Текст книги "Талисман египетской царицы"

Наталья Александрова
Талисман египетской царицы

– Медина! – проговорил таксист, обернувшись.

В голосе его была такая гордость, как будто он сам выстроил эту Медину в свободное от работы время. Должно быть, с такой гордостью господь бог, сотворив Землю, отер пот со лба и сказал, что это хорошо.

– Как Медина? – удивленно и обиженно воскликнула Арина. – Почему Медина? Я же просила Карфаген!

– Медина! – повторил араб, и на его лицо набежало облачко. – Твенти долларс – Медина. Карфаген – фифти долларс.

Арина застонала.

Когда полчаса назад она по трапу сошла с корабля и вышла на выжженную солнцем площадь перед зданием порта, к ней лихо подкатило белоснежное такси, белозубый араб распахнул дверцу и радостным голосом ярмарочного зазывалы пригласил:

– Мадам, Карфаген, плиз!

Арина хотела осмотреть развалины Карфагена. Она прочла в путеводителе, что эти развалины – самое интересное, что можно увидеть в Тунисе. В этом же путеводителе, ориентированном на небогатых российских путешественников, сообщалось, что от морского порта до развалин примерно пятнадцать минут езды и что такси обойдется долларов в десять-пятнадцать. Однако, когда Арина, наученная горьким опытом общения с арабскими таксистами, спросила зазывалу:

«Сколько?» – он с той же ослепительной улыбкой сообщил:

– Фифти долларc! – И для того, чтобы избежать любых недоразумений, повторил: – Пятидесят!

– О нет! – возмутилась Арина. – Это очень дорого! Вери экспенсив! Пятнадцать… фифтин… самое большее – двадцать! Твенти долларс – о’кей?

– Ноу! – Улыбку стерло с лица таксиста, на нем проступило выражение горькой и незаслуженной обиды. – Ноу фифтин! Ноу твенти! Фифти!

– Вери экспенсив! Очень дорого! – заупрямилась Арина. – Твенти! Двадцать, но не больше!

Таксист задумался, потом его лицо просветлело, он махнул рукой, к ним тут же подкатила другая машина, не такая нарядная. И водитель в ней был не такой белозубый.

– Твенти долларс! – сообщил первый таксист Арине, указав на второго, как будто продавал его на рабовладельческом рынке вместе с машиной.

– Твенти! – удовлетворенно кивнула Арина и села на заднее сиденье, довольная тем, что она, такая умная и практичная, сумела настоять на своем и выторговала у местных жителей некоторую сумму. Не столько даже сами сэкономленные деньги радовали ее, сколько то, что она проявила твердость, не дала себя обмануть…

И вот теперь оказалось, что вся ее практичность ничего не стоит, что ее опять нагло развели и за свои двадцать долларов она приехала вовсе не на развалины Карфагена, а в какую-то Медину.

– Медина! – повторил таксист и показал рукой на белые каменные ворота, отделявшие вполне европейский город, где он остановил свою машину, от вполне восточного города из сказок «Тысячи и одной ночи».

Делать было нечего. Арина отдала обманщику двадцатку и направилась к воротам.

До ворот все было чистым, нарядным и обыкновенным. До ворот по сторонам широкой улицы стояли шестиэтажные каменные дома, такие же, как в Париже, в первых этажах нарядные кафе чередовались с магазинами и офисами, по улицам сновали деловые мужчины и женщины в приличных европейских костюмах, несмотря на жару. Впрочем, возможно, для них сейчас было прохладно, осень все-таки.

За воротами же… Арина словно в доли секунды перенеслась в другой мир, в другую эпоху. На нее обрушилась волна пряных, непривычных запахов – пахло корицей, перцем, гвоздикой и какими-то незнакомыми пряностями, и подгорелым маслом, и дымом, и верблюжьей шерстью. Арина не знала раньше, как пахнет верблюжья шерсть, но догадалась, что именно так, а потом рядом с ней открылась калитка, и за ней она увидела грустного верблюда, привязанного во дворе. Верблюд взглянул на нее недовольно, пожевал губами и собрался плюнуть, но тут калитка снова закрылась.

На нее обрушилась лавина звуков – крики торговцев, скрип колес, блеянье баранов и протяжный голос муэдзина, доносящийся откуда-то сверху. Она запрокинула голову и увидела высоко в бледно-бирюзовом небе стройный силуэт минарета и тут же чуть не свалилась в грязную канаву. Больше она голову не задирала, смотрела под ноги и по сторонам, тем более что дальше неба не было – вместо него над головой была сплошная закопченная кровля, город превратился в сплошное бесконечное жилье, точнее, в крытый рынок, где торговали пряностями и бараниной, кунжутным маслом и кожаными подушками, верблюжьей сбруей и коврами, масляными светильниками и яркими платками.

Арину хватали за руки и тащили во все лавчонки подряд, с загадочным видом обещали самые лучшие цены и самые удивительные товары. Она вырывалась, протискивалась сквозь толпу, ошарашенная и раздавленная этим шумом и гомоном, этой назойливостью людей, звуков и запахов.

– Мадам! – тихо и проникновенно проговорил, встав у нее на пути, подросток в клетчатом платке-арафатке. – Мадам, идемте со мной, я показать самый красивый вид!

– Не надо! – Арина обошла его, помотав головой. – Ничего не надо!

И снова лавки и лавчонки, и зазывалы в грязных рубахах, и старики с чашечками кофе на пороге кофеен, старики, играющие в нарды, старики, курящие кальян…

Вдруг стало немного тише, лавки кончились, перед ней была высокая дверь с узором из разноцветных гвоздей, перед дверью сидел на стуле величественный старик с кальяном. Увидев Арину, он вынул изо рта мундштук, протянул ладонь лодочкой и строго проговорил:

– Большая мечеть. Смотреть – пять долларс!

Арина решила, что надо же что-то осмотреть, не зря же она сюда приехала. Сунула в ладонь старика пятерку. Он медленно поднялся, отворил дверь, пропустил ее внутрь.

За дверью был огромный двор, окруженный легкой колоннадой. По другую сторону двора виднелся вход в мечеть, и она направилась было туда, но перед ней оказалась решетка с замком. Возле решетки сидел на стуле второй старик, как две капли воды похожий на первого.

– Нельзя! – произнес он непреклонно.

– Как нельзя? – опешила Арина. – Я заплатила пять долларов за то, чтобы осмотреть мечеть…

– Нельзя! – повторил старик. – Смотреть отсюда!

Он полуобернулся, широким жестом показал на залитый солнцем пустой двор. Ничего интересного там не было.

– Хамство какое! – выдохнула Арина возмущенно. – За что деньги берете? За то, чтобы поглазеть на пустой двор? Да я таких дворов столько видала…

Старик ничего не ответил, взял в рот мундштук кальяна и полузакрыл глаза.

Арина развернулась, вышла в двери, неприязненно зыркнула на первого старика и прошипела:

– Жулики!

Старик расплылся в улыбке и проговорил:

– Приходите еще, мадам!

– Ноги моей здесь не будет! – фыркнула Арина и быстро зашагала вперед. Точнее, назад. Она решила покинуть эту грязную, негостеприимную, жуликоватую Медину и побродить лучше по европейской части города, пройти по магазинам, посидеть в кафе…

Однако через десять минут она поняла, что заблудилась.

Вокруг снова были лавки и лавчонки, ковры и пряности, благовония и сувениры, торговцы и зазывалы. Она поворачивала направо и налево, но только еще больше запутывалась в лабиринте старого города. Арина едва не оглохла – голоса торговцев и зазывал, крики верблюдов и ослов снова обрушились на нее, от шума и запахов у нее заболела голова. Ей казалось, что она узнает какие-то лавки, что она давно уже ходит по кругу и теперь уже никогда не выйдет из этой злополучной Медины…

Наконец ей стало просто страшно.

Ведь она может опоздать на свой корабль – и что тогда делать?

Вдруг перед ней появился знакомый подросток в арафатке, тот, что предлагал показать самый красивый вид. На этот раз он ничего ей не сказал, только безразлично скользнул взглядом. Видимо, на ней была уже печать пленницы Медины, он знал, что она никуда отсюда не денется, и тут же утратил к ней интерес.

Тогда Арина сама обратилась к мальчишке:

– Как выйти из Медины? Вэй аут?

Подросток взглянул на нее то ли сочувственно, то ли пренебрежительно, повернулся, поманил за собой и повел куда-то в глубь кривого темного переулка.

Арина пошла за ним – а что ей еще оставалось?

Они снова шли мимо лавок, потом мальчишка свернул в одну из них, но не задержался, а прошел насквозь, раздвигая свешивающиеся с балок потертые ковры. Арина едва поспевала за ним, ужасно боясь отстать. Они вышли на другую улочку, здесь было еще более шумно. На углу высокий чернобородый человек жарил мясо, кровожадно оглядывая прохожих. Арина испуганно покосилась на него, догнала своего провожатого, растерянно спросила:

– Долго еще?

– Ван момент! – отозвался тот и вдруг схватил Арину за руку и втащил в очередную лавчонку, на первый взгляд ничем не отличающуюся от остальных. Полки были заставлены позеленевшими от времени медными кувшинами, светильниками и перламутровыми шкатулками, по стенам развешаны чеканные блюда и кожаные седла, с крюков и балок свисали потертые молитвенные коврики.

Навстречу им поднялся седобородый величественный старец. Аринин провожатый что-то сказал ему по-арабски, старец важно кивнул, вложил в руку мальчишки монету. Тот скользнул было на улицу, но на этот раз Арина ухватила его за ухо:

– Куда ты меня привел, паршивец? Я просила вывести из Медины! Вэй аут!

Малолетний жулик заверещал, показал пальцем на старца:

– Вэй аут! Этот господин показать! – И тут же извернулся, высвободил ухо и исчез в лабиринте лавок.

Арина в полном отчаянии повернулась к старику.

Тот учтиво поклонился ей, подставил низенький обитый кожей табурет.

Арина опустилась без сил, осознав, как устала от беготни, шума, непривычных запахов, а главное – от беспокойства. Старик поставил перед ней на низкий круглый столик позолоченный поднос с маленькими хрустальными стаканчиками, в которых дымился горячий красный чай, и серебряную вазочку с пахлавой.

– Прошу, мадам! – проговорил он степенно.

Арина была возмущена тем, как ее заманили в эту лавку. Она ничего здесь не собиралась покупать. Но она устала и подумала, что глоток чая ничем ей не повредит и ни к чему ее не обяжет. Она поднесла стаканчик к губам и сделала глоток…

Чай был необыкновенный. В нем чувствовался аромат фруктов и цветов, аромат душистой южной ночи и дальних странствий, аромат детства и каких-то давно забытых воспоминаний.

Усталость и раздражение прошли. Арина взглянула на старика с благодарностью. Тот улыбнулся и скрылся в глубине лавки.

Арина допила чай, поставила стаканчик на поднос и решила, что сейчас спросит у старика дорогу из Медины.

В это время хозяин лавки вернулся. С заметным трудом он тащил большой кованый ларец. Поставив его перед Ариной, откинул крышку.

Арина из вежливости заглянула в ларец.

Здесь была какая-то дешевая дребедень – стекляшки и побрякушки, стаканчики и коробочки, бусы из разноцветного стекла и фарфоровые статуэтки, медные перстни и брошки – в общем, та ничего не стоящая ерунда, на которую средневековые купцы выменивали у дикарей золото и слоновую кость.

– Мне ничего не нужно, – проворчала было Арина, но вспомнила вкус чудесного чая и подумала, что можно купить у старика какую-нибудь мелочь, чтобы сделать ему приятное.

– Ван доллар! – проговорил старик и повторил: – Всего один доллар!

И тут из груды дешевых побрякушек прямо ей в руку выпал крупный темно-синий камень в темной оправе тусклого старого металла. То есть, подумала она, наверняка не камень, а стекляшка… впрочем, красивая стекляшка, хорошо отшлифованная, тускло отсвечивающая густым сапфировым светом.

– Красиво! – сказала Арина, показав старику камень. – Я возьму это!

– Карасиво, – закивал тот. – Отшень карасиво! Один доллар!

Арина порылась в кошельке. Долларовых бумажек у нее не осталось, она дала старику пятерку. Тот спрятал бумажку в карман, но сдачу искать не стал. Впрочем, Арина и не настаивала. Спрятав свою покупку в сумку, она встала и спросила старика:

– Как выйти из Медины? Вэй аут?

Тот поднял ковер, прикрывавший вход в лавку, протянул руку. Арина взглянула в ту сторону и с изумлением увидела в двадцати метрах белые ворота, а за ними – широкие улицы и современные дома европейского города.

Она вышла из лавки и остановилась на пороге, не в силах двигаться дальше. Шум и гвалт Медины, ее запахи, шорох ног по старым каменным плитам, непонятная речь, заунывная музыка, доносящаяся из крошечных кофеен, накрыли ее с головой, как пыльное ватное одеяло.

Проходящий мимо араб окинул ее равнодушным взглядом и вдруг остановился. Сказал что-то на своем языке, протянул руку. Арина собрала все силы и шарахнулась от него в сторону. Хватит с нее на сегодня местных жителей! Она хочет обратно на свой круизный лайнер, там хотя бы чисто и кондиционер работает.

– Прошу вас, мадам! – закричал таксист и выскочил ей навстречу из машины.

«Все жулики, – подумала Арина, – и зачем только я вообще поехала в город?»

Мимо проносились белоснежные дома Туниса – столица звалась так же, как и страна. Обычный южный город, такие же города встречаются на побережье Испании и на Лазурном Берегу, Арина много видела… И, только побывав в таинственной Медине, узнаешь, что Тунис совсем не такой, каким кажется с первого взгляда.

Арина вспомнила все свои приключения в этой жуткой Медине, свой ужас, когда поняла, что заблудилась в старом городе и что может опоздать к отплытию лайнера, и ее передернуло. Таксист повернулся к ней и забормотал что-то на своем языке, она только махнула рукой – езжай, мол, не хватало еще в аварию попасть.

Ну и денек сегодня выдался! Хотя что это она? Все как обычно.

Утром она столкнулась в коридоре со стюардом и привычно напомнила ему, что у нее в каюте нет фена. У всех есть, а у нее – нету. Она напоминала об этом уже третий день, и каждый раз стюард что-то буркал в ответ. Судя по фамилии на бейджике, стюард был греком, однако должен же он понимать по-английски! Но он делал вид, что не понимает. Сегодня же стюард поглядел ей в глаза и разразился длинной и темпераментной фразой на греческом. Арина этого языка, понятное дело, не знала, но разобрала из речи стюарда два слова – «метафора» и «гипербола». По выражению же его лица было ясно, что он Арину просто посылает подальше. Оставалось только пожать плечами и уйти.

У кофейного автомата ее обогнала знакомая пара – оба крупные и важные. Муж так просто толстый, а жена, надо думать, когда-то и вправду была красива. От прошлого осталась торжественная походка и высоко поднятая голова с узлом волос, несколько старообразно уложенным на темечке. Раньше дама была статной, теперь же внушительный бюст плавно переходил в такой же солидный живот, и оттого ноги казались непропорционально тонкими.

– Доброе утро! – сказала Арина им в спину.

Никто не оглянулся. Что ж, все как обычно, ее такие вещи не удивляют. Пока эти двое наливали кофе, она тихонько ждала в сторонке. И все равно, идя обратно с подносом, мужчина задел ее локтем. Не извинился, просто не заметил и прошел мимо. Его жена в который раз поглядела на Арину с легким удивлением, как на воробья, залетевшего на террасу летнего кафе – откуда, мол, он тут взялся, вроде приличное место…

– Хорошая погода сегодня! – сказала Арина. – Солнце в дымке, на экскурсии не будет слишком жарко…

– Да-да, – рассеянно ответила дама, – конечно…

И тут же забыла о ее существовании, отвернувшись, отчего в ушах качнулись серьги со слишком крупными для утреннего времени камнями.

«Странное дело, – думала Арина, глядя, как в чашку бежит тонкая струйка кофе, – мы в круизе уже три дня, за это время я успела запомнить всю группу. Лица-то мелькают одни и те же. Отчего же эта дама каждый раз смотрит на меня как на незнакомую? И эти серьги, зачем она носит их все время? Хотя, если камни все же бриллианты, то ясно, что она боится оставлять их в каюте. Хоть круиз и английский, вся обслуга надежна, все же пассажиров предупреждали, чтобы сдавали драгоценности в сейф. А тогда зачем их вообще с собой брать?»

Она едва успела повернуть кран, чтобы кофе не перелился через край.

Что в этом круизе хорошо, так это кухня. Кормят вкусно, хотя она, Арина, к еде не то чтобы равнодушна, но относится к ней спокойно. Она любит путешествовать, чтобы узнавать новое, чтобы видеть. В этом круизе обещали много остановок в разных городах. Сегодня после завтрака они причаливают в Тунисе.

Арина направилась к свободному столику у окна и уже протянула руки с подносом, но за секунду до того, как поднос коснулся столика, рядом оказался долговязый рыжий англичанин.

– Сорри! – весело заорал он, плюхая свой поднос, так что веером расплескался по столу апельсиновый сок, и тут же замахал руками кому-то в отдалении.

Арина улыбнулась и отошла в сторону, не ругаться же с ним. Английский у нее слабоват. Свободный столик нашелся в самом дальнем углу, и ей пришлось пробираться с подносом через весь зал, ежеминутно опасаясь наступить кому-нибудь на ногу или опрокинуть поднос. К тому же в углу невыносимо дуло от кондиционера.

Допивая остывший кофе, она разглядывала людей в зале. В основном тут были семейные пары либо же компании людей среднего возраста, иногда пары помоложе, но с детьми. Все общество ело, громко разговаривая и смеясь, дети бегали по залу, кто-то визжал, кто-то опрокинул стул. И никому не было до нее дела. Она видела, что в их русской группе в первый же день случались какие-то знакомства, люди, симпатизирующие друг другу, общались, ходили вместе в бар или на ужин в ресторан.

К ней никто не подходил. Собственно, это ее не удивляло. Давно уже перестала она расстраиваться по такому поводу, как невнимание к ней особ мужского пола. Она привыкла и убедила себя, что ей внимание это не особенно и нужно. Тем более здесь, в круизе, где ее окружали в основном семейные пары. Каждая жена ревниво присматривала за своим мужем, зорко следя, чтобы не приближались к нему дамы помоложе и попригляднее. Да Арине такое и в голову не приходило. Впрочем, было видно, что ее они не принимают всерьез, просто не замечают, как давешняя пара.

Были в группе несколько женщин помоложе, но они приехали все вместе, большой компанией, и твердо настроились в круизе повеселиться. Днем они загорали на палубе, шумно плескались в бассейне, вечерами просиживали в ресторане, потом до полночи играли в казино. Такое времяпрепровождение не для Арины, денег у нее маловато, впрочем, ее и не приглашали.

Она допила кофе и поглядела на часы. Лайнер скоро должен причалить, в порту уже ждут автобусы, их повезут на экскурсию в Карфаген.

Арина вышла из столовой и пошла в каюту. Зеркало в холле показало очень худую нескладную девицу не первой молодости. Волосы висят вокруг лица безжизненной паклей, нос явно длинноват, рост выше среднего, спина сутулая… Вот она, Арина Дроздовская, собственной персоной.

Арина привычно вздохнула. Не красавица, конечно, но и не записной урод. Просто этим людям с лайнера она кажется унылой непроходимой занудой. В тяжелые минуты Арина склоняется к мысли, что так оно и есть.

Но что делать? Проводить отпуск у родителей на даче? С утра вкалывать на шести сотках, потом тащиться по жаре за два километра на озеро купаться, потом слушать после обеда отцовский храп, а вечером ожесточенно бороться с комарами. И это если еще не придут соседи на чай или на домашнее вино. Тогда прощай, спокойный вечер с книгой! Начнутся разговоры про огурцы и про клубнику, русские народные песни под соседский баян – «Вот кто-то с горочки спустился», «Виновата ли я» и все такое прочее. Хорошо, если в конце на политику не свернут, тогда есть шанс, что не разругаются вдрызг и угомонятся к часу ночи.

Нет уж, Арина уже лет шесть не бывала на даче в отпуске, несмотря на обиду родителей.

Наверное, все же было ошибкой ехать в круиз одной. Но что делать, если закадычная подруга Ленка вышла замуж? И ведь молчала как партизан до самой свадьбы! Стала отдаляться – то ей некогда с Ариной встретиться, то мама нездорова, а оказалось вот что. Арина как увидела Ленкиного жениха, так и остолбенела на месте. Маленький, лысый, рот отчего-то на сторону. Голос скрипучий, смех какой-то дребезжащий.

Арина тогда с лицом своим не совладала, а Ленка все заметила. А потом выяснилось, что Ленкин жених еще и дурак к тому же. Весь вечер какие-то сомнительные тосты говорил, анекдоты пошлые рассказывал. Арина до конца свадьбы не досидела, стала домой собираться. Тут Ленка ее и перехватила, пристала как банный лист – чем тебе мой муж не нравится? Видела, как ты на него презрительно смотрела! Да ладно, Арина говорит, потом поговорим, иди к гостям. Нет уж, Ленка руки на груди сложила, раз такое отношение, то я тебе сразу все скажу, потому как потом у нас серьезного разговора не будет. Ты, говорит, сначала своего заведи хотя бы не мужа, а просто сердечного приятеля. И тогда посмотрим, как ты на чужих мужей смотреть станешь! Но это, говорит Ленка, тебе не грозит, всю жизнь будешь одна как перст, никакой самый завалящий мужик на тебя и не взглянет.

Арина тогда прямо обалдела: столько лет они с Ленкой близко дружили, вроде бы никаких гадостей она подруге не делала – и вдруг такие слова незаслуженные. Ну, не будешь же на свадьбе ругаться, пожелала Арина Ленке счастья в семейной жизни и пошла домой. С тех пор уже несколько месяцев она вообще ничего про Ленку не знает.

Сзади раздался смешок. Арина очнулась от неприятных мыслей и осознала себя стоящей перед зеркалом. Да уж, ей это в больших количествах не рекомендуется!

В зеркале видно было, что рассмеялись две девицы – тоже, кстати, не первой молодости. Одна – весьма пышная, коротко стриженная блондинка, был при ней мужчина преклонных лет, вот уж про такого точно можно сказать, что он ей в отцы годится – пузатый, обрюзгший, волосы седые. И всегда они по палубе гуляли в обнимку, поначалу кое-кто из дам морщился, только этим двоим было глубоко плевать на косые взгляды и перешептывания за спиной. Иногда престарелый Ромео надоедал своей пышной Джульетте, и она общалась с одной из девиц из той большой и шумной компании. Вот и сейчас они проходили мимо вдвоем: эта, вторая, заметив Арину перед зеркалом, прыснула, а блондинка укоряюще покачала головой – неудобно, мол, услышит еще…

Арина прихватила пару мятных карамелек, что лежали в большой вазе под зеркалом (для тех, кто страдает морской болезнью), и пошла к месту сбора группы.

Сопровождающий не понравился ей еще в аэропорту. Он должен был встретить их группу и отвезти на лайнер. Его долго ждали, дама от турфирмы звонила куда-то и говорила в трубку тихо, отойдя в сторону. По прошествии часа ей надоело выбирать выражения, она пошла пятнами и орала в телефон, не стесняясь.

Наконец явился нагловатый молодой мужик в несвежих белых брюках и расстегнутой рубашке и в ответ на гневный рык дамы из турфирмы не подумал извиниться. Дама быстро сунула ему списки и удалилась едва ли не бегом.

Звали сопровождающего Ермолаем, это имя прочитали на карманчике рубашки, сам он и не подумал представиться.

Люди очень быстро сообразили, что целью сопровождающего было как можно меньше общаться с группой и как можно лучше отдохнуть за неделю круиза. Найти его при нужде было невозможно. Мобильный телефон не отвечал, портье за стойкой картинно пожимал плечами. Пока лайнер находился в море, сопровождающий усиленно прятался от группы русских туристов.

Появлялся он ненадолго перед экскурсиями, сейчас был как раз такой случай. Арина подошла, когда вокруг сопровождающего уже стояли люди. Сегодня он был в клетчатых шортах и оранжевой майке-алкоголичке.

– Экскурсия в Карфаген! – крикнул он зычно. – Читаю списки!

Арина не услышала своей фамилии, перед ней шли Дерябкины – муж и жена, а потом сразу Елкина.

– Простите, – сказала она, – а Дроздовская?

– Да погодите вы! – отмахнулся он. – Дайте список дочитать!

Потом он выслушал замечание от одной старушенции по фамилии Центер, разумеется, он прочитал фамилию как Центнер. Потом провел краткий инструктаж, который сводился к тому, чтобы туристы не разевали рты, любуясь на развалины Карфагена, а берегли кошельки и фотоаппараты. Местным нельзя верить ни в чем, даже если спросить, который час, – и то наврут. Особенно таксисты.

– Все поняли? – гаркнул он и ощерил в улыбке желтые зубы. – Тогда вперед!

– Ермолай! – Арина давно уже стояла рядом. – Ермолай, так как же со мной?

– Вы кто? – Он глянул непонимающе.

– Дроздовская, меня нет в списках…

– А я при чем? – Он пожал плечами. – Нет, значит, и не было!

– Но я оплатила экскурсию еще при покупке путевки! – возмутилась Арина. – Инна Михайловна сказала, что все в порядке.

– Не знаю такую. – Он отвернулся.

– Это сотрудница фирмы в Санкт-Петербурге, – Арина сделала усилие, чтобы голос звучал тверже.

– Вот с нее и спрашивайте! – нагло сказал Ермолай. – Автобус не резиновый, мест определенное количество, вас нет в списке, вот! – Он потряс перед ней листками бумаги.

– Это вы вчера, когда записывали на экскурсию, не проверили списки! – крикнула она.

– А ты докажи! – сказал он, наклонившись ближе.

К тому времени вся группа уже ушла, они остались вдвоем. Совсем близко было его лицо с маленькими наглыми глазками, Арине захотелось залепить ему пощечину или хотя бы расцарапать небритые щеки.

– Не смейте говорить мне «ты»! – прошипела она, потому что голос ей не повиновался. – Я с вами водку не пила!

– Чего-о? – прищурился он. – Да нужна ты мне, водку еще с ней пить! Ты на себя в зеркало хоть глядела?

– Я буду жаловаться, – сказала она не своим, а каким-то блеющим голосом. – На вашу некомпетентность и на ваше вопиющее хамство!

– Это – пожалуйста! – ухмыльнулся Ермолай. – Жалуйся куда угодно! Хоть в комитет по туризму, хоть президенту, хоть в ООН, хоть самому господу богу! Флаг в руки, барабан на шею, пропеллер в…

Тут рядом возникла давешняя важная и надутая пара.

– Ермолай… – протянула жена, как всегда не заметив Арину.

Чего они хотели, Арина слушать не стала, она развернулась и пошла прочь, стараясь проглотить комок в горле.

«Скотина какая этот Ермолай, – думала она, – знает, что я ничего не могу ему сделать!»

Положим, деньги за экскурсию ей в Санкт-Петербурге вернут, Инна Михайловна еще и извиняться станет, но сейчас-то что делать? Ей так хотелось увидеть Карфаген…

Арина подошла к стойке с рекламными проспектами и попросила дать ей проспект о Тунисе на русском. Молодой человек дежурно-вежливо развел руками.

– Инглиш? – не отставала она.

Он кивнул и сунул ей тоненькую голубую брошюрку. И тут же отвернулся, чтобы заговорить с двумя английскими старушками. Арина поняла, что это надолго, и пошла к выходу. И только на набережной развернула буклет и вместо английских слов увидела иероглифы. Этот паразит за стойкой дал ей японский проспект!

– Мадам! – в ее мысли ворвался скрипучий голос таксиста. – Мы приехали!

И тут Арина вспомнила, что так и не сказала ему, куда ехать. Так в какую же дыру ее завезли на этот раз?

Она высунула голову из такси и огляделась. Нет, вот он стоит, белоснежный красавец лайнер, водитель подвез ее к самому трапу. Это хорошо, не придется тащиться пешком по залитому обжигающим солнцем пирсу. Водитель выскочил из машины и открыл дверцу. Она сделала вид, что не заметила его поданной руки, и вылезла сама. К ногам будто привязали пудовые гири, Арина мечтала только об одном – добраться до каюты и рухнуть в постель, даже на обед она сегодня не пойдет. Она открыла кошелек и увидела, что кончились мелкие долларовые купюры, ну да, последнюю пятерку отдала тому старику из лавочки за синюю стекляшку. Остались последние пятьдесят долларов. А таксисту нужно двадцать. Ну вот, сейчас он скажет, что нет сдачи, тут в порту никто не разменяет из вредности…

«Черт с ним, – подумала Арина, – пускай подавится».

Она сунула таксисту деньги и пошла прочь.

– Мадам! – Его крик настиг ее уже на лестнице. – Ваша сдача!

Если бы Арина не была так утомлена сегодняшним странным и бестолковым днем, она заметила бы, как удивились окружающие.

Матрос с лайнера свесился с лестницы, мелкий торговец у трапа вытаращил глаза, носильщик остановил свою тележку.

– Спасибо, – выдавила из себя Арина.

Таксист коснулся ее руки и заговорил на своем языке горячо и экспансивно. При этом он страшно вращал глазами и облизывал губы. Арине стало смешно. Она развернулась и побежала вверх по лестнице, откуда только силы взялись.

Солнце коснулось моря, и мир окрасился в багровые закатные цвета, как будто облачился в драгоценные пурпурные ткани, изготовленные умелыми мастерами Тира или Сидона. Пурпурные и багряные отблески затопили дворец царицы на мысе Лохиас, и дворец засверкал, точно бесценный рубин. Багрянец облил колоннады знаменитого Мусейона, величественное здание святилища Сераписа, беломраморный Фаросский маяк, признанный одним из чудес света, позолоченный купол мавзолея, где покоился прах великого Александра, покорителя мира, непобедимого полководца, чьим именем назван этот город, прекрасная и богатая Александрия…

Солнце погрузилось в воды бухты, и багровые отсветы погасли, как гаснет факел, погруженный в воду нубийским рабом. Тьма захватила город быстро и беспощадно, как конные отряды западных варваров. Тьма покрыла черным плащом тысячи кораблей в александрийской гавани, тьма покрыла лабиринт улиц, улочек и переулков, площадей и рынков Александрии.

Но в этой тьме вспыхнул яркий свет на знаменитом маяке, и еще ярче озарился дворец царицы.

Тысячи факелов освещали дворец снаружи, тысячи светильников разгоняли мрак в его бесчисленных покоях. Тысячи слуг сновали по его коридорам и переходам, несли золотые блюда с кушаньями и кувшины с драгоценными винами, доставленными в Александрию с Кипра и Родоса, из Испании и Иллирии.

В огромном покое пировала царица Египта в окружении придворных и приближенных. Юная царица возлежала на золотом ложе, усыпанном розовыми лепестками, она была облачена в полупрозрачную столу из тонкого белоснежного виссона, обрисовывающую ее фигуру. Лицо Клеопатры казалось решительным и благородным, но вовсе не блистало красотой: подбородок выступал вперед, нос, унаследованный у предков из славного рода Птолемеев, был слишком длинен. Тем не менее у ног царицы расположились военачальники и жрецы, правители провинций и знатные египтяне. Все они соперничали друг с другом за внимание царицы, за влияние на ее сердце, на ее душу.

Стены зала были покрыты драгоценными сидонскими тканями, расшитыми золотом. Воздух был напоен ароматом тысяч свежих роз и волнующим запахом восточных курений, тлеющих в золотых жаровнях. Многочисленные слуги разносили среди пирующих изысканные кушанья на золоченых блюдах.

В центре покоя появились эфиопские танцовщицы. В бешеной пляске они неслись по залу, то гибкие, податливые и соблазнительные, то хищные и опасные, как пантеры.

Начальник дворцовой стражи Деллий поправил венок на своих темных кудрях и несколько раз лениво хлопнул в ладоши, показав, что ему нравится этот дикий и волнующий танец. Следом за ним и другие сановники показали свое одобрение – Деллий был влиятелен при дворе, и то, что нравилось ему, нравилось остальным царедворцам.