Электронная библиотека » Наталья Александрова » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 17 декабря 2013, 18:26


Автор книги: Наталья Александрова


Жанр: Детективная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Однако юная царица Клеопатра не смотрела на танцовщиц. Ее чело было омрачено заботой.

Минувшей ночью одна из преданных ей служанок донесла, что младший брат царицы Птолемей, по закону египетских владык ставший ее мужем, замышляет кровавый переворот. Он хочет расправиться с ней, своей сестрой и соправительницей, и взять всю власть в стране в свои тонкие изнеженные руки. Конечно, молокосос не сам задумал это – наверняка ему внушили эту мысль его приближенные, могущественный евнух Асменис и тот же Деллий, который сейчас возлежит на ее пиру, изображая верность и преданность. Кто еще из ее придворных, кто из тех, кто смотрит на нее с преданностью и обожанием, участвует в заговоре? Кто из них вынашивает в душе черные замыслы? И самое главное – как предотвратить переворот? На кого можно опереться?

Клеопатра поднялась со своего ложа, сделала знак верной Ириде и направилась к выходу. Придворные забеспокоились, но царица улыбнулась милостиво и проговорила своим голосом, нежным и мелодичным, как цитра:

– Веселитесь, друзья мои! Я скоро вернусь…

Выйдя из пиршественного зала, царица направилась в личные покои. Там ждали ее несколько преданных слуг, с которыми Клеопатра хотела обсудить свое положение. Служанка Ирида спешила за ней, настороженно вглядываясь в темные коридоры дворца. На каждом шагу безмолвно возвышались воины дворцовой стражи, могучие нубийцы. Любой из них мог оказаться предателем, любой мог обнажить меч против своей царицы…

Клеопатра свернула к своей опочивальне, и вдруг из темной ниши выскользнул высокий худой мужчина с наголо обритой головой, в простом полотняном одеянии храмового прислужника.

– Царица, выслушай меня! – воскликнул он по-гречески, но с сильным египетским акцентом.

Двое нубийских стражников метнулись к нему, обнажив короткие мечи, но Клеопатра остановила их властным жестом и велела удалиться. Затем милостиво кивнула бритоголовому:

– Говори!

– Я служитель Некрополя, Города Мертвых, – смиренно произнес тот, опустив глаза. – И я могу открыть царице великую тайну, которую веками хранили мои братья.

– Что за тайна? – сухо осведомилась юная царица.

Клеопатра боялась жрецов Некрополя, служителей смерти, но в то же время знала, что им ведомы древние тайны фараонов, тайны, скрытые в глубине гробниц.

– Это великое сокровище, священное ожерелье, принадлежавшее женщинам-фараонам. Ожерелье, дававшее им безграничную власть над мужчинами.

Клеопатра слышала о женщинах, властвовавших в Египте больше тысячи лет назад, – о женщинах-фараонах Мернейт, Нитокрис, Нефросебек и о самой могущественной и знаменитой из них, царице Хатшепсут, объединившей Египет после нашествия западных варваров. Ее всегда волновала тайна, дававшая этим женщинам власть над полководцами и жрецами. Вообще Клеопатра стремилась проникнуть в древние тайны Египта, власть над которым досталась ей от предков, греческих полководцев, верно служивших Александру Великому. Она щедро жертвовала деньги и драгоценности храмам древних богов и сама иногда на храмовых шествиях изображала богиню Изиду, но египтяне по-прежнему считали ее чужеземкой, гречанкой, только силой оружия оказавшейся на престоле.

– Почему ты решил раскрыть мне эту тайну? – спросила царица недоверчиво.

– Потому что звезды открыли мне, что ты, Клеопатра, станешь последней женщиной-фараоном, станешь последней славой Черной Земли Кемет! Другие служители Некрополя не хотели открывать тебе эту тайну, поскольку ты – чужеземка, гречанка, но для меня то, что начертано звездами, – священный закон, я не сомневаюсь, что звезды сообщают мне волю богов…

– Продолжай! – приказала царица.

– Я провожу тебя, царица, в Город Мертвых и укажу место, где покоится сокровище Хатшепсут.

– Город Мертвых – опасное место! – взволнованно проговорила Ирида. – Не ходи туда, госпожа! Пусть этот человек сам принесет тебе ожерелье, если уж он так его расхваливает!

– Прости, царица, но это невозможно! – ответил жрец, не поднимая глаз. – Священное ожерелье может взять в свои руки только тот, кому оно предназначено богами. Если я возьму его – оно поразит меня лютой смертью, а возможно, утратит свое могущество или вообще обратится в прах, в пыль и песок. Я укажу тебе, где оно хранится, но взять его ты должна сама.

– Не верь ему, госпожа! – воскликнула Ирида. – Не слушай его! Его наняли твои враги, чтобы привести тебя к гибели! Прикажи пытать его, чтобы он назвал имена тех, кто его подослал!

– Твоя служанка ошибается, – промолвил жрец, подняв глаза на царицу. – Я верен тебе, госпожа. Я пришел к тебе сегодня, потому что звезды открыли мне: ты в большой опасности и только священное ожерелье спасет тебя от заговорщиков!

– Я умею отличать правду от лжи, – произнесла царица, гордо вскинув голову. – Я окружена предателями и не могу отталкивать руку друга, который предлагает мне помощь. Отведи меня в Некрополь. Когда нам следует выступить?

– Немедленно! – ответил жрец.


Алена вошла в приемную. Секретарша Филиппова подняла на нее глаза, взглянула с неподражаемым высокомерием и спросила, оттопырив нижнюю губу:

– Вы записаны? Сергей Сергеевич не принимает без предварительной записи!

– Я звонила, – проговорила Алена, с трудом сдержав раздражение. – Моя фамилия Стогова. Сергей Сергеевич обещал меня принять.

– Как Стогова? – переспросила девица. – Почему Стогова? Я Стогову знаю…

Тут в глазах у нее мелькнуло какое-то подобие мысли, она сняла трубку переговорного устройства и проворковала:

– Сергей Сергеевич, к вам Стогова! Нет, не Марианна Юрьевна, а та, другая… она говорит, что звонила вам… примете?

Она выслушала короткий ответ, положила трубку и милостиво разрешила войти.

Филиппов сидел за массивным столом в рубашке с закатанными рукавами. Пиджак висел на спинке стула, он и не подумал его надеть ради нее. С какой стати, спрашивается? Кто она такая? Лицо его было красное, потное, недовольное.

– Здравствуйте, Сергей Сергеевич! – проговорила Алена, пересекая кабинет.

– Не надо меня уговаривать! – пробасил он вместо приветствия и вытер лицо клетчатым платком.

– Что? – удивленно переспросила Алена. – Я вас не уговариваю, я с вами здороваюсь!

– Я знаю, зачем вы пришли! Вы хотите продлить срок займа. Но об этом не может быть и речи! Срок заканчивается на этой неделе, и если вы не перечислите мне всю сумму в оставшиеся дни, вступит в силу пункт четыре-два…

– Но Сергей Сергеевич! – Алена повысила голос. – В конце месяца нам должна поступить значительная сумма от заказчиков, и мы с вами полностью рассчитаемся! Ведь наша фирма – давний клиент вашего банка, вы много лет работали с моим отцом и всегда находили с ним общий язык. Почему же сейчас…

– Ну вот, я же сказал – не надо меня уговаривать! – прервал ее Филиппов с тем выражением, с каким взрослый разговаривает с капризным ребенком. – А вы все равно меня уговариваете! Ваш отец – это одно, а вы – совсем другое! В нем я был уверен, а вас совершенно не знаю! Вы только месяц как приехали из…

– Какая разница, откуда я приехала? – удивилась Алена.

– У вас нет опыта ведения серьезных дел! – гремел Филиппов, не слушая ее возражений. – И вообще, кто вас уполномочил вести со мной переговоры? Марианна Юрьевна в курсе ваших действий?

– При чем здесь Марианна Юрьевна? – На этот раз Алена с трудом сдержала раздражение. – Марианна Юрьевна не имеет в данном вопросе права голоса! Отец завещал фирму нам с братом…

– Меня не интересуют ваши семейные отношения! – Филиппов бросил на стол карандаш и взглянул на нее исподлобья. – Еще раз повторяю – не надо меня уговаривать! Я принял решение! Все!

И он углубился в какие-то бумаги, ясно дав понять, что аудиенция закончена.

Алена вылетела из кабинета красная как рак.

Ей как девчонке указали на место, дали понять, что, несмотря на завещание отца, никто не принимает ее всерьез, деловые партнеры отца считают ее бестолковой провинциальной тетехой.

Но самое главное – Филиппов даже не стал разговаривать с ней о продлении займа, а без этого фирма может просто лопнуть…

И еще… он упомянул мачеху, спросил, в курсе ли та.

Может быть, в этом все дело? Может быть, это Марианна уговорила Филиппова отказать Алене, чтобы той пришлось пойти к ней на поклон? Чтобы еще раз показать, кто в фирме настоящий хозяин? Но зачем она это сделала? Неужели она не понимает, что фирме грозит разорение? Или она так ненавидит ее, Алену, что готова на все, лишь бы Алена бросила все и ушла?

Алена вышла из здания банка и огляделась.

Ее машины не было на прежнем месте. Что за черт, ведь она велела шоферу никуда не уезжать, ждать ее здесь, а теперь приходится торчать перед банком с дурацким видом… Наверняка эта маленькая садистка, секретарша Филиппова, видит ее из окна…

Алена шагнула к краю тротуара, собираясь остановить такси, и тут из переулка вырулил ее «Мерседес». Машина подкатила к ней, шофер открыл дверь, проворчал недовольно:

– Как вы быстро! А я на заправку ездил…

Кажется, даже собственный шофер выговаривает Алене, ставит ее на место! Ну, еще бы, водители ведь всегда раньше всех узнают, в какую сторону ветер дует!

Алена села на заднее сиденье. Краем глаза она увидела на переднем сиденье пакет из супермаркета. Ни на какую заправку он не ездил, наверняка жена велела сделать покупки. Сил на ссору с водителем у нее не было, она проговорила усталым голосом:

– Домой!

Ехать в офис не хотелось: снова чувствовать на себе неприязненные взгляды, слушать перешептывания за спиной… Марианна даст понять, что не сомневалась в неудачном исходе переговоров с Филипповым да и вообще никогда не верила в ее деловые способности…

– На Бронницкую? – переспросил водитель выразительно, дав ей понять, что и живет-то она в неподобающем месте, в районе, где не пристало селиться обеспеченным людям!

Она сняла эту квартиру, потому что оттуда близко к офису фирмы, да и сама квартира ей понравилась. И вообще ей почти все равно, где жить, пока не разберется с отцовским завещанием, а тогда уж она поселится в приличной квартире…

Да что же это такое! Она уже оправдывается перед шофером, пусть только мысленно! Ну что за день такой сегодня!


Да и не только сегодня. Вся эта свистопляска началась чуть больше месяца назад, когда знакомая почтальонша тетя Катя остановила ее утром и сообщила, что на имя Алены Дмитриевны Стоговой пришло заказное письмо из Санкт-Петербурга и что она, тетя Катя, за просто так бегать с письмами не нанималась, потому что Алены вечно дома нету, а в ящик письмо бросить нельзя, не положено.

Алена недоуменно пожала плечами – не ждала она ни от кого вестей, однако зашла на почту. И окаменела на месте, распечатав письмо прямо там, возле стойки.

Письмо было от адвоката. Сухим канцелярским языком ей сообщали, что по завещанию ее отца, Стогова Дмитрия Анатольевича, она наследует половину его фирмы и что ей нужно обязательно прибыть в Санкт-Петербург по такому-то адресу не позднее такого-то числа, чтобы вступить в права наследства.

Алена внимательно перечитала письмо. Буквы как живые прыгали перед глазами. Первое, что она уяснила себе из письма, – то, что отец умер больше месяца назад, а ей даже не сообщили о его смерти. Они не поддерживали связь долгое время, но все же… Алена почувствовала, как тяжело заныло сердце.

Отца своего она помнила плохо. Сам он был родом из их же города Заволжска, они с матерью поженились очень рано, в двадцать лет. Из-за тебя, говорила ей мама, если бы не ты, я бы, может, замуж за него и не пошла…

Детство свое Алена проводила в основном в деревне под Заволжском, у бабушки. Там было родни полдеревни, с бабушкой жили два ее сына с невестками, их дети. В этой большой семье нашлось место и маленькой Алене, ее не обижали, кормили, обстирывали и воспитывали от случая к случаю, кто когда вспомнит. То один дядька после зарплаты одарит всех конфетами и игрушками, то другой, рассадив своих сыновей для стрижки, заодно обкорнает и маленькую Алену. За что, надо сказать, племянница затаила на него обиду на всю жизнь. То бабушка свяжет носочки, то тетя Нина, раскроив себе платье, сошьет из остатков племяннице яркую кофточку.

Мама Алены приезжала в деревню редко и всегда одна, отцу было некогда, он учился. Бабушка поругивала зятя частенько – зарабатывает мало, вечерами корпит над книжками, кому от этого польза? Уж точно не семье. Мать только вздыхала, она работала на макаронной фабрике сменами, жили они в деревянном доме на окраине города, о том, чтобы взять ребенка к себе, и речи не было.

Потом подошло время идти Алене в школу, отец к тому времени выучился на инженера и устроился на завод. Денег в семье, по бабушкиным словам, прибавилось мало, зато дали квартиру в новом пятиэтажном доме со всеми удобствами. Алену забрали в город и отдали в школу, где она прочно осела на продленке. Мать по-прежнему работала сменами, отец пропадал где-то целыми вечерами, Алену поила чаем соседка, исключительно по доброте душевной.

Алена помнит, что, когда родители были вместе, они все время ругались. Мать вечно упрекала отца, что мало зарабатывает, что где-то все время пропадает вечерами, отец срывался и орал, что все ему тут осточертело.

Много позже, разглядывая их свадебную фотографию, Алена заметила, какие ее родители разные люди. Казалось бы, им на снимке по двадцать лет, а сразу видно, что люди не подходят друг другу. У отца вид на фото недовольный, не хотел он жениться, это и мать говорила. Сама она выглядит испуганной и растерянной – тоже не готова к семейной жизни, и беременность наступила слишком рано.

Когда Алене было десять лет, отец получил в наследство дом своей умершей тетки. Дом был большой, просторный, рубленный из хороших бревен. Место отличное, лес, река близко. Алена помнит, как приехали они туда ранней весной, когда пробивались на свет первые весенние цветы. Мама была оживленная, глаза ее сияли. Она ходила по саду и говорила, как славно они станут тут жить летом.

Радовалась мать недолго. Отец продал дом одному типу с деньгами, как тогда говорили, – кооператору, и уехал из Заволжска навсегда. То есть он тогда говорил, что ему тесно в их городе, что ему нужен простор, возможности, что он чувствует в себе силы на нечто большее, чем просидеть всю жизнь инженером на заштатном маленьком заводике. И что теткин дом – это его единственный шанс, потому что ехать в большой город без денег глупо, а так хоть на первое время хватит устроиться. А как только все у него там наладится, он напишет и жена с дочкой к нему приедут.

Мать была непреклонна. Она кричала, что против продажи дома, что отца она никуда не отпускает, хотя даже Алене было ясно, что он уже все решил и твердо собрался уезжать. Мать, однако, ничего слушать не хотела, она поставила условие: если отец сейчас уедет, то она, мать, завтра же подаст на развод.

Как хочешь, сказал отец и уехал с одним маленьким чемоданом, не простившись с Аленой.

После его ухода мать перебила всю посуду, что в то неустроенное время было если не полной катастрофой, то большим бедствием. Долго еще они пили потом чай из эмалированных кружек, в магазине купить ничего было нельзя.

После отъезда отца мать, по выражению все той же сердобольной соседки тети Глаши, что по доброте брала Алену к себе вечерами, сильно запсиховала. Она стала раздражительной, на работе поругалась с начальством, а дома все время цеплялась к Алене. Любой пустяк мог вывести ее из себя.

Бросила Алена, войдя в дом с мороза, шапку и варежки в прихожей на пол – мать орет, что она лентяйка и неряха, вся в отца, принесла в дневнике замечание – ясное дело, отцовское отродье, она, мать, всегда в школе вела себя хорошо и училась на «отлично».

Последнее было совершеннейшим враньем, потому что Алена нашла как-то в коробке из-под конфет «Руслан и Людмила» материн аттестат об окончании школы, в нем были одни тройки. Да и так было ясно, что умом особым мать не блещет, в противном случае устроилась бы она в жизни получше, чем сменная работа на макаронной фабрике. О чем дочка и не преминула сообщить маме при очередной ссоре.

«Уж больно ты умная», – ответила мать и ударила Алену по щеке, снова добавив что-то про отцовское отродье.

Соседка тетя Глаша не раз говорила, что Алена вылитый отец и что это хорошая примета – если дочь на отца похожа, значит, счастливая будет.

Пока что счастья особенного не наблюдалось. Подошло лето, и мать отправила Алену в деревню. Там тоже у родни было не все гладко. Один дядька стал сильно пить. Второй, также по пьяному делу, выехал зимой на тракторе на покрытую льдом реку да и провалился в полынью. Едва не утонул, спасибо, мужики заметили, вытащили. Дядька сильно простудился в ледяной воде, долго болел и перешел на инвалидность. Двоюродные братья выросли, тайно от бабушки покуривали и выпивали по темным углам и выражались исключительно матом. Бабушка постарела и все чаще надолго задумывалась, грустно качая головой.

Осенью мать хотела Алену оставить в деревне на зиму, потому что с макаронной фабрики ее уволили за скандальный характер и жить стало не на что. Нет уж, сказали тетки, колхоз развалился, живем, считай что, с огорода, нам лишний рот не нужен. Алена была только рада такому повороту событий.

Мать устроилась уборщицей в коммерческий магазин, открывшийся едва ли не первым у них в городе. Макаронную фабрику вскоре закрыли – не из чего стало делать макароны, и теперь у них в квартире часто собирались бывшие сослуживицы матери.

Они сидели за столом в захламленной кухне, выпивали – немного, для настроения – и пели визгливыми голосами песни «Вот кто-то с горочки спустился», «Виновата ли я» и совсем уже под закрытие вечера «Ах, зачем эта ночь так была хороша!».

В этом месте мать начинала плакать и ругать отца последними словами. Вообще эта тема – о том, каким муж оказался подлецом, как соблазнил ее юной девушкой, сделал ей ребенка, да еще и жениться-то не хотел, с трудом его заставили, а потом сидел на ее шее, учился, пока она горбатилась на фабрике в три смены, а как выучила она его на свою голову, так он ее и бросил с ребенком, – эта тема стала главной в ее жизни.

Мать ругала отца неустанно, утром и вечером, на работе и дома перед телевизором, жаловалась на него родным и знакомым и просто посторонним людям в очереди или в трамвае. Такой ненависти способствовал тот факт, что денег от отца за все эти годы не пришло ни копейки. Вообще никаких известий не было, уехал человек – и пропал. Мать официально подала на алименты, но судья сразу сказал, что дело это дохлое, не найдут человека, если он сам не объявится. Теперь, дескать, не прошлое время, муж ее, может, где-то работает без оформления, как его найдешь…

Так и оказалось, и мать озверела окончательно. Ее зарплаты уборщицы на жизнь не хватало, Алена ходила в чужих обносках, что перешивала все та же соседка тетя Глаша, и однажды не выдержала и закричала матери, потеряв терпение, что не отец их бросил, а мать сама его выгнала, поставив дурацкие условия и пригрозив разводом. Мать в это время мыла мясорубку, и эту самую мясорубку тут же метнула в дочь. Алена успела отклониться, мясорубка попала в окно, посыпались веером стекла, и одно большое сильно порезало Алене вену на руке. Увидев, как хлещет кровь, мать дико заорала, и соседка тетя Глаша заколотила в дверь. Мать стояла столбом и визжала, Алена сама, преодолевая слабость, перетянула руку тонким кожаным ремешком, как учил на уроке физрук, по совместительству читавший у них курс гражданской обороны. Она же открыла дверь соседке и только после этого упала в обморок.

После того как Алену выписали из больницы, мать притихла, возможно, этому способствовало посещение участкового милиционера, вызванного соседкой. Отца мать ругала, но без прежнего пафоса, к дочери больше не цеплялась. Алене шел пятнадцатый год, она сильно выросла и похорошела.

«Не в меня…» – вздыхала мать.

«И слава богу!» – не выдержала как-то тетя Глаша.

Мать и раньше-то, в молодости, была не слишком хороша – щеки пухлые, глаза небольшие, нос пуговкой, с возрастом же она расплылась, тело стало дряблым, щеки и вовсе лезли на глаза.

Алена теперь и сама видела, что она очень похожа на отца. Его тонкие брови, твердо очерченные скулы, упрямый рот. И характер такой же упрямый, утверждала мать. После инцидента с мясорубкой Алена с ней не спорила, они вообще мало разговаривали.

После девятого класса мать сказала ей твердо: хватит с меня твоей школы, ничему путному ты там не выучишься, больно здоровая на моей шее сидеть.

Это была заведомая неправда, поскольку Алена каждое лето не отдыхала, а работала то на почте, то помогала матери в магазине, то мыла посуду в летнем кафе, только там надо было прятаться от милиции.

Училища в городе было два: педагогическое и медицинское. Алена выбрала педагогическое, учителем младших классов она становиться не собиралась, но там готовили еще секретарей-референтов, вдалбливали в головы хорошеньких девушек основы компьютерной грамотности и делопроизводства.

Алена окончила училище на «отлично», устроилась секретарем в небольшую коммерческую фирмочку, каких пооткрывалось в их городе множество, так началась ее самостоятельная жизнь. Хотя на самом деле она началась уже давно, когда отец сказал матери: «Живи как хочешь!» – и ушел из дома, не простившись с десятилетней дочерью.


– Приехали! – ворвался в ее мысли недовольный голос водителя. – Бронницкая!

Вот как, едва ли не полжизни прошло у нее перед глазами всего минут за двадцать.

– Завтра приезжай вовремя, – сказала она, выйдя из машины, – не опаздывай, как сегодня. Пробки не пробки – меньше спать нужно.

Водитель отвернулся и хмыкнул – недолго, мол, матушка, тебе командовать осталось, Марианна Юрьевна тебя съест и не подавится.

«Он прав, – горько подумала Алена, – водители всегда все знают, как и секретарши…»

Квартира была заново отремонтирована и потому какая-то безликая. Дом старый, дореволюционной постройки, жили в нем люди больше ста лет, а потом пришли новые хозяева, сломали стены, натянули потолки и покрыли все поверхности одинаковой плиткой. Ни картинки на стенах, ни отметки на косяке, ничто не напоминает о прежних жильцах. Да и ладно, Алена тоже здесь ненадолго.

Если все пойдет хорошо, она купит себе квартиру и обставит ее по своему вкусу. Это надо будет делать не спеша, у нее никогда не было собственного жилья, так что надо подойти к вопросу серьезно. А если все пойдет плохо, если отцовская фирма лопнет – что ж, тогда, конечно, ей придется несладко. Но домой, в Заволжск, она все равно не вернется.

Есть не хотелось. Алена сварила себе кофе, разогрела в микроволновке ореховый круассан и села за стол на кухне, как вдруг в дверь квартиры позвонили.

Алена недовольно поморщилась, запахнула на груди халат и потащилась к двери.

Кто бы это мог быть? В доме у них домофон, значит, если звонят прямо в дверь – это кто-нибудь из соседей… Она ни с кем не знакома.

На всякий случай Алена выглянула в глазок и увидела круглую мужскую физиономию с выпученными глазами. Не сразу она поняла, что так искажает лицо линза глазка, и только после этого до нее дошло, кто стоит под дверью…

– Только не это! – простонала она тоскливо.

– Открой, Алечка! – подал голос Матвей.

Алена прислонилась к стене, потому что ноги внезапно стали ватными и перестали ее держать.

Ей казалось, что она уже закрыла эту страницу своей жизни, что бывший муж остался в Заволжске, в ее прошлом, и вдруг он объявился под дверью ее квартиры…

– Открой, Алечка! – повторил он и вдруг заколотил в дверь кулаками. – Открывай, зараза! Я знаю, что ты дома!

Только не хватало ей скандала на лестничной площадке, под носом у новых соседей! Знают, что она приезжая, мигом вызовут милицию…

Алена повернула головку замка, открыла дверь, отступила в сторону и проговорила сквозь зубы:

– Заходи!

Матвей ввалился в квартиру во всей красе – толстый, небритый, в мятых штанах и вытертом на локтях свитере. Кажется, в довершение ко всему от него еще попахивало спиртным, Алена не стала принюхиваться, ей и так было противно.

– Ну, здравствуй, жена! – проговорил он, остановившись на пороге и украдкой оглядывая квартиру. – Хорошо устроилась!

В руке у него был допотопный клетчатый чемодан. Это говорило о серьезности его намерений. Под мышкой он сжимал мятую коробку конфет «Гвоздика». Алена с детства их не выносила.

– Матвей, что тебе нужно? – Алена стояла перед бывшим мужем, загораживая проход, давая ему понять, что не собирается впускать его в свою квартиру и в свою жизнь.

– Как это что нужно? – На лице Матвея проступило хорошо знакомое Алене выражение детской обиды, которое так легко перерастало во вполне взрослую злобу. – Как что нужно? Ты ведь моя жена! Моя, так сказать, законная супруга!

– Бывшая, – поправила она.

– Как это бывшая?! – воскликнул он с пафосом. – Мы ведь с тобой не разведены! С точки зрения закона, в глазах общества мы – муж и жена, ячейка этого самого общества…

– Матвей, не начинай все сначала… мы с тобой, кажется, обо всем давно договорились… – пробормотала Алена, чувствуя, как в затылке начинается знакомая мучительная пульсирующая боль. Боль, которую в последние годы их совместной жизни вызывал у нее один только голос Матвея.

– Мы с тобой не разведены! – повторил он еще громче, каждым словом, казалось, вколачивая гвозди в ее затылок. – У нас с тобой законный брак! У нас с тобой все общее!

– Ах, вот как! – Алене стало смешно, и от этого головная боль неожиданно прошла. Она поняла причину этого неожиданного визита: Матвей разнюхал, что она получила отцовское наследство, и решил урвать кусок от чужого пирога. Скорее всего, его надоумила мамаша, ее бывшая свекровь. А узнал он известно откуда – от ее матери. Ох, и длинный язык у ее мамаши! Просила ведь Алена помалкивать, да как же, сумеет она сдержаться, язык всегда впереди головы бежал…

– Да, вот так! – Матвей двинулся вперед, выставив подбородок, как будто собрался драться с ней. – Мы с тобой – муж и жена, значит, все мое – твое, а все твое – мое…

– Твое?! – Алена усмехнулась. – Неужели у тебя появилась вторая пара домашних тапочек? Насколько я помню, больше ничего своего у тебя не было!

– Не вижу ничего смешного! По закону я твой муж, а значит, имею полное право…

– На эту тему ты можешь поговорить с моим адвокатом! – ответила она холодно, не двигаясь с места.

– С адвокатом? Ха-ха! – Матвей делано, ненатурально рассмеялся, но Алена заметила в его глазах беспокойство. Адвокатов он побаивался, потому что толком ничего о них не знал, а всего незнакомого боялся.

– Сколько у тебя тут комнат? – спросил он, неожиданно меняя тему. – Три? Четыре?

– Только две.

Алена решила пока не уточнять, что квартира эта – съемная, она слишком хорошо изучила своего бывшего мужа и поняла, что чем меньше давать ему информации, тем лучше.

– Что так скромно? – удивился Матвей. – Ты же теперь богатая женщина! Ну, ничего, мы с тобой и в более тесной квартире жили… ничего, в тесноте да не в обиде! А потом ты мне купишь другую квартиру, а эту можешь оставить себе… – И он сделал еще шаг вперед.

– Не думаешь ли ты, что я пущу тебя жить в эту квартиру? – возмутилась Алена.

Вот так всегда – он поражал ее своей фантастической наглостью, никакой выдержки с этим типом не хватит!

– Само собой! – Он поставил чемодан и огляделся уже по-хозяйски. – Где тут у тебя ванная? Я душ хочу с дороги принять. А ты пока приготовь что-нибудь поесть. Я ведь прямо с поезда, голодный… это, кстати, тебе! – Он протянул ей коробку «Гвоздики». – Это я в хорошем ларьке купил, где меня знают. Так что конфеты свежие, не сомневайся!

Его дремучее нахальство всегда обезоруживало Алену. Но сейчас она просто не могла уступить. Если она уступит, если пустит этого козла в огород… то есть в свою квартиру, потом его уже никакими силами отсюда не выживешь! Он будет ныть, канючить, требовать еды и ласки, и отвязаться от него можно будет только деньгами. Раньше и то так бывало. А уж теперь, когда он думает, что Алена разбогатела, он станет доить ее бесконечно.

Этого нельзя допустить! И тут ей пришла в голову блестящая идея.

Увернувшись от конфет, Алена отступила в сторону и проговорила вкрадчивым голосом:

– Ты хочешь принять душ? Очень хорошо! Он как раз сломался, течет не оттуда, где надо. Почини его, дорогой, и мойся спокойно!

– Что?! – Матвей остановился, на его лице возникло выражение тоскливого страха. Делать что-нибудь руками он не умел, и любая домашняя работа вызывала у него панику. – Что?! Душ сломался? И прямо к моему приезду? Но ты же теперь богатая женщина, неужели ты не можешь кого-нибудь вызвать?

– Матюша, – чувствуя близкую победу, она даже назвала его уменьшительным именем, – Матюша, ты думаешь, так легко найти сантехника? Тем более вечером? Но ведь ты здесь, а ты – мужчина, ты справишься… Потом, когда помоешься, посмотри плиту. С ней тоже что-то случилось, горелка не работает… Я не могу ничего приготовить, да, откровенно говоря, в доме и нет ничего. Я не ждала гостей, так что можем только чаю попить с твоими конфетами.

– Как так можно жить?! – возмущенно проговорил Матвей и попятился. – К тебе приехал муж, а у тебя дом в полном беспорядке! Это настоящее безобразие!

– Но ты же не предупредил меня о своем приезде! – кротко проговорила Алена.

Он блеснул глазами – знает, паразит, что, если бы позвонил заранее, Алена немедленно съехала бы с этой квартиры, в командировку умотала, замки поменяла, сигнализацию поставила, в общем, бежала бы без оглядки, только чтобы с муженьком бывшим не встретиться. За три года совместной жизни уж так он ее достал, что без содрогания думать о нем Алена не может.

– Ты должна была надеяться! Ждать и надеяться! – с пафосом воскликнул Матвей.

Ишь какой упрямый, подумала Алена, спрятав насмешку, видать, сильно хочется ему пожить в большом городе сытно и богато. Ну, этого не будет, уж с ним-то Алена в силах разобраться самостоятельно.

– Ну так что – починишь душ? – требовательно повторила она.

Расчет был верен, Матвей терпеть не мог, когда от него чего-то хотели. Сам он ожидал от других всяческих благ, а поскольку дураков нету давать кому-то что-либо, ничего не получая взамен, то Матвей требовал всего хорошего от двух близких ему женщин – жены и матери. Правда, его мамочка годам к двадцати пяти сыночка своего полностью раскусила, поэтому женитьбу его на Алене только приветствовала. Все равно ничего у нее не вышло, Алена выдержала три года и сбежала.

Сейчас видно было, что муженек ее впал в совершеннейшую панику и перестал соображать.

– Нет, извини, я передумал. Я лучше переночую у одного своего знакомого… – с этими словами Матвей подхватил чемодан и бросился к дверям.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации