Текст книги "Две дамы на гвинейской диете"

Надежда окончательно разозлилась и дала себе слово, во-первых, принудительно высадить Алку на диету, и во-вторых, ни в коем случае не передавать ей слова восхищенного пенсионера.

Дома ее ждал кот Бейсик.

Он сидел в прихожей, прямо против двери, и на его морде было выражение, переводимое единственной широко распространенной фразой:

«Где это ты шлялась?»

– Нечего так на меня смотреть! – огрызнулась Надежда. – В конце концов, ты мне не муж, и я перед тобой не обязана отчитываться!

Кот посмотрел на нее очень выразительно, и Надежда уверилась, что по возвращении мужа Бейсик все ему немедленно доложит, да еще и от себя вдвое присочинит.

В довершение конфликта, подлое животное нарочно разложило хвост прямо у нее на дороге, а когда Надежда на него наступила, Бейсик издал такой душераздирающий вопль, что, наверное, перебудил всех соседей.

* * *

Утром Надежда Николаевна проснулась от оглушительного трезвона. Спросонья ей показалось, что это снова вопит кот, которому она нечаянно отдавила лапу, но тут она окончательно пришла в себя и поняла, что звонит всего лишь телефон.

– Кому это неймется в такую рань? – простонала она, потянувшись за трубкой. Голова болела, во рту было сухо, руки дрожали. Короче, Надежда Николаевна Лебедева, приличная интеллигентная женщина средних лет, маялась самым вульгарным похмельем.

– Стыд какой! – вполголоса проговорила она. – Вроде и пила-то совсем немного, и только хорошее вино… нет, надо с этим совсем завязывать, такие развлечения уже не для меня…

С этими словами она уронила телефонную трубку, сползла с кровати, отыскала трубку и поднесла ее к уху.

– Алло, – проговорила Надежда, сама не узнавая своего голоса, – я вас слушаю!

– Что-то у тебя голосок не того, хриплый какой-то, – ехидно сказала Алка в трубку, – головка не болит?

– Болит, – недовольно призналась Надежда, а ты чего это в такую рань поднялась?

– Да понимаешь, Тимофеев приучил Дика в семь утра гулять, – призналась Алка, – он его перед работой выводит. Так что я посопротивлялась час с небольшим, а потом пришлось вставать.

Надежда подумала, что не зря она всегда верила в Дика. Поднять Алку с кровати если не надо на работу – вещь абсолютно невыполнимая.

– И вот пока мы прогуливались, – продолжала Алка, – я все думала…

– Думать полезно, – машинально вставила Надежда.

– И как-то рассердилась я на Люську, – говорила Алка, не обращая внимания на Надеждино плохое настроение, – и решила, что позвоню ему и все выскажу.

– И что? – заинтересовалась Надежда. – Позвонила?

– Могла бы и не спрашивать, – самодовольно заметила Алка, – ты же меня давно знаешь, если я что задумала – то обязательно сделаю.

– Это точно! – не могла не согласиться Надежда.

– Так вот, звоню я по телефону, что Люська в прошлый раз дал, когда мы с ним столкнулись на площади Восстания…

– Как это?

– Ну, я дорогу переходила, а он на машине ехал. Точнее, как раз остановился. Меня узнал, как заорет: Алка! Сколько лет, сколько зим! Но я в Комитет по образованию опаздывала на совещание, так что в машину к нему не села, он только визитку мне сунул и велел звонить.

– Ты мне про это не говорила! – обиженно завела Надежда.

– Значит, забыла. Да я и визитку эту куда-то засунула. А тут с утра она сама откуда-то вывалилась, как будто нарочно. Ну, я и решилась.

Там Люськин мобильный, так вот, отвечают мне, что абонент находится вне зоны действия.

– Да он вообще мог за два года номер сменить!

– Допустим. Ну, меня заело, звоню по рабочему. Никто не отвечает. Тогда я по домашнему.

Услыхала мужской голос и говорю ему прямо, что мол, Люська, ты гад ползучий! Что вчера устроил? Совесть, говорю, у тебя есть?

– И что? – Надежда уже примерно представляла, что услышит.

– Как заорет он – телефонное хулиганство! сообщила Алка. – Я тогда извиняюсь и прошу Илью Цыпкина. А тот тип отчего-то еще больше разозлился и обозвал меня, потом трубку бросил.

– Все ясно, – резюмировала Надежда, – ты попала к Люськиной третьей жене.

– Да нет, голос точно мужской был…

– Ну, она наверное снова замуж вышла, конечно тот, новый муж про Люську и слышать не желает! Да ты еще небось рано трезвонить начала… Ладно, Алка, может он сам позвонит, когда совесть замучает… – с сомнением сказала Надежда.

И только она повесила трубку, как телефон зазвонил снова.

– Простите, – проговорил довольно холодный и озабоченный женский голос. – Это Надя?

– Это Надежда Николаевна! – строго ответила Лебедева, чтобы с самого начала поставить неизвестную собеседницу на место.

К тому же голова действительно болела, и совершенно не было настроения болтать по телефону с незнакомыми людьми.

– Простите, – повторила незнакомка, – Илья не называл мне вашего отчества…

– Кто? – удивленно переспросила Надежда.

– Иля! Илья Цыпкин! Я Лена, его жена…

– Ах, вы Люськина жена! – сообразила наконец Надежда. – Которая?

Видимо, похмелье отбило у нее прирожденный такт.

– Настоящая, – посуровев, ответила собеседница, – в смысле, теперешняя.

– А, так это с вами он ходил в детский сад! – сообразила Надежда и добавила:

– Очень приятно познакомиться! Как ваше отчество?

– Это сейчас неважно, – в голосе женщины снова зазвучала холодная заинтересованность. Я хотела спросить… ведь вы вчера были вместе с Ильей?

– Да… – напряженным голосом ответила Надежда, пытаясь понять, к чему клонит ее собеседница и не собирается ли она с утра пораньше устроить ей сцену ревности. – Мы были вместе на вечере выпускников…

– Да-да, – подхватила Лена, причем в голосе ее не было ни ревнивых, ни враждебных ноток, а только интерес. – Так вот, вы не знаете, куда он после этого вечера отправился?

– То есть как… – реакция у Надежды Николаевны после вчерашнего притупилась, соображала она очень медленно.

– Дело в том, что он не вернулся домой, проговорила Лена весьма сдержанно. – И я бы хотела знать, где он сейчас находится.

– Как… не вернулся? – Надежда очень своевременно закашлялась.

Это дало ей возможность выиграть немного времени и собраться с мыслями. Значит, Люська вчера не вернулся домой! Может быть, действительно встретил новую женщину своей мечты? Или с ним что-то случилось? Как бы не сказать чего-нибудь лишнего!

– Дело в том, – откашлявшись и окончательно взяв себя в руки, заговорила Надежда. – Дело в том, что мы… что я… короче, я не видела, когда он ушел. Только что был, и вдруг раз – и нету!

– Да что вы говорите? – в голосе ее собеседницы зазвучали саркастические нотки. – А у меня есть сведения, что из ресторана ушел он с вами и с вашей подругой Аллой Тимофеевой.

«Интересно, откуда у нее эти сведения? – в полном изумлении подумала Надежда. – Похоже, у нее в среде наших одноклассников свой засланный казачок. И кто же это?»

– Вы хотите сказать, – ледяным тоном начала она, – что я прячу вашего мужа под кроватью? Уверяю вас, его здесь нет!

– Простите! – спохватилась ее собеседница. Кажется, я неудачно выразилась. Поймите, я совершенно не ревную, только этого не хватало, просто мне нужно знать, где он сейчас.

Надежда Николаевна почувствовала, что Люськина жена хочет знать не столько где ее муж, сколько с кем.

– Да я понятия не имею! – рассердилась она.

Ей был очень неприятен этот разговор. Незнакомая женщина звонит и чего-то от нее требует. А она. Надежда, вынуждена оправдываться, хотя совершенно ни в чем не виновата.

– Если хотите знать, ваш муж бросил нас с Алкой в кафе самым свинским образом! – в сердцах заявила она.

– Что вы говорите? – заинтересовалась Лена. Подробнее, пожалуйста…

Надежда нехотя рассказала всю вчерашнюю историю.

– Ну, я так и знала! – вздохнула Люськина жена. – Была почти уверена, что этот нахал опять свинтил налево, и вы только подтвердили мои догадки.

– Но с чего вы взяли? – фальшиво запротестовала Надежда, сама не зная, зачем она это делает.

– Ну-у, так уже было один раз… да вы верно знаете…

– Без подробностей! – отрезала Надежда. – А кстати, вы не пробовали позвонить мужу на мобильник? Это гораздо проще, чем…

– Чем звонить вам и унижаться? – грустно спросила Леня в ответ. – Я пробовала, но услышала только, что абонент временно недоступен.

– Ну, может быть, батарейка разрядилась…

– Возможно, – согласилась Лена и сухо попрощалась.

Надежда повесила трубку. От разговора остался тяжелый осадок. Казалось бы, с этой Леной Надежда никогда не встречалась и в будущем, вероятно, им вместе детей не крестить, а отчего-то Надежда чувствовала себя перед ней виноватой. Может быть, следовало поговорить с женщиной полюбезнее, утешить, сказать, что все будет хорошо, и Люська непременно вернется, или хотя бы позвонит… Но с другой стороны, черт его знает, куда он подевался! Неужели и вправду свинтил налево? А что, Люська же сам сказал, что он именно сейчас на свободной охоте! Надежда подумала вчера, что он пошутил. В самом деле, сколько можно? Было три жены, потом вернулся снова ко второй, теперь нашел следующую? И какая эта будет по счету четвертая или пятая? Надежда снова рассердилась на Люську – вот еще жена теперь звонить будет… Не может в собственной жизни порядок навести, охламон какой!

Кот тоже смотрел неодобрительно, ну с этим-то разбойником все понятно – есть хочет. И еще дуется, что вчера Надежда поздно пришла. Коты – очень злопамятные животные, а Бейсик, разбалованный мужем, – в особенности.

Надежда прошлепала на кухню и выложила коту в миску консервы из банки. Бейсик воззрился изумленно.

«Что это? – говорил его взгляд. – Простые консервы? Где полезная зеленая фасоль, где сладкая кукуруза и протертая морковка? Даже поленилась разогреть, так и плюхнула холодное? Все будет сказано Сан Санычу!»

Фасоль нужна была, чтобы кот не растолстел, морковка – для того чтобы шерсть была блестящая и густая. Кукурузу Надеждин кот просто обожал. Кошачий рацион был тщательно продуман ее мужем Сан Санычем после долгих совещаний с ветеринаром. Надежде велено было кормить кота два раза в день, а днем предлагать что-нибудь вкусненькое – «для души», как выразился Сан Саныч.

Еще обязательно нужно было вычесывать кота хотя бы раз в день и чистить уши. Бейсик в присутствии хозяина пару раз почесал уши, и Сан Саныч разумеется впал в панику. Поскольку времени до отъезда у него не осталось, муж взял с Надежды самое честное слово, что она будет чистить коту уши и смазывать их синтомициновой мазью.

Надежда очень необдуманно слово дала. И разумеется, совершенно забыла про неприятную процедуру, не до того было.

Кот потоптался немного у миски, понял, что Надежду ничем не проймешь, и решил позавтракать, а уж потом, когда вернется Сан Саныч, он за все отомстит. Надежда тяжко вздохнула и потащилась в душ.

После водных процедур голове полегчало.

Надежда заварила крепкого чаю с лимоном и раздумывала, съесть ли что-нибудь или уж не стоит. Кот вылизал миску и теперь умывался на подоконнике, поглядывая во двор.

Надежда вспомнила про диету и решила, что есть ничего не будет. Мало ли что костюм она теперь не скоро наденет – вроде бы никаких торжеств в ближайшее время не предусматривается. Все равно нужно взять себя в руки. Надежда Николаевна решила начать новую жизнь. Она наскоро прибралась на кухне и собралась в магазин. Следовало прикупить сахару и еще кое-каких продуктов, а после ехать на дачу к матери. Можно обернуться в один день, чтобы не тащить с собой кота. Или уж уехать дня на три, но тогда прихватить рыжее чудовище с собой, да там и оставить, пускай погуляет, воздухом подышит… Тут в голове всплыли наставления мужа, как следует ухаживать за котом, и что она, Надежда, клялась все выполнять и даже давала честное слово. Давши слово – держись, и Надежда решила заняться котом. Осторожно, стараясь не делать резких движений, она достала синтомициновую мазь и ватные палочки. Нужно было не показывать Бейсику, что ему собираются чистить уши, кот эту процедуру очень не любил.

– Бейсик! – фальшиво-ласково позвала Надежда, поворачиваясь к окну. – Иди скорее сюда…

Подоконник был пуст. Надежда недоуменно моргнула. Только что, буквально секунду назад кот спокойно сидел на подоконнике и переглядывался с вороной, которая раскачивалась на ветке клена. Ворона прекрасно знала Бейсика, по наблюдению Надежды она специально прилетала посидеть на этом клене и подразнить кота. Иногда она каркала что-то презрительное, и тогда Бейсик начинал скрежетать зубами. На подоконник ворона никогда не садилась, предпочитала общаться с котом издали. Она ни капельки его не боялась, потому что клюв у вороны как долото, может сильно поранить, а то и убить. Просто характер у этой вороны был очень вредный, она любила нагло раскачиваться на ветке и кричать коту гадости. На подоконник садились толстые ленивые голуби. Они медленно прогуливались мимо рыжего страдальца за стеклом и томно ворковали. Бейсик отворачивался и делал вид, что голуби нисколько его не волнуют. Но иногда в нем просыпался хищник, и тогда кот с утробным мявом бросался с размаху на стекло. Надежда очень ругалась, она боялась, что кот разобьет стекло и поранится.

Теперь подоконник был пуст. Надежда внимательно оглядела кухню. Кот обнаружился на холодильнике. Как он гуда попал, осталось для Надежды загадкой. Однако нужно было выманить котяру во что бы то ни стало.

Надежда достала из холодильника кусок сыра и протянула коту. Бейсик повел носом, поглядел с недоверием, но все же передвинулся немного ближе к краю холодильника. Надежда положила сыр и освободила руки, чтобы схватить рыжего разбойника, как только он приблизится. Бейсик вытянул шею по направлению к сыру, но тут разглядел сверху синтомициновую мазь, которую Надежда в спешке бросила на стол. Кот злорадно посмотрел Надежде в глаза и перепрыгнул с холодильника на подвесной шкаф. От злости Надежда схватила кусок сыра и запустила им в этого негодяя. Кот поймал сыр на лету, как собака, и съел его с чавканьем. После этого он облизнулся и улегся на шкафу с видом хорошо потрудившегося животного.

Здравый смысл подсказывал Надежде махнуть рукой на кота и оставить его в покое. Пускай Сан Саныч по приезде сам с ним разбирается. Но Бейсик сверху глядел с таким превосходством, что она не выдержала. Сжав зубы, Надежда влезла на табуретку с твердым намерением добраться до кота. Бейсик понял, что на этот раз она не шутит и принял угрожающую позу. Нападать первым он все же постеснялся, поскольку они с Надеждой были знакомы очень много лет, и за эти годы кот видел от нее много хорошего. А скорей всего, Бейсику было очень хорошо известно, что сердить хозяйку не в его интересах, она может здорово ухудшить ему условия проживания.

– Ах, ты так? – Надежда слезла с табуретки и надела на руки кухонные рукавички – совсем не лишняя предосторожность, учитывая размеры и количество Бейсиковых когтей.

Потом она снова влезла на табуретку и протянула руки, стараясь охватить как можно большее пространство.

Шкафчик висел в углу, так что в ту сторону коту отступать было некуда. С другой стороны была Надежда. Кот сказал сам себе историческую фразу: «Отступать некуда. За нами Москва!» – и приготовился дорого продать свою свободу.

Надежда аккуратно взяла рыжего хулигана за загривок. Кот пытался вырваться и царапнул когтями рукавичку. Когти застряли, кот заорал со страху, Надежда, пытаясь перехватить его поудобнее, переступила на табуретке, хлипкая та буретка покачнулась… она, конечно, могла бы ухватиться за шкафчик, но руки были заняты котом. Надежда выпустила кота, будучи уже в полете. Она приземлилась на пол, больно ударившись боком о край стола, а сверху свалилась тяжеленная поварешка, да еще и кот.

Всем известно, что кошки падают лапами вниз. Именно эти четыре лапы с выпущенными когтями плюхнулись на Надежду. Кот мигом оттолкнулся, расцарапав Надежде всю спину, и улепетнул из кухни.

Надежда, охая попыталась сесть и сообразить, все ли у нее цело. Болели бок и спина, но руки-ноги двигались. Зато голова работала очень ясно. И в этой самой голове появились здравые мысли. Главная мысль была та, что Надежде следует немедленно прекратить маяться дурью. День сегодня явно не задался, но не оттого, что Надежда страдала похмельем, просто она очень волновалась за Люську, потому все и валится из рук. Вот именно: Надежда твердо поняла, что с ее бывшим одноклассником Ильей Цыпкиным что-то случилось плохое, оттого он и не вернулся к ним за столик. И нужно выяснить все как можно скорее по горячим следам, а то как бы поздно не было.

Надежда воспряла духом и заметалась по квартире. У Алки на телефоне было плотно занято, это хорошо, значит, она никуда не ушла. Сейчас лето, Алка в отпуске, а все дети и муж у нее в разъезде. Алка стережет свой домашний зверинец и никуда не денется. Надежда решила немедленно ехать к подруге, потому что вряд ли у нее получится уговорить Алку по телефону расследовать исчезновение Люськи. Алка не поверит Надежде, скажет, что той вечно везде мерещится криминал, начнет отговаривать… Все это Надежда додумывала уже на ходу. Она выскочила из дома, так и не обнаружив кота, он отсиживался в одному ему известном месте, убоявшись гнева Надежды.

* * *

– Телефонное хулиганство! – крикнул мужчина и в сердцах бросил трубку на рычаг.

– Что это ты так разошелся, хомячок? – спросила рыжеволосая женщина, поймав глазами его отражение.

Она сидела перед зеркалом и медленно, любовно расчесывала свои густые рыжие кудри.

– Сколько раз я просил тебя не называть меня так! – бросил он ей в спину. – Мне это неприятно!

– Но ты же самый настоящий хомячок! – усмехнулась женщина, оскалив в улыбке мелкие острые зубы. – Мой маленький симпатичный хомячок!

Мужчина действительно напоминал хомяка круглый, немного полноватый, с толстыми щеками и маленькими настороженными глазками.

Однако выражение его глаз было настороженным и злым – не как у хомяка, а как у мелкого, но злобного и опасного хищника.

– Хомячок, а кто это сейчас звонил?

– Не знаю! – огрызнулся мужчина. – Спрашивали твоего бывшего! Между прочим, женщина!

– Да что ты говоришь! – зеленые глаза рыжеволосой красавицы откровенно смеялись, – Ну, в этом как раз нет ничего удивительного. Наоборот, я бы удивилась, если бы Илью разыскивал мужчина. А так – это совершенно нормально, и незачем так психовать! Мало ли, кто и почему его спрашивает. Мы ничего не знаем, и нас это нисколько не волнует. А ты своим поведением можешь вызвать ненужные нам подозрения!

– Да, тебе хорошо, – желчно проговорил мужчина, понизив голос, – если что-то откроется, ты, разумеется, не причем. Ты всегда ни при чем, в стороне. А меня могли вчера видеть…

– Надо было вести себя осторожнее, – спокойно проговорила женщина, внимательно разглядывая свое отражение, – одеваться скромнее, как массы, не выделяться из толпы. А тебе не кажется, что у меня появилась морщинка?

Вот тут, около рта…

– Кара, о чем ты? – выкрикнул мужчина. Я говорю тебе о важных вещах, а ты – о какой-то морщинке…

– Что может быть для женщины важнее ее лица!

– Ну, конечно – мне придется одному отвечать за все, а ты останешься белой и пушистой…

– Белой и пушистой… – равнодушно повторила женщина и потянулась с кошачьей грацией. Ее кожа действительно была удивительно белой, она казалась даже прозрачной, через нее просвечивали местами тоненькие голубые сосуды, а рыжие волосы окутывали ее пушистым облаком, – белой и пушистой… не переживай так, хомячок, от волнений портится цвет лица!

– Прекрати меня так называть! – крикнул мужчина и схватил ее за плечи. – Прекрати, иначе я не знаю, что сделаю…

– Что именно? – прошептала она, оскалившись, и так взглянула, что он тут же убрал руки и попятился.

– Кара, ты иногда пугаешь меня, – проговорил мужчина после паузы, – мы ввязались в такое серьезное и опасное дело, а ты относишься ко всему с таким равнодушием…

– Зато ты переживаешь за двоих! – бросила ему в лицо женщина. – В конце концов, сколько можно трястись? Если ты так боишься, нечего было все это затевать! Я тебя, кажется, не заставляла…

– Теперь уже поздно, – безнадежно проговорил мужчина, – поезд ушел, и ничего не изменишь…

– Откуда такие похоронные интонации? женщина снова взяла себя в руки и заговорила кошачьим, мурлыкающим голосом. – Самое трудное позади, еще немного усилий, и мы с тобой будем богаты, улетим к теплому морю…

Представь себе, шепот прибоя, ласковые волны, и мы с тобой…

Словно нечаянно, она слегка распахнула полы шелкового халата, приоткрыв нежную, словно светящуюся грудь. Мужчина тяжело задышал и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Еще совсем немного, совсем-совсем чуть-чуть.. – промурлыкала она, притянув его к себе и щекоча дыханием ухо, – совсем-совсем капельку., и мы с тобой совершенно одни, на пустынном пляже…

Через несколько минут она снова оглядела себя в зеркале, поправила волосы и озабоченно проговорила:

– Тебя вчера там действительно кто-то видел, или это только твое предположение?

– Ну, не знаю… – мужчина выпрямился, привел в порядок свою одежду, – кажется, я сделал все аккуратно… в точности как мы договаривались… по-моему, там никого не было…

– Ну, так тогда нечего паниковать! – женщина снова оскалила мелкие острые зубы. – Лучше сосредоточься на том, как довести начатое до конца. Ты помнишь, что нам еще нужно сделать?

– Еще бы… разве такое забудешь!

Карина снова внимательно вгляделась в свое отражение и озабоченно проговорила:

– Все-таки у меня точно появилась новая морщинка. Лика предлагала новый израильский крем, говорят, он творит настоящие чудеса!

Алка открыла дверь, держа в одной руке бутерброд, а в другой – телефонную трубку, как видно в отсутствие мужа она расслаблялась по полной программе. Надежда показала ей, чтобы закруглялась – есть, мол, важный разговор.

Алка подняла брови и ушла в комнату, чтобы Надежда ей не мешала.

Надежда переобулась в домашние тапочки и тут на нее налетел кто-то огромный, золотисто-черный. Шершавый теплый язык коснулся щеки.

– Дик, отстань! – отбивалась Надежда. – Ну что это еще за телячьи нежности?

Но Дик не унимался, он очень любил Надежду. Хвост его мотался так яростно, что сшиб по дороге кое-что из одежды и красивую керамическую вазочку. Пришлось Надежде принять положенную порцию собачьих ласк, выдать Дику специальную резиновую косточку, после чего отправиться на кухню. Попугай Кеша, сидя в клетке, приветствовал ее неразборчивым бормотанием. Надежда слегка удивилась – Кеша отлично разговаривал, когда хотел. Она просунула палец в клетку, насыпала семечек, попугай семечки есть не стал, а вместо этого больно клюнул Надежду за палец.

– Все ясно, – сказала она, – ты не в настроении. Ну и сиди один.

Кеша обиженно буркнул что-то ругательное..

– Не обращай внимания, – сказала Алка, это звери сердятся, что дома целыми днями никого не бывает.

– Распустили мы их, – вздохнула Надежда, вспомнив своего собственного рыжего хулигана и почесав ушибленный бок, – а вообще-то, Алка, у меня к тебе серьезный разговор.

– Только не про диету! – замахала руками подруга.

– Есть замечательная, итальянская, – заискивающе продолжала Надежда. – Значит, с утра на голодный желудок съедаешь пять оливок… вот, я как раз купила банку… еще можно кофе, только черный и без сахара…

– Чудно, сейчас кофе выпьем – оживилась Алка.

– На обед можно мидии или креветки с зеленым салатом, только без майонеза, – гнула свое Надежда, – а на ужин – сыр пармезан и фрукты.

– Да? – оживилась Алка. – А пармскую ветчину можно?

– Нельзя, – твердо ответила Надежда, – только сыр и дары моря.

– Но Парма же тоже в Италии… – уперлась Алка.

– Мало ли что еще есть в Италии! – рассердилась Надежда. – Неаполь тоже в Италии, что же, на диете пиццу по-неаполитански можно есть?

Алка представила себе огромную пиццу с ветчиной, грибами, помидорами и козьим сыром и умильно зажмурилась. Чтобы поддержать подругу. Надежда открыла банку маслин.

– Ладно. Это была прелюдия, – сказала она. – Собственно разговор впереди.

Она выплюнула косточку от черной оливки в подставленное Алкой синенькое блюдечко и выложила подруге все свои здравые мысли по поводу исчезновения Люськи.

Алка держалась твердо, как гранитная скала. По ее мнению, Надежда все выдумала. То есть конечно Люська вчера исчез, но этому можно найти самое простое объяснение. Кстати, Люськина жена его уже нашла, объяснение то есть. А ведь она лучше всех знает Илью Цыпкина, два раза за него замуж выходила. И ничуть не удивилась его вчерашнему поведению.

– А у тебя, Надежда, слишком развито воображение, – говорила Алка учительским голосом, – и причем мысли твои направлены исключительно в одну сторону, криминальную.

– По-твоему, я думаю только о том, чего бы спереть или кого бы убить? – возмутилась Надежда.

– Не передергивай, – Алка оставалась абсолютно спокойной, – ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. А с Люськой ничего не случилось.

– Ну хорошо, я очень хотела бы в это верить, – сказала Надежда, вовсе и не думая сдаваться, – допустим, он встретил – в четвертый раз! – женщину своей мечты и увлекся. Но как он мог забыть, что мы ждем его за столиком?

Вот если бы он передал официанту деньги, а сам ушел – тогда бы я ни капельки не волновалась…

– Ну, забыл…

– Брось, Алка, ты сама в это не веришь! убежденно сказала Надежда. – Вспомни, кто вел тебя в медпункт, когда в третьем классе на продленке Витька Чечулин бросил камень и рассек тебе лоб? Ты боялась крови и орала ужасно, и Люська перевязал тебя своим новым мохеровым шарфом.

– И вовсе я не орала, – надулась Алка.

– Еще как орала! – напомнила Надежда. – Как будто тебя режут. Кровищи было – ужас, Марья Петровна с продленки сама чуть в обморок не упала, один Люська головы не потерял. А ему потом за шарф от матери влетело! А Витьку Чечулина он бил потом портфелем по голове, я сама видела! А когда в восьмом классе нас с тобой прорабатывали на комсомольском собрании за то что мы завалили Ленинский зачет, кто выстоял протрю исторички, которая чуть ли не из школы нас предлагала исключить? Люська не побоялся! Главное, учителя все прямо обалдели, так она дело повернула. Хорошо Люська им мозги малость прочистил.

– Жуткая сволочь была историчка, – согласилась Алка, – даже не помню, как ее звали.

– А кто стоял вместе с нами в очереди за белыми туфлями на выпускной вечер? – вопрошала Надежда. – Нас бы без Люськи там просто на клочки разорвали! До сих пор эти туфли где-то у меня валяются, выбросить жалко, хоть и неудобные были – ужас! Алка, да Люська в жизни бы нас не бросил, мы его сто лет знаем, а люди не меняются!

– Наивная ты, Надя, – вздохнула Алка, – уж я в школе без малого тридцать лет работаю, такого нагляделась! Короче, что ты сейчас от меня хочешь?

– Идем в ресторан, там на месте порасспросим персонал, может кто видел, куда Люська делся…

За разговором они как-то незаметно съели всю банку маслин, и Надежда очень по этому поводу расстроилась. Алка порывалась надеть все то же ярко-красное платье с иероглифами сюнь, мотивируя это тем, что тогда ее легче узнают в ресторане. Надежда долго убеждала ее, что лучше одеться поскромнее – мало ли куда придется потом идти? На самом деле ей Алкино платье надоело еще вчера. В конце концов Алка надела льняные брюки и кофту в желтых цветах непонятного наименования.

* * *

В этот час ресторан был почти пуст. Только возле окна обедали, тихо переговариваясь о чем-то своем, девичьем две деловые женщины средних лет, и в одиночестве расправлялся с огромной грудой морепродуктов бритоголовый мужчина самого угрожающего вида.

Навстречу подругам выдвинулся официант и осведомился:

– У вас заказано?

– А что – если не заказано, так у вас и стола не найдется? – спросила Надежда, окинув взглядом пустой зал.

– Из центральной по претензиям! – с апломбом заявила Алла, чувствительно ткнув подругу локтем, и прошествовала в глубину помещения, легко отбросив с дороги растерявшегося официанта.

– Что это ты вздумала за стол садиться? шипела она. – Мне еще вчера тут все осточертело! А если припрется тот самый тип, которому мы вчера на чай не дали, – да он же нас просто съест без соли и масла!

– Ну, тобой-то он точно подавится, – подначила Надежда.

– Все равно, денег нет по ресторанам рассиживаться…

Алка была в боевом настроении. Надежда даже пожалела, что взяла ее с собой, как бы скандала не было…

Возле туалета какая-то щупленькая девочка возила по полу ярко-оранжевой шваброй.

– Безобразие! – воскликнула Алла, неожиданно вспомнив, что она педагог. – Эксплуатация детского труда! Необходимо обратиться в комиссию по делам несовершеннолетних!

Надежда дернула ее за рукав – уймись, мол, а то выгонят, и ничего мы про Люську не узнаем, но в это время девочка обернулась и тихонько захихикала. Ее круглое личико было покрыто морщинками, как печеное яблочко.

– Что, сзади пионерка, спереди пенсионерка? – она отставила швабру и распрямилась. Не вы первые, не вы последние!

– Извините, – пробормотала Алла.

– Да что вы, – уборщица явно веселилась, мне очень приятно! Значит, еще не окончательно потеряла форму!

Голос у моложавой старушки был молодой и звонкий, одета она была в клетчатую рубашечку и джинсы детского размера.

– А где вы раньше работали? – поинтересовалась Надежда, у которой уже появилась смутная догадка.

– Актрисой сорок лет оттрудилась, в Театре юного зрителя… на амплуа травести, в основном пионеров играла!

Она встала в третью позицию и тонким голосом запела:

– Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры дети рабочих…

Исполнив первый куплет, старая актриса замолчала, оглянувшись на зал ресторана, и вполголоса добавила:

– Шеф ругается, когда я пою. Говорит, у некоторых посетителей мой репертуар вызывает неприятные эмоции…

– Не волнуйтесь, у нас не вызывает, – успокоила ее Надежда. – А скажите, вчера вы тоже здесь работали?

– А как же! Каждый день, как положено, нахожусь на трудовом посту… – и она пропела:

– Завтра будет лучше чем вчера… лучше чем вчера, лучше чем вчера…

– Целиком с вами согласна! – подхватила Надежда. – Но я, вообще-то, о другом! Вы вчера здесь не заметили такого симпатичного мужчину..

– Милая, – не дала уборщица закончить фразу, – в моем возрасте все мужчины моложе семидесяти кажутся удивительно симпатичными!

Она ловко крутанулась вокруг швабры и запела звонким голоском:

– Раз иголка, два иголка – будет елочка! Раз дощечка, два дощечка – будет лесенка! Раз словечко, два словечко – будет песенка!

– Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам… – подпела Алка, но Надежда вовремя наступила ей на ногу.

Алка опомнилась и замолчала, а Надежда продолжала свое:

–., такого полноватого, невысокого, с густыми черными волосами и пышными усами…

– С усами? – переспросила травести. – Вроде как был такой… у него еще телефон с такой хорошей музыкой…