. Гера безошибочно определил ее по фотографиям в рамках на рабочем столе и по интерьеру, выполненному в восточном стиле. А Герасим точно помнил, что Елена Соколова – востоковед.

Елена забылась неглубоким сном, но Гера умудрился снять с девушки пальто и туфли. Муся сидела на краю кровати и с любопытством смотрела на людей. Герасим укрыл девушку пледом, а сам вернулся на первый этаж. Вот именно сейчас можно было бы покойно исчезнуть из дома Соколовых и вернуться на работу. Но что-то удержало парня в незнакомо доме непосредственного начальства. Вернее, кто-то.

Чайник и малина обнаружились весьма быстро. Вскипятив воду, Гера приготовил чай и отнес в комнату Елены. Девушка даже не пошевелилась. И только Муся переползла ближе к подушке, устроившись мохнатой моськой около белокурых волос Елены.

Разбудив девушку, Герасим заставил ее выпить половину приготовленного им чая. Девчонка смешно морщилась, но пила, не открывая глаз.

– Изверг, – разобрал Герасим тихий упрек, но потом сжалился над Еленой и позволил ей вновь уснуть.

Прихватив Мусю, парень вышел из комнаты. Но на пороге Черепнов обернулся. Да, Елена Соколова – очень красивая девушка. Красивая и изящная. Принцесса. А поскольку Герасим был далеко не принцем, а обычным парнем со средним достатком и большой семьей, то особых иллюзий не питал. Правда, и уйти просто так не смог. А приготовил еще чашку чая и поставил на тумбочку рядом с кроватью Елены. Покидая дом Соколовых, уже за воротами, Черепанов столкнулся с женой Любомира – Лентой. С девушкой он был уже знаком, поскольку при ней состоялся разговор Геры и Любомира по поводу смены рабочего места.

– Добрый день! – приветливо поздоровалась Лента с парнем, – А Любомира еще нет.

– Здравствуйте, – кивнул Гера, – Я знаю. Я привез Елену. Она, кажется, простыла. Но я напоил ее чаем. К утру должно стать легче. Вот ключи, мне пришлось ее машину отогнать.

– А добираться в город Вы как планируете? – хитро прищурилась Лента.

Герасим пожал плечом, а дождь будто издеваясь, пошел сильнее.

– Знаете, Гера, – решила Лента, – берите машину Лены. Оставите возле офиса. Завтра я ее сама отгоню после занятий. Так мы заставим Ленку отлежаться пару дней. А то не долечится, и осложнения, не дай Бог, заработает.

Секунду Герасим думал над предложением жены шефа. А потом плюнул на все и согласился.

– Я завтра сам пригоню Форд сюда, – решил Гера.

А Милентия только махнула ручкой на прощание и помчалась в дом. Нет, а ведь замечательная была идея отправить Ленку выбирать собаку для этого огромного, добродушного и, самое главное, холостого парня.

* * *

Проливной дождь лил, стуча в окна. Девушка, одетая в легкий трикотажный спортивный костюм, наблюдала сквозь стекло, как к дому подъехала машина с черно-белой шашкой на крыше, и, спустя пару секунд под проливной дождь из салона авто вышел парень. Таксист вынул из багажника чемодан, взял деньги у пассажира и торопливо умчался. Забава смотрела, как Соколов приближается к входной двери по небольшой дорожке. Девушка не тропилась бежать к Поликарпу навстречу. А застыла, глядя на высокую фигуру парня в джинсах, легкой ветровке и, что удивительно, с букетом в руке.

– Вот что за упрямый человек! – пробормотала Забава и торопливо помчалась к входной двери.

За секунду до звонка Забава щелкнула замком. Тяжелая дверь с легкостью подалась и Поликарпова увидела на пороге своего дома Соколова.

– Здравствуй! – широкая улыбка парня была настолько заразительной, что у Забавы не было шансов сохранить серьезное выражение лица.

– Привет! – так же широко улыбнулась Поликарпова.

– Привет! – повторил парень и шагнул в дом.

Забава собралась пропустить гостя, но замерла, не имея возможности двинуться с места. Да и желания не было. Целый месяц она не видела эту наглую физиономию. Месяц! Это ведь просто уму не постижимо! Нет, что там месяц? Тридцать дней… Но самым неожиданным открытием для девушки оказалось то, что она соскучилась за этими серо-зелеными глазами, чуть самоуверенной улыбке и завораживающему голосу. Да, она слышала его голос каждый день по телефону. Но все же…. Все же она скучала.

Но за все богатства мира Забава не призналась бы парню в этом. И сейчас, стоя в просторном коридоре отчего дома, девушка молчала. Но улыбалась.

– Привет! – вновь повторил Поликарп и шагнул еще ближе, крепче сжимая руки на талии девчонки. Чемодан, забытый, стоял на крыльце, цветы, тоже забытые, сжатые в сильной руке, запутались в кончиках волос за спиной девушки.

– Здравствуй! – тихо шепнула Забава.

Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть лицо парня. Увидеть глубокие морщинки вокруг глаз, которых месяц назад не было. Увидеть усталость в серо-зеленых глазах. И почувствовать ее по напряженным плечам и чуть ссутуленной спине.

– Зачем приехал? Отдохнул бы, – с упреком проговорила Забава, но ее руки абсолютно неожиданно для нее самой улеглись на груди парня.

Поликарп промолчал, только рукой накрыл девичью ладошку и чуть сжал, пальцами вырисовывая одному ему известные узоры. Словно не мог не трогать ладонь с нежной бледноватой кожей и темным рисунком вен.

– Скучал, – наконец произнес Полик, и легонько прижался губами к изящным пальчикам.

Забава не смогла ответить, а все также молчала и только на ее губах играла ласковая улыбка, а глаза вспыхнули темными васильками.

– Глянь, мишутка, – раздался вдруг совершенно неожиданно хмурый голос из-за спины Поликарпа, – А фасад у этого тела так же хорош, как и вид сзади?

– Мама! – кажется, щеки Забавы вспыхнули алым цветом.

– А что «мама»? – искренне возмутилась женщина, поигрывая солнцезащитными очками и стоя на крыльце дома, – Мой Потап Михайлович знает, что смотреть на мужские фигуры я могу бесконечно, а вот трогать… Тут уж простите-извините, наше сердце отдано Поликарпову. На веки вечные.

– Люсенька, входи уже в дом целиком, – поторопил женщину Потап Михайлович – отец Забавы, – А Вы, молодой человек, почему чемодан не заносите? Раз уж жить к нам надумали, так у нас и на ваш гардероб места найдется. Дочь, а ты почто гостя в ливень в дверях держишь?

– Пап, а вы вообще обещали вернуться завтра, – спохватилась Забава и сделала шаг назад, собираясь отодвинуться от Поликарпа.

Но Соколов был категорически не согласен с решением девушки. Он двинулся вслед за ней, и, чуть повернувшись, обнял Забаву, вручив ей позабытый букет ярко-синих васильков. Приветливо улыбнулся родителям девушки и протянул руку отцу.

– Соколов Поликарп, – представился парень, – друг Забавы.

– И ничего не друг, – проворчала Поликарпова.

– Ты права, Василек, – ласково заметил Поликарп, – Я твой парень, молодой человек, бой-френд.

– Люсенька, – воскликнул отец семейства, – Подай-ка мое ружье!

Но угрозу в голосе значительно «подпортили» улыбка и глазах мужчины. Правда, рукопожатие было сильным и уверенным. Зато ответный взгляд Поликарпа сквозил уверенностью и уважением к родителям девушки.

– Папа! – возмутилась Забава, зная вспыльчивый норов отца.

– Спокойно, дочь! – вмешалась Людмила Валерьевна, – Папа сегодня добрый. Так ведь, мишутка?

«Мишутка» уже вовсю знакомился с другом дочери, задавая прямые вопросы и получая такие-же прямые ответы.

Спустя полчаса, чемодан с вещами Поликарпа красовался на пороге комнаты Забавы. Сам парень, переодетый в сухие вещи, сидел за кухонным столом. Людмила Валерьевна хлопотала у плиты, готовя обед. Забава накрывала на стол. А грозный глава семейства Поликарповых играл с четырехлетним чадом. Дарина – младшая дочь Поликарповых, с упоением осваивала профессию доктора, перевязывая «раненую» руку отцу, а потом и перебралась на колени к Соколову, которому досталась роль ужасно больного пациента. В итоге, когда стол был накрыт, Полик щеголял с перебинтованной головой всем видом показывая, что игры с маленькой девочкой его крайне забавляют.

* * *

Поликарповы – старшие, уложив младшую дочь Дарину в детской, скрылись в своей спальне, оставив молодежь наедине. Родители Забавы Соколову очень понравились, при одном взгляде на них становилось понятным, что в семье царят уважение и любовь. Глядя на родителей Забавы, Поликарпу становилось понятным, в кого она такая красавица и умница. Но одного он не понимал. Не понимал причин, по которым девушка постоянно закрывается от него. Да, для парня оказалось приятным сюрпризом то, какие эмоции он смог прочесть в васильковых глазах после долгой разлуки. Последний месяц дался Соколову очень тяжело, несмотря на ежедневные звонки и беседы с милой ершистой зазнобой. Душевному равновесию способствовали ежедневные отчеты брата, которые начинались с уже привычных слов: «Ни с кем, нигде, никуда…». Благодаря Любомиру и его «Соколу» Поликарп узнал, что Забава учится в художке, подает надежды как молодой художник, но основной ее страстью является аэрография. Уж очень любит его Василёк рисовать на машинках.

Почему-то мысль об этом ее увлечении вызвала улыбку. И капельку предвкушение. Парню стало интересно, как же Забава поступила с его любимой ласточкой, которая уже месяц стоит в гараже у Кудесника.

За мыслями Полик не заметил, как провалился в легкую дрему. Ему было настолько уютно и хорошо этим вечером в обществе девчонки с васильковыми глазами, что все тело после сытного обеда, веселых бесед в приятной компании, а потом и ужина, словно погрузилось в тягучий кисель, отказывалось двигаться.

Прикрыв глаза, откинув голову на спинку мягкого дивана в гостиной Поликарповых, слушая и не воспринимая льющиеся из динамиков звуки старого выбранного ими к просмотру фильма, Поликарп Сергеевич понял, что домой он уже не попадет. Наглым образом напросится на ночь. Да и Забава его пока выгонять не собиралась. Попыталась пару раз сказать, что с дороги он устал и ему нужно бы домой, выспаться. Но не очень уж и настаивала, а сам Соколов не мог пока уехать, не мог и все тут.

Размышления, которые потихоньку складывались в план завоевания сердца Забавы, прервало едва ощутимое прикосновение к чуть отросшей щетине на правой щеке. Поликарп даже подумал, показалось. Но нет, касания, пусть и едва ощутимые, ему не снились, а были вполне реальными.

Веки медленно поползли вверх, просто, чтобы позволить глазам убедиться, что он не спит. Темно-синий взгляд и немного растрепанные рукой волосы заставили Поликарпа окончательно убедиться, что это не сон. И веки вновь сомкнулись, будто бы подталкивая девушку продолжить свое занятие.

Минуту, вторую ничего не происходило. Поликарп уже начал клясть себя последними словами за то, что открыл глаза, но кончики пальцев Забавы коснулись его лба, скользнули по носу, пробежались по губам и замерли на щеке. И парень выдохнул. А на губах заиграла легкая нежная улыбка.

Забава Потаповна давно, а может быть и ни разу, не попадала в подобные ситуации. Отношения с противоположным полом всегда были исключительно дружескими. А сейчас, когда родители отправились к себе, и весь дом, казалось бы, погрузился в сон, на диване сидел мужчина, которому Забаве не хотелось быть просто другом.

Друг.

Да, это слово когда-то принесло боль девушке. Боль, разочарование и слезы в подушку. Безобидная фраза «Давай останемся друзьями» в тот день разрушила девичьи грезы. Тогда, в семнадцать, все делится на черное и белое. Никаких полутонов, никаких получувств. Когда тебе кажется, что вот ОН, тот, кому ты хочешь подарить себя. Но судьба поступает иначе. И «ОН» предлагает дружбу, хлопает по плечу, словно старинного приятеля и уходит в ночь с девушкой, которая более доступна, опытна и прячет возраст за показной вульгарностью. Бывает, да.

Но сейчас, сидя на диване рядом с Соколовым, Забава не могла вспомнить черт лица парня, которого долго считала «тем самым, единственным». Кажется, блондин, кажется, глаза зеленые, или голубые? Не важно уже.

Почему-то Забаве хочется видеть только серо-зеленые глаза и непокорную торчащую челку. Смотреть не легкую небритость на щеках и чувствовать, как короткие волоски приятно покалывают кожу на ладони.

И черты «того», кто казалось бы, был целым миром, окончательно стираются из памяти. А улыбка заставляет придвинуться еще ближе. Мысли, все до единой, улетают. И тело само откликается на волнующий запах туалетной воды, марки которой Забава не знала, но этот аромат не давал покоя девушке на протяжении месяца.

Лицо парня по-прежнему безмятежно, легкая улыбка едва заметна, руки расслаблены, спокойно лежат ладонями вниз, одна на колене, вторая на диване. И Забава сама не замечает, как уже склонилась к волевому подбородку. А руки разглаживают собравшиеся за этот месяц вокруг глаз мелкие морщинки. Сильная рука накрыла девичью ладошку и утроила на груди, там, где сильными ударами билось сердце. Тук-тук… И тихий выдох музыкой прошелся по венам.

Глаза все так же закрыты, словно их хозяин ждет, предоставляя девушке решать самой. Но рука, накрывшая ладонь и переплетенные пальцы заставляют решиться. И вот легкое словно крылья бабочки касание губ срывает тихий стон, в который, кажется, вложен шквал чувств и переживаемых эмоций.

Вторая рука уже не может бездействовать и накрывает затылок с копной молочно-шоколадных волос, шелком струящихся между пальцев. А губы, ставшие вмиг твердыми и требовательными, раздвигаются, приглашая, обещая, даря трепет, мурашками отозвавшийся по всему телу.

Нежные руки скользят по широким плечам, изучая, узнавая, запоминая, а пальцы зарываются в короткие волоски на затылке, сжимая и поглаживая.

Касания губ стали глубже, откровеннее, а Забава оказалась на коленях Соколова, и, что удивительно, не стремилась покинуть своего места. Широкая ладонь скользила по спине и плечам, не позволяя себе спуститься к бедрам. И, окончательно осмелев, Забава Потаповна уселась удобнее, лицом к лицу, вскарабкавшись на колени к Полику, словно взяла его в свой плен. А парень только смог выдохнуть на ухо жарко и хрипло «Мой Василёк» и вновь прижался ртом к чуть припухшим губам, уже терзая их и срывая ответные стоны.

– Ну, что вы, не отвлекайтесь, – раздался голос отца на всю гостиную, – Я водички попью и исчезну.

Поликарп застыл, мысленно окрестив не самыми лестными эпитетами мужчину, и сдвинул смущенную Забаву с колен к себе под бок. Девушка прятала лицо в ладошках, а Соколов посмотрел на Потапа Михайловича.

Мужчина стоял в одних шортах, сложив руки на груди, и в его взгляде не было и намека на то, что он уйдет, попив воды, как и обещал минуту назад.

– Покурим? – хмыкнул Поликарпов.

– Покурим, – кивнул Соколов.

– Папа! – вздохнула Забава, – Мне уже не семнадцать.

– Папа помнит, – подмигнул Потап Михайлович и направился в строну открытых, ведущих в сад дверей.

– Курение опасно для здоровья, – еще раз вздохнула Забава, наблюдая, как Соколов вынимает пачку сигарет из кармана куртки.

– Не буду затягиваться, – пообещал Поликарп, подмигнув. Погладив румяную щеку девчонки и оставив легкий поцелуй на макушке, Соколов скрылся вслед за отцом. А сама Забава тихо рассмеялась, накрыв лицо ладонями. Вот это поворот! И что теперь делать?

* * *

Потап Поликарпов был крупным мужчиной, чуть ниже Соколова, но чуть шире парня в плечах. В чертах лица мужчины угадывалось сходство с Забавой. А вот младшенькая Поликарпова была точной копией матери. У Потапа Михайловича были такие же темно-синие глаза, как и у зазнобы Соколова. Но если во взгляде девушки плескалась гамма чувств, от насмешки в день знакомства, до нежности во время поцелуя пару минут назад, то взгляд отца Забавы был изучающим, сканирующим, словно смотрел в самое нутро и видел собеседника насквозь.

– Значит, в конторе служишь? – Потап Михайлович выпустил облачко белого дыма, глядя на прикуривающего сигарету парня.

– Уже нет, – ответил Поликарп, – Отец там, полковник. А я не прижился.

– А чего так? Конфликтный? – уголки рта мужчины поползли вверх.

– Идейный, – поправил Соколов, – И на вольных хлебах доход больше.

Поликарпов замолчал, докурил сигарету, выбросил окурок в урну.

– Дам миллион – свалишь с горизонта? – вдруг спросил Поликарпов.

От неожиданного вопроса Соколов поперхнулся дымом, а прокашлявшись, посмотрел на мужчину.

– Дам два и сделаю вид, что вопроса не было, – ответил парень, выбрасывая недокуренную сигарету.

– Богатенький ментовской сынок? – хмыкнул Поликарпов.

– Не бедствую, – пожал плечом Полик, – Потап Михайлович, понимаю, что Вы видите меня в первый раз в жизни, еще и при таких обстоятельствах. Но я встречаюсь с Вашей дочерью и отказываться от нее не собираюсь.

– О, как, – хмыкнул мужчина, – Значит, не откажешься?

– Значит, нет, – Поликарп смотрел на растущие вдоль забора кусты сирени, подсвеченные фонарями в опускающихся сумерках.

– И денег тебе не надо, – задумчиво продолжил Потап Михайлович.

– Не надо, – кивнул Полик.

– А чего надо? – не унимался хозяин дома.

– Она сама нужна, – Поликарп понял, что юлить с этим мужчиной он не имеет права, да и не собирался Соколов что-то скрывать от родни девушки.

– А ты сам-то ей нужен? – хмыкнул Потап Михайлович.

– Я как раз над этим работаю, – ответил Полик.

– Видел я, как ты работаешь, – проворчал мужчина уже добродушно, – Ладно, живи пока. Но если хоть одна слезинка…

– Так точно, Потап Михайлович! – едва заметно улыбаясь, перебил мужчину Поликарп.

– И руки не вздумай распускать – с лестницы спущу! – пригрозил мужчина, уже серьезнее.

– И не собирался, – весьма искренне удивился Полик, – И как Вы только могли обо мне такое подумать?!

– Двигай уже, – рассмеялся Поликарпов, вновь закуривая, – Вон, маячит дочка в окошке. Ждет, что начну морду тебе бить.

– Переживает, – с довольной улыбкой заметил Поликарп, – А может и правда, двинете разок? К чему даму разочаровывать.

– Угу, и чтобы они потом мне весь мозг съели с матерью? – возмутился Поликарпов. А когда где-то над их головами из распахнутого окна донеслось требовательное «Мишутка!», Потап Михайлович поднял указательный палец вверх, – Видал? Вот так и живу. Не дал Бог сына, веду с этими бабами неравный бой в одиночку.

– Могу огонь взять на себя, – предложил Поликарп, посмеиваясь.

– Поживем-увидим, – решил отец семейства и, выбросив недокуренную сигарету, широкими шагами направился в сторону винтовой лестницы, ведущей на второй этаж, непосредственно в хозяйскую спальню.

– Иду-иду, рыбка моя! – преодолевая ступеньки, громким шепотом вещал Потап Михайлович.

Соколов, глядя, как мужчина торопится к жене, только улыбался. Да, что уж сказать, шикарные у Забавы родители. Понятливые.

* * *

– Постелю тебе в гостевой, – уверенным голосом сообщила Забава, глядя, как Поликарп очередной зевок прячет в ладони, – Тебе утром на работу?

– Неа, отгул завтра, – улыбнулся Полик, поднимаясь с дивна вслед за девушкой.

Фильм они так и не досмотрели, прервались на чай, а потом и вовсе выключили телевизор. Поликарпу гораздо интереснее было смотреть альбом с карандашными рисунками Забавы. Парень хвалил работы, а девушка мило краснела, поясняя что это все только наброски, настоящие картины у отца в кабинете, и у Кудесника в телефоне. Сама Забава не очень любила хвастаться своими рисунками, и не стремилась собрать их коллекцию. Кудесник же тщательно собирал все для архива.

Поликарп послушно шел следом за своим Васильком, а взгляд сам собой гулял по ее телу. И вот какими бы словами не ругал себя парень, глаза намертво приклеились к покатым бедрам и девичьей попке, которая уже не просто снилась ему ночами, а о которой он уже начал основательно грезить.

Расстелив гостю постель, Забава задумчиво взглянула на Полика.

– Ужас какой-то, – наконец, вздохнула девушка, смерив взглядом парня от макушки до пят, – И в кого ты такой длинный?

– Не обижусь даже, – улыбнулся гость, – В папу.

Глядя на Полика, Забава не могла не отметить, что в гостевой спальне, где родители так и не сменили кровать, парню будет как минимум неудобно. Ремонт в комнате сделали, а до мебели все никак не добрались. Вот и перенесли сюда старую подростковую кровать Забавы. И девушка могла бы с уверенностью сказать, что около двадцати сантиметров тела свисать с кроватки будет однозначно.

Секунду Забава думала, сверля парня хмурым взглядом.

– Значит, так, – прищурилась Забава, – в первый и последний раз. И чтобы не думал даже…

– И не собирался, – поднял руки Полик ладонями вверх, прекрасно понимая, к чему клонит девушка. Он уже был в спальне у Забавы и прекрасно видел длинный диван из модульных пуфов, которые можно составить в приличное спальне место под стать его габаритам.

Забава, вздохнув, вышла из гостевой спальни и, не проверяя, идет ли Полик за ней, направилась в свою комнату.

– Ты иди в душ, – скомандовала девушка, подходя к огромным квадратным кожаным пуфам, – А я пока поиграю в пятнашки.

– Василек, – тихо посмеивался Поликарп, перехватив девушку и не позволяя ей вырваться из его рук, – Ты идешь в душ. А с пятнашками я справлюсь.

В его руках Забава застыла статуей, пугливым зверьком, сразу вспомнив об их встрече в мастерской. В тот день он также стоял позади нее, касаясь носом и губами кожи на шее.

– Пусти, – тихо прошептала Забава, и руки Поликарпа опустились вдоль тела, но он не сделал и шага назад. Так и стоял, касаясь девчонки, практически, всем телом.

– Не держу, – шепнул Поликарп, проводя носом по плечу и вдыхая пьянящий аромат желанного тела.

Ведь и вправду не держал. Но почему тогда ноги стали непослушными и никак не могли сделать и шага в сторону?

Чуть повернув голову, Забава, широко распахнутыми ярко-синими глазами смотрела на парня. Смотрела и видела серо-зеленые искорки и тягучую нежность. И даже морщинок вокруг глаз больше не было.

– Беги, – вдруг хрипло произнес Поликарп, легко проводя горячей ладонью по волосам своей зазнобы.

Забава послушно скрылась в ванной, а Поликарп выдохнул. Да, он чувствовал себя подростком, но он был счастлив. Эта девчонка даже своими колючками делала его беззаботно счастливым, влюбляя в себя еще больше.

Мелькнувшая мысль заставила Поликарпа застыть над очередным пуфом, который он начал передвигать.

Да, все верно. Все правильно. Любит. Так и должно быть. Его жизнь окончательно и бесповоротно изменилась. И эти перемены, как ни странно, очень и очень радовали.

* * *

– Ты охамел, Соколов! – раздалось недовольное ворчание у самого уха.

– Угу, – сонно пробормотал Поликарп, соглашаясь, но ни вставать, ни просыпаться не спешил.

– Двигай к своему спальному месту! – шипела девушка дикой кошкой.

– Василек мой, – вздохнул Поликарп, крепче сжимая руки вокруг девичьей талии и на плечах, – Я с самолета, с двумя пересадками, устал, как собака. Дай поспать, а.

– Карпуша, ты реально обнаглел, – уже менее враждебно заметила Забава, – Живо дуй к себе!

– Не могу, – вздохнув, пробормотал парень, – Давай отложим разборки на утро.

– Наутро я тебе поставлю фингал под глаз, – пообещала девушка, а сама, противореча собственным словам, удобнее улеглась на подушке, пристроив колен на бедре парня.

– Все что захочешь, Василёчек мой, – ласково прошептал Поликарп, поглаживая ладонью затылок девчонки.

На губах парня играла довольная улыбка, и под равномерное дыхание Забавы он вновь провалился в сон.

Следующее пробуждение Соколова было не менее приятным, или нет. Это уж с какой стороны взглянуть на ситуацию.

– Это что еще за новости?! – громким возмущенным шепотом, капельку хриплым голосом произнесла Забава.

В семь утра рассветное солнце, обещая на удивление теплый день, позолотило комнату, осветив и постель, в которой спали молодые люди. Девушка лежала спиной к парню, а он, парень, весьма откровенно прижимался к ней всем телом. И стоит ли удивляться, что рано утром, когда все тело еще окутано негой, вполне ожидаемо физиология подводит, заставляя мужское тело реагировать на близость женских округлых форм. Тем более эти самые формы желанны и нежно любимы.

– Соколов! – уже настойчивее прошептала Забава.

– Мне не стыдно, – зевнул Поликарп, теснее прижимаясь к своей зазнобе.

– Отодвинься от меня! – настойчивее потребовала хозяйка постели и всей комнаты.

– И не подумаю, – очередной зевок, а после нахальный нос прижался к видневшемуся в вырезе пижамы плечу.

– Черт, Соколов! Как это вообще по-твоему называется, елки-палки?! – все больше возмущалась девушка, но Поликарп и не думал менять положение.

– Эрекция, – подсказал Соколов, – Из курса биологии должна знать.

– Пусти! – потребовала Забава и попыталась выскользнуть из рук парня.

– Нет, – почти простонал Поликарп, – Черт, Василёк, не ерзай!

Просьба парня заставила Забаву замереть. И пока она, размышляла, как бы без потерь выкрутиться из такой щекотливой ситуации, Соколов принялся покрывать короткими легкими поцелуями девичью шею, особое внимание уделяя чувствительному местечку за ушком.

– Что ты творишь?! – прошептала Забава, но уже не так возмущенно, а скорее со стоном наслаждения и удивления.

– Схожу с ума, – честно ответил Поликарп, – И думаю, как бы и тебя свести.

Рука парня легла на живот, скользнув под пижамную рубашку, обжигая нежную кожу. Требовательные губы прокрались от плеча к виску, задержались на скуле и прижались к уголку манящего рта. Чуть отстранившись, Поликарп нашел в себе силы замереть, застыть на месте и постараться не шевелиться. Пусть и хотелось до боли. В васильковых глазах он увидел растерянность вперемешку со смущением и желанием. И парень отступил, собрав самообладание в кулак, не позволяя безумной страсти, охватившей все его тело и душу, вырваться наружу.

До боли нежно и трепетно Соколов коснулся приоткрытых губ своими, прижался ко лбу, шумно выталкивая воздух из легких.

– Можно мне кофе? – сипло прошептал Поликарп, – И в душ я лучше пойду первым.

Забава молчала, только широко распахнутыми темно-синими глазами смотрела на парня, как он легко поднимается с постели, ерошит волосы на затылке рукой, как смотрит на нее тягучим ласковым взглядом. Если бы кто-нибудь месяц назад сказал Забаве, что ночь она проведет с безумным рокером, настойчивым и наглым, разумеется, она бы не поверила. И сейчас не верит. Странно все, стремительно. Он совершенно не дает ей времени на раздумья. Давит.

Глядя вслед скрывшемуся в ванной комнате парню, на широкий разворот его плеч, затянутых в тонкую трикотажную ткань футболки, девушка задалась вопросом. А хочет ли она, чтобы он медлил, сдерживался и отступился от нее, пойдя на поводу у ее требований.

Ответ показался Поликарповой очевидным.

* * *

Спустившись на первый этаж и оказавшись в просторной кухне, Забава увидела на обеденном столе записку. Размашистым почерком мама оставила свое краткое резюме в отношении Поликарпа, а также высказала пожелания, что «мальчик» теперь будет частым и желанным гостем в их доме.

– Мама, – хихикнула Забава, не сумев скрыть смех.

Спрятав записку в карман домашней старенькой доходившей до колен рубашки, которую Забава часто носила вместо халата, девушка принялась готовить завтрак. За суетой у плиты Поликарпова совершенно не заметила появление своего гостя. Соколов, бесшумно возникший в дверях кухни, так и замер там, спрятав руки в карманы джинсов. Серая футболка без рукавов выгодно подчеркивала рельеф мышц на плечах и спине, а джинсовая ткань ладно обтягивала длинные ноги.

Увидев парня на пороге кухни, Забава замерла. Вот почему этот черт такой красивый?!

И разозлилась. Сама только что из кровати, не умыта, не причесана, в домашних шмотках…. А он…. Будто сошел со страниц журнала, красив, статен, умен, привлекателен, и ведь не скрывает этого.

Тарелка слишком стремительно выскользнула из руки девушки. Осколки разлетелись по кафельной плитке.

– Стой! – быстро скомандовал Поликарп, глядя на босые ступни Забавы.

Но девушка не стала слушать его, а принялась подбирать разлетевшиеся осколки.

– Командир полка, блин, – ворчала Забава.

Но никто не позволил ей двинуться с места. Сильные руки подхватили сопротивляющуюся девушку и усадили на стол.

– Посиди, пожалуйста, тут, – серо-зеленые глаза спокойно смотрели в ярко-синие, – Просто посиди.

Не дожидаясь ответа, Полик безошибочно отыскал совок и веник в кладовке рядом с кухней и за минуту собрал все осколки разбитой тарелки. А потом подошел к девушке. Встав к ней лицом, Соколов оперся руками о мраморную столешницу, словно брал девчонку в плен.

– Сходим вечером в кино? Или куда скажешь, – предложил парень.

Забава секунду размышляла над предложением парня. Стоит так близко, окутывает сногсшибательным ароматом своего парфюма. И как отказать? Правильно, отказывать нужно быстро, пока не передумала.

– Нет, – поджала губы Забава, мысленно погладила себя по голове, а потом и пнула под зад, тоже мысленно, и добавила, – в прошлый раз я выбирала место. А потом сутки провалялась с головной болью и похмельем. Так что, выбирай сам.

Поликарп хохотнул. Обнял руками девчонку за талию и придвинулся ближе, самым бессовестным образом, на удивление естественно, разместился меж ее разведенных ног. Благо рубашка была длинной, и Забава не чувствовала себя слишком уж раздетой, но смущалась не менее сильно.