Текст книги "Лорнет герцогини де Рошфор"

Лариса перекосилась и проговорила тихо, но грозно:

– Вы что кричите? Вы не знаете, что у нас непременно нужно соблюдать тишину?

– Передать бумаги! – повторила я тихо, но так же отчетливо.

– Менелай Орестович занят! – прошипела Лариса. – И все ждут его, чтобы передать бумаги!

– Но Ларионов сказал, что Менелай Орестович ждет… что его предупредили…

– Мало ли что сказал ваш Ларионов! – И Лариса кивком показала мне на свободный стул.

– Но вы хотя бы сообщите ему, что я…

– Я сообщу все, что нужно!

Я села и уставилась перед собой. Потом достала телефон, но Лариса грозно нахмурилась, и я убрала его от греха. Вдруг и правда посмотрит специальным горгонским взглядом? Я, может быть, и не превращусь в камень, а мобильник точно расплавится.

В приемной, кроме меня, сидели еще четыре человека с крайне озабоченными лицами.

Один из них что-то шептал и нервно барабанил пальцами по своему портфелю, другой читал какой-то документ, то и дело удивленно поднимая брови.

Вдруг входная дверь открылась, и в приемную вошел новый посетитель очень необычной внешности.

Это был высокий худощавый человек в тщательно отутюженном черном костюме, с тщательно уложенными седыми волосами. Глаза его закрывали темные очки, на руках были черные перчатки тонкой кожи, кроме того, он опирался на черную трость с серебряным набалдашником в виде змеиной головы.

Вместо глаз у змеи были вставлены два зеленых камня.

Этот человек совершенно не вписывался в приемную Пумпянского. Он был бы уместнее в репетиционном зале театра или в павильоне, где снимают фильм…

Странный человек огляделся и направился в мою сторону.

Я удивилась: оба стула рядом со мной были заняты. Слева сидел тот человек, который барабанил по портфелю, справа – отчаянно потеющий толстяк.

Однако человек с тростью остановился перед нервным типом и в упор посмотрел на него.

Тот перестал барабанить, втянул голову в плечи, вскочил и перебрался на свободный стул в другом конце комнаты.

Человек с тростью сел на освободившееся место, поставил трость между коленями и повернулся ко мне.

– Здравствуйте, Алиса Дмитриевна.

Я вздрогнула: откуда он знает, как меня зовут?

Однако вежливость требует ответить, и я сдавленным голосом проговорила:

– Здрав… ствуйте…

– Долго вы здесь ждете? – спросил он меня странным неживым голосом.

– Ну, не то чтобы долго… – промямлила я, не понимая, чего он от меня хочет.

Я покосилась на Ларису: как она относится к тому, что он разговаривает в ее царстве тишины?

Но она даже не смотрела в его сторону.

Странный незнакомец погладил серебряную змею на трости.

Я невольно взглянула на его руку и увидела, что на ней поверх перчатки надет перстень с печаткой, на которой была выгравирована собачья голова.

Неожиданно в глазах у меня потемнело, и вместо приемной мелкого начальника я увидела дом посреди лужайки и двух огромных псов, бегающих кругами. Выглядели они очень довольными и радовались общению со мной, но…

У обоих псов были окровавленные морды…

– Кто здесь от Ларионова?

Я вздрогнула и очнулась.

– Кто от Ларионова? – повторила Лариса, оглядывая приемную. Как будто не знает, что это я!

– Я! – проговорила я громко и привстала со стула.

– Что же вы не идете? Менелай Орестович вас ждет! – процедила секретарша.

Я поднялась и направилась в кабинет.

По дороге оглянулась на того странного человека с тростью…

Но его не было, на том стуле, где он только что сидел, снова был нервный тип, который по-прежнему барабанил пальцами по своему портфелю.

Когда я выходила из кабинета, этот нервный едва не сбил меня с ног, протискиваясь в дверь.

На месте Пумпянского я бы ни за что не подписала ему ничего, видно же, что человек не в себе.

Потирая ушибленное плечо, я поняла, что если не выпью кофе, то просто покусаю первого же попавшегося навстречу прохожего. В конце концов, имею я право на перерыв?

Тут у них в комитете как раз был очень приличный кофе. И недорогой, о госслужащих у нас заботятся.

В кафе настиг меня звонок с незнакомого номера. Я расслабилась и ответила, хотя были у меня подозрения, что ничем хорошим это не кончится. И, разумеется, это был Лешка. Ну да, его-то номер я занесла в черный список.

– Чего тебе? – холодно спросила я.

– Я… Алиса, я хотел… – жалобно блеял он, – понимаешь, я хотел… извиниться.

– Только не вздумай говорить, что я все неправильно поняла! – усмехнулась я.

– Ну да, конечно… – Он помолчал немного, собираясь с духом. – Понимаешь… в общем, давай начнем все сначала! Как будто ничего не было!

– Как это? – Вот, казалось бы, ничем меня Леша не сможет больше удивить, а вот удивил же.

Хотелось заорать, обругать его последними словами и бросить телефон об пол.

Ничего этого я, разумеется, делать не стала, потому что люди все вокруг кофе пьют приличные, как бы охрану не вызвали. Так что я очень тихо сказала, чтобы Лешка оставил меня в покое, что я не шучу и не набиваю себе цену и что самое лучшее, что он может сейчас сделать, – это забыть, что когда-то мы были с ним знакомы. Надеюсь, он сам понимает, какая он скотина, а если нет, то объяснять ему я ничего не собираюсь. Как говорится, без комментариев.

– Да… но я… – На этот раз он молчал так долго, что я хотела уже отключиться, как вдруг он выпалил: – Ты должна дать мне еще один шанс!

Нет, ну неужели у него нет никаких своих слов, а может только сериалы цитировать!

Тут до меня дошло, что Лешка просто испугался, когда увидел возле меня капитана Осетрова. Неужели он поверил, что я обратилась в полицию? Мало того что скотина, так еще и дурак к тому же. И как я раньше не замечала?

В общем, мне все надоело, и я отключилась, а потом и этот номер занесла в черный список. И заторопилась на работу.

Выйдя из метро, я шла по улице по направлению к офису.

Вокруг почему-то не было ни души и стояла какая-то странная, настороженная тишина.

Вдруг передо мной, как из-под земли, появилась крепкая, коротко стриженная бабенка средних лет в зеленой шерстяной кофте и кепке-бейсболке.

– Девушка, – проговорила она неожиданно низким голосом, – у вас пары лишних рублей не будет?

Эта неожиданная и наглая просьба сбила меня с толку.

Я удивленно взглянула на странную попрошайку, подумав, что ослышалась.

– Ну что, я непонятно говорю? Или тебе пары рублей жалко для бедной женщины? – И попрошайка вдруг схватила мою сумку, пытаясь вырвать ее из моих рук.

Я машинально прижала сумку к себе и локтем попыталась оттолкнуть наглую бабу.

Примерно полминуты мы молча боролись за сумку, тяжело дыша, затем она крикнула кому-то:

– Ну, что стоишь? Помоги!

Тут же рядом с ней возник приземистый толстяк с круглыми, выпученными, как у вареного рака, глазами. Он подскочил ко мне и ткнул в бок кулаком.

Я охнула от боли и неожиданности и выпустила сумку.

Воровка отскочила в сторону со своим трофеем и начала торопливо рыться в сумке. Ее напарник держал меня за локти, косясь на свою приятельницу.

Я вырывалась, но почему-то молчала, видимо, на меня накатил приступ странной немоты.

Наконец толстяк пропыхтел:

– Ну что? Долго ты еще? Я ее с трудом держу!

Воровка выдала заковыристую матерную тираду и добавила на общепринятом языке:

– Черт… не могу найти… может, он не здесь…

И тут рядом со мной прозвучал странный, холодный и как будто неживой голос:

– А ну, быстро пошли отсюда прочь! Только сумку девушке отдать не забудьте!

Я обернулась.

В нескольких шагах от нас стоял высокий, худощавый, седовласый человек в черном костюме, в черных очках.

Тот самый загадочный, мистический человек, которого я видела в приемной Пумпянского. Он еще подсел ко мне и называл по имени-отчеству.

Как и тогда, он был в темных очках. Как и тогда, в руке у него была черная трость с серебряным набалдашником в виде змеиной головы с зелеными глазами.

– Это ты, дядя, пошел прочь, пока цел! – пропыхтел толстяк и отпустил меня. Тут же в руке его появился складной нож.

– Вы меня не поняли? – процедил незнакомец в черном. – Я сказал – убирайтесь прочь!

– Это ты, дядя, не понял! Это ты не врубился! – Толстяк шагнул вперед, размахивая ножом.

– Я вас предупреждал! – внезапно человек в черном выбросил вперед свою трость, и с ней произошла какая-то удивительная, непостижимая метаморфоза.

Только что прямая трость зашипела, изогнулась, упала на тротуар и поползла к толстяку.

С изумлением я увидела, что это никакая не трость, а огромная змея с зелеными холодными, как два камня, глазами.

Толстяк икнул, испуганно взвизгнул и бросился наутек, выкрикивая ругательства.

Его напарница, стриженая воровка, попятилась, выронила мою сумку и от растерянности села на мусорную урну.

Она не сводила круглых от ужаса глаз с подползающей змеи.

Человек в черном шагнул к ней, хлопнул в ладоши.

Воровка кубарем скатилась с урны и пустилась прочь вслед за своим приятелем.

Человек в черном поднял мою сумку и протянул мне.

– Проверьте сумочку, – проговорил он, – кажется, они не нашли того, что искали.

– Спасибо вам! – проговорила я искренне. – Большое спасибо! И скажите, кто вы такой?

– Это вы лучше у него спросите! – ответил мой спаситель, показав на кого-то у меня за спиной.

Я обернулась – но там никого не было.

Когда же повернулась к человеку в черном, тот тоже исчез, словно сквозь землю провалился. Не было ни его, ни змеи. Впрочем, что это я, не было никакой змеи, была только трость. А остальное мне показалось, причем, судя по испугу этой парочки, им показалось то же самое.

Я проверила содержимое своей сумочки.

Все в ней было перерыто, но на первый взгляд ничего не пропало. Воровка не тронула даже кошелек, что уж совсем удивительно.

Что же тогда она искала?

Тут я заметила, что навстречу мне идет Вера Аркадьевна из бухгалтерии, и устремилась ей навстречу. Как-то мне неуютно стало одной на улице. Она сказала, что начальник уехал куда-то по делам, так что с обеда можно не торопиться. Хоть одна хорошая новость!

Вечером я застала дома Нинку в полном недоумении.

– Странный он какой-то! – громким шепотом рассказывала она о новом жильце. – Как зашел в комнату, так оттуда за весь день ни разу не вышел. Ни тебе в ванную, ни тебе на кухню. Там тихо так, я было хотела ему Валеркины кастрюли показать, в дверь сунулась, а она заперта. Представляешь?

– Ну, спит человек, вот и закрылся, чтобы не будили, с разговорами пустыми не лезли.

– Вовсе я не лезла! – обиделась Нинка. – Было бы о чем с таким разговаривать! Плюгавый какой-то, да еще имя подозрительное. Надо же – Вика…

Тут дверь комнаты нового жильца открылась, сам он показался на пороге, Нинка едва успела утянуть меня на кухню.

– Если он в туалет пойдет, можно к нему заглянуть! – прошептала она возбужденно.

– Да чего ты там не видала! – отмахнулась я. – Добрый вечер, Викентий!

Викентий буркнул что-то ответное, не поворачиваясь, запер дверь на ключ и ушел.

– Вот как! – припечатала Нинка. – И знаться с нами не хочет!

– Ну, может, он с женой развелся со скандалом и теперь женщин вообще видеть не может, – предположила я.

– Да кому он нужен-то! – сказала Нинка только для того, чтобы оставить за собой последнее слово.

После сегодняшних странных событий и встреч я думала, что не смогу заснуть, однако усталость взяла свое, и, едва прикоснувшись головой к подушке, я провалилась в тяжелый и смутный сон.

Мне снилось большое, просторное, гулкое помещение вроде вокзала, где сновали какие-то люди в пудреных париках и нарядных камзолах. Они бесконечно суетились, перебегали с места на место, о чем-то шептались, возбужденно жестикулировали и все время оглядывались на высокую закрытую дверь, словно кого-то ждали.

Откуда-то сверху время от времени доносился голос, который что-то громко и гулко объявлял – но как это бывает на вокзалах, объявления эти были нечленораздельными, как будто их произносили на незнакомом языке.

И вдруг высокая дверь начала со скрипом открываться… все застыли, глядя на нее…

И тут я проснулась.

И сжалась на кровати от испуга.

Окно в моей комнате медленно, со скрипом открывалось, впуская с улицы ветер, который подхватил занавеску, она затрепетала, и из-за нее показалось лицо в темных очках.

А потом в окно протиснулся высокий человек в черном костюме, с черной тростью в руке…

Человек, которого я уже дважды видела – в приемной Пумпянского и на улице…

Я смотрела на него расширенными от ужаса глазами. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло.

А незнакомец пролез в окно и тихо, крадучись двинулся к моей кровати…

Змеиная голова на его трости уставилась на меня зелеными немигающими глазами. Сейчас, вот-вот змея соскользнет с ручки и поползет ко мне, я такое видела буквально вчера… Ужас накрыл меня пыльным покрывалом.

Дрожащими руками я натянула одеяло до самого подбородка, отползла к спинке кровати… И снова проснулась.

В моей комнате никого не было, и окно было закрыто. Я перевела дух и откинулась на подушку. Нет, что-то нужно делать с нервами, йогой, что ли, заняться. Или по вечерам гулять перед сном… Ага, погуляла уже в прошлые выходные, здорово погуляла, вот теперь расхлебываю…

Тут мое внимание привлекли какие-то подозрительные звуки, оказалось, из коридора доносились тихие, крадущиеся шаги.

Я вскочила, босиком подкралась к двери, чуть приоткрыла ее и выглянула в коридор.

По коридору крался мужчина в длинном сером плаще, застегнутом на все пуговицы, и надвинутой на глаза шляпе, из-под которой свисали черные растрепанные космы.

Я зажала рот рукой, чтобы не закричать от страха. Неужели я снова сплю? Да нет, вот же он, коридор нашей квартиры, вон там половица треснула, на стене календарь за прошлый год висит…

Я ущипнула себя за локоть, чтобы убедиться, что это – не очередной сон.

Было очень больно – значит, не сон.

Значит, у нас в квартире грабитель, а может быть, и убийца…

Я уже прикидывала, что лучше – сбежать или вызвать полицию. Нет, только не полицию, они когда еще приедут, да за это время он тут такое устроит! А если в комнате запереться, то как же Нинка? Вдруг он набросится на нее, сонную… Но тут злоумышленник открыл дверь ванной.

Странно, что ему там нужно? Ванная комната – последнее место в квартире, куда может заглянуть злоумышленник…

Тут он как-то характерно повернулся, и вдруг по этому движению и по сутулой узкой спине я узнала его.

Это был не грабитель и не убийца, а всего лишь наш новый сосед Викентий.

Но откуда он явился посреди ночи, да еще в таком странном виде! И что за космы торчат из-под его шляпы? Ведь я же точно знаю, что он лысый, а то, что растет у него на голове, и волосами-то назвать нельзя! И почему он в плаще, когда в городе такая жарища, что только ночью и можно существовать, когда асфальт остывает?

И если он наш сосед, то почему не может быть по совместительству грабителем и убийцей?

Тут он словно почувствовал мой взгляд и обернулся.

Я успела спрятаться за дверью, но за долю секунды до этого разглядела лицо, покрытое странными и устрашающими разводами.

Может быть, это не Викентий? Да нет, он, его уныло висящий нос, узкие плечи…

Викентий проскользнул в ванную, закрыл за собой дверь, и оттуда тут же донеслись звуки льющейся воды.

Я снова выглянула в коридор, и мне показалось, что чуть приоткрылась дверь Нинкиной комнаты.

Приоткрылась – и тут же закрылась.

Значит, Нинка тоже видела это явление?

Я не отходила от двери – и скоро дождалась завершения ночного спектакля.

Дверь ванной снова приоткрылась, и оттуда выскользнул Викентий. На этот раз это, несомненно, был он – унылый, сутулый, лысоватый, никакого плаща, никаких черных косм…

В руке у него была большая спортивная сумка.

Викентий прокрался к двери своей комнаты, скрылся за ней… и в квартире наступила тишина.

А я все никак не могла успокоиться, перед моими глазами стояло это жуткое видение – Викентий в застегнутом под горло плаще, в шляпе, с жуткими разводами на лице…

Я выждала еще несколько минут и прокралась в ванную – вдруг там остались какие-то улики…

И они-таки остались.

В раковине были едва заметные следы чего-то красного.

Не иначе – крови…

Значит, ночью Викентий смывал кровь со своих рук…

Да кто же он такой? Серийный убийца, маньяк?

А еще там было несколько темных волосков.

У самого Викентия волосы (или то, что от них осталось) неопределенного, но скорее светлого цвета. А вот когда он крался к ванной, из-под шляпы у него свисали темные космы…

Да, подсиропил нам Валера соседушку…

Я не стала ничего трогать, вернулась в свою комнату, легла в кровать, чтобы обдумать все происшедшее…

И сама не заметила, как заснула.

Проснулась я по будильнику и долго не могла сообразить, где нахожусь.

Только когда спустила ноги с кровати, нашарила тапочки и огляделась, поняла, что я – в своей комнате в коммуналке, и тут же вспомнила ужасное ночное видение.

Неужели это было на самом деле?

Проще всего было убедить себя, что ничего этого не было, что мне это все приснилось.

В самом деле, ну какой из Викентия маньяк?

Он жалкий, щуплый, сутулый, неприметный…

Хотя именно такие чаще всего и оказываются маньяками…

Ничего для себя не решив, я вышла в коридор…

И тут же столкнулась с Нинкой.

Она стояла перед дверью ванной, глаза у нее были круглые, лицо опрокинутое.

Увидев меня, она прижала палец к губам, а потом прошептала страшным шепотом:

– Ты это видела? Видела его ночью? – И она мотнула головой в сторону комнаты Викентия.

У меня сердце провалилось.

Значит, ночной триллер мне не приснился… у двух людей не может быть один общий сон.

– Видела, – призналась я. – И разводы в раковине… это наверняка кровь.

– Он убийца! – прошипела Нинка. – К бабке не ходи – он серийный убийца, вроде Чикатило!

– Господи! – Я схватилась за голову. – А может, нет? Может, это можно как-то иначе объяснить?

– Как еще? – возмутилась Нинка. – Кур потрошит по ночам на птицефабрике?

– Ну, я не знаю…

– Не знаешь? А как тебе вот это? – И она жестом фокусника выхватила откуда-то сложенную газету и протянула мне: – Читай вот это!

Прямо перед моими глазами оказалась обведенная ручкой заметка.

Буквы плясали перед моими глазами, и я не сразу смогла прочитать. А когда прочитала…

«В минувший вторник рабочие, прокладывавшие кабель в районе улицы Станкостроителей, наткнулись на ужасную находку. В канаве, прокопанной накануне, они нашли обескровленный женский труп. Личность погибшей пока не установлена, но по факту преступления открыто уголовное дело».

– И что? – проговорила я, трясущимися руками возвращая Нинке газету.

– Ты еще спрашиваеш-шь? – прошипела она. – Сама-то подумай! Вернулся поздно ночью, руки в крови, лицо тоже… наверняка это его рук дело!

– Но постой… он же вернулся сегодня ночью, а ту женщину нашли в прошлый вторник…

– А сегодня какой день? Как раз вторник! Так что не беспокойся, сегодня следующую найдут! У них, у маньяков, всегда так, – авторитетно заговорила Нинка, – не зря их серийными называют. У одних серия – убивают они, допустим, исключительно полных блондинок. Другие – худых брюнеток, на третьих только весной находит, а на нашего – только по вторникам! Вот как вторник – так он сам не свой, должен обязательно кого-нибудь убить!

– Ты откуда так хорошо все про маньяков знаешь?

– По телевизору передачу интересную видела, там все подробно рассказывали!

– Ужас какой!

Я уже представила огромные газетные заголовки – «Убийца по вторникам».

– А ты обратила внимание на главное? – не унималась Нинка.

– Что ты считаешь главным?

– Найденный труп был обескровлен!

Эти слова она произнесла с явным восторгом.

– Ну, и что это значит? – протянула я.

– Как – что? Ты не понимаешь? Это значит, что он из своей жертвы выпил всю кровь! То есть он вампир!

Ну, это уже показалось мне перебором.

Вампиры… по-моему, они встречаются только в художественной литературе и в фильмах ужасов.

Но я это мнение оставила при себе, чтобы не лишать Нинку удовольствия. По мне, обычный маньяк-убийца ничуть не лучше вампира. Или даже хуже – потому что, в отличие от вампиров, они бывают на самом деле.

Я покосилась на дверь Викентия и прошептала:

– Пойдем отсюда, а то, не дай бог, он проснется и услышит, как мы его обсуждаем…

– Нет, он после такой ночи наверняка крепко спит. И вообще, вампиры при свете не опасны. Но да, пойдем лучше ко мне в комнату, там как-то спокойнее.

Мы вошли в Нинкину комнату.

Эта комната много говорила о ее вкусе – всюду были разложены вышитые салфеточки, расставлены и развешены фотографии котиков и собачек, на самом видном месте висела репродукция какой-то очень знакомой картины – два круглолицых розовощеких ангела смотрели куда-то вдаль.

Как только Нинка отправляет своего сына на лето к бабке, она упорно старается избавиться от принадлежавших ему вещей. Не выбрасывает, конечно, в противном случае Ванька ей такое устроит, страшно подумать, но убирает куда подальше, чтобы если кто к ней в гости заглянет из мужского пола, то чтобы сразу не пугался, что у нее сын-подросток имеется.

Зря она так, конечно, все равно потом придется сыночка предъявить, но Нинку не переубедишь.

– Точно тебе говорю – он вампир! – авторитетно проговорила Нинка, как только за нами закрылась дверь.

– Это что же – мы живем в одной квартире с настоящим вампиром? Ну, даже если он не вампир, а просто маньяк… тоже мало приятного. Зря я сюда переехала.

– Ты только не вздумай обратно уехать! – испугалась Нинка. – Не оставляй меня тут одну…

– Да нет, мне деваться некуда… – Я вспомнила о возмутительном поведении Лешки и вздохнула.

Тут у Нинки в глазах проявилась работа мысли, и она выдала результат этой работы:

– А вообще, ты знаешь, может быть, мы как раз живем в самом безопасном месте.

– Это еще почему? – удивилась я.

– А ты сама подумай. Ни один хищник не охотится возле своего логова, чтобы его не могли найти. Так и вампиры… ну, или обычные маньяки тоже наверняка не убивают своих соседей.

– Да, ты меня очень утешила!

Тут из коридора донеслись шаркающие шаги.

Мы переглянулись и подкрались к двери.

Приоткрыв маленькую щелку, выглянули в коридор.

Там плелся Викентий.

Он был бледен, как простыня, и только красные глаза выделялись на бескровном лице.

– Ты видишь? – прошипела Нинка прямо мне в ухо.

– Что?

– Видишь, какие у него глаза красные?

– Ну и что, что красные?

– Как – что? Вампиры света боятся…

– У меня с недосыпу они тоже бывают красные, как у кролика.

– Ну что ты вечно споришь, прямо как Ванька, когда посуду мыть не хочет! И вообще, как ни крути, а надо за ним проследить!

– Не знаю, как тебе, а мне на работу нужно!

Нинка осталась явно не удовлетворена, но я быстро проскочила в ванную и убежала.

По дороге на работу я звонила мастеру насчет машины. И он мне сообщил, что она не готова. Я, конечно, вспылила и напомнила ему, что он обещал все сделать еще третьего дня. На что он, разумеется, тоже вспылил и сказал, что такую развалюху лучше мне сразу продать на запчасти, чем чинить. Из чего я сделала вывод, что он к ремонту и не приступал.

Ну вот, мало мне прошлых неприятностей, так еще и это. Теперь они вообще косяком пойдут, такая уж у меня полоса в жизни.

Тут я осознала, что черная полоса в моей жизни какая-то слишком широкая. Вот когда же было все хорошо?

Я думала, что буквально несколько дней назад, когда собиралась окончательно переезжать к Лешке. Но если вдуматься, так чего же в этом хорошего? Что любви особой между нами не было, это вы уже поняли. Что Лешка – незавидный спутник жизни, это я уже говорила. То есть замуж за него выйти мне и в голову не приходило.

А тогда какого черта я вообще все это замутила? Чтобы вылезти из коммуналки хоть на время? Чтобы не считать деньги от зарплаты до зарплаты? Глупо как-то все…

Так может, и хорошо, что мы поехали на дачу к этой скотине Толику и там мой Лешенька раскрылся во всей красе? То есть он, конечно, теперь будет утверждать, что был пьян и ничего не помнит, но мне это по барабану, я надеюсь, что больше его никогда не увижу.

Так что все к лучшему! От этой мысли я повеселела и бодро припустила к офису.

И как вы думаете, кто ждал меня у входа? Правильно догадались, Алексей собственной персоной. Вот уж верно в народе говорят: его в дверь выгонишь, а он в окно влезет!

– Что тебе нужно? – холодно спросила я, краем глаза заметив, что к дверям подходит Вера Аркадьевна.

Так что вместо того, чтобы сразу заорать, я взяла себя в руки и цедила слова сквозь зубы. Лешка же подумал, что я сменила гнев на милость, и приободрился.

– Мы не договорили, ты бросила трубку, – заныл он. – Алиса, я, конечно, очень виноват, но… я был сильно пьян и совершенно себя не помнил…

Ну, я так и думала. Нет, все-таки Лешка ужасно предсказуемый тип.

– Что тебе надо? – Я повысила голос. – Для чего ты караулишь меня везде и обрываешь телефон? А, поняла, ты боишься того парня из полиции? Вот если еще раз меня подкараулишь, я точно его на тебя напущу! Тогда тебе мало не покажется!

– Никого я не боюсь, – он засопел, как рассерженный еж, – просто… мы же вроде бы собирались жить вместе, а ты так со мной… Так не делают, это… это больно. – Тут он прижал руку куда-то в область желудка.

Нет, он вообще нормальный? Это, оказывается, я все устроила и разбила ему сердце!

Мне стало смешно, я сдержалась с трудом.

Тут на парковку возле офиса въехала машина начальника, и я мгновенно утянула Лешку за угол.

– Слушай, мне надо идти, иначе меня с работы уволят, ты этого хочешь?

– Нет-нет! – он замахал руками. – Просто… ты дашь мне еще один шанс?

– Я подумаю, – сказала я и повернулась, чтобы уйти.

– Вот, кстати, возьми, это куртка твоя, ты забыла… – Он протянул мне пакет.

Курточка была новая, куплена в дорогом магазине со скидкой, так отчего не взять…

– Спасибо, – буркнула я и совершенно машинально заглянула в пакет.

– Так… – протянула я, – та-ак, значит? – и вытащила из пакета что-то, даже отдаленно не напоминающее мою куртку.

То есть это была не куртка, а половая тряпка. Кто-то аккуратно прорезал дырки во всех местах, воротника не было, а рукава были настрижены в лапшу.

Увидев такое, Лешка вытаращил глаза и открыл рот, а я поняла, что он понятия не имел, в каком виде куртка.

– Это не я! – Лешка попятился, увидев мое лицо. – Честное слово, это не я! Это Дашка передала!

Вот как, значит, Дашка. А этот идиот даже не удосужился заглянуть в пакет.

– Чтоб у твоей Дашки все волосы повылазили! Чтоб она вся чирьями пошла! Чтоб ее разорвало! Чтоб ее черви съели!

С этими словами я хлестнула Лешку остатками куртки и убежала, едва успев проскочить в дверь перед начальником. Чтобы не столкнуться с ним у лифта, пришлось подниматься на пятый этаж пешком. Злость придала мне силы, и я успела раньше его.

После работы я зашла в магазин и купила продукты, полезные для здоровья: йогурты, зеленый салат, зерновой хлеб и яблоки. Я решила всерьез заняться своим здоровьем, потому что если сама о себе не подумаешь, то и никто не позаботится. Увидев набор продуктов в своей корзинке, я малость расстроилась. Сразу видно, что никто меня дома не ждет, кота, и то нет, в противном случае хоть пакетик корма бы прихватила, что со скидкой продавался.

Отогнав от себя неприятные мысли, я свернула было к дому, как вдруг совсем рядом прозвучал знакомый голос:

– Кого я вижу! Никак Алиса Дмитриевна!

Я вздрогнула и обернулась.

Рядом со мной шел капитан Осетров. Если, конечно, он действительно капитан, в чем я с некоторых пор сомневалась.

– Вы меня что – караулили? – спросила я недовольно, нарочно не поздоровавшись. Сама не терплю такого хамства, но в данном случае как-то стало мне неуютно. Какого черта он меня преследует, что ему от меня надо?

– Упаси бог! – Осетров замахал на меня руками. – Как вы могли подумать? Просто шел мимо по своим делам, смотрю – какое знакомое лицо…

– Ох, не рассказывайте мне сказки! – Тут я взяла себя в руки и даже улыбнулась приветливо, но глуповато – всегда полезно притвориться дурочкой, с таких и спроса меньше.

– Но раз уж мы встретились, может, зайдем на минутку в кафе? – Он показал на кофейню, мимо которой мы в это время проходили. – Выпьем по чашечке кофе… заодно я вам кое-что покажу…

Ну, хитрец! Заинтриговал меня. Что такое он хочет мне показать? Мое смутное беспокойство усилилось, однако послать его подальше было никак нельзя, это вызовет с его стороны еще больше подозрений.

– Ну, соглашайтесь, соглашайтесь! – тоном заправского искусителя говорил Осетров. – Вас ведь дома никто не ждет…

«А вы-то откуда знаете?» – хотела огрызнуться я, но вспомнила, что сама показала ему Лешку.

– Ладно, так и быть! Но только ненадолго, мне домой надо, а то продукты испортятся.

Он понял меня правильно и подхватил тяжелую сумку.

Мы зашли в маленькую кофейню, которая появилась недавно, я раньше тут не была. Осетров сам выбрал самый дальний столик. Ясно: собирается учинить мне допрос.

Официантка приняла у нас заказ – эспрессо для Осетрова и латте для меня, удалилась. Кофе мне не хотелось, мне хотелось поесть, причем в одиночестве, чтобы никто не отвлекал разговорами. Это же нужно слушать внимательно, а потом отвечать… Ладно, сейчас выпью кофе и уйду. Ничего от меня этот капитан, или кто он там есть, не добьется, главное – все отрицать и ни в чем не признаваться.

Людей в кафе было совсем мало. На противоположной стене был подвешен включенный телевизор с приглушенным звуком. Мне без очков почти ничего не было видно, да я и не для того сюда пришла, чтобы смотреть телевизор.

Я повернулась к капитану:

– Ну, и что вы мне хотели показать?

– Вот это… – И он эффектным жестом положил передо мной красивый очечник из тисненой кожи.

Мой собственный очечник. Тот, который я потеряла вместе с очками в ту странную и страшную ночь.

Я замерла, не зная, как себя вести.

А Осетров открыл очечник.

Ну, разумеется, внутри лежали мои собственные очки. Удобные, дорогие, в красивой оправе. Только сейчас я осознала, как же мне их не хватало. То есть были, конечно, где-то старые, запасные, но эти…

Я подумала, что ни за что не нужно к ним прикасаться – мало ли где он их нашел. Может, в той машине, в которой…

Меня невольно передернуло.

Я покосилась на Осетрова – заметил мою реакцию?

Но он на меня даже не смотрел. Он уставился на телевизор.

– Ничего себе! – воскликнул он удивленно. – Глазам своим не верю! Вы это видели?

Я проследила за его взглядом – но экран телевизора расплывался в мутное цветное пятно.

И тут я сделала глупость.

Машинально взяла очки и надела на нос…

На экране ничего особенного не было – там показывали редкий цветок, который, судя по надписи, раз в году расцветает в ботаническом саду. Что это так удивило Осетрова?

– Царица ночи… – прочитала я.

А Осетров уже повернулся ко мне и удовлетворенно проговорил:

– А они вам очень идут! Это ведь ваши очки, правда?

– Да с чего вы взяли? – Я попыталась откреститься от очков, сняла их, положила обратно в очечник.