Текст книги "Одной смерти мало"

– Вот оно что! – проговорила, вспомнив странных гостей, которые заезжали к Федору по ночам. На время этих визитов он ее куда-нибудь выпроваживал, а потом выгружал в подвал какие-то ящики или мешки.

Вера догадывалась, что Федор прячет у себя в подвале товары, украденные из вагонов, но не лезла в его дела. Приезжал Костик на грузовике, и еще один мужик с микроавтобусом. Костик иногда посматривал на нее и все балагурил. Водитель микроавтобуса, наоборот, глядел как на пустое место.

Вере было все равно, чем они занимаются.

Но теперь она подумала, что за этот ужасный год заслужила хоть какую-то компенсацию, и забрала из пакета несколько плотных пачек. Потом подумала и оставила две. Пачки были перетянуты резинкой, в каждой – по сто тысяч.

Теперь хоть с деньгами у нее не будет проблем.

Вера вытащила из одной пачки несколько новеньких шуршащих бумажек – на дорогу, остальные деньги аккуратно увязала в цветастый ситцевый платок и подколола английской булавкой изнутри к подкладке платья.

Платье было жуткое – вылинявшее и застиранное едва ли не до дыр. У нее вся одежда была такая, да и то не своя.

Напоследок заглянула в комнату.

Федор спал, повалившись лицом на стол, время от времени тяжело всхрапывая. Даже этот храп был злым и мрачным. Вера увидела его мясистый затылок, красную шею, торчащую из ворота выгоревшей рубахи, и передернулась от неприязни.

Целый год она прожила с ним!

Этот год нужно засчитывать за два или даже за три, как на войне, так что она сполна отбыла срок за убийство…

За убийство, которого не совершала.

Прежде чем уйти, взглянула на свое отражение в мутном треснутом зеркале.

Она давно уже не смотрелась в зеркало, чтобы не расстраиваться, и сейчас едва узнала себя в этой измученной деревенской бабе средних лет с выгоревшими на солнце, неровно постриженными и плохо вымытыми волосами, в старомодном ситцевом платье и бесформенной старушечьей кофте с вытянутыми рукавами.

Кто поверит, что ей еще нет тридцати?

Кто поверит, что всего год назад она работала в крупном, известном банке, общалась с успешными, обеспеченными людьми, носила одежду приличных фирм, посещала дорогие рестораны?

Она и сама в это уже не верила. Это было в другой жизни, это было с другим человеком, от которого теперь осталась только выгоревшая оболочка да еще имя – Вера…

Вера последний раз оглянулась на Федора и вышла из дома.

Да можно ли называть домом эту жалкую хибарку, притулившуюся неподалеку от железнодорожного переезда?

Она взглянула в сторону железной дороги – и поняла, что туда ей путь заказан. Очнувшись, Федор в первую очередь бросится к дяде Паше, узнает, не подвозил ли он ее до города, поговорит со стрелочниками и путевыми обходчиками. Значит, нужно идти в другую сторону, как можно дальше от железки…

За последний год Вера привыкла проходить пешком большие расстояния, и сейчас она легко отмахала пять с половиной километров до шоссе, по которому проходили междугородные автобусы. Там она устроилась в тени под бетонным козырьком остановки и дождалась автобуса на Петербург.

Водитель, которому она сунула одну из новеньких хрустящих купюр из тайника Федора, посмотрел с подозрением, но ничего не сказал, отсчитал сдачу. Вера пристроилась на свободное место в самом хвосте автобуса, откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза.

Заснуть ей, конечно, не удалось.

Перед внутренним взором пробегали те события, которые год назад привели ее в домик на переезде.

Вера работала в кредитном отделе крупного банка, занималась кредитованием юридических лиц. Лидия Костромина была ее непосредственной начальницей. Характер у начальницы был довольно стервозный, но до последнего времени с Верой у нее отношения были ровные.

Изменилось все примерно за полгода до того дня. Лидия стала по каждому незначительному поводу вязаться к Вере, постоянно выставляла ее в невыгодном свете перед банковским начальством. По нескольку раз проверяла каждый подготовленный ею документ и раздувала любую незначительную ошибку.

Вера не понимала причины такого отношения, но ей оставалось только работать вдвое внимательнее и как можно тщательнее проверять каждую бумагу.

Все это сказалось на ее нервах. Вера стала беспокойной и раздражительной, плохо спала, иногда кричала во сне.

Кирилл забеспокоился, предложил ей какие-то легкие таблетки, но они ничуть не помогали Вере. Ее состояние с каждым днем ухудшалось, вскоре начались головокружения и кратковременные провалы памяти…

Внезапно Вера почувствовала какое-то осторожное прикосновение, открыла глаза.

Рядом с ней сидел загорелый мужик лет сорока в надвинутой на глаза кепке. Видимо, от качки он придвинулся вплотную к Вере и уронил руку ей на колено.

– Дядя, за руками следи! – проговорила Вера недовольно, сбросила его руку.

– Ой, тетя, больно ты мне нужна! – фыркнул тот и крикнул водителю через весь автобус: – Около Запечья остановись! – Потом снова повернулся к Вере, сдвинул изжеванный окурок в угол рта и процедил: – Тоже мне, королева красоты отыскалась! Кому ты нужна, корова деревенская? Ты еще радоваться должна, ежели тебя мужчина пощупал, хоть бы и по ошибке!

Вера хотела ответить ему резко, неприязненно, но настроя не было, и она смолчала, проглотила обиду.

Автобус затормозил.

Мужик в кепке неторопливо поднялся, вразвалку прошел по проходу на коротких кривых ногах, спрыгнул на асфальт и тут же скрылся за поворотом.

Автобус тронулся.

Вера машинально проверила карман и с грустью убедилась, что кошелек пропал.

Так что этот наглый тип зря времени не терял…

Впрочем, на фоне всех прочих несчастий потеря кошелька показалась ей мелочью. Тем более что она сообразила большую часть денег спрятать за подкладку.

Вера на всякий случай оглядела остальных соседей.

Справа сидела толстая старуха с корзиной клубники на коленях, слева – монахиня в плотной черной накидке.

Успокоившись, Вера снова прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания.

Накануне того дня Лидия устроила ей совершенно неприличный скандал. Самое обидное, что устроила она его вовсе на пустом месте.

Началось все с того, что Лидия подошла к Вериному столу, бросила на него компьютерную распечатку и заорала хамским, базарным голосом:

– Что это такое? Почему документы по «Остинвесту» до сих пор не подготовлены? Ты что, не знаешь, что срок прошел уже неделю назад? Ты что, не читала пункт о штрафных санкциях? Что ты думаешь – банк должен нести расходы из-за твоей лени и несобранности?

Вера удивленно подняла на начальницу взгляд и проговорила, сдерживая нарастающее раздражение:

– Лида, но я вообще не занимаюсь «Остинвестом»! Это клиент Мазовецкого…

Та, однако, ничуть не смутилась и продолжила с той же скандальной интонацией:

– У нас нет своих и чужих клиентов! Мазовецкий – молодой сотрудник, если ты видишь, что он не справляется, должна предложить ему свою помощь!

Это была уже полная чушь. Попытки лезть в чужую работу никто и никогда не приветствует, а уж в банковском деле они и вовсе не допустимы. Каждый делает свою часть дела и отвечает за свои ошибки.

Вера, все еще стараясь сдерживаться, озвучила эту очевидную мысль, но Лидия закусила удила.

– И каждый день ты опаздываешь на работу! – вопила она. – В прошлый вторник пришла вообще только к обеду!

– Но я заранее отпросилась… мне нужно было попасть к стоматологу…

– Твои личные проблемы никого не волнуют! Свои дела нужно делать в свободное от работы время! Или ты думаешь, что связь с одним из руководителей банка ставит тебя в особое положение и ты стала неприкасаемой?

Это был вообще удар ниже пояса.

У Веры были хорошие отношения с заместителем управляющего по стратегическим проектам Василием Николаевичем Старцевым, умным и образованным человеком средних лет, серьезным финансовым аналитиком и специалистом по ценным бумагам. Но это были именно дружеские отношения, ничего большего!

Вера не выдержала, возмутилась, накричала на начальницу, начался самый настоящий скандал.

В самый разгар этого скандала Вера вдруг перехватила взгляд Лидии. Этот взгляд был спокойным и удовлетворенным, как будто та добилась того, чего хотела. Впрочем, через секунду выражение ее лица снова изменилось, на щеках проступили пятна нервного румянца, голос стал резким и истеричным…

И все это происходило на глазах сотрудников!

Вера поймала себя на том, что хотела бы, чтобы Лидия перестала существовать. Умерла бы прямо сейчас, немедленно. И она, Вера, могла бы ей в этом помочь… говоря другими словами, она готова была убить свою начальницу.

А на следующий день она стояла над трупом Лидии с окровавленным подсвечником в руке.

Вера не помнила, что случилось в те несколько минут, которые прошли между звонком в дверь и этим страшным мгновением. Но она помнила вчерашнюю ссору, помнила внезапно охватившую ее ненависть, помнила растерянные взгляды сослуживцев…

Неужели это она выполнила свое вчерашнее намерение и убила стерву начальницу?

А если не она, то кто?

Кроме них двоих, в квартире больше никого не было…

Вера заметалась по квартире, попыталась отмыть злополучный подсвечник, но потом вспомнила, как в какой-то телевизионной передаче эксперт-криминалист говорил, что на орудии убийства всегда остаются следы крови, как бы убийца ни пытался их отмыть.

И потом – что делать с трупом?

Даже если она каким-то чудом сумеет от него избавиться, наверняка кто-то из соседей видел Лидию…

Нет, это только в кино ловкие преступники умудряются замести следы… но даже их в конце концов выводят на чистую воду!

Вера села на пол в прихожей и разрыдалась.

Она представила, что ее ждет – суд, камера, зона… и позор, позор, невыносимый позор! Она преступница, убийца…

И только тут вспомнила о том единственном человеке, который может ее спасти.

Ведь у нее есть муж, Кирилл! Как она могла забыть? Он спасет ее, вытащит из этого беспросветного тупика!

Вера схватила мобильник, набрала телефон мужа и, едва услышав его голос, сбивчиво проговорила:

– Кирюша, родной, случилась ужасная вещь!

– Что такое, малыш? – озабоченно переспросил он. – Ты попала в аварию? Ты не пострадала?

– Я – нет… – пролепетала Вера. – Я не пострадала… но она… Лидия… она, кажется, мертва… – Вера взглянула на окровавленное тело, на расплывающуюся по ковру лужу и добавила: – Она точно мертва…

– Кто? – проговорил Кирилл удивленно. – Кто такая Лидия?

– Моя начальница… помнишь, я знакомила ее с тобой на новогоднем корпоративе…

– Не помню, но это не важно! Что с ней случилось, и какое отношение это имеет к тебе?

– Самое прямое… – Вера сглотнула, взяла себя в руки и произнесла то, в чем боялась признаться самой себе: – Кира, кажется, я ее убила…

Какое-то время в трубке молчали, и Вера уже испугалась, что муж отключился и ей придется рассчитывать только на себя. Но затем снова раздался его голос, уже совсем другой – серьезный, строгий и немного растерянный:

– Ты… ты уверена?

– Я… я ни в чем не уверена, но… но иначе это не объяснить! Кира, приезжай скорее домой, мне очень страшно!

Кирилл еще какое-то время молчал, но на этот раз Вера поняла, что он думает, ищет выход из тупика.

И он снова заговорил:

– Нет… мне не нужно сейчас появляться дома. Мы сделаем по-другому, малыш. Приезжай в новый торговый центр на Невском, возле Московского вокзала. Там на первом этаже есть кафе, я буду ждать там тебя через сорок минут.

Вера не вешала трубку, ей было страшно снова остаться один на один с трупом. И Кирилл понял, почувствовал ее страх.

– Держись, малыш! – проговорил он ласково. – Мы встретимся, и все будет хорошо!

И она поверила, что все будет хорошо. Она вообще всегда верила Кириллу.

Но он, прежде чем повесить трубку, добавил:

– Только, малыш, возьми с собой паспорт.

– Зачем? – спросила она удивленно.

– Так надо. Это часть плана…

На этот раз Кирилл повесил трубку.

А Вера заметалась по квартире в поисках паспорта. Кирилл сказал, что это часть плана, значит, у него уже есть план…

Паспорт нашелся в самом неподходящем месте – в ящике кухонного стола, вместе с ножами и вилками. Вера сунула его в сумочку, прихватила еще немного денег и бросилась к выходу, стараясь не смотреть туда, где лежало окровавленное тело…

Она вышла из квартиры, спустилась вниз. В дверях столкнулась с соседкой с третьего этажа. Та сунулась с разговором – спросила, не знает ли Вера, когда в этом году будут отключать горячую воду и на сколько дней. Вера ответила невпопад и под удивленным взглядом соседки выскочила на улицу.

Направилась к стоянке машин, но там маячил человек в черной форме.

От страха у нее затряслись ноги, пересохло во рту.

Резко изменив курс, Вера зашагала к метро.

Перед входом в метро стояли, вяло переговариваясь, два милиционера.

Сердце у Веры провалилось в желудок, она с трудом взяла себя в руки и прошла мимо стражей порядка на негнущихся ногах. Один из них скользнул по ней равнодушным взглядом, что-то вполголоса сказал напарнику, и оба засмеялись.

Только спускаясь по эскалатору, Вера сообразила, что тот человек в форме, которого она испугалась, – всего лишь охранник парковки. Впрочем, тут же подумала, что в метро легче затеряться, да и доедет быстрее, учитывая пробки.

Через полчаса она уже входила в торговый центр возле Московского вокзала.

Здесь было многолюдно, и Вера долго не могла найти кафе.

Наконец увидела впереди яркие столики с нарядными клетчатыми скатертями, стойку с кофейным автоматом.

Кирилл сидел за крайним столом, возле входа в кафе, и внимательно оглядывался по сторонам. Вера почувствовала нежность и покой. Теперь все будет хорошо, муж ей обязательно поможет.

Кирилл заметил ее, привстал, помахал рукой…

Сейчас ее неприятности закончатся. Кирилл возьмет ее за руки, посмотрит в глаза и ласково проговорит…

Додумать эту мысль она не успела.

К столику Кирилла подошли три человека в одинаковых черных костюмах.

Один из них наклонился к Кириллу, что-то ему негромко сказал. Кирилл вздрогнул, дернулся, но двое других схватили его с двух сторон за локти, подняли из-за столика, повели к выходу из кафе. Девушка за стойкой старательно делала вид, что ничего не замечает.

Вера застыла на месте как громом пораженная. Земля в буквальном смысле уходила у нее из-под ног. Она попыталась шагнуть к мужу, но ноги ее не держали, подкашивались, и ей пришлось схватиться за стойку с одеждой.

Кирилл растерянно оглядывался. В какой-то момент он встретился взглядом с женой. В его глазах она прочитала страх и еще что-то, чего не смогла понять. А еще… еще этим взглядом он пытался предупредить ее, чтобы она к нему не подходила.

Вера провожала его взглядом, полным муки и растерянности.

Она ничего не понимала.

Что происходит? Кто эти люди в черном?

Они уже нашли труп Лидии?

Но тогда при чем здесь Кирилл?

Странная группа быстрым шагом удалялась, смешиваясь с толпой. Вера прикрыла глаза. Все было так страшно, так безнадежно и непонятно! Ей хотелось исчезнуть, умереть или уснуть, уснуть надолго…

А может быть, она уже спит? Может быть, все это ей только приснилось – труп Лидии на полу, люди в черном, уводящие Кирилла…

– Женщина, что с вами? – Рядом с Верой остановилась продавщица, подозрительно взглянула на нее.

Вера увидела себя ее глазами – бледная, напуганная женщина вцепилась в одежную стойку и смотрит перед собой в полной растерянности… ее, чего доброго, могут принять за наркоманку!

Вера провела рукой по глазам, шагнула вперед.

Ноги снова слушались ее, и она пошла куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда.

Чувства ее необыкновенно обострились. Все звуки казались слишком громкими, запахи – невыносимо сильными, яркий свет резал глаза. Проходя мимо парфюмерной секции, Вера едва не задохнулась от смеси пряных, удушливых ароматов. Она прибавила шагу, стараясь все же не бежать. Прохожие шарахались от нее, удивленно смотрели вслед. Мужчина в темном пиджаке уставился настороженно, подозрительно. Он был чем-то похож на тех троих, которые увели Кирилла. Вера прибавила шагу, попыталась придать своему лицу выражение уверенности и безразличия, но это у нее плохо получилось.

Наконец она выбралась на улицу.

Но и здесь страх не оставил ее. Ей казалось, что все встречные смотрят на нее с тем же подозрением. Какая-то пожилая женщина шагнула ей навстречу и проговорила:

– Где здесь подлая убийца?!

– Что?! – Вера отшатнулась как от удара, схватилась за лицо.

– Где здесь Подольская улица? – повторила женщина, но увидела расширившиеся от ужаса глаза Веры и испуганно отступила, смешалась с толпой.

Вера шла вперед, не разбирая дороги, и вдруг рядом раздался скрип тормозов и злой, испуганный голос:

– Ты куда прешь, идиотка? Тебе что – жить надоело? Так ты другое место выбери, мне из-за тебя сидеть неохота!

Она осознала, что стоит на проезжей части, а рядом с ней – чудом успевшая затормозить машина и водитель – красный, растрепанный, ошалевший.

Невнятно извинившись, Вера быстро перешла на другую сторону, вошла в какие-то двери и с удивлением осознала, что идет по перрону Московского вокзала.

– До отхода пассажирского поезда сообщением Петербург – Пошехонск остается одна минута! – прогремел голос в репродукторе. – Провожающих просим покинуть вагоны!

Невдалеке от нее по перрону шли два милиционера в форме, на поясе у одного из них раскачивались наручники.

Вера вдруг с необыкновенной яркостью представила, как эти наручники защелкиваются на ее запястьях, даже почувствовала боль в сдавленной косточке…

Решение пришло внезапно. Она шагнула в двери вагона.

– Билет! – строго проговорил проводник, рыжий, плохо выбритый дядька с бородавкой на щеке.

– Я… у меня нет… – забормотала Вера. – Но мне очень нужно уехать… очень нужно…

Она достала кошелек, умоляюще взглянула на проводника. Тот воровато огляделся, понизил голос и проговорил:

– Ладно, посиди пока в моем купе, я сейчас обойду вагон и подберу тебе какое-нибудь место!..

Вера благодарно кивнула, юркнула в служебное купе, уселась на жесткую скамью и прикрыла глаза.

И снова увидела окровавленный затылок Лидии, расплывающуюся лужу крови на ковре.

Ее словно подбросило невидимой пружиной.

В купе было душно, стены давили ее, как будто Вера уже оказалась в одиночной камере. Она вышла в коридор, подошла к открытому окну, глотнула воздуха. Воздух был пыльный и горячий, он принес запах дегтя и ржавчины. За окном проплывали пригороды Петербурга – гаражи, бетонные коробки складов и пакгаузов.

Рядом с ней образовался невысокий худощавый мужичок с редкими прилизанными волосами, с какой-то неприятной расхлябанностью в движениях.

– Куда едем? – проговорил, заглядывая Вере в глаза. – До конечной?

– А вам что за дело? – насторожилась Вера, смерив незнакомца взглядом.

– Да мне, собственно, никакого дела нету, – сально ухмыльнулся тот. – Исключительно для приятного разговора. Ежели ты до конечной едешь, стало быть, мы с тобой земляки и можем это дело отметить, к примеру, в вагоне-ресторане…

– Никакие мы не земляки! – отмахнулась Вера и вернулась в дежурное купе. Задвинув за собой дверь, прилегла на нижнюю полку, подложив под голову сумку, и неожиданно задремала.

Проснулась она от осторожного прикосновения.

Над ней стоял рыжий проводник, смотрел выжидательно. За окном было темно, поезд шел, ровно постукивая на стыках рельсов.

– Я уж тебя не будил, – проговорил проводник. – Гляжу – умаялась. Я тебе, между прочим, местечко нашел, в четвертом купе. Но это, сама понимаешь, надо рассчитаться. У нас пока что не коммунизм. И судя по всему, не предвидится.

– Да, конечно, большое спасибо! – Вера села на полке, протерла глаза, открыла сумочку. – Сколько?

– А это смотря куда тебе нужно. Ежели до конца, до Пошехонска, – тысячу, а ежели еще куда…

Вера кивала и рылась в сумочке. Она помнила, что там лежал кошелек – новенький бумажник из вишневой кожи. Но его не было, как корова языком слизнула.

– Это очень даже по-божески! – продолжал проводник, следя за ее руками. – В кассе с тебя больше возьмут…

– Извините, – пролепетала Вера, поднимая на проводника растерянный взгляд. – У меня кошелек пропал… наверное, украли…

Она вспомнила прилизанного мужичка возле окна, его мягкие, вороватые движения, скользкий взгляд…

– Это что значит – украли? – Проводник насупился, грозно навис над Верой. – Это ты не на меня ли думаешь? У нас в поезде такого порядка нет, чтобы воровать! У нас, между прочим, бригада образцового обслуживания! Так что ты не очень-то!

– Я вас не имела в виду… – смутилась Вера. – Наверное, это раньше…

– Раньше! – передразнил ее проводник. – А теперь не то, что раньше, теперь у нас новые порядки! Это раньше можно было задарма, а теперь все исключительно за деньги! Знаю я таких! Денег, видите ли, нету! На халяву хочешь прокатиться? Так, это, не выйдет!

– Извините. – Голос Веры задрожал, на глазах выступили слезы. – Извините, но я правда не хотела… у меня были деньги, в кошельке, но он пропал… здесь был такой мужчина подозрительный, вертлявый такой, с залысинами…

– Ты мне сейчас что хочешь сочинишь! – оборвал ее проводник. – Любого мужика! Если кто здесь и есть подозрительный, так это ты! Прибежала, как будто за тобой черти гонятся, заскочила в вагон… И нечего мне тут пургу гнать!

– Я… я правду говорю! – Вера вытряхнула на скамью содержимое сумки, еще раз лихорадочно все перебрала. – Был кошелек…

– Ну ладно, – проводник вдруг смягчился, подсел к ней, – со всяким бывает. Что же я, не человек? Ладно, можешь ехать, я же вижу, что тебе очень нужно…

– Спасибо… – растерянно пробормотала Вера, немного отодвинувшись.

– Только ты, это, сама понимаешь… – продолжал проводник, снова придвигаясь к ней вплотную. – Это самое…

– Что?! – Вера вжалась в самую стенку. – Это вы о чем?

– Ну ты, это, малолетку несмышленую не изображай! – фыркнул проводник, как закипающий чайник. – Взрослая баба, должна все понимать! Ежели денег нету – всегда можно договориться! Ты мне, это, сразу приглянулась…

– Что вы имеете в виду?! – возмущенно воскликнула Вера.

– Это самое и имею! – Проводник вдавил ее в стенку и ухватил за грудь, надвинулся всем телом. – Дорога, это, длинная, так чтобы не скучать… да не ломайся ты, тебе самой понравится! Я, между прочим, не какой-нибудь имплантант… то есть имплантент…

Вера с ужасом смотрела на его налившиеся кровью глаза, на рыжие волоски, торчащие из ноздрей, на безобразную бородавку. Она чувствовала, что еще немного – и ее стошнит.

– Ой, кто это? – вскрикнула, показав на дверь купе.

Как ни странно, этот старый как мир и наивный прием сработал – проводник чуть отодвинулся, повернул голову и проговорил:

– Туалеты открою после Бобровска…

Вера, воспользовавшись его замешательством, вскочила, поднырнула под руку, дернула дверь купе и вылетела в коридор, а оттуда – в тамбур.

Навстречу ей двигался давешний прилизанный мужичок. Увидев Веру, он широко, фальшиво улыбнулся, продемонстрировав полный рот золотых зубов, и протянул:

– Каки-е люди! Что, надумала насчет вагона-ресторана, землячка? Водочки, того-сего…

Вера попятилась, но за спиной у нее уже вырос проводник.

– Вот он! – воскликнула девушка, показывая на прилизанного. – Вот кто у меня кошелек украл!

– Михалыч, – обиженно запричитал вор, – ты, надеюсь, ей не веришь? Ты же меня сколько лет знаешь!

– А как же! – осклабился проводник, наступая на Веру. – Я тебя, Саквояж, с самого девяносто четвертого года знаю и имею насчет тебя исключительно хорошие отзывы. Только ты, Саквояж, поаккуратнее работай, чтобы не было касательно тебя этих… жалоб и предложений! Мне они, сам понимаешь, ни к чему!

Вера попыталась обойти проводника, но он прочно перегородил ей дорогу.

– Твоя правда, Михалыч! – погрустнел прилизанный. – Насчет жалоб и особенно предложений ты, как всегда, прав. Хотя одно предложение у меня все же имеется. Это ведь у нас сейчас будет двести четырнадцатый километр?

– Точно! – ухмыльнулся проводник. – Ты, Саквояж, эту дорогу изучил, как свои приблизительно пять пальцев. Вот что значит – опыт и практика!

– А на двести шестнадцатом путь идет на подъем, – рассудительно продолжил Саквояж.

– И опять в самую точку! – одобрил проводник. – Только, Саквояж, если ты чего задумал, я про это знать не хочу. У меня, сам понимаешь, работа и исключительно хорошие отзывы…

Он хотел добавить еще что-то, но в это время дверь тамбура открылась, и в нем появилась крупная широкоплечая тетка лет шестидесяти в розовом халате, с махровым полотенцем на плече.

– Помогите! – вскрикнула Вера, кинувшись к ней.

Женщина, однако, решительно ее отодвинула и процедила ледяным голосом:

– Нечего меня тут втягивать в свои шашни! Я женщина приличная, воспитанная, всякой ерундой не интересуюсь! Даже замужем не была исключительно ни разу! – Затем она повернулась к проводнику и добавила совсем другим тоном: – А вот что туалет в вашем вагоне закрыт, это непорядок!

– Туалеты открою после Бобровска! – отрезал тот, давая понять, что не собирается вступать в дискуссии.

Тетка поджала губы и непонятным образом исчезла из тамбура. Вера попыталась было последовать за ней, но прилизанный вор ухватил ее за шею и прижал к стене.

– Ты куда это намылилась? – прошипел в самое ухо. – Незачем тебе туда! Тебе сейчас совсем в другую сторону!

Вера пыталась вырваться, но вор держал ее как в железных клещах.

– Михалыч, – проговорил он через ее голову, – чтой-то душно у тебя в тамбуре. Ты бы дверку приоткрыл!

– Приоткрыть – это можно, – солидно кивнул проводник. – Почему не приоткрыть. Только ежели ты еще чего задумал – я про это не знаю и знать не хочу!

Он открыл входную дверь, и в тамбур ворвался ночной ветер, стук колес сделался громче и ближе, в проеме промелькнул далекий огонек.

Проводник отступил от двери и вышел из тамбура, через плечо бросив вору:

– Потом сам закроешь! И помни – я ничего про твои дела не знаю!

Саквояж подтащил Веру к открытой двери. Она попыталась вцепиться в притолоку, но он легко оторвал ее, вытеснил на подножку. Поезд немного замедлил ход, стук колес стал реже и отчетливее. Вор толкнул Веру плечом, она потеряла равновесие и полетела в темноту.

Через секунду она ударилась боком о насыпь, покатилась по ней, стараясь сгруппироваться, закрыть руками голову. Несколько секунд она катилась, обдирая бока и руки о гравий, и наконец замерла, распластавшись на пыльной сухой траве.

Очень долго лежала так, слушая, как мимо проносится поезд.

Наконец все затихло, и наступила звенящая, гулкая тишина, какой она не слышала много лет. Только кузнечик осторожно застрекотал, когда вдали стих грохот поезда.

Высоко в небе сияли густой россыпью звезды.

Вера перевела дыхание и села.

Все тело горело и ныло от ушибов, голова кружилась, но серьезных повреждений как будто не было. Она встала, сделала несколько неуверенных шагов и пошла вперед – сама не зная куда, чтобы только не оставаться на месте.

Вскоре далеко впереди она увидела тусклый огонек и прибавила шагу. Теперь у нее была хоть какая-то цель. С каждым шагом голова кружилась все сильнее, в ушах бухало, но она шла и шла, понимая, что если остановится и присядет, больше уже не сможет подняться.

Огонек рос и приближался и вскоре превратился в одинокое окно.

Вера шла к этому окну, оступаясь и спотыкаясь, преодолевая дурноту и слабость, и наконец разглядела домик, жалкую, покосившуюся хибарку. Возле нее не было ни цветов, ни кустов, только дощатый сарай да еще какая-то пристройка. Теряя последние силы, Вера дотащилась до дверей, облокотилась о притолоку и постучала.

Открыли ей очень быстро.

Вера не разглядела стоявшего в дверях человека – вокруг было темно, а у него в руках был яркий фонарь, направленный прямо ей в лицо.

– Это кто же это? – проговорил хриплый мужской голос.

Вера хотела ответить, но силы окончательно оставили ее, и она потеряла сознание.

Когда Вера пришла в себя, она очень долго пыталась вспомнить, где находится.

Низкий закопченный потолок, голая лампочка без абажура, маленькие окошки… нет, никогда прежде она не была в этой комнате!

С трудом приподнявшись на локте, она проговорила чужим неуверенным голосом:

– Где… где я?

Возле кровати появился незнакомый мужчина с мрачным небритым лицом и прохрипел:

– Ну вот наконец очухалась! Сколько можно валяться? Я за тобой ходить не нанимался!

– Где я? – повторила она, с ужасом оглядывая комнату. – Как я сюда попала? Кто вы такой?

– Вот интересно! – процедил мужчина. – Сама ко мне посреди ночи притащилась и сама меня расспрашивает!

– Посреди ночи? – переспросила Вера.

В ее памяти всплыло ночное небо, дорога по ночному полю… затем в обратном порядке – открытая дверь тамбура, несущиеся мимо нее столбы, далекие огни…

– Притащилась – и отключилась! – проворчал незнакомец. – А я тут с тобой скоро неделю вожусь, будто у меня своих дел нету!

– Неделю?! – в ужасе воскликнула Вера. – Я здесь уже целую неделю?!

– Именно что, целую неделю! И я с тобой целую неделю вожусь, как будто мне за это платят! Ну все, раз ты очухалась – вставай, тут тебе не санаторий! Корову доить надо, грядки полоть, и по дому дел полно! Пока с тобой возился, все запустил…

– Что? – Вера удивленно вытаращилась на незнакомца. – Вы что, не в своем уме? То есть, конечно, спасибо, что ухаживали за мной, я вам очень благодарна…

– Из спасибо шубу не сошьешь! – рявкнул мужик. – Слышишь, корова мычит?

Из-за стены и впрямь раздавалось возмущенное мычание недоеной коровы.

Вера подумала, что она бредит. Это не ее жизнь! Все это происходит не с ней!

– Но я… я ни разу в жизни не доила корову! – воскликнула она, чтобы поставить на место этого сумасшедшего. – У меня ничего не получится!

– Научишься! Я покажу!

Вера встала с постели. Голова еще кружилась, и она взялась рукой за спинку кровати. Переведя дыхание, попыталась еще раз достучаться до этого странного человека:

– Послушайте, я еще раз благодарю вас за уход, за гостеприимство, но мне нужно вернуться домой. Где здесь ближайшая станция?

– Вот как? – Мужик осклабился. – Домой захотела? Может, тебя еще подвезти до станции?

– Конечно, это было бы хорошо. – Вера вымученно улыбнулась. – Я понимаю, что это стоит денег… и вообще я вам должна за уход и проживание…

– Хорошо, что понимаешь!

– Вы не беспокойтесь, я заплачу… – Вера вспомнила, что кошелек у нее украли еще в поезде, и поспешно добавила: – Я пришлю вам денег, как только доберусь до дома…

– Ага, ты меня совсем за дурака держишь! – Мужчина набычился, взглянул на нее исподлобья. – Все, хватит болтать! Иди в хлев!

– Постойте! – жалким, неуверенным голосом перебила его Вера. – Постойте! Как вас зовут?

– Ну, допустим, Федор!

– Так вот, Федор, я обязательно пришлю вам денег, как только приеду домой!

– Ну все, ты меня достала! – Мужчина двинулся к ней, грозно сдвинув брови. – Ты, похоже, совсем с рельсов съехала, но я тебя быстро обратно поставлю!