Текст книги "Влюбленным вход воспрещен!"

Значит, я все же сумела перекрыть нужный кран!

Я преисполнилась самоуважения: оказывается, все не так уж сложно и я могу справиться с такой работой ничуть не хуже, чем сантехник из жилконторы!

С довольным видом я вышла в коридор.

Там меня поджидала директриса.

Вспомнив манеры нашего сантехника, я поправила бейсболку и проговорила:

– Ну, хозяйка, принимай работу! И, это, не забудь, что всякий труд должен быть оплачен!

– Надо же – оказывается, как до оплаты доходит, ты и по-русски говорить умеешь? – удивленно проговорила директриса и заглянула в туалет.

– И правда вроде не течет… – она достала кошелек, но в это время в коридоре возник толстый дядька в белой куртке и поварском колпаке. Лицо его было красным от возмущения:

– Маргарита Васильевна, что у нас творится? Вода из кранов ваще не идет! Как я могу работать в таких условиях? Как я могу сварить без воды суп-харчо и чанахи?! Если вы знаете, как готовить без воды, так сами вставайте на мое место!

С этими словами он сорвал с головы свой белоснежный колпак и швырнул его на пол.

В ту же секунду из другой двери вылетела женщина средних лет в синем халате, со шваброй в руках.

– Маргарита Васильевна! – завопила она дурным голосом. – Зовите аварийку! В кладовой потоп, горячая вода бьет фонтаном! Сейчас все продукты на фиг зальет!

Я поняла, что сейчас меня будут бить, и, воспользовавшись секундным замешательством директрисы, ужом проскользнула между ней и стеной коридора и выскочила из ресторана.

Вслед мне понеслись вопли:

– Держи его! Лови его!

Я прямым ходом устремилась к нашему микроавтобусу, точнее, к тому месту, где я его оставила… и остановилась в полной растерянности: микроавтобуса не было.

Он бесследно исчез.

Первой мелькнула мысль, что Ольга вернулась, пока я была в ресторане, нашла автобус и уехала, не дожидаясь меня. Однако очень скоро я убедилась, что это не так: на углу остановилась машина, из нее выскочила моя сестра и бросилась ко мне.

– Ну, я вернулась! – проговорила она скороговоркой. – Грэму наша квартира не понравилась… а где автобус?

Ольга удивленно уставилась на то место, где она перед отъездом оставила наше средство передвижения, как будто надеялась, что от ее взгляда пропавший микроавтобус материализуется. Затем она повернулась ко мне и проговорила с плохо скрытым бешенством:

– Ну, и что ты опять натворила? Ведь я, кажется, велела тебе никуда не уходить и стеречь своего покойника! И что я вижу по возвращении? Ты есть, а покойник вместе с микроавтобусом испарился!

– Конечно, тебя бы больше устроило, чтобы все было наоборот, – проворчала я обиженно. – Чтобы автобус был на прежнем месте, а я исчезла! Зачем тебе вообще нужна сестра-неудачница? И кстати – почему ты называешь его моим покойником? Я к нему имею ничуть не большее отношение, чем ты!

У нее на лице проступила самая настоящая злоба. И еще что-то, чего я никак не могла понять. Ольга зашипела, как кошка, которой наступили на хвост, но затем как будто опомнилась, взяла себя в руки и проговорила почти спокойно:

– Ладно, об этом мы поговорим позднее, в более подходящей обстановке. А сейчас не могла бы ты, дорогая сестричка, все же объяснить мне, куда подевался микроавтобус вместе с… его содержимым?

Я смущенно изложила ей свои последние приключения и сказала, что знаю о судьбе микроавтобуса ровно столько же, сколько она.

– Наверное, его угнали, пока меня не было… – предположила я под конец. – Так, может, это и к лучшему? Пускай эти угонщики сами думают, как избавиться от нашего покойника! Представляешь, как они удивятся, когда его увидят!

Я даже захихикала, когда представила лица неизвестных угонщиков.

Однако Ольга не разделила моего веселья. Она снова зашипела, а лицо ее пошло пятнами:

– Ну, и долго ты думала? Иногда мне кажется, что у тебя в голове вместо мозгов кое-что другое! Ты хоть помнишь, что я позаимствовала этот микроавтобус в своей фирме? Если я его вовремя не верну, с меня шкуру спустят! А самое главное – выплывет на поверхность вся история с той квартирой! Нет, правильно говорят – ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Не поддалась бы я на твои уговоры, не дала бы тебе ключи от этой квартиры, и было бы сейчас все хорошо…

Так мы стояли посреди улицы в полной растерянности, как вдруг из соседней подворотни высунулась небритая физиономия и сиплый голос проговорил:

– Это вы не по поводу автобуса переживаете?

Моя сестрица обладает отличной реакцией. Она тут же метнулась к подворотне и вытащила оттуда упирающегося бомжа. Бомж был самый настоящий – грязный, как свинья, и несло от него, как из помойки. Поэтому Ольга, перекосившись от отвращения, оттолкнула его к стене и встала так, чтобы он не мог сбежать.

– Ну-ка, красавец, выкладывай, что ты знаешь про микроавтобус? – спросила она бомжа, грозно сверкая глазами.

– А что я знаю, – жалобно забормотал он. – Ничего я не знаю… бедного человека обидеть ничего не стоит, а вот если дать ему на бутылку, это другое дело…

– Будет тебе на бутылку! – мрачно пообещала моя сестрица. – Дадим тебе на бутылку, а потом догоним и добавим на закуску! В общем, быстро выкладывай, что тебе известно, или устрою тебе такой перформанс – мама не горюй!

Моя сестра может говорить очень убедительно. Бомж явно перетрусил. Наверное, особенно напугало его непонятное слово перформанс. Во всяком случае, он заметно побледнел и проговорил, невольно понизив голос:

– А я что? Разве я что? Я ничего! Ежели ты так, то я, конечно, только ты Андрюхе не говори, что это я тебе рассказал…

– Никому не скажу, – пообещала Ольга. – Ну, выкладывай! Кто такой Андрюха и что он сделал с нашим микроавтобусом?

– Так ты Андрюху не знаешь? – спросил бомж недоверчиво. – Андрюху, его тут всякий знает! Он сейчас поблизости одному лоху ремонт делает, так там нужно мусор строительный вывезти. Свою машину он пачкать не захотел, а тут узнал, что рядом автобус стоит, а в автобусе только двое чурок, ну, и решил, значит, попользоваться… чурки, они же жаловаться не станут, они всего боятся… он же не знал, что это твой автобус!

– Интересно, от кого твой Андрюха узнал про автобус? – проговорила Ольга обманчиво мягким голосом. – Уж не от тебя ли?

– Не, не, я тут ни при чем… – глаза бомжа воровато забегали. – Я тут совсем не виноватый…

– Ладно, черт с тобой, главное, ты мне скажи, где сейчас наш автобус!

– Так тут, я же говорю, по соседству, в четырнадцатом доме, они там сейчас как раз грузятся! – и бомж показал на соседнюю подворотню.

Ольга отпустила бомжа, пригрозив, что если он наврал – она его из-под земли достанет.

Мы с ней зашли в указанную подворотню и увидели в дальнем конце двора до боли знакомый микроавтобус. Около автобуса курил здоровенный детина в таком же синем комбинезоне, как тот, что был на мне. Еще двое работяг закинули в автобус коробку с какими-то строительными отходами и удалились в подъезд. Детина в комбинезоне докурил сигарету, но не двинулся с места – он стоял, как памятник, возле самого автобуса и поглядывал по сторонам.

– Ну, и что нам теперь делать? – спросила я Ольгу, у которой всегда был наготове ответ на любые мои вопросы.

На этот раз, правда, она призадумалась. Впрочем, думала не очень долго, повернулась ко мне и проговорила в обычной своей приказной манере:

– Ты отвлечешь этого мужика, а я уведу автобус!

– Интересно, как я его должна отвлекать? – возмутилась я. – Ты видела, какой он здоровый? Он мне запросто руки-ноги переломает!

– Это не обсуждается! – отрезала моя сестрица. – Ты же не умеешь водить машину?

– Не умею… – честно призналась я.

– Ну, так и нечего спорить! Делай то, что я велела!

В это время во двор, дребезжа и громыхая всеми деталями, въехали старые раздолбанные «Жигули». Они остановились поблизости от микроавтобуса, дверца распахнулась, и из машины выкатилась особа лет тридцати с хвостиком. Хвостик, надо полагать, был довольно длинный. Особа была раскрашена, как индейский вождь на Первое мая, и облачена в коротенькую кожаную курточку, буквально лопающуюся на мощных телесах, и немыслимо короткую кожаную юбку. Вообще, в ее облике присутствовал явный недостаток одежды и избыток того, что под этой одеждой находилось. Подскочив к мужику в комбинезоне, особа завопила неожиданно высоким визгливым голосом:

– Ты что здесь делаешь, хряк недокормленный? Ты по какому поводу здесь кантуешься?

Мужчина в комбинезоне попятился от неожиданности и растерянно забормотал:

– Анжелочка, рыбка моя, ну что ты так расстраиваешься? Гуппия моя красноглазенькая, что ты так беспокоишься?

– Беспокоюсь? – «Рыбка» уперла руки в боки и надвинулась на него неотвратимо, как цунами. – Ты сегодня обещал домой пораньше вернуться и это ржавое ведро в ремонт отогнать! – она ткнула большим пальцем в сторону «Жигулей». – Обещал или нет?

– Ну, обещал… – нехотя признался мужчина.

Видимо, он не знал главное правило семейного скандала: никогда ни в чем не сознаваться, ни с чем не соглашаться, отпираться от всего – даже от дня недели и от своего собственного имени.

«Рыбка» воспользовалась его промахом и мгновенно бросилась в атаку:

– Ах, обещал? Я сижу, как умная Маша с чистой шеей, дожидаюсь этого кабана бесстыжего, а его нет как нет! Ты, рыло твое гнусное, о моих нервах подумал?

– Ну, вуалехвосточка моя прозрачненькая, я же тебе сюрприз хотел сделать…

– От вуалехвоста слышу! – рявкнула на него Анжела. – Меченосец бесстыжий! Пиранья прожорливая! Сюрприз! Знаю я эти твои сюрпризы! Прошлый раз после такого сюрприза вся футболка в помаде была, еле отстирала!

– Анжелочка, рыбонька, ну ты же знаешь, тот раз было недоразумение, а сейчас мне работа хорошая подвернулась, ремонт одному лоху сделать… мне и аванс уже заплатили… я тебе с этого аванса подарок купил, хотел тебя обрадовать, а ты скандалишь…

– Подарок? – Анжела замерла, как почуявшая дичь гончая, и лицо ее удивительным образом переменилось, в нем проступило что-то детское и трогательное. – Какой подарок? Покажи подарок!

– Вот, рыбка моя! – мужчина достал из нагрудного кармана своего комбинезона маленькую яркую коробочку и протянул ее Анжеле, пробормотав:

– Ну вот, хотел сюрприз сделать…

– Ой, колечко! – Анжела открыла коробочку и засияла. – Ой, Андрюшенька, а я на тебя рассердилась… Ой, дай я тебя поцелую!

Она потянулась к мужчине и звонко чмокнула его, оставив на щеке малиновый отпечаток.

Тут моя сестрица сделала мне какой-то непонятный знак и кинулась к воркующей парочке.

– Андрей! – воскликнула она, выскочив из темноты. – Что я вижу? Кому ты отдаешь мое колечко? И вообще – кто эта жирная скумбрия холодного копчения?

Голубки отшатнулись друг от друга и повернулись в сторону моей сестры.

– Это что за образина? – завопила Анжела и не глядя ткнула Андрюху в глаз.

– Понятия не имею! – взвыл тот, отскочив на безопасное расстояние. – Первый раз ее вижу!

– Что? – воскликнула моя сестра голосом оскорбленной невинности. – Первый раз? А кто обещал на мне жениться? А кто купил мне помолвочное колечко? – И Ольга попыталась выхватить у Анжелы заветную коробочку.

– Караул! – завопила Анжела, и, торопливо спрятав трофей за декольте, бросилась в атаку на соперницу. – Ах ты, треска сушеная, да я тебе сейчас все волосики выдеру и подушку ими набью!

– Анжелочка, клянусь тебе, я первый раз в жизни вижу эту женщину! – кричал Андрюха. – Я даже не знаю, как ее зовут!

– С тобой, козел полорогий, будет отдельный разговор! – рявкнула на него Анжела и с боевым кличем бросилась на мою сестру, выставив вперед длинные ярко-красные ногти, как оружие массового поражения.

– Корова жирная! – парировала Ольга, ловко отскочив в сторону.

– Вобла костлявая!

– Свиноматка белой степной породы!

– Сухофрукт плесневелый!

– Масложирокомбинат!

Так соперницы некоторое время обменивались затейливыми комплиментами, как помойные коты перед решающей схваткой за спорную территорию.

Анжела пыталась схватить мою сестру за волосы или за одежду и перейти в рукопашную, но та каждый раз очень ловко уворачивалась, избегая прямого контакта.

Вначале я, надо признать, переживала за Ольгу: они с Анжелой выступали в разных весовых категориях, и если бы дело дошло до рукопашной, дебелая красотка разделала бы мою сестрицу под орех. Но вскоре я увидела, как ловко Ольга уходит от соперницы, и вспомнила, что в свободное от работы время она занимается каким-то восточным единоборством с труднопроизносимым названием. Кроме того, она – профессиональный риелтор, а для риелторов умение ловко ускользать и уворачиваться – главная профессиональная добродетель.

Вообще, их поединок очень напоминал корриду: Ольга дразнила Анжелу и, как только та бросалась в атаку, ловко отскакивала, как тореадор от разъяренного быка.

Вскоре я заметила, что моя сестра не просто дразнит свою «соперницу» – она постепенно уводит Анжелу в сторону от микроавтобуса. Время от времени Ольга поворачивалась в мою сторону и делала какие-то выразительные жесты.

Андрюха, увлеченный зрелищем женской корриды, следовал за соперницами, безуспешно пытаясь их разделить. Между делом Анжела уже несколько раз врезала ему по физиономии, и под глазом у незадачливого Ромео уже зрел здоровенный синяк.

Вскоре вся троица удалилась в дальний конец двора.

Тут до меня дошла гениальная Ольгина идея: она отвлекла мужика от микроавтобуса, чтобы я могла его угнать…

Легко сказать!

Я ведь, как уже было сказано, не умею водить машину…

Однако я вспомнила, что в грузовом отсеке микроавтобуса находится труп Каренина, а также представила, что мне выскажет Ольга, если я ничего не сделаю, и поняла, что должна действовать.

Я подбежала к автобусу и вскочила в кабину.

К счастью, ключ торчал в замке зажигания.

Я знала, что для начала его нужно повернуть… и, о чудо, мотор заработал!

Но на этом дело и кончилось: мотор возмущенно урчал, но автобус не трогался с места.

Я принялась нажимать на все педали, дергать за все ручки, которые попадались мне под руку, – но все было бесполезно: микроавтобус стоял на прежнем месте, как будто не хотел признавать во мне хозяина.

В это время из подъезда показались двое работяг самого затрапезного вида. Они тащили на плечах мешки с мусором. Подойдя к микроавтобусу, они шлепнули мешки на тротуар и завертели головами.

– А где Андрюха? – недоуменно осведомился один из них, не найдя на месте своего доблестного шефа. – Куда он усвистал? Мы тут вкалываем, как негры, а он небось пиво пить отправился…

– Андрюха! – завопил второй грузчик, оглядываясь по сторонам. – Ты куда запропастился?

– А кто это тут в кабине сидит? – удивленно проговорил первый, заметив меня. – Ты смотри, чурка какой-то нарисовался! Он же сейчас автобус у нас угонит!

– И правда, мигрант твою… – начал второй, и устремился к кабине. – Держи его, Вася!..

Положение мое стало просто катастрофическим. Еще несколько секунд – и меня выволокут из кабины, а дальше… о том, что будет дальше, не хотелось даже думать.

Я наугад еще куда-то ткнула, нажала еще какую-то педаль – и, о чудо, микроавтобус тронулся с места и покатился вперед, быстро набирая скорость. Впереди, прямо по курсу, была кирпичная стена гаража. Я завопила, вцепилась в руль и в самый последний момент чудом избежала столкновения.

Грузчики неслись следом, громко матерясь и высказывая все, что они думают о нелегальных мигрантах, но постепенно отставали. Петляя по двору, я удалялась от места погрузки, понемногу обретая уверенность в своих силах.

Тут я сообразила, что необходимо найти и подобрать Ольгу.

Где-то впереди, в темном углу двора, раздавались приглушенные кустами женские крики.

Я направила туда автобус и увидела следующую картину: Анжела, несмотря на свою неповоротливость, загнала Ольгу в закуток между глухой стеной и мусорными баками и теперь неотвратимо надвигалась на нее, размахивая кулаками и грозно сверкая глазами. Моей сестрице пока удавалось уворачиваться от ударов, но, кажется, удача вот-вот должна была ее покинуть. Андрюха двигался следом за своей грозной возлюбленной, пытаясь убедить ее, что не имеет к Ольге никакого отношения и вообще ни разу ее не видел до сегодняшнего вечера. Увлеченный происходящим, он не замечал моего приближения.

Анжела убедилась, что соперница загнана в угол и на этот раз не сможет улизнуть от рукопашной, и с радостным воплем бросилась в решающую атаку.

И тут произошло нечто удивительное.

Ольга присела, оказавшись на уровне коленей бегущей Анжелы, потом неожиданно поднялась, резко подняв темпераментную блондинку на плечо. Анжела истошно завопила, растопырив руки, и полетела вперед, аккуратно в распахнутый мусорный бак. Она влетела в бак вниз головой, и наружу торчали только ее толстые, уморительно дрыгающиеся ноги в сетчатых колготках.

Ольга отступила в сторону и удовлетворенно отряхнула руки.

Из бака доносились приглушенные вопли посрамленной Анжелы.

Андрюха бросился на помощь возлюбленной, и в этот драматический момент к полю боя лихо подкатила я на микроавтобусе, распахнула дверцу и крикнула Ольге:

– Машину заказывали?

Ольга на ходу впрыгнула в кабину, захлопнула за собой дверцу и крикнула:

– Гони!

Легко сказать! Я надавила на какую-то педаль, но автобус, вместо того чтобы прибавить скорости, встал на месте как вкопанный, и мотор заглох. На наше счастье, Андрюха вытаскивал из мусорного бака свою возлюбленную и больше ничего не замечал.

– Ну, что ты застряла?! – набросилась на меня сестра. – Гони, я тебе сказала!

– Давай, сама садись за руль! – проговорила я обиженно. – Я и так сделала все, что могла… все же я первый раз за рулем!

Ольга пробормотала что-то неразборчивое, перелезла на водительское место и торопливо повернула ключ в замке зажигания. В это время Андрюха вытащил Анжелу из бака, отряхнул ее от мусора и наконец заметил микроавтобус. Глаза у него полезли на лоб, он развернулся и бросился к нам, размахивая кулаками и вопя:

– Куда?! Стоять! Да я вас щас на клочки порву!

Ольга выжала сцепление, и в самый последний момент, когда разъяренного Андрюху отделяло от нас всего несколько шагов, автобус рванулся вперед, как застоявшийся конь, и помчался в неизвестность.

Андрюха еще немного пробежал следом, грозя нам кулаком и крича:

– Стойте, сволочи! Остановитесь немедленно!

– Ага, больше нам делать нечего! – злорадно проговорила я и выглянула в окошко, чтобы бросить на него последний взгляд.

Он стоял посреди двора, багровый от ярости, а сзади к нему приближалась Анжела, вся в слезах и картофельных очистках.

Ольга выехала на улицу, проехала несколько кварталов и свернула в какой-то тихий переулок.

Здесь она остановила автобус, чтобы перевести дыхание, и заодно переоделась, снова превратившись в смуглого гастарбайтера.

– Здорово ты кинула Анжелу! – проговорила я восхищенно. – Научишь меня этому приему?

– Ты вряд ли сможешь такому научиться… – начала она в своей обычной манере, но тут же опомнилась и кивнула: – Ладно, я с тобой как-нибудь позанимаюсь… а ты тоже молодец, сумела все-таки угнать автобус! А говорила, что совсем не умеешь водить!

– Да я и не умею, – скромно призналась я. – Сама не знаю, как это у меня получилось… проявились скрытые резервы организма!

Ольга смотрела на меня с явным уважением. Надо же! Если так дальше пойдет, мы с ней скоро подружимся!

Я спохватилась, вспомнив, что мы еще не решили своих проблем, и спросила сестру:

– И куда мы теперь? Что ты собираешься делать с трупом Каренина?

– Есть тут одно местечко… – ответила она загадочно. – В общем, нам нужно ехать на Охту.

Город к вечеру постепенно пустел, пробок не было, мы ехали быстро и через полчаса уже приближались к цели нашего путешествия.

И тут, когда я уже начала успокаиваться, из-за газетного киоска, как чертик из табакерки, выскочил милиционер в форме дорожно-патрульной службы и сделал нам знак остановиться.

– Только не это! – застонала Ольга, вцепившись в руль.

Но делать было нечего, и ей пришлось затормозить.

– Сержант Косолапов! – проговорил милиционер, вразвалочку приближаясь к микроавтобусу. – Кто такие, куда едем, что везем?

– Что делать? – вскрикнула я, с надеждой уставившись на сестру. За сегодняшний трудный день я уже привыкла, что у нее есть ответы на все вопросы, которые ставит перед нами безжалостная судьба.

– А я знаю? – отозвалась Ольга мрачно. Видимо, и ее ответы закончились.

Она открыла дверцу, выпрыгнула на тротуар и двинулась навстречу милиционеру, вымученно улыбаясь. Когда между ними оставалось два-три шага, она проговорила грудным воркующим голосом:

– Добрый вечер, сержант! Как приятно встретить теплым весенним вечером такого симпатичного мужчину! Особенно если он в форме… просто обожаю мужчин в форме!

Наверное, Ольга привыкла, что ее сексуальный голос в сочетании с грубой лестью безотказно действует на мужчин, и решила использовать это проверенное оружие. Однако она забыла, что успела переодеться и сейчас выступает в характерной роли трудового мигранта. Поэтому реакция милиционера была бурной:

– Что, совсем сдурел, финик пересушенный? Ты за кого меня принимаешь? Надо же, уже гас-тарбайтеры голубые развелись! Скажи спасибо, что я при исполнении, а то я бы тебе сейчас ноги оторвал и в обратном порядке приделал!

Ольга попятилась, сообразив, какую роковую ошибку она допустила. Неудача подействовала на нее угнетающе. Она втянула голову в плечи и стояла перед сержантом в полной растерянности. Я решила, что должна поспешить к ней на помощь, выскочила из кабины, бросилась к милиционеру и зачастила, безбожно коверкая родной язык:

– Не ругайся, начальника! Мустафа не голубой, он просто анаша курил, у него в башка все перепуталось, он теперь себя за баба считает!

– Что?! – милиционер побагровел. – Еще и анаша? А ну, колитесь, абрикосы вяленые – где анашу брали?

– Прости, начальника! – заторопилась я, почувствовав, что только усугубила наше положение. – Мустафа не анаша курил, а простые сигареты, это я по-русски плохо говорю, не знаю как правильно называется… у нас всякий курево анаша называют…

– Что же у него – от простых сигарет крыша поехала? – недоверчиво переспросил сержант.

– Ага, – кивнула я. – С непривычки! У нас дома сигарет нету, у нас ничего нету, вот он и отвык…

– Достали вы меня уже! – рявкнул сержант. – А ну, показывайте – что везете?!

– Ничего не везем, начальника! – еще больше зачастила я. – Совсем ничего! На стройка работали, теперь домой едем!

– Открывай автобус! – продолжал горячиться милиционер. – Показывай свое ничего!

Он подошел к задней двери микроавтобуса и остановился перед ней, широко расставив ноги и положив руку на кобуру в позе белого надсмотрщика на хлопковой плантации.

Я взглянула на сестру, но ждать от нее поддержки не приходилось: Ольга все еще была в полной прострации.

Делать нечего – пришлось открыть дверцу автобуса.

– Ага! – радостно проговорил сержант, увидев плотно набитые мешки. – Это у вас называется «ничего»?

– Да я же говорю – плохо по-русски понимаю! – принялась я оправдываться. – Не знаю, как это будет по-русски… вот и сказал, что ничего!

– Ну все, вы меня достали! – рявкнул сержант. – Вот мы сейчас проверим, какое тут у вас «ничего»…

Он схватил один из мешков и одним рывком подтащил его к двери.

Я побледнела: это был тот самый мешок, в который мы упаковали несчастного Каренина…

– Не надо открывать, начальника! – взмолилась я, попытавшись оттащить его от автобуса.

– Ах, не надо? – сержант плотоядно ухмыльнулся. – Что же у вас там такое? Ну-ка, попробую угадать? Не иначе, анаша!..

– Зачем анаша? – я еще больше растерялась. – Не знаю никакая анаша! В жизни не видел анаша!

– Последний раз спрашиваю – что в мешках?

– Мусор! – воскликнула я.

– Ах, так ты еще и обзываться? – сержант еще больше рассвирепел.

Я оглянулась на Ольгу, надеясь, что она очухалась и придет мне на помощь… и пришла в еще больший ужас: сестра подкрадывалась к сержанту с разводным ключом в руке!..

– Стой! – воскликнула я в отчаянии.

– Зачем же стой! – ответил сержант, приняв мой возглас на свой счет, и рванул края мешка…

Я уже представила, как оттуда выглядывает мертвое лицо тележурналиста…

Но вместо этого на сержанта посыпалась цементная пыль, обрывки обоев и тому подобный строительный мусор. К счастью, это оказался не тот мешок.

– Черт! – вскрикнул милиционер, отскочив от автобуса и брезгливо отряхиваясь. – Это что еще за пакость? Что же ты, чернослив засахаренный, меня не предупредил, что у тебя там мусор? Теперь ни одна химчистка форму не примет!

– Как не предупредил? – засуетилась я. – Почему не предупредил? Я тебе говорил, начальника, что там мусор! Я же тебе говорил – стой! А ты меня не послушал…

– Вот достал, урюк плесневелый! – тоскливо проговорил сержант. – Ты же говорил, что вы домой едете? Зачем же вы мусор-то домой везете? Мусор на свалку положено!

– Зачем на свалку, начальника? – я округлила глаза. – Мы мусор к себе в кишлак привезем, у нас там ничего нет, даже мусора!..

– А, черт с вами! – сержант махнул рукой. – Везите свой мусор куда хотите! Убирайтесь с глаз моих долой, только здесь приберите! – и он заковылял обратно, безнадежно отряхивая форменную тужурку.

Я облегченно вздохнула, торопливо собрала с тротуара мусор, затолкала обратно в мешок и забралась в кабину.

Ольга молча последовала за мной и заняла водительское место.

– Ты чего, – наконец решилась я обратиться к ней. – Действительно хотела приложить сержанта разводным ключом?

– А что нам оставалось? – проговорила она тоскливо. – Я как представила, что он увидит мертвого Каренина… ну, думаю – где один труп, там и два…

– Ну, ты даешь! – я выразительно покачала головой. – Ты сейчас-то пришла в себя? Сможешь вести машину?

– Смогу… – она встряхнулась, как собака после купания, и тронулась с места.

Перенесенный стресс подействовал на нее неожиданно: если раньше Ольга в основном помалкивала, только время от времени отпуская колкости в мой адрес, то теперь она стала необычайно разговорчивой и тут же сообщила, что мы едем сейчас в расположенную неподалеку ведомственную котельную, где работает один ее старинный знакомый, с которым они то ли сидели за одной партой в первом классе, то ли в детском саду играли в одной песочнице.

– Он с тех пор так на меня запал, – продолжала Ольга свои откровения. – Ходит за мной, глазами ест, цветы дарит… не представляешь, как это противно!

– Что же ты его не пошлешь, если тебе это не нравится? – спросила я в искреннем недоумении.

– Ну, не знаю… – протянула Ольга задумчиво. – Вдруг, думаю, когда-нибудь пригодится… вот, кстати, сейчас и пригодится – сожжем Каренина у него в котельной…

– Да ты что? – я испуганно уставилась на сестру. – Неужели он так в тебя влюблен, что согласится сжечь труп?

– А что? – сестра кокетливо поправила выбившуюся из-под бейсболки прядь. – Ты думаешь, что в меня нельзя так сильно влюбиться? Но вообще-то… – она усмехнулась. – Вообще-то я ему не собираюсь предъявлять Каренина. Пусть бедняга спит спокойно. Кроме того, никогда не следует давать мужчине такой козырь против себя. Мы засунем труп в топку прямо в мешке, скажем, это какая-то секретная документация, которую нужно уничтожить…

Меня передернуло от того, с каким спокойствием она говорит о том, что мы собираемся делать. Впрочем, за сегодняшний вечер у нас было уже столько поводов для волнений, что пора бы и мне перестать ужасаться по таким поводам…

– А почему он работает в котельной? – поинтересовалась я. – Что, не смог найти ничего лучшего?

– Чья бы корова мычала! – Ольга выразительно покосилась на меня. – А вообще, Воскресенский – творческая натура, что-то пишет – то ли историческую драму из жизни шкафов и табуреток, то ли роман про слизняков и улиток. И говорит, что в котельной самые подходящие условия для творчества. Тихо, тепло и никто не мешает.

Мы проехали мимо квартала пятиэтажек, миновали большой пустырь и увидели впереди приземистое двухэтажное здание.

– Вот здесь котельная Вали Воскресенского, – сообщила Ольга, сбрасывая скорость и подъезжая к неприметной железной двери в торцевой стене.

Она остановила автобус, мы выбрались из кабины и подошли к двери.

– Эй, Ольга, – спохватилась я. – А ты не забыла переодеться? Боюсь, что в таком прикиде он тебя не узнает!

– Обижаешь! – Ольга усмехнулась. – Ты не знаешь Воскресенского! Он узнает меня в любом виде, и только скажет, как мне это идет! Хочешь, поспорим?

Я не ответила. Спорить с моей сестрой – себе дороже.

Ольга решительно постучала в железную дверь.

Прошло полминуты, минута, две минуты – никто не открывал, из-за двери не доносилось ни звука.

– Ну, Воскресенский, подожди! – процедила Ольга. – Ты пожалеешь, что заставил меня так долго ждать! Ты должен лететь ко мне на крыльях любви…

С этими словами она снова постучала в железную дверь, на этот раз ногой.

– Я тебе постучу! – донеслось из-за двери. – Я тебе сейчас по голове постучу! Я тебе так постучу, что уши отвалятся!

Я прислушалась с удивлением: голос был хриплый, немолодой и, по-моему, женский.

– Кажется, тебе тут не очень рады! – я с сомнением покосилась на сестру.

Мое предположение тут же подтвердилось: дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникла приземистая тетка лет шестидесяти, закутанная в темный платок.

– Чего стучишь? – грозно проговорила она, уставившись на Ольгу. – Тебе бы так по голове постучать!

– Ой! – сестра попятилась. – А где Валентин?

– Валентин? – тетка с интересом посмотрела на мою сестрицу. – Эка, вспомнила! Валентин здесь уже месяц как не работает! Или даже два месяца… – она что-то посчитала на пальцах. – Он тепереча в кино работает этим, как его… киногромо… кинодромо…

– Кинодраматургом? – машинально подсказала Ольга.

– Во-во, этим самым! А нынче у него вообще свадьба!..

– Что? – глаза Ольги округлились. – Как свадьба? Какая свадьба? Почему свадьба?

– Что, девонька, не знаешь, какая свадьба бывает? – тетка сочувственно взглянула на Ольгу. – С цветами, с фатой – вот какая! А ты, девонька, ему вообще-то кто будешь?

– Так, знакомая… – пробормотала Ольга, и, резко развернувшись, направилась к автобусу.

Первую минуту мы ехали в полном молчании.

Затем Ольга не выдержала и проговорила с непередаваемым выражением:

– Ну, Воскресенский! Ну, не ожидала от него такой подлости! Ну, никому нельзя верить!

– Ты чем недовольна – тем, что он хорошую работу нашел, или тем, что он женится?

– Всем! – мрачно отрезала сестра. – Надо же, с виду такой тихоня… правду говорят – в тихом омуте…

– Выходит, не только ты его на всякий случай придерживала, но и он тебя! – проговорила я с необъяснимым злорадством.

На этот раз она не ответила.

– Эй, а что же нам теперь-то делать? – опомнилась я, когда мы поравнялись с пустырем. – Куда мы денем труп?

– Что? – Ольга недоуменно повернулась ко мне. – Какой труп? О чем ты говоришь?